Текст книги "Не так страшен босс..."

Глава 4

– Хе-хе-хе… маленький секрет, – зажмурившись от удовольствия, говорил Рабинович, очевидно, очень довольный произведенным эффектом. – Милиции незачем знать, что у нас здесь не только магазин. Не правда ли?

И я снова почувствовала, что сейчас услышу очередную проповедь о конфиденциальности. Однако на сей раз обошлось.

На этой неожиданной двери тоже стоял замок, сделанный по индивидуальному заказу. Когда Рабинович открыл его и включил освещение, я увидела довольно узкую лестницу, круто уходящую вниз. Но уже по этой лестнице было понятно, что помещения, в которые она ведет, будут очень сильно отличаться от всего, что мы видели до сих пор.

Каменные ступени, обитые бархатом стены и позолоченные бирюльки, расположенные повсюду, наводили на мысль, что здесь-то и расположен главный чертог.

Действительно, спустившись вниз, я увидела почти готовый игорный зал со всеми атрибутами роскошного казино. Рулетка, карточные столы, небольшой, но явно дорогой бар для состоятельных клиентов.

– Видите? – между тем сокрушенно говорил Рабинович. – Мы уже почти все закончили. И вдруг такое несчастье. Ах, какое несчастье!

Продолжая причитать, он провел меня по залу к барной стойке. Подойдя ближе, я заметила на заднем плане еще одну небольшую дверь, которая из зала была почти незаметна. Разумеется, на ней тоже был спецзамок. Когда Рабинович открыл его, я поняла, что попала в святая святых.

Это была совсем небольшая комнатка, но что касается оборудования, это, несомненно, было самое дорогое помещение в здании.

Здесь тоже стоял компьютер, но, кроме него, имелся еще пульт с тремя экранами, на которые должно было передаваться изображение с разных точек игорного зала. Кроме того, здесь, как и в бухгалтерии, стоял сейф, но этот сейф не имел ничего общего с тем громадным обшарпанным железным ящиком, что стоял наверху. Новейшей конструкции аккуратная коробочка, на которую даже просто посмотреть было приятно, несомненно, была защищена от взлома не хуже, чем хранилища Центрального банка.

– Вот, – говорил Рабинович, – вот здесь мы и планируем разместить… так сказать… основные фонды. Как видите, все продумано. Дверь расположена за баром, где всегда находятся бармен и как минимум два охранника, мы круглые сутки имеем возможность контролировать все, что происходит в зале, и в случае каких-либо инцидентов можем запереться изнутри.

– В тот вечер вы находились в этой комнате?

– Да, именно здесь.

– И когда вы уехали, Буровой остался здесь?

– Да.

– Но как же тогда он мог услышать какие-то звуки от входной двери? Ведь это помещение очень далеко от нее, мы прошли столько коридоров, поворотов…

– Хе-хе-хе… Вот именно – поворотов, – снова довольно заулыбался Рабинович. – На самом деле эта комната расположена почти под входом. То есть я, конечно, имею в виду не главный вход, а вход со двора. Все эти лестницы и коридоры, а также расположение самого зала и этой комнаты построены так, что идут как бы по кругу и, в конце концов, снова приводят в то место, откуда мы вышли, только уже под землей. Поэтому неудивительно, что Боренька услышал звук открываемой двери. Для того чтобы дойти до этой двери, ему, конечно, требовалось время. Этим, видно, и воспользовался убийца, поскольку успел спрятаться.

Так, так, так… Очень интересно. Что же получается? Значит, чтобы спланировать, а потом совершить убийство, преступник должен был знать расположение комнат. А иначе как бы он понял, что у него есть время, чтобы укрыться в засаде. Это навело меня на мысль о причастности кого-то из своих, но я не стала высказывать подозрения вслух. Пока примем к сведению, а там посмотрим.

– Когда Буровой пошел проверять, что происходит у входной двери, он, наверное, не стал закрывать эту дверь и дверь, ведущую вниз? Почему же милиция не обнаружила их?

– Нет, дверь в эту комнату была закрыта, а вот дверь, ведущая вниз, действительно была открыта и шкаф был сдвинут. Но если вы помните, тело первым нашел Левочка, и он сначала позвонил мне. Я велел ему взять у Бореньки ключи и закрыть все двери, а шкаф поставить на место. Вот поэтому милиционеры ничего и не обнаружили. – Рабинович сделал небольшую паузу, как бы в нерешительности, после чего сказал: – Знаете, вы, конечно, не говорите Олечке, но я даже рад, что здесь побывала милиция. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь, по крайней мере, они знают, что помещение тщательно проверялось, и не заподозрят, что здесь находится что-то еще. Для нашего салона это хорошо.

– А вы все-таки будете открывать салон?

– Что вы! Как же мы можем его не открыть? Оборудован зал, вложены средства… В конце концов, многие имеют даже информацию. Будут клиенты. Как мы можем не открыть?

– Кстати, по поводу информации. Кто мог знать, что вы планируете открыть здесь салон?

– О! К сожалению, очень многие. Впрочем… конечно… в определенной среде. Разумеется, мы не печатали рекламу в газетах. Но кто имеет с этим дело, тот знал. Сами понимаете – оборудовать зал, поставить аппаратуру… на все это нужны люди. Этих людей рекомендуют другие люди… и так далее. Информация распространяется. Даже помимо нашего желания. С одной стороны, это хорошо – будут клиенты, а с другой – очень плохо, потому что наши недоброжелатели тоже могут знать об этом.

«Но далеко не все недоброжелатели так подробно осведомлены о распорядке дня господина Бурового и расположении комнат в его заведении», – подумала я про себя.

– Вот они и узнали, – сокрушенно продолжал Рабинович. – Узнали, и нет больше нашего Бореньки… Ах, какое это несчастье!

– Мне необходимо побеседовать с некоторыми из ваших сотрудников, – прервала я его излияния.

– Да, конечно… конечно, беседуйте.

– И я бы хотела решить вопрос с оплатой.

– Ах да! Конечно! Ведь за этим я и привел вас сюда. Одну минуту.

Рабинович подошел к сейфу и начал производить какие-то загадочные манипуляции с ним. Через некоторое время дверца открылась, и я увидела, что внутри сейфа расположены два выдвижных железных ящика сверху и снизу, а между ними довольно большое пространство, до отказа заполненное пачками денег. Причем по большей части это были не рубли.

– Вот, пожалуйста, – сказал Рабинович и взял одну из пачек. – Это ваш аванс.

«Неужели он не боится? – с интересом думала я. – Ведь если действительно они наводили обо мне такие подробные справки, то наверняка знают, что вырубить такого колобка, как этот Рабинович, мне не составит ни малейшего труда. Тем не менее он открывает при мне сейф, показывает всю его внутренность… Чувствует себя в безопасности? Что ж, вполне возможно, что он рассказал мне не все, и для экстренных случаев в этой комнате предусмотрены специальные средства».

– Послушайте, – сказала я Рабиновичу, когда мы уже вернулись в верхние помещения. – Аванс мне выдали вы, разговаривали со мной в основном тоже вы… Я не очень понимаю, кого мне считать своим заказчиком, вас или Ольгу… Ольгу…

– Сергеевну. Конечно же, ее. Я только так, на подхвате.

– Но она даже телефон мне не дала.

– Это ничего, это совершенно неважно. Если возникнет необходимость, вы сразу сможете поговорить с ней или даже встретиться. Просто позвоните мне, и все. Кстати, не забудьте записать мой телефон.

– Но согласитесь, это очень неудобно. Допустим, мне срочно понадобится информация, скажем, ответ на какой-нибудь маленький вопрос… и что, для этого мне нужно звонить вам, ждать, пока вы перезвоните Ольге Сергеевне, а потом ждать, когда вы нас соедините… Так?

– Так или иначе, но это – желание самой Олечки. Она не любит, когда ее беспокоят по пустякам. Понимаете?

Я понимала только одно. Раз курировать мои действия будет Рабинович, то на свободный доступ к информации и надеяться нечего. А мне она нужна позарез. Ведь совершенно очевидно, что в убийстве Бурового замешан кто-то свой. От Рабиновича же толку мало, он говорит только то, что считает нужным сказать. Очень скрытный человек и двуличный.

Кстати, не мешало бы подробнее разузнать, какими активами располагал господин Буровой и как они должны распределиться после его смерти. Есть ли у него дети, например? Но кто мне об этом скажет? Ольга?

И еще необходимо переговорить с Кирей – ведь он тоже занимается этим делом. Но тут возникает некая моральная проблема: нужно определиться, должна ли я рассказать ему о том, что следователей ввели в заблуждение и что на самом деле в момент проникновения убийцы в помещение Буровой находился не совсем там, где они думают?

Поколебавшись немного, я разрешила эту проблему в свою пользу, то есть решила не говорить. В целом такая информация вряд ли может иметь какое-то значение для следствия, а между тем я обещала клиентам соблюдать конфиденциальность.

Когда я вышла на улицу, джип с охраной уже поджидал нас. Поскольку в магазин мы поехали все вместе, моя машина осталась возле дома, где проходила наша предварительная беседа. Михаил Натанович любезно предложил отвезти меня туда.

– Зачем же вы будете сами добираться? – говорил он. – Расстояние неблизкое… Ребята отвезут. Левочка, займись, пожалуйста.

У меня не было ни малейшего желания проводить дополнительное время в этой компании, но поскольку причин для отказа у меня на тот момент не нашлось, пришлось ехать с Левочкой.

Лихой водила, не слишком обращавший внимания на дорожные знаки, вмиг доставил нас в назначенное место и так же быстро исчез из моего поля зрения. Я села в свою машину и поехала домой.

Оказавшись дома, я сразу же набрала номер Кирьянова. И тут же положила трубку. Вдруг я вспомнила об угрозах Рабиновича и о его обещании плотно контролировать мои действия. А что, если они уже начали свой контроль? Что, если они побывали у меня дома, понатыкали везде «жучков», поставили телефон на прослушку… Ведь пока я совершала моцион, разъезжая по явочным квартирам да антикварным магазинам, времени у них было предостаточно.

Ясно, что прежде чем начинать телефонные переговоры, необходимо проверить аппарат на предмет «жучков».

Быстро вскрыв корпус, я стала внимательно изучать внутренности своего телефона, но, к счастью, ничего подозрительного не обнаружила. Теперь можно было звонить.

Я снова набрала нужный номер и вскоре услышала знакомый голос. Только, увы, на сей раз в интонациях подполковника не было и следа недавнего энтузиазма.

– Чего хорошенького скажешь? – уныло пробубнил он.

– А что это мы такие грустные, унылые такие? Не позавтракамши сегодня? – пыталась я расшевелить его.

– Эх Татьяна, Татьяна, – тем же скучным тоном продолжал Киря. – Все бы тебе шутить. А у меня что ни день, то новая головная боль. Думал, взяли казино – молодцы, нелегальную «малину» накрыли, а вместо этого оказалось, что только новые преступления спровоцировали.

– В смысле?

– А в том смысле, что владелец этого казино через своих людей на воле ищет, кто его заложил, и уже мочить начал… некоторых.

– А у этого владельца, у него какая фамилия?

– Ахмеров. А зачем тебе?

– А «некоторые», которых он начал мочить, это некто господин Буровой?

– Да… А ты откуда знаешь?

В голосе Кири слышалось неподдельное изумление, но я лично совсем не удивилась. Подтвердилась моя недавняя догадка, только и всего.

– Послушай, Киря. Расскажи мне об этом деле, а? Очень надо.

– Да что тебе рассказывать, когда ты и сама все знаешь.

– Ничего я не знаю. Улики какие-нибудь есть?

– Какие там улики! Тряпка грязная, вот и весь навар.

– Грязная?

– Грязная. В грязи и в крови. По-видимому, об нее убийца вытирал руки. И нож. Судя по следам на тряпке, нож был с широким лезвием.

– Да не расстраивайся ты так, – решила я поддержать друга, чувствуя, что он готов окончательно упасть духом. – Раскроете вы это дело. Что, в первый раз, что ли?

– Да уж… раскроем. Того и гляди. Один бандит заказал другого. Просто детский случай. Все готовы сотрудничать и принести информацию на блюдечке с голубой каемочкой…

– Что, Ахмеров не колется?

– Какое там! Клянется и божится, что это не он. Зуб дает. Искать, говорит, искал, кто навел на меня, но на лучшего друга своего, Бурового Бориса Григорьевича, и мысли не держал.

– А на кого же тогда он держал свою мысль?

– А пока, говорит, ни на кого. Не нашли, говорит, пока. Поэтому и распоряжений никаких не было, и заказы не давались. Ни на Бурового, ни на кого. И знаешь, что хуже всего? Хуже всего… то есть это я тебе, конечно, неофициально говорю…

– Ладно, не томи.

– Хуже всего, что я, кажется, ему верю. Ну не их это методы – ножом по горлу. Грязно, грубо… Понимаешь, не вяжется это с таким контингентом. Эти люди если уж и заказывают кого, то всегда обращаются к профессионалам, которые пользуются винтовкой с оптическим прицелом. А тут… ножи, тряпки какие-то… черт-те что…

– А сам Ахмеров что говорит? Если не он, то кто?

– Да ничего он не говорит. В догадках, говорит, теряюсь, кто мог такого хорошего парня замочить. Впрочем, рабочая версия у нас пока все-таки именно Ахмеров, слишком уж эти два события последовательно произошли. Но приведет ли эта версия к чему-нибудь существенному… не знаю.

– А по месту преступления больше ничего нет, кроме тряпки? Отпечатки, например.

– Отпечатки кое-где были, но все – или охранников, или жертвы и ее приближенных. То есть людей, которые просто по естественному ходу вещей должны были эти отпечатки оставлять. Они приходили в магазин, работали там… Да, я забыл сказать: убийство произошло в технических помещениях антикварного салона, который принадлежал Буровому… Или это ты тоже знаешь?

– Это знаю. А вот как убийца вошел и вышел – не знаю.

– Это тоже загадка, на двери посторонних отпечатков нет. Там вообще только пальчики начальника охраны нашли. Но у него был ключ, и из допросов следует, что входную дверь он всегда открывал сам, а уже вторую, со специальным замком, – боссы.

– Боссы? Их что, было несколько?

– Ну, не то чтобы несколько… У этого Бурового было еще доверенное лицо, еврей какой-то. Типа финансовый директор. Сам я с ним не работал, но ребята, следователи, говорят – жук тот еще. Ну вот, ключи были у Бурового и у него. Но это неважно, потому что в момент убийства дверь со спецзамком все равно была открыта. Поэтому для того, чтобы войти, убийце нужно было вскрыть только внешнюю дверь, а там замок не очень сложный…

«Да, не очень», – чуть было не проговорилась я, но вовремя удержалась.

– Но я все-таки склоняюсь к тому, что у убийцы был ключ, – продолжал Киря. – Конечно, при известной ловкости рук можно вскрыть дверь и не прикасаясь к ней, но нужно учесть, что в тот момент было уже поздно, на улице темно, а освещение на заднем дворе не ахти какое. Да и сам замок… конечно, он не был сделан по спецзаказу, но все-таки не из тех, что вскрываются булавкой… В общем, совсем не задеть дверь, не имея ключа, убийце было сложно. Думаю, когда выходил, он просто захлопнул дверь ногой, а потом спокойненько закрыл ключом.

Я тоже так думала. Что ж, лишний раз я могла убедиться, что с Кирей мы мыслим в большинстве случаев одинаково.

– Когда он открывал дверь изнутри, то за ручку брался через тряпку, ту самую, об которую вытирал руки, – на этой ручке тоже остались кровавые следы, – а потом тряпку оставил внутри.

– Как думаешь, на одежде убийцы должны были остаться следы крови?

– Думаю, да. При такой ране… думаю, остались следы, и весьма заметные. Но сама понимаешь, времени, чтобы избавиться от них или от одежды, у убийцы было больше чем достаточно.

– Тоже верно.

Высказывать свое предположение о том, что убийца мог оказаться левшой, в разговоре с Кирей я не стала. Тогда у него сразу же возникли бы вопросы, отвечать на которые я пока не планировала.

– Кроме версии с Ахмеровым, предположений больше никаких?

– Боюсь, что пока нет. Конечно, может оказаться, что причина в каких-нибудь личных взаимоотношениях, но чтобы найти эту причину, нужно иметь соответствующую информацию, а где ее взять? Жена Бурового, кроме «да» и «нет», кажется, никаких слов не знает, еврей тоже молчит, а об остальных и говорить нечего, они люди подневольные, что им скажут, то и делают.

– А дети у Бурового есть?

– Детей нет. Все нажитое непосильным трудом достанется верной супруге.

– Как-то это ты… иронизируешь, что ли? Думаешь, у нее кто-то был?

– Трудно сказать. Сама она вряд ли признается. Но если и не было, то не сомневаюсь, появится в самое ближайшее время. Я видел ее мельком, когда она уходила с допроса. Дамочка не из тех, кто долго скучает в одиночестве.

«Да уж, дамочка что надо», – снова подумала я, но ничего не сказала.

– А насчет юридических прав наследования выяснили что-нибудь?

– Говорю же тебе – все записано на жену. Даже наследования никакого не нужно. Буровой на себя только одну машину зарегистрировал, да дачу какую-то, на которую, наверное, не ездил ни разу. А все остальное – бизнес, недвижимость и прочее – все на нее. А он как бы управляющий. От ее имени.

– Как бы управляющий и типа финансовый директор… Интересная компания. А на предмет махинаций вы их… не пробивали? Глядишь, и причина убийства станет понятной…

Это был очень рискованный шаг. Даже если мой телефон не прослушивался, полностью исключить возможность наличия «жучков» в своей квартире я не могла, а если бы Рабинович узнал, что сейчас я фактически даю наводку официальным органам, мне бы не поздоровилось. Но несмотря на все опасности и даже на то, что иногда сама я обращалась с законом несколько легкомысленно, я все-таки твердо помнила, что стою на его страже. Иначе зачем тогда вся моя работа?

Поэтому я очень четко понимала, что нелегальный игорный дом – это такое заведение, о существовании которого соответствующие органы должны знать. И я изо всех сил старалась хотя бы окольными путями навести Кирю на эту мысль. Однако он упорно не желал понимать меня.

– Хорошо тебе говорить, – отвечал он. – Не пробивали… Как мы их пробьем? У них все законно, легальный бизнес, периодическая отчетность, декларации сдаются, налоги платятся… Чего еще надо? Сами ведь они не будут рассказывать про свои махинации. Их послушать, так они белее снега… Поэтому я и говорю тебе, что выдвигать какие-то еще версии, кроме причастности Ахмерова, очень сложно. Просто фактов не хватает. А если нет фактов, сама знаешь, тут и говорить не о чем. Предположения у нас в строку не идут.

– Знаю.

– Ну вот. А ты с чего это вообще этим делом интересуешься? Неужели заказчики есть?

– Нет, я… просто… просто так.

– Знаю я тебя… просто так. Ладно, не хочешь – не говори. Странно только… Ума не приложу, кто бы мог заказать такое расследование…

«Лучше тебе не знать», – в очередной раз не высказала я вслух возникшую у меня мысль. Вместо этого я попрощалась с Кирей, поблагодарила его за информацию и пообещала, что вскоре все недоразумения прояснятся сами собой.

Теперь мне необходимо было решить, в каком направлении лучше действовать. Следовало собрать воедино все имеющиеся у меня разрозненные данные и определить стратегию на ближайшие несколько дней.

Прежде всего необходимо понять мотивы преступления. Здесь вполне реальна была версия жены Бурового о том, что кто-то хотел насолить Ахмерову и, чтобы не подставляться, перевел стрелки на Бурового. Таким образом он достигал своей цели, сам оставаясь в стороне. Но если эта версия верна, то такой человек должен был знать обо всех нюансах взаимоотношений Ахмерова и Бурового, а также должен хорошо разбираться в подпольном игорном бизнесе.

Другими словами, если эта версия верна, то таинственный заказчик – кто-то из той же среды, что и Ахмеров, Буровой и им подобные.

Кстати, о заказчике. В общем и целом пока не доказано, что он был, но многое в этом деле наводило именно на такую мысль. Особенно способ убийства. Киря был прав – состоятельные люди выбрали бы другой способ расправы.

Еще один возможный мотив – деньги. Буровой успешный бизнесмен, его супруга – единственная наследница. И естественно, она была в курсе всех дел. Может, она и организовала убийство? Ага, а потом наняла детектива, чтоб его найти. Нет, это кто-то другой… Кто?

Кстати, утверждения самого Ахмерова (которому даже Киря склонен верить) о том, что он не давал никаких заказов по этому делу, весьма сомнительны. Если Ахмеров не заказывал Бурового, то получается, эти два дела вообще никак не связаны между собой. Выходит, убийца Бурового руководствовался своими целями, возможно, вообще не имеющими никакого отношения к нелегальному игровому бизнесу.

И все-таки жену Бурового нужно проверить. Что с того, что и при жизни Бурового весь бизнес был записан на нее. Наверняка она не имела никаких реальных прав и возможности управления и контроля. А если ей нужны были деньги…

Тут я вспомнила слова Кири, что жена Бурового долго не засидится в одиночестве. Не исключено, что и при жизни мужа у нее был дружок на стороне. Какой-нибудь молоденький мальчик, который любил проводить время в казино. А она платила за него. Такое ведь случается. И особенно часто с такими неприступными на вид львицами, как эта Ольга. Большинство мужчин в их присутствии и пикнуть боятся, но вдруг находится какой-нибудь смазливенький пупс, к которому львица начинает чувствовать необъяснимую слабость и становится очень сговорчивой, не может отказать ему ни в чем.

Нет, версия с женой, конечно, безумная, но проверить ее нужно.

Ну, и еще один вполне реальный вариант – это что Бурового убрал кто-то, кто имел претензии именно к Буровому, а не к Ахмерову. Кто-то, кто воспользовался ситуацией и представил дело так, что убийство Бурового выглядело как месть ему со стороны Ахмерова, а о реальном мотиве никто и догадаться не мог.

Что ж, первый этап анализа был завершен, и с теми направлениями, по которым мне следовало работать в ближайшее время, я определилась.

Но едва лишь я подумала о том, с каким трудом буду добывать нужную мне информацию, меня охватила тоска. Со стороны заказчика помощи я вряд ли дождусь, они говорят только то, что считают нужным, придется добывать информацию окольными путями, а для этого потребуются хитрость и немалые усилия.

В самом отвратительном настроении я отправилась на кухню и, чтобы хоть чем-то утешить себя, заварила кофе.

Неужели нет такого пути, который позволил бы мне подобраться к клану Бурового так, чтобы сами представители клана этого не заметили?

И тут я вспомнила про бомжа, укравшего собаку. Хотя в данный момент выявить связь между этими двумя убийствами было делом совершенно нереальным, зато очень реальной была абсолютная идентичность двух убийств. Почерк был слишком характерным и, что немаловажно, несколько необычным.

Выстрел в голову или взрыв – это сейчас более распространенные виды устранения неугодных людей. На худой конец – автомобильная авария. Но ножом по горлу – это что-то уж совсем… экзотичное.

Я почти не сомневалась, что даже если заказчики были разные, то убийца и в том, и в другом случае был один и тот же. Поэтому, если я смогу найти того, кто прикончил бомжа, укравшего собаку, то я найду и того, кто перерезал горло Буровому. А зная исполнителя, мне гораздо легче будет выйти на заказчика. И главное – в этом случае мне не нужно будет подробно расспрашивать людей Бурового и не придется трястись, что они догадаются, что я копаю под них.

Пара чашек любимого напитка, а также то, что я наконец-таки определилась с планом расследования, несколько улучшили мое настроение и прибавили оптимизма. Где наша не пропадала! Рискну. Главное, чтобы меня не пасли. Они ведь наверняка будут следить за мной, вопрос только в том, как именно. Осуществлять тотальный контроль накладно, да и не имеет смысла… и потом, такую слежку я наверняка замечу…

Хм, а ведь это очень интересный вопрос, каким способом они собираются меня контролировать. «Жучка» в телефонном аппарате я не нашла, не факт, что они есть и в квартире…

Думаю, они насторожатся в двух случаях: если я начну задавать ненужные вопросы и если рискну появиться там, где меня не ждут.

Что ж, если контроль за моими действиями будет осуществляться именно так, то на первом этапе расследования он мне нисколько не помешает.

Поиски убийцы бомжа мне необходимо будет начать с подворотни, куда выходит подпольное казино Ахмерова, туда я и отправлюсь первым делом.