Текст книги "Смертельная карта"

– Спасибо, я бы с удовольствием попробовала ваши замечательные пирожки, но, увы, я на работе. Благодарю вас за столь подробный рассказ, но мне нужно идти, – сказала я.

– Как жаль! – всплеснула руками гостеприимная хозяйка. – А с собой вы, может, возьмете? Румяные получились, с картошкой! У меня выпечка очень вкусная получается, да и детишек с мужем угостите, им тоже должно понравиться!

Против такого соблазна я не устояла. Галина Николаевна завернула мне в салфетку и в пакет штук десять пирожков, а когда я попыталась отказаться, заявила, что у нее осталось гораздо больше. Я поняла, что спорить бесполезно, да и не очень хотелось. Что и говорить, а голодная я была как волк, но, учитывая, что мне предстоит еще тщательный обыск квартиры Ивлиевых, поесть удастся не скоро. Я с благодарностью взяла протянутый пакет с горячими пирожками и попрощалась с Галиной Николаевной.

Оказавшись в сороковой квартире, я продолжила осмотр спальни Марты. К сожалению, ни моей клиентки, ни ее сестры здесь так и не появилось (иначе я бы сразу узнала, приходил ли кто-то в мое отсутствие, глаз у меня на такие вещи наметан). Но в прихожей все было по-прежнему, ничего не изменилось.

Следующей после комнаты Марты была комната ее сестры. Но тут я не нашла ровным счетом ничего – создавалось ощущение, что моя клиентка проживала одна. Раскладушка аккуратно заправлена, минимум мебели – старый сервант для посуды, оставшийся, наверно, еще со времен прежних хозяев или владельца квартиры, стол да потрепанное кресло покрылись пылью. Я сильно сомневалась, что в это помещение вообще кто-то заходил. Ни компьютера, ни вещей сестры Марты я не обнаружила. Значит, Жанна попросту не жила в этой квартире, тогда где ее искать? Загадка.

Документов – паспортов, свидетельств о рождении, других удостоверений – я тоже не обнаружила, хотя досконально изучила каждый квадратный сантиметр комнаты. Что тоже любопытно. Ну не будет обычный человек таскать за собой все эти бумажки! Только если решит куда-то уехать, скрыться, сбежать. Но в этом случае совершенно нелогично звонить телохранителю. Так ничего и не найдя, я прошла на кухню.

Что и говорить, а уборка, да и вообще домашнее хозяйство, явно не относится к числу увлечений Марты или ее сестры, которая все-таки изредка захаживала к моей клиентке. Полы в квартире давно не мыли, пыль не вытирали, пользовались, наверно, только микроволновкой и электрическим чайником. Плита была чистой, но пыльной – значит, еду не готовили. Я открыла небольшой холодильник (сомневаюсь, что сестры его купили, наверняка он принадлежал Ивану Викторовичу). На верхней полке сиротливо лежала упаковка сосисок, две нижние занимали бутылки с кефиром, покупные йогурты и булочки. Понятно, Марта не следила за своим питанием, покупала в супермаркете такую еду, которую не нужно было готовить. Никаких овощей, фруктов и другой полезной еды я в холодильнике не обнаружила. Зато нашла двухлитровую бутылку кока-колы, а в шкафу для посуды увидела упаковки быстрорастворимой лапши, банку кофе и чая.

В принципе, я прекрасно понимаю людей, которые питаются покупной едой. Думаю, если б я жила одна, в моем холодильнике был бы примерно такой же набор продуктов, как и у Марты. Готовить я не умею, учиться не собираюсь, максимум, на что хватает моих кулинарных способностей, – так это на приготовление тостов (при помощи тостера, естественно!) да на создание яичницы. Мысли о еде напомнили мне о том, что я дико голодна, а в сумке у меня лежат свежеприготовленные пирожки, поэтому я села на табурет с намерением наконец-то поесть.

Я достала пакет с выпечкой, взяла румяный пирожок и вгрызлась в него зубами. Воздушное тесто буквально таяло во рту, вкус оказался выше всяких похвал. Я даже не заметила, как умяла несколько пирожков за один присест. Захотелось пить, и я решила налить себе воды из-под крана, решив, что хозяйка квартиры не будет против. Я встала с табурета и подошла к шкафу для посуды.

Внезапно мой взгляд упал вниз, на пол. Удивительно, как я сразу не заметила, что рядом со шкафом лежит осколок чашки, – быть может, потому, что дверца шкафчика была закрыта, а он лежал на полу под ней. Я вытащила из сумки перчатки для сбора улик, присела на корточки и аккуратно подняла осколок.

Разбили чашку – осколок был грязный, похоже, в нее наливали кофе. И, судя по всему, из чашки пили недавно, но когда точно, я определить без экспертизы не могла. Может, прошло несколько часов, а может – день или два, неизвестно. В любом случае осколок был не мелкий, если человек разбил чашку и стал собирать осколки, он бы открыл дверцу и увидел его. В чашке уже не было кофе – на полу я не заметила следов от пролитого напитка. То есть чашка была пустой.

Я попыталась представить, как уронили посуду. Грязную чашку вряд ли поставили в шкаф – там стояли только чистые тарелки и стаканы, все-таки Марта мыла за собой столовые приборы. Значит, чашка пострадала, находясь в руках человека или на столе. В принципе, можно было легко смахнуть ее, тогда какие-то осколки могли попасть под кухонный шкаф. Если человек с чашкой внезапно выронил бы ее из рук (предварительно допив кофе), разбитые кусочки посуды упали бы вниз на пол. Попасть под шкаф осколок мог, только если бы его швырнули в противоположную стену, и то не факт, что осколок отрикошетил бы аккурат под шкафчик. Может, Марта пила кофе, потом поставила пустую чашку на стол, повернулась и рукой задела чашку? Возможно. Какие-то осколки она собрала руками, мелкие замела веником на совок и выбросила в мусорное ведро. Надо проверить, есть ли в мусорке осколки…

Находку я положила в пакетик для улик и, забыв про то, что собиралась выпить воды, прошла в уборную, совмещенную с ванной комнатой. Рядом с унитазом стояло ведро, на которое был надет черный мусорный пакет. Не снимая перчаток, я вытащила его из ведра и принялась изучать содержимое. Пакет был заполнен меньше чем наполовину, поэтому мусор не выкинули. В нем лежали пустые упаковки из-под «доширака», чайные пакетики, баночки из-под йогурта, прочий пищевой мусор. Однако никаких осколков я в пакете не обнаружила. Странно, куда Марта дела останки несчастной чашки? Если бы она решила выкинуть их, то сначала положила бы в мусорный пакет, а потом бы отнесла весь пакет на улицу. Однако она этого не сделала. Получается, чашка была разбита давно? Тогда почему девушка не увидела осколок, открыв дверцу шкафчика? Она что, не пользовалась посудой с того времени, как разбила чашку? Нет, конечно, я видела в кухонной раковине грязные чашки и тарелку с вилкой, откуда-то ведь Марта должна была достать посуду, чтобы в нее положить еду! Куда в таком случае подевались остальные осколки? Загадка…

Я взяла метлу и совок, которыми, по моим предположениям, собирали мелкие осколки. На щетине метлы была грязь, пыль и мелкие частички стекла. Их было видно даже невооруженным взглядом. Я аккуратно собрала осколки в тот же самый пакет, где лежал большой осколок, намереваясь все это отдать на экспертизу.

А что, если Марту и в самом деле похитили? Быть может, девушка сидела на кухне, ждала меня. Она пила кофе из той самой чашки, осколок которой я обнаружила на полу. Потом кто-то позвонил в дверь, Марта пошла открывать, и там на нее напали. Нет, слабая версия, чашку-то разбили на кухне! Может, девушка увидела преступника, напугалась и рванулась на кухню, где ее настиг злоумышленник, а в пылу битвы они уронили чашку? Больше похоже на правду, только почему моя клиентка побежала именно на кухню, а не в другую комнату? Почему, наконец, не позвала на помощь? На ее месте любой человек бы закричал, тем более что в соседней квартире есть Галина Николаевна, которая часто находится дома, уж она бы услышала крики о помощи! Нет, Марте надо было бежать зачем-то на кухню, вот только зачем? Будь квартира Ивлиевых на первом этаже, я бы подумала, что девушка решила сбежать через окно, но какой дурак станет прыгать с седьмого этажа? Конечно, если Марта решила внезапно покончить жизнь самоубийством, она могла выброситься из окна, но проблема в том, что окно закрыто, а тела нет. Ясно, что суицид сразу отпадает.

А что, если Марта знала преступника? Она спокойно пила кофе, когда в дверь позвонили, пригласила гостя или гостью на кухню. Предложила выпить кофе своему знакомому или знакомой? Но второй грязной чашки нет, значит, посетитель отказался. Они стали разговаривать, поссорились, да так, что началась драка? Ерунда какая-то, это ж не пьяные посиделки неадекватных собутыльников и не бойцовский клуб. Нет, никакой драки не было, ссоры, думаю, тоже. Посетитель заранее придумал план, в который входило убийство или похищение Марты. Вероятно, девушку оглушили, та упала и смахнула чашку со стола. Чашка разбилась, а злоумышленник собрал осколки и похитил Ивлиеву, ее мобильник выключил или вообще разбил, чтобы никто не мог дозвониться до Марты.

А теперь главный вопрос: кому могла доверять Марта, если она была так напугана, что обратилась к телохранителю за помощью? Галина Николаевна утверждала, что девушка ни с кем не общалась, даже сестра к ней приходила редко (что следует из состояния комнаты Жанны, в которой явно никто не жил). Кому Марта могла открыть дверь? Может, она сделала это по ошибке? Да нет, если бы моя клиентка думала, что я приехала раньше, она бы позвонила мне на мобильный и уточнила б, верно ли ее предположение. Вообще, вряд ли девушка подошла к двери, учитывая ее состояние. Тогда преступник сам открыл дверь ключом? Значит, это очень близкий друг Марты. Или подруга. Или родственница. Например сестра.

А что, почему бы и нет? Я ровным счетом ничего не знаю о Жанне, кроме того, что она обладает привлекательной внешностью, ярко красится и любит носить юбки. И то это следует из слов Галины Николаевны. Чем занимается Жанна, что она за человек, мне неизвестно. Кто знает, может, Жанна и похитила свою сестру? Она ведь прекрасно знает, что Марта ведет замкнутый образ жизни и сильно напугана. Во время нашего телефонного разговора моя клиентка говорила, что опасность угрожает ей и ее сестре. Но Марта могла ошибаться! Она принимает какие-то препараты (кстати, самое время посмотреть, что это за лекарства), и, вполне возможно, ее легко убедить в чем-то. Запугать, заставить думать, что жизнь ее сестры находится в опасности, а потом неожиданно нанести удар. Как и могла бы теоретически поступить Жанна Ивлиева.

Я решила не откладывать дело в долгий ящик и открыла вкладку интернета на своем мобильном телефоне. Ввела название первого препарата, который нашла в ящике стола Марты, стала читать описание.

Таблетки назывались «Эроквель», относились они к категории нейролептиков. В описании лекарства было сказано, что в аптеках они отпускаются по рецепту, применяются для лечения психических заболеваний, таких как шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, депрессия. Список побочных эффектов у «Эроквеля» был внушительным – я пробежалась глазами по нарушениям, которые встречаются у пациентов при приеме данного препарата, и убедилась, что без крайней необходимости нейролептики лучше не принимать. Рецепта на «Эроквель» в комнате Марты я не нашла, следовательно, она либо покупала лекарство давно и сейчас не принимает его, либо ухитряется достать таблетки подпольным путем.

«Амелатин» и «Флесетин», которые также были найдены в ящике стола Ивлиевой, являлись антидепрессантами. Их выписывают для лечения тревожных расстройств, панических атак, депрессий и нарушений сна. Интересная деталь – частым побочным действием и того, и другого препарата являются галлюцинации, тревожность, патологические сновидения (то есть кошмары) и суицидальные мысли. Эти реакции наблюдаются очень часто среди пациентов, и, вполне возможно, поведение Марты могло быть следствием приема антидепрессантов. Странно, что она продолжала пить таблетки, если они так действовали на нее. Или Ивлиева не связывала одно с другим? То есть полагала, что ее преследуют, Жанне тоже грозит страшная опасность, кругом одни убийцы, жаждущие крови… Но если Марте ничего не угрожало и ее тревога вызвана приемом антидепрессантов и нейролептиков, где она в таком случае? Что случилось с ее мобильным телефоном, почему он выключен? Конечно, если бы опасность оказалась воображаемой, а не реальной, мне было бы спокойнее – с моей пропавшей клиенткой все в порядке, защищать ее ни от кого не надо, единственная помощь, которую я могу ей оказать, – это отправить девушку к хорошему психиатру, чтобы он скорректировал лечение. Пусть лучше я останусь без работы, чем погибнет человек, обратившийся ко мне за помощью. Я чувствовала недовольство собой: ведь если моя первоначальная догадка окажется верной, то Марту похитили, и мне казалось, что в этом есть и моя вина тоже. Если бы я приехала раньше, если бы не ездила черт знает куда, пытаясь пристроить бесхозного щенка, возможно, смогла бы спасти девушку. Но какой смысл сейчас размышлять на тему, что было бы, если б я успела и застала Марту дома? Факт остается фактом, моей клиентки в квартире нет, и где она, неизвестно, и не важно, угрожает ей реальная опасность или нет, я должна найти ее. И там решить, что дальше делать.

Помимо антидепрессантов и нейролептиков, Марта принимала еще снотворные – «Териакс» и «Милаксу». Последний можно было приобрести без рецепта в любой аптеке, и, по описаниям, он представлял собой самое безобидное лекарство из всех вышеперечисленных. «Териакс» – французское снотворное, стоящее недешево, с кучей побочек, для людей, страдающих бессонницей. И, наконец, последняя упаковка содержала таблетки под названием «Эфидринакс». Он обладал возбуждающим действием на нервную систему, действующими веществами препарата были эфедрин, кофеин и гуарана. «Эфидринакс» вызывал бодрость, прилив энергии, повышал умственную и физическую работоспособность. Другими словами, это был лекарственный энергетик, которым раньше злоупотребляли студенты, готовящиеся к экзаменам. Но из-за того что «Эфидринакс» вызывал привыкание, его перестали выпускать, препарат был запрещен. Увлечение таким препаратом вызывало бессонницу, в побочных эффектах значились галлюцинации, тремор, спутанность сознания.

Я задумалась. Выходит, Марта страдала проблемами со сном, кроме того, у нее, возможно, был маниакально-депрессивный психоз или шизофрения либо какое-то другое психическое заболевание. При этом девушка пила целую гору таблеток, действие некоторых было прямо противоположным (например, снотворные и «Эфидринакс»). Сомневаюсь, что Ивлиева ничем не болела и ставила эксперименты над собой интереса ради. Но какой психиатр мог прописать девушке такое жесткое лечение? Если со здоровьем у нее настолько все плохо, почему Марта не легла в больницу, почему не проходит стационарное лечение?..

Пока я не могла ответить на эти вопросы. Что ж, вернусь домой и проверю сестер по базе данных, которая установлена на моем компьютере. Тогда, возможно, мне хоть что-то станет ясно…

В квартире, которую снимали сестры Ивлиевы, мне делать было нечего. Я еще раз набрала номер Марты, безрезультатно. Проверила, все ли улики я взяла, установила «жучки» по всей квартире, чтобы потом проверить, приходил ли кто-то, после чего поехала домой.

Глава 3

По дороге я отдала на экспертизу найденные мною улики – а точнее, осколок чашки, который наводил меня на мысль, что Марта стала жертвой похищения. В конце концов, если даже я и ошиблась и девушку никто не похищал, я буду уверена в том, что опасность ей не угрожает. Вот только куда она ушла в таком случае? И зачем? В самоубийство Ивлиевой я не верила – если б она решила свести счеты с жизнью, то отравилась бы таблетками и не стала б звонить мне и просить о помощи.

Вернулась домой я вечером. Тетя Мила, как всегда, суетилась на кухне, едва я зашла домой, она тут же спросила, буду ли я ужинать. А когда я согласилась, тетушка накормила меня до отвала отбивными с картофельным пюре, овощными оладьями и салатом. Все-таки мне повезло, моя родственница – великолепный повар, и я имею возможность питаться как в ресторане, не прилагая к этому ни малейших усилий.

После ужина я отправилась в свою комнату и принялась изучать электронную базу данных. Благодаря этой замечательной программе на моем ноутбуке, я имею возможность получить биографические сведения о всех людях, проживающих в Тарасове и Тарасовской области. Я ввела в поисковую строку имя своей клиентки.

Однако согласно программе, женщина с таким именем в Тарасове не проживает. Странно, подумала я про себя, может, Марта – сокращенное имя? Тогда какое полное? Марианна? Маргарита? Мартина? Однако людей с такими экзотическими именами в городе тоже не было. Я задумалась. Выходило, Марта – это псевдоним? Фамилия Ивлиева была довольно распространенной, однако жительниц с такой фамилией и именем, начинающимся на букву М, я не обнаружила. Зато Жанну Ивлиеву нашла сразу, что меня порадовало. Девушке было двадцать три года, она прописана в Тарасове по адресу улица Коломенская, дом два, квартира пятнадцать, не замужем. Образование высшее филологическое, в прошлом году Жанна окончила Тарасовский педагогический институт, но учителем в школе не работала. Официально она несколько месяцев проработала администратором в фитнес-клубе «Грация», но по какой-то причине уволилась оттуда. В настоящее время Жанна нигде не работает, по крайней мере официально. Чем она занимается сейчас, в базе данных указано не было.

Но что самое удивительное, согласно моей базе данных, у Жанны Ивлиевой не было ни братьев, ни сестер. Вообще никаких – ни двоюродных, ни троюродных. Воспитывала ее мать, Ивлиева Елена Аркадьевна, других родственников у девушки не было. Отец, Дмитрий Иванович Крымский, был женат на Крымской Анне Тимофеевне, и, как я поняла, с Еленой Ивлиевой у мужчины случился краткосрочный роман, женщина забеременела, а Крымский отказался разводиться с женой и вообще жизнью своей любовницы и ее ребенка не интересовался. Елена Аркадьевна так и не вышла замуж, всю жизнь она работала учительницей начальных классов в школе номер тридцать два Фрунзенского района города Тарасова.

Я нашла в базе данных и фотографию Жанны Ивлиевой. К сожалению, здесь были размещены лишь паспортные данные и снимки на паспорт, поэтому на фото я увидела Жанну в четырнадцатилетнем возрасте. Фотография анфас, черты лица довольно крупные, глаза карие, волосы каштановые и волнистые. Довольно красивая девушка, отметила я про себя. Что ж, Галина Николаевна тоже описывала ее как красавицу, с длинными волосами и ярким макияжем. Значит, Жанна Ивлиева действительно существует, имя не придуманное. А вот ее якобы «сестра» Марта Ивлиева остается для меня загадкой…

Я решила поехать к матери Жанны и узнать, где в настоящее время живет девушка и кто такая Марта Ивлиева. Часы показывали половину восьмого вечера, пробок быть не должно, а значит, до улицы Коломенской я доберусь минут за двадцать. Надеюсь, Елена Аркадьевна дома и сможет ответить на мои вопросы.

Я быстро собралась и вышла из дома. Тетя Мила удивленно спросила меня, что случилось – она не знала, что у меня появилась новая клиентка. Точнее, не появилась, а, наоборот, исчезла. Я коротко сказала, что еду по работе, и тетушка понимающе кивнула, попросив меня быть осторожной. У нас с ней существовал договор, что, когда я нахожусь на задании, отвлекать меня по пустякам не стоит, звонить посреди ночи и узнавать, где я, тоже не нужно. Тетя Мила понимала, что работа телохранителя порой требует и длительных командировок, и ночевок вне дома, поэтому понапрасну не терроризировала меня телефонными звонками.

Как я и предполагала, до дома Елены Аркадьевны я добралась быстро. Без десяти восемь я уже набирала номер квартиры Ивлиевой по домофону. Раздались длинные гудки, потом я услышала удивленный женский голос:

– Кто там?

– Здравствуйте, Жанна Ивлиева здесь проживает? Мне нужно с ней поговорить, – произнесла я.

– Нет, здесь она не проживает, – услышала я жесткие нотки в голосе. Я поторопилась продолжить с Еленой Аркадьевной разговор, пока та не положила трубку.

– Простите, вы, наверно, Елена Аркадьевна? Мне очень нужно с вами побеседовать, это очень важно!

– А вы кто такая будете? – все так же неприветливо спросила женщина. – Почему я должна с вами разговаривать?

– Я из полиции, – соврала я, чтобы лишний раз не объяснять, кто такой «частный охранник» и зачем телохранителю понадобилась Жанна Ивлиева.

– Если Жанка опять во что-то вляпалась, я не имею к этому никакого отношения! – заявила Елена Аркадьевна. – Несмотря на то что она моя дочь, я не собираюсь ее выгораживать, и это ее собственный выбор!

– Елена Аркадьевна, если вы не хотите разговаривать сейчас, вам все равно придется пообщаться со мной, но уже в полицейском участке, – спокойно проговорила я. – В ваших же интересах ответить на мои вопросы, нежели давать показания, которые занесут в протокол. Не думаю, что репутация учителя от этого выиграет.

Елена Аркадьевна помолчала, потом буркнула:

– Проходите, – и открыла дверь.

Квартира номер пятнадцать находилась на втором этаже. Я поднялась на лифте, чтобы сэкономить время, и подошла к приоткрытой двери квартиры. На пороге меня встречала сухощавая женщина лет пятидесяти, чем-то напоминающая чопорную пожилую английскую леди. Одета дама была в темно-зеленую юбку и вязаный свитер, ее светло-русые волосы были забраны в аккуратный пучок на затылке. Создавалось ощущение, что она не дома находится, а на работе, настолько по-деловому женщина выглядела. Ее худое лицо было испещрено морщинами, придававшими ей еще более строгий, даже суровый вид.

– Позвольте ваше удостоверение, – не попросила, а, скорее, приказала она мне. Так как я сказала Елене Аркадьевне, что я из полиции, показывать свое настоящее удостоверение я не стала. Эта женщина сразу поймет, что «частный охранник» – это не следователь из полиции, и, чего доброго, не станет со мной разговаривать, ведь я пригрозила ей полицейским участком. К счастью, у меня на такие случаи всегда был с собой липовый документ, согласно которому я работаю в полиции. Я достала удостоверение и показала его Ивлиевой.

– Проходите, – сухо кивнула женщина. – Вам где удобно разговаривать? В комнате или на кухне?

– Мне все равно, – сказала я. – Где хотите.

Она снова кивнула, после чего провела меня на кухню. Квартира была под стать ее хозяйке – такая же строгая и чопорная, с идеальным порядком. Никаких вязаных прихваток, вышитых картин и других самодельных вещей здесь я не увидела. Уютной квартиру назвать было сложно, она казалась холодной и какой-то нежилой. Людям, а особенно женщинам, свойственно стремление как-то украшать свой дом: вешать на стены картины, покупать красивые занавески на окна и скатерти на стол, оживлять пространство жилища букетами из цветов… Однако в квартире матери Жанны ничего подобного не было. Если б я не видела перед собой хозяйку дома, то подумала б, что тут обитает какой-то педантичный холостяк, который, вдобавок ко всему, ведет спартанский образ жизни. Если прихожая, так с аккуратно висящей одеждой, которой, кстати говоря, было очень немного. Туфли – все расставлены в ряд, как солдаты на параде. Если кухня – так минимум мебели, только маленькая, сверкающая чистотой плита, мультиварка и микроволновка на столике возле раковины, небольшой холодильник, такой же белый, как и плита, да шкаф с посудой. Обеденный стол белого цвета рассчитан, видимо, максимум на две персоны, больше народу за ним не уместится. Стерильной белизны два табурета стоят по обе стороны от стола, на котором, кстати сказать, нет абсолютно ничего, даже чашки из-под чая. Все убрано на свои места, все чистое, точно на витрине магазина. Даже запахи в этом доме были какие-то холодные, мне показалось, что пахнет моющими средствами или чем-то подобным. Удивительный факт о восприятии: нам кажется уютным и приятным тот дом, где пахнет вкусной едой, готовящимся ужином. Здесь же не улавливался даже малейший запах еды, видимо, хозяйка квартиры сама ничего не готовила.

– Вы недавно делали ремонт? – поинтересовалась я.

– Нет, с чего вы взяли? – удивилась Елена Аркадьевна.

– Не знаю, так просто спросила, – пожала я плечами. – У вас… идеальный порядок, как будто квартиру недавно отремонтировали.

– Ремонт был, но лет десять назад, – пояснила Ивлиева. – Я стараюсь поддерживать чистоту в доме. Это не так сложно, как может показаться.

– Вот как… – протянула я, про себя подумав, что я бы не смогла каждый день после работы бегать с тряпкой по дому, протирая пыль и надраивая полы. Но, как говорится, каждому свое.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – сразу перешла к делу Елена Аркадьевна. – Попрошу вас побыстрее изложить суть дела, у меня еще много работы. Вы отвлекли меня от составления учебного плана.

– Вы работаете в школе? – спросила я, заранее зная ответ.

– Да. Учить детей – это не только тетрадки проверять, но еще и вести необходимую документацию, а это требует гораздо больше времени, чем кажется. Давайте ближе к вашему вопросу.

– Хорошо, постараюсь не отнять у вас много времени, – кивнула я. – Скажите, когда вы в последний раз видели Жанну Ивлиеву, вашу дочь? Как я поняла, она с вами сейчас не живет.

– Я не поддерживаю отношений с дочерью, – поджала губы Елена Аркадьевна. – Поэтому, где она и чем занимается, сказать вам не могу.

– И давно вы с ней… гм, не общаетесь? – поинтересовалась я.

– Три года.

– У вашей дочери были близкие подруги? – задала я новый вопрос. Дама пожала плечами.

– Естественно, Жанна общалась с людьми, да и сейчас, думаю, тоже общается. Почти у каждого человека должны быть друзья.

– Вы знаете знакомую Жанны по имени Марта?

– Нет. По крайней мере, раньше Жанна не упоминала при мне этого имени.

– У вашей дочери есть сестры? Быть может, неродные, двоюродные или троюродные?

– Кроме Жанны, у меня больше нет детей, – коротко ответила Ивлиева.

– А у отца Жанны есть другие дети? – Я внимательно посмотрела на Елену Аркадьевну. Лицо ее практически не изменилось, только в глазах я заметила кратковременную вспышку злобы.

– Меня не интересует жизнь отца Жанны, – тихо проговорила женщина. – Двадцать три года назад я вычеркнула его из своей жизни. Понимаю, что не должна так говорить, но лучше бы я сделала аборт, дурная наследственность всегда проявится.

– Понимаю, вам не хочется говорить об этом, но какова причина ваших разногласий с Жанной? – спросила я. – Что между вами произошло? Я спрашиваю не праздного любопытства ради, сейчас от ваших показаний зависят как минимум две жизни. Как бы вы ни были злы на вашу дочь, попытайтесь ответить на мой вопрос.

– Хорошо, только с одним условием, – кивнула Елена Аркадьевна. – То, что я вам расскажу, не должно никоим образом повлиять на мою репутацию. Я заслуженный учитель, поэтому мне не нужно лишних слухов и перешептываний за моей спиной.

– Я вам обещаю, никто из ваших коллег не узнает о нашем разговоре, – произнесла я. – Итак, из-за чего вы перестали общаться с дочерью?

Елена Аркадьевна испытующе посмотрела на меня, видимо все еще колеблясь, но потом проговорила:

– В детстве Жанна была милым и послушным ребенком. Она прилежно училась, в свободное время не шаталась по улицам, сидела дома и читала книжки. Лет в тринадцать она начала писать рассказы, давала мне их почитать, и я гордилась, что у меня такая умная и талантливая дочь. Никакого кризиса переходного возраста у Жанны не было, она не бегала вместе с одноклассницами на свидания с мальчиками, не курила и не пробовала спиртное. У Жанны было мало подруг, другие девочки не разделяли ее интереса. Да и Жанне не слишком хотелось вместе с ними гулять допоздна и бегать на вечеринки. В старших классах она уже знала, кем хочет стать – писателем. Я посоветовала ей поступать на филологический факультет – это как раз для нее, читала она очень много и рассказы продолжала писать. Я думала, что дочь окончит институт, станет работать, как и я, учителем, параллельно продолжит писать и, быть может, со временем станет писателем. Вы, наверно, знаете, что в Тарасове начинающему автору трудно сразу издать собственную книгу, поэтому надо прежде всего задуматься о профессии, которая сможет прокормить, и уже потом пытаться преуспеть в творчестве. Жанна послушала меня, не стала возражать, без проблем поступила в педагогический, первые два года училась на одни пятерки. Я была уверена, что она окончит институт с красным дипломом, и души в ней не чаяла.

Елена Аркадьевна замолчала, прервав свой рассказ. Я ждала, когда она продолжит. Наконец женщина заговорила снова:

– Я до сих пор не понимаю, почему все пошло не так. Что случилось с моей замечательной, прилежной и старательной дочерью? Быть может, и в самом деле виновата наследственность? Мне не хочется вспоминать, но, видимо, придется. Отец Жанны, в которого я имела несчастье влюбиться, оказался трусом и негодяем. Он был старше меня на пять лет и все время врал, что женится на мне, а я по простоте душевной верила ему. Не знала, что у него есть жена, в паспорт его мне и в голову не пришло заглянуть. Он развлекался со мной полгода. До него у меня не было мужчин, мне было-то двадцать лет. Наивная, неопытная дурочка, которой хотелось верить в сказки о настоящей любви. В общем, когда я узнала, что беременна, он заявил, что я должна сделать аборт и ребенок ему не нужен. Я думала, что он предложит мне выйти за него замуж, поэтому была шокирована его словами. Но он сказал, что не любит меня и чтобы я его не искала и не пыталась с ним связаться. Потом только я узнала, что он, оказывается, уже пять лет женат, а я была всего лишь игрушкой для него. Я не стала рассказывать его жене, какой ее супруг подлец и негодяй, но от ребенка не избавилась. Окончила институт, хорошо еще, что моя мама мне помогала. Летом забирала Жанну на дачу – мама давно купила дачный домик, каждое лето там жила, огородом занималась. Из меня садовод никудышный, и времени нет на это, я ведь работала всегда много. До смерти мамы Жанна проводила много времени на свежем воздухе, но когда дочке было пять лет, ее бабушка умерла, и я осталась одна с ребенком. Не буду рассказывать, как было сложно мне воспитывать девочку, как я вкалывала на нескольких работах, чтобы обеспечить ей достойную жизнь, как урезала себя во всем, чтобы купить Жанне самое необходимое… Приходилось просить соседку, чтобы посидела с ребенком, пока я на работе, а когда дочь подросла, ей пришлось учиться самостоятельности. Но Жанна все понимала, так мне казалось. Увы, я жестоко ошибалась…