Текст книги "Между нами, девочками"

Глава 3
ВЕЧЕРНИЕ ВИЗИТЫ

Застонав, я приоткрыла глаза.

Много белого и мокрого.

Сладкое журчание баюкало мой слух, но этот звук почему-то был сопряжен с отвратительным запахом.

Я принялась машинально размышлять о том, что, наверное, нет запахов плохих или хороших – ведь оценку дают им наши органы чувств, а вот если бы запахи существовали сами по себе…

Но от моих размышлений тошнотворный запах не исчез, а только усилился.

Я прикрыла глаза и повела носом.

Так и есть – моча.

Пора узнать, в чем же дело.

С трудом разлепив веки, я обнаружила, что лежу поверх унитаза, опустив голову внутрь.

Волосы, свисающие со лба, намокли и превратились в нечто неблаговидное и дурно пахнущее.

Затылок свербил, как после тяжелой попойки.

Выходит, меня ударили сзади.

Вот к чему приводит утрата душевного равновесия.

Хороший урок.

За моей спиной раздался звук открываемой двери.

Кто-то сначала завизжал, а потом тихо охнул.

Я обернулась.

Передо мной стояла женщина средних лет, раскрыв накрашенный темной помадой рот и выпучив глаза от изумления.

Нужно было достойно ретироваться.

Я поползла к выходу на четвереньках, поскольку любая попытка выпрямиться сейчас для меня была чревата новым падением.

На пороге сортира я повернула голову и пролаяла окаменевшей в изумлении женщине:

– Никогда не позволяйте себе предаваться отрицательным эмоциям. Вы видите, к чему это приводит?

Женщина испуганно кивнула.

– То-то, – удовлетворенно прохрипела я (в горле сильно першило) и, волоча за собой сумочку, поползла в умывальную.

Уцепившись за скользкую раковину, я наконец смогла принять вертикальное положение.

Из зеркала на меня смотрела страшная рожа некогда красивой женщины, которую измучила проклятая жизнь, и она в течение месяца-другого снимала стресс, прибегая исключительно к помощи водки.

Но я-то знала, что это не так, и принялась приводить себя в божеский вид.

Для начала я заткнула раковину носовым платком и включила теплую воду на всю катушку.

Дождавшись, пока раковина наполнится, я опустила туда волосы и сполоснула их дважды.

Фыркая и отплевываясь, я резко откинула голову и снова услышала позади себя пронзительный визг.

Женщина, которую я напугала пять минут назад, решила вымыть руки, но выбрала неудачный момент, и брызги с моей головы ударили ей в лицо.

– Нервная вы какая-то, – пожала я плечами. – Умыться не желаете?

– Нет-нет, – засуетилась женщина, – я так… я лучше пойду…

– Как хотите, – отозвалась я.

Отжав волосы, я присела на корточки под аппаратом для сушки рук и нажала кнопку.

Через пять минут я была как новенькая.

Вчерне возвратив свою прическу в первоначальный вид, я гордо вышла из злополучного туалета и решила вернуться в бар номер три.

Я ни секунды не сомневалась в том, что две женщины, зашедшие в туалет и воспользовавшиеся моим взвинченным состоянием для того, чтобы вывести меня из строя, были подручными Ольги.

И мне очень хотелось еще раз посмотреть в глаза этой особе.

Но Ольги уже не было за столиком.

Только подсохшее пятно на обоях неприятно бросалось в глаза.

– Дьявол, а не баба, – услышала я голос Шурика.

Бармен сочувственно посмотрел на меня и снова вернулся к своему главному занятию – протирать рюмки и проверять чистоту стекла, глядя через них на свет.

– Да, мы немножко повздорили… Где тут у вас телефон? – спросила я, отчаявшись получить хоть какие-то сведения при личном контакте.

Но и телефон мне не помог.

Дарьи Томашевской не было ни дома, ни на рабочем месте.

Что ж, пора заканчивать этот день и подводить итоги.

…Вечерело. Я добиралась домой в полутемном автобусе, измученная и расстроенная.

Пройдя двором к своему подъезду, я с трудом протиснулась между стеной дома и громоздким «ЗИЛом» с затемненными зелеными стеклами.

Едва я открыла дверь подъезда и собралась взбежать по лестнице на свой этаж, как услышала за моей спиной звук распахивающейся дверцы.

Женский голос окликнул меня по имени.

Я обернулась, не рассчитывая увидеть ничего ласкающего взгляд.

В какой-то степени я не ошиблась.

Но представшее передо мной существо не представляло угрозы для моей жизни.

По крайней мере, в эту минуту.

Из лакированной дверцы автомобиля показалась мордастая физиономия усатой кошки, парящая в воздухе на уровне моего пояса.

Вслед за ней появились две пухлые женские руки, обвисшие под тяжестью массивных золотых браслетов.

Унизанные перстнями пальцы сжимали четвероногое поперек живота.

А вслед за верхними конечностями вскоре возникла и их владелица – очень толстая пожилая женщина, явно страдающая одышкой.

Наполовину высунувшись из машины, она вдруг посмотрела себе под ноги и дико закричала:

– Степаныч! Мышь!

Тут же выскочил шофер и, поймав взгляд хозяйки, бросился догонять пищащее хвостатое существо, действительно мелькнувшее возле колес.

Персидская кошка внимательно наблюдала за поимкой серого грызуна.

Водитель проявил себя как заправский мышелов.

Очевидно, подобная охота была для него не в новинку.

Через несколько секунд запыхавшийся мужик появился перед толстухой, держа за длинный хвост извивающуюся красноглазую мышь.

Шофер покачал мышью перед глазами женщины и, когда та удовлетворенно кивнула, полез под сиденье и достал оттуда двухлитровую банку.

Поместив туда мышь и плотно закрыв емкость пластмассовой крышкой с прорезями, он отряхнул руки и устроился поудобнее на своем месте.

– Отлично, – задумчиво произнесла женщина.

Она внимательно посмотрела на меня, потом еще внимательнее – на кошку и пояснила:

– Ловим ей мышек для тренировки. Чтобы дома резвилась. И потом, дичь естественная – более здоровая пища, чем покупная.

Она ногой захлопнула дверцу и, поудобнее устроив кошку на локте, направилась ко мне.

– Заварыкина, Виктория Борисовна, – отрекомендовалась она на ходу.

Очевидно, для поздней гостьи было само собой разумеющимся, что я тотчас приглашу ее к себе.

Впрочем, это вполне отвечало моим интересам.

Не дожидаясь от меня ответного «очень приятно», Заварыкина, кряхтя, взобралась по лестнице, поглаживая на ходу мурлычащую кошку.

Я открыла дверь и пропустила Викторию Борисовну вперед.

Гостья проследовала в зал и тяжело опустилась в кресло, облизывая толстые накрашенные губы.

– Минералочки бы, Танечка, – попросила она, опустив кошку на колени.

Я сходила на кухню, плеснула в бокал «Боржоми» и, вернувшись, протянула его гостье.

Виктория Борисовна приложилась к водице, оставив на краю стакана красный отпечаток.

– Чем обязана визиту столь занятого человека? – как можно равнодушнее поинтересовалась я, усаживаясь напротив Заварыкиной.

– Вы, Танечка, сегодня днем встречались с моим сыном, – начала Виктория Борисовна. – И он крайне огорчен вашим визитом.

Я очень старалась, но так и не смогла сдержать улыбки, вспомнив нейтрализованных охранников фирменного магазина «Самсунг».

– Нет-нет, – замахала рукой Виктория Борисовна, предупреждая мои объяснения, – Саша вел себя крайне бестактно, я признаю это. И приношу вам свои – заметьте, Танечка, свои! – извинения.

– Очень мило с вашей стороны.

– Но я просила бы вас, а я редко кого-то о чем-то прошу, обычно просят меня, – продолжала Виктория Борисовна, задыхаясь на каждом слове, – просила бы вас прекратить столь бесцеремонное вмешательство в наши семейные дела.

– Видите ли, Виктория Борисовна, – я забралась на диванчик с ногами, – обстоятельства складываются так, что ваши семейные дела вошли в тесное соприкосновение с исчезновением человека. И я просто вынуждена была встретиться с вашим сыном. К сожалению, вашу сноху мне не удалось сегодня увидеть, но я приложу все силы, чтобы встретиться с ней завтра.

– По крайней мере, вы откровенны, – сделала для себя вывод госпожа Заварыкина. – Отвечу вам тем же. Для меня не секрет, что моя бывшая подчиненная, а ныне партнер Лиля Голубева поручила вам разыскать ее беспутного мужа. Я не уверена, что Лиля поступает правильно, но ей, наверное, виднее. Я только не понимаю, почему вы зациклились на моих близких.

Кошка на ее коленях зевнула и принялась когтить бархатную юбку хозяйки.

– Должно быть, эта безобразная история в клубе кажется вам ключевым моментом… Уверяю вас, что это не так. В тот вечер Лев вел себя как свинья, – произнесла Виктория Борисовна, слегка хрюкнув на вдохе, словно для подтверждения своих слов.

– А вы давно знакомы с Львом Ильиным?

– Как свинья, – повторила Виктория Борисовна, игнорируя мой вопрос. – Нажрался и полез приставать к Дашке. И чем он ей приглянулся – ума не приложу.

– Вы полагаете, что у них была взаимная симпатия? – уцепилась я за тонкую ниточку.

– Еще чего! – всколыхнулась Виктория Борисовна. – Дашка, конечно, легка на передок, моему сыну не очень повезло с супругой… Но чтобы с Левкой? Быть такого не может!

– Тогда как же вы объясните тот факт, что… – продолжала я гнуть свою линию.

– Никак, – перебила меня Заварыкина. – Не должна я вам ничего объяснять. Не за этим шла.

Она повернула стакан чистой стороной к себе и сделала большой глоток, украсив стекло симметричным рисунком.

– У меня к вам есть предложение, – сказала она, облизнув губы. – Вот…

Виктория Борисовна полезла в сумочку и извлекла оттуда новенькую сберкнижку.

Небрежно бросив ее на стол рядом со стаканом, Заварыкина пояснила:

– Пятьдесят «лимонов» на предъявителя. Привилегированный вклад. Хотите – снимайте по двенадцать процентов в квартал, хотите – все сразу. На Канарах еще не приходилось бывать?

Я только успела открыть рот, но Виктория Борисовна не дала мне вымолвить и слова.

– И мне не приходилось, – грустно сказала она. – Больше чем на выходные эту громаду, которой я управляю, оставить без присмотра нельзя.

Очевидно, она имела в виду концерн, носящий ее имя.

– Да и Шуршиньку я не могу доверить чужим людям, – Заварыкина нагнулась к кошке и звучно поцеловала ее прямо в нос.

Животное слегка поморщилось.

– Боюсь, что мне не подходит ваше предложение. Уберите это, – я кивнула на сберкнижку.

– Вот как? А почему? Мало, что ли?

– Да нет, много, но… Деньги – это как-то слишком грубо.

– Н-ну, тогда я могу предложить вам место в своей фирме, – выдала очередной вариант подкупа Виктория Борисовна. – Скажем, место координатора моей службы безопасности. Работа непыльная, оклад высокий. Выплата своевременная. Что скажете?

– Я вынуждена отказаться.

Заварыкина тяжело вздохнула и поправила кошачью лапу, провалившуюся между ее колен.

– Тогда с вами будут говорить по-другому, – нежно проворковала она, пряча сберкнижку в сумку. – И совсем другие люди.

– Вы мне угрожаете?

– Что вы! Велика честь! – гортанно рассмеялась Виктория Борисовна. – Просто констатирую факт.

Она с трудом поднялась с кресла и, тяжело ступая, направилась в коридор.

– Не надейтесь, что я переменю свое решение, – обернулась она в дверях. – Когда вы позвоните в мою приемную и станете умолять о пощаде, я уже не буду помнить, как вас зовут.

– И вы не надейтесь, что я переменю свое решение, – мило улыбаясь, ответила я. – А мне что-то подсказывает, что вы очень на это надеетесь.

Заварыкина с силой захлопнула дверь.

Я подождала, пока лестница перестанет содрогаться от ее шагов и «ЗИЛ», урча мотором, укатит в ночь.

Мне очень понравился наш разговор.

Если такие важные лица начинают проявлять нетерпение, значит, дело действительно серьезное.

И исчезновение Левы Ильина связано с чем-то бо́льшим, нежели банальный адюльтер.

Только я вымыла голову и собралась высушить ее феном, как в дверь позвонили.

Неужели это те самые «другие люди», встречу с которыми мне предрекала Виктория Борисовна?

Что-то рановато.

Или госпожа Заварыкина не привыкла откладывать важные дела на потом?

В кружочке «глазка» смутно вырисовывалась темноволосая женщина.

На киллершу не похожа.

Рискнем открыть.

– Добрый вечер! – начала она прямо с порога. – Вы Татьяна Иванова? Я не ошиблась? Меня зовут Роза Захаровна, фамилия Бурякова. Можно просто Роза. Я могу с вами поговорить?

– Проходите, пожалуйста, – распахнула я дверь пошире. – Только я…

И тут я обомлела.

Передо мной стояла та самая брюнетка с темной помадой на губах, которую я до смерти напугала в дамской комнате ресторанного сортира.

Судя по изумленному виду моей гостьи, она тоже узнала меня.

– Ой! – поднесла я к губам полотенце и тряхнула мокрой головой.

Брызги с моих волос полетели прямехонько ей в лицо.

– Ну, знаете… – выдохнула она возмущенно, но тут же сумела справиться с собой.

Затем Бурякова выдавила из себя неестественную улыбку и протянула мне руку.

– Очень приятно с вами познакомиться. Я к вам по крайне важному делу.

Глава 4
НЕКОТОРЫЕ ПОДРОБНОСТИ

– Я работаю в городской администрации, – со значением произнесла Роза Захаровна, усаживаясь в кресло.

– И что же? – поинтересовалась я, осторожно вытирая голову полотенцем.

– Наверное, вы не расслышали, – ласково до приторности повторила госпожа Бурякова. – Я работаю в городской администрации. Я могу почти все.

– Нашли чем удивить! Я знала одного человека, который тоже говорил, что он может все. К сожалению, сейчас он уже ничего не может. А что касается администрации, так там много народу работает. Референты, секретари, шоферы, уборщицы… Вы, случайно, не уборщица?

Роза Захаровна задохнулась от ярости, но забыла убрать с лица улыбку.

– Как вы смеете? А впрочем, я уже имела возможность убедиться, что вы за птица.

– Вы тоже так думаете? – обрадованно спросила я. – То-то третьего дня мне ярко привиделось, что в позапрошлой жизни я была ласточкой. Вы себе не представляете, как тяжело перелетать океан. Крылья болят, будто вагоны разгружала…

– Она еще и издевается надо мной, – прошипела Роза Захаровна. – Посмотрим, что вы запоете, когда у вас отнимут лицензию.

– А поют ли ласточки? – задумалась я. – Ей-богу, не припоминаю, чтобы в той далекой жизни я пела. Хотя, впрочем, какие-то звуки определенно издавала.

– Это уж слишком! – порывисто встала Бурякова. – Оставайтесь наедине со своими шизофреническими воспоминаниями, а мне пора.

– Значит, у вас ко мне вовсе не такое уж важное дело, – сделала я вывод.

– Гражданка Иванова, – веско проговорила Роза Бурякова. – Я советую вам заниматься своими прямыми обязанностями, а не досаждать уважаемым людям нашего города и не отнимать у них драгоценное время.

– Если вы имеете в виду Заварыкину, то это она мне досаждала. Я к ней на прием не записывалась, хотя не исключено, что мне вскоре захочется кое о чем с ней поговорить.

– Вы так самоуверенны, как будто у вас рука в администрации самого президента.

– Рука в администрации?.. Это как?

– Рука в смысле «крыша», – пояснила Роза Захаровна. – Вы вдобавок еще и туповаты. Наглость и тупость – это очень неприятное сочетание.

– Хм. А что это вы все так засуетились? – задала я резонный вопрос своей рассерженной гостье. – Пропал человек, я веду поиски, а вы настолько взволнованы, будто только что смыли кровь со своих рук. Не хотите ли как-нибудь объяснить ваше поведение?

– Боюсь, что мой визит к вам был напрасным, – произнесла Роза Захаровна, сочувственно глядя мне в глаза. – От всей души желаю вам как можно быстрее поумнеть.

– Рада была познакомиться.

Бурякова прошла в коридор и уже собиралась открыть дверь, как я задала ей на прощание еще один вопрос:

– Кстати, несмотря на то что вы столь дипломатично сделали вид, что не узнали меня, мы ведь с вами уже встречались сегодня, Роза Захаровна. А что вы делали в баре номер три гостиничного ресторана?

Госпожа Бурякова замерла на секунду, затем, не поворачиваясь, распахнула дверь и быстро спустилась по лестнице.

Я только пожала плечами.

Все приходят, угрожают, предлагают кучу денег или просто бьют.

И никто не хочет ничего рассказывать.

Видимо, я переполошила знатный муравейник.

А когда я раскинула свой аналитический пасьянс, и он, разумеется, не сошелся, с четырех кучек на меня в упор глядели четыре дамы.

Что и требовалось доказать.

Впрочем, в колоде их всего четыре.

А чутье подсказывало мне, что количество персонажей женского пола, имеющих отношение к исчезновению супруга госпожи Голубевой, будет неуклонно увеличиваться по мере моего продвижения к разгадке.

Наутро оказалось, что разгадывать мне придется уже совсем другую загадку.

В начале седьмого я проснулась от телефонного звонка.

Оказалось, что это моя клиентка.

Лилия Голубева срочно просила меня приехать в адвокатскую контору, где работала Ада Гинзбург.

Объяснить, хотя бы вкратце, что случилось, она отказалась – не телефонный разговор.

Но, судя по ее голосу, дело приняло очень серьезный характер.

Перед тем как выйти из дома, я наугад вытянула одну карту из колоды Таро.

Разумеется, это была «Смерть».

Данная карта имеет много символических толкований, но сейчас я была уверена, что речь идет о вполне буквальном – конкретной смерти конкретного человека.

В фирме «Ваше право» меня ожидали Лилия Голубева и Ада Гинзбург.

– Льва больше нет, – этой фразой встретила меня с порога моя клиентка.

– Мои соболезнования. Означает ли это, что вы больше не нуждаетесь в моих услугах?

– Напротив! – Голубева даже подпрыгнула на стуле. – Я требую, чтобы вы продолжили работу и нашли этого человека. Раз уж вы не смогли найти моего мужа, то найдите хотя бы его убийцу.

– Хорошо. Ваше требование вполне отвечает моему желанию до конца разобраться в этом деле.

В разговор включилась миловидная брюнетка в круглых очках с чуть затемненными стеклами.

– Я – Лилин адвокат, Аделаида. Можете звать меня просто Ада.

Мы обменялись улыбками.

– Мне кажется, следует пояснить, что имела в виду госпожа Голубева, – начала Гинзбург.

Она говорила со мной тихим ровным тоном, словно я была подсудимой, которую Ада взялась защищать на судебном процессе.

– Разумеется, убийством Льва Ивановича занимается и милиция. Но, как вы уже, наверное, смогли заметить, в это дело замешаны сильные мира сего… или по крайней мере этого города, если сузить перспективу.

– Совершенно верно, – кивнула я. – Вы очень хорошо осведомлены.

– Таким образом, – продолжала Ада бесстрастным голосом, – есть все основания полагать, что милиция будет стремиться замять дело или попытается «повесить» его на случайного человека. Знаете, как это бывает?

Я кивнула.

Мой знакомый под милицейскими кулаками был вынужден сознаться в шестнадцати убийствах, совершенных за последние три года.

И если бы я не взялась за дело и не привела за шиворот шестнадцать убийц, изобличенных от и до, не миновать бы ему расстрела.

Кажется, перед ним даже извинились.

– Так вот, – подвела итог Ада Гинзбург. – Моя клиентка была бы крайне заинтересована в том, чтобы этим делом занимался человек вполне посторонний, который мог бы судить непредвзято и не идти на поводу у навязанной милицией версии.

– Спасибо за достойную характеристику, – поклонилась я. – А теперь давайте перейдем к конкретике.

Выяснилось, что труп Льва Ивановича Ильина был найден сегодня в шесть часов утра в номере люкс гостиницы «Проливной дождь».

Смерть наступила вчера между тремя и шестью часами дня.

Лев Ильин скончался от выстрела в упор, произведенного из револьвера системы «наган».

Отпечатки пальцев, разумеется, не обнаружили.

Самоубийство исключалось.

Выслушав Аду, я тяжело вздохнула.

Оказывается, супруга моей клиентки пристукнули как раз в тот момент, когда я обнимала унитаз в дамской комнате бара номер три.

Что ж, это дает определенную пищу для размышлений.

– Дело только начинается, а у меня уже куча вопросов. И поскольку Виктория Борисовна Заварыкина, Александр Сергеевич Заварыкин, Роза Захаровна Бурякова и некая Ольга наотрез отказываются со мной общаться, а Дарью Томашевскую мне так и не удалось выловить, мне ничего не остается, как поговорить с вами, госпожа Голубева. Надеюсь, что вы будете со мной гораздо откровеннее, нежели в нашу первую встречу.

Лилия Игнатьевна застыла с открытым ртом.

Удивленная физиономия ее адвоката тоже была достойна немой сцены в последнем акте «Ревизора».

Первой обрела речь Ада Гинзбург.

– Вы хотите сказать, что встречались с самой Заварыкиной? Вы что, были у нее в офисе?

– Нет, она сама ко мне приезжала.

– Виктория Борисовна! – не на шутку испугалась Голубева. – Какой ужас!

– Действительно, ужас, – подтвердила я. – Крайне неприятная особа. И сынок – весь в мамочку. Натравил на меня двух бандюг из охраны.

– Постойте, постойте, – наморщила лоб Голубева. – Вы сказали, что были и у Буряковой? А к ней-то каким ветром вас занесло?

– Меня? – в свою очередь удивилась я. – Да я знать не знала о ее существовании до вчерашнего вечера. Она заявилась после визита вашей бывшей начальницы. И если Виктория Борисовна предлагала мне деньги и место в своей конторе, то Роза Захаровна открытым текстом угрожала лишением лицензии. Я, видите ли, лезу не в свое дело и тревожу покой невинных людей. А сама, между прочим, была в ресторане гостиницы «Проливной дождь» около пяти часов. Что, по-вашему, она там могла делать?

– Ну, это очень модное место, – пожала плечами Голубева. – Там бывают многие люди.

– Да? А вот я могу сказать, что бар номер три был почти пуст. Так что, если там и бывают большие скопления народа, то преимущественно по вечерам. Что вы на это скажете?

– А сами-то вы как там оказались? – спросила меня Ада Гинзбург.

– Исключительно по работе. Кстати, вы знаете что-нибудь о крашеной блондинке по имени Ольга? Такое омерзительное создание, с водкой «Финляндия» в животе и с финским ножом в сумочке.

– Это еще кто? – удивленно спросила Голубева. – И почему я должна ее знать?

– А вот она вашего мужа очень даже хорошо знает, – с торжеством поведала я. – И, когда я поинтересовалась характером ее отношений с Львом Ильиным, она финкой отрезала мне клок волос. Видите, вот тут, над бровью.

И я немедленно продемонстрировала двум женщинам неровные концы волос.

В комнате воцарилось молчание.

– Какой ужас, – только и могла сказать Ада. – Это же криминал.

– Еще какой, – подтвердила я. – Так что дело обещает быть весьма интересным. И для очень многих в этом городе – опасным.

Лилия Игнатьевна сидела бледная, как верхняя треть российского флага.

– Вы полагаете, что Заварыкина и Бурякова приходили к вам, потому что…

– Потому что уже знали, что Лев убит, и поняли, что для них запахло жареным, – закончила я ее фразу. – Не исключено.

Голубева тяжело вздохнула и наконец решилась на откровенность:

– То, что в гостинице вы встретились с Буряковой, – не случайность.

– Лилия Игнатьевна, – раздался громкий голос Ады. – Я прошу вас быть очень осторожной в выражениях. Мы, конечно, доверяем Татьяне, но тем не менее…

– Это не случайность, – твердо повторила Голубева. – Роза была любовницей моего мужа.

– Очень интересно, продолжайте, пожалуйста, – попросила я.

– Когда мы познакомились с Левой, их роман уже угасал. Но после того, как мы расписались, Роза решила возобновить интимные отношения с ним. Не знаю, может быть, ее прельщало как раз то, что теперь это не просто интрижка, а супружеская измена…

Я вспомнила мимику Розы Буряковой и решила, что Лилия Игнатьевна недалека от истины.

– Они умудрялись устраивать все так ловко, что я не могла получить прямые доказательства, – негромко говорила Голубева. – Но я знала, что мой муж и Роза продолжают встречаться.

– А что бы вы сделали, если бы вам удалось получить эти доказательства? – поинтересовалась я.

– Не знаю, – повела плечом Голубева. – Устроила бы скандал Левке, пригрозила бы Розе… А может быть, и ничего не сделала. Поймите, мне нужна была определенность… Либо это так, либо нет.

– Я вас понимаю. Наверное, я могла бы вам пригодиться именно тогда.

– Не исключено. Но я решила сама докопаться до истины. Свалив основной груз работы на плечи своего заместителя, я принялась следить за собственным мужем.

Лилия Игнатьевна трагически расхохоталась. На ее лбу выступили капельки пота, и она смахнула их шелковым платочком, спрятанным в рукаве блузки.

– В конце концов мне это надоело. Очень тягостное ощущение, когда ты в чем-то уверена, но не можешь получить точные доказательства. Я решила как-то развлечь мужа, чаще бывать с ним в свете. И тут как раз меня пригласила Вика… То есть Виктория Борисовна. Что получилось из нашего похода в приват-клуб, вам известно.

Бедная Лилия Игнатьевна снова смахнула пот и виновато посмотрела на нас.

– Смешно, правда? Еще смешнее то, что из моей слежки ничего не выходило, – призналась она. – Лев бывал в гостинице практически каждый день, но с кем он мог там встречаться – ума не приложу.

– То есть?

– Я выискивала какой-нибудь предлог для звонка и связывалась с Буряковой по телефону. В то время, когда Лев был в гостинице, она находилась в своем рабочем кабинете.

– И тем не менее вы продолжали считать, что они любовники?

– Конечно, – без тени сомнения ответила Голубева.

Я даже не удивилась.

Нормальная женская логика.

Гораздо больше меня интересовало другое.

– Лилия Игнатьевна, выходит, что вы знали, куда направился ваш муж в тот самый день? – осторожно спросила я.

– Да, – кратко ответила Голубева.

– Лиля! – всплеснула руками Ада. – Почему ты мне ничего не говорила об этом? Выходит, ты была у гостиницы в день убийства! Ты понимаешь, что ты говоришь? Понимаешь, чем это может для тебя обернуться?

– Но я не выходила из машины! – воскликнула Голубева. – У меня просто духу не хватало подняться по лестнице и узнать у портье, куда направился мой муж. Ни в этот день, ни в предыдущие…

– И тогда вы наконец-то решили обратиться ко мне? – предположила я.

– Совершенно верно.

– И в тот день Бурякова тоже была у себя?

– Нет, – ответила Лилия Голубева. – Вернее, я не могу точно сказать: ее телефон был занят. Но я видела одного человека, который выходил из гостиницы…

– И кто же это был? – нетерпеливо спросила Ада. – Сама Роза Захаровна?

– Нет. Это была сноха Заварыкиной. Дарья Томашевская, – тихо сказала моя клиентка.