Текст книги "Детектор красивой лжи"

– А Мануйлов так далеко вырвался вперед, что его и не догнать, – подметила я.

– Поля, это просто беспредел какой-то! – возмутилась Нечаева, мешая мне расслышать фамилии членов жюри. – Он же самый слабо поющий из всех участников! Ему можно брать микрофон только в караоке, в других местах – противопоказано!

Данила согласно жеребьевке выступал первым, так что мне не пришлось долго ждать, дабы убедиться в справедливости Алинкиных слов. Но все члены жюри единогласно поставили ему максимальные баллы. Дальше шоу можно было и не смотреть – никакой интриги.

– Да, Алина, похоже, все дело в том, что его мать – главная пиарщица Горовска.

– Полина, ты же не допустишь, чтобы Мануйлов выиграл? – осведомилась Нечаева, повернувшись ко мне всем корпусом.

– Боюсь, что все передачи, включая финал, уже давно отсняты. Так что тут ничего уже не поделаешь.

– А вот здесь ты не права! Это – прямой эфир. Потом победителя будут определять зрители, путем эсэмэс-голосования.

– Тогда попробуем побороться за его ближайшего соперника.

– Соперницу, Поля, соперницу, – поправила меня Алина. – Хочу, чтобы выиграла Оксана Пермякова!

– Ну, если она дойдет до финала, – засомневалась я. – Сегодня она оказалась в золотой серединке.

В прихожей хлопнула дверь.

– Наверное, дед вернулся. – Я выглянула из гостиной, чтобы узнать, как у него дела. Обычно я безошибочно определяю, выиграл ли Ариша или проиграл. Но сегодня его лицо показалось мне каким-то непроницаемым.

– Ну что, так и не нашел себе партнеров по преферансу?

– Нашел, – коротко ответил дед, поднимаясь по ступенькам на второй этаж.

– Так ты проиграл или выиграл?

– Остался при своем интересе, – сказал Ариша, не оборачиваясь.

– Тише! – цыкнула на меня подружка. – Сейчас Оксана петь будет…

– Красивый голос, и песня неизбитая, – вскоре похвалила я Пермякову. – Тут было бы неплохо сделать проигрыш на саксе. От этого ее выступление только выиграло бы.

– При чем здесь саксофон! – возразила Алинка. – Я бы поменяла платье. Здесь так и просится мини. Все-таки в жюри двое мужчин! Нет, а это что такое?! Поля, они опять ставят ей низкие оценки. Я не могу на это смотреть!

– Вот так-то лучше будет. – Я щелкнула пультом, выключив телевизор.

– Включи! – потребовала моя подружка. – Еще и половина конкурсантов не выступила.

– Чтобы и дальше расстраиваться из-за этой несправедливости?

– Ты права, – неожиданно согласилась со мной Нечаева. – Пока ты не вмешаешься в этот процесс, смотреть «Кузницу звезд» не имеет смысла. Но ты ведь вмешаешься?

– Постараюсь, – пообещала я, прикидывая, с чего начать.

– Как там твой Ариша? – поинтересовалась Алинка.

– Странный он какой-то: прошел мимо, но не поднял на меня глаз. Будто что-то скрывает.

– Может, проигрался? – предположила моя подружка.

– Обычно, возвращаясь домой в «минусе», он с порога начинает оправдываться. Мол, не в последний раз садился за стол, еще отыграется. А тут что-то другое… Впрочем, с тех пор как Ариша узнал о Пашутине, я вообще перестала его понимать. Скорее бы уж сравнить наши ДНК!

– Это точно! – поддакнула мне Алинка. – Я тоже не люблю неопределенность.

Глава 6

В середине следующего дня мне позвонила Нечаева и деловито сообщила:

– Так, Полина, только что звонил Чурков! Он принял все мои, то есть твои условия. Короче, можешь через час проверить электронный кошелек. Клиент обещал в течение часа бросить туда штуку баксов в качестве аванса.

– Алина, ты ничего не перепутала?! – не поверила я своим ушам.

– Поля, если ты держишь меня за идиотку, то зачем тогда поручила вести переговоры с заказчиком? – обиделась Нечаева.

– Алина, дело не в тебе. Я просто крайне удивлена, что такой скряга, как Чурков, согласился сделать предоплату, пусть и частичную. Я была у него в квартире – там так бедно! Не понимаю, откуда он взял деньги?

– Полька, у стариков всегда есть деньги! Они знаешь какие экономные? Я это предполагала, поэтому поставила разговор так, что он не посмел диктовать мне свои условия. Это ты со всеми вечно сюсюкаешься, – уколола-таки меня подружка. – То тебе птичку жалко, то кошечку, то стариков, то инвалидов… Нет, я, конечно, понимаю, милосердие – милосердием, но этот пенсионер, между прочим, и мокруху был не против заказать! Короче, клиент ждет твоих первых шагов. С кого начнешь?

– Я еще не решила.

– Лично я бы посоветовала тебе перво-наперво взяться за Мануйлова. Как ты смотришь на то, чтобы Данила вылетел из проекта, не дойдя даже до полуфинала?

– Я думаю, это вполне возможно, тем более что у него явные проблемы с вокалом. Но это слабое наказание за участие в групповом изнасиловании. Кстати, Алина, а Михалыч снабдил тебя хоть какой-то полезной информацией?

– Ну естественно! Записывай адрес Перфилова. – Нечаева начала диктовать данные. – Тачка у него имеется, «Опель Астра», черный…

– Номер? – уточнила я, и Алина назвала мне буквы и цифры.

– Про Мануйлова он знает примерно столько же, что и мы, – продолжила Алина, – точнее, чуть больше. Представляешь, старикан каким-то образом выяснил, с кем сейчас живет Ольга Скворцова!

– Представляю. Он явно лично готовился к мести, вот и наводил справки об обидчиках его дочери. Так с кем сожительствует мать Данилы?

– С директором нашей телекомпании, Янкловичем Денисом Олеговичем. Поля, я думаю, надо обнародовать тот факт, что он своих родственников на экран пропихивает, – вновь принялась давать мне советы Алинка.

– Я подумаю над твоим предложением. Дальше давай!

– А дальше я опять-таки попала в яблочко, – похвалилась Нечаева, не скрывая своего торжества по столь незначительному поводу. – Мать Иванова – действительно главная адвокатесса нашего города!

– Ну и чему ты радуешься? – приструнила я свою подружку.

– Я не радуюсь. Короче, осталась Анастасия Рябченко. Она училась с Наташкой в одном классе. Школу они закончили в прошлом году. Чуркова поступила в пединститут, Рябченко же для бюджетного баллов недотянула, а на коммерческое отделение вуза у нее денег нет. Живет она с мамой. – Алинка назвала адрес и домашний телефон. – Работает Настя в какой-то аптечной сети – оператором ПК. Так вот, Михалыч утверждает, что Настя жутко завидовала Наташе из-за того, что та поступила в институт, а она сама была вынуждена пойти работать. Он не исключает того, что Рябченко специально заманила его дочку в бар, потому что была в сговоре с парнями. Прикинь, Чурков считает, что она таким образом решила отомстить своей более удачливой подруге!

– Бред какой-то! – возмутилась я.

– Я тоже так думаю, – согласилась со мной Алинка. – Вот у тебя есть высшее образование, а у меня его нет. Мне же никогда в голову не приходило мстить тебе за это!

– Михалыч с этим явно перемудрил, и я даже догадываюсь зачем. Он прекрасно понимает, что Настя ни в чем не виновата, просто его задело, что по жизни она оказалась благоразумнее Наташки. Вот он и придумал для мисс Робин Гуд повод, чтобы она представляла себе, за что надо Настю наказать.

– Поля, и что же делать с Рябченко? – забеспокоилась Алинка. – Тимофей Михайлович сказал, что хочет следить за твоими действиями, точнее, за результатом твоих действий. Он несколько раз повторил, что ему нужна на-гляд-ность!

– Значит, устроим для него какую-нибудь инсценировку.

– Какую? – полюбопытствовала Нечаева.

Я всегда старалась придерживаться принципа: «Не раскрывай своего замысла, не осуществив его». В отношении моей подруги выполнять это правило было очень нелегко. Я постаралась отделаться общими фразами:

– Неважно. Пусть думает, что Настя уже наказана. Алина, это вся информация?

– Нет. Чурков выследил, где находится обитель разврата… в смысле, съемная квартира, куда затащили Наташку, – пояснила Нечаева. – Правда, он не понял, кто именно ее снимает, потому что там периодически бывают все трое, причем в самом разном составе. Иногда вшестером – по парам, а когда их там и нечетное число. В последний раз он видел, что в подъезд зашли Перфилов, Мануйлов и с ними одна девица, по виду – легкого поведения. А бывало и наоборот: парень один, а девок двое.

– И кто же у них такой ненасытный?

– Михалыч не успел мне сказать. Похоже, у него деньги на карточке кончились. Он ведь с уличного автомата звонил – в трубке то и дело был слышен шум проезжавших мимо трамваев. Я думала, он купит новую карточку и перезвонит, но Чурков молчит. Наверное, ему больше нечего мне сказать.

– Похоже, что так. Алина, отключи на время «серый» мобильник. Включишь его, когда я тебе скажу.

– Ладно. А ты не забудь проверить электронный кошелек, – напомнила мне Нечаева и прервала связь.

Я, конечно, знала, что моя подруга, когда на нее находит вдохновение, может быть очень убедительной. Но одного этого качества мало, чтобы заставить такого расчетливого человека, как Чурков, раскошелиться. Выходя в Интернет, дабы проверить состояние открытого мною вчера виртуального счета, я и не надеялась, что его баланс пополнится. А он реально пополнился! Сумма была неровной, с копейками. Вероятно, перед тем как переводить деньги, Тимофей Михайлович узнал курс доллара на сегодняшний день. Ну к чему такая щепетильность! Мог бы и округлить сумму – в меньшую сторону. Я бы не обиделась.

Похоже, Чурков так жаждал мести, что готов был ограничить себя во многом: взять кредит, залезть в долги, но довести задуманное до конца. Его можно было понять – из-за этих троих подонков он едва не лишился единственной дочери. Да, по счастливой случайности ему удалось ее спасти, но впереди – беспросветная тьма. Получив тяжелейшую психологическую и физическую травму, Наташа разочаровалась в жизни. Парень, в которого она была влюблена с седьмого класса, безжалостно растоптал ее чувства, плюнул ей в душу, надругался над ней, причем не в одиночку, а вместе со своими приятелями, такими же, как и он, сексуально озабоченными жеребцами. Они действовали омерзительно нагло, не боясь расплаты, потому что были уверены: Чуркова не посмеет и пикнуть, а если он вдруг и пикнет, родители их все равно отмажут. Отец Никиты – глава администрации Горовского района. Мать Данилы – руководитель пресс-службы городской администрации. Мать Алексея – председатель Горовской коллегии адвокатов. Они явно не последние люди в нашем городе, но и у них наверняка есть свои уязвимые места. Надо их поискать!

Я заглянула к Арише и поинтересовалась:

– Дедуля, ты случайно нигде не пересекался с Александром Фомичом Перфиловым?

– Разве что у экрана телевизора, – пошутил мой прародитель. – Ты ведь главу районной администрации имеешь в виду?

– Его, – подтвердила я. – То есть он не игрок?

– Нет, – мотнул головой Ариша. – Я бы знал. А ты почему им интересуешься?

– Сынок его – отпетый негодяй. Я вот подумала, что яблоко от яблоньки недалеко падает…

– Бывает, – как-то безучастно произнес дедуля, продолжая листать какой-то журнальчик.

– Дедуля, может, ты поспрашиваешь насчет Перфилова у своих знакомых? – попросила я его.

Ариша ответил мне легким кивком головы. Это был какой-то дежурный жест. Я даже не была уверена, что он меня услышал. Так, отмахнулся, лишь бы я отстала. Такого прежде не наблюдалось! Обычно дедуля не только живо интересовался подробностями моих мстительных операций, но и сам принимал в них активное участие. Сейчас же ему было абсолютно все равно, чем я занимаюсь. Его даже не задел тот факт, что я собираюсь замахнуться на сына главы районной администрации. У Ариши явно что-то свое было на уме. Он вернулся вчера таким отстраненным после игры в преферанс… И пока что в его настроении ничего не изменилось.

Я зашла к себе и позвонила Крючкову. Уж он-то определенно должен был знать какие-нибудь подробности из жизни госпожи Ивановой! Все-таки она – главная адвокатесса Горовска.

– Алло! – ответил мой институтский приятель.

– Женя, привет! Мы можем сегодня с тобой встретиться?

– Полина, что я слышу? Неужели ты соскучилась? – У Крючкова явно было игривое настроение.

– Считай, что так.

– Понял. Вечерком к тебе заеду. – Женька с готовностью отозвался на мою просьбу.

Поболтав с ним, я решила нанести визит нашей соседке, Александре Ромашкиной. Когда-то она была известной в нашем городе пианисткой, но болезнь приковала ее к инвалидному креслу. Она перестала выступать с концертами, но пульс на музыкальном ритме нашего города держала, общаясь со своими бывшими коллегами.

* * *

В дом меня впустила домработница Ромашкиных и проводила в покои своей хозяйки.

Александра Владимировна дремала в инвалидном кресле под тихую классическую музыку, лившуюся из музыкального центра.

– К вам гости. – Валентина тихонько коснулась ее плеча.

– Что? Кто? – встрепенулась Ромашкина и, увидев меня, приветливо улыбнулась: – А, Полиночка! Рада тебя видеть. Валюша, завари нам, пожалуйста, чайку!

– Хорошо. – Домработница учтиво поклонилась и вышла из спальни.

– Присаживайся, моя милая! – Ромашкина указала мне рукой на кресло, стоявшее в углу ее просторной спальни. – Что нового в городе?

– Все по-старому, разве что у нас запустили музыкальный проект «Кузница звезд», наподобие тех, что идут на центральных каналах, – решила я сразу же направить разговор в нужное русло.

– Как же, как же, – замотала головой тетя Шура, – видела. И, надо сказать, осталась очень недовольна оценками жюри! Оно проглядело очень талантливую девочку, Олесю Лапшину. У нее уникальнейший голос, просто уникальнейший! Я давно не слышала такого чистейшего меццо-сопрано. И надо же – все члены жюри единогласно поставили ей самый низкий балл! Да, она немного сфальшивила в самом начале, но это от волнения. Некоторые конкурсанты вообще не могли взять ни одной чистой ноты.

– Мануйлов, например, – вставила я.

– Мануйлов? – Ромашкина задумалась. – Не припоминаю такого исполнителя.

– Данила Мануйлов вчера пел песню из репертуара Газманова.

– А, этот? – пианистка пренебрежительно скривилась, сообразив, о ком идет речь. – Я бы его вообще к конкурсу не допустила. Серость! Абсолютная серость! Никакой индивидуальности!

– Совершенно с вами согласна, – поддакнула я. – А вот жюри к нему почему-то благоволит.

– Я думаю, что это до поры до времени. В подобных конкурсах всегда есть балласт, от которого не жалко будет избавиться ближе к финалу. Я сама раньше частенько судила выступления молодых дарований, поэтому знаю, о чем говорю, – поделилась со мной своими соображениями пожилая пианистка. – Когда все выступают одинаково ровно, это немножечко скучно. Нужен контраст, чтобы зритель мог понять: этот достоин наивысшей похвалы, этому есть чему поучиться, а этот уже достиг своего потолка, и он, увы, не так уж высок.

– Александра Владимировна, боюсь, что с Мануйловым не тот случай. Его определенно тянут к финалу. А знаете почему?

– Почему? – проявила живой интерес Ромашкина.

– Его отчим – Денис Янклович. – Судя по тому, что в выражении лица моей собеседницы не произошло никаких изменений, она не поняла, кто это такой. Пришлось ей объяснить: – Денис Олегович – директор телеканала, на котором показывают «Кузницу звезд». Но это еще не самое главное: мать Данилы – руководитель пресс-службы горовской мэрии. Надеюсь, вы понимаете, какое влияние она имеет на все наши СМИ?

– Не понимаю, – мотнула аккуратно уложенной седой головой Ромашкина.

– Ради того, чтобы первыми получать наиболее полную и значимую информацию, все СМИ наверняка готовы ковром стелиться перед Скворцовой. Не исключено, что этот конкурс вообще был «под Данилу» и сделан. Чего ж удивляться, что члены жюри откровенно грешат субъективностью?

– Ты считаешь, что все они ангажированы?! – Моя собеседница застыла с сильно озадаченным лицом. – Нет, я поверить не могу, что Вениамин согласился участвовать в этой грязной игре. Я ведь знакома с ним лет тридцать! Мы не раз сидели с ним бок о бок за судейским столом. Он всегда был честным и неподкупным человеком.

– Некоторым людям свойственно с годами меняться, особенно если появляется какая-то зависимость – от чего-то или кого-то. Непоколебимость принципов исчезает, на первый план выходит холодный расчет, – заверила я Ромашкину.

– Неужели это про Вениамина Боровского? – покачала она головой. – Чем же его купили? Или запугали? Веня, Веня… неужели и ты стал с годами приспособленцем?

– Александра Владимировна, – на пороге появилась прислуга, – чай готов.

– Спасибо, Валюша! – Ромашкина кивнула, домработница поклонилась и вышла из комнаты. – Полиночка, ты отвезешь меня в гостиную?

– Конечно. – Я встала, подошла к инвалидному креслу и покатила Ромашкину в соседнюю комнату, где был накрыт стол.

– Полина, как хорошо, что ты мне раскрыла глаза, – заговорила тетя Шура, сделав несколько глотков чая с бергамотом. – Я даже представить себе не могла, что творится на «Кузнице звезд»! Теперь я начинаю понимать, почему жюри на самом же начальном этапе перекрыло дорогу Олесе Лапшиной. В ее визитной карточке было сказано, что она воспитывалась в детском доме.

– Ясно, за ней никто не стоит, вот ее и выбросили из проекта! И никому нет дела до того, что у этой девочки уникальный голос, – резюмировала я.

– О времена, о нравы! – патетически воскликнула моя соседка. – Нет, я этого так не оставлю! Я сегодня же позвоню Вениамину и пристыжу его. Он ведь так дискредитирует свое имя!

– Александра Владимировна, может, не стоит этого делать? Он вас не послушает, а вы только зря разнервничаетесь. – Я попыталась выяснить, насколько серьезны намерения моей соседки.

– Это кто – Веня меня не послушает?! Милая моя, я всегда имела на Вениамина сильное влияние. – Ромашкина самодовольно ухмыльнулась. – Да будет тебе известно, что он был без памяти в меня влюблен! Но мое сердце было отдано другому, отцу Вадички… Кстати, а где это мой сын в субботу пропадает? Ах да, он же сказал, что у него неформальная встреча с поставщиком… Полиночка, помяни мои слова – уже в следующей передаче Мануйлов пробкой вылетит из проекта!

– Позвольте, но мнение одного Боровского ничего не решает, – усомнилась я.

– Как это – не решает? Он все-таки председатель жюри! Сколько я помню, рядовые члены всегда прислушивались к тому, кто старше, опытнее, мудрее, в конце концов!

Я достаточно легко настропалила Ромашкину на борьбу с субъективизмом, можно было сворачивать общение с ней. Сделать последнее было гораздо сложнее. Тетя Шура не хотела меня отпускать. Спасти меня могло только чудо, и оно произошло. Александра Владимировна совершенно неожиданно заснула, склонив голову набок. Я тихонечко встала из-за стола и на цыпочках вышла в прихожую. Когда я была уже у двери, Валентина некстати гаркнула:

– Уже уходите? Я за вами закрою.

– Полина? Ты где? – раздалось из столовой, но я все равно юркнула за дверь и только потом вспомнила про Алинкину «протеже».

Ладно, если нам удастся выкинуть из проекта Мануйлова, у Пермяковой будет больше шансов на победу.

* * *

Вскоре пришел Женька. Как всегда, с букетом цветов и коробкой конфет. Ариша, который спал и видел Крючкова своим зятем, в этот раз даже не подал ему руки для приветствия – прошел мимо, еле заметно кивнув головой, и поднялся по лестнице на второй этаж.

– Что это с твоим дедом? – спросил Крючков, когда мы уединились с ним в гостиной-кантри. – Он полон каких-то дум…

– Ты тоже заметил, да? Ариша такой отстраненный со вчерашнего вечера! Он словно «вещь в себе».

– Может, проигрался? – предположил Женька, который был в курсе дедовых увлечений.

– Говорит, что остался при своем интересе. Ладно, надоест молчать, сам расскажет. Женя, я тебя знаешь зачем позвала?

– Зачем?

– Хотела спросить: ты хорошо знаешь Ларису Константиновну Иванову?

– А какой смысл ты вкладываешь в слово «хорошо»? – насторожился Крючков.

– Прямой, без всякого подтекста.

– А я уж подумал, что ты намекаешь на какие-то отношения. Она же старше меня лет на пятнадцать.

– Так, возраст госпожи Ивановой я теперь примерно представляю. Что еще ты можешь о ней сказать?

– Она очень сильный адвокат.

– А за какие дела она берется? – поинтересовалась я.

– За самые разные. Я точно не могу сказать тебе, какой у нее критерий отбора. Во всяком случае, состоятельность клиента для нее не главное. Она защищает как бизнесменов, так и работников бюджетной сферы. Поля, может, ты как-то поконкретнее вопрос поставишь? – попросил Крючков, догадавшись, что не удовлетворил мой интерес.

– Какие у нее слабые места? – спросила я прямым текстом.

– Я назвал бы только одно – она женщина. Некоторые клиенты категорически не хотят, чтобы их защищала баба. Хотя в некоторых случаях гендерный фактор играет как раз таки на нее. Например, присяжные больше верят адвокату-женщине. В понедельник как раз начнутся первые слушания по делу Телегина…

– Это который кинул дольщиков? – уточнила я.

– А ты, я смотрю, в теме!

– Так об этом все местные СМИ твердили наперебой. Оказывается, кроме финансовой растраты ему еще и доведение до самоубийства инкриминируют…

– Да, женщина, лишившаяся жилья, устала скитаться по чужим углам и бросилась вниз с крыши недостроенной девятиэтажки, оставив предсмертную записку. Полина, а ты, случайно, не интересы обманутых дольщиков сейчас защищаешь? – поинтересовался Крючков.

– Нет.

– Точно? – переспросил он.

– А чего ты так напрягся?

– Дело в том, что дольщики как раз таки и не хотят, чтобы Телегина посадили, потому что понимают: в этом случае им очень долго придется ждать от него возмещения ущерба. – Крючков задумался на секунду-другую, затем выдал: – Поля, и все-таки мне кажется, ты выпытываешь у меня все эти подробности, чтобы развалить линию защиты, которую собирается выстроить моя коллега.

– Женя, ну и фантазии у тебя!

– Но ты ведь почему-то интересуешься Ивановой. Почему? – допытывался Женька.

– Поверь мне, совсем по другому поводу. Ты мне лучше скажи: она замужем?

– Вдова. Михаил Терентьевич, ее муж, погиб несколько лет тому назад при исполнении служебных обязанностей. Он был оперативником, – пояснил Крючков. – Сын уже взрослый. Спортом серьезно занимается, учится на политолога…

– На политолога, значит…

– Полина, у тебя такое лицо, будто политолог – это что-то неприличное.

– Наоборот, все слишком уж… комильфо. Создается такое впечатление, что Лариса Константиновна вся такая белая и пушистая. Как коврик. О таких удобно вытирать ноги. Но лично я сильно сомневаюсь, что это про Иванову. Может, она романчик какой-нибудь скандальный крутит?

– Ничего такого не слышал.

– Значит, в семье не без урода.

– Так ты под Алексея копаешь? – догадался Женька. – Что же он такое натворил?

Я немного поколебалась, потом все-таки выдала:

– По нему плачет сто тридцать первая статья Уголовного кодекса.

– Не может быть! – не поверил мне адвокат.

– Может, причем это не просто сто тридцать первая статья, а пункт два, подпункт «б», – уточнила я.

– У тебя есть доказательства? – спросил Крючков, откинувшись на спинку кресла.

– Показания двух человек, которые узнали о произошедшем непосредственно от жертвы. Это ее отец и подруга.

– Полина, ты меня удивляешь! Разве можно опираться на такие ненадежные источники? Мало ли что она им наговорила? Может, никакого изнасилования вообще не было?

– Если бы ничего не было, восемнадцатилетняя девушка не стала бы ни с того ни с сего перерезать себе вены.

– И ты, если я правильно понял, взялась наказать Лешку Иванова и того, кто был с ним?

– Тех, – уточнила я. – Их было трое.

– Я на девяносто девять процентов уверен, что это какая-то подстава. Извини. – Женька достал из кармана вибрирующий мобильник. – Алло!.. Что?.. Так, никому никаких показаний без меня не давайте! Через сорок минут я буду на месте. Нет, раньше не получится. Я сейчас за городом.

– Уезжаешь? – расстроилась я.

– Да, Полина, мой постоянный клиент попал в очень нехороший переплет. Мое присутствие там просто необходимо. А насчет Иванова и иже с ним я тебе вот что скажу: ты должна все проверить. Я уверен, ты придумаешь, как это сделать. У тебя ведь уже такой богатый опыт, мисс Робин Гуд! И если вдруг все подтвердится, можешь рассчитывать на меня. Я постараюсь помочь тебе наказать этих извращенцев.

– Ловлю на слове. Кстати, у тебя случайно нет домашнего телефона Ивановой?

– Случайно есть. – Женька достал свой мобильник и, покопавшись в его памяти, продиктовал мне номер.

Проводив Крючкова, я задумалась о том, как заполучить доказательства всего произошедшего тогда. Может, узнать, в какой деревне сейчас находится Наташа, съездить туда и поговорить с ней лично? Нет, это не вариант. Определить, говорит она правду или по каким-то причинам вводит всех в заблуждение, невозможно. К тому же мои расспросы могут вновь подтолкнуть ее к суициду. Свидетелей не найдешь, тем более спустя два месяца. Остается только один вариант – вынудить самих парней признаться в содеянном. Теоретически это возможно. Однажды мне удалось заставить хладнокровного убийцу дать признательные показания, после чего он отправился на зону. Правда, сейчас обстоятельства были другими. Нельзя было предавать это преступление огласке. Нечаева и Крючков – не в счет. Они мои помощники. Нужно сделать так, чтобы Перфилов, Иванов и Мануйлов выдали себя с головой, засуетились, но при этом не поняли, откуда «протекла» компрометирующая их информация. Не хотелось бы, чтобы они стали разыскивать Наташу, дабы припугнуть ее или даже устранить.

Я поднялась в свою комнату, взяла саксофон и начала импровизировать. Именно в такие минуты, когда фантазия была отпущена мною на свободу, мои творческие способности раскрывались во всех направлениях. В результате рождались не только оригинальные музыкальные пьесы, но и сценарии актов возмездия. Вот и сейчас, пассаж за пассажем, я выстраивала план того, как заставить Иванова изобличить себя и своих подельников.

Женька, сам того не подозревая, подал мне одну мыслишку, которую я и пыталась развить. Закончив играть, я убрала саксофон в футляр, села за компьютер и принялась сочинять послание Лехе. «Здорово, Кузнечик! – начала я, припомнив, что он – чемпион по прыжкам в длину. – Как ты думаешь, присяжные поверят твоей мамаше, если узнают, как дурно она тебя воспитала? Скажи ей: если она не оправдает своего подзащитного, в крайнем случае не добьется условного срока, все узнают, как ты и твои дружки развлекались в День космонавтики с одной студенточкой! Ну разве мало вам шлюх?» По идее, надо было как-то подписать письмо, но я пока еще не знала, какой мне взять псевдоним.

Мое письмо, конечно, не являлось шедевром эпистолярного жанра, но ударить Лехе Иванову по мозгам оно вполне могло. Наверняка, прочитав его, он призадумается о том, где он был в День космонавтики, что делал и в какой компании. Пусть не сразу Кузнечик вспомнит о баре «Торпеда» и о девчонке, которую Никита заманил на съемную квартиру, но в конце концов все-таки вспомнит. А потом он непременно задастся вопросами: откуда автор этой записки узнал о событиях, произошедших полтора месяца тому назад, и почему он, этот автор, все это время молчал? Может, кто-то наблюдал за ними в окно, вооружившись мощной оптикой? Или подслушивал с помощью фонендоскопа, находясь в соседней квартире? А вдруг кто-то из его приятелей по пьяни проболтался?! Во всяком случае, Наташа-то не стала бы трезвонить на каждом углу о том, что ее изнасиловали! Да и с какой стати ей заботиться об исходе судебного процесса над Телегиным? Автор письмеца ясно дал понять: он хочет, чтобы Лариса Константиновна выложилась на все сто процентов, дабы оправдать человека, который кинул сто пятьдесят семей, оставив их без денег и жилья. Кому это выгодно? Да любому из них ведь, отправившись на зону, он вряд ли компенсирует кому-то причиненный им ущерб.

А может, подписаться своим именем, точнее, мисс Робин Гуд? Как выяснилось, по городу уже ходят байки обо мне. Немного подумав, я все же решила сохранить инкогнито, подписавшись «Всевидящее Око». Конечно, это нескромно, зато – настораживающе.

Я была далека от мысли, что Леха прочтет записку и сразу попросит мамочку как-то активизироваться, прыгнув выше своей головы. Ему ведь тогда придется что-то объяснять ей, а это не в его интересах. Но без внимания мое послание он наверняка не оставит. Для меня важно увидеть или услышать его реакцию…

– Полетт! – Ариша заглянул в мою комнату. – Я ухожу. Буду поздно. Ужинай без меня.

– Ты снова играть? – поинтересовалась я.

– С каких это пор я должен перед тобой отчитываться? – возмутился дед и сразу же закрыл дверь.

Ну вот и поговорили! С тех пор, как в нашем доме появился Пашутин, Аришу как подменили. Его хандру по поводу скоропалительного отъезда Вольдемара я еще могла понять. Но ведь после его звонка дед ожил! А вот то, что произошло вчера вечером, не поддается никакому объяснению. Ариша почему-то перестал смотреть мне в глаза, будто он что-то скрывает… Может, уже и сам начал подозревать, что Вован нам не родственник?

Я мысленно переключилась на свою работу и набрала по памяти номер телефона Ярцева.

– Алло! – ответил мой бывший одноклассник, а ныне – корреспондент газеты «Горовск сегодня».

– Антон, привет! Скажи, кто у вас пишет на спортивные темы?

– Как это кто? Петина, – ответил Ярцев, что-то жуя.

– Но она же раньше вела светскую хронику, – вспомнила я.

– То было раньше, а сейчас она пишет о спорте и спортсменах.

– Значит, мне повезло. Скажи-ка, а номер телефона у Светланы случайно не изменился? – уточнила я.

– Нет, номер тот же, – заверил меня Антон, продолжая жевать.

– Спасибо и приятного аппетита! – пожелала я ему перед тем, как отключиться.

Отыскав в памяти своего мобильника номер телефона Петиной, я нажала на кнопку вызова.

– Слушаю, – ответила журналистка.

– Света, привет! Это Полина Казакова. Помнишь такую?

– Могла бы и не представляться, у меня высветилось твое имя. Чего ты хотела? – поинтересовалась Петина.

– Ты знаешь такого легкоатлета – Алексея Иванова?

– Честно говоря, нет.

– Это поправимо. Как насчет того, чтобы взять у него интервью? – закинула я удочку.

– Так, Полина, если я правильно поняла, ты хочешь заказать мне статью о нем?

– Статья – это так, для проформы. Особенно усердствовать с ней не надо. Это могут быть вообще только несколько строчек.

– А что между ними? – не преминула поинтересоваться Петина.

Я объяснила ей, в чем дело. Светка не стала спрашивать, зачем мне это нужно, а сразу же назвала свою цену.

– Договорились, – согласилась я не раздумывая и дала ей номер домашнего телефона Ивановых.