Текст книги "Розовые макароны. Перемены? Да!"

Глава 7. Как стать несносной

Следующий день в школе не стал трагедией, если не считать, что Ирма миллион раз назвала Тому «Королевой Трусов». После уроков Тома поспешила домой. Малины дома не было. Не было даже записки от нее, в которой она всегда писала, куда она ушла, когда вернется, и что Томе поесть. Тома взяла банку шоколадной пасты из холодильника, ложку и улеглась на диван.

«Малине на меня наплевать. Вечно где-то носится со своим фотоаппаратом. Меня дразнят в школе. Да еще и Мистер Лосось вернулся, – мысли Томы были одна мрачнее другой. – Ну а план „Как стать несносной“ обречен на провал. В голову совершенно ничего не приходит».

«Вероника!» – словно лампочка зажглась одна-единственная спасительная мысль. Подруга с занятий в группе «Шипучки» наверняка знает ответ. Тома села за ноутбук и зашла в скайп.

– Да это же проще простого! – улыбнулась с экрана Вероника. – Попроси Лосося помочь с уроками, а потом притворись полной идиоткой. Делай вид, что ничего не соображаешь. И ори: «Я – будущий дворник!», «Я – никто!», «Пусть поставят два! Кол!», «Ненавижу школу!». И все такое, – добавила подруга, грызя яблоко.

«Такой концерт для Лосося? Не слишком ли жирно так стараться для него?» – подумала Тома.

– Еще варианты? – спросила она.

– Нууу… Допустим, на дворе суббота. Итак, вы идете все вместе в кафе. По дороге проси все время что-то: шоколадку, чупа-чупс, жвачку, сок. И не просто проси, а требуй так, как это делают трехлетние. Давай попробуй!

– Соку! Хочу соку! Хочу хочу хочу хочу сооооку!!! – заверещала Тома.

Вероника чуть не подавилась яблоком, покатываясь со смеху.

– Я уже вижу Лососевы сверкающие пятки, он точно убежит от такого! Отлично, Тома! – похвалила девочка. – И не забывай повторять через каждые полминуты: «А мы скоро придем?»

– А мы скоро придем? А мы скоро? Мы скоро придем? Скоро? Уже скоро? – веселилась Тома.

– Отлично. Еще вопрос по дороге яйцо киндер-сюрприз. Вымажься шоколадом, а руки нечаянно вытри об его джинсы. И запомни главное – какая бы игрушка тебе не попалась внутри, надо быть недовольной и обязательно расстроиться. Лучше разрыдаться…

– Тупое яйцо! Ненавижу! Мне опять попалась идиотская безделушка! Почему моя жизнь так ужасна?! – Тома очень успешно вошла в роль.

Глава 8. Такие разные лица

– Тома, ты всех розовых лосей продала? ХА-ха-ха! – услышала Тома, едва войдя в класс.

«Как она надоела, это Ирма!» – вздохнула про себя Тома.

– О чем это они? – спросил Савелий.

– Да так… Понятия не имею, – отмахнулась Тома.

А потом на уроке ИЗО произошло странное событие. Пока дети рисовали, в класс влетела Малина и набросилась на Марту Сергеевну. Они радостно и увлеченно о чем-то поболтали, а потом учительница обратилась к классу:

– Дети! Сегодняшние ваши рисунки мы пойдем продавать на улице. Все деньги с продаж рисунков мы отнесем в городской приют для животных. Маленьким питомцам всегда нужен корм и лекарства.

– И новые клетки! – подхватила Малина. – Говорят недавно там родились кролики, и места для всех стало маловато. А я сфотографирую вас, и об этом напишут в газете.

– Ура!

– Супер! – обрадовались дети.

Лица детей были очень восторженные, такие, будто у каждого сегодня день рождения. Но стоит выделить лицо Ирмы, которое отличалось от других.

– Продавать??? – ее глаза выучились и рот искривился.

Да, почти рядом с «Ярмаркой трусов» класс Томы выстроился со своими рисунками.

– Коричневый слон! Сто долларов! – орал и придуривался Паша.

– Бутерброд с паштетом на траве! – скандировал Стасик, демонстрируя свое художество, которое напоминало скорее коровью лепешку.

Прохожие останавливались, разглядывали рисунки, опускали монетку с картонную коробку и забирали понравившуюся картину. Ирма стояла молча, недовольно держа двумя пальцами свой рисунок, как будто это использованный детский памперс. Не удивительно, что ее рисунок никто очень долго не хотел покупать. А вот картину с розовыми лосями Томы (да-да, она нарисовала именно их, назло всем) купили самую первую. Причем за нее высокий дяденька с усами заплатил самую крупную купюру!

Глава 9. Новый герб

Наступила суббота. Мистер Лосось допивал свой утренний кофе. Малина подводила глаз черным карандашом, сидя на подоконнике. Тома в своей комнате репетировала перед зеркалом, как она будет совершенно несносно просить сок по дороге в кафе. И вдруг…

Да.

ДА!

«Они снова ругаются!» – мысленно обрадовалась Тома, услышав громкие голоса.

Хотя радоваться раньше времени не стоило. Такое бывало и раньше. «Сейчас проорутся, а через пять минут как ни в чем ни бывало будут щебетать, как голубки». Но на этот раз ругались они дольше обычного. И громче. «Да прекратят они когда-нибудь!» – взорвалась Тома и уже хотела выскочить из комнаты, как вдруг…

Входная дверь хлопнула и стало тихо. Очень-очень тихо.

– Ма-ам? Ты тут?

Малина сидела в кресле и неподвижно смотрела в стену. Свой глаз она подводила черным карандашом явно зря, потому что теперь краска стекала по щеке черной мокрой дорожкой. Мама плакала. Рядом сидел кот Беляш и лизал ее локоть.

– Он ушел?

Малина не шелохнулась.

– Мамочка?

Малина всхлипнула и вытерла щеку прядью своих розовых волос.

– Поцелуй бабочки? Чмокотерапия? Лодочка-плыви? – предложила Тома, обняв маму.

– Новый семейный герб, – ответила Малина.

– Почему новый герб? Ты хочешь внести туда Лосося? – изумилась Тома. – Но он же ушел?

– Надеюсь, теперь навсегда! Вернее, не надеюсь, а знаю. Просто уверена. Пусть катиться!

Малина молча пошла в студию. Оттуда раздался грохот. А спустя пару минут она вернулась с бумажными рулонами.

Герб их семьи уже менялся когда-то. Сначала он выглядел так: из двух половинок, на одной была сова – символ Малины, на другой – морда волка – знак Альберта. Следующий герб был из трех частей: сова, волк и яйцо – Малина и Альберт узнали, что скоро у них будет ребенок, а именно Тома. Потом был герб: сова, волк и спелый томат – родившаяся Тома. И, наконец, последний герб был из двух частей: сова и томат – Малина и Тома. Альберт с герба был убран, так как мама с папой развелись.

Малина взяла чистый лист и начала рисовать. Вот что получилось… Сова, томат и… яйцо.

Мама улыбалась и смотрела на Тому.

«Яйцо. Новое яйцо. Что бы это значило? Это… Неужели это? Нет. Невозможно. Не может быть!» – скакали мысли в голове Томы.

– Маленький братик или сестричка, – тихо сказала Малина.

– Или маленький лосось ты хочешь сказать?

Малина нахмурилась.

– Он сказал, что не готов стать отцом. И ребенок не входил в его планы. Вообще-то он просто сказал, что ему не нужен ребенок.

– И теперь его не будет? Ребенка? – с ужасом спросила Тома.

– Нет, что ты. Ребенок от этого никуда не денется, – засмеялась Малина. – Если бы так было, боюсь, дети вообще перестали бы появляться.

– У нас будет малыш, Тома! Милый, пухленький, ароматный младенчик с малюсенькими пальчиками на ручках и ножках! – Малина зажмурилась и сгребла в охапку Тому.

Потом они вскочили, закружились по комнате, сделали «Лодочку, плыви!», а потом стали просто прыгать по диванам и носиться по квартире.

– А когда он родится? – спросила вдруг запыхавшаяся Тома.

– Где-то в середине лета, – ответила Малина, глядя на календарь и жуя розовую прядь волос.

«Кусочек осени. Целая зима. Весна. И половинка лета» – подсчитала Тома.

Как долго ждать!!!

Глава 10. Розовые макароны

Все было как раньше.

«И при этом никакого Мистера Лосося!» – торжествовала Тома.

Вот только, кажется, зефира в доме стало еще больше. А также всевозможных сладостей из службы доставки кафе «Пряничный домик»: кексов, рулетов, макарун и маффинов с вишневой начинкой. Вероника сказала, что, вероятно, у Томы будет сестренка – беременные, у которых в животе девочка, нападают на сладкое.

Малина лопала свои маффины и ходила не слишком веселая, а скорее сонная. Иногда она приходила домой с работы и сразу плелась в спальню, хотя до вечера было далеко.

– Я возьму кровать в жены – бормотала она.

– В жены берет жених. А невеста выходит замуж, – поправляла Тома.

– Плевать, возьму выйду замуж за кровать. И точка, – и Малина падала на подушки.

– Помоги мне по математике, и по русскому, и еще надо доклад до окружающему миру… – начинала Тома, но было поздно – Малина храпела.

«Нет. Это не дело! Она меня вообще не замечает! – мысленно возмущалась Тома – Она все забывает и вечно спит, как медведь».

И это было похоже на правду. Например, вчера на труд надо было принести гофрированный картон. Но Малина и не вспомнила об этом, хотя Тома ей говорила раз пять. В итоге утром она сунула дочке упаковочную бумагу от рулета, в шоколадных разводах от крема. Естественно, у всех ребят в классе был отличный картон в папках, а у Ирмы – блестящий и ярких цветов, как маркеры. Зато весь класс подходил после урока понюхать, пахнувшую шоколадом, аппликацию Томы.

Марта Сергеевна сказала, что следующий классный час будет называться «Удивительное рядом». И все должны подготовить что-нибудь интересное. Малина весь день проспала. Тома так ничего и не придумала.

– Может, покажешь стойку на голове? – предложила Малина, выходя из ванной с мешочком на голове. Она решила перекрасить волосы, чтобы стать более серьезной, раз у нее скоро будет двое детей. Но сквозь прозрачную шапочку проглядывал не совсем серьезный фиолетовый цвет.

– Нет, – отмела вариант Тома.

– Шпагат?

– Неа.

– О, придумала! Покажи свой шрам на коленке в виде сердечка!

– Мама! Ничего «Удивительного рядом» в этом шраме нет!

Малина смыла голову и вернулась. Ее волосы были ярко-сиреневые.

– Немного неожиданный результат, – озадаченно промолвила она, глядя в зеркало. – Должен был получиться благородный каштан. Но перемены всегда к лучшему, правда?

– Придумай еще! – не отставала Тома, пока Малина не забыла.

– Может, позвоним Альберту, и он всем покажет свой пистолет?

– Ты же знаешь, ему некогда. Всегда, – буркнула Тома.

– Тогда… Розовые макароны!

«О нет. Розовые макароны – это, конечно, мило, но…». Малина часто делала такие, особенно когда Тома была маленькая. Все дело в свекольном соке. Она добавляла пару ломтиков свеклы прямо в кастрюлю, где варились макароны. А еще Тома любила розовую воду. И особенно розовое молоко! Малина просто натыкала на вилку половинку свеклы, и болтала ей в стакане с молоком. Если поболтать подольше, цвет получался ярче.

В общем, Тома смирилась с тем, чтобы отнести на классный час розовые макароны. Когда она перекладывала их в контейнер, горстка предательски свалилась на пол рядом с плитой. Тома подобрала их и вывалила в клетку хомячихе Шебуршихе. Та важно подошла и с аппетитом принялась за еду. А Тома сунула контейнер в портфель и пошла в школу.

Глава 11. Куда улетают грызуны?

– Свои работы вы покажете нам на продленке, – сообщила Марта Сергеевна на классном часе, – а сейчас усаживайтесь поскорее, нас ждет сюрприз.

Тома оглядела класс. «Ну, конечно, так и есть». Парта Ирмы была пуста.

– Сегодня классный час проведет Ирма, – хлопнула в ладоши учительница.

«Как весело. Давайте купим торт и устроим праздник» – мрачно подумала Тома.

В этот момент в класс вошла Ирма в белом халате, словно медицинская сестра.

– Мы будем смотреть через микроскопы! – торжественно объявила она.

Следом за ней вошел ее папа, тот самый хозяин магазинов и директор картонной фабрики с огромной коробкой.

– Отец Ирмы подарил микроскопы нашей школе, – шепнул Томе Савелий.

На каждую парту Ирма поставила по новенькому блестящему микроскопу. Ребята сидели, раскрыв рты от восторга. Тома и Савелий разглядывали каплю на стеклышке.

– Никогда бы не подумал, что в такой маленькой капле так много палок и пузырей! – восхитился Савелий.

– Вот уж и вправду «Удивительное рядом», правда, дети? – хлопнула в ладоши Марта Сергеевна.

«О да, – закатила глаза Тома и начала молиться. – Пусть розовые макароны исчезнут из портфеля, испарятся, растворятся… Ни за что не достану их! – с ужасом думала она.

Но достать их, конечно, пришлось. И, хотя розовые макароны понравились ребятам, Томе это радости не добавляло.

– Кажется, у кого-то будет новое прозвище? – едко заметила любительница давать клички Ирма. – Мисс Розовая Макаронина? Как тебе?

«Ходячий микроскоп!» – кипела от злости Тома, схватив куртку и выбегая из школы.

Дома, как оказалось, сюрпризы не закончились. Тома решила сменить воду Шебуршихе, но, когда открыла клетку, увидела, что пушистый зверек странно неподвижен. Рядом с ним валялись обгрызенные розовые макароны, которые Тома дала ей утром.

– Нет-нет, милая! Она не могла отравиться! От капельки свекольного сока еще никто не умирал, – утешала Тому Малина. – А макароны она ела и раньше, разве ты не помнишь?

Но Тома была безутешна.

– Мы ее убили! Убили! Отравили! Я ее отравила!

– Перестань, Тома. Она умерла от старости. Она итак прожила очень долго! Дольше, чем мой фотоаппарат, который мне подарили, тот, с оранжевым корпусом.

– У тебя их сто штук! А хомячиха – одна! БЫЛА одна!

– А теперь ни одной, – безжалостно подвела итог Малина. – Что поделать? Старушка подкрепилась макаронами и ушла на покой. А сейчас она в хомячьем раю, летает и ей там хорошо. Надо только похоронить ее с почестями, чтобы ей там стало еще лучше.

В пустую коробку из-под чая Малина положила красную тряпочку, в салфетку они завернули Шебуршиху. И насыпали ей корма.

Малина несла совок, Тома – коробочку, горсть свечек от торта. Процессия направилась к палисаднику за школой. Тома выбрала место под деревом, и Малина принялась копать.

– Погоди-ка… Может, выберем другое место? – предложила мама.

Из ямки торчал уголок какого-то мешочка.

– А что там? Давай тяни, – предложила Тома.

– Думаю, не стоит. Мешочек не поддавался. Судя по всему, тут тоже было что-то закопано. Или похоронено?

Они выбрали другое место, но… Малина наткнулась совком на коробку, но не из-под чая, а гораздо больше.

– Кажется, здесь тоже кто-то уже похоронил своего зверька. И крупнее, чем хомяка.

– Да что же это такое! – воскликнула Малина, когда они снова наткнулись на закопанный мешок.

В общем, хомячиху удалось похоронить с пятой попытки. Тома воткнула в холмик свечки от торта.

– Покойся с миром, милая Шебуршиха… ты жила… смиренно взирая на нашу жизнь… и была молчаливым мудрым свидетелем всего, что происходило вокруг. И все тайны ты унесешь с собой в могилу, – Малина протянула Томе жевательную конфету. – Мда, это место особенное… Подумать только.

«Самое настоящее кладбище домашних животных прямо за школой! – поняла Тома.

Она представила целую карту, на которой видно было, сколько под землей похоронено хомяков, птичек, мышей, кошек.

На выходе из палисадника они встретили какого-то папу с малышом. Мальчик нес банку с рыбкой, которая болталась плашмя на поверхности воды, словно плоский листик. У папы в руке был совок.

– Мужайся, малыш, – сказала ему Малина, а Тома протянула конфету.

– Она плавда улетит на небо? И ей там будет холосо? – спросил он.

– Конечно! – заверила Тома.

– Но ведь лыбки плавают в воде, а не по небу… – засомневался он.

Папа мальчика благодарно улыбнулся.

– Ваш питомец, судя по всему, уже улетел? – вежливо поинтересовался он.

Вечером Малина подошла к Томе, когда та уже лежала в кровати, и обняла ее. От Малины пахло зефирками.

– Спи, моя сладкая. И давай подоткнем одеяло под ноги…

– … чтобы чудовища под кроватью не схватили… – продолжила Тома.

– …Тому за ноги! – Малина набросилась щекотать дочке пятки.

Глава 12. Об изюмине начистоту

В классе Томы есть один странный мальчик. Его зовут Алекс. Фамилия – Вальгуев. Но все давно забыли, как правильно она произносится, потому что как-то на уроке он… громко пукнул. И после этого стал Пердуевым. Он был толстым, писал корявее всех в классе. Иногда разговаривал сам с собой, причем громко. Шнурки его ботинок почти всегда были развязаны.

Иногда Тома мысленно жалела его. Особенно, когда Руслан или Паша начинали дразнить Алекса, или надевали на указку тряпку, которой моют доску, и тыкали ею в него. Тома голосила, что есть мочи:

– Эй, парни! Прекратите!

– Посвящаем тебя в рыцари клана Пердуевых, – указкой с тряпкой на кончике, словно мечом, «осеняли крестом» они одноклассника.

Если Тома протестовала, они переключались на Тому, начиная дразнить ее:

– Влюбилась в Пердуева! Влюбилась в Пердуева!

И тогда они получали тумаков от Савелия.

«Но Пердуев, ой, Вальгуев, и сам хорош, – думала Тома. – То заржет на литературе невпопад, то ляжет под парту на перемене. А однажды, сидя за партой, развязал длинные шнурки на кедах и, поджав колено, привязал его накрепко к ступне, а его как раз вызвали к доске. На музыке он пел ненормальным тонким голосом, будто ему прищемили пальцы ног. А на физкультуре…»

Об этом и говорить нечего. Когда во второй четверти начались кувырки, весь класс покатывался со смеху, как Алекс барахтался на матах, красный, при этом что-то сердито бормоча себе под нос. Даже Тома, как не крепилась, не сдержалась и хихикнула пару раз.

– И вы стояли и ржали, как дикие жеребята? – спросила Малина, когда Тома рассказывала ей эту историю.

За окном валил снег с дождем, и они решили устроить пикник дома, расстелив на полу плед и расставив тут же настольную лампу и пару свечей.

– Да, и Ирма громче всех, – ответила Тома, неся из кухни корзинку для пикника. В нее она сложила сыр, хлеб, огурцы, печенье и баночку абрикосового джема.

– Так не годится. Бедный парень, – покачала головой Малина, намазывая огурец джемом. – Да, похоже, он немного отличается от других, но он – особенность вашего класса, изюминка!

– Скорее, изюмина, – вспомнив толстые ляжки Алекса, заметила Тома.

– Давай начистоту, доча. Надо ему как-то помочь. Сделай это, Тома.

Глава 13. Забытие века

«Сделай это, Тома» – звучало у Томы в голове весь следующий день в школе.

«Быть может, объяснить мальчикам в классе, что у него такая эээ… природа? – размышляла Тома. – Или что он, возможно, неправильно рожался и стал таким? Мамы всегда рассказывают страшилки друг другу о том, кто как рожал. И не замечают, что делают это при нас. А мы слушаем и думаем: «Ну и чудовища же мы, что причинили своим появлением на свет ТАКИЕ страдания своим мамам».

Руслан и Паша в это время на спине барахтались, как каракатицы, соревнуясь, кто первым в крыле задом докорячится до батареи под окном. Паша успевал при этом размахивать кульком со сменкой и колотить по башке Руслана.

«Хм. Возможно, они и сами неправильно рожались» – подумала Тома.

Следующим уроком была физкультура, и ребята стали переодеваться. Тома все еще думала, как помочь Алексу, понимая, что на кувырках опять начнется великая хохма, как тут… Алекс стянул штаны и…

Какой кошмар!

Да, все парни, переодеваясь на физру, снимали брюки, чтобы надеть спортивные штаны. И под ними, под брюками, у них были у кого трико, у кого гамаши или трусы, как обтягивающие шортики. Да никто и не обращал внимания на это! Но у Пердуева, когда он стянул брюки, ничего не было! Он прыгал голый, быстрее натягивая спортивные штаны. Но так торопился, что застрял ногой в штанине, и от этого получалось только медленнее.

Весь класс гоготал.

«Он забыл надеть трусы, когда собирался дома» – догадалась Тома.

«Забытие века. С ним случилось Забытие века» – подытожила она.

Такое бывает с каждым, и это не обязательно касается трусов. У Малины «Забытие века» случилось, когда на срочный заказ она примчалась фотографировать без фотоаппарата. У Томы серьёзных «Забытий века» еще не было, если не считать, что она пару раз забывала дома дневник или линейку. Не такое уж и страшное «Забытие».

Но забыть надеть в школу трусы?!

Да еще потрясти белоснежной попой перед всем классом! Это уж слишком. Тому поразил именно вид сзади. Не самая приятная картина. Эта ситуация – самое чудовищное Забытие века, которое она наблюдала в своей жизни.

Впрочем, Пердуев, хоть и поторопился натянуть спортивные штаны, ржал, как ненормальный, прикрывая ладонью рот.

«Сделай это, Тома» – сказал девочке внутренний голос в общем гомоне.

Но Тома опять ничего не сделала.

И вот после бега и разминки начались кувырки.

– Пусть у него получится… Пусть у него получится…

– Эй, ты чего шепчешь? – спросил Тому Савелий. Она и не заметила свое бормотание.

– Пусть у него получится. Кувырок. Давайте загадаем это, – неуверенно сказала Тома.

– Давайте загадаем! Да!

– Загадаем!

– Давайте!

– Пусть получится! – раздавалось вокруг.

Дети взялись за руки и стали повторять: «Полу-чись, кувы-рок! Полу-чись, кувы-рок!». Даже Руслан (чего Тома никак не ожидала), закрыл глаза и соединил ладони, как будто молится. Но, возможно, он как обычно дурачился. Но образовался и другой кружок, поменьше – Ирма и несколько девочек из ее свиты. Они тоже взялись за руки и скандировали: «Упади! Упади!».

Алекс ошарашено глядел то на одну группу, то на другую. А потом вдруг заулыбался, побежал, с разбега плюхнулся на маты и кувыркнулся вперед! Замечательно кувыркнулся.

– Уррррраааа! – возликовали дети.

– Надо же, какой дружный класс, – удивилась учительница по физкультуре. – Ну, парень, это было гораздо лучше! – похвалила она Алекса. – Тянет на твердую тройку. Плюс один балл за группу поддержки.

Ребята дружно изобразили недовольный возглас.

– Хорошо-хорошо, плюс два балла.

Это была первая пятерка Вальгуева по физкультуре.