Текст книги "Кошка Баскервиллей"

– Моя!! Она моя!! Не отдам!!! – заверещала Зоя на всю улицу.

Эх, женщин не исправить. Даже бомжиха не может расстаться с красивым модным аксессуаром.

– Зоя, привет. Как дела? Откуда у тебя эта сумочка?

– Сумочка моя! Только моя! Никому не отдам, – как заведенная повторяла дама без определенного места жительства.

– Твоя, хорошо, твоя. А откуда она у тебя? Я тоже такую хочу, – попыталась достучаться до ее спившегося разума я.

– Где взяла, там уже нет, – ухмыльнулась она. – Если такую же хочешь – купи.

– Хорошо, я куплю. Сколько за нее хочешь? – спросила я.

– Мммм… – Зоя принялась раздумывать. Было даже слышно, как в ее голове крутятся заржавевшие от долгого неиспользования шестеренки. – Она стоит пятьсот рублей. Вот, и ни копейки меньше.

Наверное, для Зои пятьсот рублей – это запредельная сумма. Знала бы она, сколько на самом деле стоит это изделие итальянских дизайнеров.

– Хорошо, – я, не торгуясь, достала из кошелька купюру в пятьсот рублей и протянула изумленной бомжихе.

Она пожевала губами. Наверное, поняла, что продешевила. С меня можно было слупить и побольше.

– Я дам тебе еще полтинник, если расскажешь, где сумку нашла.

Глаза у нее вспыхнули, но она без особого желания достала из тележки сумку.

– Где, как где? Вчера вечером вон в баке, когда еще эти, как их там, с телевидения приезжали, я в баке ее… ну, это самое… Она там лежала… Сложенная, скомканная, в пакете обычном из магазина лежала… Я не воровала, ей-богу, вот там в баке лежала…

– Что-нибудь еще там было, кроме сумки? – спросила я.

– Было, конечно, было. Там в этом баке всегда много чего бывает. Вот коробка шпротов, почти полная, хлеб полбуханки кто-то выкинул – богачи какие, – принялась перечислять свои находки Зоя Петровна. – Много чего. Еще там ботинки были, но тебе не отдам – самой нужны.

Она показала на ноги, на которых красовались мужские ботинки – а-ля «скороход-землепроход», причем размера этак сорок пятого, было видно, что они явно просят каши.

– Нет, спасибо. Такого добра не надо. Сумки достаточно, – с улыбкой ответила я.

Схватив мой полтинник, оглядываясь по сторонам, Зоя поспешила своей дорогой. Видно, боялась, что я передумаю и заберу свои деньги.

Потом, воровато оглядывая, она обернулась ко мне и сказала:

– Ты, я вижу, баба хорошая. Будь осторожна в нашем дворе – у нас тут черт самый настоящий завелся! – проникновенным шепотом сообщила мне Зоя Петровна.

Признаюсь, от такой информация я сперва даже опешила.

– Черт? Какой черт? – мне показалось, что я ослышалась.

– Обычный такой черт! С рогами и копытами! Я его сама вчера вечером у пятого подъезда видела. А потом он юрк в ихний подвал и сидит там, глаза красные светятся!!

Я ухмыльнулась. После бутылки беленькой, или даже, может быть, лосьонов для протирки труб, или что она там употребляет, и не то еще привидится.

Зоя Петровна поджала губы, видимо, обидевшись.

– Да трезвая я вчера была. Вот те крест, трезвая. Как тебя сейчас, видела, вот этими самыми глазами. Глаза – во, зубы – во, страшный, черт настоящий!! Эх, не верите вы мне никто, а скоро всем конец света наступит, вспомните вы тогда меня. Поздно будет! – принялась пророчить Зоя.

Она побрела дальше, бормоча себе под нос какие-то проклятия.

А я осталась и принялась рассматривать приобретенную покупку. Так, что мы имеем в итоге…

Сумка дорожная итальянская производства фирмы «Дольче и Габбана» – 1 штука. Очень грязная, что неудивительно, очень мятая, что вполне объяснимо, и очень пустая, точнее, абсолютно пустая.

Эх, не успела у Зои уточнить, было ли внутри что-либо. Хотя, если бы в ней что-то было, она мне сообщила бы. Значит, примем как факт, что сумка эта принадлежала Таисии, таксист обратил внимание, что она была легкая. Значит, было в ней мало вещей. Один-два комплекта одежды плюс еще что-то.

Кто и когда выкинул сумку в мусорный бак?

Убийца? Парень в белых кроссовках?

Но, когда он выбегал из подъезда, у него в руках ничего не было. По крайней мере, так сообщила свидетельница-пенсионерка. Хотя она ничего такого не сказала.

Мятая, скомканная сумка могла и под мышкой вполне поместиться.

Но все равно это хорошая улика.

Я с предосторожностями опустила сумку в белый пластиковый пакет, который постоянно ношу с собой. Кстати, Зоя тоже нашла эту сумку в пакете. Странно, почему ее в пакет завернули?

Я вытащила мобильник и набрала номер своего давнего очень хорошего знакомого эксперта-криминалиста Константина Самойлова.

Он работает в лаборатории Следственного комитета, но за небольшое вознаграждение частенько берет халтурку и для меня. Плачу я ему прилично, но требую качество и скорость.

Костик ответил почти сразу же.

– Тань, привет. У меня тут цейтнот, зашиваюсь с делами. Если у тебя что-то на экспертизу, то быстро не могу. Даже не проси.

– Да, ты угадал, на экспертизу. Нужно быстро. Но раз очень быстро не можешь, сделай просто быстро. Плачу двойную ставку.

Самойлов сокрушенно вздохнул:

– Приезжай.

Я села в свой припаркованный «Опель», завела мотор и поехала к Самойлову.

По дороге я слушала радио. На каждой волне обсуждали убийство актрисы Дятловой. Дело уже приобрело крупный общественный резонанс. Коллеги по сцене, по кино, по театру – все выражали соболезнования родным и близким Таисии. Переключая с одной частоты на другую, я вдруг услышала знакомый раскатистый бас:

– Следствие по делу ведется. В ближайшее время мы найдем и исполнителя и организатора этого преступления…

Ба! Какие люди! Мой любимый капитан Гаврилов!! Вот его момент славы. Журналисты все-таки до него добрались.

Голос у Семена Аркадьевича был весьма печальный и озабоченный. Послушав его, можно было сразу понять, что следствие буксует на месте.

Может быть, я очень мстительная особа, но я не могла не позлорадствовать. Очень живы были воспоминания о том, как капитан со мной разговаривал и угрожал мне. Ну что ж, «ищите да обрящете». По делам всякому воздастся…

Я припарковалась у Управления, отдала вечно сутулому и угрюмому Самойлову белый кружевной платок и сумочку и попросила выжать из этих вещей все, что можно.

Константин обреченно кивнул и пообещал позвонить, когда получится.

С чувством выполненного долга я поехала к дому.

Глава 8

Недалеко от улицы Галушкина, от моего дома, находится восхитительное кафе «Разгуляй». Мой желудок давно подавал мне сигналы, что желательно бы подкрепиться, и проехать мимо «Разгуляя» я не смогла.

Я, конечно, умею готовить, но, когда я занята очередным делом, тем более таким сложным, как убийство популярной актрисы, мне некогда заниматься кулинарией. В моем холодильнике – пустота и тишина, даже повесившихся мышей и то близко нет.

Потому я предпочитаю обедать в заведениях общепита.

Бегло посмотрев меню и сделав заказ, я всерьез задумалась.

Таисия Дятлова – красавица и умница, погибла в самом расцвете лет. Ее любили и обожали, женщины мечтали быть на нее похожи, мужчины сходили по ней с ума.

У кого же поднялась рука на актрису?

Сумасшедший фанат? Но как он нашел ее в нашем городе?

И зачем она спешила ко мне? Эта мысль не давала мне покоя.

И что значит: «Таня знает». Почему этой фразой был исписан весь лифт?

А я та ли Таня? Я Дятлову никогда в жизни (кроме экрана телевизора) не видела и не слышала. Я ничего такого, о чем можно писать в лифте, не знаю, это точно. А может, в деле есть еще одна Таня? В окружении самой Дятловой?

Эта простая догадка вполне имеет право на существование, и почему я раньше не догадалась? Если это написала сама убитая актриса, то она хотела дать подсказку, кто виноват в ее смерти. Что пишут перед смертью – имя убийцы. Почему Тая не сделала этого?

Она не знала его имени. Тогда, скорее всего, это наемник, киллер, и Таисия Скворцова-Дятлова никогда его раньше не видела.

Цепочку моих детективных умозаключений прервал появившийся официант и вкуснейший салат оливье.

Да, я имею необычную тягу к этому гастрономическому изыску.

И не только на Новый год.

Несмотря на вреднющий майонез, я могу есть салат чуть ли не тазиками. И майонез моей талии ничуть не вредит – хвала усиленным и постоянным тренировкам и быстрому обмену веществ.

Удивительно, но за границей любимый всеми россиянами салат оливье называется иначе. На меня изумленными глазами взирал официант в уютном ресторанчике в Южном Провансе, когда я попросила его принести оливье.

Бедняга, наверное, подумал, что я разыскиваю знакомого с именем Оливье, и не мог понять, как же ему его принести или, может быть, привезти.

Салат оливье почти по всей Европе называется «Русским» салатом. Это нужно знать таким гурманам, как я.

Но это все цветочки. Пока я наслаждалась отбивной, заедая ее салатиком с поэтическим французским названием, затрезвонил мой телефон.

Ага, голубушка, журналистка Света жаждет со мной побеседовать.

Я вытерла рот салфеткой и серьезным голосом произнесла в трубку:

– Внимательно слушаю.

– Привет, Таня. Твою просьбу выполнила, нарыла все, что смогла, на Дятлову, я тебе уже на мыло все скинула. Целую. Читай. А тебе я еще должна. Меня шеф обещает повысить. Спасибо-спасибо, – принялась чирикать журналистка.

Наверное, у них это профессиональное, или на журфаке специально учат болтать без передышек и пауз.

Я нервно промычала «спасибо» и отключилась.

Зашла с телефона в свой емейл. Да, файлы от Светы дошли, теперь домой и читать материал.

Это только в дешевых бульварных детективчиках и телесериалах про ментов частный сыщик только и делает, что направо и налево размахивает пистолетом и бегает за преступниками, в жизни чаще всего приходится часами сидеть в засадах и ночами читать кипы уголовных дел и различных материалов по следствию.

Но именно здесь чаще всего и можно найти точку отсчета всего расследования, «краеугольный камень преступления», как я его называю.

Я села в припаркованный любимый «Опель» и рванула домой. Так мне не терпелось почитать всю имеющуюся информацию об актрисе Дятловой. С телефона читать мелкие строчки уж очень неудобно.

Возле дома кучковались стайками вездесущие журналисты. Бочком протиснувшись в свой подъезд, перешагивая через шнуры и штативы телекамер, отбиваясь от микрофонов, я зашла в свою квартиру и сразу села за компьютер.

В Интернете сегодня можно найти практически все. Все, кроме правды.

Спекулируя на смерти Таисии, желтые издания соревновались между собой, пытаясь рассказать всю «правду» о Дятловой. С кем она спала, что ела, что пила, куда ходила, на какой машине ездила – но все эти сенсации были высосаны из пальца.

Правды в них было куда меньше, чем в современных ток-шоу с выдуманными героями и выдуманными «реальными» историями из жизни.

Но никто из таблоидов не знал, что же на самом деле произошло в лифте моего дома с популярной современной актрисой.

Версии строились различные, начиная от банальных – что Таисия нашла в родном городе тайного любовника и тот в приступе ревности ее придушил – до совсем уж невероятных: якобы крупные голливудские боссы заказали Дятлову, которая чем-то им насолила.

Все эти версии строились на домыслах, догадках, непроверенных источниках и прочих загадочных совпадениях.

Читать об этом было и весело, и грустно одновременно.

Одни источники всерьез горевали о смерти любимой актрисы, другие поливали ее грязью, пытаясь заработать на «горяченьком».

Устав от грязи и негатива, льющихся с экрана ноутбука, я зашла в свою почту и открыла материалы от Светы.

Света проделала поистине грандиозную работу, собрав досье на Дятлову, она же Скворцова.

Таисия была родом из нашего города, что подтверждала в каждом интервью. О своих родителях Тая никогда не говорила, и было отчего. На самом деле Таисия была детдомовкой, выпускницей одного из наших тарасовских Домов ребенка. Ее родная мать отказалась от девочки еще в роддоме. Данные о ее родителях Света не указала, наверное, даже для вездесущей журналистки это сложная задача. В интернате Тае пришлось несладко, девочка много и усердно работала, чтобы всего добиться в жизни.

Свете удалось достать не только информацию о Доме ребенка, но и копию аттестата средней школы Скворцовой Таисии Павловны. Кстати, почему она Павловна?

Тая была хорошисткой, почти отличницей, четверки только за физкультуру и химию. По остальным предметам красовались красивые пятаки.

Здесь же была прикреплена фотография шестнадцатилетней выпускницы Таисии.

Узнать здесь актрису было довольно сложно. Десяток лишних килограммов, круглые щечки, не очень здоровая кожа, следы от воспаленных прыщей. Очки с толстыми стеклами, длинная коса через плечо. Типичная девочка-ботан, образцовая отличница.

Да, за такую фотографию таблоиды отвалят уйму бабла – это уж точно сенсация. И хвала Светлане, что все-таки не слила фото в Сеть, а прислала мне.

Или долг ко мне, к своей подруге, перевесил журналистскую тягу к сенсациям, или она не захотела омрачать память об актрисе такой чернухой.

Да, Таисия провела просто колоссальную работу над собой.

На фотографии уже через четыре года девушку не узнать – красавица с огромными глазами и чарующей улыбкой.

Очки, прыщи и щеки, как у хомяка, исчезли. Просто глобальное превращение из гадкого утенка в белоснежного красавца-лебедя.

Дальше была информация об учебе Таисии в одном из ведущих театральных вузов Москвы. Она, кстати, поступила с первого раза, приемную комиссию до глубины души поразил подлинный талант Скворцовой.

Но я обратила внимание, что поступила Тая только в двадцать лет. А школу она закончила в семнадцать – вопрос, где она была и чем занималась три года. В Москву она приехала тоже в двадцать лет, до этого никакой информации о Дятловой нигде не было.

Это сейчас, в век глобальных соцсетей, можно проследить всю жизнь человека. Каждый день, каждую неделю люди выкладывают в Интернет всю информацию о себе, любимом, – кто что ест, где отдыхает, куда едет, а вот десять лет назад, чем и где занималась Скворцова, было не ясно.

У меня тоже есть аккаунты почти во всех социальных сетях, но под вымышленными именами и фамилиями. Мне с моей профессией так глупо светиться нельзя.

А для работы я часто пользуюсь интернет-данными.

Многие активные пользователи сетей не понимают, как легко и просто злоумышленники могут воспользоваться их личными данными.

Вот, например, фото глупышки в бикини и подпись «Мой отдых на Кипре», вот эта же девушка на фоне красивой дорогой машинки – «Муж подарил мне авто», вот красивый вид из окна элитной новостройки Тарасова. А следующий пост: «Через две недели с мужем едем на море».

Я всегда при чтении таких сообщений иронически ухмыляюсь, поклонница соцсетей сама практически на себя и свою семью воров наводит. Могла бы тогда просто написать, где у них комплект запасных ключей хранится.

А так – адрес есть, когда квартира будет пустой – информация есть, то, что в семье деньги имеются, – видно.

Девушка – звезда Инстаграма всего лишь хотела пяти минут славы, похвастаться перед бедными подружками, а потом плачет в отделении полиции, не зная, кто же обчистил их квартиру.

Но многим не объяснишь очевидные факты собственной личной интернет-безопасности.

Но вернемся к нашей актрисе.

Еще будучи студенткой, Тая начала активно сниматься, ее приглашали на роли мечтательных «тургеневских» барышень, смелых исторических героинь, красавиц-героинь, потом была королева Марго и Жанна д’Арк, пришелец из других миров Эя из паранормального триллера «Чужаки».

А когда на экран вышел сериал «Слезы и любовь», Скворцова, в ту пору уже звавшаяся Дятловой, проснулась знаменитой. Это был настоящий триумф, Дятлова стала супермегазвездой. Одной из самых популярных звезд отечественного кинематографа.

Несмотря на бешеную популярность, Дятлова обладала скромным характером, не была замечена ни в одном скандале. Ее ни разу не засняли пьяной или под воздействием наркотиков. Она даже не курила. Во всех интервью ратовала за здоровый образ жизни, занималась спортом, придерживалась вегетарианской диеты, не ела не только животных, но, как жесткий веган, не употребляла ни яиц, ни молока, ничего из животного мира.

Прямо образцовая «красавица-отличница-комсомолка-спортсменка». Неужели нет черных пятен в ее биографии? Прямо слишком сахарная получается девочка, просто зефирка в шоколаде.

А что там с мужчинами?

И тут меня ждал жесткий облом – несмотря на армию поклонников, Тая никого не увела из семьи, ее не застали ни на одной эротической клубничке. Одно время ходили слухи про ее розовые предпочтения, но несколько лет назад Дятлова тихо-молча помолвилась с известным диджеем Алексом, в жизни Александром Иволгиным.

Они были красивой парой.

Молодые, красивые, беззаботно улыбающиеся, взирали они на меня со следующей фотографии. Они начали жить вместе, купили прелестный домик в ближайшем Подмосковье, завели двух лабрадоров.

И все было прекрасно, пока она не приехала в наш Тарасов для встречи с частным детективом Татьяной Ивановой, то бишь со мной, и Дятлову убили в лифте моего дома.

Меня еще насторожило то, что пару месяцев назад Скворцова перестала сниматься, закрылась у себя в доме и практически не показывалась на голубых экранах и тусовках.

Интуиция подсказывала мне, что именно в этот период в жизни актрисы что-то произошло. Но вот что?

Я подумала, что помочь мне в расследовании сможет диджей Алекс. Но вот только как на него выйти? Он в Москве, я в Тарасове, вызвать его повесткой я не могу, да и захочет ли он со мной разговаривать?

Но это другой вопрос – сейчас у меня появилась другая идея.

Глава 9

На звонки Анатолий Крылов, он же внук Лидии Степановны, со вчерашнего дня принципиально не отвечал. Не добившись ничего от молчащего мобильника, я отправилась в общежитие, где, по сведениям той же незабвенной Лидии Степановны, ее горячо любимый внук грыз гранит науки.

Я не стала разубеждать старушку в том, что на самом деле происходит в общежитиях. И вообще, меньше знаешь – крепче спишь.

Хотя, подъехав к зданию студенческой общаги, я была порядком удивлена. Новый светлый ремонт, просторные коридоры. В холле настоящие цветы в огромных деревянных кадках. Вместо заспанной и шаблонной злой и вредной вахтерши – приятный молодой охранник, который даже меня пустил с трудом в святая святых студенческой жизни. Пришлось показывать мои «всегда выручающие в трудный час» корочки и долго объяснять, к кому я иду и зачем.

Зато я теперь была точно уверена, что сюда пронести огромную Виолетту было бы очень проблематично.

Охранник Максим, как было написано на его бейджике, мне помог.

Посмотрел по базе номер комнаты, где был прописан Анатолий Крылов.

Я шла по длинному корридору и в хорошем смысле офигевала от увиденного. Чистое ковровое покрытие, светлые огромные окна, неплохая добротная мебель, а ведь это общежитие обычного тарасовского вуза. Мы даже не столица, но вот как бывает, если не воруют.

Я закончила свою альма-матер много лет назад, в общежитии я никогда не жила, но часто бывала там у своей подруги Раечки, которая сейчас сделала головокружительную карьеру и занимает весьма высокий пост в нашей районной прокуратуре. А тогда мы две студенточки юрфака частенько вместе гоняли чаи в ее комнате в общаге. Я помню тесную комнатушечку, тараканов на вонючей кухне, вечные перебои с горячей водой в узкой и грязной душевой.

Но тогда мы были молоды, романтичны, на бытовые неурядицы мы смотрели со смехом и, как сейчас говорят, не заморачивались на этом.

В двадцать лет все по-другому воспринимается в жизни, и первая любовь, и первые свидания, и первые серьезные слезы в подушку. Тогда о таких «хоромах», по которым я сейчас гуляла, я и не мечтала.

Из воспоминаний о моей безоблачной юности меня вывел душераздирающий женский крик с другого конца коридора.

Я с грацией молодого сайгака поскакала к комнате 323, из-за двери которой и кричала девушка.

Распахнув дверь и чуть не стукнув ею по затылку маленькую крашеную блондиночку, я увидела, почему та так истошно вопила.

Ее соседка по комнате лежала ничком на кровати, лицо у нее было почти синюшного цвета, рядом валялись россыпью несколько пустых упаковок от таблеток.

Я кинулась к девушке, пощупать пульс.

Он был, но нитевидный. Еле-еле прощупывался на тоненькой, почти невесомой ручке.

Я цыкнула на орущую блондинку и принялась звонить в «Скорую».

Уже через шесть минут вместе со спешащим по коридору охранником Максимом они все забежали в комнату 323.

Крашеная блондиночка, представившаяся Светой, пила на стульчике валерьянку и пыталась успокоиться.

«Скорая» забрала Людмилу Озерскую, предварительный диагноз – суицид, вызванный приемом огромного количества таблеток.

Максим побежал провожать медиков, а мы со схлипывающей Светой остались одни в комнате.

Она сидела на стуле и тряслась мелкой дрожью, вливая в себя уже второй стакан воды с валерьянкой.

– Света, что с твоей соседкой случилось? – не выдержав, спросила я.

– Люся, она… Она выживет? Она же не может умереть? – с мольбой Света уставилась на меня.

– Я надеюсь, что она выживет. Врачи сделают, что смогут. Почему она таблеток напилась?

– Люся с парнем своим вчера рассталась. Она, конечно, переживала, но я не думала, что это все так серьезно. Я думала, она просто на публику играет, своими слезами пытается так Толика вернуть! – немного подумав, ответила Светлана.

– Толика? – Я сделала стойку, как гончая, услышав знакомое имя. – У Толика, случайно, не Крылов фамилия?

– Ага, он самый. Наш сосед из 327 комнаты. Крылов он, как писатель знаменитый.

– Баснописец, – машинально поправила ее я.

– Ага, он самый, да и Толик наш такие басни сочиняет, что сам Иван Андреевич обзавидовался бы.

Я была крайне удивлена, что Светлана знает имя-отчество Крылова.

Видя мое удивление, она пояснила:

– Я вообще-то на филфаке учусь.

– Ясно, а что там с нашим, точнее, вашим Крыловым? Почему он с Людмилой расстался?

– Да я точно и не знаю. Она нормально мне ничего не рассказала, я только догадываюсь.

Судя по тому, с каким интересом загорелись глаза у Светы, она была не прочь поговорить, а точнее, посплетничать о личной жизни своей соседки по комнате.

Уже почти успокоившись, неужели валерьянка подействовала, девушка принялась рассказывать:

– Люся наша не городская, не то, что я. Это у меня дома сейчас с отчимом терки, потому временно в общежитии живу. А Людмила приехала из какой-то дикой глухой деревни, сама без блата поступила. Первое время ходила тут, как в музее все смотрела. От айфонов и планшетов отшатывалась, боялась их, – девушка беззвучно рассмеялась. – Конечно, в ее деревне родной ничего этого нет. У нее там мать одна осталась и еще три сестры мелкие, отец давно помер от пьянки. А мать для Люськиной учебы два года деньги откладывала, чуть ли не по рублю. Люська талантливая, дюже умница – все на лету хватает, в вузе все преподы от нее в восторге. Только учебой и интересовалась, весь первый курс в библиотеках просидела. А потом вот с Анатолием познакомилась и сразу втюрилась в него по уши. Он парень видный, городской, одет всегда с иголочки, парфюм дорогой. Вот наша Люся и поплыла. А у него девок – возок и маленькая тележка, Люське лапши на уши навесил, амур-тужур. Она говорила, что жениться обещал. Ага, конечно, говорю же – баснописец, сказочник.

Света сквозь зубы выругалась и снова продолжила:

– Не знаю, что у них потом произошло, я свечку не держала. Люся пришла чернее ночи, сказала, что они расстались. Но я думала, поплачет – перестанет. Она девочка умная, не будет фигней страдать. Тем более какие таблетки?! А тут вот прихожу, а она лежит…

Света сделала еще один глоток валерьянки и уже спокойно продолжила:

– А дальше вы знаете, я закричала, вы прибежали, «Скорая» ее увезла. Вот такие у нас дела, – добавила она очень печально.

– Ладно, Света, не кисни, пойду я побеседую с вашим баснописцем, теперь у меня к нему еще одна тема для разговора прибавилась, – задумчиво сказала я.

Света неопределенно мотнула головой, я попрощалась и покинула негостеприимную комнату.

Пройдя дальше по коридору, я остановилась у двери с табличкой 327.

Постучала и, не услышав ответа, уверенно вошла внутрь.

Такая же светлая и уютная комнатка, как у девчонок, но здесь уже царил истинно мужской дух и мужской бардак. Нет, конечно, носков по углам не стояло, но все-таки чувствовалось, кто здесь хозяин.

За письменным столом, повернувшись ко мне спиной, самозабвенно рубился в компьютерную игру рослый детина. Но, судя по картинкам на экране, детство у него все еще играло во многих труднодоступных местах.

На голове у него были наушники, чтобы, наверное, никто не отвлекал его от виртуального мира.

Вот почему я до него никак не могла дозвониться.

«И что Люся в нем нашла? – задумалась я, – из-за такого инфантильного придурка убивать себя? Да уж, пути Господни неисповедимы».

Я кашлянула разок, второй, третий – ноль реакции, тогда, не долго раздумывая, просто-напросто нажала на ноуте кнопку выключения. И – вуаля – Толик наконец-то обратил на меня свое внимание.

Он снял наушник и с негодованием уставился на меня.

– Ты кто такая? Ты чего творишь? – заревел он.

– Анатолий Крылов, если не ошибаюсь, – казарменным тоном произнесла я.

– Ну я. А ты что, из деканата, что ли? Если насчет пересдачи – то я все сделаю, я обещаю.

Физиономия Толика уже стала испуганной и глупой одновременно. Этот детина с пустыми оловянными глазами мне определенно не нравился.

– Нет, не из деканата. Ты Людмилу Озерскую знаешь? – строго спросила я.

– Люську, что ли? Знаю, а что? Ты кто такая? – огрызнулся парень.

Второй его вопрос я проигнорила, просто ответила:

– Людмилу полчаса назад на «Скорой» забрали, она напилась таблеток, пыталась покончить жизнь самоубийством. Ты догадываешься, почему и из-за кого она так поступила?

– Ты следачка, что ли? Так бы сразу и сказала.

Я неопределенно пожала плечами, этот жест можно было рассматривать как угодно. Хотя слово «следачка» меня просто бесит, но Толик, наверное, все-таки не на филфаке учится. Я очень на это надеюсь.

– Люська дура просто, если решила травануться. Мне хочет насолить, хотя я все ей объяснил нормально, рассказал. Погуляли – разбежались, в чем проблема-то?

Парень разозлился, он вскочил со стула и начал ходить из угла в угол по комнате.

– И вообще, это ее проблемы, если она залетела – какие дети, я ей объяснил все. Пусть валит к своей мамашке в деревню, там и рожает, а мне рано еще…

Я смотрела на этого холеного, вальяжного молодого человека и в душе боролась с гадливостью. Сделал ребенка – и в кусты, сразу бросил девушку, когда она ему рассказала об этом. Вот поистине антимужской поступок.

Я спросила:

– А тебе Людмилу и вашего общего ребенка совсем не жаль? Она же умереть может, за ее жизнь сейчас врачи борются.

Толик заходил еще быстрее по комнате, принялся лохматить волосы.

– Жаль, конечно, что я, не человек, что ли? Но что я могу сделать? Какие дети – мне двадцать лет!

– Но не пятнадцать же, – пустила шпильку я.

– Да, не пятнадцать, но все равно рано. Люся – хорошая, верная, честная. Она мне нравится очень, но жениться я не хочу, детей я не хочу. Но убивать себя тоже не надо! Она больная совсем, что ли?

Немного помолчав, он спросил:

– А в какую больницу ее повезли?

– Я точно не знаю, ты можешь уточнить у Максима, охранника.

– Да, конечно, надо туда съездить. И эти таблетки, которые она съела, наверное, для ребенка все это вредно очень? – заглядывая мне в глаза, спросил Крылов.

– Не буду тебе врать, скорее всего, вредно. Но тебе нужно с доктором поговорить.

– Да-да, конечно, – не стесняясь меня, он принялся переодеваться и собираться в больницу.

– И еще один маленький вопрос – ты у своей бабушки Лидии Степановны давно в гостях был?

– У бабушки? А при чем здесь она? – удивился Толик.

Я не ответила, и он продолжил:

– Я у нее был в последний раз в сентябре, наверное, папин дэ-рэ отмечали. Он по скайпу выходил на связь из своей Канады, а я бабушке ноут включил, чтобы она его поздравила. А потом вроде бы и не был у нее. Закрутился как-то, дела, все-такое. А что случилось? Что-то с бабушкой?

Видя, как у него мгновенно побледнело лицо, я поняла, что парень еще не совсем пропащий, его еще можно сделать нормальным человеком – вон как за бабулю переживает.

– С бабушкой твоей все нормально, ты ее только проведывай почаще, не забывай. Она скучает. А ключи от ее квартиры у тебя есть? – спросила я.

– Да, есть. Она сама на всякий случай давала, – кивнул Анатолий.

– Проверь, пожалуйста, на месте ли они.

Толик нехотя полез в ящик стола, пошарил там, вытащил картонную круглую подарочную коробку и из нее достал связку ключей.

– Вот они, все на месте. А к чему все эти вопросы? – продемонстрировал он мне ключики.

– Их никто не брал?

– Да нет, некому их брать. Комнату я всегда закрываю, мой сосед Мишка здесь теперь нечасто бывает. К девушке своей переехал недавно, на Первомайке живут. Жениться собираются.

– И ему тоже, наверное, всего двадцать? – улыбнулась я.

– Да, точно. Он даже на полгода младше меня, – задумчиво протянул Толик.

– Вот видишь. И последний вопрос: Виолетту, бабушкину кошку, знаешь?

– Этот толстый огромный кусок шерсти. Да, бабуля на ней сдвинулась, кроме нее, никого не видит, целуется с этой заразой. Да что случилось-то, вы мне скажете наконец? – строго обратился он ко мне.

– Виолетта пропала, и твоей бабушке сейчас очень нужна поддержка. После больницы позвони Лидии Степановне, ей сейчас очень трудно.

– Да, конечно. Я знаю, как она Виолку любит. Пропала она, говорите? Мм… надо же!

– Да, пропала, а я частный детектив, разыскиваю ее.

Парень ухмыльнулся. Да, искать кошек – не очень-то интересное занятие для профессионала.

Я поняла, что больше ничего тут не узнаю, попрощалась и вышла из здания студенческого общежития.