Текст книги "Тот, кто не умеет прощать"

Олег оказался более крепким орешком, чем я надеялась. Он припас свои тузы в рукаве и не собирался сдаваться, пока не выложит их.

– Так-то оно так, – протянул он, пряча свои мутные глазки в чашке в зеленым чаем, – но…

– Что «но»? – подняла я брови.

– К вам ведь Настя обратилась?

– Да.

– Но ей всего семнадцать лет. Она несовершеннолетняя. Вы на каких условиях с ней договор подписывали?

– Вот уж не думала, что такой перспективный следователь проявит столько формализма! На каких условиях я договариваюсь со своими клиентами – коммерческая тайна, охраняемая законодательством, – отрезала я. – Смотрите, Олег Романович, если мы сейчас с вами не приходим к консенсусу, я продолжаю расследование параллельно с вами. Это займет несколько больше времени, ведь вы уже провели собственное дознание. Но когда я разберусь и найду убийцу, ваш непосредственный руководитель, Виктор Иванович, мой давний знакомый, обязательно будет введен в курс дела. Ему станет известно, что я работала вопреки официальному следствию, а не благодаря ему. Виктор Иванович вряд ли будет доволен, что его сотрудники не так расторопны, как вольный частный детектив, не имеющий властных полномочий.

Я бессовестно блефовала. С полковником Виктором Черемшановым у меня ничего общего не было, но Волкову совсем не обязательно было об этом знать.

– В общем, Олег Романович, давайте дружить. Это пойдет на пользу всем, – доверительно улыбалась я.

Бедняга маялся между амбициями и осторожностью. К тому же ему было не по себе от роли объекта психологического давления, которую я ему навязала. Привык сам «колоть» и «нагибать», а тут его обрабатывают. Я даже нечто вроде сочувствия к нему испытывала.

– Может, покурим? – предложила я, вынимая из сумки пачку сигарет.

– Аа… откуда… вы думаете…

– Олег, да от вас табачищем разит за три метра! У меня нюх, как у кошки.

Опять вранье беспринципное – мне Киря говорил, что Волков курит.

– Да я бросаю вообще-то, – промямлил следователь.

– Ох, мы все бросаем, – засмеялась я, набросила куртку и пошла к выходу из кафе с пачкой сигарет в руке.

На крыльце кафе мы подымили и пришли к взаимопониманию. Не зря индейцы трубку мира придумали. Есть в этом что-то сакральное.

Вскоре я сидела в кабинете Волкова и знакомилась с весьма интересными фактами.

Выяснилось, что незадолго до смерти Андрей Павлов привел в порядок все свои дела. А именно составил завещание, закрыл все долги и позаботился о будущем всех близких ему людей.

Список наследников был довольно обширным. Львиная доля – автосалоны, СПА-отель, два ресторана – отходила жене покойного Марине. Дочери предназначалась всего лишь одна небольшая фирма – ателье по пошиву чехлов для автомобильных сидений.

В завещание была включена некая Лада Мещерская, которая, по информации следователя, работала нянечкой в семье Павловых много лет назад. Ей полагалась сумма в тридцать тысяч долларов плюс ежемесячная выплата из личного фонда Павлова, ведение которого возлагалось на главного бухгалтера фирмы.

Интересно, с чего бы такая щедрость к бывшей домработнице? Хотя нет, нянечке.

Чутье подсказывало мне, что за этим кроется что-то личное. Однако анализ своих ощущений я решила отложить, а пока продолжала изучать завещание.

Приличная сумма отходила некоему Константину Калачеву – водителю Андрея Анатольевича, служившему ему почти десять лет. Не забыл Павлов упомянуть в завещании главного бухгалтера фирмы «Авторай» Алину Аркадьевну Левицкую. Ей, как и водителю, Павлов завещал по двадцать тысяч долларов. Упомянуты в завещании были еще несколько сотрудников фирмы, им отходило по три тысячи.

Павлов составил завещание за полтора месяца до своей смерти.

Я не преминула обратить внимание следователя на этот факт.

– Как-то странно, человек составляет завещание и почти сразу отходит в мир иной, вам это не кажется подозрительным, Олег Романович?

Следователь лишь пожал плечами.

– Всякое бывает.

Ну конечно, зачем заморачиваться, когда проще пойти по пути наименьшего сопротивления и назначить убийцей первого, кто мало-мальски подходит на эту роль.

– Судя по условиям завещания, – проговорила я, отодвигая бумаги, – самый серьезный мотив был у жены Павлова, остальным предназначались слишком несущественные суммы.

– Ну, не скажите, Татьяна! Двадцать тысяч долларов для многих – целое состояние.

Волков даже не сообразил, что своим возражением оказал самому себе медвежью услугу.

– Вот и я о том же – видите, сколько людей заинтересовано в его смерти? А тот, кого следствие подозревает в убийстве, никаким боком не заинтересован.

– Но тут другое дело совсем, – залопотал Волков, – это же любовник! Застуканный любовник!

– Как-то все тут подозрительно, Олег Романович, согласитесь. Жена, у которой прямой мотив избавиться от мужа, так неосторожно попадается мужу с любовником, а сама остается вне подозрений. А любовник, которому ничего не светит, кроме пожизненного заключения, хватает ружье и убивает застукавшего супруга, хотя ему, при его физических возможностях, ничего не стоит оглушить мужа, так сказать, канделябром и спокойно смыться.

– Тут все не так просто, Татьяна! – замотал сивой головой Волков. – А как же возмездие? Павлов не оставил бы в покое любовника жены. У него до сих пор связи в криминальных структурах. Виталий неминуемо поплатился бы за то, что покусился на честь автокороля.

– Резонно, – проронила я одобрительно, – но все-таки, почему жена осталась вне подозрений?

Волков был явно готов к такому вопросу, ответил без запинки, убежденно:

– Жена Павлова – благоразумная женщина. За двадцать лет брака она нашла бы способ избавиться от мужа без такого дурнопахнущего криминала. А самое главное – она была в курсе завещания. Ей ничего не стоило просто подать на развод – сеть автосалонов и другое имущество были записаны на нее. Скажите, зачем ей пачкать руки, если она и так была официальной владелицей «Авторая»?

Этот аргумент и мне казался веским.

– Ладно, с женой мы еще разберемся, – сказала я. – Давайте рассмотрим других возможных подозреваемых.

Волков непонимающе воззрился на меня.

– Конкуренты, – пояснила я, – по бизнесу и по политической стезе.

– Татьяна, – с легким раздражением ответил Волков, – зачем искать то, чего нет. Андрей Анатольевич уже почти тридцать лет в бизнесе. Если у него и были какие-то конкуренты, то все это дела давно минувших дней. Вы же в курсе, что он поднимался в девяностые, чистка там была такая, что мама не горюй. Осталось только две фигуры такого масштаба, Павлов и Кирилл Сергеевич Анненков – владелец сети автосалонов «Автомир». Но они уже давным-давно рынок поделили. Более того, Павлов и Анненков были старинными друзьями и давними партнерами по бизнесу. Андрей Анатольевич помимо продажи автомобилей занимался еще гостиничным и ресторанным бизнесом. А Кирилл Сергеевич развивал дело в сторону автосервиса: чуть ли не половина СТО и автомоек Тарасова принадлежит ему. Конкуренции между ними никакой нет. Наоборот, у ряда автосалонов Павлова заключены договоры с фирмами Анненкова на перевозку и обслуживание машин.

– Вижу, что вы детально изучили состояние дел обоих предпринимателей и их деловые отношения, – одобрила я.

– Разумеется! – Волков самодовольно хмыкнул. – Я для этого здесь и сижу. Так что никакого резона устранять Павлова у Анненкова не было.

– А как насчет политической деятельности? Они оба баллотировались в депутаты Законодательного собрания. И оба делали это впервые. Тут прямая конкуренция просматривается. Обоих сразу вряд ли бы выбрали.

– Да, но Анненков еще за двенадцать дней до смерти Павлова снял свою кандидатуру.

– А причины вам известны?

– Передумал, он имеет на это право. Нехватка времени или просто осознал, что это, как говорится, не его.

– Слишком все просто у вас, Олег Романович!

– А вы, напротив, все усложняете, Татьяна Александровна. Никакой политической или конкурентской подоплеки здесь нет. Уж поверьте, такой серьезный человек, как Кирилл Анненков, сумел бы более аккуратно избавиться от нежелательной персоны.

– Но и такой серьезный человек, как Андрей Павлов, не стал бы устраивать разборки с маханием огнестрельным оружием в собственном доме, – парировала я.

– Ну… состояние аффекта никто не отменял, – закатив глаза, произнес Волков.

– Вы разговаривали с Анненковым? – спросила я вместо ответа.

– Да, он сам мне звонил на следующий день после убийства. Сказал, что очень переживает, что готов оказать посильную помощь, и просил найти виновного как можно скорее. Они же два последних динозавра оставались, – не удержался от глупой шутки следователь, – а теперь он один-одинешенек.

– Да, и теперь весь авторынок можно к рукам прибрать, – добавила я.

Волков с досадой отмахнулся.

– Татьяна, сейчас не те времена. Эпоха монополистов прошла. Молодые прыткие предприниматели наступают, есть возможности работать по франшизам и так далее и тому подобное. Анненков не так глуп, чтобы пытаться вернуть то, что вернуть невозможно.

В этот момент следователю позвонили по внутреннему телефону.

Поговорив, Волков извиняющимся тоном попросил меня закончить беседу, так как его вызывают к руководству. Я особенно не огорчилась.

– Спасибо за уделенное время, Олег Романович. Надолго не прощаюсь. Всего доброго!

– Всего хорошего, Татьяна Александровна! Буду рад встрече, – нагло соврал он и закрыл за мной дверь.

Глава 2

Я села в машину и позвонила Насте.

Девушка моментально сняла трубку, словно только и ждала моего звонка.

– Да, Татьяна! Уже нашли что-нибудь? – взволнованно спросила она.

– Настя, прости, но я занимаюсь этим делом только три часа. Так быстро даже кошки не родятся. Но ты мне можешь помочь ускорить расследование.

– Что я должна сделать? – с готовностью спросила девушка.

– Вам уже объявляли завещание?

– Ммм… я не в курсе, мне никто ничего не говорил. Это мама должна знать.

– Маму оставим на потом. А скажи, Настя, у вас есть семейный адвокат?

– Есть. Папа не так давно приглашал его в гости к нам в коттедж. Они долго что-то в кабинете обсуждали. Я запомнила, потому что папа, когда представлял его нам с матерью, что-то такое упомянул, вроде «приводит в порядок мои дела».

– Отлично! Назовешь его имя и фамилию?

Настя на несколько секунд задумалась.

– Имя – Борис, это я точно запомнила… А фамилия… не помню, чтобы папа ее произносил, – расстроенно закончила Настя.

– Ну что ж, это уже кое-что, – подбодрила я девушку.

У меня возник шанс обрадовать следователя Волкова.

Я вышла из машины, подошла к крыльцу РОВД и закурила.

Мой расчет отказался верным, меньше чем через минуту из фойе вышел Олег Романович собственной персоной. Видимо, пронаблюдал в окно, как я сажусь в машину, и пошел ни к какому ни начальству, а утолять никотиновый голод.

Я помахала ему, расплывшись в лучезарной улыбке.

Волков обреченно прошествовал в мою сторону.

– Как хорошо, что я вас застала, Олег Романович! – Я положила руку ему на локоть. – Мне от вас еще одна услуга нужна. Небольшая.

– Да я вроде… уже, чем мог…

– Да-да, но вот еще какое дело. Мне нужно переговорить с Борисом – адвокатом Андрея Анатольевича. Завещание уже огласили наверняка?

Следователь растерянно пожевал губами, потом промямлил:

– Это конфиденциальная информация, я не могу…

– Прекрасно можете, Олег Романович. – Я приблизила к нему лицо, так что со стороны можно было подумать, что мы собираемся поцеловаться.

Бедняга слегка отклонился, но не мог же он отбиваться от меня в присутствии дымящих на крыльце коллег, которые уже и так с интересом поглядывали в нашу сторону.

– Олег, я все равно добуду его контакты, вы же понимаете! Просто с вашей помощью будет быстрее. А вы же согласились мне помогать, правда?

Через минуту я уже трогала с места свою машину, направляясь в адвокатско-нотариальный офис, расположенный за несколько кварталов от здания РОВД. Попутно я созванивалась с поверенным Андрея Павлова, чтобы договориться о встрече.

Борис Львович Белорецкий оказался импозантным мужчиной лет пятидесяти пяти. Мне повезло – наступало время обеда, и мы вместе отправились на бизнес-ланч в соседнее кафе. Повезло еще и в том, что у нас с ним нашлось несколько общих хороших знакомых, и моя репутация была адвокату неплохо известна. Поэтому на контакт он пошел легко, чего никак нельзя было сказать о следователе Волкове. Там даже авторитет начальства с трудом помогал. Уж очень осторожничал Олег Романович, боялся, видимо, теплое местечко потерять. В госорганах оно так – нужно ухо востро держать.

Борис Львович поведал мне много интересного:

– Я с Андреем давно знаком, это был очень хороший человек. Совершенно не вписывался в образ «нового русского» из девяностых. Воспитанный, уравновешенный, можно сказать, интеллигентный.

Говоря это, Белорецкий внимательно посмотрел на меня поверх очков.

Взгляд был пристальный и абсолютно бесстрастный.

Признаться, под этим взглядом я почувствовала себя несколько неуютно, словно под снайперским прицелом. Хотя вполне возможно, что сам адвокат и не подозревал о подобном эффекте собственной манеры смотреть на своего собеседника. Этот взгляд выработался у Белорецкого за долгие годы профессиональной деятельности, адвокат привык моментально распознавать, с кем, собственно, имеет дело.

– Насколько я понял, текст завещания Андрея Анатольевича тайной для вас уже не является, – Борис Львович произнес это таким тоном, что я не стала бы возражать, даже если бы дело обстояло иначе.

Я кивнула.

– И это одна из причин, по которой я хотела с вами встретиться, – подтвердила я.

– Значит, есть и другие, – вздохнул адвокат. – И что же вас здесь настораживает?

– Есть некоторые моменты, – начала я. – Например, жена Павлова, Марина Викторовна. Насколько я поняла, супруги давно не испытывали друг к другу теплых чувств. И тем не менее именно своей жене Андрей Анатольевич решил завещать львиную долю имущества. А Насте, своей дочери, которую он боготворит, Павлов оставляет всего лишь скромную фирму по пошиву автомобильных чехлов. Вам не кажется это подозрительным? Да еще когда другие лица, упомянутые в завещании, получают куда более щедрое вознаграждение. Например, некая Лада Мещерская.

Адвокат молча смотрел на меня, и по выражению его лица было невозможно догадаться, о чем он думает.

– Борис Львович, – решилась я продолжить, – все обстоит действительно так? Никакой ошибки быть не может?

Едва я это произнесла, как глаза адвоката слегка сощурились, словно в них появился затаенный смех.

– Вот вы о чем… Ну что ж, я вас понял. – Теперь он смотрел на меня откровенно насмешливым взглядом. – То есть вы полагаете, что текст завещания мог быть каким-то таинственным образом изменен уже после того, как я официально подписал бумаги в присутствии завещателя.

Не буду отрицать, я и вправду подозревала нечто подобное.

Борис Львович покачал головой.

– Смею вас заверить, все обстоит именно так, как вы и сказали. Марина Викторовна, супруга, а ныне вдова, получает автобизнес, гостиницы и СПА-отель. Настенька пока довольствуется скромной мастерской. Ну и все остальные, начиная от бывшей няни до водителя, получат именно ту долю имущества покойного, которая закреплена за каждым из них согласно завещанию. Никакой ошибки здесь нет, можете быть спокойны.

– Но ведь Марина Викторовна, жена Андрея Павлова, не отличалась особой… – Я сделала паузу, пытаясь поделикатнее выразить свою мысль. – Ведь не может быть, чтобы сам Андрей Анатольевич ни о чем не догадывался.

– С Мариной все не так просто. – Нам принесли заказ, и, пока официант расставлял блюда, Борис Львович некоторое время задумчиво смотрел в окно. – Вы в чем-то правы, похождения супруги и в самом деле не были тайной для Андрея, – продолжил он, когда официант отошел. – Но он действительно искренне ее любил и все ей прощал. И на многое закрывал глаза.

– Но как такое возможно?! – невольно вырвалось у меня.

– Возможно, – веско произнес адвокат. – Кроме того, Андрей Анатольевич постоянно испытывал гнетущее чувство вины. Он считал себя виноватым перед Мариной и не мог себе этого простить.

– Вы хотите сказать, что и сам Павлов был тот еще ходок? – удивилась я.

Далеко не все неверные мужья испытывают чувство вины перед женами из-за своих измен.

– Не совсем, хотя и это тоже. – Белорецкий задумчиво посмотрел на меня, затем произнес, словно на что-то решился: – Ну хорошо. Слушайте.

И он поведал мне трагическую повесть, из которой я узнала, при каких обстоятельствах произошло знакомство Павлова с будущей женой Мариной.

В те самые лихие девяностые Андрей, тогда еще молодой научный сотрудник, выпускник Тарасовского университета, начал зарабатывать перегоном подержанных автомобилей из Европы.

Автомобили были его страстью, казалось, он может сутки напролет проводить за рулем «Фольксвагена», «Шкоды» или «БМВ». И как оказалось, эта страсть приносила неплохой доход, чего не скажешь о научной деятельности.

Андрей довольно быстро смог осилить покупку однушки на вторичном рынке. Первое жилье, приобретенное на собственные деньги.

Покупка квартиры решила жилищные проблемы – он уже был женат на своей бывшей однокурснице, и молодая семья ютилась в малосемейном общежитии, успев вкусить все прелести нелегкого быта.

В одиночку колесить через границу было небезопасно, и автомобили они перегоняли в паре – вместе с ним работал его давнишний приятель и однокурсник Кирилл Анненков, ставший впоследствии основным партнером по бизнесу.

Однако вскоре парням недвусмысленно дали понять, что автобизнес в постперестроечной России отнюдь не для одиночек.

После очередного перегона «Вольво» ребята едва остались живы. Машину, естественно, «отжали» бандиты, а начинающие предприниматели еще долго приходили в себя после пережитого нападения.

Именно тогда Андрей и Кирилл приняли решение примкнуть к группировке Виктора Ковтунова, отца Марины, тогда еще школьницы.

Виктор Семенович одним из первых занял в Тарасове эту экономическую нишу и был готов обеспечить ребятам защиту и свое покровительство.

Надо сказать, условия оказались вполне приемлемыми, Виктор Ковтунов не драл с ребят три шкуры за свои услуги, напротив, всегда рад был оказать необходимую помощь или поделиться опытом, если возникали какие-то сложности.

Виктор Семенович был старше ребят почти на двадцать лет, и постепенно они стали воспринимать его как названого отца. Андрей набирался опыта, сколачивал собственный капитал и постепенно создал собственную небольшую фирму, вновь уйдя в самостоятельный бизнес, но теперь уже на другом уровне. У Павлова появился свой небольшой штат сотрудников, и у него уже не было необходимости самому гонять через границу. С женой он к тому времени уже развелся, детей в первом браке у Павлова не было. Хоть он и откололся от Виктора Семеновича, но дружески общаться, а заодно и помогать друг другу бывшие партнеры не перестали.

Так прошло несколько лет. Однако хоть автобизнес и начал принимать более цивилизованные формы, дикие нравы из него полностью не исчезли.

Случилось так, что Виктор Ковтунов допустил роковой просчет, заняв под развитие своего бизнеса денег «не у тех людей». Грянул кризис, Виктор Семенович не смог получить ожидаемой выручки от продаж, чтобы рассчитаться с долгами, и бандиты начали на него охоту. И вот однажды во время очередных переговоров о возможной отсрочке долга прогремел роковой выстрел…

Виктор Ковтунов был убит, бандиты обманули предпринимателя, подстроив ему ловушку вместо переговоров, на которых якобы собирались пойти на уступки.

Их целью было, конечно же, прибрать к рукам бизнес Ковтунова, но у Виктора осталась дочь Марина, единственная наследница, которой к тому времени было уже двадцать лет.

Девушка понимала, что ей грозит опасность, скорее всего – неминуемая смерть, и она в ужасе примчалась к Андрею Павлову. Хотя в последний раз Марина видела Павлова еще будучи школьницей, она знала о нем по рассказам отца. Виктор Ковтунов неизменно отзывался об Андрее Анатольевиче как об успешном предпринимателе и в высшей степени порядочном человеке. Порой он намекал дочери, чтобы в случае несчастья она непременно связалась с Павловым, он поможет. И вот несчастье случилось…

Марина поступила в точном соответствии с рекомендациями отца и обратилась к Павлову. И тот действительно помог, предоставив девушке убежище в своем загородном доме и защиту. А там и вопрос с бандитами был окончательно решен. Кто-то из них разделил участь их жертв, остальные надолго попали за решетку.

Андрея поразила красота Марины, которую он помнил нескладной угловатой девчушкой. Это и была та самая любовь с первого взгляда, но лишь со стороны самого Андрея Анатольевича. Марина, хотя и приняла предложение о замужестве, взаимностью на чувство Андрея не ответила. Павлов прекрасно об этом знал, но все же не смог отказаться от Марины. Сама же молодая жена ни капельки не любила своего мужа, порой Андрею казалось, что она его даже побаивается. Павлов даже предположил, что Марина считает его самого одним из виновников гибели ее отца. Это, разумеется, никоим образом не соответствовало действительности. Однако вслух Марина подобных предположений не высказывала…

– Так Павлов именно из-за этих невысказанных предположений считал себя виноватым перед женой? – прервала я рассказ Белорецкого. – А вовсе не из-за его частых измен?

– А вы знакомы с неким Константином Калачевым? – огорошил меня вместо ответа Белорецкий.

– Нет, – удивленно ответила я. – Но, если не ошибаюсь, этот самый Константин Калачев упомянут в завещании?

– Не ошибаетесь. – Адвокат быстро взглянул на меня. – Калачев уже десять лет кряду является, вернее, теперь уже являлся, бессменным водителем и помощником Андрея Павлова. А знаете, что заставило Андрея, страстного автомобилиста, раз и навсегда отказаться от самостоятельных поездок за рулем?

Я покачала головой:

– Нет, мне об этом ничего не известно.

Адвокат снял очки и некоторое время внимательно их разглядывал, словно надеялся обнаружить в этом оптическом приборе какой-нибудь изъян и немедленно предъявить претензии фирме-изготовителю. Видимо, очки оказались в полном порядке, поскольку Белорецкий вновь водрузил их на переносицу и устремил на меня свой обычный проницательный взгляд.

– Десять лет назад Андрей и Марина возвращались из гостей из соседней области. Они летели по трассе, и Павлов, видимо, переоценил свои водительские способности… М-да…

Борис Львович ненадолго замолчал, сдвинув брови.

– Они влетели в фуру. Андрей в последний момент успел снизить скорость и слегка изменить траекторию, что и спасло им обоим жизнь. Андрей отделался несколькими переломами и легким сотрясением, Марине повезло гораздо меньше. Она была беременна, и ребенка спасти не удалось. Несколько дней Марина находилась в коме, а когда пришла в себя, узнала, что никогда больше не сможет иметь детей.

За столиком воцарилось молчание.

Я припоминала подробности, которые Настя Павлова сообщила мне о своей матери. Благодаря рассказу моей юной клиентки у меня сложилось впечатление, что Марина Павлова не из тех женщин, которые способны всю жизнь страдать из-за того, что не смогут испытать счастье материнства. Павлова вообще не производила впечатления страдалицы, хотя я и не была с ней лично знакома. Скорее уж наоборот. А вот то, что Андрей Павлов был способен создать вокруг своей жены ореол мученицы, я вполне допускала.

– С тех пор Андрей винил себя в том, что Марина сильно пострадала и потеряла их будущего ребенка, – произнес Борис Львович, подтвердив тем самым мое предположение. – На него самого эта авария также очень сильно повлияла, и он принял решение больше никогда не садиться за руль. Главным образом все же из-за того, что боялся подвергать опасности жену и дочь. Он часто говорил, как ему повезло, что в тот раз они не взяли с собой Настю.

Вот оно что. Этим объяснялась и щедрость по отношению к упомянутому водителю, Константину Калачеву.

– А кто такая Лада Мещерская? – поинтересовалась я.

Имя мне ни о чем не говорило, удивлял лишь сам факт, что женщине, помимо единовременной крупной суммы, полагалось еще и ежемесячное содержание.

Услышав мой вопрос, адвокат чуть заметно поморщился.

– А, вы о Ладочке, как ее называла в свое время Марина Викторовна…

Адвокат помолчал.

– До аварии она была няней Насти. В дом Павловых она попала совсем еще юной, когда Настеньке было три года. Несмотря на молодость, со своими обязанностями Лада справлялась превосходно, да и Настенька к ней очень привязалась. Куда больше, чем к собственной матери.

Историю о неприязни Насти к своей родительнице я уже слышала, что называется, из первых уст.

– А после аварии Лада уволилась? – уточнила я.

– Можно и так сказать, – отозвался Белорецкий, и его усмешка мне очень не понравилась. – Она вообще уехала из Тарасова.

– Лада бросила Настеньку, в то время как семья больше всего нуждалась в ее услугах? – Меня разбирало нетерпение, но Борис Львович медлил с ответом.

– Вот тут вы ошибаетесь, – произнес он наконец. – Когда это случилось, Лада проявила себя с наилучшей стороны. Она заменила Настеньке и отца, и мать. Девочка ведь уже подросла и очень переживала, особенно из-за отца. Если бы не Лада, у Насти наверняка случился бы нервный срыв, и кто знает, к чему бы это привело. Настя была довольно неуравновешенным ребенком, и только Лада умудрялась находить с ней общий язык. Ну и еще отец. Но у того, как вы сами понимаете, вечно не хватало времени.

– Почему же она уволилась? К тому же с тех пор прошло десять лет, а Павлов вспомнил о ней только сейчас, когда составлял завещание.

Белорецкий не спешил с ответом. Он задумчиво помешивал ложечкой капучино, затем произнес, не глядя на меня:

– Некоторые люди заслуживают того, чтобы помнить о них всю жизнь. Видимо, даже спустя много лет после расставания Павлов стремился выразить свою признательность этой молодой женщине. Не вижу никаких препятствий, все законно.

Я поняла, что Белорецкий больше ни единым словом не прояснит ситуацию относительно Мещерской. Замкнутое выражение лица адвоката не оставляло в этом никаких сомнений.

– Борис Львович, – осторожно начала я, – вы уже огласили наследникам волю покойного? Ведь не все они проживают в Тарасове, их необходимо оповестить.

Я активно намекала на Мещерскую.

– Этим займется мой личный помощник, – коротко ответил Белорецкий.

Из его ответа я сделала вывод, что наследники пока остаются в неведении относительно причитающейся им доли. Тогда я решила не церемониться и задала вопрос напрямик:

– Мне необходимо лично повидаться с каждым из наследников. Вы не могли бы подсказать мне координаты Лады Мещерской?

Получив в ответ уже знакомый мне снайперский взгляд, я услышала нечто куда более обнадеживающее:

– В ближайшее время я отдам соответствующее распоряжение своему помощнику.

И больше не добавил ни единого слова. Наш дружеский ланч подошел к концу, и адвокат посмотрел на часы.

– Что ж, Татьяна Александровна, спасибо, что разделили со мной скромную трапезу. Обедать в обществе столь очаровательной девушки вдвойне приятно.

Теперь Белорецкий был сама галантность и просто лучился обаянием.

Мы попрощались на дружеской ноте, и я поспешила домой, чтобы в тишине собственной квартиры попытаться найти информацию об остальных упомянутых в завещании персонах.

Заодно я решила еще раз созвониться с Настей. Мне важно было знать, не объявилась ли госпожа Павлова, поскольку мне не терпелось побеседовать с этой весьма загадочной особой.

Настя уверяла, что ее мать вполне способна на такую подлость – подставить наивного парня и переложить на него ответственность за убийство ненавистного мужа.

Однако мотив мне представлялся довольно сомнительным. Выжидать целых десять лет, чтобы отомстить за гибель своего нерожденного ребенка в аварии? Не проще ли было сразу расстаться? Да и не похоже, чтобы Марину Павлову так уж заботили вопросы пополнения семьи, хотя я, конечно, могу и ошибаться.

Оказавшись дома, я сварила себе кофе. Тот, что я принуждена была выпить во время ланча с Белорецким, никуда не годился. Во всяком случае, для такого продвинутого кофемана, как я.

Расположившись с большой кружкой кофе возле ноутбука, я принялась выискивать в интернете новые подробности нашумевшего убийства известного тарасовского бизнесмена.

Ничего принципиально нового мне обнаружить не удалось. Виталий Суриков по-прежнему числился подозреваемым номер один.

Меня несколько встревожил тот факт, что шумиха вокруг этого убийства начала так быстро затихать. Хуже всего было то, что официальные источники не сомневались, что Виталий, любовник Марины Павловой, и есть настоящий убийца «автокороля». Молодой альфонс попытался убрать с дороги мужа богатой дамы, чтобы вскоре самому занять его место. Мог быть лишь один источник, активно подпитывающий эту версию, – официальное следствие. Значит, дела Виталия Сурикова очень плохи, и, если я хочу ему помочь, мне нельзя терять время.

– Настя, скажи мне, пожалуйста, твоя мама еще не объявлялась? – затараторила я, едва девушка ответила на мой звонок.

Я решила сразу перейти к сути дела, чтобы не дать моей клиентке возможность поинтересоваться, на какой стадии находится расследование. Подобные вопросы начинали меня всерьез нервировать, поскольку сама я определяла эту стадию как нулевую. Да, я вынуждена была сознаться самой себе, что пока что я топталась на месте.

– Представляете, Татьяна, – оживленно заговорила девушка, – она сама позвонила мне вчера поздно вечером. Сказала, что вернулась в наш коттедж на Шалфейной поляне.

Это название обширной загородной местности, опоясывающей областной центр с трех сторон. В пригороде Шалфейной поляны располагались недавно отстроенные коттеджные массивы, участки в живописных местах пользовались спросом у обеспеченных тарасовцев. Не стала исключением и семья Павловых.

– И что еще она тебе сообщила? – Я вся обратилась в слух. – О завещании упомянула?

– Да! – горячо подхватила Настя. – Она поэтому и звонила. Я аж обалдела, когда высветился ее номер. Раньше она не снисходила до общения со мной. А тут на тебе! И говорила вполне нормально, даже ласковая такая, вся из себя…

Девушка произнесла эту тираду с горечью, и я вполне ее понимала, даже немного сочувствовала. Но все же на первом месте у меня всегда была работа, поэтому я продолжила расспрашивать свою клиентку:

– Твоя мама знает, когда именно будет оглашено завещание?

– Сказала, что послезавтра в одиннадцать утра надо прийти в нотариальную контору, – сообщила девушка. – Там нас будет ждать адвокат, ну, тот самый, Борис. Мама сказала, что он предложил собраться у нас в коттедже по ее желанию или даже в городской квартире, но мама отказалась. Говорит, что не хочет видеть в своем доме все эти рожи.