Текст книги "Наследник царских кровей"

Марина Серова
Наследник царских кровей

Да, теплая нынче выдалась весна. Всего лишь конец апреля, а солнышко припекает совсем по-летнему, думала я, стаскивая легкую ветровку и запихивая ее в туго набитую дорожную сумку, стараясь особо не измять. Вдруг потом пригодится. Так, что у нас со временем? Вылет из аэропорта «Хитроу» в 15.25 по лондонскому времени. До родного города лету часа четыре плюс разница в часовых поясах – три. В Тарасове буду примерно в начало одиннадцатого, это если без неожиданностей обойдется. Вечерком, скорее всего, будет прохладно. Несмотря на уверения тетушки о том, что в Тарасов пришла аномально жаркая весна.

Вспомнив о тете Миле, я невольно улыбнулась. Всего десять дней погостила у давней подруги, а уже соскучилась, и это учитывая ежедневные звонки домой и смс. Моя улыбка стала шире – скайп тетушка так и не освоила, хорошо, что эсэмэски читать научилась. Я, конечно, уверяла ее, что давно уже взрослая девочка и способна съездить в отпуск одна, но тетя Мила, скорбно поджав губы, заявила, что прекрасно знает мою натуру и способность ввязываться в ужасные неприятности. И если я не хочу лишить ее нескольких лет жизни и заставить страшно нервничать, то должна звонить хотя бы раз в день и присылать смс. На мое робкое заявление, что одно вполне может исключить другое, ведь международная связь довольно дорогая, тетушка уверила, что для полного спокойствия ей нужно слышать мой голос. И эсэмэски тоже пусть будут, просто на всякий случай. Ну да, надо же перед Марией Александровной чем-то похвастаться. А так реальное доказательство того, что племянница проводит отпуск в Англии, налицо.

Я давно планировала и несколько раз откладывала эту поездку. Как правило, в самый последний момент находилась срочная и небезынтересная в финансовом плане работа, от которой было невозможно отказаться. Пока Ольга, моя давняя подруга, не заявила, что готова оплатить дорогу в оба конца ради удовольствия видеть меня в Саусхемтоне. Такого позорища моя нежная душа вынести не смогла, и, как только выдались свободные от работы дни, я собралась с визитом.

С Олей мы дружим довольно давно, еще со времен обучения в Ворошиловке. Да и как нам было не подружиться, если в нашей группе было всего три девчонки, а до выпуска дошли только мы с Ольгой. Маринка через полгода сошла с дистанции, не выдержав жесткой дисциплины и недетских нагрузок полувоенного учебного заведения. Я воспитывалась строгим отцом-генералом, который всегда хотел сына. В определенном смысле выбора у меня не было. Олю растила старенькая бабушка, родители погибли, когда подружке не исполнилось и двух лет. В Ворошиловку тетя Маша пристроила внучку благодаря неуемной энергии и кое-каким старым связям. Накануне выпуска подружка окончательно осиротела, так что учеба в этом заведении была для нее лучшей альтернативой детского дома.

Если воспитание закалило мой и без того жесткий характер, Оля умудрилась оставаться нежной романтичной барышней. Несмотря на вполне приличные оценки при выпуске, боевик экстра-класса из нее не вышел. Но знания за плечами не носить, в частности, знания иностранных языков. Подруга уехала в Москву и устроилась работать переводчиком в российский филиал солидной лондонской фирмы. Где и познакомилась со своим будущим мужем Майком. Приятный образованный молодой человек сделал головокружительную карьеру и на момент знакомства руководил одним из европейских филиалов. Они довольно быстро поженились, и Оля уехала жить в Вену. А после рождения первенца Майку предложили стать директором фирмы в Англии. Они поселились в уютном двухэтажном коттедже в пригороде Лондона.

Городок Саусхемтон, конечно, не большой, но это лучшее место для жизни и воспитания детей, а их у Оли с Майком уже двое. После рождения малышки Аники прошло всего восемь месяцев. И подруга, ведущая жизнь обычной европейской домохозяйки, отчаянно скучала. Так что мой визит оказался кстати. Зная, что за границей не принято, приезжая в гости, стеснять хозяев, я рассчитывала поселиться в недорогом отеле. Но подружка и ее гостеприимный муж слышать ничего не захотели. Дом у них и правда просторный. Кроме гостиной, столовой, детской, спальни хозяев и подсобных помещений, две гостевые комнаты, соединенные общим санузлом. Как объяснила мне Оля, одну гостевую спальню обычно занимает свекровь, когда навещает их, а другая, как правило, пустует.

Время прошло до обидного быстро. Целыми днями мы вспоминали детские годы, гуляли опрятными улицами уютного городка. Несколько раз, оставив детей с няней, выбирались в Лондон на экскурсии и выставки. Походы по магазинам Оля, к счастью, тоже не любит. Но в предпоследний день отпуска я выбирала сувениры для тетушки, и мы посвятили этому занятию почти весь день. А вечером друзья устроили в мою честь прощальный ужин, во время которого Оля преподнесла мне от них с Майком чудесный перстенек с турмалином для меня и симпатичный брючный костюм для тети Милы.

Признаться, я довольно равнодушна к украшениям. К примеру, новая разработка в области слежения или навороченный пистолет заинтересуют меня куда больше любой, даже эксклюзивной, побрякушки. Но подруга, хитро улыбаясь, заявила, что этот камень принесет мне счастье. Спелись с родственницей, не иначе. Ведь это любимая тема тетиных нотаций – обретение мною тихого женского счастья в виде мужа и кучи детишек. Да, не забыть внести в список «приличную работу». Тетя Мила, похоже, в глубине души считает, что работать телохранителем для молодой женщины «некомильфо».

Сейчас, сидя в вагоне электрички, следующей из Саусхемтона в Лондон, я поглядывала то на пейзаж за окном, то на дымчатые переливы загадочного камня. Думаю, он относится к хамелеонитам, слегка меняет цвет в зависимости от температуры – такой эффект свойственен александриту. Из нежно-сиреневого становится пурпурным, почти красным, когда жарко. А если подставить руку под струю кондиционера, по камню пробегают дымчато-синие блики. Теперь уже всем известно, что турмалин открыли в 1986 году. Конечно, сложные боросиликаты встречались и раньше, но их ошибочно принимали за другие камни. И все благодаря огромной цветовой палитре. Кажется, насчитывается около пятидесяти оттенков турмалина.

Мои мысли снова вернулись к подруге. За эти годы Ольга практически не изменилась – все такая же добрая, мягкая, нежная. Только теперь она уже мама двух очаровательных ребятишек и настоящая английская леди. Сначала планировалось, что Оля поедет провожать меня до аэропорта, но у Ани режутся зубки, она температурит и капризничает всю ночь и утро. Было бы жестоко заставлять подругу оставлять малышку на попечение няни. Тем более что я свободно владею несколькими языками, в том числе английским, а значит, не заблужусь и сама.

Дорога до аэропорта Хитроу заняла немного больше времени, чем я рассчитывала. Хоть я, разумеется, знала о знаменитых лондонских пробках и выехала с достаточным запасом времени, но чуть не опоздала на регистрацию. Впрочем, все обошлось благополучно. Погода, слава богу, тоже не подвела, так что вылет задержать не должны.

Один герой старого советского фильма говорил, что самое противное – это ждать и догонять. По поводу «догонять» я с ним, пожалуй, не соглашусь. Современные технические средства способны превратить погоню в увлекательнейшее шоу, как для участников, так и наблюдателей. А вот по поводу «ждать» – согласна на все сто, нет нуднее занятия.

После регистрации я лениво разглядывала пассажиров нашего рейса, пытаясь просчитать, у кого билет в бизнес-класс, а у кого в эконом. При посадке я это, конечно же, увижу и смогу проверить правильность своих предположений. Вот эта немолодая супружеская пара, например. На даме дорогая дизайнерская обувь, сумка отличного качества и брючный костюм известной итальянской фирмы. Ее муж одет менее броско, но тоже довольно дорого. Конечно же, бизнес-класс. И вот еще стильная блондинка. За волосами, похоже, ухаживает дорогой стилист: покраска, стрижка, укладка – все на высоком уровне. Хотя нет: сумка только на первый взгляд кажется дорогой. Девушка ее только что открывала, и я успела бросить мимолетный взгляд вовнутрь – подделка. Подкладка из дешевой ткани не очень хорошего качества. И туфли: дорогая обувь даже после длительной носки выглядит как новая, а у ее лодочек какой-то неухоженный вид. Скорее всего, экономкласс.

Тут мое внимание привлек мальчишка лет тринадцати. Рыжеватые вихры торчат в разные стороны, непокорная челка почти совсем закрывает по-кошачьи зеленые глаза. Одет, как и все тинейджеры: современные джинсы с декоративными «молниями», белая футболка с изображением какой-то неизвестной мне группы, сверху наброшена белая, в тонкую голубую полоску, рубашка, рукава закатаны до локтя. С собой один рюкзак, в багаж сдавать не стал, скорее всего, там ноутбук или плеер. Он как-то неприкаянно болтался среди пассажиров, и выражение лица напряженное, нервничает. Может, летать боится? Сначала мне казалось, что мальчик путешествует с кем-то из родни, потом, немного понаблюдав, поняла, что он один. Странно.

Мои размышления прервало объявление посадки.

– Командир экипажа Дмитрий Поляков приветствует вас на борту лайнера компании «Трансаэро». Расстояние от Лондона до Тарасова составляет три тысячи сто пятьдесят километров. Полет пройдет на высоте десять с половиной тысяч метров. Время полета составит четыре часа двенадцать минут. Командир и экипаж желают приятного времяпровождения на борту нашего лайнера.

Предположения, похоже, подтвердились: супружеская пара летит первым классом. Их места расположены неподалеку от моего кресла. Даже слышно, как женщина громким шепотом предостерегает мужа не пить больше одной порции виски за обедом. А вот блондинки не видно, как я и думала, впрочем. Парнишка тоже оказался в первом классе, он занял место по соседству со мной. Перед взлетом он нервно теребил рыжеватые вихры, хмуро поглядывая в окно. Похоже, все-таки боится летать.

Третий сосед, кресло которого было у самого иллюминатора, – мужчина средних лет, одетый в джинсы и серый свитер с ромбами белого цвета, проглотил пару каких-то таблеток, запил их водой из маленькой бутылки.

– Очень боюсь летать. – сообщил он. – Но бывает, командировок не избежать. Попробую уснуть, помогает, знаете ли…

Я кивнула. Чтобы мое внимание не показалось никому навязчивым, я достала из сумочки книгу и принялась за чтение. С. Астахов «Калибры «магнум» и М. Попенкер «Останавливающее действие пуль» – нельзя назвать легким дорожным чтивом, но в силу профессии я стараюсь быть в курсе подобных новинок. Никогда не знаешь, что тебе пригодится в тот или иной момент. Преступный мир не дремлет, совершенствуется и на всевозможные новинки не скупится. В Ворошиловке нас, конечно, обучали разнообразным приемам нейтрализации противника, как с помощью оружия, так и голыми руками. Итак: Страсбургские тесты, ОДП, формула нокаута Тейлора; в общем, ничего нового. Я разочарованно прикрыла книгу, стараясь не светить обложкой, а потом и вовсе убрала в сумочку. Буду бездельничать. В конце концов, у меня законный отпуск.

– Не читается? Книга скучная попалась? – неожиданно обратился ко мне сосед.

– Да, – мило улыбнулась я подростку, – решила отложить до лучших времен.

– Может, поболтаем? Отвлечься хочется. – Ответная улыбка мальчишки показалась мне какой-то вымученной. Так улыбается человек, у которого очень болят зубы, но вида он старается не подавать, чтобы не идти к дантисту. – Меня Никита зовут, а вас?

– Женя, и, если не против, можно на «ты». Боишься летать? Извини, заметила, что ты нервничаешь.

Никита слегка дернул плечом:

– Самолетов никогда не боялся и не понимал этой фобии. Согласно данным статистики, самый опасный вид транспорта – автомобиль, но машин люди боятся гораздо реже.

Мальчишка не только симпатичный, но и умненький, похоже. Я улыбнулась своим мыслям.

– Фобиям, им же не прикажешь. Нервничают люди, когда оторваны от земли, – скосила я глаза в сторону нашего спящего соседа. Значит, ошиблась. – Что в Англии делаешь?

– Учусь в бизнес-школе, – тряхнул непокорной челкой Никита.

– О, я слышала, что классическое английское образование очень ценится, лучше его только швейцарское. Будешь бизнесменом, значит?

– Ювелиром, – серьезно кивнул подросток. – У нашей семьи сеть ювелирных магазинов в Европе. «Блеск алмазофф» называется. Слышали?

– Как же, – я попыталась напрячь память, – слышала, и совсем недавно. Правда, походами по магазинам я не увлекаюсь, так что лично не была, врать не буду.

Никита с понимающим видом кивнул.

– Вспомнила, – я протянула мальчишке руку, демонстрируя новый перстень, – подруга подарила при прощании. На бирке было название бутика. Но она его сама покупала, решила сюрприз сделать.

– Турмалин в серебре?! Можно? – Никита аккуратно взял в руки мою ладонь, слегка поворачивая под разными углами, чтобы лучше рассмотреть перстень.

– Может, снять? – Я улыбнулась. – Ты действительно разбираешься в камнях. Обычно ювелиры более осторожны в своих оценках. Говорят что-то типа: «Нужна экспертиза» или: «Точно сказать не могу, нужно провести несколько тестов». И только после тестов скажут: «Предположительно, это турмалин». А ты прямо так, с ходу.

– Турмалин в серебре. – Никита отпустил мою руку. – Я так уверенно утверждаю, потому что узнал кольцо. Видишь, основа перстня выполнена в виде четырех бабочек, их усики служат крепежами для камня?

– Ну да.

– Это дизайн моего отца. И я не мог не узнать его.

– Твой отец ювелир? И сам изделия разрабатывает? Талантливо, ничего не скажешь.

– Спасибо. Это дело всей его жизни! – горячо воскликнул Никита. – Наша страсть, которая передается от отца к сыну. Мой прадед был ювелиром, и дед тоже. Я, без сомнения, продолжу семейную традицию. Наш ювелирный дом прославится на весь мир.

– Слава известных европейских дизайнеров не дает спать по ночам? – Я улыбнулась, отметив, что только в подростковом возрасте проявляется такая горячность, когда человек рассуждает о «деле всей своей жизни». И лишь единицы способны не растерять ее до старости.

– Скорее слава Карла Фаберже, – серьезно кивнул на мою шутку Никита.

– А ваша фамилия как звучит?

– Алмазов.

– О-о, – протянула я, – не уступает.

– Я не шучу. Густав Фаберже приехал в Питер пятнадцатилетним пацаном, обучаться ювелирному делу. В двадцать семь уже получил звание мастера ювелирного дела. Это было непросто, в то время Северная столица была наводнена ювелирами высокого класса. Он открыл несколько салонов. Производил ювелирные украшения, столовые принадлежности, часы, портсигары и множество различных аксессуаров. В своих изделиях использовал золото, серебро, драгоценные камни, уральские самоцветы, хрусталь. Если все это обогатить техническим мастерством, качеством исполнения и уникальным творческим видением – достигнешь многого.

– Рассуждаешь, как взрослый. Я слышала, что Густав основатель Дома Фаберже, но, по-моему, он не достиг всемирной славы.

– Да, но имя Фаберже уже тогда было на слуху у знати, приближенной к императорскому двору. И это не малое достижение для нищего мальчишки, приехавшего в страну без копейки в кармане.

– Ты прав. Хорошо знаешь историю ювелирного искусства?

– У нас преподают. Но о Карле Фаберже я знаю все. Он мой кумир. Его называли: «Русский ювелирный гений». Образование Карл получал в Дрездене. А позже во Франкфурте, Флоренции и Париже отшлифовывал свое мастерство, вникая во все премудрости ювелирного искусства. По возвращении в Санкт-Петербург Карл возглавил фирму отца и уже через несколько лет получил золотую медаль на выставке: «Русское художественное и промышленное искусство». За копии древнегреческих сокровищ из керченских археологических находок.

– Мне казалось, что на Карла Фаберже работало много ювелиров.

– Это позже, когда Дом Фаберже получил настоящую всемирную славу. Карл просто физически не мог выполнять все заказы. Например, изготовление одного пасхального яйца занимало практически год. Каждое представляло собой неповторимый шедевр. Будучи поставщиком двора Его Императорского Величества, Карл почти все пасхальные яйца создавал как подарки, предназначенные для императора Александра Третьего и его супруги Марии Федоровны. И позже выполнял заказы последнего русского царя Николая Второго.

– Но сейчас в России нет монархии. И ювелиры редко изготавливают штучные вещи, так, скорее «для души». А производство… Да, к изготовлению качественных изделий нужно стремиться, но ты не сделаешь каждое из них шедевром.

– Ты говоришь совсем как мой отец. Вот когда я возглавлю производство…

– Производство?

– Да, у нас небольшой ювелирный завод в Покровске. Папа говорит, в маленьком городке аренда производственных площадей гораздо дешевле.

– Вы и живете там?

– Нет. Родителям больше Тарасов нравится. И это родной город мамы, так что родители еще до моего рождения решили там жить. А завод и бутики отец открыл в девяностых. До этого простым ювелиром трудился.

– Да, не зря Карл Фаберже твой кумир, вы практически в одинаковом положении на старте карьеры. Ну, а достигнешь ли ты таких же высот, зависит уже от твоего личного упорства.

– Я очень упорный, поверь. Все время, сколько себя помню, я провожу с отцом на производстве или с мамой. Она один из наших лучших дизайнеров. А теперь, когда я совсем взрослый, отец поручает мне самостоятельную разработку некоторых, пока не очень сложных моделей.

При словах «совсем взрослый» по моим губам пробежала легкая улыбка. Какой еще мальчишка! Никита мне определенно нравился, совсем не похож на представителя современной «золотой молодежи». У тех, как правило, одни развлечения на уме, а любимое хобби называется: «Изобрети сто двадцать первый способ потратить родительские деньги». Он многого достигнет.

– Ты молодец. А домой на каникулы едешь? Так вроде рано. Или в вашем учебном заведении свой график?

После моих слов Никита заметно помрачнел, сжал губы, прикусил, нахмурился:

– Меня экономка домой вызвала, прислала телеграмму.

– Что-то случилось?

– Родители, – почти простонал Никита, – они в аварию попали. Подробностей я, к сожалению, не знаю, до дома так и не удалось дозвониться. Но тетя Маша пишет «серьезная», и я сразу вылетел. Первым же рейсом, на который билет взял. Директор школы, как только телеграмму увидел, отпустил без лишних разговоров, почти, – выдавил улыбку мальчишка. – А вообще-то в нашей школе строгие правила: ученика должен сопровождать кто-то из родителей или их доверенных лиц. Но решение стольких формальностей занимает много времени, и я убедил администрацию, что способен добраться домой самостоятельно.

– Теперь понятно, почему ты так все время дергался и в аэропорту, и при взлете, я подумала, что ты летать боишься.

– Нет, за родителей переживаю.

– Прости, не удалось тебе отвлечься, разговор все равно вышел на болезненную тему, – утешая, я потрепала мальчишку по плечу.

– А знаешь, я вот с тобой поговорил, и стало вроде бы легче. Трудней всего пережить неизвестность. Ну почему она так мало написала? Деньги, что ли, экономила?

– Процитировать можешь?

– Телеграмма у меня с собой. – Подросток достал из кармана и протянул мне бланк. «Никита срочно выезжай домой родители попали серьезную аварию находятся больнице» – смысл предельно ясен.

– Лаконично пишет ваша экономка, но у нее могли быть причины, ты не думал об этом?

– Какие еще причины? – набычился Никита.

– Причина первая: на тот момент, когда тетя Маша отправляла телеграмму, у нее самой был минимум информации. Причина вторая: она не хотела сильно тебя расстраивать, – упавшим голосом закончила я.

– Нет, я считаю, что цедить плохие новости по капле, жалея человека, все равно что купировать хвост собаке, отрезая по маленькому кусочку. Так только больнее. И Мария Федоровна осведомлена о моей позиции.

– Значит, она сама не знала подробностей.

– Да, но я за эту пару дней, пока к выезду готовился, все телефоны оборвал. Мамин и папин аппараты – понятно, они могут не работать. К домашнему телефону почему никто не подходит? – почти выкрикнул подросток.

– Тише, не кричи так, экономка могла в больницу уехать. В квартире еще кто-нибудь должен быть?

– Не знаю, у нас еще горничная и повар работают, только они могли уйти уже, я в основном вечером звонил.

– Ну, вот видишь. В любом случае ждать осталось недолго, через несколько часов мы прилетим домой, и ты все узнаешь. А сейчас ты не хотел бы в самом деле тему сменить?

– Да, о чем поговорим? О природе, о погоде? – дурашливо пропел мальчишка.

– Хотела расспросить тебя о турмалине. Этот камень мне очень нравится, но не знаю про него почти ничего, – говоря так, я слегка лукавила. В Ворошиловке мы проходили специальный курс изучения драгоценных камней. В него входили: определение стоимости камня, его происхождение; если он натуральный, разумеется, то из какой местности. Прошел ли камень какие-либо процедуры по облагораживанию, и если прошел, то какие. Я сдала экзамен, причем с лучшим результатом на курсе. Так что, в случае надобности, сама могу сыграть роль эксперта в этой области.

Просто мне хотелось отвлечь Никиту от тяжких дум. И, насколько я понимаю, мальчишке эта тема интересней всего, а значит, он часами может увлеченно рассказывать о драгоценных камнях и ювелирных изделиях.

– Турмалин открыли в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, он относится к классу сложные боросиликаты, – менторским тоном старого лектора завел Никита. – Его название переводится как «смешанный».

– Я вроде слышала – «семь цветов».

– Есть и такая версия, – не стал спорить мальчик.

А я себя одернула. Зачем лезу?

– И действительно, нет равных ему среди ювелирных камней по разнообразию цветов. Насчитывается около пятидесяти оттенков турмалина. В последнее время этот камень очень популярен среди коллекционеров. А красивый турмалин – излюбленный минерал для минералогических коллекций, особенно в США.

– Его оставляют необработанным?

– Да. Так называемые «турмалиновые солнца». Поскольку он имеет множество оттенков, делится на группы: «рубеллит» – розовый, красный, малиновый. Красивый, насыщенного цвета рубеллит очень ценен. Кстати, самый крупный рубин, инкрустированный в корону династии чешских королей, при экспертизе оказался красным турмалином. А также знаменитая виноградная гроздь, которую шведский король подарил Екатерине второй, оказалась выполненной не из рубина, а из красного турмалина. «Ахроит» – бесцветный. «Индиголит» – он синий, синевато-черный. «Верделит» – зеленый. «Шерл» – черный. Есть и минерал с подобным названием, кстати. «Дравит» – желтый, и тоже такой минерал есть. В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году открыт самый дорогой из всех турмалинов – «параиба». Бывает всевозможных оттенков зеленого и голубоватого. Чистой воды, насыщенного оттенка параиба стоит около десяти тысяч долларов за карат. «Хамелеонит» назван так за то, что меняет цвет: оливково-зеленый днем и буровато-красный при искусственном освещении.

– Интересно, а сиреневые хамелеониты бывают? – Неожиданно я всерьез заинтересовалась рассказом, обнаружив пробел в своих знаниях.

– Не слышал, если честно, – замялся Никита.

– Мне казалось, что у меня в перстне хамелеонит.

– Ну, я думал, что он скорее к рубеллитам относится, не очень дорогим, – неожиданно мальчишка, смущаясь, залился краской.

– Да ты не робей, я ж не дурочка, понимаю, что дорогие камни оправляют в золото, а что попроще – в серебро. Так что иллюзий не питаю, просто раньше заметила: мой камень цвет меняет, только не приобретает интенсивного оттенка, так, скорее блики. И не зависит от освещения, больше от температуры.

– Ты права, у рубеллита нет такого свойства. – Никита ухмыльнулся, развернулся ко мне всем корпусом и уставился укоризненным взглядом кошачьих глаз: – Провела меня, да?

– Ты о чем?

– Я тут распинаюсь, а сама в камнях не хуже меня разбираешься?! Хотела меня отвлечь?

– Разбираюсь немного. И отвлечь тебя хотела – что получилось, – но я не специалист в этой области, так что узнала много нового, честное слово.

Увлекательную беседу прервала стюардесса, которая разносила обеды. До этого момента по салону провозили только тележки с прохладительными и алкогольными напитками, каждый желающий мог взять что пожелает, но к пассажирам никто особо не приставал. Хочешь – берешь стаканчик с тележки, не хочешь – не берешь.

Девушка долго и безуспешно пыталась разбудить нашего соседа.

– Он очень хотел заснуть и выпил какие-то таблетки, может, снотворное, – я попыталась внести ясность в ситуацию.

– Зачем? – насторожилась девушка. Ее большие, умело подведенные глаза расширились от испуга. – У нас не положено…

Мы с Никитой синхронно пожали плечами.

– Пусть спит до прилета, а потом разбудите, – выдал совет мальчик.

– Да, а если он жаловаться станет, что его не покормили? У нас с этим очень строго.

– Тогда скажете, что вы его будили, а он отказался просыпаться, – хихикнул Никита, – а мы подтвердим.

Мы дружно закивали. Успокоенная стюардесса наконец выдала нам обеды и двинулась с тележкой дальше по проходу. Мы сосредоточились на еде.

– Что это за рыба, не пойму, – подросток вяло ковырялся в тарелке, – на семгу не похожа, на кету – тоже.

– Скорее всего, горбуша, она мельче кеты, не такая жирная, поэтому более сухая. – Я тоже не нагуляла особого аппетита, тем более что в гостях у подруги я слегка запустила занятия спортом. Бегала по утрам и делала растяжку, а все остальные упражнения – от случая к случаю. А Ольга поварским мастерством не уступает тете Миле. И готовила каждый день всевозможные блюда, одно вкусней другого. На фоне ее деликатесов самолетная стряпня меркла.

Мы с Никитой переглядывались, хитро улыбались друг другу, слушая, как по соседству жена пилит мужа за третью порцию виски, к которой тот потянулся. И почти ничего не ели.

– Никита, а как тебя друзья называют?

– Ты школу имеешь в виду?

– Да, у тебя славянское имя, а ребята, наверное, англоязычные в основном. Им, я знаю, мягкие согласные тяжело произносить.

– Не все, есть россияне, украинцы, но большинство англичане или шотландцы. И преподавание у нас на английском, разумеется. Тут все предсказуемо, – он улыбнулся, смущаясь. – Кит называют.

– Как? Кит? Прикольно, а самому нравится?

– Да, ничего. Знаешь, я не очень люблю всю эту рыбу, оливки и все такое. – Никита оставил столовые приборы и кивнул стюардессе, что она может забирать его поднос.

– А что любишь? Мороженое-пирожное? – Я с улыбкой подала подошедшей девушке и свой поднос.

– Мороженое не очень, да и пирожные далеко не все подряд, хотя папа считает меня сладкоежкой. Шоколад еще люблю.

– Интересно, каким пирожным ты отдаешь предпочтение? – Не так давно я смотрела передачу по телевизору; психологи вывели новый тест для определения наклонностей человека, за основу тестирования брались предпочтения при выборе десерта. Внезапно мне стало любопытно, что психологи скажут про Никиту. – Так что любишь больше всего?

– Ну, это может быть сложно… Так сразу… Как я понял, нужно одно название, что больше всего люблю? Видимо, это что-то вроде теста? – Мальчик хитро улыбнулся, приглашая подтвердить его слова.

– Да, есть такой грех, хочу знать, что скрывается за обликом современного подростка, – вернула я улыбку.

– Наверное, это глупо, но мои любимые пирожные – обычные «корзинки», с белковым кремом, только не зефир, не безе и не желе. Крем должен быть именно белковым.

– Это может быть небезопасно, – я опять улыбнулась, – или любишь риск?

– Глупости все это, могу съесть коробку пирожных – и ни разу не почувствовал даже легкого недомогания.

– Это здорово, – задумчиво пробубнила я, пытаясь вспомнить, что говорит по этому поводу тест.

– И знаешь, что странно: от моей любви к «корзинкам» пострадали другие люди.

– Ты натура деятельная, но консервативная, привержен традициям и устоям. Больше всего ценишь стабильность. Будешь противником введения любых изменений, если эти изменения не будут твоей инициативой. Примерно так, насколько я помню. Похоже на тебя?

– Вроде бы похоже.

– Так кто пострадал? – Мое профессиональное чутье заставило насторожиться при словах Никиты, что кто-то пострадал вместо него. Еще когда я вспоминала выдержки из теста, под ложечкой знакомо засосало.

– Да ничего особенного не произошло. Просто нелепая случайность.

– Знаешь, смысл моей профессии как раз в том, чтобы отличить нелепые случайности от тщательно организованных случаев.

– Да? Женя, я вот давно хотел спросить, чем ты занимаешься? – Мальчишка выдал каверзную улыбочку, и мы дружно рассмеялись.

– Вопросами безопасности.

– Чьей безопасности? – Шаловливое настроение не покидало моего собеседника.

– Как правило, тех, кто является моими клиентами. Но сейчас я в отпуске. Так что там с подробностями? Расскажешь?

– Да, пожалуйста. Это было еще до прихода телеграммы. И домой я не собирался. В выходные дни у нас нет занятий, и я работаю помощником ювелира в небольшой антикварной лавке в Лондоне.

Сказанное настолько поразило меня, что, не выдержав, я перебила мальчика:

– Работаешь? Но зачем? Неужели родители урезают твое содержание настолько, что ты вынужден работать?

– Конечно, дело не в деньгах, хотя любой труд должен оплачиваться. Я нарабатываю опыт. Здесь, в Европе, у меня есть возможность обучаться у лучших мастеров.

– А… Ну, прости, что перебила. Продолжай, будь добр.

– Сэр Роджер, так зовут ювелира, накануне выходных сообщил, что лавка будет закрыта по техническим причинам и я могу располагать своим временем как пожелаю. Чтобы не изнывать два дня от безделья, я записался на экскурсию, которую организовывала мисс Эллин. В субботу рано утром мы поехали в Бредфоршир на меловые утесы в Шарпенхоу – Клэпперс. Мои приятели – соседи по комнате – остались в школе: Петер накануне простудился, у него побаливало горло, а Янис был там в прошлом году с родителями и сказал, что не увидел ничего такого особенного, что нужно было бы смотреть второй раз. Экскурсия была рассчитана на день: в субботу вечером мы вернулись назад.

Примерно около полудня для меня принесли коробку пирожных. Янис и Петер были в комнате, они расписались в бланке доставки. Петер запомнил название фирмы: «Хоумберс». К ребятам пришли наши общие приятели, так что в комнате их было пятеро. Пирожные выглядели свежими и красивыми, мальчишки не выдержали и соблазнились. Они стеснялись брать пирожные без разрешения и даже звонили мне на мобильный телефон, но связь была не очень, а может, я в это время был в пещере. В любом случае я разрешил бы друзьям их съесть.

– Как они узнали, что угощение предназначалось тебе?