Текст книги "Девушка с легким характером"

Наконец-то у меня появился список лиц, которые хоть каким-то образом контактировали с Клементиной.

– Володь, я нашла то, что искала, – радостно сообщила я Кирьянову.

– А что ты нарыла? – поинтересовался Володька.

– Да вот, пьяный дебош в ресторане «Звездные врата». И среди прочих задержанных есть и моя девочка. Распечатай мне, пожалуйста, адреса, – попросила я. – Может, это ни к чему и не приведет, но с чего-то все-таки ведь надо начинать. Да, и, конечно же, адрес виновника «торжества» – Карла Луговского.

Вскоре я вышла из отделения со списком в сумочке.

Сев в свою «девятку», я закурила и начала решать, с кого мне начать свой опрос. Начну я, пожалуй, с самого барда – Карла. Кому, как не ему, знать в лицо своих гостей, то есть приглашенных в ресторан.

Я долго звонила в дверь квартиры, где проживала «звезда» тарасовской эстрады, но все безрезультатно. Наконец открылась дверь напротив, и на пороге показалась сухонькая маленькая бабулька.

– Ну, и чаво ты трезвонишь цельный час? – шамкая беззубым ртом, спросила она.

– Бабушка, Карл Луговской здесь проживает? – спросила я старушку.

– Здеся, здеся, чтоб ему, – старушка в сердцах плюнула прямо на порог.

– Когда его можно застать дома?

– А никогда!

– Как это никогда? – удивилась я. – Он, что же, здесь и не появляется?

– Ты, дочка, спустись в подвал, там у его, ентова горлопана, штудия находится. Вот там он все время и отирается, – сообщила старушка.

Поблагодарив старушку, я последовала ее совету и спустилась в подвальное помещение. Сначала я попала в длинный коридор, по обе стороны которого находилось несколько дверей. Я открыла ту, которая была ближе ко входу.

В небольшой и полупустой комнате никого не было. Но в стене напротив входной двери я увидела еще одну неплотно прикрытую дверь, из-за которой доносились голоса. Я подошла к ней и открыла полностью. Эта комната была побольше первой и обставлена довольно уютно: длинный кожаный диван, перед ним – низкий столик из металла и стекла, в углу – пара кресел, рядом с одним из них – синтезатор. Еще один угол занимала какая-то аппаратура, наверное, звукозаписывающая: ведь это была, как сказала мне соседка Карла, «штудия».

Карл Луговской – небольшого роста, но плотного телосложения, импозантный шатен – был в студии не один. Рядом с ним на диване сидел еще один мужчина. Он что-то увлеченно обсуждал с Карлом. По обрывкам фраз поняла, что речь шла о выездном концерте. Наверное, это был менеджер, а точнее сказать, продюсер «звезды».

Увидев меня, мужчины замолчали и вопросительно посмотрели меня.

– Вы к кому, уважаемая? – спросил меня Карл.

Поскольку еще раньше я уловила в их разговоре именное обращение к шатену, то поняла, что передо мной находится именно он.

– К вам, – коротко ответила я и, достав из сумочки свои прокурорские «корочки» (увы, давно просроченные), помахала книжицей прямо перед носом Луговского. Затем, не дожидаясь приглашения, села рядом с ним.

– Но я чист перед законом, – удивленно сказал Карл, – откуда к моей скромной персоне такое пристальное внимание со стороны правоохранительных органов?

– А вы, гражданин Луговской, запамятовали, очевидно, что не так давно были задержаны полицией за пьяный скандал в общественном месте? – вопросом на вопрос ответила я.

– А, вот о чем, – протянул певец, – ну, с кем не бывает! Кстати, не я один там морды бил.

Я выложила перед ним фотографию Клементины Новостроевской.

– Вы помните эту девушку?

Примерно с полминуты Луговской задумчиво смотрел на фото, потом ответил:

– Нет, не припоминаю. Разрешите?

Луговской взял у меня фотографию и передал своему соседу:

– Лелик, посмотри, она танцевала у нас?

Фото Клементины перекочевало к Лелику. Он тоже стал внимательно всматриваться, качая головой. Потом изрек:

– Нет, она у нас не танцевала, потому как абсолютно не умела этого делать.

– Но она у вас, как это называется, проходила кастинг? – спросила я.

– Проходила она у нас кастинг? – Луговской вопросительно посмотрел на Лелика.

– Проходить-то проходила, но… Я же говорю: ни пластики, ни выразительности и близко нет. Ее даже в последнюю линию нельзя было поставить. Короче, мы ее не взяли.

– Хм, – я с сомнением покачала головой, – что-то не верится. Если верить слухам, то место на сцене можно получить и не владея хореографической подготовкой. Девушка-то красивая.

– Если вы о постели, то этого недостаточно: у нас другие критерии, – отрезал Лелик.

«Надо же, какие они принципиальные!»

– Но ведь как-то она все-таки вышла на вас? – продолжала я допытываться.

– Об этом вам лучше поговорить с нашим хореографом. Он, кстати, сейчас здесь, в студии. Пойдемте со мной, я вас проведу к нему, а то у нас идет обсуждение очередного концерта.

Мы вышли из комнаты и пошли по коридору. По пути я спросила Лелика:

– Скажите, а после той памятной вечеринки с приводом в полицию вы встречали эту девушку?

– Нет, больше она у нас не появлялась, – ответил тот.

Хореограф Витольд, к которому привел меня Лелик, сидел за компьютером. Бородка и очки делали его похожим на профессора. Но когда он встал, то в глаза сразу бросилась безупречная осанка, особый разворот плеч, который бывает исключительно у балетных. Я сразу же показала ему фотографию Клементины.

– Да, я помню эту девочку, – сказал хореограф.

– И что вы можете о ней сказать? – спросила я.

– К сожалению, она оказалась совершенно непригодна для хореографии. Это и понятно, ведь ей уже восемнадцать.

– Да, профессионально балетом заниматься, конечно, поздновато, но ведь она и не готовила себя к большой сцене, – возразила я.

– Вы напрасно считаете, что в подтанцовки можно прийти с улицы, – парировал хореограф. – У нас довольно высокие требования. Кроме того, характер у этой девочки…

– Какой?

– Мягко говоря… вела она себя довольно бесцеремонно, – Витольд неодобрительно покачал головой. – Такие надолго не задерживаются.

– Понятно.

Я вышла из студии Луговского и решила, что теперь надо наведаться к самим участникам пьяной драки. Первым номером в моем списке значился Михаил Терентьев. Проживал он на улице Лермонтова, в доме номер двадцать. Эта был десятиэтажный дом с пятью подъездами.

Я поднялась на восьмой этаж в четвертом подъезде и позвонила. Дверь открылась почти сразу же. В дверном проеме нарисовался долговязый парень в спортивном костюме «Адидас». Костюм был довольно заметно измят, светлые волосы всклокочены, да и на правой щеке виднелся красный след от подушки.

– Михаил Терентьев здесь проживает? – спросила я.

– Здесь, здесь. Ты кто такая? – хрипло спросил он.

Однако манеры у парнишки! «Тыкает» совершенно незнакомому человеку. Но тут мне в нос ударил запах перегара, и я поняла, что парень, что стоял передо мной, – с хорошего бодуна и, судя по всему, мучается похмельным синдромом. Тут уж не до хороших манер.

– Я частный детектив, Татьяна Иванова, – ответила я.

Михаил напрягся, даже взъерошил волосы, но собрать свои мысли воедино ему так и не удалось. Промучившись несколько секунд, он сказал:

– Чё-то я тебя не припоминаю. Ладно, проходи. Ты водяру принесла?

– Я пришла поговорить.

– Сначала бутылка, потом разговор, – Терентьев попытался захлопнуть дверь, но я оттолкнула его и вошла внутрь.

– А если сначала разговор, а потом… все остальное? Такой вариант тебя устроит? – спросила я.

Терентьев опять начал размышлять, видно, сразу ему было затруднительно сориентироваться. Я отодвинула его в сторону и оказалась в грязной и очень захламленной маленькой прихожей.

– Значит, так, Михаил Матвеевич, – я сверилась по бумажке с именем-отчеством, – у меня к вам будет несколько вопросов.

– А я чё? – вытаращился парень. – Я не при делах.

– Ты Терентьев Михаил Матвеевич? – уже теряя терпение, спросила я.

– Да ни в жисть! Я Алексей. – Парень очумело потряс встрепанной башкой.

– А где тогда Михаил? – спросила я.

– А я знаю? – Парень вытаращился на меня.

– Ладно, будем считать, что хозяин – это ты, – примирительно сказала я, решив, что строго говорить с находящимся в похмельном синдроме страдальцем негуманно, а главное – бессмысленно.

– Кто хозяин? – опять спросил парень.

– Да ты! Кто же еще? – прикрикнула я на него, отступив от принятого секундой ранее решения.

– Я этого не говорил, – как-то задумчиво изрек парень.

– Так, ты скажешь, наконец, где Михаил Терентьев?! – уже не сдерживая себя, закричала я.

– А черт его знает, – меланхолично ответил парень.

В это время из комнаты раздался чей-то хриплый голос:

– Леха, ты с кем там балаболишь?

– Не знаю, она говорит, что… что она…

Алексей замолчал, не в силах вспомнить, как я отрекомендовалась всего лишь минуту назад.

Я решительно сдвинула его со своего пути и вошла в комнату.

– Быстро отвечайте, кто из вас, алкашей, Михаил Терентьев? – строго спросила я.

Я обвела комнату взглядом и увидела, что прямо на полу ничком лежат три парня. Еще один скорчился в неудобной позе в кресле. Рядом на грязной, местами ободранной софе лежали еще двое. В углу комнаты на рваном ватном одеяле почивало еще несколько человек. Все они были в одежде, а некоторые даже и в обуви. Хотя что же тут удивительного? Находиться в таком свинарнике и переодеваться в пижамы?

Все понятно; кажется, еще вчера пьянка здесь разыгралась не на шутку. Посередине комнаты стоял старый обшарпанный раздвижной стол, заваленный несколькими десятками бутылок, естественно, пустых, пустыми же консервными банками, наполненными окурками. Еще там же стояли тарелки с остатками колбасы, селедки и еще чего-то, что определить было уже трудно. Аромат в комнате стоял совершенно немыслимый: спиртной, сигаретный и еще непонятно какой.

– Так кто мне ответит, где Михаил Терентьев? – повторила я свой вопрос.

– Его здесь нет, – довольно уверенно сказал один из парней, который привстал с софы и с пьяным интересом посмотрел на меня. – Не, ваще-то он… здесь жил… пока не отчислили. А мы тут… а чё? Хата проплачена…

– Давно он здесь не живет? – спросила я.

– Ага, – коротко ответил парень.

– А кто вы такие?

– Мы студенты, отмечаем сданный зачет.

Ничего себе! Если они закатили такую вселенскую пьянку по поводу только одного сданного зачета, то можно себе представить, как они будут гудеть после всей сессии.

Ладно, кто там у нас следующий?

Я заглянула в список: Гордей Станиславович Сквореченков. Значит, сейчас я направлюсь к этому самому Гордею.

Парень с таким довольно редким именем проживал почти на окраине Тарасова – в новом, недавно выстроенном жилом массиве.

Я поднялась на четырнадцатый этаж – хорошо, что в доме было два лифта: пассажирский и грузовой – и позвонила в нужную квартиру. Дверь мне открыла тщедушная, маленькая, но на вид довольно бодрая – судя по тому, как быстро она оказалась у входной двери и засеменила обратно в глубь квартиры, открыв мне дверь, – старушка.

Я осталась одна в громадной без преувеличения прихожей. В этом холле вполне можно было устроить танцпол. Я в нерешительности остановилась, гадая, куда мне идти дальше. Справа доносился аромат свежей выпечки, стало быть, там находилась кухня. Видимо, старушка опасалась, что ее пироги-плюшки-пампушки могут пригореть, потому и заспешила на кухню. С левой стороны мой слух уловил ритмичные звуки современной музыки, что-то типа рэпа. По всем признакам нужный мне Гордей находился именно в этом отсеке. Поэтому я направилась налево и оказалась сначала в просторной гостиной, из которой дверь вела в еще одну комнату.

Дверь ее была прикрыта, я постучала, но, видимо, меня не услышали, потому что никакой реакции на мой стук не последовало. Тогда я толкнула дверь и оказалась в комнате размерами немного поменьше гостиной. Прямо в центре комнаты парнишка лет десяти-одиннадцати в белой футболке, черных штанах и в сдвинутой козырьком назад бейсболке самозабвенно танцевал хип-хоп.

Я несколько минут постояла у двери, наблюдая за ним. Ловко у него это получалось, ничего не скажешь. Наконец мальчишка заметил меня.

– Здравствуй, – сказала я, – можно войти?

– Проходите, – разрешил паренек и выключил музыкальный центр.

– Мне нужен Гордей Сквореченков, – сказала я. – И это, я так думаю, не ты.

– Это мой братан, – ответил мальчик.

– А тебя как зовут?

– А я Орфей.

Интересное сочетание: Гордей и Орфей. Последнее имя, насколько мне известно, принадлежало мифическому древнегреческому певцу, который силой своего искусства усмирил диких фурий. И они позволили ему вывести из царства мертвых свою жену Эвридику. А вот по какому случаю мальчик получил такое имя?

– А почему тебя так назвали? – поинтересовалась я.

– А, – махнул рукой мальчишка, – мама училась в музыкальной школе, и им там рассказывали про оперу «Орфей и Эвридика». Так она, прикиньте, с тех пор запомнила имя и назвала меня так. А брату имя выбрал папа, – добавил мальчик.

– Так твоя мама – она кто? Музыкант? – полюбопытствовала я.

– Не-а, она – геолог. Они сейчас с папой на Камчатке, в геологической партии, – объяснил Орфей.

– А с кем же ты живешь, если родители так далеко?

– А бабушка с нами, точнее, прабабушка. И еще тетя Лариса. Только сейчас она на работе.

– А где твой брат? – задала я главный вопрос.

– А зачем он вам? – хитро прищурился Орфей.

– Мне с ним надо поговорить, – ответила я. – Если он скоро придет, можно я его подожду?

– Он не скоро придет, – сказал Орфей, – он, вообще-то, сейчас не в городе.

– А где же он?

– Уехал на сборы. Он – дзюдоист, у них сейчас сборы перед соревнованиями проходят. Он в секции занимается. А я тоже сначала там занимался, а потом надоело, танцы интереснее.

– А что ты танцуешь? – поинтересовалась я.

– Да все! Хопчик могу, экспериментальный данс, – стал перечислять Орфей, – ну, еще брейкую помаленьку.

– У тебя хорошо получается, – похвалила я его, – танцуешь ты классно.

Паренек, зардевшись, смущенно опустил глаза. Видно было, что ему понравилась моя оценка его танца.

– Стараемся, – скромно ответил он.

Какой, однако, словоохотливый парнишка. Все рассказал, и про увлечения, и историю своего и брата имени, и о том, где находятся родители. Вот только удивительная беспечность: запросто разговаривает с совершенно незнакомым человеком и в ус не дует! Да и бабушка тоже хороша! Открыла дверь и спокойно пошла себе восвояси. А если бы на моем месте оказались грабители?

Интересно, а как же все-таки Гордея взяли на сборы, если он участвовал в драке? Кажется, за такое вообще выгоняют из секции.

– Скажи, Орфей, а как же так получилось, что твоего брата оставили в спортивной секции? Ведь его за драку забрали в полицию, ты помнишь этот случай?

– А, – отмахнулся мальчишка, – так это когда было! Уже сто лет прошло. И потом, братан и не виноват был, он совсем случайно там оказался. Его просто за компанию менты замели. А потом когда разобрались, так сразу и выпустили, – объяснил мальчик.

Ну, раз так, то этот Гордей Сквореченков, получается, и не знает Клементину. К тому же его сейчас и в городе нет. В общем, больше здесь мне делать нечего.

Следующие несколько адресов из списка тоже не принесли никакого результата. Там, правда, пьяного угара не было, как в квартире Михаила Терентьева, но нужные мне лица отсутствовали.

После них следующей в списке значилась Елена Галочкина. Перед тем как поехать к ней, я решила погадать на своих «косточках». Может быть, они порадуют меня новостью, что значительно продвинет вперед мое расследование?

Увы, выпала комбинация, которая означала следующее: «Вас ожидает чья-то ранняя смерть». Но делать нечего, надо отправляться к Галочкиной.

Дверь мне открыл седой как лунь, маленький старичок. Однако сначала он долго мурыжил меня перед закрытой дверью, переспрашивая по нескольку раз, откуда я и что мне нужно. Наконец дверь открылась. Прямо с порога в нос ударил специфический запах спертого воздуха и какой-то еды, готовящейся на кухне.

– Вы чего хотите-то, я не понял? – уже в который раз спрашивал меня дедок, подслеповато щурясь.

– Мне нужна Галочкина Елена. Она здесь живет? – уже в который раз спросила я.

– Да, здесь. А зачем она вам? – опять начал свой допрос старичок.

– Мне необходимо поговорить с ней.

– Ну, тогда ладно. Тогда проходите, – наконец-то пригласил он меня.

Из тесной прихожей, заставленной каким-то хламом, я прошла в комнату. Здесь обстановка была не лучше. Обои полностью выцвели и кое-где свисали со стен. Мебель старая и в большинстве своем поломанная. Около глухой стены напротив сто лет немытого окна стоял старый диван, накрытый каким-то тряпьем, а на нем в беспамятстве металась девушка с восковой кожей и без единой кровинки губами.

– А где Елена? – на всякий случай решила я уточнить.

– Дак вот же она аккурат перед вами, – старичок протянул сухонькую руку по направлению к лежащей девушке.

Я подошла к дивану и потрогала лоб Елены. Он был как раскаленный утюг.

– Елена, – позвала я, – вы меня слышите?

Девушка ничего не ответила, но метаться перестала и уставилась в потолок невидящим взглядом.

– Что с ней? – спросила я старичка, который остался в комнате.

– Болеет она, – последовал лаконичный ответ.

Это и ежу понятно, что болеет. Я даже догадываюсь, чем именно. Моя догадка полностью подтвердилась, когда рядом с диваном я увидела использованный шприц. Я осмотрела ее руки: в вену одной из них совсем недавно был сделан укол.

Я попыталась поймать пульс, но не смогла. Однако Елена еще дышала. Размышлять было некогда, и я вызвала «Скорую».

– Хто ж ее, такую-то, будет лечить? – выразил сомнение старичок.

– Давно она… болеет? – не отвечая на его вопрос, спросила я.

– Дак попеременно: то лучше ей станет, то хуже, вот как теперя, – невнятно ответил старичок.

– Елена, вы слышите меня? – Я еще раз попыталась наладить с ней контакт, но она никак на меня не реагировала.

– Не трожь ее, дочка, пусть поспит маленько, – посоветовал старичок.

«Скорая помощь» прибыла сравнительно быстро: ожидать ее приезда пришлось минут десять, не больше. Наверное, звонок диспетчера адресовался машине, которая находилась поблизости. Но мне показалось, что прошла вечность. Елена оставалась все в том же состоянии, ни на что не реагировала. Шансов оставалось все меньше и меньше. Оставалось только надеяться на чудо.

– Где больная? – спросила средних лет женщина-врач в синих брюках и такой же блузе – стандартной экипировке медицинских работников.

– Вот, – кивнула я на диван. – Она наркоманка, кажется, случился передоз. Ее еще можно спасти?

Врачиха покачала головой.

– Попробуем, но я не уверена…

Она подошла к Галочкиной и, вынув из сумки фонендоскоп, начала слушать девушку. Дед стоял неподалеку и молча наблюдал за манипуляциями доктора.

– Вы уже застали ее в таком состоянии? – спросила меня доктор.

– Да, я пришла минут двадцать назад, – ответила я.

– Надо ее отвезти в отделение. Мужчины в доме есть?

– Вот, – кивнула я в сторону старичка.

– Я вижу, – ответила врач. – Ее надо отнести вниз.

– Я сейчас пойду к соседям, попрошу, чтобы помогли, – сказала я.

– Да уж, пожалуйста.

Мне повезло: соседи рядом и этажом ниже оказались дома и помогли спустить Елену. Предварительно я накинула на нее, уже лежавшую на носилках, какое-то старое одеяло, лежавшее под подушкой.

– Спасибо вам, – поблагодарила я мужчин и отправилась к машине «Скорой».

– А вы ей кто, девушка? – спросила меня врач, видя, что я намереваюсь отправиться вместе с ними.

– Я частный детектив, и мне необходимо поговорить с ней о ее пропавшей подруге, – ответила я.

– Насчет разговора… дай бог, чтобы ее удалось вытащить. Включай сигнал, – скомандовала она водителю «Скорой».

Мы понеслись вперед с бешеной скоростью. К счастью, почти всегда на перекрестках загорался зеленый свет.

«Скорая» подъехала к Первой клинической больнице, и я побежала в приемный покой, чтобы поторопить санитаров. Врачиха вылезла из машины и, не обращаясь ни к кому конкретно, проговорила:

– Я бы этим торговцам смертью обрубала бы руки. Вот как это практикуется на Востоке. Там нет ни наркоманов, ни дилеров.

Я очень надеялась на благополучный исход. Ведь вполне возможно, что эта Елена могла быть, ну, если и не подружкой, то близкой знакомой Клементины: ведь вместе тусили по злачным местам. Но Елена Галочкина так и не пришла в сознание. А у меня порвалась и эта ниточка, так и не успев размотаться.

Ладно, еще не вечер. Надо подумать, что делать дальше.

Итак, мне известно, что Клементина пыталась устроиться в подтанцовки к эстрадной «звезде». В случае успеха у нее появилась бы возможность зарабатывать себе на жизнь и быть независимой в финансовом плане от родственников. В самом деле, с такой мамашей, как Валентина, не разгуляешься. Валентина, как это нетрудно было заметить, сама находилась на содержании. Тетя Анастасия Александровна могла время от времени подкидывать племяннице какие-то суммы, но опять же стабильностью тут и не пахло. Возможно, стремление к финансовой независимости и являлось до известной степени объяснением того, что Клементина стала игнорировать учебу. Значит, сначала Клементина подалась к Луговскому, но получила от ворот поворот. А куда, вернее, к кому она отправилась потом? Надо бы мне все-таки вернуться к дедушке Елены и попросить разрешения осмотреть ее вещи: вдруг что-нибудь отыщется такое, что даст возможность построить какую-нибудь версию. Но как мне сказать ему о смерти внучки?

С тяжелым сердцем я возвратилась в квартиру, где жила Елена Галочкина.

Старичок тут же спросил меня:

– А что же ты без Лены?

Он, наверное, думал, что лежащая без сознания внучка через час прибежит к нему здоровая.

– Это ваша внучка? – спросила я, потому что не была уверена.

Вполне возможно, что Елена приходилась старичку и правнучкой: настолько древним он выглядел.

– Нет, она снимала у меня комнату, жила тут, ну и помогала… когда могла, – объяснил старичок.

– Так она что же, приезжая? – спросила я.

– Откуда-то из деревни, – ответил он.

Ах, Лена, Лена, лучше бы ты оставалась в своей деревне. А с врачом «Скорой» я согласна на все двести: продавцов наркотиков, как и воров, исправит только отрубание рук. Жестоко, но зато действенно. А что, наркодилеры ведь тоже воры: они крадут человеческие жизни.

– Можно я посмотрю личные вещи вашей квартирантки? – спросила я разрешения.

– Смотри, чего уж там, вон в углу чемодан, – махнул рукой старичок, – она ведь больше не вернется.

Он все понял. Я вытащила старый чемодан и стала разбирать вещи. Их было немного, наверное, почти все, что имело более или менее приличный вид, Елена уже распродала. Остались старенькие платьица, кое-что из предметов нижнего белья – бюстики, трусики, маечки и топики. На глаза мне попалась потрепанная косметичка, в которой находилось кое-что из дешевой бижутерии – колечки, браслетики, еще какие-то фенечки, а также нехитрый набор для макияжа.

А это что такое? Я вытащила из косметички пропуск-абонемент в бассейн «Акватория». На пропуск была приклеена маленькая фотография Елены.

– Скажите, Лена ходила в бассейн? – спросила я у старичка, который все время, пока я разбирала вещи девушки, безучастно стоял поодаль.

– Откуда же мне знать? Нешто она докладывала мне? Ходила, куда ей надо было, спасибо, приносила мне продукты, – ответил старичок, и по его морщинистой щеке медленно сползла слеза.

Я вышла из подъезда. «Сейчас поеду в бассейн», – решила я. Однако не мешало бы перекусить. По правде сказать, я уже довольно сильно проголодалась, поэтому речь с полным основанием можно было вести не о перекусе, а о полноценном обеде.

По пути мне попалось кафе с романтическим названием «Белая акация». Никогда здесь раньше не была, наверное, они открылись не так давно.

Кафе окружали деревья – однако это были не акации, – а перед входом был разбит цветник. Ничего себе так, довольно ухоженная территория. Я вошла внутрь и, заняв столик недалеко от выхода, принялась рассматривать интерьер. Без особых изысков, правда, но, в общем-то, мило. Все чистенько, аккуратно. Столики были покрыты скатертями с растительным орнаментом. На них стояли изящные салфетницы с находившимися там салфеточками с узором из листочков. На стенах были развешаны небольшие картины с видами природы.

Ко мне подошла официантка – молоденькая девушка в кокетливом фартучке с длинной русой косой – и подала меню. Я заказала суп-харчо, отбивную с жареной картошкой, пирожное с заварным кремом и кофе. В ожидании заказа я обратила свое внимание на столик у окна, почти напротив моего. Вернее, мне пришлось обратить на него внимание, потому что там гуляла-отдыхала весьма колоритная компания из трех парней, по виду гопников, и двух вульгарных девиц. Их столик ломился от обилия спиртного: здесь были и шампанское, и коньяк, и водка. Бутылки стояли в окружении фруктов, салатов, мясных блюд и закусок. Время от времени оттуда, где заседала вся эта честная компания, доносились оглушительный гогот парней и взвизгивания девиц. Кажется, они уже были под основательным градусом.

Но вот официантка принесла мой заказ, расставила приборы, и я с аппетитом стала поглощать все, что было в тарелках.

Закончив обедать и расплатившись, я не спеша стала пить кофе. Оказалось, что здесь, в этом кафе, умеют хорошо варить мой любимый напиток.

В это время компания за соседним столиком начала шуметь громче, чем обычно. Я прислушалась. Оказывается, один из парней стал возмущаться тем, что он оказался без пары.

– Да ладно тебе, Колян! Найдем мы счас тебе какую-нибудь телку! – крикнул один из парней – патлатый, в спортивном костюме «Адидас». – Вон, поглянь, какая сидит, и одна!

Он схватил пробку от шампанского и кинул на мой столик.

– Эй, ты! Чё одна скучаешь? Иди к нам! – Свой призыв он сопроводил свистом.

Компания тут же пьяно загоготала.

– Не, Миха, она не пойдет, она это… гордая, – грустно проговорил заплетающимся языком Колян.

– Ничё, не боись, мы ее ща сюда доставим, – заверил его патлатый Миха.

Нетвердой походкой Миха подошел к моему столику и протянул мне свою правую пятерню:

– Это… малышка, буим знакомы: я – Миха… ил, а там мои друганы.

Я молча встала и пошла к выходу. Миха проводил меня удивленным взглядом:

– Не понял… ты чё?

Подойдя к бармену, я спросила:

– У вас здесь охранники есть или как? Вы что, не видите, в каком состоянии находятся некоторые ваши клиенты? А еще считаете свое заведение приличным!

Настроение было испорчено. Больше я сюда ни ногой.

Теперь мой путь лежал в бассейн «Акватория», который, судя по абонементу, посещала Елена Галочкина.

Бассейн «Акватория» представлял собой заведение средней руки и никакими особыми изысками не отличался. Так, стандартный набор: небольшая огороженная стоянка, выложенное тротуарной плиткой пространство перед входом, две садовые скамейки, симметрично расставленные по обе стороны от входа, рядом с одной из них – уличный фонарь. Во всем остальном – минимализм без современных наворотов типа вращающихся дверей и тому подобного.

Я припарковалась, вышла из машины и направилась к зданию бассейна.

Войдя в вестибюль, я вынула из сумочки абонемент Елены Галочкиной и подала его охраннику – низкорослому угрюмому парню.

– Проходите, – сказал он, равнодушно мазнув взглядом по фотографии Елены.

Конечно, фото Галочкиной было сделано не ахти как, к тому же карточка маленькая, изображение нечеткое и черно-белое, но неужели страж порядка не заметил явного несоответствия?

– Пожалуйста, посмотрите повнимательнее, – попросила я, – узнаете эту девушку?

Парень расширил глаза и почему-то почесал за ухом.

– Да-а, – протянул он, – так она не вы? А вы не… – Он запнулся и снова посмотрел на меня.

– Именно так, – подтвердила я. – Я – не она. Так была здесь эта девушка?

– Ну, так… была. Пропуск-то на нее выписан. Эй, а вы чего тут спрашиваете? Вы, ваще-то, кто будете?

Я молча сунула ему под нос прокурорские «корочки».

– А… ну… так бы сразу и сказали. – Он сразу стал покладистым.

Как будто он меня сразу спросил!

– Хорошо, а эту девушку вы узнаете? – Я вынула фотографию Клементины.

– И эта тоже здесь была, – с радостью в голосе сообщил охранник. – Они, как бы это, подруги, типа.

– А сейчас они приходят в бассейн? – спросила я.

– Не-а, давно уж их не видел, – ответил охранник.

– Скажите, они всегда вдвоем приходили или с ними еще кто-то был?

– Так я ж не каждый день дежурю, откуда я могу знать?

– Пригласите, пожалуйста, тренера, – попросила я.

– Это пожалуйста, – с готовностью согласился он.

Парень снял трубку внутреннего телефона и набрал несколько цифр:

– Олеся, это ты? Ты сейчас сможешь подойди к выходу? Тут с тобой поговорить хотят.

Олеся – среднего роста кареглазая и чернобровая девушка – подошла на вахту минут через пять.

– Здравствуйте, – сказала я и предложила: – Давайте отойдем в сторонку, чтобы не мешать.

На самом деле я хотела поговорить с Олесей не при охраннике: ей я не собиралась предъявлять прокурорское удостоверение.

– Олеся, я частный детектив Татьяна Иванова и разыскиваю вот эту девушку, – я подала ей фотографию Клементины.

– Да, она приходила в бассейн, – посмотрев на фотографию Клементины, сказала тренер.

– Одна или с компанией? – уточнила я.

– Ну, как с компанией. Вместе с подругой.

– А как насчет кавалеров? – задала я вопрос.

– Ну, знакомились они здесь, бывало.

– Вы можете мне кого-нибудь из их знакомых показать? Или, может быть, вы знаете имена?

– Нет, к сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос. Но вот постоянный сопровождающий у этой девушки был, – уверенно сказала Олеся.

– Как он выглядел? Сможете его описать?

– Такой атлетически сложенный мужчина, темноволосый, с усиками.

«Это явно Леонид, – подумала я, – значит, он действительно увлечен Клементиной, если даже в бассейн одну не отпускал».

– Больше никаких подробностей не можете мне сообщить? – спросила я.

– Подождите, я сейчас посмотрю в журнале, – сказала Олеся.

Олеся снова поднялась наверх и отсутствовала, наверное, минут десять. Спустилась она не одна, а с девушкой. Это была пухленькая голубоглазая блондиночка с приветливым выражением лица.

– Вот, Раиса, оказывается, знает эту девушку. Поговорите с ней, – сказала Олеся и отошла в сторону.

– Раиса, что вы можете сказать о Клементине? – я показала ей фотографию Новостроевской. – Как давно вы ее видели в бассейне?

– Ой, очень давно видела, то есть не видела… то есть, – Раиса смутилась и замолчала.

– Другими словами, Клементина уже давно не посещает бассейн, я вас правильно поняла?

– Да, все верно. Она почему-то перестала сюда приходить.

– Скажите, Раиса, а вы разговаривали с Клементиной, ну, что называется, «за жизнь»? – спросила я.

– Ой, а как же, конечно. Она рассказывала о своем парне, только он уже и не парень: старый какой-то. Но если ее устраивает, то… Он и в бассейн ее провожал, а потом встречал, – добавила девушка.