Текст книги "Прадедушка Аркаим"

Pитуалы и жизнь

Судя по текстам древних книг, главным богом, которого почитали арии, был Агни – бог Огня. Именно ему посвящено большинство древнейших мандал Ригведы. Именно к этому огню обращается певец: «О Агни!.. стань же ты для нас широкой, прочной, просторной крепостью». Огонь предстает в Ригведе как высшая сила – и одновременно как одушевленное существо, которое надо кормить, ублажать, которому надо оказывать почтение. Вполне возможно, что, как и в более позднее время, огонь в очаге поддерживался постоянно, погасить пламя значило потерять покровительство этого бога. Если следовать гимнам (особенно самым древним), становится ясно, что огонь и был «духом себя самого», и любое жертвоприношение было связано с огнем (сожжением, приготовлением на огне). Особенно часто в Ригведе упоминается такое жертвоприношение, как «подливание масла в огонь»: жрец с ритуальной ложкой появляется во множестве разных гимнов. Для бога Агни подбираются самые величественные и высокие эпитеты, очевидно, что для древнего автора было важно выразить почти исступленное благоговение перед огнем. Несомненно, что следы костровищ, которые находятся возле любых святилищ (у родников, пещер, перекрестков, на возвышениях), отражают это стремление оформления обжитого пространства огнями, кострами. Не раз древние авторы произносят как заклинание просьбу «быть в рамках», «быть послушным» – они осознают силу и мощь огня, остановить его будет невозможно – поэтому человек и ублажает бога, «сидящего на своем месте».

Но если обратиться к археологическим раскопкам, то мы обнаружим во множестве случаев следы ритуального сожжения. Город-дом сжигался, несомненно, самими жителями, которые тщательно готовили его к обряду сожжения: убирались из дома все ценные предметы, выносилось имущество, о человеческих жертвах речи и вообще быть не может, но главное – открывались все потолочные люки, все двери, выходящие на центральную улицу, чтобы обеспечить свободный доступ воздуха в кольца жилищ; ученые предполагают, что даже убирался прочь весь мусор, – жители «обряжали» город, как покойника перед похоронами. В повести В. Распутина «Прощание с Матерой» восьмидесятидвухлетняя старуха Дарья готовит свою избу (простоявшую здесь более двухсот лет!) к затоплению острова именно так: белит, моет, украшает цветами. Удивительны переклички древних и современных народных практик! Но в повести советского автора речь шла о непреодолимом обстоятельстве: остров должен был быть затоплен в связи с созданием плотины. В практике Страны городов ритуальные сожжения жилищ диктовались, по-видимому, религиозными соображениями. Огонь должен был получить гигантскую жертву – труд сотен людей, пространство обжитое и родное. Мгновенно вспыхивал весь диск, подожженный со всех сторон; как показывают раскопки, пламя пожирало дом молниеносно, огню явно угодна была такая жертва. И не удивительно ли, что вскоре на пожарище возводился новый дом, повторявший всю планировку предшественника, даже ямы для опор-стволов использовались те же! В этом ритуальном сожжении отражалось мировоззрение древних, хотя до сих пор сложно установить, чем определялся этот пожар – может быть, приходила какая-то болезнь, и спасение от нее виделось только в сожжении дома, решение принималось на общем сборе на прямоугольной площади, а может быть, было четкое отслеживание времени и в определенный год, при определенном расположении Луны и Солнца город должен был быть отдан на съедение богу Агни…

Но ритуальное уничтожение города было не единственным, разумеется, проявлением культа. Сложный ритуал встречи Нового года (а некоторые исследователи полагают, что вся Ригведа посвящена описанию одного этого ритуала) предполагал различные магические действия с водой, вином, пищей, одеждами, предопределял движение людей в определенном порядке – в любом месте исполнения ритуала все четко должны были сознавать, что и зачем они делают. Для аркаимца исполнением ритуала становилась вся жизнь, и не было такого действия, которое не подкреплялось бы заветным гимном, песней, пришедшей из глубины веков…

Почему они ушли

Аркаимская долина была покинута своими обитателями. Что послужило причиной сворачивания столь успешно развившейся цивилизации? И сегодня вопрос этот не имеет однозначного ответа. Наиболее вероятной считается климатическая теория: сезоны дождей сменились долгими и невыносимыми зимами, резкое понижение температур привело к невозможности поддерживать поголовье скота – и в результате люди ушли. Они аккуратно собрали все вещи, погнали с собой стадо, а город сожгли. Иногда выдвигается версия, что люди привыкли к такому ритуальному уничтожению крепости, дом не воспринимался ими как нечто построенное навечно, отсюда часто упоминаемое в Ригведе «подвижная крепость»: человек двигался по степи, уничтожая прежнее жилище и отстраивая новое. Это могло быть продиктовано «износом» территории (дом фактически сопрягался со скотным двором, и в условиях долгого зимнего периода скот просто вытаптывал территорию вокруг; по-видимому, наступал предел и для ливневой канализации – и люди вынуждены были строить новую крепость). Но такая версия кажется по меньшей мере странной: зачем же тогда крепость возводилась так основательно, включая до 11 фортификационных систем защиты, представляя собой настоящий шедевр встраивания в ландшафт? Кроме того, велика вероятность существования в Аркаиме пригоризонтной обсерватории, которая также требовала, по меньшей мере, десятилетий наблюдений с одних и тех же позиций.

Так или иначе, но исход аркаимской цивилизации остается загадкой. Климатическая версия предполагает, что это был ответ на настоящий природный коллапс, когда сибирский антициклон установил свое владычество над этой прежде влажной и теплой территорией. Если это произошло в «одночасье» (что совсем не исключено), то действия людей абсолютно понятны: они не успели бы перестроить всю свою жизнь, приспосабливаясь к новому климату, и легче было уйти на юг «вдогонку» за теплом. Абсолютно исключено, что цивилизация была захвачена и разграблена вражескими племенами – нет никакого археологического материала, подтверждающего эту версию.

После довольно долгого периода сюда пришли представители других цивилизационных моделей, начали создавать здесь обычные в сегодняшнем понимании деревни, и древняя аркаимская цивилизация напоминала о себе только неожиданными находками и гигантскими кругами, прямоугольниками, овалами на поверхности степи, видимыми с самолета. А нам теперь остается только гадать, как было устроено это древнее единение человека и степи…

Часть вторая. Обустройство аркаимского мира

Степные города

Огромное пространство степи. Солнечные восходы и закаты. Тучи в полнеба. Грозы. Ливни. Пространство, всхолмленное небольшими сопками. Речки, прихотливо и спокойно льющие свои воды среди ровных берегов. Все это – Зауральский пенеплен, граница между Европой и Азией, севером и югом.

И вот – среди этих просторов вырастают поселения. На расстоянии 40–60 километров располагаются неповторимые по своей архитектуре создания человека, пришедшего сюда жить, а не брать.

Овальные крепости – четкий, геометрически правильный повтор формы яйца – символа жизни, рождения. Это самые первые, древнейшие поселения. В городе-«яйце» человек надежно укрыт за толстыми стенами, частоколом бревен, между двумя рядами которых – уплотненный грунт. Но это не просто «скорлупа» города – войти в жилое пространство не так-то просто… Вокруг города – территория хозяйствования, радиус ее километров 20–30, столько может без устали пробежать конь. Большее пространство городу и не нужно – оно избыточно. Город не стремится к захвату все большей территории. Философия древнего племени – «вход» в пространство природы, вписывание в него, а не «природопользование» (только вдумайтесь в безнравственность самого этого слова! А ведь сегодня оно кажется нам совершенно нейтральным и даже скучно-«правильным»).

Позднее появились города-круги («диски», «улитки») и города-квадраты («свастики», «розы ветров»). Возникло настоящее состязание «круглой» и «квадратной» культур. Выбор формы никак нельзя отнести к «архитектурной фантазии», которая так часто сегодня является единственным основанием выбора формы нового здания! Нет, круг был важнейшим символом круговорота всего живого на земле, круг был знаком мандалы – колеса вселенной. Именно круглая форма была избрана для Аркаима.

А квадратное поселение напоминало орнаменты на древней керамике – это четко ориентированное по сторонам света архитектурное единство, где «сторона» соотносима с великой символикой числа 4 в древнейших культурных памятниках – это 4 первоэлемента (вода, воздух, земля, огонь), сочетания которых определяют всё – климат, характер, судьбу. Но мы уже говорили о том, что квадрат отходит от цельного, синкретичного древнего мировоззрения в сторону правильно упорядоченной государственной структуры.

Диск-улитка Аркаима… История археологии не знает ничего подобного устройству древнего протогорода. Это поистине уникальное строение, как уникальны порой техники строительства птичьих гнезд.

У подножия горы Шаманки возведен был Аркаим. Представим себе огромное круглое возвышение в степи, сложенное из толстых бревен, укутанное земным грунтом, – крепость, вросшая в землю, выросшая из земли.

Над огромным (145 м в диаметре) диском вьются дымки печей. Невдалеке от крепости большой огород – устроенный среди прорытых каналов возле старицы. Река наполняет каналы и превращается в постоянную оросительную систему. Нет труб, сложных клапанов, не нужны электричество или электроника – просто присмотреться к пространству, которое тебя окружает, просто увидеть, как течет вода, и встроить в этот естественный ход свое участие – помочь земле рождать то, что нужно тебе.

Но сама форма города уникальна – крепость построена «раз и навсегда», она не предполагает увеличения и разрастания, а значит, максимальное число жителей заранее предопределено – не более 20 человек в каждом отдельном доме. Получается, что аркаимское жилище представляет собой «улей» для одного большого сообщества: как только население перерастет возможности «дома» – возникнет необходимость основания нового города-улья.

Можно представить себе, как это делалось! Как шли люди по степи, отыскивая место для нового «гнезда» – вдали от хозяйственной территории других городов. Это место обязательно было рядом с водой – более того, вода должна была окружать крепость со всех сторон. И в те древние времена степные реки не были серьезным препятствием для врагов, поэтому очерчивание водного круга было, скорее, ритуальным, чем охранительным. Вода, окружающая жилище людей, символизировала воду, окружающую сушу, становилась частью символического пространства, которое человек прочил себе в жилище. Нередко следы древних поселений обнаруживаются в старицах – заброшенных руслах степных рек, на небольших возвышенных берегах, плотно прижатые к руслу либо несколько отстраненные от него. Но в любом случае это именно «встраивание» в пространство, а не подчинение его своей строительной задаче.

Определив место будущего города – сухую, ровную, немного приподнятую площадку, окруженную водой (или с возможностью рытья обводного канала), люди продумывали ориентирование всей городской конструкции по сторонам света. Так же, как в не столь давние времена ставилась русская изба. В этом соответствии можно усмотреть значимость для сознания людей ориентирования жилья (а сегодня от этой древнейшей практики остался только вопрос «солнечности» комнат квартиры – да повышенный интерес к восточному аналогу этого ориентирования – искусству фэн-шуй).

Аркаим четко сориентирован на расположенную рядом с ним гору Шаманку. Повторяя ее круглую форму, он главным входом «смотрит» на гору (на юго-запад). Конечно, как и любое возвышение, Шаманка имела ритуальный, сакральный смысл в древнем сознании, – впрочем, как и земля, камни, звери, птицы… Но не только главный вход, а и все остальные (всего четыре входа) были четко сориентированы на восходы и закаты Солнца и Луны в ключевые даты сельскохозяйственного календаря. Город был самой настоящей обсерваторией, а не случайно «сколоченной» времянкой.

Установив, каким образом должен быть ориентирован город-крепость, люди приступали к строительству. А это значит, в непосредственной близи от площадки будущего города разбивался лагерь временных жилищ, люди рубили деревья, стаскивали строительные материалы к площадке. Инженерная мысль древнего человека поистине высокотехнологична, как сказали бы мы сегодня. Заранее проверялось качество грунта – ведь как бы то ни было, город укреплялся на вынутом грунте, «нулевом цикле», как сказали бы сейчас. Надо было сразу рассчитать и количество строительного леса – это тысячи стволов сосен и лиственных пород из лесов, которых тогда на этой территории было бескрайне много. Стены города, возведенные из плотных рядов бревен, были двойными. Уплотнитель между двумя рядами – по-особому приготовленный грунт, который как раз и вынимается из рва, окружающего будущую крепость. Все продумано – нет ничего «лишнего», идет встраивание в это пространство. И все эти технологии передаются из поколения в поколение как священный завет – не случайно бог Индра в Ригведе создает жилище, замешивая землю и глину как тесто…

Как показывают исследования археологов, лесная растительность 4000 лет назад не была столь редкой в этих краях. И сегодня степь не выглядит «пустым пространством» – вдоль изгибов рек мы можем видеть множество деревьев, как и отдельные острова леса в степи – колки. Строительство должно было быть дружным, энергичным, «одномоментным». Город представлял собой один большой дом, а значит, должен был быть возведен в «один сезон», до поры непогоды и холода. Как не вспомнить опять русские избы, которые «всем миром» ставили буквально за сутки! Это ведь был тот же древний механизм дружного и спорого решения «квартирного вопроса». Но древняя строительная идея все же отличается от русской крестьянской. Избу возводили погорельцам – и смысл дружной работы как раз заключался в своеобразном «авансировании» – сегодня ты остался без жилья и я помогаю тебе, а завтра пострадаю я сам и ты поможешь мне. Аркаимский протогород подчинялся другой философии: город-дом создавался всеми семьями, собиравшимися там жить. А это значит, что город строился не «по щучьему велению» (или по приказу отдельного человека, как, например, создавался Санкт-Петербург), а при наличии достаточного числа семей. Если в Аркаиме при реконструкции насчитывается 66–67 «лепестков»-«квартир» внутреннего и внешнего круга, то это значит, что 66–67 семейных кланов создали город.

Но что принципиально важно в возведении городов-крепостей – это принцип разделенной ответственности при строительстве. Это значит, что каждая семья строила свой сектор крепости-диска самостоятельно. Не бригада «артельщиков», а именно такой коллективно-семейный застрой и был особенностью этих больших городов-дисков, квадратов, овалов. Так каждый клан становился ответственным за качество возводимых стен, за глубину прорываемого канала, а в то же время строил он «для всех» и «для себя». Эти коллективные формы деятельности еще ждут своей интерпретации, но одно важно – город возводился «посекторно» и одновременно «цельно».

Каждый внутренний «лепесток»-дом имел свои особенности и одновременно подчинялся общим правилам. Не было найдено в Стране городов ни одного поселения, точно копирующего другое. Либо планировка центральной части, либо ориентирование домов относительно центра города, либо устройство стен – обязательно уникальны, со своим особым смыслом. Но общая логика не оставляет сомнения в единстве аркаимско-синташтинской культуры.

Она предполагала вовлеченность всех членов общины в мифологический смысл создания города. В самом деле, невозможно представить себе, что каждая семья строила «как бог на душу положит». Все они должны были увидеть мысленным взором то целое, что должно было в конце концов получиться: диск-улитку Аркаима, или яйцо-овал Аландского городища, или квадрат-свастику Чекотая, – и уже потом приступать к строительству.

Раскопки показывают, что устройство жилища было непростым: заранее следовало продумывать движение воды в городе: так называемая ливневая канализация планировалась до начала строительства. В глиняных стенах поселения Аландское прекрасно сохранились древние берестяные трубы, тщательно обмазанные глиной, встроенные в пространство стен. Продумывался и канал, идущий вдоль всего внутреннего круга жилищ, – он покрывался деревянной мостовой, был скрыт, спрятан. Так создавался дом-город. Но не только жилище-крепость строили собравшиеся в степи люди. Возводился «третий круг» – ров и насыпь, – отгораживающий пространство для выпаса скота. По размеру этого круга можно представить себе количество домашних животных протогорожан: выпас очерчивал не больше и не меньше той территории, что была нужна для максимального наполнения города…

Строился и огород, по-видимому, так же дружно: все знали, какое целое в результате должно получиться, но рыли свой канал, обустраивали свою гряду. Наконец, обустраивалось и пространство вокруг города: как уже было сказано, 20–30 км в диаметре. Большее расстояние горожанам было не нужно – зачем же отдаляться от крепости больше чем на один лошадиный перегон! Но этот круг был именно освоен древним сообществом: здесь добывали медную руду, глину, дрова, здесь охотились и ловили рыбу, здесь устраивали могильники и курганы, размечая пространство степи в соответствии со своими символическими представлениями. Круг самого города-дома причудливо повторялся и отражался в большом круге поселения: это была модель вселенной, где в любом элементе заключается Целое.

Человек мог (и был обязан!) обойти свои владения так же, как Солнце ежедневно обходит Землю, отправляя свое тепло каждому земному участку. Это ритуал и одновременно завет: жить посолонь, быть для осваиваемого пространства солнцем, заботиться и внимательно следить за всем, что здесь происходит. Очень легко представить себе жизнь внутри такой своеобразной «планеты» – как маленький принц в повести Сент-Экзюпери: «Встал утром – прибери свою планету!». Есть такое современное наблюдение: содержание садового участка должно занимать один час в год на каждый квадратный метр (а это значит, что если у вас нет времени на сад, то нет и смысла брать участок «побольше» – не справитесь). Возможно, в этом наблюдении есть отголоски древнейших точных расчетов – сколько человек какую площадь должны освоить. В случае Аркаима мы видим, что на территории примерно в 2000 км² хозяйствовали 2000 человек. Значит, один квадратный километр на человека – предельное количество обозримого пространства. И это же значит, что древним племенам была совершенно чужда идея имперского типа государства с сильным центром и послушными рабскими перифериями. Для счастья нужна гармония с пространством. А для этой гармонии нужно чувство родности, освоенности. Именно примеры такой освоенности пространства мы и встречаем в Стране городов.

Сегодня деление территории на области, «субъекты» подчиняется совершенно другой логике. Наверное, в каждом таком административном округе есть «захолустья», куда не просто добраться. И зачем тогда нужно такое крупное деление? Не лучше было бы иметь много небольших городов-центров, от которых рукой подать до любой окраины? И тогда не было бы этих окраин! Аркаимское устройство жизни людей показывает, что такой путь был возможен, более того, он был успешно освоен и дал блестящие результаты: настоящий культурный взрыв и создание уникальной цивилизации.

Человек выезжает утром из стен крепости-дома, он скачет по степи, где из любой точки видна насыпь кургана-усыпальницы, своеобразного мифоцентра, некоего аналога церкви, чьи купола всегда возвышаются над пространством деревни или городка. Солнце ведет всадника – он безошибочно знает, как оно должно быть расположено относительно его движения к цели. Он скачет к отдаленному участку своей ойкумены, проезжая мимо поля проса и ячменя (не чета нашим бескрайним полям – фактически это гряды большого огорода, к которым удобно подойти, чтобы выполоть, поправить посевы – урожай будет достаточным и даже избыточным и на такой маленькой территории), мимо рощи, где трудятся его соседи, заготавливая дрова и стволы для ремонта города (это настоящая отдельная отрасль труда – ремонтно-архитектурные работы), вдоль русла реки, где рыбаки ловят рыбу, тут же вяля ее на солнце, вдоль заболоченного участка, где женщины заготавливают корни болотных растений для приготовления краски для тканей, мимо медного рудника – аккуратного шурфа, откуда вынимают ценную породу и укладывают ее на специальные тележки, в которые впряжены лошади… Человек достигает границы своего царства: высокий каменный идол указывает на то, что путь его подошел к концу. Здесь человек выполняет ту работу, что привела его «на край земли»: он ловит куропаток, пользуясь искусно сделанным силком, а потом, довольный, возвращается в город-дом. Куропатка, суслик, бобер, всплеснувший на своей старой плотине, лисица и дикий кабан – все это мир-родина, и человек высекает из камня силуэты птиц и зверей, которые украсят набалдашники тростей, что станут амулетами, он создает сложный рисунок на боках сосуда, повторяя тайнопись природы. Земля в пределах этого круга уже никакая не terra incognita – это земля-сотрудник, земля-кормилица, земля-дом.