Текст книги "Карнавальная ночка"

– Ничего. Я привыкла к подобной реакции, – спокойно ответила я. – А танцы – это, как в вашем случае, скорее хобби.

Илья неловко топтался на месте, не решаясь продолжить танец. У меня тоже пропало желание кружить по залу в компании хозяина бала. Положение спасла молоденькая барышня, поспешившая воспользоваться паузой. Подхватив Илью под локоть, она проворковала что-то о традиции меняться партнерами и увлекла своего нового кавалера в гущу танцующих. Илья виновато пожал плечами, но подчинился напору девушки. Мне показалось, что покидал он меня с облегчением. В мою сторону рванули сразу два кавалера во фраках, но я поспешила ретироваться. Все, хватит с меня танцев на сегодня. Лучше постою в сторонке, понаблюдаю за гостями. А еще лучше – найду Димку и сообщу, что отправляюсь домой.

Поискав глазами бывшего одноклассника, я пришла к выводу, что найти его будет не так-то просто. Приглашенных было так много, что пробиться через ряды танцующих пар не представлялось возможным. Я решила, что если Димка в числе этих пар, то рано или поздно он должен оказаться в той части зала, в которой сейчас нахожусь и я. Ведь пары двигаются по кругу, значит, этот круг неизбежно приведет ко мне Димку. Ну а если среди них Димки нет, нужно просто дождаться паузы в танцевальном марафоне. Тогда двигаться по залу будет не так проблематично. И я устроилась у одного из окон, приготовившись терпеливо ждать.

Один танец плавно перетекал в другой, пары менялись партнерами и партнершами. Я потеряла счет времени. Пары кружились и кружились до тех пор, пока звучала музыка. Наконец отгремел последний аккорд, и распорядитель призвал гостей наполнить бокалы. Организатор бала собирался провозгласить тост. Гости заметно оживились, предвкушая продолжение банкета. Те, у кого комплексы напрочь отсутствовали, сразу же рванули к столам подъедать остатки былой роскоши. Остальные ограничились напитками, щедро предлагаемыми приглашенными официантами.

Слушать поздравительную речь Ильи я не собиралась. Вместо этого я принялась ходить от одной группы людей к другой, высматривая Димку. Его нигде не было видно. Между тем на сцену поднялся Илья, пощелкал по микрофону, проверяя его готовность, широко улыбнулся и обратился к гостям.

– Дамы и господа! Прошу минуту внимания. Бокалы у всех полны? Не стесняйтесь, обращайтесь к официантам, они обеспечат вас напитками, – провозгласил он.

Дожидаясь, пока гости исполнят его просьбу, Илья стоял на сцене, сжимая в руках свой собственный бокал, и блаженно улыбался. Праздник ему явно нравился. То же самое можно было сказать и о гостях. Недовольные гримасы отсутствовали в принципе. Илья начал говорить поздравительную речь, я же продолжала свое движение. Гости начали шикать на меня, обвиняя в том, что я, дескать, мешаю слушать поздравления устроителя бала и поступок этот крайне невежлив. Пришлось извиниться и приостановить поиски Димки. От нечего делать я стала слушать спич, произносимый Ильей, и отметила про себя, что говорил он так же складно, как и танцевал.

– Уважаемые гости! Коллеги, друзья! Разрешите всех вас поздравить с наступающим чудесным праздником. Как говаривал Чеширский кот, чудесам положено случаться…

Гости радостно зааплодировали. Счастливо улыбаясь, Илья продолжал свою речь. Кое-кто из присутствующих под шумок набивал рты. Кое-кто, успев опустошить бокал, осторожно пробирался к стойке с напитками, намереваясь незаметно совершить обмен пустой тары на полную. Большинство же вежливо следили за словами босса, предпочитая дождаться окончания поздравления, а уж потом, на официальных основаниях, приступить к праздничным возлияниям.

– Праздник Нового года – апофеоз контрастов. На улице мороз, снег, темно. А дома сверкают огни, весело, тепло, нарядная елка, праздничный стол… – Илья приостановился, видимо дойдя до кульминационной точки в своей речи, и возвысил голос: – В заключение хочу всем вам пожелать – если в новогоднюю ночь в вашу дверь постучится беда, то пусть ей откроет счастье и ответит: «Никого нет дома!»

Илья замолчал, ожидая аплодисментов. Гости готовы были разразиться бурными овациями, но вместо оваций зал огласил дикий крик. Кричала женщина. Звук доносился откуда-то снизу, но с каждой секундой приближался. Я перестала пытаться обойти толпу. Вместо этого я стала расталкивать гостей, машинально устремившихся на выход. В дверях мы оказались одновременно, я и кричащая женщина.

– Что случилось? – как можно более спокойным голосом спросила я.

– Там! Т-а-м!!! – только и могла повторять женщина.

– Что там? Успокойтесь, вы в безопасности. Объясните, что произошло? – попыталась я успокоить ее.

– Он! Мертв… – выговорила та наконец и тут же потеряла сознание.

Я подхватила ее на руки, огляделась по сторонам. Мне на помощь никто не спешил. Только издали слышались голоса любопытных, пытающихся выяснить, что произошло.

– Кто-нибудь, помогите же женщине, – сердито потребовала я.

Двое мужчин сообразили-таки принять женщину из моих рук и отнести ее на ближайшую кушетку. Освободившись от своей ноши, я побежала вниз по лестнице, бросив на ходу:

– Никому не двигаться! Это приказ!

Как ни странно, слова мои подействовали моментально. Только что толпа готова была сорваться следом за мной, а тут даже не шелохнулась. Один из мужчин, судя по выправке, военный, занял пост в дверях, крикнув мне в спину, что проследит за тем, чтобы вызвали «Скорую». Кивком головы я успела поблагодарить его, прежде чем скрылась в полуподвальном помещении. Я дошла до гардеробных комнат. Судя по тому, что женщина кричала «он», искать нужно было в мужской гардеробной. Заглянув внутрь, я никого не увидела. Мебели в комнате было минимальное количество. Шкафчики вдоль стены, предназначенные для хранения личных вещей, были слишком малы, чтобы туда поместилось чье-то тело. Их я осматривать не стала. Ну а кушетки, стоящие по центру, и разглядывать было не нужно. Все они были пусты. В дамской гардеробной картина была точно такая же. Ни мужчин, ни женщин. Ни мертвых, ни живых.

Тогда я решила осмотреть туалеты. Они располагались несколько дальше, метрах в десяти от гардеробных. Осмотрев кабинки в мужском и женском туалете, я снова никого не нашла. «Быть может, женщине померещилось? – подумала я. – Выпила лишнего, сознание помутилось, спустилась вниз и «увидела» покойника. Реально? Реально. Я-то никаких трупов не вижу». Придя к такому выводу, я собиралась подняться наверх, чтобы успокоить гостей, когда взгляд мой выхватил некий предмет, лежащий на полу, в нескольких метрах от туалетных комнат. Я вгляделась внимательнее. Какая-то тряпица. Маска? Скорее всего. Осторожно приблизившись, я подняла вещицу. Это действительно была маска. «Точно такая же была у Димки, – машинально подумала я. Внезапная догадка парализовала мои мышцы: – Димкина маска. Бесплодные поиски по залу. Крик женщины», – проносилось у меня в голове. Когда ступор прошел, я бросилась по коридору за угол, скрывающий от моих глаз то, что мозг уже успел нарисовать в своем воображении.

Как только я миновала поворот, сразу стало очевидно, что самые худшие предположения оправдались. На полу в неестественной позе лежал мужчина в черном фраке. Его правая рука была прижата к груди в области сердца, как будто перед тем, как упасть, он усиленно массировал эту часть тела. Не было никаких сомнений в том, что мужчина мертв. И в том, что это мой бывший одноклассник Димка – тоже.

Глава 2

Мне пришлось подняться в зал, оставив тело Димки в коридоре. Мужчина с военной выправкой все еще стоял в дверях. Завидев меня, он четко, по-солдатски доложил:

– Машина «Скорой помощи» в пути. Женщина пришла в сознание, но говорить отказывается. Кое-кто порывался присоединиться к вам, но я предотвратил это. – И мужчина красноречиво кивнул в сторону.

За его спиной маячил Барышников. Почему-то он все еще был в маске, хотя серьезность ситуации требовала и вида соответствующего.

– Прекрасно, – похвалила я. – У меня для вас новое задание. Нужно встать возле лестницы и не пропускать вниз никого. Даже устроителя бала. Справитесь?

Я ждала, что ответит мужчина. Он внимательно вгляделся в мое лицо и спросил так, чтобы слышали только мы двое:

– Что, все настолько плохо?

– Думаю, да.

– Что будете делать вы? – поинтересовался он.

– Вызову полицию и буду ждать.

– Кто там? – спросил мужчина.

– Мой друг, – коротко ответила я, не имея никакого желания обсуждать сейчас подробности. – Прошу вас, отложим разговоры до лучших времен. Просто сделайте то, о чем я прошу.

Не задавая больше вопросов, мужчина двинулся к лестнице. Я заняла его место в дверях и, прежде чем набрать номер полиции, громко объявила:

– Дамы и господа! Произошло чрезвычайное происшествие. Прошу всех оставаться на своих местах и, не создавая паники, дождаться приезда полиции. Господин Барышников, помогите гостям устроиться поудобнее. Возможно, ждать придется долго.

Со всех сторон посыпались недовольные возгласы и тревожные вопросы:

– Что случилось? В чем дело? Почему нам нельзя выходить?

– Кому-то плохо? Я слышал, «Скорую» вызывали.

– А зачем полиция? Произошло ограбление? Не забывайте, в подвальном помещении гардероб.

– И кто за все это будет отвечать? Праздник сорван. Настроения никакого, да еще сиди тут, в душном помещении.

– Кто-то объяснит толком, что все это значит?

Последний вопрос прозвучал громче остальных реплик. И тут же воцарилась гробовая тишина. Все ждали ответа. Я поняла, что отмолчаться до приезда полиции не удастся. Придется самой объяснять происходящее. Смирившись с неизбежным, я обратилась не к толпе, а непосредственно к Барышникову, как к вдохновителю праздника.

– Произошло несчастье. Ваш приятель, Дмитрий, с которым, как вы знаете, я пришла на этот праздник, скончался. Причина неясна. Думаю, сердце. Более точно определят медики и полиция. Последнюю еще предстоит вызвать, – сообщила я.

– Димка? Мертв? Не может быть! Да он здоровее всех здоровых, – растерянно проговорил Барышников.

– И тем не менее это так. Я обнаружила его на полу в тамбуре между мужским и женским туалетом. Видимо, он пошел туда для того, чтобы освежиться. Или уже там почувствовал себя плохо, а на помощь позвать не смог. Телефон в тамбуре наверняка не ловит, – объяснила я.

– А зачем полиция? – вмешался кто-то из гостей. – Разве Дмитрия убили?

– Так положено, когда молодой умирает. Да еще при таких странных обстоятельствах, – авторитетно заявил другой гость.

– Послушайте, что тут странного? Выпил человек лишнего, потанцевал, вот сердце и прихватило, – продолжил дискуссию тот, что задавал вопрос о полиции. – Кстати, а где он сейчас? Родственникам уже сообщили?

Я не стала поддерживать разговор. Повернувшись к гостям спиной, я набрала номер полицейского участка. Передав дежурному сообщение о случившемся, я обратилась к Барышникову:

– Илья, я хотела вас попросить об одолжении. Гости волнуются. Вы не могли бы объяснить им, что происходит, до того, как приедет полиция? А я пока спущусь вниз.

– Да, да, конечно. Вам нужно быть возле него, – поспешил ответить Илья. – Я могу еще чем-то помочь?

– Просто займите гостей, – ответила я, направляясь вниз.

Позади себя я услышала громкий голос Барышникова. Он просил гостей подойти поближе к сцене, чтобы всем было лучше слышно. Держался он на удивление спокойно. Я спустилась в полуподвальное помещение, пройдя мимо добровольного помощника, охраняющего лестницу. Димка лежал там, где я его и оставила. Я вгляделась в выражение его лица. На нем не отражалось ни испуга, ни боли, ни удивления. Спокойное лицо человека, который, просто решив отдохнуть, прилег в неподобающем месте. Только рука, прижатая к груди, свидетельствовала о том, что перед смертью Димку что-то беспокоило.

Осмотрев коридор, я не увидела ничего подозрительного. Кафельный пол был натерт до блеска. Никаких следов пребывания второго человека на нем остаться не могло, даже если бы этот второй и побывал здесь. Честно говоря, осмотр я производила скорее в силу профессиональной привычки. Даже при более тщательном осмотре признаков насильственной смерти не наблюдалось. Гардероб Димки был в полном порядке. Значит, перед смертью ему не пришлось оказывать кому бы то ни было сопротивление. То, что он забрел в эту часть здания, где, кроме пожарного выхода, не было никаких помещений, могло показаться странным. Но только показаться.

Скорее всего моя версия, что Димка почувствовал себя плохо и спустился в туалет, чтобы освежиться, была верна. Пока он спускался, состояние ухудшилось. Он потерял ориентацию и случайно прошел мимо туалетной двери. А уж когда завернул за угол, сердце окончательно отказало, и Димка свалился на пол. Место тут глухое, вряд ли персонал часто пользуется этим выходом, поэтому-то никто и не пришел на помощь Димке. Так бывает. Внезапная смерть оттого и зовется внезапной, что никто ее не ждет.

На всякий случай я дошла до пожарного выхода. Подергала дверь за ручку. Заперта. Что и требовалось доказать. Остается дождаться приезда полиции и рассказать о случившемся. Интересно, родственники у Димки живы? Кому-то придется сообщить им неприятное известие. Но об этом пусть у полиции голова болит. Лично я – пас. С родителями Димки я незнакома, а имеются ли у того братья и сестры, даже не знаю. Димку, конечно, жалко. Такой молодой, и вдруг – смерть. И ведь ничто в его поведении не предвещало беды. Хохотал, веселился, про бывших одноклассников сплетничал… Я печально вздохнула.

– Согласен, событие прискорбное. Ваш родственник? – услышала я за спиной знакомый мужской голос.

Обернувшись, я встретилась взглядом с мужчиной в форме. Полиция прибыла, причем в лице моего давнего знакомца капитана Скворцова. Однажды наши пути пересекались при расследовании одного убийства. Наши отношения как-то не сложились. Это если мягко сказать. В тот раз мы со Скворцовым заключили пари: кто первый найдет убийцу, тот выполняет условия договора. С моей стороны это были всего лишь деньги. Их я теряла в случае неудачи. А вот я от Скворцова потребовала увольнения из органов. Ни больше ни меньше. Так сильно он меня рассердил, что кровожадности моей не было предела. Впрочем, в итоге каждый из нас остался при своем, но на это у меня были свои причины. Обстоятельства сложились таким образом, что я не смогла предъявить убийцу Скворцову, хоть и добралась до него первой. Капитан об этом так и не узнал. Как не узнал и о неслыханно щедром гонораре, полученном мною от благодарного клиента. И вот мы снова стоим лицом к лицу и не испытываем по этому поводу никакой радости. Причем, судя по выражению лица капитана, чувство это обоюдное.

– О, господин Скворцов? Все еще капитан? Надеюсь, с последней нашей встречи в шахматных партиях вы добились большего успеха, – язвительно произнесла я, кивая на погоны.

– Иванова? Вы, как всегда, в гуще событий? Еще не наигрались в сыщиков? Что на этот раз? Огнестрел? Удушение? Или банальная поножовщина? – не остался в долгу капитан. – Кого подозреваем?

– И я рада вас видеть, – елейным голосом ответила я, забыв на минуту о скорбном событии, которое свело нас в этом коридоре. – Снова арестуете первого, кто попадется вам на пути?

– Вообще-то первая – вы. У меня есть причины вас арестовать? – гаденько улыбнулся Скворцов.

А я сразу вспомнила о том, что на полу в коридоре лежит не безликий труп, а тело моего бывшего одноклассника. Вся моя язвительность мигом улетучилась. Отходя в сторону, я заговорила нормальным тоном:

– Думаю, на этот раз обойдется без криминала. Впрочем, решать вам.

Скворцов тоже посерьезнел. Осмотрев тело Димки, он начал задавать вопросы:

– Кто обнаружил тело? Сколько времени прошло? Имя, фамилия пострадавшего известны? Родственникам сообщили?

Я старательно отвечала. Скворцов слушал и записывал мои показания в потрепанный блокнот. Наконец вопросы иссякли. Скворцов убрал до поры до времени блокнот в задний карман форменных брюк, прошелся по коридору больше для проформы, нежели по причине настоятельной необходимости. После этого он произнес:

– Что-то медики задерживаются. Пора бы им уже прибыть.

Не успел он произнести эту фразу, как на лестнице послышались шаги, и молодой доктор в белом халате весело сообщил:

– Мы давно на месте. Между прочим, раньше вас прибыли. Там девице какой-то дурно стало. Истерика. Пришлось задержаться. Ребята там ее в чувства приводят, а я вот – сюда.

– Что за девица? – сердито спросил Скворцов, недовольный тем, что его, хоть и косвенно, обвинили в нерасторопности.

– Да одна из приглашенных. Мадам Помпадур, – веселился доктор. – Ну, это если судить по одеянию.

– Не понял, француженка, что ли? Этого мне еще не хватало! Теперь с посольством проблем не оберешься, – озадаченно произнес Скворцов.

Мы с доктором переглянулись. Я пожала плечами. Что поделать, если в полиции служат личности, не шибко интересующиеся историей. Видимо, точно такая же мысль пришла в голову и доктору, так как он счел своим долгом просветить капитана:

– Маркиза де Помпадур – исторический образ. Жила в восемнадцатом веке. Известна как фаворитка французского короля Людовика XIV, – сообщил он, не глядя на капитана.

– Чего же вы голову тогда морочите? – рассердился Скворцов. – Нашли подходящее время для шуток. Думаете, мы тут в бирюльки играем?

– Простите, к слову пришлось. Больно уж у здешних дам вид своеобразный, – извиняющимся тоном произнес доктор.

– Не вижу ничего странного. Маскарад оттого так и называется, что все гости в костюмах, – оглядывая мое одеяние, пробурчал Скворцов. – Хотя лично я в подобных мероприятиях участвовать не стал бы.

– Ну, это кому как. А вот я бы с удовольствием потанцевал с одной из тех красоток, – мечтательно произнес доктор.

– Осматривайте тело, – вернул его Скворцов с небес на землю. – О результатах доложите мне. Я буду в главном зале.

Резко развернувшись, Скворцов зашагал к лестнице. Как только он скрылся из вида, доктор заговорщицки подмигнул мне и прошептал:

– Может, зря я ему про мадам Помпадур правду открыл? Пусть бы сам выяснял, кто из приглашенных имеет французское имя.

Я слегка улыбнулась, не желая портить молодому человеку настроение, и, кивнув в сторону тела, спросила:

– Как думаете, сразу сможете определить, отчего умер этот мужчина?

– Вы родственница? – предположил доктор. – Простите, я как-то не подумал, что…

– Не извиняйтесь, – остановила я его. – Мы не родственники. Просто знакомые. Хотя на этот бал я пришла именно с ним. Школьный приятель.

– Понятно. Примите мои соболезнования, – коротко произнес доктор и наклонился над Димкой.

Осмотр длился не более пяти минут. Этого времени доктору оказалось достаточно, чтобы сделать предварительный вывод о причине смерти.

– Ну, что сказать? Остановка сердца, – прокомментировал доктор. – Более точно покажет вскрытие. Но это уже прерогатива патологоанатомов. Я же просто констатирую смерть. Пойду схожу за санитарами и носилками. Судя по всему, забирать его придется нам.

– Не забудьте к капитану заглянуть. Он парень обидчивый, – напомнила я.

– Это уж непременно. Еще раз примите мои соболезнования.

Доктор ушел, а я осталась возле Димки. Не успел он уйти, как на лестнице снова зазвучали шаги. Двое санитаров завернули за угол. Молча погрузили тело Димки на носилки, накрыли белой простыней и так же молча удалились. Я еще какое-то время постояла, осмысливая произошедшее. Потом медленно двинулась в центральный зал.

За время моего отсутствия здесь практически ничего не изменилось. Все то же яркое освещение, новогодняя мишура на портьерах, разряженная елка. Все те же наполовину опустошенные столы. Только официантов не видно, оркестр не играет, да на лицах приглашенных отсутствуют маски. Гости разбились на небольшие группы и вполголоса переговаривались. От этого в комнате стоял гул, как от мощного вентилятора. Вычурные платья женщин и фраки мужчин выглядели теперь нелепо. Но сменить кринолины на повседневную одежду у гостей возможности не было. Капитан Скворцов строго-настрого запретил кому бы то ни было покидать зал. Об этом сообщил мне все тот же мужчина с военной выправкой, встретивший меня при входе.

– Он назвал причину? – поинтересовалась я.

– Допрашивать будут, – заявил мужчина.

– Кого? – не поняла я.

– Каждого из присутствующих, – ответил мужчина.

– Это еще для чего? – озадаченно произнесла я.

– Как для чего? Чтобы выяснить, кто из нас что видел.

Мужчина посмотрел на меня как на недоразвитую. Мол, таких элементарных вещей не понимаешь. Потом до него дошло, что я некоторое время отсутствовала и кое-что пропустила. Тогда он решил просветить меня по поводу происходящего.

– А, так вы же ничего не знаете, – протянул он. – Пока вас не было, тут такое творилось! У одной нашей сотрудницы нервный срыв произошел, как только Барышников сообщил, что в гардеробной внезапно умер один из гостей. А потом назвал имя Дмитрия, она сначала ахнула, потом принялась кричать, как полоумная, а затем и вовсе в истерике забилась. Хорошо, врачи вовремя подоспели. Два здоровых санитара едва с ней справились. Укол вкололи, она еще немного повизжала и успокоилась. Но полицейскому, который прибыл по вызову, все равно доложили. А он заявил, что обязан отреагировать, и приказал всем оставаться в зале до тех пор, пока он лично не допросит каждого. А чего реагировать? На каждую истеричку внимание обращать – жизни не хватит.

– Все равно не поняла, зачем народ держать? Или капитан решил-таки, что Дмитрию помогли умереть? – пыталась я уловить логику в действиях капитана.

– А что ему оставалось, если она горланила об этом на весь зал? – пожал плечами мужчина. – Его понять можно, он просто выполняет свою работу. А вот нам тут, похоже, до утра загорать. Эх, хоть бы выпивку заказали. Я б сейчас от сорокаградусной водички не отказался. Стресс снять.

Мужчина тоскливо оглядел столы. Увы, алкогольных напитков там не было. Либо официантам было велено прибрать горячительное от греха подальше, либо более расторопные гости растащили бутылки по углам, полагая, что и им не мешало бы нервишки успокоить. Меня же в данный момент больше интересовало то, что именно кричала девушка, раз Скворцов был вынужден принять решение отработать каждого гостя, причем непременно сегодня. Я попыталась вернуть разговор в нужное русло.

– Вы недоговорили, – произнесла я. – Что именно кричала девушка?

– Да что Дмитрия этого убили. Что он не своей смертью умер, – понизив голос, сообщил мужчина.

– Прямо так и сказала? – уточнила я. – Дмитрия убили?

– Ну, может, и не так, но суть от этого не меняется. Это все поняли, – ответил мужчина.

– Пожалуйста, постарайтесь воспроизвести то, что кричала девушка. Это очень важно, – волнуясь, попросила я.

– Да какая разница? Говорю же – истерика. Кто в подобном состоянии разумно мыслить может? Не стоит на это внимание обращать, – попытался отмахнуться от моих расспросов мужчина.

Но я, когда надо, бываю очень настойчива. В итоге он все же внял моим просьбам и, напрягая память, произнес:

– Ну, она ахнула. Так громко, что все сразу на нее внимание обратили. «Ах, говорите, мертв? Хотите сказать, что он просто так взял и умер посреди бала? Кто в это поверит? Это не случайность, говорю вам, его убрали, чтоб не мешался. Ах, это ужасно, ужасно». А потом разрыдалась. Да так страшно, что с некоторыми дамами плохо стало. Тут все и началось. Цепная реакция. Дамы кричат, мужчины пытаются их угомонить. Барышников на сцене надрывается, стараясь перекричать весь этот бедлам. Да куда там! Разве такую ораву галдящих баб перекричишь?! Ох, простите за фамильярность, – до мужчины дошло, что разговаривает он с представительницей как раз того пола, о котором так нелестно отзывается, и он принялся нелепо оправдываться: – Вы не подумайте, я к женщинам уважительно отношусь. Случайно вылетело. На самом деле я так не думаю. Напротив, я считаю женщин весьма прелестными созданиями. Правда, бывают случаи, когда они проявляют природную слабость. Так что с того? Это даже очень мило. В разумных пределах, конечно.

– Можете показать, какая девушка билась в истерике? – прервала я поток оправданий.

– Это, пожалуйста. Это запросто, – обрадовавшись возможности сменить тему, охотно согласился мужчина. – Вон она, на кушетке сидит, рядом с Барышниковым. Капитан хотел ее первой допросить, да она не в состоянии разговаривать была. Барышников настоял на том, чтобы ее пока не трогали. И правильно сделал. Должен же и у полицейских такт присутствовать, верно?

Я посмотрела в том направлении, куда указывал мужчина. В дальнем конце зала, у самого окна, стоял небольшой диванчик. Барышников сидел вполоборота к залу, загораживая собой девушку. Но я все равно узнала ее. Истерику закатила моя недавняя знакомая. Та самая Елена, которая помогала мне переоблачаться в маскарадный костюм. Вот уж на кого не подумала бы! Хохотушка и шутница Елена – и вдруг истерика. Да еще из-за смерти Димки. Там, в коридоре, мне не показалось, что Димка и Елена знакомы. А по незнакомцу чего убиваться? И почему она решила, что Димку убили? Непонятно.

Я кивнула своему собеседнику, давая понять, что наш разговор окончен, и двинулась к диванчику, на котором так мирно беседовали Барышников и Елена. Я не стала подходить сразу, вместо этого, пользуясь тем, что напротив Барышникова и Елены расположилась группа гостей, довольно оживленно что-то обсуждающих, я присоединилась к этой группе, делая вид, что заинтересована темой дискуссии. На самом деле меня волновало лишь то, о чем говорят Барышников и Елена. Вернее, говорил только Илья. Елена же послушно кивала. Делала она это практически непрерывно, как китайский болванчик. Похоже, Барышников пытался в чем-то ее убедить. По крайней мере, со стороны выглядело именно так. К сожалению, мне никак не удавалось расслышать хоть часть слов. В компании, за спинами которой я пряталась, речь держал невероятно шумный мужчина. Вот вроде бы и шепотом говорит, а получается это у него громче, чем у иного в полный голос. При этом он заметно гнусавил и нехило подшепелявливал. От этого речь его была невнятной, зато без пауз и остановок. Пришлось рассекречиваться. Глупо стоять вот так и ждать, когда удача тебе улыбнется. Увы, случается это далеко не всегда.

Завидев мое приближение, Барышников вскочил на ноги, уступая место на узеньком диванчике. Елена едва взглянула на меня и тут же отвела глаза. Мне показалось, что встреча ей неприятна. Придвинув стул, Барышников сел напротив. Участливо взяв мои руки в свои, он произнес:

– Мне очень жаль, Татьяна. Смерть Димы для всех нас явилась неожиданностью. Вот так вот живешь и не знаешь, где она тебя подстережет. Вы крепитесь. Терять друзей всегда ужасно, но жизнь ведь продолжается.

– Спасибо за поддержку, – вежливо поблагодарила я. – Я в порядке. Дело в том, что мы с Димой много лет не виделись. Полжизни, можно сказать. Сегодня встретились случайно в торговом центре, и вот я здесь. Это Дима меня уговорил. Танцами соблазнил. Мне тоже искренне жаль, что все так вышло. Кто бы мог подумать, что у Димы слабое сердце?! Он, кстати, когда-нибудь жаловался на недомогание?

Вопрос я задала как бы между прочим, но Илья все равно насторожился.

– А какое значение это имеет сейчас? Жаловался, не жаловался. Человека уже нет, так какая разница, было ли у него больное сердце до того? Ведь профилактикой заниматься несколько поздно, вы не находите? – нервно теребя ворот рубашки, проговорил Илья.

– Послушайте, я не понимаю, с чего вы так завелись? – искренне удивилась я.

– Простите, нервы сдают, – опомнился Илья. – Просто после слов Елены прежним состоянием здоровья Димки не поинтересовался только швейцар, да и то лишь потому, что не присутствовал в зале в тот момент, когда Леночке стало плохо.

Я оценила тактичность, с которой Илья сообщил об истерике девушки, и речь повела соответственно:

– Понимаю, мои расспросы могут показаться всего лишь праздным любопытством зеваки, остановившегося возле перекрестка поглазеть на аварию. Но это не так. Я пытаюсь составить картину происходящего. Если бы ваша знакомая пригласила вас на свидание и вдруг умерла прямо там, на свидании, как бы вы повели себя? Неужели не захотели бы узнать как можно больше о причине ее смерти? Хотя бы для того, чтобы каким-то образом примириться с этим. По-моему, мое поведение более чем логично. К тому же кому-то нужно будет сообщить о случившемся родственникам Димы. Боюсь, капитан с этой задачей не справится, – закончила я проникновенную речь.

– Наверное, вы правы, и я действительно больше думаю о себе, чем об окружающих. Поймите и вы меня. Не каждый день на моих глазах умирают близкие мне люди. Признаться честно: я растерян. – Илья согнулся, упер локти в колени и обхватил голову руками.

Поза говорила сама за себя. Илья действительно не знал, что делать в такой ситуации. На протяжении всей нашей с Ильей беседы Елена сидела, безучастно глядя в окно. И упорно делала вид, что незнакома со мной. Меня этот вариант не устраивал. Предоставив Илье возможность полностью отдаться своим невеселым мыслям, я повернулась к Елене и вежливо спросила:

– Привет, как самочувствие? Помощь нужна?

– Ничего не надо, – не поворачивая головы, ответила Елена.

– И все же подумайте. Вы мне с крючками помогли, пришла моя очередь помочь вам, – тихо, практически шепотом произнесла я.

– Да? И чем же вы можете мне помочь? – Развернувшись, Елена вопросительно взглянула на меня. – Быть может, вы психиатр? Нет? Странно. Мне сейчас только психиатра в приятели рекомендуют. Санитары так прямо и сказали: «Психушка по тебе плачет!» Так что, раз вы не из психушки, то адью!

Елена встала, намереваясь уходить. Я не могла допустить этого, не поговорив о главном. Резко дернув девушку за подол, я заставила ее снова опуститься на диван. Возмущенно глядя на меня, Елена громко произнесла:

– Вы с ума сошли? Что все это значит?

– Не нужно повышать голос. На нас начали обращать внимание, – прошептала я. – Сядьте. Не стоит вызывать к себе нездоровый интерес.

Елена посмотрела по сторонам. Некоторые гости, стоящие в непосредственной близости от нас, действительно с любопытством поглядывали на Елену.

– Похоже, они ждут повторения истерики. Ни к чему вам это, – продолжала шептать я. – И про психушку забудьте. Мало ли что санитары сказать могли? Работа у них такая. Каждый день с подобным сталкиваются, я имею в виду смерть человека, вот сердца-то и черствеют. Лично я считаю, что в вашем поведении нет ничего странного. Внезапно умер близкий человек, тут у кого угодно крышу снесет. Такое горе! Вы, наверное, с Димой сто лет знакомы, да?

– С чего вы взяли? Дима не был моим другом. Просто пересекались время от времени по работе. Вернее, не по служебным делам, а так, в коридорах фирмы, когда он к Барышникову приходил. Ну и на корпоративах, естественно, – разговорилась наконец Елена. – Если честно, я и сама не понимаю, что на меня нашло. Илья говорит, это оттого, что я раньше со смертью не сталкивалась. Нет, я, конечно, знаю, что люди умирают, и все такое. Но чтобы вот так, вдруг!