Текст книги "Осыпь меня золотом"

Марина Серова
Осыпь меня золотом

Глава первая

Лето пролетело, как всегда, мгновенно: раз – и нету. Казалось, что еще только вчера был май, а вот уже и сентябрь подкрался незаметно. Собственно, окончание лета я начинаю ощущать еще в августе. Ведь это, положа руку на сердце, уже и не лето в полном смысле. Ты уже не строишь планы, как будешь валяться на золотистом песочке и щеголять бронзовым загаром, сигать с тарзанки на волжских островах, где расположены турбазы, подбирать сумочку в тон к новым босоножкам… Все это теперь осталось в прошлом, а мысли твои уже направлены на осень, которая нагрянет совсем скоро, и подготовку к ней.

То раннее сентябрьское утро я начала с посещения стадиона, совершая длительную пробежку для поддержания формы. Я часто бегаю по утрам – профессия телохранителя обязывает тренироваться постоянно. Кроме бега, я занимаюсь также легкой атлетикой: отжимания, подтягивания и прочее, а помимо этого – стрельбой, плаванием, повторяю правила рукопашного боя и вождения разных видов транспорта. Не в один день, разумеется, а чередуя тренировки, чтобы успеть все и равномерно поддерживать навыки, полученные в «Ворошиловке» – школе по подготовке бойцов экстра-класса.

Круглое поле стадиона «Локомотив» стало для меня уже практически родным, именно здесь я тренировалась несколько раз в неделю. Я скинула с себя легкую спортивную куртку, оставшись в футболке и брюках, и сразу ощутила, как по коже пробежали мурашки: ночи в сентябре холодные, и к семи утра воздух еще не успел хорошо прогреться. Но я не пугаюсь осенней прохлады, нас учили работать и не при таких погодных условиях, так что легкое понижение температуры я переношу спокойно. К тому же в процессе бега неминуемо разогреюсь.

Сделав несколько упражнений – наклоны, повороты, приседания, – я прошла на беговую дорожку и начала свой забег. Уже после первого круга я почувствовала, как кровь интенсивно циркулирует по венам и мое тело приятно согревается.

Звонок сотового настиг меня на третьем круге, когда я собиралась сделать еще как минимум два. Пять кругов – это немного, норма для старшеклассников на уроках физкультуры в обычной школе. Тренироваться в столь щадящем режиме я себе позволила сегодня лишь потому, что на вечер у меня было запланировано посещение секции карате, а также бассейна по разовому двухчасовому абонементу. Покупать абонемент длительного пользования – скажем, на месяц – я не могла себе позволить в силу особенностей профессии. Когда я берусь охранять кого-либо, я четко отдаю себе отчет, что телохранитель может быть нужен клиенту двадцать четыре часа в сутки. Бывают, конечно, моменты, когда я могу оставить его в безопасном месте, на сто процентов уверившись, что ему ничего не грозит, а сама отправиться по другим делам, но где гарантия, что все случится именно так? Поэтому я предпочитала брать разовые абонементы, во время перерывов в работе. Сейчас как раз случился такой период, следовательно, по моим прикидкам, ничто не могло мне помешать. Однако всем нам свойственно ошибаться в расчетах – как известно, человек предполагает, а бог располагает…

В тот день бог расположил все так, что я ответила на звонок, и это нарушило мои первоначальные планы. Но впоследствии нисколько не пожалела об этом…

– Да! – на бегу проговорила я, стараясь дышать ровно.

– Доброе утро! – Мужской голос прозвучал как-то пафосно и не очень естественно, словно человек был не совсем уверен в себе и подсознательно говорил с некой надменностью.

– Доброе, доброе, – скороговоркой проговорила я.

– Мне нужен телохранитель Евгения Охотникова, это я с вами беседую?

– Со мной, – снова согласилась я, подсчитывая оставшееся время.

Мужчина прокашлялся и продолжал:

– Вы мне нужны по важному делу. Мне необходим телохранитель. Это срочно.

Он отчеканил каждую фразу и затаился. Хмыкнув про себя, я сказала:

– Ну, в данную минуту я занята.

Поскольку мужчина продолжал молчать, обескураженный, видимо, таким заявлением, я уточнила:

– А вам кто-то меня рекомендовал?

– Да, – обрадовался он. – Вас рекомендовал мне мой тесть, Александр Андреевич Скоробогатов, помните?

– Как же, как же, замминистра образования Тарасовской области, профессор естественных наук, кажется, – произнесла я, не переставая бежать.

– Уже академик, – поправил меня невидимый оппонент.

– Поздравляю! – радостно произнесла я.

Профессора Скоробогатова лично я не охраняла, он приходился близким другом человеку, которому требовались мои услуги пару лет назад. Дело было трудным и долгим, неоднократно грозившим смертью как мне, так и его участникам, но тогда я выпуталась из него с минимальными потерями, равно как и мой клиент. С тех пор ни с ним, ни со Скоробогатовым мне сталкиваться не приходилось. О том, что у тогдашнего профессора – заместителя министра образования есть зять, мне ничего не было известно, да я этим и не интересовалась: дело, которым я занималась, этого не требовало.

– Вас как зовут-то? – полюбопытствовала я, переходя на пятый круг.

– Ильичев Владимир Николаевич, – представился зять академика. – Концерн «Эвита».

Автомобильных концернов в нашем городе было два: «Эвита» и «Атлант». Кажется, первый из них специализировался на легковых автомобилях, а второй – на грузовых и полугрузовых. Во всяком случае, мои знакомые чаще всего приобретали свои легковушки именно в «Эвите». В основном это были иномарки.

– Официальный дилер «Форд», «Мерседес», «Фольксваген» и других европейских марок, – просветил меня Ильичев.

– О-о-о, – протянула я. – Солидное дело. Правда, весьма далекое от естественных наук и системы образования.

– Ну, ведь это Александр Андреевич занимается проблемами образования, а я, так сказать, совсем по другой части, – отчего-то засмущался Ильичев. – Так что с нашей встречей?

– Ну, как я уже говорила, прямо сейчас я никак не могу. А вот, скажем, через полтора часа мы смогли бы встретиться. У вас есть какие-то мысли на этот счет?

– Конечно, вы можете подъехать ко мне домой! – с готовностью предложил Ильичев.

– Я бы предпочла побеседовать на нейтральной территории, – твердо произнесла я в трубку.

– Но почему? – удивился тот. – Я сейчас как раз дома и никуда не собираюсь, к тому же один, так что это очень удобно!

«Кому как», – подумала я, памятуя о замечательном выражении «доверяй, но проверяй».

Особых оснований подозревать Ильичева в том, что с его помощью меня заманивает кто-то из имеющих на меня зуб недоброжелателей, не было, но все-таки я привыкла быть настороже.

– Давайте все же выберем другое место, – сказала я. – Какое-нибудь недорогое кафе отлично подойдет. Если опасаетесь за свои финансы, могу сразу успокоить: за себя я заплачу сама.

– Да я совсем не из этих соображений! – обиженно засопел в трубку Ильичев. – Просто… – Он понизил голос. – Я же вам говорил, что дело важное и срочное.

– Понятно, вы боитесь, – со вздохом констатировала я. – Тем более если звоните мне в половине восьмого утра. Что, уже есть повод волноваться? Вам угрожали?

– Мне лично – нет. Но предпосылки самые что ни на есть серьезные. Однако по телефону мне бы совсем не хотелось об этом говорить.

Немного подумав, я мысленно махнула рукой.

– Ладно, говорите адрес, – смилостивилась я над струсившим автомагнатом.

– Монастырский проезд, дом восемь, – быстро продиктовал Ильичев, и я даже не стала записывать адрес, настолько легко он запоминался.

Монастырский проезд был частью не слишком удаленного от центра города, но обособленного лесной зоной поселка, где любили селиться богатые и знаменитые люди, не любившие лишнего шума и внимания.

– Так вы подъедете ровно через полтора часа? – уточнил Ильичев.

– Ну да, я же сказала.

– Тогда звоните условным звонком: три длинных, два коротких, – понизив голос до шепота, проинструктировал он меня.

– К чему такая конспирация? – чуть не рассмеялась я. – Вы что, не можете в окно или в глазок посмотреть?

– Я однажды видел фильм, в котором героя убили выстрелом в глаз как раз в тот момент, когда он заглядывал в дверной глазок! – назидательно произнес Владимир Николаевич. – Даже странно, что вы, будучи телохранителем, этого не знаете!

– Зато я знаю многое другое, – усмехнулась я. – Но если вы сомневаетесь в моих способностях, мы можем сразу же разорвать нашу договоренность, тем более что она еще висит в воздухе.

– Нет-нет, я вовсе не это имел в виду, – пошел на попятную Ильичев. – Приезжайте, конечно! Александр Андреевич очень хорошо о вас отзывался.

– И ему не хворать, – вздохнула я и отключила связь.

Честно добежав пятый круг, я вытерла лоб полотенцем и, закинув его через плечо, двинулась со стадиона к своему «Фольксвагену», припаркованному у входа. Мне еще пришлось заехать домой, чтобы принять душ и переодеться. В принципе даже хорошо, что лето уже подходило к концу и изнуряющей июльской жары уже не предвиделось – тренироваться при плюс двадцати намного легче, чем при тридцати семи.

На соседнем с водительским сиденье лежала приготовленная бутылка с минеральной водой. Открутив крышку, я сделала несколько маленьких глотков и, включив мотор, поехала домой.

В прихожей меня уже встречала моя тетя Мила.

– И что ты, Женя, издеваешься над собой? – качая головой, посетовала она, неодобрительно оглядев мою влажную майку. – Делала бы дома зарядку, и хорошо! Нет, нужно по жаре таскаться куда-то!

– Жары как раз уже нет, – чмокнув тетю в щечку, проговорила я. – И бегать, к примеру, в тридцатиградусный мороз ничуть не лучше.

Тетя Мила только вздохнула, а я направилась в ванную.

– Тебя дожидается завтрак! – крикнула она мне в спину.

Перед уходом, конечно, не мешало бы подкрепиться – ведь неизвестно, когда теперь удастся это сделать. Но после бега набивать желудок тоже не рекомендуется. Оставалось надеяться, что тетя приготовила что-нибудь легкое. Вообще-то она придерживается идеи здорового питания, так что вполне вероятно, мне удастся перекусить без ущерба для фигуры и самочувствия.

С удовольствием намыливая тело освежающим мандариновым гелем, я поглядывала на себя в зеркало на стене и удовлетворенно отмечала, что все эти тренировки, несмотря на их изнурительность, приносят свои результаты – фигура у меня была отличной. И это стоило того, чтобы попотеть по утрам.

Выйдя из ванной и переодевшись, я прошла в кухню, где меня ждала тарелка каши с сухофруктами и стакан домашнего йогурта. Одобрительно кивнув, я принялась за еду, лишь предварительно отложила половину порции каши. После завтрака выпила чашку черного кофе без сахара и взглянула на часы. До назначенной встречи с Ильичевым оставалось сорок минут – времени как раз хватало на то, чтобы переодеться и отправиться в путь.

Поблагодарив тетю, я надела джинсы и белую футболку, не став заморачиваться с макияжем, лишь подкрасила ресницы и мазнула губы малиновым блеском. Тетя Мила уже сидела перед телевизором за просмотром очередного кулинарного шоу, поэтому, услышав, что я ухожу по делам, просто кивнула и довольно равнодушно проводила меня, не задавая вопросов. Я же завела свой автомобиль и направилась к Монастырскому проезду.

Особняк Ильичева найти было совсем несложно: восьмой дом от начала проезда. Все дома здесь располагались по одной стороне улицы и поэтому шли подряд, четные и нечетные. Двухэтажный дом был построен качественно, но с некоторой долей эклектики. С одной стороны, все строго и без затей, с другой – какие-то непонятные округлые башенки на левой части крыши и столь же бесполезные малюсенькие балкончики в резных завитушках, на которых одному-то человеку сложно уместиться.

Металлические ворота, не предполагавшие по своей сути никакого декора, тоже унизаны по бокам резными финтифлюшками, ничуть не украшавшими их и только придававшими им нелепый вид. Однако дизайн ильичевского жилища меня сейчас мало волновал. Подойдя к воротам, я увидела крошечную кнопку, на которую нажала так, как просил Ильичев: три длинных звонка, два коротких. И тут же услышала звонок своего сотового.

– Евгения Максимовна, это вы? – Голос Ильичева звучал встревоженно.

– Да я, я, – пришлось его успокоить. – Открывайте уже!

Через некоторое время из приоткрывшейся двери особняка осторожно высунулась лысоватая голова, а затем показался и сам хозяин дома. Он опасливой походкой прошел по дорожке к воротам и, отперев их, тут же внимательно уставился на меня. Я столь же бесцеремонно разглядывала его. Внешность Ильичева оказалась самой что ни на есть средней. Был он, что называется, не низок – не высок, не узок – не широк, в очках в тонкой оправе. Волосы, которых осталось совсем немного, видимо, изначально были светло-русыми, да и сам их обладатель казался каким-то белесым. Небольшие серые глаза, совершенно невыразительные, маленький нос, тонкие губы… В целом же черты лица довольно интеллигентные.

– Владимир Николаевич? – спросила я, чтобы прекратить уже это глазение и перейти непосредственно к делу. – Разрешите?

– Да. – Ильичев сразу же суетливо посторонился, пропуская меня, и быстренько запер ворота. – Пойдемте скорее в дом.

Мы прошли по выложенной камнями дорожке и оказались в просторной прихожей, из которой Владимир Николаевич сразу же провел меня наверх. Там мы расположились в комнате, которая, видимо, являлась его рабочим кабинетом. Внутри оказалось темновато: плотные жалюзи опущены и закрыты.

– Я сейчас, как уже говорил, один, – произнес Ильичев, показывая рукой на кожаный диван. – Поэтому ничего из еды предложить не могу, но, может быть, вы желаете какие-нибудь напитки?

– Пожалуй, чашка кофе и бутылка минералки были бы кстати, – кивнула я.

– С минералкой нет проблем, а вот кофе… – Ильичев смущенно затоптался на месте. – Боюсь, его просто некому сварить. Или вас устроит растворимый?

– Ладно, расслабьтесь! – махнула я рукой. – Можно и никакого.

Предлагала же встретиться в кафе, там вообще не пришлось бы напрягаться в хозяйственном смысле. Но Ильичев, похоже, действительно боялся показываться в общественных местах. Кто или что его так напугало, пока было неясно.

Владимир Николаевич тем временем достал из бара бутылку минералки, открыл ее ключом и поставил передо мной на стеклянный столик, присовокупив к этому небольшой хрустальный стаканчик. Минералка оказалась теплой, зато сильно газированной, что компенсировало ее температурный изъян.

– Вы машину у нас покупали? – кивнув в окно на припаркованный «Фольксваген», поинтересовался тем временем Ильичев.

– Нет, – честно ответила я.

Сделав несколько глотков и отставив бокал в сторону, я откинулась на блестящую гладкую спинку дивана и сказала:

– Так я вас слушаю, Владимир Николаевич.

Ильичев не спеша прошелся по кабинету, похоже, выстраивая свой монолог, потом вздохнул и снова с неким пафосом произнес:

– Нас пытаются истребить!

– Кого это вас? – поинтересовалась я. – Дистрибьюторов европейских моделей автомобилей? И что значит – истребить? Вы что, представители Красной книги?

– Нас – это меня и моих компаньонов из «Эвиты». Точнее, совладельцев.

– Давайте поподробнее, – попросила я. – То есть вы владеете каким-то процентом акций концерна, так?

– Совершенно верно, – подтвердил Ильичев. – Нас четверо совладельцев – трое мужчин и женщина, Елена Константиновна. У каждого свой пакет акций. У Елены Константиновны, кстати, наименьший из всех – всего пять процентов.

– А кто непосредственно руководит концерном? – поинтересовалась я. – Тоже кто-то из вас? Или все вместе?

– Нет, руководит всем Геннадий Владиславович Алдонин. Он специалист в этой области, хорошо мне знаком, и я счел его самой подходящей кандидатурой на эту должность.

– Вы лично сочли? – уточнила я. – А остальные?

Ильичев перекатился с пяток на носки и пояснил:

– Когда Алдонин занял этот пост, остальных еще не было. Был только один человек, но потом он умер, и его акции перешли к моим теперешним компаньонам. Это было уже пять лет назад, и с тех пор мы владели концерном сообща и довольно успешно ладили. К тому же нам не так часто приходится пересекаться, у каждого свой бизнес…

– То есть самим концерном вы не занимаетесь? Все делает Алдонин и его заместители, а вы лишь получаете свою прибыль?

Ильичев покраснел.

– У вас это звучит так, словно мы какие-то паразиты, наживающиеся на сотрудниках концерна! Не забывайте, что зарплату Алдонин и прочие получают с наших доходов! И именно мы принимаем глобальные решения и выполняем стратегические задачи! Для этого специально раз в месяц собираемся в офисе.

– У меня и в мыслях не было обвинять вас в паразитизме, – хмыкнула я, удивленная реакцией оскорбленного совладельца «Эвиты». – Мне просто нужно разобраться в вашей иерархии и внутриструктурных отношениях. Значит, в самой «Эвите» вы появляетесь редко. Теперь давайте перейдем непосредственно к вопросу истребления. Я так понимаю, вам кто-то угрожал? Кто-то конкретно?

Ильичев нахмурился и опустился в кресло.

– Да, – мрачно сказал он. – Конкретнее некуда. Знаете такой концерн – «Атлант»?

– Разумеется, – кивнула я. – Я о нем подумала сразу же, как только вы упомянули «Эвиту». То есть вы намекаете на конкурентов?

Ильичев невесело усмехнулся:

– Я даже не намекаю, а говорю совершенно точно. Потому что они сами требовали отдать им концерн.

– Вот так вот откровенно? – прищурилась я.

– Да уж куда откровеннее! Нет, они, конечно, вели себя вежливо и предложили продать им акции. Ну, а когда мы отказались, прямо сказали, что все равно отдадим. Сами. И начали действовать.

– Вот о действиях и давайте теперь поговорим. Что случилось? – Я серьезно посмотрела на Ильичева, который тяжело вздохнул и сказал:

– Началось все с Елены Константиновны. Три дня назад она едва не попала в автомобильную катастрофу.

– Подробности можно? – попросила я.

– Извольте. Она возвращалась вечером домой, свернула на безлюдную улицу, когда прямо навстречу ей словно из-под земли выскочил мотоцикл! Она едва избежала столкновения! Хотела затормозить – не получилось! Кое-как она остановила машину, чуть не врезавшись в заграждение. Мотоциклист сразу же умчался. Позвонила Бабурину, это тоже наш совладелец, он приехал, осмотрел машину и выяснил, что в ней не работают тормоза. Понимаете?

– Понимаю. Штука малоприятная. И вы уверились, что кто-то специально их испортил?

– Это было очевидно!

– А почему вы решили, что это «Атлант»?

– Потому что с утра машина Елены Константиновны была в полном порядке. Весь день она находилась на стоянке, куда, как вы сами понимаете, легко может проникнуть человек из «Атланта» и сделать все, что нужно. Стоит ли объяснять, что они, как люди грамотные в отношении автомобилей, легко устроят подобную поломку!

– Это логично, конечно, – согласилась я. – Но все же не стопроцентное доказательство.

– А мне и не нужны стопроцентные доказательства! – загорячился Ильичев, вскакивая со своего места и приближаясь ко мне. – Мне нужна за-щи-та! Все! Больше я ничего знать не желаю!

– Защиту я вам обеспечу, – деловито пообещала я. – Но хорошо бы знать врага в лицо и убедить его в бесперспективности его нападок. Врага лучше всего обезвредить. Разве вас привлекает необходимость постоянно находиться под присмотром телохранителя? Причем еще и оплачивать его услуги, – сделала я акцент на важном для меня аспекте вопроса. – Ведь мне придется находиться с вами практически круглосуточно.

– Я понимаю! Более того, именно этого я и хочу! – с готовностью произнес Ильичев. – Понимаете, я не хочу дожидаться, когда все это коснется лично меня – а оно коснется, не сомневайтесь! Раз уж они начали действовать такими методами, ясное дело, что на Елене Константиновне не остановятся.

– Кстати, – сказала я. – Если вы упоминали тестя, то у вас соответственно должна быть супруга?

– Конечно. Но я еще вчера отправил их вместе с дочерью в Египет. От греха подальше. Я решил перестраховаться, я вообще люблю заранее принимать меры, поскольку человек осторожный!

На мой взгляд, Ильичев был не просто осторожным, а банально трусливым, но я не стала давать ему подобную характеристику вслух. Впрочем, забота о жене и дочери – это похвально. Даже если она не окажется необходимой.

– А вам не кажется странным, Владимир Николаевич, – задумчиво произнесла я, – что ваши конкуренты начали действовать в первую очередь против Елены Константиновны? Вы же сами обмолвились, что у нее наименьшее количество акций? Логичнее было бы начать с владельца более пухлого пакета, а?

– Как раз не вижу в этом ничего удивительного, – не согласился со мной Ильичев. – Ведь Елена Константиновна женщина, существо слабое и уязвимое по сравнению с мужчинами!

Я невольно усмехнулась, глядя на потенциального клиента, внешний вид и поведение которого никак не характеризовали его как существо сильное и храброе.

– А кто владеет контрольным пакетом акций?

– Я, – спокойно ответил Ильичев.

– То есть вы имеете право единолично принимать принципиальные решения.

– Совершенно верно, – подтвердил Ильичев. – Собственно, во многом именно это обстоятельство заставило меня обратиться к вам. Я боюсь, что Елена Константиновна – это цветочки. Так сказать, предупреждение. А основной удар, конечно же, рассчитан на меня.

– А на других членов вашего концерна случались подобные наезды?

– Слава богу, нет. Но ни от чего нельзя быть застрахованным. К тому же некоторые из них настроены, на мой взгляд, слишком беспечно.

– Кто же именно? – поинтересовалась я. – Вы говорили, что вас четверо, пока что я знаю только вас, слышала о некой Елене Константиновне и мельком упомянутом Бабурине.

– У вас хорошая память, – польстил мне Ильичев.

– Отличная, – поправила я его. – Кто четвертый?

– Куропаткин Николай Иванович. Человек самый почтенный по возрасту в нашем концерне.

– И при этом самый беспечный? – заметила я.

– Ну, не во всем, – сказал Ильичев. – Но вот угрозы всерьез не воспринимает.

– Должно быть, смелый человек, – предположила я.

– Возможно, – уклончиво произнес Владимир Николаевич. – Он, конечно, не трус. Но, мне кажется, слишком привык полагаться на собственные силы и переоценивать их. При этом он очень умен.

– Вы объективны, – настала моя очередь для похвалы.

– Стараюсь, – скромно ответил Ильичев и поднял на меня взгляд. – Так что, мы можем подписать договор? Я вам, в сущности, все рассказал. Что касается денег, то аванс я готов заплатить немедленно после заключения договора.

Работа не показалась мне напряжной, и я решила не отказываться от предложения Ильичева. Получив от него первоначальную сумму, сказала:

– Комната для меня, надеюсь, найдется?

– Конечно, об этом не переживайте! – успокоил меня Владимир Николаевич. – И еще… – Он снова смутился. – Вы можете совершенно не переживать за свою… за свое… Одним словом, я совершенно не намерен вас домогаться! – выпалил он.

«Какая жалость! А я-то уж размечталась!» – мысленно повеселилась я, а вслух сказала:

– Да я, собственно, переживаю за другое. Попросту говоря, что мы с вами будем кушать, уважаемый Владимир Николаевич? У вас, я вижу, дома шаром покати, в кулинарии, думается, вы не сильны, а я тоже не намерена заниматься готовкой. Или вы окончили поварские курсы?

Ильичев отличался удивительной способностью моментально краснеть. И вообще, несмотря на довольно высокий социально-экономический статус, он производил впечатление не очень уверенного в себе человека. Именно такое чувство создалось у меня при первом же контакте с ним, когда я еще только говорила с ним по телефону. Теперь же оно только укрепилось. И в душе Ильичев очень боялся, что кто-то догадается об этой его особенности…

– Никаких поварских курсов я не заканчивал, – суховато ответил он. – И так получилось, что домработницу я в связи со всей этой историей еще вчера отпустил отдохнуть. Временно! – подчеркнул он. – Но я могу позвонить ей и пригласить прийти. Она придет и все приготовит.

– Отлично! – одобрила я. – Так и сделайте, пожалуйста. Значит, все решили. Вы сегодня собираетесь куда-нибудь?

– К сожалению, мне обязательно нужно встретиться с Куропаткиным, – со вздохом поведал мне Ильичев, и я почувствовала, что он с удовольствием никуда не выходил бы в ближайшие пару месяцев.

– Где запланирована встреча? В офисе?

– Нет, дома у Николая Ивановича. Это на Ягодной Поляне.

Ягодная Поляна, по сути, была таким же спокойным поселком в лесополосе, что и район, в котором проживал Ильичев. Но находилась совершенно на другом конце города, поэтому дорога туда могла занять около часа. Но меня это не очень смущало, гораздо больше волновался сам Ильичев. Мне даже пришлось вмешаться:

– Да успокойтесь вы, в самом деле! С вами еще ничего не случилось, а вы уже трясетесь как заяц!

– Это потому, что я не хочу, чтобы случилось! – парировал он.

– Ну, от вашей тряски тоже толку не будет. Постарайтесь взять себя в руки и предоставьте мне о вас заботиться. Когда встреча?

Ильичев посмотрел на наручные часы.

– В одиннадцать, – сообщил он. – Так что пора бы уже собираться.

– Собирайтесь, – пожала я плечами. – Я-то готова.

– Да я, собственно, тоже, – оглядывая себя, произнес мой клиент.

Он был одет в светло-серый костюм, под которым виднелась полосатая рубашка. Вид Владимира Николаевича вполне соответствовал выходу из дома, так что мы просто направились вниз. Ильичев открыл гараж, в котором я увидела «Тойоту» скромного цвета маренго.

«А сам-то владелец контрольного пакета акций концерна, специализирующегося на западных автомобилях, предпочитает японскую машину», – отметила я про себя этот штрих, который, возможно, не имел никакого значения.

Я думала, Ильичев сам сядет за руль, но он выжидающе смотрел на меня.

– Что, даже за руль сесть не рискнете? – удивилась я.

– Я вообще не вожу машину, – сообщил Ильичев. – У меня зрение минус десять. Поэтому у меня личный водитель.

– И где же он? – спросила я.

– В связи со всей этой историей я решил отказаться от его услуг.

– Временно, – подсказала я.

Ильичев пропустил мою колкость мимо ушей.

– Временно, – согласился он и пояснил: – К тому же раз теперь со мной рядом будете вы, зачем мне еще и шофер? Я знаю, что вы и сами прекрасно водите машину.

– Что ж, – усмехнулась я. – Я не возражаю. Только тогда справедливее было бы доплачивать мне еще и как водителю, а?

Ильичев не нашелся что ответить, покраснел, поправил очки на переносице и уселся на переднее сиденье. Мне ничего не оставалось, как устроиться за рулем и завести машину. «Тойота» двигалась послушно, мощно и в то же время мягко. Я вообще всегда отмечала повышенный уровень комфортности японских автомобилей. А в немецких мне нравились надежность и долговечность. Потому я и предпочла «Фольксваген».

Середина утра порадовала отсутствием пробок, и до Ягодной Поляны мы доехали практически беспрепятственно, минут за сорок. Остановившись у развилки, я вопросительно посмотрела на Ильичева.

– Езжайте прямо, метров примерно пятьсот, я покажу дом, – направил он меня, и я послушно повела машину вперед.

Особняк Николая Куропаткина, выстроенный из красного кирпича, по размерам был довольно скромным. На первый взгляд он вообще показался мне одноэтажным, однако чуть позже, осмотрев его с другой стороны, я поняла, в чем дело. Второй этаж с торца уходил вниз и являлся чем-то вроде полуподвала. Очевидно, хозяин специально задумал это с какой-то целью.

А вот двор у Николая Ивановича оказался просто огромным. Здесь не росли никакие фруктовые деревья, не было цветов или сада камней – словом, никаких модных украшений и изысков. Вокруг шелковым ковром расстилалась аккуратно подстриженная трава – строго и просто, без затей. Все это я смогла рассмотреть через ворота, которые оказались открытыми, что меня немало удивило. Однако в следующую минуту я поняла причину такого «легкомысленного» отношения хозяина к засовам: по ровной траве свободно бегали собаки. Кавказские овчарки, красивые, крупные, от светло-бежевых до темно-коричневых. Собак было около пяти-шести. Все с пушистыми гривами, словно в капюшонах, отороченных мехом, с мохнатыми хвостами и удивительно умными глазами.

– Какое чудо! – невольно восхитилась я, оглянувшись на Ильичева.

– Да, – подтвердил Ильичев, переминаясь сзади меня с ноги на ногу и не без опаски поглядывая на кавказцев. – Личная охрана Николая Ивановича, – пошутил он, хотя в шутке его присутствовала немалая доля справедливости: собаки-кавказцы, относящиеся к охранной породе, лучше иного бодигарда могли защитить своего хозяина. Обладая недюжинной силой, они отличались еще и бесконечной преданностью и готовы были решительно броситься в бой, если их владельцу угрожала опасность. – Не бойтесь, они у него вышколенные, – добавил он, хотя я видела, что сам он как раз побаивается добродушных на вид зверей, потому и пропустил меня вперед, а вовсе не из соображений этикета.

Ильичев при этом надавил на кнопку звонка рядом с воротами. Из дверей дома показался хозяин – пожилой уже мужчина, лет шестидесяти, в дорогом костюме и наброшенной поверх замшевой куртке. Он крикнул собакам «лежать, свои», затем обратился к нам:

– Проходите, проходите. Володя, ты же знаешь, они у меня ручные. Мухи не обидят без моего приказания.

– Кто их знает… – неслышно проворчал Ильичев, на всякий случай держась позади меня и слегка отставая.

Я едва поборола желание погладить светло-песочного цвета пса, помахивавшего красивым пышным хвостом у крыльца, – не хотелось, чтобы меня заподозрили в сентиментальности, качестве, не свойственном людям моей профессии и зачастую воспринимаемом как слабость, – и прошла через дверь в прихожую мимо посторонившегося Куропаткина. Сам хозяин окинул меня мимолетным взглядом, без всякого интереса, однако я уловила, что за этот миг он успел прекрасно меня рассмотреть и оценить. Неизвестно, каковыми стали оценки, но что Куропаткин сделал в отношении меня определенные выводы, сомневаться не приходилось.

Он провел нас на условно второй этаж, являвшийся, по сути, первым. Хорошая, просторная гостиная с круглым столом посередине и камином, перед которым стояло старинное кресло-качалка и лежала медвежья шкура. На стене висело несколько ружей. Причем не сувенирных безделушек, а самых настоящих охотничьих ружей: парочка дробовиков-бокфлинтов, многозарядный карабин и еще одно ружье, название которого я не знала, похожее на самодельное, но выполненное очень искусно.

– Вы садитесь, я пока чай приготовлю, – сказал Николай Иванович, и мы с Ильичевым заняли мягкие стулья вокруг стола.

– Ваша работа? – спросила я Куропаткина, показав на шкуру.

– Врать не стану, хотя мог бы, – усмехнувшись, сказал он. – Кореша моего работа, Илко.

– Интересное имя, – заметила я.

– Ненец, – коротко пояснил Куропаткин, но добавил: – Он охотник, с детства тайгу знает, как вы местные салоны красоты.