Текст книги "Менеджер по чудесам"

– Хорошо, давайте сначала поедим, – согласился Вячеслав, и мы вместе отправились на кухню.

Там я поместила прямо перед мужчиной тарелку с теплыми, замечательно пахнущими блинчиками, обильно полила их сметаной и села на свой стул. Мы принялись за еду. Я старалась не поднимать глаз, так как видеть, сколько усилий прилагает слепой человек для того, чтобы насытиться, как блинчики то и дело падают у него с вилки, мне было в тягость. Я, конечно, могла предложить помощь, но была уверена, что Вячеслав все равно от нее откажется: он понимает, что должен овладеть всеми навыками самостоятельно, чтобы не быть ни для кого обузой. И это правильно.

– Может быть, вы попробуете руками? – все же не выдержав, предложила я. – Так значительно удобнее. Я вот тоже руками их держу.

– Я знаю, что удобнее, – довольно бодро откликнулся Вячеслав. – Но я хочу научиться делать все так, чтобы никто даже не понял, что я слеп, – пояснил он суть своих действий. – Знаю, что это возможно, даже видел один раз человека, который работает наравне со зрячими, хотя абсолютно слеп от рождения. Я бы хотел походить на него, но, скорее всего, у меня не получится. Для подобной ловкости нужны годы практики, а мне трудно сосредоточиваться именно на этом, потому что мои разработки все-таки для меня важнее.

Я ничего не ответила, просто не зная, что говорить. Молча доев блинчики, сварила кофе, выпив который мы вернулись в комнату и устроились возле компьютера.

– Если честно, я не слишком разбираюсь в столь сложной технике, – предупредила я Вячеслава. – Так что, боюсь, даже не смогу отыскать ваш почтовый ящик. Тем более что у вас тут столько наворотов! Неясно даже, где щелкать и на что нажимать.

– Сможете, я ведь буду вами руководить, – уверенно заявил Конышев. – Вот сейчас скажите, что там высветилось на мониторе?

– Какое-то окно со множеством различных ярлычков. Из них узнаю только стандартные, но это явно не то, что нужно, – заметила я.

– Отыщите ярлычок в виде маленького шарика с голубком и щелкните по нему дважды мышью. Затем нажмите кнопочку, которая появится в левой части экрана в самом углу.

– Вон ту, с крестиком? – осторожно следуя указаниям, переспросила я.

– Да, да, ту самую. Теперь еще раз, но вверху, где написано «пароль». Введите пароль.

Мужчина продиктовал мне какой-то нелепый набор русских и латинских букв, на что я категорично заявила:

– Боюсь, что не справлюсь с набором. У вас совершенно стертые клавиши, и не видно ни единой буквы. Тем более что нужны еще и латинские.

– Тогда отодвиньтесь, я сам.

Вячеслав пододвинул стул ближе, поместил руки на клавиатуру, немного погладил ее, словно прощупывая, где какая кнопка находится, а затем стал быстро что-то печатать. Я едва успевала следить за тем, куда он нажимает, так быстро он щелкал. Вячеслав так увлекся, что сделал все, что требовалось, самостоятельно, и лишь когда на экране выплыло сообщение, что поступило три письма, спросил:

– Что-нибудь есть?

– Да, три письма.

– Откройте их кнопкой запуска на верхней панели и прочтите, – попросил Конышев, освобождая мне место.

Я не спеша села, открыла первое из писем и принялась читать его вслух. Это оказался какой-то перечень программ, непонятных цифр и знаков, присланный коллегой Вячеслава, также выжившим после взрыва, но отказавшимся остаться в институте. Конышев, слушая все это, кивал и иногда повторял:

– Да, да, все верно. Он прав, мы использовали именно этот принцип. Молодец, что вспомнил таблицу, она нам вскоре очень пригодится.

Дочитав это письмо, я открыла следующее. Но на первых же его строчках запнулась и смолкла.

– Почему вы замолчали, Женя? Это же письмо от моей жены, – по прочтенному приветствию догадался Вячеслав. – Что-то не так… что-то случилось? – Мужчина занервничал и, вцепившись в мою руку, с силой сжал ее, требуя ответа. – Ну не медлите же, что там?

– Ваша жена просит у вас развода, – выдавила я из себя краткое содержание всего письма, понимая, какую реакцию оно сейчас вызовет у Конышева.

– Развода? Глупости, вы меня обманываете, – в первую минуту даже не поверил Вячеслав, но, так как я продолжала молчать, торопливо потребовал: – Ну-ка, прочтите все. Я хочу знать, что там написано.

– «Здравствуй, коник! Извини, что отвлекаю тебя от столь важных дел, но я приняла решение, о котором хочу тебе сообщить, – начала читать я. – С тех пор как ты увлекся квантовой физикой и начал работать над своим проектом, мы практически не видимся. Ты все время проводишь в институте, я дома. Но и вернувшись с работы, ты снова садишься за компьютер, будто он важнее меня. Сейчас я поняла, что ты влюблен в науку и, несмотря на то что от нее же и пострадал, не отказываешься от своих планов…» Дальше читать? – видя, как сник Вячеслав, спросила я.

Мужчина кивнул, и я продолжила:

– «Ты стал фанатичным, а это уже болезнь. Я не хочу жить рядом с больным человеком, для которого общественные проекты важнее семьи, с человеком, который не дорожит собственными здоровьем и жизнью, рискуя ими во имя прогресса. Возможно, просто не смогла разглядеть в тебе великого ученого, о котором вскоре заговорит весь мир. Я старалась увидеть в тебе в первую очередь человека. Человека, богатого духовно, ценящего чувства, мои чувства. И обманулась – в тебе этого нет. Как нет и любви ко мне: она растворилась, ее затмила любовь к науке. Я не в силах более этого выносить, а потому прошу у тебя развода. Надеюсь, ты поймешь меня правильно и не станешь губить мою жизнь и дальше. С любовью, Вика!»

– Ничего не понимаю, – Вячеслав вскочил со своего места, опрокинув при этом стул. – Она не могла такое написать! Мы ведь с ней даже никогда не ссорились, и она всегда поддерживала меня во всех моих начинаниях! Даже когда после взрыва я заикнулся о том, что хочу продолжать работу, Вика была со мной солидарна и всячески помогала мне. Я с трудом уговорил ее поехать к родственникам, когда начались все эти покушения. Не хотел подвергать ее опасности, но Вика упрямилась и долго не хотела оставлять меня одного. И вдруг просьба о разводе… Это какая-то нелепость, глупость…

– Так, может быть, это и не она вам написала? – осторожно предположила я.

– Нет, она, – уверенно заявил Вячеслав. – Никто другой не знает, что Вика называет меня коником. Это интимное, домашнее и только между нами. – Мужчина тяжело вздохнул, начав ходить по комнате взад-вперед, но, как ни странно, ничего не задевая. – Она ведь никогда ни в чем меня не упрекала. Два дня назад мы созванивались, Вика вздыхала, что скучает и хочет ко мне. А теперь это…

– Так, может, вам и сейчас стоит ей позвонить, – выдала я новое предложение.

– Пожалуй, вы правы. Наберите ее номер. Сорок, восемьдесят три, семнадцать. Да, и код, кажется, восемь-двадцать семь.

– Это сотовый? – завершая набор, спросила я на всякий случай.

– Нет, домашний. Сотовый она еще перед поездкой случайно уронила в воду, и мы отдали его в ремонт. Забрать все как-то времени не хватало. Трубку могут снять родственники.

– Кто именно? – уже начав слушать длинные гудки, поинтересовалась я.

– Не знаю. Тетка Наталья, ее дочь Марина. Мужчин у них в доме нет, они женщины одинокие.

– Пока молчат, – заметила я, все еще не добившись ответа от абонента.

– Ну что они так долго? – еще больше занервничал Вячеслав. – Неужели дома никого нет?

– Похоже на то. Возможно, куда-то все трое вышли. Давайте перезвоним попозже.

– Нет, – отчего-то не согласился со мной Вячеслав. И, замерев на месте, тут же добавил: – Мы немедленно едем туда. Я хочу с ней поговорить с глазу на глаз и все выяснить.

– Но как же ра… – видя, что Вячеслав меня совершенно не слушает и уверенно направился к двери, я осеклась и поспешила за ним.

Я понимала, что срываться сейчас с места глупо, тем более что мы даже не были точно уверены, что письмо пришло от жены Конышева. Он-то, конечно, считал, что именно от нее, я же, наслушавшись про всевозможные махинации со связью, думала немного иначе. Вячеслав и слушать меня не желал, твердо заявив:

– Что бы это ни было, теперь я тоже хочу, чтобы моя жена все время находилась рядом, а не где-то там, куда не доходит даже связь. В противном случае я просто не смогу нормально работать.

– Хорошо, давайте пошлем за ней кого-нибудь, – предложила я. – Ее привезут, и вы сможете нормально поговорить. Зачем самому-то туда ехать?

– Я так решил и от своего решения не отступлюсь, – пытаясь руками отыскать на полу ботинки, ответил мне Вячеслав.

– Ну да, как же, – усмехнулась я. – Так, может, вы тогда сами и машину поведете? Я, как ваш телохранитель, просто не имею права никуда вас везти, потому что это очередная уловка.

– Господи, как вы не понимаете – это моя жена! – воскликнул раздраженно Вячеслав. – Моя любимая жена! Единственный близкий человек, который у меня есть. Меня ведь вырастила тетка, мои родители погибли в автокатастрофе. Но и тетка прожила недолго – ее я потерял, когда мне исполнилось девятнадцать. Сейчас у меня никого нет, кроме Вики. Так что даже если это уловка, то я все равно поеду, ведь бандиты уже знают, где она. А может, ее уже похитили.

– Вы бы узнали о том первым. Вас бы стали шантажировать, пугать…

– Женя, вы должны меня к ней отвезти, – продолжал настаивать Конышев, даже не прислушиваясь к моим словам.

– Если вы действительно хотите ехать, то давайте хотя бы попросим у вашего руководства сопровождающих. Так, одна, я вас не повезу.

– Вы боитесь?

– Да. Но только не за себя, а за вас. Вы ведь просто среагировать на те или иные действия нападающих не сможете, потому что вы их даже не увидите. А я, извините уж, не готова почему-то взять на себя ответственность за вашу смерть и почти уверена, что в дороге без происшествий не обойдется. Так что решайте: либо вы просите для себя у начальства сопровождение, либо остаетесь в квартире.

– Хорошо, ваша взяла. Звоните Кононову. Только, прошу вас, быстрее.

Глава 3

Через час с небольшим мы с Вячеславом уже прибыли в институт, где выслушали наставления относительно того, что нигде не стоит останавливаться, никого никуда не подбрасывать, и так далее, и тому подобное, словно мы несмышленыши и ничего не понимаем.

Впрочем, Олега Ефимовича можно было понять: он боялся за жизнь ученого и старался всячески оградить его от неприятностей. Единственное, что он и спонсоры могли сделать сейчас, была выдача нам с Конышевым сопроводительной машины и нескольких профессиональных, хорошо проверенных охранников. Подобрать таковых и снабдить нас транспортом велели начальнику службы безопасности Тимошенко Сергею Александровичу.

Вскоре мне представили отобранных ребят. Первый оказался атлетически сложен, хотя весь его вид указывал на то, что парень несколько медлителен и неразговорчив. Внешность молодца индивидуальностью не блистала, зато фамилия и имя запоминались легко – Худаков Николай.

Второй, Панов Андрей, являлся куда более яркой личностью. При своем небольшом росточке весьма мускулистый и накачанный, с живым, каким-то задорным взглядом и копной вьющихся ярко-рыжих волос. Третьего звали Шиханов Александр. Он был самым юным, а потому беззаботным. Я сначала возмутилась, зачем нам дают какого-то зеленого юнца, но когда мне объяснили, что он лучше всех стреляет, остыла, понимая, что его умение может нам здорово пригодиться.

Помимо этой троицы, нам предоставили еще и водителя, хотя я собиралась вести машину самостоятельно. Но Тимошенко заявил:

– Приказ сверху. Вы должны контролировать обстановку, а рулят пусть другие.

Пришлось согласиться. В итоге мое любимое дело перепоручили Учаеву Михаилу – мужчине лет тридцати с небольшим, немного угрюмому, задумчивому и молчаливому. Сперва он мне не очень-то понравился, так как я всегда настороженно отношусь к молчунам. Уж я как никто другой знала, что бояться надо не весельчаков и балагуров, а тихонь, про которых никогда не знаешь, что у них на уме.

Что касается транспорта – а своим автомобилем я рисковать напрочь отказалась, – нам дали две машины: черный «Опель» и такого же цвета «Форд». В последнем предстояло ехать мне и Вячеславу, прочим же оставался «Опель». Еще раз распланировав весь маршрут, обговорив некоторые детали и действия в случае нападения, мы расселись по местам.

Я села рядом с Учаевым, Конышев устроился на заднем сиденье. Первой с места тронулась вторая машина: она объехала нас справа и встала впереди. Наш водитель тоже завел двигатель, и мы тронулись. Кортеж плавно вырулил с территории института на центральную трассу, затем свернул на улицу Северную. Там транспорта было значительно меньше, так что машины смогли набрать скорость.

Чувствуя себя немного не в своей тарелке, поскольку предпочитала вести машину сама, я принялась осматриваться по сторонам. Несколько раз бросала взгляд в зеркало заднего вида, но пока ничего подозрительного ни позади, ни впереди не заметила. Мы плавно катили в сторону междугородной трассы. Дорога туда вела одна, а потому я не могла позволить себе расслабиться, прекрасно понимая, что преступникам ничего не составит вычислить наш маршрут и совершить нападение.

– Евгения Максимовна, – обратился ко мне Учаев, – можно включить приемник? Скучно так, без музыки-то, ехать.

– Включайте, – вместо меня ответил ему Конышев. – Мне тоже нужно немного отвлечься.

Михаил тут же покрутил ручки приемника и, поймав какую-то волну, немного прибавил звук. По салону поплыл красивый голос Валерия Ободзинского, поющего про «Эти глаза напротив». Учаев негромко стал подпевать. Неожиданно впереди, прямо на дороге, нарисовалась какая-то плохо различимая фигура. Я опустила козырек и, оградив себя от слепящих глаза лучей, пыталась разглядеть, кто же разгуливает прямо посреди трассы, рискуя быть сбитым каким-нибудь водилой-лихачом.

Оказалось, что потенциальный самоубийца – мужчина, социальный статус которого определялся одним кратким и емким словом: бомж. На нем были какие-то грязные, рваные шмотки, волосы его торчали во все стороны, как на голове, так и на подбородке, к которому уже несколько лет, наверное, не прикасалась бритва, а потому борода свисала до уровня груди. Вдобавок ко всему красавца еще и шатало из стороны в сторону, явно от выпитого спиртного, но с дороги тот не уходил, старательно выписывая по трассе витиеватую синусоиду.

– Вот придурок! – заметив смельчака, выругался сквозь зубы Михаил. – Напорются до потери человеческого облика, а потом под машины лезут. Хотя что ему терять: днем больше, днем меньше. А кто-нибудь затормозить не успеет, собьет, а потом еще и отвечать будет.

– Объезжай, – сухо скомандовала я. – Пусть пока гуляет.

Учаев несколько раз надавил на клаксон, а затем плавно обогнул бомжа. Следующая за нами машина сделала то же самое. Мы покатили дальше. Вскоре нам попался еще один представитель маргинальных слоев общества. Только этот не дразнил судьбу, а просто стоял у пешеходной дорожки и поджидал, когда транспорта станет поменьше и можно будет перейти на другую сторону.

Увидев его, я невольно подумала, что нам сегодня отчего-то везет на таких вот персонажей, но почти сразу переключилась на наружное наблюдение. И совершенно не ожидала, что Михаил ни с того ни с сего надавит на тормоза. Да так резко, что и я, и Вячеслав подались вперед.

– Ты чего, ошалел совсем? – едва успев предотвратить свое соприкосновение с лобовым стеклом, накинулась я на Учаева.

– Ошалеешь тут. У него пистолет, – испуганно откликнулся водитель и мотнул головой в сторону бомжа.

Я быстро повернула голову и действительно увидела в руках бомжа невесть откуда взявшийся пистолет, нацеленный на нашу машину.

– Головы вниз, немедленно! – что есть силы заорала я.

Несколько пуль прошлись по колесам, и машина слегка осела.

– Давай задний ход, – приказала я Михаилу.

Тот, не поднимая головы от руля, переключил скорость и дал задний ход. Машина заюлила по дороге, а через минуту врезалась задним бампером в следующий позади «Опель». Поняв, что дальнейшее отступление невозможно, я приказала Михаилу оставаться в машине и присматривать за Конышевым, сама достала свой «макаров» и, выскочив из «Форда» на дорогу, принялась отстреливаться.

Стараясь не нарваться на шальную пулю, попыталась с первого же выстрела попасть в налетчика, понимая, что у моего оружия очень слабая убойная сила и между нами большое расстояние.

Первый мой выстрел в цель не попал. Зато подстегнул ребят из «Опеля», заставив их последовать моему примеру. Они тоже вылезли из машины и, прикрываясь ею, безостановочно палили по бомжу. Ребятки были вооружены российскими «ТТ», прицельная дальность которых равняется ста метрам. И вскоре один из них ранил нападавшего в руку, и тот, выронив оружие, со всех ног помчался прочь.

Я кинулась следом, понимая, что теперь бандиту отстреливаться нечем. Охранники также перестали палить и бросились за мной. Достигнув того места, где было брошено оружие, я приостановилась, подняла его и, повернувшись к охранникам, произнесла:

– Он палил из «беретты». Такими пистолетами не разбрасываются. Двое – останьтесь здесь и присматривайте за Вячеславом, здесь может быть засада. Шиханов, вы со мной.

Паренек послушно кивнул, и мы, набрав скорость, помчались догонять обстрелявшего нас бандита. Бомж оказался отличным бегуном и, перескакивая на ходу через все встречающиеся препятствия, все сильнее отрывался от погони. Мы, конечно, тоже поторапливались, но догнать его у нас почему-то не получалось.

– Давай его окружим, – предложила я Шиханову, заметив, что преступник заскочил в какой-то двор. – Беги-ка вон туда.

Мы разделились: я продолжила погоню, а Александр предпринял обходный маневр. К сожалению, он достиг выхода из двора чуть позже, чем требовалось, а потому поймать бомжа не получилось.

– Может, пальнуть по нему? – едва дыша, заметил Шиханов. – По ногам, чтобы рухнул.

– Давай, – согласилась я, тоже порядком устав от этой гонки.

Парнишка тут же достал свой «ТТ» и, прицелившись, выстрелил. Пуля не достигла цели, ударившись обо что-то в стороне.

«И этого парня они называют лучшим стрелком! – с усмешкой заметила я про себя. – Наверное, имеется в виду стрельба на ровной территории и в недвижимом положении? М-да», – протянула я и, вскинув «макаров», пальнула по ногам бомжа. Тот споткнулся и кубарем покатился по земле. Я прибавила ходу и вскоре уже оказалась рядом с ним.

– Пятка, моя пятка! – ухватившись за ногу, вопил что есть сил бандит.

Не обращая внимания на вопли, я схватила мужчину за грудки и, резко подняв на ноги, с силой тряхнула:

– Кто тебя послал? Кто тебя нанял?

– У-у-у! Больно, – весь перекосился мужик и попытался вновь осесть на землю.

– Сейчас будет еще больнее, если не скажешь, – предупредила я, продолжая удерживать его в вертикальном положении. – Говори, мразь, кто тебя подослал?

– Не знаю я, ничего не знаю… Пятка, моя пятка, – из глаз бомжа ручьем покатились крупные слезы.

– У него и рука прострелена, – заметил подоспевший вскоре Шиханов. – Может, перевязать стоит?

– Да нет, не надо, тут обычная царапина, – бросив взгляд на грязный рукав с небольшим красным пятнышком на нем, отмахнулась я. – Ничего страшного, такие, как он, живучие. Так ты будешь говорить или нет? – вновь обратилась я к задержанному.

Бомж захлюпал сильнее, по-прежнему ничего не говоря.

– Урод, что ж с тобой делать-то, – не сдержавшись, выругалась я и, передав бомжа в руки Шиханова, велела отволочь раненого к машинам.

Сама немного помедлила, пытаясь во всем разобраться. Очевидно, что этот бедолага – обычная подсадная утка, который если кого и видел, то таких же пешек, как он сам. Такому достаточно пообещать пару бутылок водки, может, немного денег – и вот результат: он готов палить хоть по самому президенту. Подобные личности ненавидят богатых, не доверяют обществу, и склонить их к преступлению ничего не стоит. Тем более в случае поимки максимум, что им грозит, – тюрьма. А значит, хоть на какое-то время государство обеспечит им бесплатную еду, а для таких, как он, это уже само по себе неплохо.

Устало вздохнув, я поспешила догнать Шиханова, ведущего бомжа к машинам. А нагнав, пошла рядом, с некоторой жалостью поглядывая на угрюмо посапывающего пленника. Тот и про боль, казалось, давно забыл, предвкушая в скором времени дармовую баланду.

Вернувшись к машине, мы застали всех остальных целыми, невредимыми и немного взволнованными. Панов доложил, что они уже вызвали ментов и вскоре те сюда прибудут. Вячеслав не пострадал. Правда, обе машины потребуют некоторого ремонта.

– Дальше ехать на них можно? – спросила я.

– Можно, – кивнул тот. – Если не обращать внимания на дыры в корпусе. Простреленное колесо я уже поменял, поставил запаску. А что с этим думаете делать? – Михаила явно интересовала судьба бомжа, окруженного охранниками.

– Пока не знаю. Скорее всего, передадим ментам, дальше пусть сами разбираются.

Михаил как-то тяжело вздохнул.

– Что-то не так? – насторожилась я.

– Да нет, просто подумалось.

– О чем же?

– Серьезные, видно, люди на нашего ученого охотятся, если такую модель оружия обычному бомжу доверили. У него хоть и небольшая прицельная дальность – всего около двадцати пяти метров, зато темп стрельбы достигает ста десяти выстрелов в минуту. Можно осуществлять не только одиночные выстрелы, но и вести огонь очередями, по три выстрела сразу. Наши пушки на такое не способны, – он кивнул на мой «макаров».

– Так вы боитесь? – догадалась я.

– Признаюсь честно, есть немного, – кивнул тот. – А кто не боится? Думаете, они? – Учаев, усмехнувшись, посмотрел на группу сопровождения. – Еще как боятся, только не показывают этого. Молодые потому что. А мне вот не стыдно признаться, что испугался. Только профессию я себе сам выбирал, а потому теперь винить некого.

– Хорошо, что вы это понимаете, – заметила я в ответ. – И очень надеюсь, что все обойдется. Но в следующий раз будьте повнимательнее и быстрее реагируйте на происходящее. От этого ведь зависит не только ваша жизнь, но и жизнь Вячеслава. А он нужен обществу куда больше, чем мы с вами.

Михаил согласно кивнул и неспешно направился в сторону машины. Я подошла к охранникам и спросила:

– Ну что, он хоть что-нибудь сказал?

– Да где там, пнули пару раз – заревел как младенец, – махнул рукой Шиханов. – Он нас, похоже, даже не слышит. А перестаем бить, тут же утихает и начинает таращиться, как идиот. Может, у него с психикой чего не того? – предположил парень.

– Пугливый пес, – пнув сидящего прямо на асфальте мужика, заметил в ответ на это Худаков. – Да он просто прикидывается дурачком, чтобы мы пожалели и отпустили.

– Не троньте его, – сжалилась я над беднягой. – Ему с милицией общаться предстоит, еще и от них натерпится. А у нас есть дела посерьезнее. Вы мне лучше скажите, вам что, кроме пистолетов, ничего другого не выдали?

– Почему же, выдали – автоматы, – ответил за всех Панов.

– Тогда какого же черта вы начали по нему из пистолетов палить?

– Так ведь из автомата нельзя, вдруг кого из мирных граждан заденем, – замявшись, объяснил Андрей. – У нас приказ был – использовать автоматы только в экстренных случаях. Ну, если серьезный обстрел будет, а тут…

– Такие еще сегодня будут, – пообещала я. – Могу вам поклясться. Так что подготовьтесь посерьезнее и держите ухо востро. Дорога длинная, пустынная – там, за городом, нам никто не поможет, и боюсь, что стрелять придется на поражение.

– Мы поняли, – дружно закивали ребята.

– Ну и хорошо.

Оставив парней, я переместилась к «Форду» и, проверив, как себя чувствует Вячеслав, спросила:

– Ну как, еще не передумали ехать за своей женой?

– Нет, не передумал, – уверенно ответил Конышев. – И не передумаю. Я хочу видеть Вику и говорить с ней.

– Жаль, – искренне вздохнула я. – Своим решением вы могли бы избавить всех нас, а себя в первую очередь, от массы проблем. Ну да ладно, сидите пока – нужно дождаться прибытия милиции. Они уже на подходе.

Менты и в самом деле прибыли весьма скоро. Мы вкратце обрисовали им картину происшествия, передали задержанного и, сославшись на спешку, уехали.

Промчавшись по злополучной улице города, где нас обстреляли, мы свернули на Тронскую. Каштаны, росшие вдоль дороги, на какое-то время окутали нас тенью и дали возможность не щуриться от бившего прямо в лицо солнечного света. Машины синхронно неслись вперед. Все были напряжены до предела, понимая, что о неудаче руководителям покушения станет известно очень скоро, а значит, они не замедлят предпринять что-то еще. Даже музыка в такой ситуации раздражала, и я ее выключила, предпочтя двигаться в полной тишине. Остальные не возражали.

Стараясь выбирать дороги с наименее активным движением, мы наконец добрались до выезда из города. И, поднявшись в гору, оказались на трассе, ведущей к большой развилке под мостом. От нее в разные стороны шли дороги междугородного значения, и постов ГИБДД не предвиделось на протяжении многих километров. Но и до развилки еще предстояло добираться, и путь этот лежал вдоль дачных поселков, почти вплотную прилегающих к трассе. Мы сосредоточенно смотрели по сторонам, но пока все было относительно спокойно.

Лишь через несколько километров пути я велела Учаеву остановиться, заметив впереди на дороге огромную кучу песка, которую все остальные авто вынуждены были объезжать. Причем неподалеку шло строительство какого-то дома, которое вели лица то ли чеченской, то ли кавказской национальности. Это-то обстоятельство меня и насторожило: я прекрасно знала, что для подрыва на дорогах автомашин нередко использовались именно такие груды песка, появившиеся вроде бы в результате строительства. Причем управлять самим взрывом можно как с помощью часового механизма, так и радиоуправляемого устройства. Последнее в нашем случае наиболее вероятно.

– Что, что такое стряслось? – не поняв причины моего приказа, спешно спросил у меня Учаев, да и Вячеслав Евгеньевич, сидящий на заднем сиденье, тоже напрягся.

– Видите ту кучу песка? – кивнув головой в ее сторону, спросила я.

– Вижу, ну и что такого? – все еще не понимал тот. – Куча как куча.

– Там может быть спрятана бомба.

– Да ладно вам, – не поверил мне Михаил, – какая бомба, стройка вон идет, вот и сыпанули его сюда. Могли бы, конечно, и ближе подвезти, но, видно, водиле не слишком хотелось потом вылезать из этой ямы, вот он и высыпал все прямо тут.

– Это-то все так, но подумай, кому понадобилось высыпать песок прямо посреди дороги с широкой обочиной. Ведь его можно было ссыпать туда, дабы не мешать нормальному движению. Да и рабочим ближе за ним ходить, – настаивала я.

– Ну, вообще-то, да, – задумался теперь уже и Учаев. – И что думаете делать? Подходить-то и проверять слишком опасно.

– Знаю, – кивнула в ответ я.

– Женя, ну что там опять? – спросил у меня нервничающий Конышев. – Что еще за кучи с песком? Мы скоро поедем?

– Прямо сейчас, – ответила я ему и, повернувшись к Михаилу, добавила: – Давай в объезд. Пару метров назад я видела поворот, по нему и объедем.

Михаил подчинился и принялся разворачивать машину прямо посреди дороги, чем слегка застопорил общее движение. У меня зазвонил телефон. Я сняла трубку.

– Евгения Максимовна, что случилось? Почему вы едете в обратном направлении?

Это интересовались причинами наших действий ребята из сопровождающей машины.

– Ничего серьезного, – успокоила их я. – Так, обычные меры предосторожности, хотим пойти в объезд. Следуйте за нами и не отставайте.

– Хорошо, – ответили те и отключились.

Достигнув поворота, мы покатили по периферийной дороге, планируя вынырнуть уже за той подозрительной кучкой песка. Но нам не повезло, и очень скоро дорога оборвалась, и наша машина уткнулась в забор дома, за которым виднелся темно-красный гараж. Другого пути вокруг не наблюдалось.

– Что будем делать? – спросил Михаил, остановив машину. – Здесь тупик.

Я ничего не ответила и, высунувшись в окно, спросила у проходящей мимо женщины с ведром:

– Скажите, пожалуйста, как нам можно проехать на центральную трассу?

– Так вы ж с нее и спустились, – уверенно заявила та, опуская ведро на землю и поправляя выбившийся из-под заколки светлый локон.

– Знаю, – кивнула я, – но нам нужно объехать этот участок пути.

– Из-за кучи с песком, что ли? – догадалась сообразительная бабенка, затем широко улыбнулась и тут же зачастила: – А чего ее объезжать, протиснулись бы сбоку, как все делают. Она у нас уже второй год там, все убрать некому. Ничейная она. Дорогу где-то там дальше ремонтировали, песок возили. Раньше куча еще больше была, а теперь почти ничего от нее не осталось. Кто детям в песочницу перетаскал, кто на стройку. Скоро и вовсе исчезнет.

Поблагодарив женщину за помощь, я посмотрела на ожидающего моих команд Михаила и произнесла:

– Ладно, давай назад. Попробуем проскочить по-быстрому.

Учаев, постаравшись скрыть ироническую усмешку, начал вновь разворачивать машину, стараясь даже не смотреть в мою сторону. Понимая, что малость переборщила, я смущенно отвернулась в другую сторону и мысленно принялась ругать себя. Тем временем мы вернулись обратно. Когда впереди вновь показалась куча, я не удержалась и попросила:

– Постарайся промчаться мимо нее как можно быстрее, чтобы даже в случае взрыва машину отбросило волной в сторону и никто не пострадал. Вдруг такой удачно расположенной кучей песка все же кто-то воспользовался для своих целей?

Михаил молча кивнул, переключил скорость и, вдавив педаль в пол, помчался вперед. Я с замиранием сердца ожидала неизбежного. Машина все быстрее приближалась к песку, вот до него уже всего метр, полметра, вот куча совсем рядом: большая, покрывшаяся корочкой, поросшая травой…

«О боже! – Я едва не покраснела до корней волос, поняв, как сильно ошиблась в своих предположениях. Куча действительно старая, в такой бомбы быть не могло. – Это ж надо так ошибиться! Похоже, стремясь оградить клиента от беды, я немного переборщила, усматривая подозрительное во всем, что только встречается на пути. Но повышенная бдительность уж точно лучше, чем ослабленная или вообще никакая», – успокоила я сама себя.

Когда показавшийся мне подозрительным участок пути оказался далеко позади нас, я заставила себя немного расслабиться, поудобнее разместившись на сиденье. Мимо проносились автомобили, вдоль дороги мелькали деревья. Все было спокойно и тихо. Расслабились и остальные, и Михаил вновь включил приемник.

Вскоре впереди появился еще один дачный поселок. Я повернула голову в ту сторону и окинула взглядом дачников, идущих по узенькому асфальтированному тротуару. Среди них мне сразу бросился в глаза человек в красном защитном шлеме, сидящий на мотоцикле. Он не сводил глаз с нашего кортежа и, дождавшись, когда тот проедет мимо, устремился вдогонку. Я напряглась, но пока ничего не предпринимала, выжидая.