Текст книги "Убить двух зайцев"

Глава 5

Прикреплять прослушку на красивое подкачанное тело адвоката было не таким уж скучным зрелищем. Но изрядная болтовня Осы портила весь настрой. Он то шуточки похабные выдавал: «София, ваши ручки нежны. Но требую большей осторожности при работе с частью ниже пояса», «Где же ты научилась подобному? И почему я не был на этих экспериментах раньше?», «Сеня, не ревнуй. Она тебе тоже потом пузико почешет» – и все в этом духе. То делился воспоминаниями из школы с участием хозяйки квартиры на Мусоргского, 35. То рассказывал рандомные факты о себе, что дедушка войну прошел, бабушка заставляла его все лето проводить в бассейне (ведь она была тренером по плаванию), таким образом приучая его к спорту, а родители развелись, когда ему было десять лет.

Выдержка Сони была безупречной, молчаливая и сосредоточенная, она кружила вокруг адвоката, не придавая никакого значения словам, извергающимся из его рта. Оса вновь натянул на тело водолазку, жучки предательски заторчали из-под ткани.

– Кирилл, тебе не кажется, что одежду ты выбрал неудачно? – я ощущала, как на меня накатывает раздражение. Чем он думал?!

– О, – Оса заметил неодобрительную нотку и побежал в прихожую. – Я все продумал!

На диван рядом со мной приземлился плотный твидовый пиджак в клетку.

– Надень, – в приказном тоне бросила я.

– Начинается «Модный приговор», – рассмеялся Оса и начал напяливать пиджак. – А лучше бы «Снимите это немедленно». – Адвокат хитро посмотрел на Соню, но его встретил безразличный взгляд девушки.

Пиджак действительно отвлек внимание от жучков. Значит, шанс справиться с заданием вырос на несколько процентов.

Пронина протянула Осе микронаушник.

– Иди на кухню, проверим, работает ли.

Адвокат, как прилежный ученик, последовал в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь. Я подключила необходимую аппаратуру, послышался легкий шум. Мы различили мычание. Соня закатила глаза и звонко цокнула.

– Кирилл, ты хорошо меня слышишь? – я постаралась вернуть мою новую «оперативную» группу в строй.

– Так точно! – издал наушник.

Эхом раздался голос Осы из-за стены.

– Хорошо. Скажи еще что-нибудь, пошурши чем-нибудь, а то на заднем фоне больно тихо.

В ответ на требование будто бы вся кухня пришла в движение: металлический лязг, хлопанье деревянных шкафов, бульканье воды громом прокатились по помещению. Соня даже привстала с дивана от неожиданности. Но я похвально ухмыльнулась и сказала:

– Отлично. Теперь скажи что-нибудь.

– Ах, Соня, в этих сладких разговорах патефонных! Ах, Соня, я любил тебя, как море, даже больше! Соня, ну что не так? Вовсе я не маньяк! Только быстрей и быстрей Сонин шаг…[2]2
  Песня группы «Моя Мишель» – «Соня».


[Закрыть] – распевал Оса поверх кухонных шумов, пока Пронина не выдержала.

– Достаточно! – гаркнула Соня. – Возвращайся. Все работает хорошо.

В ответ на крик Сони в кухне начал умолкать гам, я отключила приборы.

– Да он просто одержим, – рассмеялась я на выходку Осы.

Пронина не улыбнулась даже одним уголком губ, встала и пошла на балкон, прихватив сигареты.

Мы сидели вдвоем на пестром диване в молчании. Оса отправился в следственный изолятор к подозреваемому, поэтому в квартире стало оглушительно тихо. Кот Сеня только изредка посапывал в лежаке. Тишину прервала Соня:

– Извини за поведение Кирилла. – На лице девушки читалась неловкость.

– Не парься, – успокоила ее я. – Мне и больших придурков в жизни встречать удавалось.

Соня наконец выдавила из себя первую за последний час улыбку.

– Придурок – это мягко сказано.

– Ну… – пожала плечами я. – Не так уж он и плох. Вон как острит! Палец в рот не клади.

Нашу беседу прервал голос Осы.

– Пшшш, – прошипел он. – Меня слышно?

Я быстро подключила оборудование.

– Да.

– Хорошо, – облегченно сказал Оса еле слышным голосом. – Я поднимаюсь в камеру. Будьте готовы.

Послышались лязганье решеток и поворот ключа, а также грубые тихие голоса вдалеке.

– Костя, здравствуй! – Мы услышали, как крупная папка шлепнулась на стол.

– Здравствуйте, – прозвучал тусклый мальчишеский голос.

– Сегодня мы с тобой встретились не просто так, – продолжил Оса. – С тобой хочет поговорить частный детектив, нанятый твоими родственниками Старшенко. Прошу тебя не привлекать внимание и вести себя как обычно.

– Хо-хорошо… – заикался Костя, новости явно его разволновали.

Раздалась легкая возня: глухой удар, шуршание, скрежет. Мы напряглись. Я с трудом проглотила ком в горле.

– Говори, – довольно громко произнес Оса.

– С-с-слушаю, – шепнул юноша.

Мы с Соней переглянулись между собой. Я не ожидала, что адвокат осмелится провернуть такой ход и дать пообщаться с обвиняемым напрямую. Может быть, Пронина не права на его счет и не так уж он глуп.

– Здравствуйте, Костя! Меня зовут Татьяна Иванова, и я частный детектив по вашему делу. Чтобы нам было проще, я хотела бы обращаться к тебе на «ты», если не против. – Мальчик угукнул, и я продолжила: – Я хочу разобраться в смерти твоей матери. Поэтому давай начнем сначала. Что вы с мамой делали в день перед ее убийством?

– Да… к-ко-конечно… – слабо произнес Костя. – Я приехал к маме в гости. Лето, сами понимаете, свободное время… Я хотел другими делами заняться, но она настояла на встрече. В итоге весь день прошел нормально. Без ее обычных закидонов… В кино сходили даже. Приехали домой вечером, в районе восьми часов, может. А потом… – парень прокашлялся. – Мы повздорили… Я рассердился и свалил. Вернулся в общагу. По пути зашел к другу… Ну и там… Вы сами, наверное, все знаете уже… Короче, в себя пришел, когда меня опера повязали. Начали пургу гнать, что я мать убил… Я в шоке тогда был. Мне им сказать нечего… Как-то так…

– Из-за чего возник конфликт?

– Ну… это… – мялся Костя. – Мне деньги нужны были. Там для дела одного… Ну, она в штыки. Обозвала наркоманом… – голос задрожал. – Лечиться отправить хотела…

– А ты знал, что у нее есть деньги? И что в спальне у матери есть сейф? – Я придала бесстрастности голосу, хотя чувствовала, что мальчику тяжело говорить, неловко и стыдно.

– У нее всегда деньги есть, особенно после того, как мы переехали. У нее работа новая была прибыльная… Я на нее рассчитывал. А сейф… Да, мне известно было. Я даже как-то подглядел за мамой и узнал код…

– Что за работа?

– Да с переводом что-то… Я в это дело не лез никогда, я к точным наукам ближе. Физика. Химия…

«Ну да, – подумала я. – С химией у тебя явно контакт налажен был».

– Хорошо. Разберемся. Ты действительно не помнишь ночь убийства? Никаких вспышек в памяти? Ты никуда не выходил из общежития?

– Говорю же – нет, – голос стал угрюмее. – Я про ссору-то вспомнил, когда меня уже в СИЗО привезли и допрашивать стали с подсказками…

– Ты можешь уверенно подтвердить, что это не являлось умыслом? Сокрытием преступления?

– Нет! – резко возразил обвиняемый.

– Ладно… – согласилась я с нежностью в тоне. – Я верю тебе, Костя. Но давай по чесноку. Зачем тебе нужны были деньги?

– Я же сказал, для дела одного…

– Это не ответ, – грубо перебила я. – Либо говори, что за несуществующее дело ты выдумал, сидя в изоляторе. Либо – правду, которая скажется на расследовании лучше.

Послышался шорох и тяжелый вздох.

– Тебя никто ни за что не осудит, – рассудительно произнес Оса. – Но для этого тебе придется быть предельно честным.

– Я должен был отдать долг… – прохрипел Костя.

– За наркотики, – опередила я мальчика.

– Да… Именно так…

– Кому?

– Я не могу сказать… Это… слишком. Просто должен был отдать деньги, и все! – чувствовалось, как мальчик испытывает страх.

– Так… Спокойнее, Кость. Ты можешь не говорить. Но нам нужны подсказки. Иначе мы потратим кучу времени, которую тебе приходится расходовать на скучное времяпрепровождение в камере следственного изолятора, а не на речке с друзьями.

– Я не знаю… – колебался Костя. – Ну, может… Вы обратитесь к Сереже. Он живет в комнате сорок пять… Скажите, что мне нужна «помощь». Тогда он сразу поймет, что вы говорили со мной…

– Спасибо, Костя, – с благодарностью произнесла я. – А теперь расскажи, как ты держишься?

– Не соображаю ничего… Не верю, что мамы нет больше. А это ухудшает состояние… Вы понимаете, я думаю… Мне очень тяжело. Я почти не сплю по ночам… Татьяна, – взмолился Костя. – Прошу вас, вытащите меня отсюда… Я ни в чем не виноват…

Мое сердце сжалось в комок. Разбитый мальчишеский голос и воспоминания о показанной фотографии с ним, где большие детские глаза смотрят с надеждой и наивностью к миру, потрясли меня.

– Я сделаю все возможное, Костя, – я посмотрела на встревоженную Соню. – Мы сделаем. Ты, главное, держи хвост трубой.

Я услышала, как Костя печально хмыкнул. Далее последовали оглушающий звук и тишина. Связь прервалась.

Я суматошно начала настраивать аппаратуру по новой, а Соня нервно закрутила в руке пачку сигарет. Но в ответ на мои действия была только тишина.

Через пять минут молчания и напряженных мыслей, взрывающих голову, оборудование зашипело и прозвучал голос:

– Девчонки, все в порядке. Я вышел из СИЗО, – это был голос Осы.

Я устало потерла виски, а Соня захлопнула ноутбук и вышла на балкон.

Глава 6

После допроса Кости, смахивающего на проделки агента «007», а не обычного разговора между адвокатом и обвиняемым, я и Соня долго обсуждали дальнейшие действия.

Мне показалось, что мальчик был честен и не привирал о том, что находился в общежитии и не выходил ради того, чтобы убить собственную мать и вытянуть из сейфа все деньги. Костя больше был похож на парня, потерявшего себя, вставшего на темную дорожку под гнетом давящих на его жизнь факторов: отсутствие отца, гиперопека матери, переезд в новый большой город, нелегкая студенческая жизнь.

Сейчас Костя проходит худший период в жизни. Следственный изолятор быстро отрезвляет сознание. Ощущение пустоты внутри от потери матери приходит к нему с каждым днем отчетливее, оставляя дыру все глубже и шире. Неспособность справляться с болью, о чем говорит его зависимость, вызывает большее желание принять наркотики, забыться, раствориться в себе. Возможно, попадание мальчика за решетку сейчас не такой уж плохой способ спасти его от себя самого. Но что будет потом, когда я разберусь в этом деле? Мальчика отпустят, только что его ждет? Вновь скатится в пучину медленной смерти или встанет на ноги, оттолкнувшись ото дна? Мне хочется верить, что Костя сможет выбрать второй вариант.

Мы с Соней определили, чем каждый займется в ближайшие дни. Завтра начнутся выходные, по прогнозу погоды, даже солнечные, в которые я хотела посетить дом убитой Ирины, поговорить с соседями и, в идеале, проследить путь личного катафалка Ветровой до местонахождения машины.

Оперуполномоченная за это время должна разузнать побольше о загадочном Сереже из комнаты № 45. Не можем же мы нагрянуть к нему беспочвенно? Да и общежитие я бы посетила в любом случае, и наводка Кости была не единственным фактом, который необходимо проверить.

Попрощавшись с Соней, я поехала в гостиницу на такси.

Можно было почувствовать, как воздух становится суше и жарче. Захотелось съесть креманку шоколадного мороженого с мятой.

Гадая, есть ли в наличии кафе «Леденец» столь желанное лакомство, я провела поездку на заднем сиденье такси. День клонился к обеду, и машин стало гораздо меньше. Без нервирующего потока гудящих в заторе автомобилей мне удалось лучше рассмотреть окрестности города. Спокойная Волга качала катера и мелкие катамараны, захотелось спуститься к реке, возможно, покормить суетливых уток, размахивающих крыльями у берегов, или просто постоять, глядя вдаль на городской пляж. Я в Твери уже несколько дней, но так и не прогулялась по улочкам, желательно в окружении приятной компании. Но я не могла думать ни о чем, кроме дела. Чувствуя огромный груз ответственности перед Наташей, загнанным олененком Костей (буквально в клетку), Соней да перед самой собой. Не умею я расслабляться во время работы, наверное, это меня погубит, только делать нечего. Трудоголик – он и в Африке трудоголик. Но никто же не мешает мне насладиться шариком мороженого, свежесваренным американо и легким флиртом с барменом? У каждого свои способы отдохнуть. А я выбираю отправиться в «Леденец».

Суббота оправдала прогнозы Гидрометцентра, радуя солнцем и двадцатью градусами выше нуля. Рука тянулась к легкому платью в мелкий цветочек, но подозревая, что мне придется пробираться в дом Ветровой в быстром и незаметном ключе, выбор наряда пал на широкие шорты и кроссовки, цветущее настроение я подчеркнула рубашкой с узорами в виде ромашек. Надеюсь, милой, по словам Наташи и Сони, пожилой соседке Нине Ивановне приглянется моя женственность и нежность и она будет сговорчивее. Ведь старушка по факту является главным свидетелем.

Прокатить меня с ветерком до частного сектора вызвалась Наташа. Я посчитала это полезным, она представит меня соседям, показывая таким образом мою персону в качестве необходимости, а не навязанности. Мне останется собирать плоды, выращенные на доверии и принятии частного детектива Ивановой.

Забравшись на сиденье рядом с Наташей в ее чистенький белый «Форд», я получила шквал приветственных объятий и слов. И извинений.

– Таня! Извини, что не смогу представить тебя соседям и остаться с тобой. Ванюша заболел, я еле вырвалась, мужа задержала…

Я увидела огорченное и переживающее лицо Наташи.

– Ничего, ты, главное, меня к Нине Ивановне отведи, а дальше я сама разберусь. – После секундной паузы я добавила: – Что с малым?

– Ох… сопли ручьями! – всплеснула руками Наташа. – Температура, но не очень высокая… Слава богу!

– Я надеюсь, что все в порядке будет. Давай тогда поскорее вези меня и возвращайся к сыну, – я улыбнулась заказчице, приободряя.

Наташа бодро кивнула и вцепилась в руль обеими руками.

– Тогда пристегните ремни! Мы отправляемся. Следующая остановка деревня Видное.

Широкая проселочная дорога высохла после ливней прошлых недель, колеса выбивали из-под машины пыль. Участки с домами были рассеяны по всей территории деревни. Старенькие и ветхие деревянные постройки сменяли новые кирпичные коттеджи. Кругом стояла тишина, только вдалеке изредка раздавался звук газонокосилки.

Мы подъезжали к красивому деревянному дому в голландском стиле, голубой забор закрывал обзор на участок, но буйство цветочных ароматов, ударяющих в нос через открытое окно машины, говорило о наличии чудесного сада.

Наташа заглушила мотор и сказала:

– Здесь проживает Нина Ивановна. Слева дом Иры, – взглянув на серый бетонный коттедж, заказчица тяжело вздохнула.

Я обхватила руку Наташи, висевшую на руле, слабую и безжизненную.

– Большое спасибо, что привезла. Пойдем, тебе надо ехать.

Я знала, что Наташе тяжело. Она с академии была впечатлительной девушкой. Мне кажется, это одна из вещей, по которой ей не удалось влиться в работу органов следствия. Здесь как у психологов, нельзя перенимать боль и отчаяние страждущих на себя, иначе кранты ментальному здоровью. Меня отличала способность абстрагироваться, хотя эмпатии я не лишена ничуть. Но, как говорил великолепный герой Артура Конан Дойля – Шерлок Холмс: «Эмоции враждебны чистому мышлению». Потому я сейчас и иду общаться со свидетелем дела об убийстве, а не лью слезы о покалеченных судьбах.

Пробравшись через скрипучую калитку в сад, мы на мгновение ахнули от восторга. Цветник буйствовал яркостью красок и свежестью каждого листка.

Раздался громкий лай, я вздрогнула. Дверь голландского домика отворилась, и из нее вылетели две собаки: бледная и дряблая болонка и, на контрасте, грациозный пятнистый бигль. За ними на пороге появилась старушка с невесомыми седыми кудряшками и очками на голове.

– Белла! Привет! – Наташа села на корточки и затеребила бигля за уши. Болонка в это время облаивала меня с ног до головы.

Стянув очки на глаза и прищурившись, Нина Ивановна громко крикнула:

– Груня, фу! Ко мне!

Заскулив, болонка нехотя вернулась к хозяйке.

– Здравствуйте, Нина Ивановна! – начала Наташа. – Со мной пришла частный детектив и моя старая подруга Татьяна, она хочет поговорить с вами об Ире. Если вы не против, конечно.

– Доброе утро, Нина Ивановна! – Я подошла ближе к двери дома.

Оглядев меня с неподдельным интересом, старушка улыбнулась:

– Проходите. – Пожилая женщина отошла в сторону, уступая пространство в дверном проеме.

– Прошу прощения, но мне нужно ехать домой, к сыну, – Наташа виновато потупила взгляд.

– Что вы – езжайте! Мы с вашей прелестной подружкой побеседуем, я ее чаем угощу, гостей я люблю, – старушка улыбнулась еще шире.

– Благодарю вас! – кивнула Наташа и обратилась ко мне: – Таня, позвони мне. Я буду ждать!

– Всего доброго! – помахала Нина Ивановна и, громко хлопнув в ладоши, позвала собак в дом.

– Семье привет! – крикнула я Наташе до того, как дверь за мной захлопнулась.

Аромат черного чая с шиповником наполнил светлую кухню в прованском стиле. Сиреневую скатерть украшала растительность, на полках пылились старинные фарфоровые фигурки девушек в розовых платьях с зонтиками и джентльменов в шляпах, а также стеклянные собачки различных пород, а на подоконнике стояла миниатюрная ваза с засушенными цветами лаванды. Кухня пестрела занимательными деталями, но при этом давала ощущение спокойствия и комфорта.

– Печенье? – поинтересовалась Нина Ивановна.

– Благодарю! Не откажусь. – Нужно держать планку гостя.

– Так, – прочистила горло старушка, – о чем вы хотели со мной поговорить?

Собаки ластились к ногам Нины Ивановны, попрошайничая лакомства. Добродушная хозяйка протянула каждому питомцу по сухарику.

– Я бы хотела, – начала я, – поговорить с вами о семье Ветровых, а также о вечере и следующем дне, когда вы видели Ирину и Костю в последний раз.

– Хорошо, – старушка сделала глоток душистого чая. – Ветровы заехали к нам около года назад. До этого момента соседский дом долго пустовал. Там досель жила женщина старая, как болеть начала, семья увезла ее тут же. А потом уж померла она. Ну, видать, наследнички дом продали, дача им не понадобилась. Вот и появились тут Ветровы. Костя недолго пожил, лето прошлое. По дому Ире помогал, а потом – бац! – и уехал в общежитие. Я удивилась, право, но потом поняла, что не ладились отношения меж ними. Они и когда Костя жил, бранились, а как тот съехал – уууу, что началось! – Нина Ивановна покачала головой. – Крик на крике… Ирка прибегала, жаловалась, бедная женщина. Земля ей пухом!

– Вы часто виделись с ней? – решила я направить разговор в нужное русло.

– Забегала порой. И с собаками мы вместе прогуливались. Но она чаще у Вороховых сидела, вы знаете наверняка, те, что по левую сторону от нее, – старушка демонстративно махнула в нужную сторону рукой. – Я и понимаю. Я уж стара для нее, а там Светка. Чуть ее старше. Общий язык быстро нашли, вот и куковали по вечерам на веранде.

– Поняла, – кивнула я на слова пожилой дамы. – Нина Ивановна, теперь расскажите, пожалуйста, про день, когда вы видели обоих в последний раз?

– Ох… – старушка почесала затылок. – Они приехали вечером, Костя даже к забору моему подошел, поздоровался. В хорошем расположении духа был. Но такой он щупленький! Я стала говорить, что совсем он себя не бережет. На что Костя мне сказал, что студенческая жизнь не сахар… Да, помнится, в свое время и мы жили несладко… Экономили на всем, на чем только можно было! Я как скелет была!

Я улыбнулась Нине Ивановне, ее воспоминания светом отразились на старческом лице. Пожилая дама засмущалась и осеклась.

– Не о том я, – Нина Ивановна опустила взгляд на тарелку с печеньем. – Вы кушайте, кушайте! – пролепетала она, и мне пришлось закусить очередную порцию съестного. – Ну и все. Они дома пробыли, тихо было. А потом, в районе десяти, может, вечера, шум поднялся на их участке! Даже Белка завывать стала. – Старушка удрученно взглянула на собаку соседей, которая распласталась на ковре, погрызывая сухарь. – Дверь, помню, грохнула входная, но я пока до окна дошла, уже не было никого. И вновь тишина! – последнее слово она произнесла шепотом.

Я слушала сосредоточенно, не отвлекаясь. На лице Нины Ивановны можно было увидеть уйму удовольствия от уделенного ей внимания.

– А потом, – продолжила она. – Я проснулась около пяти утра. Груня в туалет запросилась. У нее так каждый день, лет много уже… Как, впрочем, и мне, – самоиронично добавила старушка. – Выхожу на участок и вижу, что Иркина машина из ворот выезжает, а в ней Костик. Матери его не видать. Я подумала, странно, куда он в рань такую? Потом решила – экзамены, может, время ж сессии. Ну и все. Наутро никто из дома их не выходил. А после обеда полиция приехала, давай допрашивать. Устала я тогда ужасно, распереживалась! – Нина Ивановна ухватилась за сердце.

– Вы уверены в том, что именно Костя был за рулем? – Этот вопрос не давал мне покоя, особенно после того, как я увидела очки соседки с толстым стеклом.

– Ну… – задумалась старушка. – Лица конкретно я не увидала. Но куртка его была, ветровка такая красненькая, я ее хорошо запомнила, вечно он в ней у матери был.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила я Нину Ивановну и мило улыбнулась.

Дожевав свой сухарь, собака Белла вновь начала просить вкусняшку, уткнувшись носом в мою ногу.

– А почему Белла у вас? Не у Вороховых, раз они так дружны были.

– Ох… – вздохнула старушка. – Светочка больна… Лечится. Тяжело бы ей было. А мне привычно, у меня своя Груняша есть, еще от одного четырехлапого друга хуже мне не стало бы. Наоборот, веселее даже. Хотя Белка скучает очень, все рвется на их участки. – Нина Ивановна протянула руку биглю, и тот послушно лизнул ее.

– Вы золотой человек, – вырвалось у меня.

Старушка прямо расцвела после этих слов.

– Ой… да что вы! Не надо… Я делаю все что могу для этой семьи. Мне очень жаль, что Иры нет больше с нами. И не верю я, что Костик на такое способен. Хоть я сама и стала свидетелем… – поперхнулась она. – Но я перед законом честна!

Нина Ивановна задрала голову и уверенно посмотрела мне в глаза.

– Конечно, побольше бы таких законопослушных граждан, – поддержала я ее.

Еще немного пообщавшись и выпив, наверное, пару литров чая, я снова поблагодарила старушку и вышла из ее уютного домика. Нина Ивановна просила обращаться к ней в любое время дня и ночи.

«Одинокая женщина», – подумала я и пообещала себе, что обязана посетить ее перед отъездом, даже если мне больше не придется обращаться к ней по делу.

Обойдя серый и непримечательный дом Ветровой, лишенный отделки, я лицезрела шикарный краснокаменный коттедж. Участок заполняли: коротко стриженный газон, маленький сарай с обустроенной рядом дровницей с крышей, несколько клумб с цветами и строительные инструменты прямо у входа – мешки с цементом, куски коричневой плитки (относящиеся к свежесделанной дорожке от ворот к самому дому), бетономешалка, шпатели и другие не известные мне инструменты.

Я прикоснулась рукой к звонку двери, когда меня окликнули сзади:

– Вы кого-то ищете?

Я обернулась. Передо мной стоял высокий крепкий мужчина с сединой в бороде.

– Добрый день, вы Николай, правильно я понимаю? – спросила я, оставшись на месте.

Мужчина вытер грязные руки о рабочий комбинезон.

– Верно. А вы кто такая? И что делаете на моем участке? – хмурился Николай.

– Меня зовут Татьяна, я частный детектив по делу вашей соседки – Ветровой Ирины. – Мужчина продолжал смотреть с недоверием. – Я уже пообщалась с Ниной Ивановной, теперь хотела поговорить с вами. Если вы не имеете ничего против.

Спустя время и, по всей видимости, напряженных размышлений Николай подошел ко мне и протянул руку в знак приветствия.

– Хорошо. Что вы хотели узнать?

– Николай, когда вы видели Ирину и Костю в последний раз? – начала я допрос.

– В начале июня, что это за дата была… – Ворохов поднял глаза в небо.

– Вы, наверное, имеете в виду тринадцатое июня, – подсказала я.

– Да. Верно. Я видел Ирину утром, она переговаривалась с моей женой через забор, когда я на работу собирался. И уже вечером она с сыном приехала.

– Нина Ивановна сказала, что слышала, как Ветровы ссорились между собой. Это так? Во сколько это было по времени? – я проницательно смотрела на Николая, но он был спокоен и говорил излишне размеренно.

– Да, я слышал ругань. Но она довольно быстро смолкла, – пожал плечами мужчина. – Потом я занимался благоустройством подвала и больше не услышал ничего. Утром тоже тихо было, ну и уехал на работу.

– Я заметила, что у вас ремонт, – я обвела взглядом разбросанные инструменты. – Где была ваша жена в этот день?

Николай сжал скулы, после, сделав глубокий вдох, сказал:

– Она была у дочери. Ей предстояло обследование четырнадцатого июня.

– Хорошо. Спасибо, – я благодарно кивнула. – Ваша жена дома? Я могу с ней поговорить?

Николай насупился:

– Дома. Но я не думаю, что ее стоит утомлять расспросами. Она после полицейских несколько дней отходила.

– Я понимаю ваше беспокойство, – произнесла я мягко. – Но без ее показаний я не смогу получить полную картину происходящего.

– Ее тут не было! Что она может сказать? – повысил голос Николай.

Я не успела ничего ответить, как дверь в дом слегка приоткрылась и из нее показалась худая светловолосая женщина.

– Коленька? – удивленно спросила она и перевела взгляд на меня: – Здравствуйте.

– Доброго дня, Светлана! – я мягко улыбнулась женщине.

Николай тут же оказался между мной и женой, загораживая супругу.

– Света, это частный детектив Татьяна по делу Иры. Но ты не обязана общаться с ней, ты устала, ты после лечения, тебе надо…

Он не успел договорить, Светлана мягко вытянула ладонь на уровне его глаз.

– Коля, перестань. Я хочу помочь. Заходите. – Женщина в тонком розовом халате шире открыла дверь, предлагая войти.

Я признательно кивнула, озираясь на Николая. Бородатый мужчина еще больше нахмурился, но остался за порогом.

Светлана казалась невесомой, она парила по дому на потоках воздуха, как лепесток нежной розы. Женщина гостеприимно предложила чай, но я отказалась, сославшись на доброжелательную напористость ее соседки Нины Ивановны угостить меня заваркой с шиповником и лимонным печеньем. Светлана понимающе хмыкнула.

Мы расположились на мягких стеганых диванах бежевого цвета. Обстановка в гостиной кричала о роскоши и богатстве: камин в лепнине, стеклянные изящные люстры, кофейный столик из красного дерева, тяжелый шкаф-сервант с хрустальным сервизом, немереное количество ваз, одна из которых выделялась восточной росписью на ней.

Я не могла не провести параллель между рестораном при отеле и домом Вороховых. Только гостиная Светланы действительно внушала мысль о дорогой жизни, а не пародии на нее. Потому я ощутила легкую неловкость за простоту внешнего вида в этих хоромах. Захотелось соответствовать и прибегнуть к макияжу и прическе из салона и наряду из модных бутиков.

Хозяйка дома, несмотря на домашнюю одежду, выглядела гармонично и подобающе месту. Светлана вальяжно раскинулась на диване, вытянув тонкие бледные ноги. В окружении роскоши, в бледно-розовом халате, она напомнила мне картину Тициана «Венера Урбинская».

Я завороженно рассматривала дом и его хозяйку.

Женщина слегка кивнула в мою сторону, призывая к допросу. Я моментально опомнилась и задала первый вопрос:

– Вы были близки с Ириной?

– Можно и так сказать, – отвела взгляд Светлана. – Она быстро привязалась ко мне. Да и я – тоже. Мне бывает одиноко здесь. Муж вечно на работе, свой бизнес, все дела… Дочка в городе. А тут появляется Ира, вся такая жизнерадостная, – женщина невольно улыбнулась. – Да, мы подружились.

– Что вы знаете о взаимоотношениях Иры с сыном?

– Да не больше, чем все остальные. Плохие отношения были у них. Особенно после того, как Ира узнала, что Костя наркотики начал принимать. Винила себя в его зависимости. Плакала… – Светлана говорила это и будто рисовала в памяти воспоминания прошлых дней, скорбь отразилась на ее лице.

Она выглядела такой истощенной и несчастной, что мне стало не по себе.

– Прошу прощения… Но я должна спросить. Где вы были тринадцатого июня?

– У дочери. Три года назад мне поставили рассеянный склероз. Не буду, Татьяна, рассказывать подробности. Но советую обращать внимание на собственное здоровье, – женщина обнадеживающе посмотрела на меня. – Быть может, если бы я раньше чутче относилась к себе, то мне не пришлось сейчас ежедневно колоть уколы со страшными побочными эффектами… – Помолчав с минуту, она, очнувшись от размышлений, ответила на вопрос полностью: – Я должна была идти на МРТ и к врачу на следующий день рано утром. Решила переночевать у нее. Я могу дать ее номер, чтобы вы могли убедиться в этом, – со знанием дела сказала Светлана.

– Было бы здорово. – Мне понравился ее подход.

Дверь отворилась, и в комнату зашел Николай, одетый в джинсы и свитер.

– Света, я поеду на объект. Герман не справляется. – Он с нежностью смотрел на жену, пока не перевел опасливый взгляд на меня.

– Конечно, дорогой! Езжай, – женщина протянула ему слабую бледную руку. Николай поцеловал ее кисть. – Зонтик захвати! – добавила Светлана.

– Дождь не обещали, – резко отреагировал Николай. – Не буду брать.

– Так и скажи, что снова потерял его, – рассмеялась Светлана, на что муж буркнул себе под нос и удалился из дома.

– Ох эти мужчины! – обратилась ко мне женщина, переведя дыхание. – И так каждый раз. Уже зонт четвертый теряет… И вы не обращайте внимания на его неприветливость, он просто ужасно переживает за меня, – пояснила она. – Иногда даже слишком…

– Я понимаю, – согласилась я. – Ваш муж остался в этот день дома? Почему он не вызвался отвезти вас в больницу с утра?

– Он труженик до мозга костей, – рассмеялась Светлана. – Я давила на него в последнее время, требуя сделать наконец ремонт в доме. А обследования проходят у меня раз в три месяца. Я решила, что справлюсь с дочерью, без его помощи. Дома он был нужнее.

– Почему он не вызвал рабочих? – удивилась я. – Он бизнесмен, да еще и в строительной сфере.

– Все, что касается дома, – должно быть сделано его руками, это наше с ним общее правило. – Светлана ласково посмотрела на тумбочку с фоторамкой. С фотографии на нас глядели три пары глаз: Николай с женой и их дочь, еще маленькая, лет десяти, – сзади них торчали балки фасада, на месте, где сейчас красуется краснокаменный коттедж.

– Он бизнесменом стал лет пятнадцать назад. Сначала мы жили как обычная послесоветская семья, в однокомнатной квартире на Пролетарке, рядом с известными для жителей Твери казармами. Но потом Коля наконец добился того, чего всегда был достоин. Упорным трудом, скажу я вам.

Светлана выглядела гордой за своего мужа, даже в столь ослабленном теле, я ощутила, как выпрямилась ее спина и напряглись все мышцы тела.

– Это замечательно, что вы стоите друг за друга горой, – выразила восхищение я.