Текст книги "На краю таланта"

– Вы задали мне вопрос, но не уточнили, – напомнила я.

– Да, – тут же отозвался Виталик. – Сколько?

– Я отвечу, – пообещала я. – Но сначала уточните, пожалуйста, о чем вы. Вопрос-то к чему угодно можно привязать. К весу. К возрасту. К количеству арестов.

Боковым зрением я заметила, что к нам приближается еще один человек из той же компании. Вот теперь я серьезно напряглась. Даже бармен застыл на месте.

Но развязка оказалась весьма прозаичной. Второй подошел к Виталику и опустил ему руку на плечо.

– Ты ошибся, – коротко заметил он и повернулся ко мне: – Извините за беспокойство. Просто мой друг боится знакомиться с девушками, но немного выпил и решил погеройствовать. Простите его, пожалуйста.

И тут Виталика словно подменили. От слащавой улыбки не осталось и следа. Он посмотрел на своего знакомого.

– Ты уверен?

– Да. Пойдем.

Виталик прижал руку к груди.

– Бога ради, девушка… вот черт. Простите меня.

И они ушли. А я в одиночестве осталась переваривать увиденное и услышанное.

Аня даже не подозревала, какие страсти тут разгораются. Курила себе на улице и, видимо, не особенно торопилась вернуться. Плюхнулась на стул и сделала жалобное лицо.

– Слушай, мне позвонили, я совсем потеряла счет времени. Меня долго не было?

– Не знаю, – холодно ответила я. – А ты что, куда-то уходила?

– Да не обижайся, я же не сбежала!

Она повернулась к барной стойке.

– Друг, меня долго не было? – спросила она.

– Не считал, – невозмутимо ответил он и вдруг хрюкнул от смеха.

– Да ладно, – ахнула Аня. – Ой, кофе. Ты мне заказала кофе? Спасибо, Жень. Я как раз хотела… Слушай, давай попросим счет, а я его оплачу, а?

– Я уже оплатила.

– Сколько с меня?

Не дожидаясь ответа, она полезла в сумку за кошельком.

– Делай, что хочешь, – махнула я рукой, скомкала чек и положила его в пустой стакан. – Ты сегодня одни сюрпризы преподносишь.

– И домой на такси, ладно? Я закажу!

– Заказывай.

Она взяла телефон, сделала заказ.

– Машина будет через три минуты. Заскочишь перед выходом в туалет?

– Нет, до дома потерплю.

– Ну тогда собираемся, – засуетилась подруга.

В дверях что-то заставило меня обернуться. Виталик в этот момент был занят и совсем не смотрел в мою сторону.

– Подожди-ка, – резко остановилась подруга, не сводя глаз с экрана телефона. – Таксер пишет, что он нас найти не может.

– Кто? – не поняла я.

– Чертов таксист. Говорит, что стоит с обратной стороны этого здания.

– Так пусть объедет, в чем проблема?

Я уже не сдерживалась. Терпение было на исходе. То одно, то другое. Что за день сегодня, черт возьми?

– Вот еще, – возмутилась Аня. – Не будем мы никакое здание обходить, там на углу дорогу ремонтируют, а еще фонари меняют. Ты же сама своими глазами видела, там рабочие при мне машину подогнали. Припарковаться нельзя. Но знаешь что? Мы срежем.

– Кого?..

Аня подошла к барной стойке. Бармен, казалось, даже не думал, что мы уйдем просто так. Уж слишком довольный был у него вид. Смотрел на нас, как на цирковых обезьянок.

– Этот бар можно покинуть каким-то иным способом, нежели через главный вход?

– Ань, прекращай, – попросила я.

Но подружку было не остановить.

– А чем вход-то не угодил? – удивился бармен.

– Это вход, а нам нужен выход, – лучезарно улыбнулась Аня.

– И как же это я не догадался? – притворно изумился парень.

– Такси нас ожидает на противоположной стороне этого здания, – объяснила я. – И водитель, кажется, вредный. На улице не светят фонари, обходить дом по темноте страшновато, да и долго, наверное, хоть в последнем я не уверена. Можно, мы через кухню пройдем?

Такое объяснение вполне удовлетворило бармена.

– Идите, – разрешил он. – Сразу за дверью направо, там маленький коридор и дверь, она открыта.

– Что бы мы без вас делали? – восхитилась Аня.

В эту минуту в бар одна за другой зашли три девушки. Высокие, стройные и уже в мини-шубках, несмотря на то что на улице было не так холодно. Две тут же пошли в зал, а третья оказалась рядом с нами. Окинув меня и Аню оценивающим взглядом, она облокотилась о стойку.

– Егор, нам, как всегда.

– Понял. Принесу через минуту.

Девушка пошла к столику, который уже заняли ее приятельницы. Я уловила терпкий аромат явно дорогих духов.

– Пойдем уже, – потянула я Аню за рукав.

До такси мы добрались без приключений.

– Ты где была?

Тетя Мила встретила меня в прихожей. Я включила свет и увидела ее покрасневшие глаза.

– А ты почему не спишь? – удивилась я.

– На часы смотрела?

Я вспомнила, что часы в баре показывали двадцать три часа одиннадцать минут. От бара до дома ехали минут тридцать.

– Еще даже полуночи нет. Время детское.

Тетя Мила потянула носом воздух.

– Что-то отмечала, Жень?

Я с трудом сдержалась, чтобы не ответить резко. Надежда на то, что день закончится спокойно, показала мне средний палец. И с чего я решила, что сейчас приму таблетку от головной боли и рухну в постель? Нет, Женя, сначала выслушаешь нотацию от родной тети, несмотря на то что ты давно не ребенок. И хоть тетушку я обожала, в данный момент мне меньше всего хотелось в чем-то оправдываться. Именно поэтому решила обороняться до последнего.

– Почему у тебя глаза красные? – строго спросила я, решив перевести тему. – Все морги и больницы обзвонила?

Тетя Мила не дрогнула.

– А если бы я пропала с радаров? – невозмутимо спросила она.

– А я и не пропадала. Помогала Ане, было много дел.

– Какой Ане?

– Нашей соседке. Так почему глаза-то красные?

– Читала, – уже более мягко ответила тетя Мила.

Тетя отошла в сторону, уступая мне дорогу. Я прошла в кухню, достала аспирин и налила стакан воды.

– Не ругай меня, – попросила я.

– Что же у вас за дела были?

Тетя Мила села на табуретку и приготовилась слушать. Ладно, попробую объяснить.

– У ее знакомого сегодня был день рождения. Покупали продукты, подарок, потом меня пригласили отметить это дело. Я осталась. Посидели. Разумеется, выпили за его здоровье. А после всего Аня пригласила меня в бар. Там были коктейли, стейки и кофе. Доехали на такси. Все нормально, теть Мил. Не мучай меня, пожалуйста.

Я надеялась, что аспирин сделает свое дело, ибо засыпать под звон в собственных ушах и ощущение ломоты в области лба совсем не хотелось. Не помешало бы и снотворное, чтобы окончательно расслабиться, потому что новой информации – к слову, совсем мне не нужной – я получила очень много, а что с ней делать, не знала. Но ведь сразу она из мозгов не выветрится.

– Сильно устала? Может, настой из мяты выпьешь? Как раз сегодня сделала, еще не остыл.

Опять шаманские зелья. Снова лекарственные сборы, настойки, заварки.

– Нет, спасибо, теть Мил. Лучше лягу.

– Ну иди.

Кажется, тетушка окончательно сменила гнев на милость. А я пошла спать.

Глава 3

Я настолько устала, что даже не разделась. Легла на кровать и закрыла глаза. Но, несмотря на полное истощение организма, поспать, как выяснилось позже, мне было не суждено. То, что я в баре спутала с сонливостью, на деле оказалось обычным желанием замереть на месте. Телу требовался покой, мыслям тоже. До сна было еще далеко.

Тетя Мила тихонько поскреблась в дверь.

– Жень…

Я разлепила веки. В руках тетушка держала мою сумку.

– Что случилось, теть Мил?

Мы не имели привычки копаться в вещах друг у друга, если только они не находились на общей территории нашего с ней проживания. Например, без разрешения стянуть что-то из моих шмоток, которые были сложены в шкафу, находящемся в гостиной, тетя Мила могла запросто. Пользоваться моими духами, кремами или в редких случаях компьютером она имела полное право. Я так же спокойно залезала в ее «владения». Но наши сумочки – табу. Только с официального разрешения. И что же сейчас тете Миле так срочно понадобилось в моей?

– Я звонила тебе, но ты не отвечала, – извиняющимся тоном произнесла она. – Вот и подумала, что телефон-то, наверное, разрядился.

Она аккуратно поставила сумку на край кровати.

– Найди его сама среди своего барахла, пожалуйста, – продолжила тетушка. – А я поставлю его на зарядку.

И тут я поняла, что никогда нельзя строить планы. Ни на жизнь, ни на день, ни на сон, ни на отпуск. Долгосрочными перспективами должен заниматься тот, чья память гораздо лучше, чем моя собственная.

Мой телефон до сих пор заряжался на кухне Замбергов.

Тетя Мила, конечно, попыталась меня остановить, но лучше бы она этого не делала. Я пребывала в ярости, но главным образом от того, что винить было некого. Моя собственная голова оказалась совершенно дырявой.

Не то чтобы я была сетевым человеком. Вовсе нет. Поиск информации и нечастые случаи, когда мне необходимо поддерживать контакт с людьми, – вот, пожалуй, и все, для чего мне нужен компьютер. Я не резалась в игры, не висела в соцсетях, не занималась виртом. Несомненно, комп являлся необходимой в хозяйстве вещью, но более удобным во всех смыслах был мобильный телефон, который я постоянно держу под рукой. Там у меня все и в быстром доступе. И именно там осталось не прочитанное мной сообщение от Саймона Шкловски со всеми данными о его прибытии в Тарасов.

Саймон и я познакомились два года назад на Московском международном кинофестивале. В Москву я отправилась как телохранитель одного не последнего тарасовского банкира, решившего, что красная бархатная дорожка – лучшее место, чтобы рассказать столичному бомонду о своем банке, разместив там рекламу. Полагаю, банкир надеялся, что сможет выйти на мировую арену, а там уже и до кабинета на нью-йоркской Уолл-стрит недалеко, но его пристрастие к азартным играм перевесило желание работать. В один из вечеров я должна была сопровождать его на прием, который устраивался в ресторане, состоящем из двух залов. В одном можно было выпить и закусить, а второй переоборудовали в казино, куда мой наниматель отправился раньше, чем любой из гостей. Сделав первую ставку и выиграв, он отпустил меня со словами: «На сегодня можешь быть свободна». Увещевания не помогли, а взывать к его здравому смыслу я попросту не имела права. На тот момент я уже поняла, что на самом деле банкиру не нужен телохранитель. Мое присутствие являлось не более чем дешевыми понтами, клиенту ничто не угрожало, поэтому я со спокойной совестью отправилась в соседний зал, где собиралась заказать кофе, после чего отправиться на боковую. Благо тот банкир оплатил мне все, включая шикарный вид из окна отеля в центре столицы. Заказанный кофе я собиралась пить в одиночестве, но за мой столик подсел лохматый рыжий парень. Он очень волновался и постоянно извинялся на великолепном английском, боясь, что я не разрешу ему составить себе компанию, но я согласилась – уж очень забавным и перепуганным он выглядел.

За разговором быстро выяснилось, что Саймон прибыл на кинофестиваль в составе американской съемочной группы, которая приехала с короткометражкой о трудной любви между молодым индейцем племени навахо и коренной американкой старше его на двадцать пять лет. Саймон участвовал в написании сценария к картине. Однако фильм по какой-то причине решено было показать только на закрытом сеансе, и Саймон очень из-за этого расстроился. Сам он родился в Вашингтоне, но его родители были русскими. В детстве они все уши прожужжали ему рассказами о том, как им раньше жилось в России, и Саймон был рад посетить свою историческую родину. На русском языке он говорил отлично, без акцента, что выяснилось через пять минут после того, как он приземлился за мой столик.

Оставшиеся дни мы несколько раз встречались то на показах, то в ресторане, а накануне моего отъезда из Москвы Саймон позвал меня на прогулку по столице, во время которой я и пригласила его в Тарасов.

– Выберем тебе отель с видом на центр города. Сгоняем на базу отдыха или на лодочную станцию, – агитировала я. – Привезешь родичам кучу подарков.

Саймон загорелся идеей, мы обменялись номерами телефонов, но связь больше не поддерживали. Его поглотил Голливуд, у меня тоже были свои дела. Но иногда я вспоминала о нем с искренней теплотой. Правда, на связь не выходила. Он тоже молчал.

Но этим утром Саймон вдруг объявился. Он позвонил в шесть часов утра, чтобы сказать, что снова посетит Россию, но теперь уже в качестве режиссера. Поведал, что собирает материалы о российских городах, планирует сделать документальный цикл. Вообще-то его уже помотало по разным уголкам нашей великой и необъятной, но он всегда помнил о моем приглашении.

– Я купил билеты, – радостно сообщил он. – Буду у вас через день, в восемь утра. Сижу вот, отели выбираю. Ты не занята завтра? Может, встретимся?

Я была абсолютно свободна. Выдался этакий коротенький отпуск. Я сама вызвалась встретить Саймона в аэропорту и отвезти его в отель, а потом, как и было обещано, провести с ним несколько дней в качестве экскурсовода.

Тете Миле я просто сказала, что ко мне приезжает друг, с которым я ее непременно познакомлю. В ответ она молча поиграла бровями и ушла в другую комнату.

– И нечего делать такое лицо! – вслед ей крикнула я. – Поставь чайник, пожалуйста. Теперь точно не усну.

Но позже я все-таки ненадолго прикорнула. А потом на горизонте появилась Аня с просьбой помочь ей с продуктами, и Саймон мигом вылетел у меня из головы. Как и СМС-сообщение с номером рейса и временем прибытия.

Все это произошло за один день, и я искренне надеялась, что он закончился. Но потом появилась тетя Мила с моей сумкой в руках. Ну вот какая здоровая голова это выдержит?

– Теть Мил, вызови такси, – попросила я. – Я быстро, туда и обратно.

Пока тетя Мила разговаривала с диспетчером, я влезла в старые джинсы, стянула с сушилки для белья мятый свитер и набросила на плечи видавшую виды курточку.

– Вызвала?

Тетя Мила потрясла рукой, в которой был телефон.

– Спасибо, родная.

Сбегая по лестнице вниз, я обшаривала сумку в попытке обнаружить какую-нибудь завалявшуюся карамельку. Все-таки я сегодня и вино, и коктейль пробовала, а зубы на ночь почистить забыла. Но вместо конфетки наткнулась на пакетик орешков, которые купила в магазине по просьбе Ани. Находка меня обрадовала, и я, закинув в рот сразу несколько штук, решила, что благодаря этой приятной мелочи все не так уж плохо.

Вот верну свой телефон – и вообще будет кайф.

– Мать моя женщина, что тут происходит? – удивленно пробормотал таксист, подъезжая к дому Замбергов.

Ответить мне было нечего.

Сначала я увидела огни. Полицейская машина с сиреной, рядом «Скорая». А потом услышала крики. Кричал мужчина, ему вторил женский голос. Тут явно что-то произошло. Что-то очень серьезное.

Я протянула таксисту деньги.

– Остановитесь здесь, пожалуйста. Не нужно ехать дальше.

– Какой-то семейный скандал на весь район, – словно не слышал меня водитель. Но машину остановил. – Во бесятся, а. Вас подождать?

– Нет, не надо.

Я вышла из машины.

– Я все-таки подожду немного, – высунулся из своего окна водитель.

Задние двери машины «Скорой помощи» были открыты, но внутри никого не было. Двое полицейских пытались скрутить какого-то полуголого человека. Он сопротивлялся даже с заломленными за спину руками.

– Не я это! – кричал он во все горло. – Не я! Вы не того взяли, ублюдки! Не трогайте меня!

Я подошла ближе, но остановилась, не решаясь сразу зайти в дом. Тут кого-то задержали, и человек яростно сопротивлялся.

– В машину его, – коротко скомандовал один из полицейских.

Мужчина обессиленно упал на колени и стал раскачиваться из стороны в сторону. В этот момент из дверей подъезда появились медики с носилками.

– Дорогу, дорогу! – прокричал тот, который шел первым.

Полицейские волоком оттащили арестованного в сторону. Тот обмяк в их руках и, кажется, потерял всякую надежду вырваться.

Куст, который перекрывал обзор, сыграл со мной злую шутку. Я и не заметила, что рядом с задержанным стояла девушка. Она бросилась к носилкам, не обращая внимания на мужчину, на запястьях которого уже были наручники. Попыталась забраться в «Скорую», оступилась и чуть не упала, один из фельдшеров подал ей руку, помог подняться, но тут же оттеснил в угол салона, а сам засуетился вокруг пациента. Потом что-то сказал девушке и она подняла голову, отвечая ему.

Это была Маша Замберг. Да что же тут произошло? И кто в «Скорой»?

Уже не раздумывая, я пошла вперед. По пути бросила взгляд на задержанного, но не успела рассмотреть его со спины. Менты волоком затащили его в машину.

Маша вышла из «Скорой». Двери захлопнулись. Она так и осталась стоять в одиночестве, и по ее тонкой фигурке ритмично танцевали синие блики мигалок обеих машин. Она словно вросла в землю и не знала, что ей делать дальше, куда бежать, в какую сторону смотреть. «Скорая» стала медленно сдавать назад, но Маша, стоявшая практически на ее пути, даже не сдвинулась с места.

Я решительно подошла к ней и обняла за плечи.

– Пойдем.

Она испугалась, увидев меня, и пришлось ей напомнить, что мы сегодня уже виделись.

«Скорая» развернулась и скрылась за углом. Слух резанул звук сирены. Полицейская машина проследовала за ней. А мы так и остались стоять возле подъезда.

Я подняла голову – почти все окна на этой стороне дома были освещены. Соседи с любопытством наблюдали за происходящим.

– Идите спать! – крикнула я.

– Сама иди! – ответил мне старческий голос.

Сирены стихли.

– Пойдем домой? – спросила я, не отпуская Машины плечи. – Здесь холодно, а ты в одном халате.

– Не могу туда идти, – тихо сказала она.

– Маша, я только что приехала и не знаю, что произошло.

– Артур убил папу.

Иногда мой мозг преподносит сюрпризы. Начинает функционировать с нужной силой соответственно обстоятельствам, и не спустя время, а сразу, еще не обработав информацию. Как следствие, я начинаю действовать без эмоций, как робот. Так вышло и сейчас. Услышав новость, я почему-то не удивилась, не испугалась и не стала задавать вопросы. Напротив, собралась, потому что поняла, что из нас двоих в своем уме нахожусь только я.

– В квартире полиция? – спросила я.

Она кивнула.

– Ничего. Они скоро уйдут.

– Не хочу туда идти, – повторила Маша.

– Я бы тоже не хотела, – призналась я. – Но здесь торчать тоже смысла нет.

Что у нее дома, интересно? Как произошло убийство? С чего все началось? Где в этот момент находилась сама Маша? Видела ли она все своими глазами или застала ужасную картину потом? Как давно это случилось? Кто вызвал полицию?

– Маша, вон там стоит моя машина. Мы можем посидеть в ней, но тебе все равно рано или поздно нужно будет подняться в квартиру. С тобой захотят поговорить, нужно будет ответить на вопросы. К сожалению, таков порядок.

Маша начала мелко дрожать. Вряд ли в этом был виноват уличный холод.

– Но я буду рядом, – пообещала я.

Она впервые с момента моего появления посмотрела мне в глаза, а потом медленно пошла в сторону подъезда.

Этот мир, похоже, не собирался сдаваться и решил во что бы то ни стало взорвать мой мозг. В дверях квартиры я увидела Виталика, который несколько часов назад подкатывал ко мне в баре. Он курил на лестничной площадке, прислонившись плечом к стене у двери знакомой квартиры, и сначала не понял, откуда рядом с Машей кто-то еще. Но, всмотревшись в мое лицо, нахмурился.

– Где-то я вас уже видел, – пробормотал он.

– И я вас тоже, – ответила я. – Хорошо посидели в баре?

– Что вам здесь нужно?

– Могу задать вам тот же вопрос.

В глубине квартиры послышались шаги. На пороге появилась полненькая девушка и, не сбавляя скорости, прошла мимо.

– Закончила, Юль? – вслед ей бросил «Виталик».

– Да, теперь твоя очередь, – ответила Юля на ходу. – Сейчас Гуляев из дежурки машину пришлет. Мне ехать с ними или вас подождать?

– Езжай, нам еще рано.

– Хорошо. В отделе встретимся.

Она стала спускаться по лестнице. Меня посетила догадка.

– Вы из полиции? – спросила я.

– Капитан юстиции Северский Виталий Андреевич. Следователь.

Однако. Если сейчас тут появится бармен и скажет, что он на самом деле капитан дальнего плавания, то я уже не удивлюсь.

Но такой радости не случилось.

– Нам можно зайти? – спросила я. – Маше нужно в тепло.

– Теперь – да. Эксперты закончили, можно и поговорить. Если что, то ее никто не выгонял. Она сама покинула квартиру. Конечно, она может зайти.

Но Маша не захотела переступать порог своего дома. Стояла и смотрела на пол. Я проследила за ее взглядом и увидела на полу в прихожей темные разводы. Мне не нужно было объяснять, что это такое, потому что крови на своем веку я видела достаточно.

– От этого можно как-нибудь избавиться? – спросила я.

– Подождите тут, – попросил Северский, зашел в квартиру и прикрыл за собой дверь, но буквально через пару минут снова появился на пороге.

– Проходите.

Маша с опаской зашла в прихожую и снова бросила взгляд на пол. Пол устилали газеты. Девушка по стенке двинулась в сторону комнаты.

– Это случилось здесь? – спросила я у Северского.

– Да, – коротко ответил он.

Значит, Замберга убили на этом месте. Я перешагнула через газеты.

– А вы кто, собственно? – удивился Северский. – Смотрю, чувствуете себя здесь, как дома.

– Это знакомая моего… папы, – едва слышно пробормотала Маша, стоявшая в дверях.

– Ну если так, то попрошу документы, – нахмурился следователь.

Я нашарила в сумке паспорт и протянула Северскому. Он изучил его довольно быстро, но отдавать не спешил. Его внимание привлекло мое удостоверение телохранителя, которое случайно попало между страницами паспорта. Что ж, пусть любуется. Все равно пришлось бы рассказывать ему о том, чем я зарабатываю на жизнь.

– Телохранитель, значит, – прочел Северский. – Это ваше основное место работы?

– Да.

– А в бар через дорогу, получается, забежали просто так?

Он вернул документы. Я сразу же опустила их в сумку.

– Вы в баре, наверное, тоже отдыхали? – задала я встречный вопрос.

– Это к делу не относится.

– Послушайте, я была здесь сегодня с обеда до позднего вечера. Если нужно, то назову точное время. И оказалась я здесь сейчас лишь потому, что забыла на зарядке свой мобильник, а там важная для меня информация. В момент совершения преступления была либо дома, либо в такси, на котором сюда приехала. Я же не знаю, когда это произошло.

– Ничего не понял, – признался Северский. – Поговорим чуть позже.

Со стороны комнаты донесся шорох и звук отодвигаемого стула. Северский шагнул в комнату.

– Подождите на кухне, – повернулся он ко мне. – Допрошу девушку и займусь вами.

– Я бы хотела присутствовать, – возразила я. – Сами видите, в каком она состоянии. Со мной ей будет спокойнее.

Северский замялся, и я решила воспользоваться моментом.

– Только телефон свой заберу, – добавила я.

Следователь промолчал. Я пошла на кухню и, увидев телефон, который находился там, где я его и оставила, испытала чувство огромного облегчения. Северский наблюдал за мной из коридора.

– Стакан воды для Маши, – вспомнила я.

На столе до сих пор оставались следы пиршества. Стул, на котором сидел Артур, кто-то аккуратно задвинул под стол. На краю стола я заметила бокал с остатками коньяка, пустая бутылка из-под которого обнаружилась тут же. Когда мы с Аней покидали квартиру, Артур как раз собирался пить коньяк. Судя по всему, он не остановился, пока не выпил его весь.

В воздухе стоял характерный запах застарелого пиршества: аромат зеленого лука оттеняли тонкие нотки сигаретного дыма. Я с сожалением окинула взглядом кухню. Да уж, совсем не так должен был завершиться этот день.

– Ну что там? – недовольным тоном спросил Северский.

– Иду, – отозвалась я.

Сполоснув стакан, я наполнила его водой и пошла к Маше.

Через час в квартире не осталось никого, кроме нас и следователя.

Во время допроса Виталий Андреевич вел себя очень достойно: не повышал голос, не торопил нас, предоставляя возможность подробно вспомнить все, что было, а когда Маша снова стала клацать зубами, то сам набросил ей на плечи плед. В общем, оказался «добрым» полицейским, хотя его манеры и поведение могли быть четко отточенной схемой ведения допроса. Сначала будет мягко гладить, а потом больно бить. Однако ни мне, ни Маше скрывать было нечего.

Маша рассказала, что вскоре после нашего с Аней ухода Дмитрий внезапно решил продолжить банкет и вернулся за стол. Перед этим он поспал совсем немного, и, конечно, никто не смог бы протрезветь, подремав всего полчаса. Артур в тот момент находился на кухне один, попивая коньяк и зависая в телефоне. Маша попробовала снова уложить отца спать, но тот сопротивлялся, и она решила оставить его в покое. Тем более что, по ее словам, Артур в скором времени собирался отправиться на боковую. Значит, решила она, вероятность ссоры между братом и отцом минимальна.

Сама Маша тоже решила отдохнуть. Она привычно расположилась у себя в комнате и даже успела задремать, но вдруг услышала из коридора громкий крик брата.

– Словно его там резали, – вспомнила она. – Орал, как бешеный.

Девушка вышла в коридор и увидела ужасную картину: на полу лежал отец, признаков жизни он не подавал. Рядом с ним на коленях стоял брат. Его футболка и руки были в крови. Она закричала: «Что ты наделал?!» Увидев сестру, Артур крикнул, что никого не убивал, а лишь пытался сделать отцу массаж сердца. Он же попросил вызвать «Скорую», что девушка тотчас и сделала. В полицию она не обращалась. Но вместе с медиками прибыли и полицейские, хотя Маша их и не вызывала. Она не знает, кто это сделал. Возможно, соседи.

– Если в службу «Скорой помощи» поступает вызов о серьезном ранении, то они обязаны сообщить нам, – объяснил Северский. – Так что соседи здесь, скорее всего, ни при чем. А что, раньше были прецеденты?

– Были, – призналась Маша. – Несколько раз папа и брат так сильно кричали друг на друга, что соседи вызывали полицию. Но я не знаю, кто именно вызывал. Со стороны все такие вежливые, улыбчивые.

Она продолжила. После появления полицейских начался сущий кошмар. Врачи прямо в коридоре оказывали срочную помощь Дмитрию, который, как выяснилось, был еще жив. А Артур только и твердил, что он не убивал. Потом его повели на улицу, в лифт он заходить отказался, пошли по лестнице, а из дверей выглядывали соседи. Перед Машей стоял трудный выбор: остаться с отцом или быть рядом с братом. Выбрала брата, потому что увидела, что отца собираются отправлять в больницу. Брат постоянно пытался что-то сказать, но в ответ получал удары от полицейских. Когда Артур понял, что его подозревают в попытке убить собственного отца, он совсем потерял разум. Кричал, вырывался, пытался драться с полицией.

Этот момент я и застала, приехав к дому на такси.

Северский внимательно слушал Машин рассказ, изредка что-то помечая в протоколе допроса. Поговорив с ней, дал прочесть документ и попросил поставить подпись. Девушка безропотно выполнила его просьбу.

– Я могу идти? – спросила она.

– Куда, Машенька? – поинтересовалась я.

– Уберусь на кухне.

– Иди, конечно. Я скоро.

Итак, очередь дошла и до меня. К этому моменту Маша уже ушла на кухню, и я на всякий случай прислушивалась к звукам, наполнившим этот дом. Девчонка пребывала в жутком стрессе, могла учудить что-нибудь.

Мы со следователем остались наедине. Я честно рассказала обо всем, что случилось днем. О покупках, об Ане. И о том, как мы оказались в баре.

– Примерное время совершения преступления как раз совпадает с тем, когда вы баловались коктейлями, – заметил Северский. – Так что алиби у вас есть. Поздравляю.

– Стойте-ка, – не поняла, – это, конечно, замечательно, но разве происшествие случилось не раньше по времени? Маша сказала, что отец проспал всего ничего, а потом снова вернулся к столу.

– После этого Маша отправилась спать и провела в постели почти три часа, – напомнил Северский. – Не путайте меня и себя. Мне было важно знать о месте вашего пребывания в момент покушения.

– Вы мне навязываете алиби? – удивилась я. – Впервые с таким сталкиваюсь.

– Просто я видел вас в этот момент в другом месте, – резонно заметил Северский. – Не будь мы с вами в одном месте, я бы непременно вписал ваше имя в список подозреваемых. Считайте, что вам чертовски повезло. Но если вдруг какие-то данные окажутся неверными или вы что-то упустили, то мы непременно поднимем эту тему позже. Очень советую ничего не скрывать.

– Нечего мне скрывать, – устало вздохнула я и потерла вновь занывший висок. – Аня, если я правильно понимаю, тоже автоматически исключается из числа подозреваемых?

– Та самая разухабистая подруга, которая была с вами в баре? Если речь о ней, то я бы ее тоже допросил.

– На каких основаниях? – не поняла я. – Со мной все ясно, я сама напросилась, а она-то при чем?

– Она тоже была сегодня в этой квартире. Могла что-то заметить.

Он снова принялся заполнять протокол.

– Могу сейчас позвонить подруге и попросить ее приехать, – сообщила я. – Все равно я должна ей сообщить о случившемся.

Северский оторвался от писанины.

– Оставьте ее контакты, иначе мы тут до утра просидим.

– Дмитрий Замберг и она были коллегами, вели общий бизнес. Эту семью Аня знает давно и хорошо. Не хотите по горячим следам? Не вопрос. Но позвонить ей я обязана.

Не глядя в его сторону, я взглянула на экран и увидела шестнадцать пропущенных звонков. И все от тети Милы. Блин, и как же я могла забыть о ней? Она не просто волновалась – она с ума сходила, пока мы с соседкой в тепле и уюте уминали стейки.

И, конечно же, телефон стоял на беззвучном режиме, поэтому ни одного звонка от тетушки никто в этом доме не услышал и не сообщил Ане о том, что я забыла телефон. А потом Замбергам и вовсе не до этого стало.

Аня, как ни странно, ответила на звонок сразу. Правда, тоном, не сулящим ничего хорошего.

– Что-то срочное? – рявкнула она. – Я тут заснуть пытаюсь!

– А по голосу и не скажешь. Не кричи, – попросила я. – С твоим Димкой случилась беда. Приезжай к нему сейчас же.

– О чем ты?

– Приезжай, тебя ждет полиция.

Северский покачал головой.

– Да что такое-то? Откуда ты это знаешь? Ты-то тут при чем? Куда ты вляпалась? Что там с Димкой?

– Вот на месте и узнаешь.

И я отключилась. Прекрасно зная подругу, представила, как она подскочила на кровати, стала одеваться, путаясь в джинсах, и материться. Она такая, да. Перезванивать не будет, потому что всю важную информацию уже получила. Прилетит сюда быстрее, чем кажется, чтобы убедиться во всем лично. А потом, наверное, прибьет меня. Ну ничего страшного. Я тоже не выспалась, у меня болит голова, а завтра куча дел. Будем квиты.

– Вы назвали жертву Димкой, но раньше утверждали, что увидели его впервые? – медленно произнес Северский.

– Не я. Это Аня его так называла. Они сто лет знакомы.

– Понятно.

– А пока она не приехала, можно я полы в коридоре вымою?

Северский в ответ на это лишь пожал плечами. Я попросила Машу покинуть кухню, нашла половую тряпку и принялась драить линолеум, потому что больше сделать это было некому.

Анька ворвалась в квартиру, словно огромная черная птица. Оттолкнув меня, сразу же стала звать Машу. Задела ногой пакет с мусором. Он тут же порвался, из него выпали скомканные окровавленные газеты. Увидев Северского, она остановилась как вкопанная.