Текст книги "Эти проклятые доллары"

Марина Серова
Эти проклятые доллары

Глава 1

…На самом интересном месте, когда красавчик ди Каприо тащил на корму тонущего «Титаника» свою обретенную возлюбленную Роуз, в моей квартире раздались настойчивые звонки. С сожалением нажав на кнопку видеопульта, я пошла открывать. Бормочущее из кухни радио вернуло меня к действительности: там опять то ли шахтеры легли на рельсы, то ли президент, то ли лифтеры…

С уже испорченным настроением я глянула в дверной «глазок» – кого это нелегкая несет ко мне в столь поздний час – и удивилась.

Затем быстренько открыла дверь и впустила Алинку – шуструю, симпатичную девчонку-второклассницу, дочку моей подружки Ольги.

Лицо ее было заплаканно, и худенькие плечи иногда вздрагивали.

– Что случилось, малышка? – встревожилась я, мгновенно выкинув из головы и воды Атлантики, и воркутинские рельсы.

– Ма-мама пропала, – всхлипнула девочка и, похоже, собралась разрыдаться.

– Ну, успокойся, сейчас мне все расскажешь, – я обняла Алинку за плечи и повела на кухню.

Пока чайник закипал, я делала бутерброды и слушала немного путаный рассказ девочки.

Из него следовало, что Ольга вот уже три дня как не появляется дома.

Тогда вечером она накормила Алину ужином, усадила смотреть мультяшки по видику и сказала, что съездит в гости к своей давней школьной подруге Рите.

А если вдруг засидится там допоздна, то заночует и утром вернется. Алине же она велела в десять часов лечь спать, что девочка добросовестно исполнила.

Утром Ольга не появилась дома, Алина, как послушная и воспитанная дочь, занималась уборкой, играла с куклами, смотрела детское кино по телевизору. К вечеру начала беспокоиться, но решила, что, может, мама с тетей Ритой уехали на дачу (они так часто делали) и забыла дочку предупредить.

Прождав следующий день до обеда, Алина поняла: что-то нехорошее случилось. Но к милиционерам обращаться не стала, потому что их не любит и боится, а вспомнила про мамину подругу тетю Таню, которая «работает» детективом.

…Я поила ребенка чаем, заставляла есть бутерброды, говорила при этом ласковые и мало что значащие слова, а сама соображала и вспоминала.

Не далее как неделю назад Ольга (с которой мы познакомились и подружились пару лет назад на одном интересном семинаре по астрологии) мне звонила и между обычной нашей болтовней сказала, что беспокоится за мужа. Славик давно уже должен был вернуться из загранкомандировки, но от него ни слуху ни духу.

Я, помнится, тогда еще посмеялась, мол, загулял твой мужик напоследок с друзьями – партнерами по бизнесу в дружественной Германии, обжимает там какую-нибудь Гретхен, а как объявится – дай ему метлою по рогам. Но Ольге, я почувствовала, явно было не до шуток.

…Алина все доела, в ее милых карих глазках появилось больше покоя, она ощущала себя под защитой взрослого человека. Я отвела ее в комнату, включила телевизор и попросила подождать меня минут пятнадцать. А сама вернулась на кухню, закурила и принялась думать дальше.

В принципе о семье Ольги и Славы я знала не так уж и много…

Она вышла за него замуж где-то на рубеже 90-х, и Славик тогда начинал подавать серьезные надежды как кооператор-предприниматель (в дальнейшем, заметим, их с лихвой оправдал).

Мужчина, лицом и манерами напоминающий Бельмондо, он получил диплом инженера-электрика местного политехнического института, но не стал заниматься всякой дешевой ерундой по специальности, а, используя момент, уверенным танком попер в бизнес.

У Ольги до Славика был муж – однокурсник по историческому факультету университета, она с ним года три «протанцевала под одеялом», и без всяких детей однокашники развелись. Если мне не изменяет память, того муженька звали Игорем.

А со Славой у них все понеслось, как в добротном голливудском кино.

В начале 91-го родилась Алина, Славик уже вовсю пыхтел над созданием и развитием собственной фирмы «Купи что угодно – перепродай подороже». Деньги на семью сыпались, как снег в январе…

Когда мы с Ольгой стали подружками, несколько раз были в гостях друг у друга, Оля поучала меня, «непутевую бабу-детективщицу», как надо жить настоящей, полной семейной жизнью. Я же, при своей внутренней правоте, лениво отбрехивалась.

Правда, в последние год-два восторженное Олино настроение сменилось какой-то озабоченностью (конечно, не материального характера), которая и на лице частенько прочитывалась, и в поведении угадывалась.

И вот этот последний ее звонок… И такое неожиданное появление Алинки…

Я сосредоточенно докурила сигарету, допила чашку чаю, направилась в комнату проведать девочку и про себя усмехнулась:

«Да, получается, что на этот раз меня на расследование таинственного исчезновения женщины как бы нанимает ее ребенок, девчонка-второклассница. И я, конечно же, не думая ни о каких деньгах, пойду сейчас в огонь и воду, но узнаю, что же стряслось с Ольгой. Потому что дело тут явно не чисто».

– Алина, мы сейчас поедем к вам домой, я посмотрю, что там и как, и начнем немедленно искать маму, – произнося эту фразу и глядя на доверчиво поднятое ко мне лицо девочки, я решила, что неплохо было бы достать свой заветный мешочек и бросить кости. Ибо пока впереди я видела для себя лишь туман.

Тук-тук-тук: 12-24-36.

О, какой сюрприз! Уж эту-то комбинацию я помню наизусть не первый год!

«Не бойтесь разгребать авгиевы конюшни. То, что произойдет, в итоге будет на благо всем».

Я надела свой новенький джинсовый костюм, взяла девочку за руку и, подбадривая ее всякими мелкими хохмочками, спустилась на улицу.

Шел мелкий августовский дождик, было темно… Свободная машина с мужичком, жаждущим подзаработать на частном извозе, появилась почти сразу.

– Вам куды, барышня? – на старинный манер извозчиков игриво вопросил пожилой дядька.

– Микрорайон «Новый», там, где двухэтажные особняки, на Сосновую улицу, – с достоинством ответствовала я, усаживая Алину и хлопая дверцей.

– А много ли заплатите и чем? – продолжал юродствовать пожилой кобель.

– Нормально, – заявила я ему, он машинально дал по газам, вперившись в мчавшуюся навстречу его автомобилю ночную улицу.

Я почему-то почувствовала желание поучить подрастающее поколение в лице Алины, как, в случае чего, надо общаться с такими хамами.

Уже минут через пятнадцать-двадцать мы оказались на месте.

Извозчик, почувствовавший себя, моими стараниями, «Квазимодо от любви», молча принял от меня десятку баксов, внимательно изучив физиономию Джефферсона, и без дальнейших разговоров уехал в ночь. Так много я дала ему из принципа – чтобы побольше молчал, научился бы изначально уважать клиента.

…Тем временем дождик, пока мы ехали на окраину Тарасова, накрапывать перестал. В частых и мелких лужах на свежевыложенном асфальте покачивались отражения оранжевых головок фонарей.

Алинка ощутимо начала поеживаться от ночной прохлады, и я накинула на нее свою джинсовую куртку, пока мы шли через весьма обширный приусадебный участок к особнячку Ольги и Славы Матвеевых.

…В моей памяти мгновенно пронеслась картина годичной давности – новоселье.

Славик, только что отгрохавший это двухэтажное чудо евродизайна с черепичной крышей, похожий на самодовольного немецкого бюргера, стоит на крыльце дома и, улыбаясь, с достоинством пожимает руки мужчинам и целует галантно ручки дамам, идущим чередой (как на вручение «Оскара») из подъезжающих навороченных тачек.

Тут же где-то неподалеку порхает, излучая неподдельное счастье, изящная фигурка Оли в каком-то умопомрачительно прозрачном и дорогом платье. Светит ласковое летнее солнышко, и жизнь, как вы сами понимаете, представляется абсолютно безоблачной.

Я, помнится, тогда насмотрелась практически на весь городской бомонд. Многие мерзкие рожи до сих пор трудно выковырять из визуальной памяти – профессионализм, черт побери. Вот только, «ху из них был ху», я сейчас, хоть убей, не помнила.

Ну и, конечно, под икорку да семгу не пожалела влить в себя столько шампанского и коктейлей, что наутро пожалела…

«И что теперь, и где все это. И долговечен ли был сон?..» – на память тут же пришли строки любимого поэта, пока я ключами, выданными мне Алиной, открывала многочисленные запоры.

В доме все было тихо и спокойно. Уютно по-вечернему загорелись включенные нами торшеры, лампы, люстры, и я, слегка смущаясь, приступила к импровизированно-несанкционированному обыску.

Что, собственно, следовало искать?

– Аля! – позвала я девочку из детской со второго этажа. – Как мама вела себя в последний день?

– Я подумала, что она из-за чего-то переживает, – ответила прибежавшая ко мне и слегка запыхавшаяся Ольгина дочь. – Мама все куда-то названивала, ходила по дому и переставляла вещи с места на место. А на ужин у нее даже мясо подгорело.

– Когда она уходила, что с собой взяла?

– Ну, сумочку свою коричневую… зонтик…

– А где живет эта тетя Рита?

– Я там только один раз была… где-то возле вокзала…

– Алиночка, а по телефону ты не додумалась тете Рите позвонить?

– Я не знаю ее телефон… хотя… может быть, у мамы в комнате, если там есть в записной книжке…

Ольгина комната – сколько раз я там ни была – не переставала поражать меня тем вкусом, с которым ее отделала и обставила хозяйка. Но сейчас здесь все носило ощутимый налет тревоги и беспокойства.

Брошенный на шикарное кресло комплект нижнего белья (классного!), чего, как я знаю, Оля никогда себе не позволяла даже в самых форс-мажорных обстоятельствах. Ну что за картина? – осколки разбитой чашки возле журнального столика, пепельница, полная окурков со следами бордовой губной помады…

Я порылась в письменном столе своей подруги, что оказалось небесполезным. По крайней мере, теперь у меня в руках были Ольгина записная книжка и толстая общая тетрадь, явно дневникового характера.

Первым делом следовало отыскать телефон Риты. Так, так… вот он! 13-22-77.

Натренированная память сразу подсказала, как будто автоответчик выдал текст:

«Пустые хлопоты неминуемо доведут вас до отчаяния. Живите проще».

Тьфу ты, черт, это же телефон! Часы показывали уже почти полночь, тем не менее, учитывая экстремальность ситуации, я набрала номер, и через пару гудков мелодичный женский голос сказал мне:

– Алле.

– Очень извиняюсь за поздний звонок. Вас беспокоит подруга Ольги Матвеевой Татьяна. Вы Рита?

– Да, а что случилось?

– Оля три дня назад, вечером 18 августа, ушла к вам в гости и… И с тех пор ее нигде нет. Ко мне прибежала Алина…

– Боже мой! Она ко мне так и не пришла тогда, хотя мы предварительно созванивались, я ее весь вечер прождала… А где же она?

– Я сама, Рита, хотела бы это знать. И желательно без помощи милиции, потому что, как частный детектив по профессии, я чувствую некую деликатность обстоятельств, а эти дуболомы с погонами…

– Да, да, вы правы! Ой, я так что-то за Оленьку разволновалась… Может, я сейчас приеду (вы откуда звоните?) и помогу…

– Спасибо, но пока мне лучше поработать одной, – вежливо отказалась я. – Вы лучше скажите: в последние дни перед исчезновением Ольга что-нибудь необычное, особенное вам говорила?

– Ну… Она все насчет Славы переживала. Звонил он, мол, неделю назад, сказал, что из Штутгарта, а звонок был какой-то странный… не междугородный. Успокоил Ольгу, что через пару дней прилетит домой, и как сквозь землю провалился с тех пор. Она очень волновалась…

– Да, я это знаю. Спасибо за информацию, если мне что-то понадобится, я смогу на вас рассчитывать?

– Конечно, все, что угодно… для Ольги…

– До свидания, извините, спокойной ночи.

– Какая уж тут спокойная… До свидания.

Рита была искренне взволнована, я даже по голосу определила этот тип маленькой яркой женщины-канарейки, сидящей в золотой клетке, выстроенной мужем. Она, очевидно, к исчезновению Оли отношения не имеет. А помощи от нее… Ну, ладно, там видно будет.

Я поднялась наверх в детскую комнату, где Алина уснула, не раздеваясь, прямо на ковре перед своей кроватью. Бедная девочка! Измаялась за эти дни, вот тоже досталось ей!

Переложив ребенка на кровать, я прикрыла ее пледом, а сама пошла на кухню, сварила крепкий кофе и начала читать последние страницы Ольгиного дневника. Не праздного любопытства ради.

Я пролистала десятка два начальных страниц, где шли малоинтересные записи об Ольгиных личных переживаниях, муже, ребенке, хозяйственных делах – обычная трепотня скучающей богатой дамы. «Для себя, как говорится, и, конечно, для истории».

Но вот я наткнулась на интересующие меня по времени записи.

«15 августа…Он сегодня обещал прилететь, но уже ночь, а его нет.

Меня все мучают эти его звонки из Германии – они странные какие-то, будто из соседнего дома. Хотя что ему от меня скрывать?

Уезжал он, правда, как-то лихорадочно. Даже любимый чемодан из крокодиловой кожи не взял, и бритву забыл, и книгу в дорогу. Какой-то толстый и явно тяжелый „дипломат“ все таскал за собой по квартире. Я еще, как чувствовала, спросила его: „Славик, что-то случилось?“

А он так раздраженно, не оборачиваясь, буркнул: „Все в порядке, как прилечу – позвоню“. И даже, гад, не поцеловал. Надо снотворного выпить, а то опять не усну.

17 августа. Вчера весь день промаялась. Только Алинка отвлекает меня от противных мыслей, любимая моя доченька. А Славик…

Может, все-таки у него есть другая, но где? Там, в Германии, или здесь? Если здесь – я этого не вынесу и терпеть не буду. Еще где-то далеко ладно, пусть потешит свой… Позвонила в фирму, ответила Ленка-секретарша, сучка (может, он все-таки с ней?). Говорит, что ребята, Вова с Лешей, тоже волнуются и даже, мол, вне себя ходят, дела пошли паршиво, а шеф пропал с концами…

Ну ни хрена себе!

Уж если и они ничего не знают!

Алинка до сих пор все спрашивает, привезет ли папа из заграницы новую Барби, бедняжка моя, папа хоть себя самого бы привез!

Напиться, что ли?

18 августа. Все. Сил больше нет терпеть эту неизвестность.

Когда Таньке звонила, она все хи-хи да ха-ха, дескать, с Гретхен какой-нибудь там завалился… Если бы! Тут что-то не то.

Поеду, наверное, вечером к Ритуле, может, хоть она мне что путное посоветует, не к ментам же мне бежать! Вон телефон…»

Глава 2

На этом Ольгины записи обрывались. Я сделала еще чашку кофе, сходила посмотреть, как там Алинка, – посапывает себе, кролик, – и налила из бара (да простят меня хозяева!) себе рюмку настоящего «Армянского». Дай Бог, чтобы все были, по крайней мере, живы!

Но мне надо отрешиться от эмоций, абстрагироваться от того, что Ольга моя подружка, и рассматривать ее только как клиента – человека, которого во что бы то ни стало надо найти. Хотя почему только ее? И Славу, этого красавчика «под Бельмондо», тоже следует вытащить на свет Божий. Что он такого натворил, интересно, если ни его, ни Ольги днем с огнем не сыскать, и ребенок вон брошен один в этих хоромах…

Я уже с какой-то (классовой, что ли?) неприязнью бродила по дому, разглядывая всю эту навороченную мебель, дорогие, но тупые картины манерой письма под Илюшу Глазунова.

И к чему, в сущности, людям так много жилищного пространства и житейского барахла? Вспомнился разговор с одним «крутым» насчет того, зачем ему в трехуровневой квартире четыре сортира. Он так удивленно глянул на меня (аналогично, похоже, смотрел в школе на училку, которая ставила ему двойку по истории) и ответил:

«Ну, как же? Один – мне, другой – жене, третий – дочке…»

– А четвертый? – наивно спросила я.

– Четвертый, это, знаешь, для гостей, – с чувством собственного достоинства ответил радетель рыночной экономики совдеповского образца.

Я пнула ногой попавшийся на пути большой мягкий пуфик, потом села на него, обхватила голову руками и поняла, что в эту, обалдевшую за истекшие шесть часов башку уже никакие умные мысли больше не придут. Сползла на мягкий толстый настоящий персидский ковер и… проснулась от голоса Алины:

– Тетя Таня, ну вставайте, уже утро; нам надо маму искать.

Быстренько придя в себя – не раскачиваться же перед ребенком! – я резво вскочила и побежала в ванную. Двадцать минут утреннего туалета привели меня в полную боевую готовность.

Потом я сообразила на кухне себе кофе, Алине – чай и яичницу с ветчиной и в процессе незамысловатых утренних хлопот окончательно решила, с чего начать распутывать данный мне в руки таинственный клубок.

Итак, едем к Славику на фирму. Как она там называется? Гомер, Шекспир, Бодлер…

Ох ты, Господи, вот прикольщики-то, эти торговцы оргтехникой и подозрительными лекарствами! Она называется «Корнель LTD»!

Представляю себе тупые морды регистрирующей юридическое лицо чиновной братии при виде абсолютно незнакомого слова и их строгие вопросы: мол, че это все значит?

Я аж подавилась от смешка бутербродом (Алинка вытаращила глаза), когда вспомнила одну обалденную историю на эту тему. (Замечу, кстати, что с утра надо себя развеселить любым путем, тогда денек сложится удачнее).

Мой хороший приятель в пору его студенческой юности проходил так называемую пионерскую практику в лесном лагере за городом. Я хорошо помню эту эпоху, поскольку уже была достаточно взросленькой и плавно переходила от пионерского возраста к комсомольскому.

Короче, был пионервожатым у двух десятков восьми – , девятилетних детенышей, которых родители отправили на месяц подышать свежим воздухом. Там насчитывалось штук десять подобных пионерских отрядов.

Времена стояли андроповские, и с идеологией, сами понимаете, было строго.

И вот приходит в отряд к вожатому Олегу главная в лагере девка-пионервожатая и говорит:

«Завтра у нас торжественная линейка – открытие лагеря. От отряда требуется прокричать девиз, речевку и, самое главное, чьего он имени. Желательно, чтобы это был хороший, добрый пионер-герой, чтобы отряду было не стыдно целый месяц носить его имя».

Олег, недолго думая, научил детенышей, что им кричать на торжественной линейке в белых рубашечках при красных галстучках.

Итак, линейка:

– Первый отряд имени Володи Дубинина…

«За Ленина, за партию…»

– Второй отряд имени Зины Портновой. «Гореть самим, зажечь других…»

– Третий отряд имени Володи Набокова…

…Кто-то из коллег-пионервожатых (студентов филфака) не выдержал и громко, пардон, заржал. Некоторые побледнели.

За Набокова, если в те годы КГБ находил его произведения у тебя при обыске, могли и срок влепить. А тут, видишь ли, юные «строители светлого будущего», науськанные антисоветчиком-вожатым, решили его именем отряд назвать!

Слава Богу, тупое лагерное начальство о Набокове не имело представления, вот если бы отряд был назван именем Саши Солженицына…

После линейки главная пионервожатая отозвала простого вожатого Олега в сторонку и, потупясь, краснея от собственного невежества, спросила:

– А вы не могли бы мне напомнить, чем прославился пионер-герой Володя Набоков?

На что Олег, не моргнув глазом, ответил, что этот храбрый мальчик в сибирском селе спас школьную библиотеку, подожженную врагами-кулаками.

Поздно вечером, когда утомленные детеныши почивали в своих кроватках, восхищенные друзья-коллеги налили Олегу много водки…

Ну, ладно, это все лирика, а завтрак окончен, и мне пора засучивать рукава.

Первым делом я уговорила Алину поехать ко мне домой (так безопаснее) и посидеть – поиграть там, пока я не вернусь (с мамой вместе, конечно!).

Отвезя девочку к себе и заперев ее на все замки, я решительно направилась в сторону, где располагался этот «Корнель LTD».

Фирма, надо сказать, имела в городе известность и вес, находилась она, как я помнила, где-то в районе центрального рынка.

После недолгих поисков я вышла к длинному одноэтажному особняку, явно дореволюционной постройки. С парадного крыльца какие-то хануристые мужички, матерясь, стаскивали тяжелый сейф.

Подождав, пока акция благополучно завершится, я прошла в коридор. Суета и беспорядок, царившие там, наводили на мысль о том, что здесь происходит то ли выезд, то ли все с утра с ума посходили.

Толкнув дверь с традиционной табличкой «секретарь», я вошла в просторную комнату, где за столом с телефонами и компьютером гордо высилась та, которую Ольга в дневнике окрестила «сучка Ленка-секретарша».

Эта дамочка лет двадцати пяти, изрядно подкрашенная где только возможно, сосредоточенно тыкала пальчиком по клавиатуре и так пристально смотрела в монитор, будто там была начертана дата ее безвременной кончины. На меня она, естественно, не обратила ни малейшего внимания.

– Кх, гм, апчхи, – как можно громче воспроизвела я стандартный набор звуков, после чего ответственная дамочка удостоила меня беглого взгляда. – А нельзя ли мне увидеться с кем-либо из ваших боссов? – Мой тон был смиренным и просительным.

– Генеральный в отъезде, заместители сегодня еще не были, – дамочка еще раз строго глянула в мою сторону.

«Ладно, хватит тратить время, пора брать быка, тьфу, буйволицу эту… за что? А, там посмотрим!» – решила я.

– Вас, девушка, кажется, зовут Еленой? – сухим официальным тоном осведомилась я.

Сучка от неожиданности даже шлепнула пальчиком мимо клавиатуры.

– Д-да, а что?

– А то, что я близкая родственница Славы и Ольги Матвеевых и хотела бы узнать, куда они оба запропастились вот уже несколько дней, бросив свою дочь Алину на произвол судьбы!

Крашеные глазенки секретарши расширились, и она удивленно спросила:

– Как, и Ольга тоже?

– Что значит «тоже», – чуть не закричала я, – вы наверняка что-то знаете о том, где сейчас находится ваш шеф Вячеслав Матвеев и, соответственно, его жена!

Надо было иметь веские причины, чтобы так побледнеть под такой штукатуркой, что была на лице Лены.

– Я… я… и вправду ничего не знаю… наверное, в курсе Маркин и Плющ…

– А это кто такие?

– Вы что, из милиции или из налоговой? – Тон сучки Ленки был жалобным.

– Уже было сказано: я – близкая родственница, сестра Ольги, – сухо отрезала ваша покорная слуга и даже не сморгнула от вранья.

– Ну, наверное, надо узнать у Маркина Владимира Федоровича.

– Я так и не добилась от вас ответа: кем является этот гражданин?

– Ну, он… заместитель, соучредитель и… друг Вячеслава Ивановича…

– Верно мыслите, девушка, – наставив на секретаршу указательный палец, изрекла я, – теперь будьте добры назвать мне домашний адрес упомянутого Маркина.

– Сейчас найду, – сучка Ленка полезла в какой-то ящик своего стола, достала растрепанный блокнот, полистала и сообщила:

– Он живет на Горной улице, дом 15, квартира 98. Это тут недалеко, если на машине.

– Благодарю вас. – Я повернулась и, не торопясь, направилась к двери.

На пороге, уже открыв дверь, многозначительно посмотрела через плечо на притихшую Ленку и заявила:

– Знаешь, милая, я, ко всему прочему, еще и экстрасенс. От души, видя тебя насквозь, посоветую: перестань трахаться с этим Маркиным, чей адрес ты якобы наизусть не помнишь, его очаровательная супружница тебя, как трактор, вскоре переедет.

Ленка откровенно уронила челюсть на грудь и начала что-то нечленораздельно мычать, но я уже захлопнула дверь с той стороны.

Итак, мне, похоже, предстоит встреча с той, которую я так прозорливо обозвала трактором.

На самом деле, добравшись по названному адресу, я убедилась в своей ошибке.

Это был самый настоящий бульдозер, скрепер или что-то там еще из мощной землеройной техники. Когда я увидела, скажем так, существо женского пола, открывшее мне дверь квартиры Маркиных, то искренне пожалела мужичка, хоть ни разу его и не видела.

Да, жениться на женщине, склонной к полноте, опасно. Видимо, Маркин, когда им с Луизой (так представилась женщина) было лет по двадцать, этого не учел. А когда возлюбленную стало разносить и вширь, и вкривь, и вкось, было уже поздно. Пара сотворенных детишек, огромное «совместно нажитое имущество», которое жалко делить, и т. д. и т. п.

В целом я еще больше посочувствовала неведомому пока мне Маркину, когда Луиза-скрепер открыла рот. Это был мощный, почти что мужской бас:

– А что вам, девушка, от моего мужа понадобилось? Вы ему кто? Коллега по бизнесу или по кровати?

На последних словах тон Луизы-скрепер стал угрожающим, и она, сойдя с порога, на котором возвышалась надо мной, сделала недвусмысленный шаг по направлению к моему бренному телу.

– Да вы зря меня ревнуете и подозреваете, – быстро затараторила я. – Я, право слово, с вашим мужем даже еще незнакома…

– Значит, жаждете познакомиться? А зачем? – хмурила брови эта бронтозавриха.

– Он мне нужен исключительно по делу…

– Вот! Знаю я ваши дела-тела!

– Нет, Луиза, вы меня правильно поймите: я разыскиваю шефа вашего Володи, Славу Матвеева, и в офисе фирмы секретарь сказала мне, что, может, Маркин знает…

– Ленка? Эта шлюха? Я завтра доберусь до нее. – На толстом красноватом лице Луизы появилась загадочная, туманно-мечтательная ухмылка.

Я поняла, что мой прогноз, данный Лене перед уходом из офиса, должен оправдаться на удивление быстро. Однако я уже пятнадцать минут слушаю бред этой тетки, а нужной информации так и не получила.

Ладно, сучке Ленке все равно уже не поможешь, топить ее – так топить!

– Ах, как вы правы, Луиза, мне тоже кажется, что эта лярва слишком откровенно ведет себя с вашим мужем…

– Да? – озадаченно воззрилась на меня благоверная бедного Маркина. – Значит, вы поможете мне завтра «побеседовать» с этой тварью?

– Обязательно, я даже склянку серной кислоты с собой непременно прихвачу, говорят, на черты лица действует неотразимо…

– Вот и ладно, ну мы еще увидимся. – И Луиза вознамерилась закрыть дверь квартиры, откуда все это время на меня плыл густой запах варящихся щей.

– Подождите, ведь вы так и не сказали, где я могу найти Владимира Федоровича!

– А… ну он наверняка торчит напротив, в этой забегаловке «Орфей». Квасит, гад, контора ихняя, видно, горит синим пламенем.

И женщина-скрепер громко хлопнула дверью.

– Бр-р-р, – передернулась я, скатываясь вниз по лестнице, – вот же резвится мать-природа на таких экземплярчиках!

…Луиза оказалась не права: «Орфей», располагавшийся на противоположной стороне улицы, оказался отнюдь не забегаловкой, а вполне цивильным и уютным ресторанчиком с ярким ковровым покрытием и экзотической пальмой в дальнем углу. Именно за столиком под пальмой сидел тот человек, который так мне был нужен.

Ошибка исключалась: во-первых, в такой ранний час это был единственный посетитель, а во-вторых, он действительно «квасил».

На столе перед ним стояла ополовиненная уже бутылка водки «Смирновъ» и штук пять-шесть пивных банок «Хольстен».

Внешность Маркина произвела на меня впечатление. И лицо, и прическа напомнили мне любимого в юности актера Костолевского из «Звезды пленительного счастья». Насчет телосложения судить было трудно, так как над столом виднелась только верхняя половина Маркина, но, думаю, и здесь было бы чем полюбоваться.

«И такие породистые, состоятельные мужики, как назло, сплошь и рядом попадают в лапы хабалкам вроде Луизы, потом запивают горькую и истаскиваются по всяким Ленкам-сучкам», – с горечью констатировала я про себя, пока уверенной походкой, вымучивая на лице улыбку, направлялась к столику с Маркиным.

– Закажите мне, пожалуйста, чашечку кофе капуччино, – как можно более равнодушным тоном попросила я этого мужчину, усаживаясь напротив.

Маркин бездонными от выпитого глазами посмотрел на меня, помотал головой, как бы стряхивая с нее чертиков, и задал вопрос:

– Ты кто, проститутка?

Я было уже занесла руку, чтобы вмазать ему по наглой физиономии, но вовремя остановилась. Ведь он, по сути, прав – кто еще может так вот внаглую подсаживаться к мужику и произносить условную фразу типа «угостите даму пивом»? И потом, вряд ли у нас получится необходимый мне контакт после банального мордобоя. Тут надо осторожнее!

– Вы, Владимир Федорович, глубоко заблуждаетесь, я вполне порядочная женщина, что, увы, сегодня действительно редкость, – я горько усмехнулась и с вызовом посмотрела ему в глаза.

Там появилось что-то осмысленное. Маркин махнул рукой официанту и, когда тот подошел, заказал шампанского, фруктов и кофе.

– А откуда вы знаете, как меня зовут? – глотнув пива из банки, осведомился Маркин.

– Дело в том, что я – хорошая подруга Ольги Матвеевой, ну и Славика тоже. Вчера ко мне прибежала Ольгина дочка Алина, плакала и говорила, что мама пропала уже три дня как… А Слава так и не вернулся из загранкомандировки. Я, конечно, забеспокоилась, но, прежде чем обращаться в милицию, решила поговорить с коллегами-друзьями Славы, может быть, вы проясните, что происходит? – Я честно открыла Маркину все карты и выжидательно смотрела на него.

– Это правильно, к ментам идти надо в последнюю очередь, – авторитетным тоном «открыл для меня Америку» Маркин.

– Значит, вы сможете мне все прояснить?

Принесли заказ, мой собеседник налил себе водки, мне – шампанского в фужер, мы чокнулись, и он сказал:

– Ну, за знакомство! А вы ведь так и не представились, очаровательная незнакомка.

– С детства меня называют Татьяной…

– А меня почему-то Володей…

Мы рассмеялись и пожали друг другу руки. Вова мне откровенно нравится. Думаю, я ему тоже.

– Володя, а ты со Славиком как долго общаешься? – Я откусила от яблока и приготовилась к «вечеру воспоминаний».

– Да уж… где-то лет двадцать, с первого курса политеха. Сейчас уж годы не те, блин, а вот тогда…

И после этих горьких слов Маркин лихо опрокинул в себя очередную порцию огненной воды и начал зажевывать ее кусочком лимона.

– Ну, и вы прямо так сразу стали близкими друзьями? – допытывалась я, возможно, уж очень бесцеремонно.

– Не то чтоб сразу… Вот когда перед вторым курсом нас в колхоз погнали на полтора месяца капусту убирать, там-то мы со Славиком и порезвились вдоволь. Считай, каждый вечер бегали в соседнюю деревню за ящиком портвейна на всю честную студенческую компанию… Потом девки общие были… пардон. В общем, прошли мы с ним за пять лет и огни, и воды.

– А работать как стали вместе?

– Славка всегда имел такую деловую жилку, потом переросшую в хватку. Он в те годы и фарцой не брезговал, и все какие-то делишки проворачивал. У него и в кармане всегда звенело-шуршало. Я то сам от этого далек был… А вот где-то в 91-м году он звонит и предлагает помочь ему создать кооператив и расписывает такие златые горы, ждущие нас, что я, не задумываясь, бросил все и рванул к нему.

– Насколько я знаю, дела у вас до последнего времени продвигались неплохо?

– Не то слово, как сыр в масле катались. На оргтехнику спрос постоянно рос и растет, а Славик в Германии такой дешевый и надежный канал открыл… Да и по лекарствам тоже у нас все нормально вышло, и если б не эти…

Тут он как бы очнулся, осекся и сказал:

– Что-то ты, Танечка, мало пьешь и ешь, а только мою болтовню слушаешь. Неужели так интересно?

– Отчасти, а главное, я хочу все же узнать у тебя, что ты думаешь относительно того, что Слава до сих пор не вернулся из Германии, а Ольга вообще исчезла.