Текст книги "Ангел желания"

Мария Антонова
Ангел желания

Берега Шотландии 1499 год.

Природа разразилось такой бурей, подобной которой давно не видели древние скалы, надменно взирающие за ходом времен. Ветер пригибал к мокрой земле стволы вековых шотландских дубов, а море казалось, хочет выйти из берегов и своими волнами поглотить непокорную землю. Именно эту ночь выбрал французский корабль, чтобы найти здесь последнее пристанище…

Глава 1

– Несите скорее факелы, – кричал Йен МакАрок, подбегая к краю обрыва, у подножия которого разбилось судно. Море все еще бесновалось, но теперь разрешало приблизиться к себе, а смелые молодые люди пытались найти выживших в этих темных водах.

Первое, что увидел Йен, был бесформенный темный мешок, державшийся за обломок мачты. Он бросился вытаскивать его из воды, мешок оказался полуживой старухой, которая из последних сил указывала в море: – Она там, спасите мою девочку, – повторяла она как молитву.

Йен посмотрел, куда указывает женщина, но ничего не увидел. Он попытался вытащить ее из воды, но она только повторяла одну и ту же фразу, как одержимая, не переставая показывать на воду. Напрягая из последних сил зрение и борясь с дождем, мешавшим хоть что – то увидеть, он больше почувствовал, чем увидел качающийся на волнах предмет.

– Туда! – направил он лодку, – там что-то есть.

Подплыв к куску дерева, бывшего некогда частью палубы, Йен заметил маленькую ручку, вцепившуюся в него. Перегнувшись через борт лодки, мужчина без труда вытащил ребенка из воды.

– К берегу, – скомандовал он.

Только оказавшись на твердой земле, Йен сумел рассмотреть, что же такое выловил из бушующих вод. Перевернув маленькую фигурку на спину, он откинул капюшон и увидел личико в обрамлении светлых, спутанных волос, заметил, что губы ее начали синеть, но не это поразило его. Лицо девушки было поистине лицом ангела, не того, которого изображают в церкви на фреске, но того, что спускается с небес. Минуту Йен не мог ничего сделать, он только любовался этим прекрасным личиком, осторожно и нежно убирал с него прилипшие волосы, ощущая под своими грубыми пальцами нежную девичью кожу, белую, будто слоновая кость. Из ступора его вывел Рэф, стукнув по плечу и спросив о чем-то. Вернувшись с небес на землю Йен понял, что должен попытаться вернуть жизнь этому сказочному существу.

Было так хорошо и спокойно, она плыла на мягком облаке, немного покачиваясь, но вдруг облако стало больно врезаться ей в спину, ничего не понимая Натали попыталась сообразить, что же такое случилось с ее нежной небесной периной и в голову пришла мысль: корабль. Точно, это было не облако, это были волны, они налетели на скалы и пошли ко дну, значит, теперь эти проклятые скалы решили напасть и на нее, как же несправедливо, им что недостаточно одного корабля, зачем-то понадобилось еще и она. Но скалы все не отступали, волны швыряли девушку на них, как тряпичную куклу, спина болела от повторяющихся ударов, и тут горло обожгло каленым железом. Она инстинктивно попробовала сделать вдох, но в легкие будто насыпали иглы, которые впивались при малейшей попытки вздохнуть, а голо продолжало жечь. Что же случилось с ней, откуда все это?

– Она дышит! – крикнул Йен, – давай же, продолжай, – уговаривал он, выбивая из легких воду и освобождая место для воздуха, прислушиваясь к хрипам, вырывающимся из горла девушки вместо воды. Дышит, уже что то, но это только первый шаг на пути к спасению ее жизни. Милое личико нахмурилось, было видно, что любые попытки дышать сопровождаются жгучей болью, но она должна продолжать стараться, а Йен будет ей в этом помогать. И тут ее ресницы затрепетали, теперь проблемы с дыханием были уже у него, казалось стихия сжалилась над ней, но оставило навсегда свою отметку в этих глазах, цвета бушующего моря, таких же синих, как его пучина.

– Отец, – чуть слышно, одними губами, произнесла она, – папа…, – и эти прекрасные глаза закрылись.

Всего несколько секунд, а он уже тонул в глубине этих глаз, мечтая, чтобы они окутали его своим мягким теплом, и не отпускали больше никогда. Здесь, на берегу, у самой кромки воды, у него сложилось впечатление, что он дома, только заглянув в эти прекрасные глаза. Мужчина затряс головой, стараясь стряхнуть с себя наваждение, он не позволит ни одному взгляду так действовать на себя, сколь бы прекрасна не была его хозяйка, как бы не манили к себе эти глаза, обещая все наслаждения рая. Да что же это с ним такое, раньше никогда ему в голову не приходили подобные мысли, ни одна девушка не могла, просто посмотрев так околдовать его, а эта маленькая ручка с белыми, длинными пальчиками, которые лежали в его смуглой руке. Ему вдруг нестерпимо захотелось прижать их к своей щеке, к губам, согреть своим дыханием. Согреть! Эта мысль вернула его к реальности, о которой он почти забыл, и опять же, никогда такого с ним не случалось. Что же сделала с ним эта малютка, как ей это удалось? То, что так долго пытались сделать другие женщины и потерпели так много неудач. Быть может это не ангел, а напротив, она демон – посланный похитить навеки его душу, и отобрать покой? Но все эти вопросы подождут, сейчас главное позаботиться о ней, о той единственной, о ком ему уже хотелось заботиться, о той, кого ему хотелось защищать, и Йен начал злиться на море, на волны, которые все еще могут забрать столь незнакомую, но уже такую дорогую ему жизнь.

Схватив девушку на руки Йен бросился к коню, стоявшему неподалеку, вместе с девушкой он легко запрыгнул на сильное животное и резко вогнав пятки в его бока поскакал к замку. Как же приятно было держать ее в своих объятиях, прижимать к груди, чувствовать ее теплое, чуть хриплое дыхание, как же была длинна и коротка одновременно дорога к замку, как хотелось ему провести вечность, прижимая ее к себе, согревая своим теплом, такую беззащитную, такую хрупкую. Откуда у него вообще взялись такие мысли, он не знал, да и думать так было непривычно, но она и не была похожа ни на одну из виданных им женщин. Еще издали были видны огни замка, там никто не спал, готовились принять спасшихся с корабля.

– Мораг! – завопил он, – она жива, но, если не позаботиться – околеет.

Женщина поспешила на зов своего лэрда, но вместо того, чтобы вверить ее заботе девушку, он, не сбавляя шага, поднялся на второй этаж. Сама мысль о том, чтобы расстаться с ней, болезненно уколола его сердце. Йен понимал, что знахарка лучше позаботиться о незнакомке, но при одном взгляде на ее личико, только сильнее сжал объятия. Женщина следовала за ним, по ступеням, совершенно сбитая с толку таким поведением. Он ногой распахнул дверь в свою комнату и осторожно устроил девушку на кровати. Вытаскивая руку из-под ее спины, он видимо сделал ей больно, нежное личико слегка нахмурилось, а между бровей появилась морщинка. И снова эта игла в сердце, и снова борьба с собой за то, чтобы оставить ее. Не выдержав, он принялся разводить огонь в камине. Теплое одеяло – это хорошо, но воздух был немного прохладен, слишком сильно чувствовалось в нем дыханием ночи.

– Мне надо вернуться, – сказал он, обращаясь к знахарке, – там ее отец, надо узнать, жив ли он. Йен не отрывал свой взгляд от девушки, лежащей на его кровати. До этого момента, он действовал, не осознавая себя, им двигал страх за нее. Как же так получилось, что из всего замка, он выбрал для нее именно свою постель и свою комнату? У него не было ответа на этот вопрос. Мораг проследила за его взглядом и ответила, чем озадачила мужчину, ибо он уже забыл и о своих словах, и о присутствии в комнате кого бы то ни было, сейчас весь его мир был замкнут на этом маленьком беззащитном существе.

– Я позабочусь о ней, не волнуйся, ступай, делай, что должен, – ответила Мораг.

Бросив последний взгляд на девушку, Йен выбежал из комнаты. Только так он мог оставить ее, он сбежал. Первый раз в жизни он бежит и бежит не от врага, а от женщины, прекрасной малютки. Но сейчас она казалась ему страшнее самого черта, и если он не поторопится, то не сможет отойти от нее, по крайней мере, пока не будет уверен, что ее здоровью ничего не угрожает. Так мужчина уговаривал себя и на этом же с собой и согласился. А сейчас ему надо на воздух, чтобы проветрить голову, и как можно скорее.

Очень скоро Йен понял всю тяжесть своего положения, так его тянуло к ней, так он боялся за ее жизнь, такую хрупкую, что единственным желанием стало быстрее вернуться к домой. Просто узнать, как его таинственная незнакомка, поправляется ли, отогрелась ли, вот единственное, что волновало его и с каждой минутой это волнение становилось все сильнее. Быстро вернуться к ней ему все не удавалось, часом позже из воды выловили безжизненное тело мужчины в дорогой одежде, и стало понятно, что отца девушка потеряла. Старуха, что так пыталась спасти жизнь девушки – выжила, так же выжило и несколько сопровождавших господ слуг, их всех отвезли в замок. Йен хотел, как можно скорее вернуться домой и справиться о самочувствии девушки, узнать, не напрасны ли были его старания, и не привиделись ли ему эти синие глаза, преследовавшие его всю оставшуюся ночь.

Войдя в теплую комнату он как будто оставил все свои волнения за порогом. Вот она, вот где он мечтал быть. Может не стоит с собой бороться, хотя бы сегодня? Это была очень трудная ночь, они отобрали у стихии много жизней, и еще больше потеряли. Он так устал воевать и на сегодня, только на сегодня готов сдаться. Шотландцы не сдаются, тем более без боя, но это правило не распространяется на вытащенных из воды полуживых, красавиц.

– Как она? – спросил он Мораг.

– Я растерла ее мазью и напоила отваром, но все равно началась лихорадка, теперь только время покажет, выживет ли она.

Йен посмотрел на кровать, там под лисьей шкурой лежал его ангел. Да, это несомненно был ангел, и как ему могло прийти в голову другое. Лицо у девушки было очень бледное, почти безжизненное, на лбу выступила испарина, а белокурые волосы разметались по подушке, в отблесках огня они казались жидким золотом, обрамляющим ее хрупкое тело. Йен присел рядом с кроватью и вытащил из – под шкуры тонкую белую ручку, она не может умереть, только не после того взгляда, который бросила на него, только не теперь.

Глава 2

Прошло еще долгих, три дня, прежде чем лихорадка отступила. Йен же тем временем узнал, кто была его таинственная гостья. Натали Думас была единственной дочерью барона Пьера Думаса, погибшего в ту роковую ночь. Но все это было ему безразлично, три ночи он не отходил от ее постели и когда наутро четвертого дня девушки начала приходить в себя, он уснул рядом с ней, сидя на дубовом стуле и склонив голову на постель.

Натали не могла понять, что происходит, и почему ей так тяжело открыть глаза, а справившись с этой задачей, увидела каменные стены и низкий потолок. Повернув голову в сторону света, пробивающегося сквозь неплотно закрытые ставни, она не поняла, восходит солнце или заходит. Окно было высокое и небольшое, по левую руку от нее, а воздух, пробирающийся в комнату, вместе со скупыми лучами солнечного света, был наполнен морозной свежестью. Тяжело вздохнув, она попыталась припомнить, как здесь оказалась, но последнее ее воспоминание было лишь о холодном бушующем море. Страх сковал ее грудь, мешая дышать, кровь начала стучать в ушах, а во рту пересохло. Как она смогла выбраться из воды? Где отец и остальные? Паника быстро овладевала ее рассудком и стала еще сильнее от осознания, что в комнате она находится не одна. Быстро оглядевшись, девушка увидела стены из темно-серого камня, такой же потолок и пол, словно это была пещера, вырубленная в скале, но кладка говорила о рукотворности данного помещения. Сбоку от кровати, по правую руку от девушки, находился ярко горящий камин, слегка почерневший от игры пламени. Рядом с ним – массивное кресло с низкой спинкой, и невысокая подставка для ног. После камина шла дверь, широкая, с арочным проемом, как будто великан, живущий здесь, несколько раз задевал головой о притолоку. Напротив кровати располагался большой шкаф, а в изножье кровати сундук. Посмотрев рядом с собой, девушка, непроизвольно вскрикнула, но изо рта вышел еле различимый хрип. А когда, она попыталась прижать руки к безжалостно болевшему горлу, оказалась, что одна придавлена головой незнакомца, примостившегося рядом, и видимо спящего. Натали испугалась, что все это разбудит незнакомца, но он продолжал спать, а мирное, тяжелое дыхание доказывало это лучше всего. На густых каштановых волосах играли солнечные зайчики, и ей очень захотелось дотронуться до них и узнать такие ли они мягкие, как кажутся. Осторожно вытащив ручку, она кончиками пальцев смахнула непослушные пряди с лица мужчины, пряди были мягкими на ощупь, но не шелковистые, а скорее похожие на бархат, тяжелые и плотные. Глаза его были закрыты, но лицо оставалось серьезным, глубокая морщинка между бровей не разгладилась даже во время сна, рот крепко сжат, и складывалось впечатление, что он не спит, а всего лишь прикрыл глаза под тяжестью своих дум. Девушке понравились темно – русые, густые брови, почти черное кружево ресниц. Разглядывая лицо незнакомца, она неосознанно продолжала играть с его локоном, накручивая на пальцы. Опомнившись, девушка смутилась и постаралась отодвинуться подальше от человека, не потревожив его сон, но как только начала шевелиться, мужчина открыл глаза, тяжелый взгляд опустился на нее, и был почти осязаем, карие с золотыми искорками глаза очень внимательно изучали ее. Этот взгляд говорил, что человек находящийся рядом с ней сильно устал, даже измотан, что он только недавно задремал, тяжелые тени залегли под прекрасными, и выразительными глазами. Но самое удивительное, в этом взгляде мелькнуло облегчение и что-то такое, чего она никак не ожидала увидеть, – это были забота и теплота. Он переживал за нее, этот суровый мужчина, который даже во сне не может позволить себе расслабиться, по какой-то необъяснимой причине за нее волновался. Морщинка между бровей стала заметно меньше и лицо потеплело, а взгляд перестал давить на девушку.

– Здравствуйте, – прохрипела она, – кто вы и где я? – попыталась выговорить девушка. Мужчина же только продолжал смотреть на нее, ничего не говоря, это пугало и сбивало с толку, и если сначала она решила, что поступок незнакомца совершенно бескорыстен, то теперь в ее сердце начало зарождаться сомнение. Натали плотнее укуталась в лисью шкуру и попробовала сесть, немедленно осознав, что на ней ничего нет. Расширившимися от ужаса глазами она уставилась на мужчину, который полусидел на той же кровати. Слабость не давала ей возможности вскочить с постели и в одной шкуре попытаться убежать или хотя бы увеличить расстояние между ними. Как так получилось? Он что, принес ее в свой дом, раздел и теперь, когда она очнулась, какая учесть ее ожидает? Может пучина была на самое плохое, что могло с ней случиться?

Йен не мог произнести ни слова, его затягивал омут синих глаз, один взгляд на которые – и он не может ни дышать, ни думать, ни тем более говорить. Но незнакомка видимо, о чем – то его спросила и не получив ответа решила сесть. Подскочив, как ошпаренный он попытался вернуть ее обратно. Схватив своими загорелыми руками бледные девичьи плечи, он начал придавливать ее к постели.

– Вы еще слишком слабы, вам нужно лежать, – смог выдавить он из себя, но только усугубил положение, ее глаза стали еще больше и в них начал плескаться неподдельный ужас. С высоты своего исполинского роста, он смотрел на миниатюрную девушку, словно куколку, вырезанную из слоновой кости и пытался как-то успокоить. Господи, если бы это был враг на поле боя, он непременно обрадовался бы произведенному эффекту, но сейчас нужно не обращать в бегство, а наоборот расположить к себе, завоевать доверие, а эта наука была ему неведома. Что – то Мораг говорила насчет нежности, улыбки. Йен затряс головой, пытаясь избавиться от наваждения ее глаз и хоть немного сосредоточиться.

– Я Йен МакАрок из клана МакАроков, мы нашли вас три дня тому назад в море, ваш корабль разбился о скалы. Вы помните кто вы? – Спросил он и перестал вжимать девушку в кровать.

Натали не поняла ни слова сказанного им, за исключением имени.

– Я Натали Думас, я плыла на корабле, который попал в бурю, – сказала девушка по-английски, – мы плыли из Франции в Англию с моим отцом и няней. Вы знаете, где они? Удалось ли им спастись?

– Сожалею, – ответил он так же по-английски, – но вашего отца спасти не удалось.

Гримаса боли исказила ее лицо. Эти глаза, эти два синих океана, наполнила такая боль и тоска, что у Йена сжалось сердце, ему захотелось как-то утешить девушку, сделать что угодно, чтобы облегчить ее боль, но он понимал, что это не в его силах.

– Ваша няня цела, мы нашли ее, и она помогла нам обнаружить вас. Мы также спасли еще несколько человек из вашей свиты. Я сейчас позову Мораг, вам надо поесть, чтобы набраться сил, мы не знали, выживите вы или нет, и я скажу, что бы принесли платье для вас, – сказал он, подойдя к двери и обернувшись еще раз посмотрел на девушку. Все, что он мог сделать для нее – это оставить одну. Если она заплачет, он не вынесет этой влаги, а что – то ему подсказывало, что именно так и будет. Для таких утешений он плохая кандидатура, он пришлет Мораг и уж она то как женщина женщине сможет помочь Натали.

После того как за ним закрылась дверь на глаза Натали навернулись слезы. Она ехала с подарками на свадьбу двоюродной сестры, а попала на похороны отца. После смерти матери ее семьей был отец, что же теперь делать, как дальше жить без него? Сердце защемило, ей не хватало воздуху. Отца нет, она вдалеке от дома, в незнакомых краях, с чужими людьми и не знает, можно ли доверять им. А этот странный, но безусловно красивый мужчина? Кто же он такой, зачем спас ее, зачем привез в свой дом, зачем это все, если теперь нет отца? Натали пыталась отогнать малодушные мысли о бессмысленности своей жизни без него. Отец был ее жизнью, она заботилась о нем, безмерно любила и была предана только ему. Они шли по этой жизни вдвоем и все невзгоды, и радости встречали вместе. Сперва ее оставила мама, а теперь и папа, который клялся, что никогда не бросит. Рыдания душили, стискивали грудь железными цепями, не давая перевести дух, горло саднило, сил не осталось кричать и только тихие, молчаливые слезы текли по ее щекам. Когда дверь снова отворилась в комнату вошла старая женщина. На ней было традиционное шотландское платье темно-зеленого цвета, сама она была невысокой, плотной, но не толстой, а скорее сбитой. Женщина привычно сутулила плечи, будто уже с порога была готова нагнуться. Темно-каштановые волосы были убраны в тугой пучок на затылке, из которого уже успела выбиться непослушная прядь. Натали подумала, что в бытность молодой, эта женщина должна была пользоваться успехом у мужчин. Ее большие миндалевидные глаза теплого шоколадного оттенка смотрели с добротой и состраданием, высокие скулы подчеркивали прямой нос и чуть пухлые губы. Что – то в ее внешности было экзотичное, видимо не все ее родственники были шотландцами. Приятно улыбнувшись, она представилась: – я Мораг, дитя мое. Надень вот это, и я позабочусь, чтобы тебя покормили. И может быть смогу немного развеять твою печаль, смотри, кто рвется к тебе уже несколько дней.

Отойдя в сторону, она открыла дверь шире, и в комнату влетела Мод, не переставая причитать, как же так получилось, что ее маленькая девочка так долго заставляла ее волноваться. Натали прильнула к большой груди няни и слезы потекли с новой силой. Старая женщина подобрала юбки и с трудом устроилась рядом на кровати, пока Натали плакала у нее на груди, как в детстве, когда падала и ударялась, как в юности, когда умерла ее любимая лошадь, и вот сейчас, когда не стало ее отца. Мод тоже любила своего господина, его невозможно было не любить, у него было огромное сердце. Даже несмотря на то, что большая его часть принадлежала его единственной дочери, оставшейся части хватало на всех, кто его окружал. Он был честным и справедливым, но также мудрым и расчетливым. Мод надеялась, что, когда ее девочка выплачет свое горе, она сможет оценить ситуацию, в которую они попали. Умом и рассудительностью она пошла в отца, а значит, у нее не так много осталось времени на скорбь. Жизнь продолжается и это надо понять, как можно быстрее.

– Ну-ну, будет, моя девочка, – говорила Мод и нежно гладила Натали по голове и плечам, пока ту сотрясали рыдания, – ты жива, а это самое главное.

Через некоторое время в комнату внесли стол, расставили на нем еду, и Мод постаралась уговорить Натали хоть что-то скушать и за едой обсудить, как поступить дальше.

– Ты уже видела Йена? – поинтересовалась Мод, наблюдая за реакцией подопечной.

– Да, он был в комнате, когда я проснулась. – Ответила она и потупилась.

– Не мудрено, он все дни напролет не отходил от тебя и никого не пускал кроме Мораг. И то только для того, чтобы напоить тебя отваром. А когда я сказала, что не гоже мужчине находиться в одной комнате с незамужней девицей, он одарил меня таким взглядом, что мне пришлось уступить. – Сказала она, поджав губы. Этот огромный, суровый мужчина, которого уважал, но побаивался весь его клан, на три дня сделался сиделкой при постели больной. И сейчас, вспоминая как он бережно и благоговейно обращался с Натали, не могла сдержать улыбки. Бедный парень, если он потерял покой всего лишь увидев ее, что же будет, дальше?

– Кто он? – спросила Натали.

– Он глава этого клана. Мы с тобой в Шотландии, в его замке. Йен со своими людьми спас нас в бурю и привез выхаживать к себе. Ну а теперь надо думать, что нам с тобой делать. Отца уже не вернешь, а значит, как только о его кончине станет известно, ты перейдешь под опеку твоего двоюродного дядюшки Генри. И это еще одна нехорошая новость для нас.

И без того бледное лицо Натали, казалось, потеряло остатки красок.

– Может он не узнает? – с сомнением проговорила она.

– Конечно, как же ему узнать, если через неделю вы и ваш батюшка должны присутствовать на свадьбе одной из его дочерей? – съязвила Мод, – давайте лучше думать, как уберечь вас от его посягательств!

Лорд Генри Чатерс давно просил Пьера выдать дочь за своего сына, чтобы укрепить родственные связи и попутно расширить свои земли за счет богатого приданого невесты. Но отец Натали, зная, что двоюродный брат его безвременно ушедшей жены человек бесчестный и алчный, всеми силами старался не допустить этого брака. В жизни Пьера была только одна слабость – его дочь, для нее он готов был пойти на что угодно. Одна только мысль, что его девочка может попасть в дом к Чатерсу, приводила старика в ужас. Натали росла тихим и спокойным ребенком, отца она только радовала. Она получила прекрасное образование, считавшееся ненужным для женщины. Девушка умела читать и считать, знала, как управляться со своими имениями и могла дать отчет о состоянии дел, доходах и расходах на их содержание. Она училась музыке, пела и играла на клавикордах, чем безумно радовала отца. Барон Думас часто брал дочь на охоту, и эта забава доставляла ей истинное удовольствие. Девушка обожала конные прогулки, однако отец нередко был против ее забав, когда она наперегонки скакала с рыцарями ее охраняющими, и часто оставляла их далеко позади. И вот на свадьбе в доме Чатерс Пьер опять был готов выдержать сражение и не отдать свою малышку дальнему родственнику, но теперь все резко изменилось.

– Пока никто ничего не знает, и надо подумать, как бы все правильно преподнести, – задумчиво прошептала Мод, – но об этом еще будет время поразмыслить получше, а пока тебе надо как следует покушать и набраться сил.

– Ах, Мод, – печально промолвила Натали, – если бы был жив отец, он бы что-нибудь придумал, помог бы выйти из этого положения.

– Ничего, ничего, ты и сама умненькая, справишься. У нас есть еще несколько дней что бы все хорошенько обдумать. – Не успела Мод закончить фразу, как лицо Натали изменилось, она всегда старалась быть ответственной, никогда не боялась трудностей. Однажды няня не выдержала и упрекнула ее в этом, на что еще совсем молодая воспитанница ответила, что на самом деле она очень и очень всего боится и хочет только спрятаться от всех трудностей. Но не может расстраивать отца, поэтому будет сильная и никому не покажет, насколько ей это тяжело. И только Мод, да еще пара слуг знали, каким трудом дается это их маленькой госпоже. И вот сейчас надо было сыграть на этом. После смерти отца ничего не должно было измениться, она все равно не может его расстроить, а значит возьмет себя в руки и что-нибудь придумает. По мере того, как лицо Натали превращалось из скорбного в задумчивое, Мод отпускала тревога. Теперь все будет хорошо, ее девочка не допустит, чтобы все надежды отца пошли прахом.

Больше они не разговаривали, принялись за еду, а спустя некоторое время в дверь постучали, и не дожидаясь ответа на пороге возник Йен.

– Как вы себя чувствуете? – осведомился он, присаживаясь к столу.

– Уже намного лучше, – со слабой улыбкой ответила Натали, – мы благодарим вас за наше спасение и за гостеприимство тоже.

– Я надеюсь, Вы не откажитесь прогуляться со мной после еды. Погода стоит очень теплая для этого времени года и свежий воздух пойдет Вам на пользу.

– С радостью, – ответила Натали и заметила, что суровая складка между бровей покинула его лицо.

Мораг дала Натали простое платье, которое носили все женщины клана. Наряд был немного странный, состоящий из нижнего длинного платья, верхнего, чуть короче и пояса, которым женщина, умело перехватила ее узкую талию. Однако для прогулки на свежем воздухе этого было явно маловато, но закутавшись в предложенный Йеном плед цветов МакАроков, Натали почувствовала себя на удивление уютно. На улице был погожий, солнечный день. Море успокоилось, и погода стояла просто прекрасная для начала октября. Спустившись с Йеном на первый этаж замка, девушка увидела большой зал с камином и гобеленами. Потолок здесь был намного выше, а под ним, в самом верху висело несколько люстр, так что при желании, в зале могло стать светло как днем. Сейчас же света было немного. Стрельчатые окна были почти закрыты ставнями, так что основным источником света становился огромный камин, горевший сейчас даже не в пол силы. По исполинским размерам помещения можно было судить и о застольях, устраиваемых здесь прежде. В жерло этого огнедышащего зверя, мог поместиться маленький бычок, или гигантских размеров кабан. Над камином висели перекрещенные боевые топоры, оружие было развешено по всем стенам, где не было гобеленов. Искусной вытканные гобелены изображали сцены охоты или лесные пейзажи. Залюбовавшись ими Натали захотела проверить, так ли прекрасны здешние места, как изображены на полотнах. По периметру всего зала шел балкон, лестница на который пряталась в небольшой нише за одним из гобеленов. С балкона можно было попасть в комнаты, одну из которых теперь занимала девушка. Также оттуда шла еще одна лестница, судя по крутым ступеням и неширокому проходу, ведущая в башню. В зале у камина стояло несколько дубовых кресел с низкими спинками, как в комнате у девушки, и три кресла с большими резными спинками и широкими подлокотниками. Тяжелые длинные столы были расставлены по периметру зала и около них громоздились такие же длинные лавки. У огня сидело несколько человек – четверо мужчин и девушка. Все они подняли голову, когда Натали вошла в комнату. Йен представил ей своих младших братьев: Тэма, Лаэга, Аотхэгена, Гавина и единственную сестру Давину. Все представленные мужчины были высокими и широкими в плечах, у всех волосы были русые. У Тэма они были очень светлые, можно было сказать, что он почти блондин, с голубыми, как весеннее небо глазами. У Аотхэгена больше отдавали в рыжину, и задорно вились, ложась на плечи беспорядочными кудряшками, а светло карие, почти как у Йена глаза мерцали зелеными огоньками, как будто не могли полностью определиться, какого цвета им хочется быть. Гавин был темнее всех, темно-русый цвет его волос перекликался с темно-карим, почти черным цветом его глаз. Лаэг же был обладателем почти каштановых волос, чуть ниже плеч, которые вились сильнее чем у Йена, но меньше чем у Аотхегена. Глаза же были карие, почти такого же темно-шоколадного цвета, как у Гавина, но чуть разбавленные золотым. Братья были такие разные, но, когда они улыбнулись гостье, Натали обнаружила явное семейное сходство. Даже хмурый Гавин одарил Натали прекрасной, открытой улыбкой. Но ярче всех улыбалась единственная присутствующая девушка. Высокая, стройная, с копной темно-рыжих, отдающих больше в красноту волос, и с неправдоподобными темно-зелеными глазами. Все эти огромные люди, казалось, нависали над девушкой, отчего ей даже стало трудно дышать. Но их улыбки, у кого сдержанные, у кого просто приветливые, у кого задорные, приободрили ее и Натали сама не заметила, как улыбнулась в ответ. Пока Йен знакомил своих родных с их гостьей, в зал вошел Рэф и поцеловав Натали руку лукаво подмигнул, от чего напряжение у нее немного спало, а плечи Йена напряглись. Подобная выходка старого шотландца явно ему не понравилась. Рэф был такого же громадного роста, как и все остальные, но еще шире в плечах. С ним мог сравниться разве что Йен, но даже он немного не дотягивал. Лицо старика пересекал огромный шрам, который начинался над левой бровью, вился по переносице к правой щеке и уходил по ней на шею. Девушка не могла отвезти глаз от этого безобразного рубца, но его обладатель, похоже ни капли не смущался, напротив, носил его словно украшение. Заметив столь пристальный взгляд, он без обиняков спросил:

– Что, нравится?

– Простите, – смутилась девушка и наконец – то смогла отвезти глаза.

– Смотри, смотри лапонька, эту красоту подарил мне сам Морей Броукин, славная была заварушка, – мечтательно сказал он, – мы гордимся своими шрамами, лапонька, они делают нас мужчинами! – Светло-карие глаза шотландца смотрели на Натали с явным интересом, отчего ей очень хотелось покраснеть, но она сама не понимала почему. Его густые, каштановые волосы, спадавшие на плечи, были как будто посыпаны солью, в них тонкими нитями белела седина. От этого грозный воин становился не таким страшным, но еще более мужественным. Лицо его, кроме шрама, избороздило множество морщин, и казались совершенно неуместными на нем по – юношески задорные глаза. Они как будто еще вчера смотрели с восторженного лица мальчишки.

В большом зале все задержались ненадолго. Родные Йена оказались очень приятными людьми, однако хрупкой француженке было немного боязно находиться в одном помещении с этими великанами, которые нависали над ней, словно башни. Но не только рост мешал восприятию девушки, у всех мужчин были голые ноги. Конечно, Натали знала об этой особенности шотландской одежды. Она видела уже своего спасителя в пледе, но, лицезреть столько полуголых мужчин одновременно было для нее удивительно. Оставив семью, Йен повел девушку осмотреть замок. Там было два двора: внутренний, в котором располагался дом, где жил Йен, с братьями и сестрой; дома для воинов и их семей, а также небольшая часовенка. Во внешнем дворе были хозяйственные постройки и также жили члены клана. Йен знал всех по именам. Проходя по своим владениям, он попутно знакомил Натали со своими людьми. Буквально через полчаса голова у нее пошла кругом. Сложно было запомнить все имена и прозвища, и она была рада небольшой передышке. Присев у пруда за каменной стеной, девушке удалось немного передохнуть и получше рассмотреть своего спутника. Йен был широк в плечах, временами его полотняная рубашка натягивалась, обрисовывая могучую грудь, а из-под пледа были видны сильные ноги. Он был очень привлекательным мужчиной, хотя его нельзя было назвать красавцем. У него были неправильные черты лица: широкие скулы, крупный нос, видимо несколько раз сломанным в битвах, нахмуренные брови и глубоко посаженные глаза. Но была во всем облике огромная притягательность. Этот человек излучал уверенность и силу. Его глаза, с длинными и густыми ресницами, лучились теплом, а на квадратной челюсти в достаточно длинной щетине был виден чувственный рот. И конечно эти густые, спадающие на плечи волосы. Именно они с самого начала привлекли ее внимание.