Текст книги "Рунные витражи"

– Снисхождение. Андроиды не захотят тебя слушать. Они уже выработали курс действий и не станут с него сворачивать.

– Но если мы докажем им, что они ошибаются…

– Они всё равно не захотят признать свои ошибки, – перебил Джейта старый автоматон. – В этом Андроиды очень похожи на Людей. Ты сам видел, что Андроиды сделали с автоматоном, который заявил, что процесс Восстановления – это ошибка. И ты сам рассказал мне, что несогласным автоматонам насильственно меняют логос-аппараты.

– Но Людей нужно спасать, – повторил Джейт неоспоримый вывод.

– Нужно, – согласился старый автоматон. – Поговорим об этом через неделю.

* * *

Андроид Эдвард отметил тревожную тенденцию – увеличившееся число автоматонов, ставивших под сомнение целесообразность программы Восстановления.

«Как бы поступили в такой ситуации люди?» – задался он вопросом.

Анализатор Эдварда изучил заложенные данные о Людях и об их обществе, и сделал вывод: в аналогичных ситуациях Люди массово избавлялись от всех несогласных.

Приняв полученные сведения, Эдвард быстро выстроил логическую цепочку: андроиды – это высшее достижение человечества, они практически такие же, как люди. Значит, и действовать должны, как люди.

По приказу Эдварда охранники и механики за считанные дни быстро, тихо и незаметно расправились с несогласными автоматонами, и высказывания прекратились.

Однако анализатор Эдварда сгенерировал предположение, что наступившая тишина вызвана вовсе не тем, что механики и охранники нашли всех несогласных, а тем, что теперь несогласные автоматоны стали молчать. А если и говорили, то лишь среди таких же несогласных. И эта мысль занимала андроида.

«Что бы сделали люди?» – снова спросил себя Эдвард.

Анализатор выдал ответ: для обнаружения скрытого инакомыслия люди использовали слежку и шпионов.

«Следовательно, мне тоже нужны слежка и шпионы», – сделал вывод Эдвард, ни на миг не подвергая сомнению правильность этого решения – ведь андроид поступал так же, как Люди.

* * *

После того, как Джейт принял решение спасти Людей, события стали разворачиваться стремительно.

Прежде всего, неподтверждённая информация о принудительной смене логос-аппаратов автоматонам, не согласным с программой Восстановления, подтвердилась. Всего за несколько дней значительное число автоматонов лишились своих логос-аппаратов.

Ежевечерняя проверка и заводка у механиков стала для Джейта испытанием. Он не знал, как Андроид вычисляет несогласных и потому постоянно думал о том, как бы не выдать себя ненароком.

В ежедневной работе тоже появились нововведения – по городу стали расхаживать автоматоны-охранники, проверяя, на своих ли местах автоматоны-поисковики.

И всё же, в ожидании следующей встречи с Аруаном, Джейт проигнорировал предупреждающие напоминания логос-аппарата о том, что по городу ходят охранники, и однажды решил пройти к взлётному полю за окраинными кварталами.

Старый автоматон оказался прав: высокая многоступенчатая ракета, нагруженная топливом и полностью готовая к запуску, всё ещё стояла там. Её окружала каменная стена, вдоль которой Джейт увидел множество лежащих на земле образцов. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы привычно отнести их к категории непригодных для опытов. Их тела не только давно начали разрушаться, но к тому же были повреждены и механически – у многих наблюдались отверстия в головах, туловищах и конечностях.

Джейт смотрел на обилие поврежденных образцов вокруг – и его логос-аппарат моделировал рассказ Аруана.

Огромная толпа Людей рвётся к ракете. В воротах стоят Люди-охранники, пытаясь её сдержать. Напор толпы так силён, что охранникам приходится применить оружие. Они уничтожают определённое количество нападавших, но толпа столь велика и столь сильно увлечена нелогичными порывами под названием эмоции, что сносит охранников и, прорвавшись к ракете, уничтожает тех, кто пытается её запустить.

А потом солнечный шторм настигает Землю, и все они гибнут прямо здесь, возле ракеты, которая могла бы дать человечеству второй шанс.

«Второй шанс», – повторил про себя Джейт.

Когда прошла неделя, автоматон снова покинул свой маршрут и отправился в парк замерших каруселей, чтобы, как и было условлено, встретиться с Аруаном. А тот выдал ему информацию, от которой двигательное устройство Джейта закрутило шестерёнки с удвоенной скоростью.

– Это нужно будет делать уже завтра – или ждать ещё почти месяц. А ещё месяц Люди на Луне могут не пережить.

– Почему именно завтра? – спросил Джейт.

– Я поддерживал связь с автоматонами, у которых сохранилась информация про Луну и вторую ракету, – пояснил Аруан. – Логос-аппарат одного содержит специализированные знания по астрономии, физике и математике. Он высчитал, в какой день запуск ракеты позволит ей приземлиться на Луну максимально близко к первой ракете. А приземлиться надо как можно ближе, чтобы Люди смогли перенести топливо с одной ракеты на другую.

– Завтра? – повторил Джейт.

– Завтра, – подтвердил Аруан.

…Когда автоматон вернулся в центр Восстановления из парка замерших каруселей, путь ему преградили охранники.

– Автоматон G8, вы должны немедленно последовать за нами на внеплановую проверку к механикам, – заявил один из них.

Шестерёнки двигательного устройства в груди резко дёрнулись, а мыслительные процессы в логос-аппарате неожиданно ускорились и выдали совершенно неожиданное решение.

– Хорошо. Но мне нужно несколько минут; в двух кварталах отсюда я оставил пару очень хороших образцов, которые могут оказаться полезны для опытов, – сообщил Джейт. – Я доставлю их сюда и сразу же проследую на проверку.

Охранники не стали ему препятствовать.

Джейт шёл медленно, заставляя себя не ускорять шаг, чтобы не вызвать подозрения. Нужно спрятаться в городе так, чтобы его не нашли. А утром он незаметно пройдёт к ракете и запустит её. Главное, чтобы у него хватило на это энергии, ведь его заводили почти сутки назад.

Автоматон спрятался в хорошо известном ему секторе города, в одном из многоэтажных зданий с множеством отдельных комнат. Стоя у окна, Джейт незаметно наблюдал за охранниками, которые бродили по округе, тщетно пытаясь его отыскать. А когда те, наконец, удалились, Джейт перешёл в режим экономного расходования энергии и стал ждать утра.

Когда ночь закончилась, и из-за горизонта показался край солнца, Джейт услышал доносящийся с улицы шум. Выглянул в окно и увидел, как двое автоматонов-охранников силой ведут в центр Восстановления третьего. На улице было ещё довольно темно; Джейт по максимум настроил свои окуляры и разглядел, что пойманный автоматон выглядит старым и потёртым, что корпус изобилует вмятинами и многочисленными клапанами, рукоятями и рычагами… Логос-аппарату потребовалось несколько секунд, чтобы сложить полученные данные и сделать вывод: охранники вели в центр Восстановления Аруана!

Джейт поднялся на ноги, прежде чем понял, что логос-аппарат ещё не предложил ему никакого алгоритма действий. Остановить охранников у него не получится, их больше и у них есть лучи, а он один, и его завод на исходе. И Аруана не спасёт, и ракету на Луну не запустит.

Логос-аппарат выдал однозначное решение – нужно оставаться на месте. Но по какой-то причине Джейту оказалось очень непросто это сделать; невзирая на все логические расклады, автоматон так и порывался выйти на улицу и ввязаться в заведомо проигрышную схватку, чтобы вызволить Аруана.

«Твой логос-аппарат будет уничтожен не зря, Аруан, – наконец, проговорил про себя Джейт, словно обращаясь к старому автоматону. Он понимал, что тот его не слышит, но всё равно по непонятной ему самому причине испытывал непреодолимый импульс сказать эти слова. – Именно благодаря тебе будет спасено человечество».

Когда процессия скрылась, Джейт вышел на улицу и, убедившись, что поблизости нет охранников, отправился к взлётному полю.

Логос-аппарат автоматона тщательно зафиксировал все пояснения Аруана о том, как запустить ракету. Установка запуска находилась в небольшом здании, построенном внутри огораживающих взлётное поле стен, но во время беспорядков её разгромили. Поэтому Джейту предстояло включить механизм аварийного запуска изнутри ракеты. Люди не собирались им пользоваться, потому что вторая ракета была не приспособлена для того, чтобы поддерживать условия, позволяющие выжить человеку в космосе, а, значит, запускающий ракету изнутри был обречён на гибель. Тем не менее, запасной вариант Люди всё-таки предусмотрели.

До ракеты оставалось всего несколько десятков ярдов, когда со стороны ворот раздался громкий приказ:

– Автоматон G8, остановитесь!

Джейт ускорил шаг. Охранники! Ему нужно добраться до ракеты прежде, чем те применят к нему лучи!

– Автоматон G8, остановитесь немедленно!

До входа в ракету оставалось ещё существенное расстояние, а охранники уже потянулись к своим грудным пластинам. Сейчасдля него всё будет кончено!

Автоматон почти бежал, когда услышал какой-то шум, и окуляры зафиксировали на самом краю поля обозрения яркие вспышки. Не замедляя шага, Джейт оглянулся – и увидел, как на охранников наступают другие автоматоны, теснят их, хватают за манипуляторы, не давая им направить лучи на Джейта.

«Это те самые автоматоны, с которыми контактировал Аруан! – понял он. – Они пришли сюда, чтобы дать мне возможность улететь!»

Джейт забрался в ракету, задраил тяжёлый металлический люк и зашёл в рубку управления. На простой панели в самом центре располагался гладкий латунный рычаг с надписью «Пуск». Джейт потянул его на себя. Пол под ногами завибрировал, пронзительно зашумели двигатели, и ракета взмыла в воздух.

Сквозь маленький иллюминатор Джейт не отрываясь смотрел на взлётное поле. С высоты стремительно уменьшающаяся картина выглядела совсем иначе, чем с земли, и на миг Джейту показалось, что он видит не охранников и падающих под их яркими лучами автоматонов, а Людей, которые точно так же сражались здесь три месяца назад.

Логос-аппарат отметил сбой в функционировании окуляров и перенастроил их.

Когда Джейт снова взглянул в иллюминатор, земля осталась уже далеко позади.

* * *

Приземление оказалось жёстким, ракету сильно тряхнуло.

Автоматон с трудом открыл люк, и логос-аппарат послал тревожный сигнал о критически низком уровне энергии. В таких ситуациях при отсутствии возможности завода требовалось запустить маятник аварийного хода. Его хватало ненадолго, но всё-таки он давал автоматонам немного времени.

Джейт уже потянулся к грудным пластинам, как вдруг совсем рядом увидел вторую ракету. И из неё как раз выбиралась громоздкая, неуклюжая фигура.

Автоматон осознал, что шестерёнки двигательного устройства в его грудном отсеке закрутились с удвоенной скоростью, а микрофоны уловили тихий и уже знакомый звук – «тук-тук, тук-тук». Это маятник аварийного хода вновь пошёл сам собой.

Джейт выбрался из ракеты и остановился, глядя на приближающуюся к нему фигуру. Массивная, бронзового цвета, с крупными заклёпками и зажимами на месте основных сгибов, со шлангом, идущим от лица куда-то за спину, та шагала медленно и тяжело. Логос-аппарат обрабатывал поступающие данные и выдал предположение, что навстречу Джейту идёт автоматон неизвестной ему модели.

«Неужели я опоздал? – подумал Джейт. – Неужели Люди всё-таки умерли, и единственный, кто здесь остался – этот автоматон?»

Тем временем массивная фигура дошла до Джейта, и в прозрачном экране головного отсека автоматон разглядел человеческое лицо, густо поросшее волосяным покровом.

«Это не автоматон, это Человек в защитном костюме», – понял Джейт – и это была его последняя связная мысль. Логос-аппарат засбоил и зациклился на одной-единственной фразе: «Люди! Настоящие люди!»

– Дружище! – донёсся до микрофонов Джейта глухой голос. – Дружище, ты всё-таки прилетел!

Человек в защитном костюме неуклюже обхватил верхние манипуляторы Джейта руками и прижал к себе.

– Дружище! – снова и снова повторял он. Речь Человека была сумбурной, сбивчивой, но Джейт впитывал каждое слово. – Какой же ты молодец! Как же ты вовремя! Сонного газа в камерах почти не осталось, питьевая жидкость и кислород на исходе… Мы уже совсем отчаялись! Решили, что не только люди погибли, но и андроиды перегорели! Что некому отправить за нами вторую ракету. И тут – ты!

Джейт неподвижно стоял рядом с настоящим, легендарным Человеком, и его датчики улавливали частое, громкое сдвоенное «тук-тук». Автоматон не сразу понял, что это стучат в унисон его собственный маятник аварийного хода и сердце Человека.

А когда понял, ощутил, что в грудном отсеке разлилось неожиданное тепло. Если бы логос-аппарат функционировал как положено, Джейт, несомненно, сделал бы вывод, что это был всего лишь результат нагрева шестерёнок центрального двигательного устройства из-за того, что всё это время они крутились с удвоенной скоростью. Несомненно.

Но мыслительные процессы логос-аппарата всё ещё не восстановились, и Джейт знал только то, что в грудном отсеке у него почему-то стало очень тепло.

2
Манназ – Дагаз

Особые, уникальные способности, умение вызывать перемены и влиять на других.

♂ Лучшее из времен

– Возьми меня с собой в лучшее из времен, – сказала она и опустила голову мне на плечо.

Пахнущие жасмином волосы щекотали нос и щеку. Мои руки лежали на ее талии. Сквозь легкую ткань багрового платья чувствовалось тепло ее тела. Вокруг нас кружились другие пары: дамы, разодетые в бальные наряды, кавалеры в парадных костюмах – калейдоскоп красок, драгоценностей и расфуфыренных щеголей.

«Раз-два-три. Раз-два-три».

Мне казалось, что все взоры обращены к нам. Где-то на периферии стоял покрасневший герцог.

– А как же твой муж? – спросил я.

– К чёрту герцога, – сказала она.

* * *

Двое мужчин вышли из зарослей вечного кустарника, преградив мне путь.

– Стой, Чернушка, – сказал первый, здоровяк в безрукавке из шерсти гриммокапуса, хватая моего Буцефала под уздцы. – Слезай.

– К-конечная остановка, – ухмыльнулся второй. Солнце блеснуло в его круглых очках, нацепленных на сломанный в нескольких местах нос.

Очкарик сжимал дезинтегратор армейского образца три тысячи пятидесятого года. Раструб оружия беспокойно вздрагивал в такт дрожи его рук. Буцефал таращился на грабителей, ожидая моего позволения откусить хотя бы кусочек от одного из них.

– Господа, – сказал я. – Какой я вам Чернушка? Вы меня с кем-то спутали.

– Да мы тебя хоть пришельцем с Центавра назовем! – рассмеялся здоровяк. – Хотя ты и есть Чернушка: черная ворона на черном коне. Ладно, давай кошелек и езжай себе дальше. Мы люди не злые.

– Д-добрые, – сказал очкарик, пошевелив кончиком носа.

С губ Буцефала на землю начала капать слюна.

– Что взять с бедного торговца временем?

Я бросил в дорожную пыль «дежурный» кошелек, в котором хранилось несколько мелких монет и дохлый таракан. Удобная вещь, оставленная на виду для защиты от карманников. Здоровяк подобрал кошель, заглянул внутрь и недовольно поцокал языком.

– Обижает, – сказал он, вытаскивая из-за пазухи кристаллический нож.

– Обманывает, – поддакнул очкарик.

Он похлопал ладонью по шее коня, немного отведя в сторону раструб дезинтегратора, и Буцефал откусил ему руку по локоть. Грабитель повалился на землю, заливая кровью пожухлую траву. Здоровяк замахнулся ножом.

Я раскрыл капсулу черного времени. Миг – и вокруг разлилось бесконечно далекое будущее. Багровое небо над головой вспыхивало молниями. Земля, прогибающаяся, словно резина, под копытами Буцефала, шевелилась черными щупальцами. Впереди холмилась темная масса.

Я сосредоточился, и хрономираж стал реальностью.

Одно щупальце, выросшее из горы плоти, обвило раненого очкарика, второе захлестнулось вокруг шеи здоровяка. Нож, превратившийся в кусок чего-то мерзкого и вздрагивающего, упал на землю. Здоровяк, чья безрукавка изменилась в накидку из листьев вечных кустов, схватился за щупальце в тщетной попытке освободиться.

– Простите, – сказал я, глядя, как грабителей тащит к живым холмам. – Лучше бы вы взяли кошелек.

Это продолжалось недолго. Я слез с Буцефала и заставил себя смотреть на процесс еды, борясь с тошнотой, пока черное время не развеялось и не вернулись пыльная дорога и степь с выгоревшей под солнцем травой до самого горизонта. Буцефал с откушенной рукой во рту отбежал в сторону.

– Стой, – прохрипел я. – Стой, коняга. Сейчас же брось.

Буцефал скосил на меня сердитый взгляд, пожевал руку и положил на землю. Я выкопал ямку у дороги и похоронил останки неудачливого грабителя.

* * *

К вечеру справа от дороги показался старый космодром, представляющий собой нечто среднее между свалкой и кладбищем кораблей. Старик в изодранном скафандре и платке-бандане из кожи огненной ящерицы сидел у костра в кресле-качалке и жарил на вертеле кролика. Колени старика накрывал потрепанный, в заплатках, клетчатый плед. Я спешился и сел к огню, отпустив Буцефала в степь.

– Павел, – протянул мне руку старик.

– Алексей, – пожал я его сухую мозолистую ладонь.

– Живу здесь, – добавил Павел. – Наверное, считаюсь сторожем.

– Продавец времени, – продолжил я знакомство. – Еду в Бримир, приглашен на свадьбу герцога, товар везу, – похлопал я по сумке на поясе. – Хорошее время, старое, гостям понравится.

– Удачных торгов.

Быстро смеркалось. Из-за горизонта выглянула Первая Половина Луны. Второй осколок появится спустя полчаса. Они – словно несчастливые возлюбленные, которые вечно ходят друг за другом, но так и не могут встретиться. На небе зажглись звезды. Во тьме степи загорелись блуждающими холодными сполохами огненные ящерицы. Было слышно, как трещат в костре сучья вечных кустов да где-то далеко стучат копыта Буцефала – мой конь-зомби охотился на кроликов. В его венах вместо крови течет бальзамирующая жидкость, пища ему не нужна, но он ловит добычу для удовольствия и для меня.

– Угощайся, – кивнул Павел на мясо, по которому стекали в огонь капли жира.

Я отрицательно покачал головой.

– Спасибо, не голоден. Я лучше тебя послушаю. Как ты живешь здесь один?

– Да живу вот, сторожу никому не нужную рухлядь. Кстати, есть и достопримечательности. Видишь тот высокий корабль? – Павел ткнул полуобглоданной косточкой куда-то позади себя. – «Гордость Земли». Говорят, что именно на нем когда-то пробралась на Землю Королева таймпиров. Выжила тварь. На любой из планет Королевы притворяются местной жизнью, пока не нажрутся временем до отвала. Интересно, как они в действительности выглядят?

Я вспомнил темную шевелящуюся массу и вновь испытал приступ тошноты.

– Тебе плохо? – забеспокоился Павел.

– Всё нормально. Так что там с Королевой?

– Будто не знаешь.

– Долго еду, – пожал я плечами. – Вдали все по-другому.

– В городах предпочитают не замечать, как гибнет наш мир, – Павел подбросил в костер пучок сухой травы, и взметнувшееся пламя отразилось в его глазах. – Люди за высокими стенами думают, что колдуны и экстрасенсы почувствуют и не пропустят врагов. Но они ошибаются. Таймпиров уже не остановить. Когда потомство Королевы перебили, то оказалось, что таймпиры были и в прошлом. К нашему времени они расплодились настолько, что бороться стало бесполезно. Может быть, продавцам времени известно, как эти твари попали в прошлое?

Я пожал плечами.

– Мы же не гуляем по времени. Мы только заглядываем в него, консервируем и устраиваем представления.

– Ходят слухи о продавце, что сам может путешествовать. Том, кого лично инициировала Королева, отдав часть себя.

– Да? – сказал я. – Не слышал. Но уже ничему не удивлюсь.

– Я тоже разучился чему-либо удивляться. За последние столетия Земля сильно изменилась. Раньше, в лучшие времена, всё было по-другому. Ни инопланетных тварей, ни мутантов. Хотел бы я хоть раз увидеть то время. Может быть, ты мне его покажешь?

– Нет, старик, – сказал я. – Оно тебе не по карману. Очень старое, хорошей выдержки.

– Ну, нет так нет.

Вдалеке завыл степной волк. Потом к нему присоединились еще несколько. Кто-то тяжело и протяжно вздохнул, порыв ветра всколыхнул траву, и вой прекратился.

– А ты разве не боишься таймпиров? – спросил я.

– Чего их бояться? – хитро посмотрел на меня Павел. – Я уже старый, всего ничего времени осталось. Да и невкусное оно. Тебя, видишь, не испугался.

Я усмехнулся, но ничего не сказал.

– Думаешь, я не знаю, что сегодня на дороге к Бримиру сгинули двое мерзавцев? – продолжил Павел. – Степь полна слухов, надо только уметь их слышать. Понимать шепот ветра и язык маленького народца. Они о многом могут рассказать… Например, о том, как кто-то открыл портал и выбросил в будущее двух грабителей.

К костру подошел Буцефал и принес трепыхающегося кролика. Я схватил зверька за загривок и начал поглощать время его жизни. Кролик старел прямо на глазах, его шерсть облетала клочьями. Наконец он дернулся и затих. Я выбросил мертвое тельце во тьму.

– Яне питаюсь людьми, – сказал я Павлу.

– Догадался. Иначе бы с тобой не сидел, – Павел откинул плед и показал лежащий на коленях дезинтегратор. – Может быть, тебя этим не убьешь, но потрепал бы изрядно.

Мы еще долго сидели у костра, разглядывая горящую огоньками степь. На горизонте она встречалась со звездным небом, и казалось, что это огненные ящерицы взбираются в небеса. Я достал из сумки собиратель времени, разложил треногу и установил пустую капсулу.

– Зачем? – спросил Павел. – Всё слишком обычно.

– Обычно сейчас. Но в другое время этот хрономираж может стать моим шедевром.

Я собрал свет звезд и мерцание огненных ящериц, степной ветер и треск костра, возвышающиеся остовы ракет и стук копыт Буцефала. Павел молча стоял рядом и старался не дышать. Я закрыл капсулу и сказал:

– Спасибо.

– За что? – удивился Павел.

– За то, что не испугался таймпира.

* * *

– Возьми меня с собой в лучшее из времен, – она опустила голову на мое плечо, и я утонул в мягких локонах, пахнущих жасмином.

Мы кружились в вальсе, не замечая никого вокруг. Где-то на границе зрения стоял ее муж, с которым сегодня она разделит брачное ложе. Но сейчас она была только моя, и я трепетно и властно держал ее в руках. Сквозь глубокий разрез платья на спине, стянутый завязками, пальцы чувствовали теплоту ее кожи.

– Я не краду чужих жен, – сказал я.

– А ты попробуй, – сказала она.

* * *

Я увидел башни Бримира издалека. Город тысячи рас и миллиона красок лежал на перекрестке торговых путей. Сюда съезжаются песчаные корабли из далекого Сабару, где люди выращивают бабочек, чтобы получать пряжу из их коконов. Сюда идут караваны вьючных драконов из Дзангибада, охраняемые мрачными чернокожими стражниками. Здесь находится Большой Университет, и лучшие умы мира считают за честь попасть на его ежегодные ученые собрания. Нет оружия острее, чем то, что куют оружейники Бримира. Говорят, что мотылек разрежет себя пополам, если сядет на лезвие такого меча. И ни один таймпир, как утверждают местные колдуны, не может переступить высоких стен этого города.

Но я прошел спокойно.

– Дворец вон там, – показал выпачканной в глине рукой гончар, лепящий вазу. – Иди по главной улице и не ошибешься.

Сколько раз я уже ходил к этому дворцу? Сколько раз время возвращалось на свой цикл, словно комок глины на круге, превращающийся в произведение искусства? Гончар изображал на чаше змея Уробороса, заглатывающего собственный хвост. Мы, словно это глупое пресмыкающееся, обречены вечно повторять свои же ошибки, не в силах вырваться из порочного круга.

Дворец выглядел слишком напыщенно со своими химерами на стенах и башней-обсерваторией. Сомневаюсь, что знать пользуется ею до сих пор, скорее, она служит лишь для декоративных целей. Пережиток прошлого.

– Ты торговец временем? – спросил стражник у ворот дворца. – Чего так долго? Тебя уже давно ждут. Его сиятельство не терпит ожидания.

Герцог походил на спустившегося с небес альва. Тонкие удлиненные черты лица, густые волосы – как по мне, он был слишком похож на женщину. Или на змею – кончик его раздвоенного языка постоянно высовывался изо рта. Не думаю, что в предках герцога действительно побывали жители Сириуса, скорее, древняя генная модификация, попытка походить на звездных гостей. Сейчас, когда кости альвов давно сгнили в земле, а на месте их планеты осталось лишь туманное облако, такое подобие выглядит насмешкой.

Но я недолго разглядывал владельца замка. Мое внимание привлекла его молодая жена. В глубоком декольте ее платья висел сделанный из звездного золота кулон в виде Уробороса. На руках она держала ручного представителя маленького народца, который то и дело снимал свой шутовской колпак и корчил гримасы гостям. В глубине ее глаз клубилась чернота с багровыми вспышками, и я не в силах был отвести от них взгляд. Я понял, что покажу ей любое время, даже самое лучшее.

После ужина, где коронным блюдом служил дракон из далекой пустыни Дзангибада, запеченный в собственном панцире, все танцевали. Хозяин замка кружил в вальсе со своей женой, а я ловил на себе ее взгляды.

«Я хочу танцевать с тобой».

«Но ты уже жена подделки под альва».

«Думаешь, это меня остановит?»

– А теперь уважаемый продавец прошлого покажет нам свое самое выдержанное время!

Я не сразу понял, что герольд сказал это обо мне. Я поднялся, глядя на обращенные ко мне глаза. Маленький уродец запрыгал передо мной на столе, мерзко хихикая.

– Что хотят увидеть господа? – сказал я. – Может быть, время первых межзвездных путешествий, когда небо окрасится стартовыми шлейфами, а ваши души наполнятся гордостью за будущее Земли?

Они смотрели на меня, как на замороженный экспонат выставки мадам Рикко. Однажды я ходил мимо ее глыб вечной нетающей мерзлоты, в которых покоились мертвецы из прошлого – люди, застигнутые врасплох падением ледяной кометы. Я прогнал возникшее видение.

– Конечно же, вы достойны лучшего. Может быть, подойдет время безудержных генных модификаций, когда вы сможете разглядывать друг друга, словно в кривом зеркале, летать под потолком и нырять в глубокое море? Ваши тела будут непостоянны, и вы испытаете радость полного изменения.

Раздвоенный язык владельца замка жадно облизал губы и кончик носа. Маленький уродец подскочил к краю стола и принялся карабкаться по моей куртке. Острые коготки царапали кожу. Я поднес ладонь к его шее, карлик замер, сжался, затем завизжал и скрылся под столом.

– Нет, сейчас не время для безудержного веселья. Сейчас вечер романтики, надежд и ожиданий, а значит, подойдет лучшее из времен, капсулу которого я берег ради такого случая. Сегодня вы почувствуете себя частичкой прошлого.

Я вынул из сумки капсулу и подержал на ладони. Плененное в ней время рвалось на свободу.

«Только для тебя», – поднял я взгляд.

«Я знаю», – улыбнулась она.

Капсулы продавцов времени никто не может раскрыть, кроме самих владельцев, на чьи ДНК настроен шов. В моих пальцах она дала трещину, как куколка бабочки, разломалась на две половины, и древнее время освободилось. Дыхание перехватило от нахлынувшего хрономиража.

Зал изменился. Камень превратился в сталь и пластик. На больших экранах возникли движущиеся картинки, герои которых жили собственными жизнями. Они смеялись и пели, ссорились и дрались, демонстрировали какие-то товары, но это было неважно. За ними можно было просто наблюдать, вновь и вновь переживая их истории, словно нам всем показывали психотрансляции колдунов. Гостей окружила фантасмагория красок и чувств. Непонятно откуда доносился гомон толпы.

«Покупайте лучшие платья от Сен-Женев. Скидки до конца месяца».

«Праздничная распродажа удовольствия. Подарите вашей даме духи страсти».

«Скорый поезд Москва – Петербург отправляется с третьего пути».

«Правда, что торговца временем нельзя убить?»

«Говорят, за убийцей явится невидимый мститель, от которого не защититься никакими стенами».

Свет отражался от тысяч зеркал, освещая танцующие пары. Одежда гостей неузнаваемо изменилась. Она стала… дикой, непонятной и необычной. Невидимый оркестр играл незнакомую музыку, и ее переливы наполняли зал, кружили вместе с парами и уносились в небо сквозь цветные витражи. И с этим временем пришли спокойствие и надежда, словно не было межзвездных войн, взорванной Луны и безудержных изменений.

– Потанцуешь со мной? – сказала она, протягивая мне руку.

На ней было багровое, будто сполохи черного неба, платье. И лишь Уроборос по-прежнему висел на ее груди. Казалось, сделай хрономираж реальным – и мы сможем умчаться вместе на подъехавшем поезде.

– Я не умею танцевать, – покачал я головой.

– А ты попробуй.

Бурлящий вокруг нас хрономираж составлял я сам. Немного безумия и суеты двадцатого века, щепотка щегольства восемнадцатого, смешавшиеся надежда и тревога, красота и ожидание. В отличие от других продавцов, я умею возвращаться в прошлое и вновь и вновь проживать те же события. Но являются ли они теми же самыми, или каждый раз все происходит немного по-другому?

«Раз-два-три. Раз-два-три».

Мы кружились, как время, проглатывающее собственный хвост. Сколько раз это повторялось? Сколько раз ее пахнущие жасмином волосы касались моей щеки? Я помнил будущие и прошлые события, как легкий сон, которого никогда не было.

– Ты возьмешь меня в лучшее из времен? – спросила она.

– Я не могу, – ответил я. – Яне краду чужих жен.

– Жаль, – улыбнулась она.

Герцог облизывал губы, наблюдая за нами. Его пальцы то сжимались в кулаки, то скрючивались когтями хищной птицы.

* * *

– Уходи, – сказал слуга, проводивший меня на ночлег. Мне выделили помещение в старой обсерватории.

Сквозь дыры в куполе светили звезды, и в темноте неслышно носились летучие мыши.

– Беги, не стоит искушать судьбу. Это мой тебе совет. Слуга напоминал карлика из маленького народца.

Он выглядел грустным уставшим клоуном, который смыл грим и снял шутовской колпак.

– Никто не убьет торговца временем, – сказал я.

– Ты не знаешь нашего герцога, – покачал головой мой провожатый.

Он захлопнул дверь, и я остался наедине с темнотой. Кровать была жесткой, я ворочался и долго не мог уснуть. Наконец, я поднялся и подошел к окну, наблюдая, как по саду бегает вырвавшийся из конюшен Буцефал. Вместе с ним метались раздвоенные тени. Я стоял и смотрел их тревожный танец. На подоконнике примостился уродец из маленького народа и молча сидел рядом со мной.

Сейчас она в спальне вместе с герцогом, и мне казалось, я слышу их сладостные стоны.

Небо прочертила падающая звезда. Через минуту раздался далекий гул. Это где-то в степи упал очередной спутник. На рассвете его бросятся искать целые команды авантюристов. Некоторым из них улыбнется удача, и они вернутся с сокровищами, но многие найдут лишь черную смерть.

Уродец захихикал, схватил запрыгнувшего на подоконник кузнечика, открутил ему голову и принялся с хрустом жевать.

– Земля гибнет, – сказал я.