Текст книги "Фонарь Диогена"

Глава 5
Волшебные пилюльки

– А был ли мальчик? – простонала Вика, приподнявшись на кровати и заглянув под одеяло. – Киса, ку-ку! – под одеялом было пусто. – Нету… – вздохнула она и вновь откинулась на постель. Мутило, во рту ощущался сладковато-тошнотворный привкус, между ногами… Между ногами почему-то лежала подушка в пурпурной шелковой наволочке от «Le Vele». Как она там оказалась?

Вика переложила подушку под голову и страдальчески вздохнула, пытаясь припомнить события вчерашнего вечера. Вечер оборвался где-то на пути из ресторана в пафосный клуб, где проходил фешен-показ известного кутюрье и собирался столичный бомонд. Ехать не хотелось до тошноты. Коллекцию, в числе прочих моделей, демонстрировали две ее злостные подруги из агентства, Лена и Зойка, – тупые девицы, мымры крашеные, анорексички конченые. Где были глаза у этого кутюрье, когда он остановил на них свой выбор? Однозначно на заднице, пришла к выводу Виктория, погладила свой плоский шелковый животик и вздохнула. А счастье было так близко! Когда Каринка на прошлой неделе вызвала ее в свой кабинет для беседы и намекнула, что у Вики есть все шансы этот кастинг пройти, она чуть с ума от радости не сошла. Девочек кутюрье отбирал не только на один показ, он планировал затем прокатить их со своей коллекцией по Европе. Это был шанс! Возможность выбраться из дерьма и стать звездой, настоящей, а не дешевой моделькой, подрабатывающей съемками для идиотских журналов типа «Вязание на спицах и крючком». Вика снова поморщилась, вспомнив свой первый печальный опыт: фотограф изуродовал ее так, что даже близкие с трудом опознали, плюс плохое качество бумаги и кургузый лоховский свитер, который на нее напялили, – бубонистый грязно-розовый кошмар с дебильной цветочной аппликацией. Свитер к тому же кололся и был настолько душным, что визажист запарился убирать световые блики с ее лица. Напрасно старался: на фотографии лицо все равно блестело, а волосы, ее натуральные платиновые волосы, стали желтыми, словно перепревшее сено. Вика по сей день жалела, что не оторвала руки фотографу, а заодно и создателю вязаного шедевра.

Потом было еще несколько неудачных съемок для дешевых журналов, демонстрации одежек в магазинах, пара второсортных рекламных роликов для ТВ, где лицо ее толком не показали, но зато попу сняли крупным планом. С тех пор все в ее жизни через одно место так и идет. Надо было ухитриться на туфле застежку сломать перед самым выходом! Туфельки были узкие, с ног не спадали, но осознание того, что она может одну потерять, сделало ее походку неуклюжей, не получилось пройтись по подиуму красиво. И улыбалась она неестественно, а в итоге вместо нее во Францию поедут Зойка и Лена. А она по-прежнему будет таскаться на бесконечные кастинги и сопровождать всяких толстомордых папиков на светские рауты и курорты! Как вчера на показ знаменитого кутюрье. Блин, неужели она переспала с этим итальянским сучком-миллионером? Не собиралась ведь, сразу же поставила товарища перед фактом, что она не какая-нибудь там шлюха, а сотрудник солидного агентства, чтобы он руки не распускал. Папик заржал так громко, что все посетители ресторана на них обернулись. А потом погладил ее по коленке, спросил сколько и подмигнул. Скот поганый! Вика покосилась на прикроватную тумбочку. На полированной поверхности лежало несколько купюр, придавленных недопитой бутылкой шампанского «Вдова Клико». Вика со стоном села, сделала два глотка из бутылки, пересчитала деньги и усмехнулась. Хоть в этом ей повезло – итальяшка оказался довольно щедрым и надбавил сверх оговоренной суммы парочку лишних сотенок. Будет на что купить новые туфли вместо тех, испорченных, которые она планировала взять с собой в Париж.

Звонок мобильного словно расколол ее голову пополам. Вика приложила ко лбу прохладную бутылку из-под шампанского и простонала в трубку: «Да». Трубка рявкнула так, что ухо заложило. Звонила начальница, и, судя по ее интонациям, ничего хорошего беседа с ней не предвещала.

– Карина, да подожди ты! Не кричи. Что я сделала не так? Ничего не понимаю! Клиент чем-то недоволен, да? Так… так, это, он вообще всем недоволен! Человек такой, просто скунс поганый, – разволновалась Вика. – Я отработала! Карина! Карина, подожди! То есть как это – я уволена? За что?.. – трубка пискнула, и дисплей погас. – Вот дерьмо! – Вика озадаченно уставилась на телефон.

Можно зарядить его, перезвонить Карине, уточнить, но и так все понятно: не следовало ей вчера курить траву в дамском туалете с тем симпатичным брюнетом. А затем, кажется, был блондин, с которым она зажигала на танцполе. Клиент, правда, не возражал. Наверное, подобное поведение его возбуждало – извращенец, старый итальянский пень! А потом… да, подушка в наволочке от «Le Vele» оказалась между ее ножками. Может, она клиенту в итоге не дала, поэтому он разозлился и на нее в агентство настучал? Подлая сволочь! А деньги тогда откуда взялись на тумбочке?

Вика озадаченно повертела купюры в руках и еще раз пересчитала. С потолка они никак не могли свалиться… Может быть, она ушла из клуба не с клиентом, а с другим мужиком? Какой ужас – вот шлюха! Вика с ненавистью посмотрела на свое отражение в трюмо и бросила в него подушку. С похмелья на нее часто накатывало необъяснимое чувство вины, приходили угрызения совести, но сегодня к этому прибавилась и ненависть к себе. Самобичевание, однако, длилось недолго: жалко себя стало до рези в животе. Она хорошая, очень хорошая девочка, и с ней так подло поступать нельзя! Просто сидеть и ждать у моря погоды тоже нельзя, нужно действовать. Сейчас она встанет, приведет себя в порядок, поедет в агентство и… бросится Карине в ноги. Плевать на гордость! Шефиня, конечно, сволочь порядочная, упертая ослица, если взбрело ей что-то в голову, то переубедить ее практически невозможно, но попытка не пытка, не убьет же! Ну, пошлет в сад в очередной раз, тогда и Вика исполнит свою давнюю мечту: плюнет начальнице в рожу и скажет все, что она о ней думает. Последнее соображение подстегнуло Викин энтузиазм. Она приняла холодный душ, тщательно привела себя в порядок и, благоухая парижским ароматом, полная решимости выехала в сторону агентства.

Решимость оставила ее у входа. Внутри все задрожало, как студень, замерзли руки, и ноги стали ватными. Но отступать было поздно. Сделав два глубоких вдоха, Виктория переступила порог и нос к носу столкнулась с Леночкой. Выглядела эта сушеная вобла на редкость хорошо: белые крашеные волосы блестели, кожа словно светилась изнутри, на щеках играл вполне натуральный румянец. Настроение у Вики и вовсе упало до нуля.

– О, привет, – протянула Лена и насмешливо спросила: – Головка не бо-бо?

– Бу-бу, – огрызнулась Вика.

– Оно и видно, что бу-бу, на всю голову причем. Что это тебя вчера на подиум-то понесло? – поджала пухлые губки Леночка.

– На подиум? – округлила глаза Вика.

– Ага, шустро так влезла во время показа и пошла, пошла, как пава… Насилу сняли. Чуть показ не сорвала на фиг, кретинка!

– Блин! Правда, что ли? – потерла виски Вика.

– Кривда, что ли! Ты зачем приехала? Грехи перед Каринкой замаливать? Расслабься, девочка, и забудь! Карина тебя вышибла, и правильно сделала. Обратно она тебя не возьмет, даже не надейся.

– Это мы еще посмотрим, – неуверенно возразила Вика.

– Да-да, конечно, посмотрим, – с сарказмом сказала Лена. – Сегодня кутюрье Карине претензию фирме выставил из-за того, что ты его показ чуть не сорвала, и бабла затребовал немерено.

– Чухня какая-то! Агентство тут при чем? Он же меня не нанимал. Я же… так сказать, по собственной инициативе.

– Карина ему так и сказала, неустойку отказалась платить. Он вспылил, послал ее в задницу и нас заодно с Зойкой туда отправил за компанию. Так что спасибо тебе, солнце, за все. – Лена сухо улыбнулась, и у Вики похолодело все внутри – нажила она вражину на свою тупую голову! Ладно Ленка, она слишком инфантильная особа и единственное, чем может навредить, – сплетни какие-нибудь гадкие распустить или толченого стекла в пудреницу напихать. А вот Зоя – гадюка еще та. Непредсказуема и поэтому очень опасна.

– А Зоя где? – спросила Вика, решив срочно принять меры, чтобы уладить конфликт.

– У Каринки в кабинете. Кастинг час назад был, Зойку предварительно отобрали и сейчас с ней собеседование проводят. Вообще не понимаю, почему ее? – фыркнула Леночка, тряхнув белоснежными волосами.

– Что за клиент? – с притворно безразличным видом поинтересовалась Вика.

– Понятия не имею. Карина молчит, как партизан. Вроде не из фешена. А зачем тебе Зойка сдалась? Лучше подальше от нее держись, злится она на тебя очень. Морду расцарапает в кровь, будешь потом две недели в простое. А тебе ведь новую работенку нужно срочно искать, да, солнышко?

– Лен, ты, это… прости меня. Не знаю, как вышло… это самое. Блин, трава, видно, свежая была, – попыталась Вика пошутить. – Я правда не хотела никому навредить.

– Да ладно, что уж теперь, – отмахнулась Леночка. – Не теряйся, звони. Давай как-нибудь в симпатичной кафешке посидим? Поболтаем за жизнь, слямзим какой-нибудь десертик.

– В кафе? Ты же терпеть кафе не можешь и сидишь на жесткой диете?

– Уже нет, – загадочно сообщила Лена. – Это я раньше всякие хавательные заведения не любила, реально зверела, видя, как другие уплетают пирожные и жрут стейки. Потом приходила домой, грызла салатные листья и всех ненавидела. А теперь мне все по барабану, я жру все подряд – и не поправляюсь.

– В чем секрет, если это не тайна? – осторожно спросила Вика.

– Колеса для похудания суперские надыбала. Чудо прямо какое-то! Вес держат, витамины не вымывают, кожу и волосы не портят, и настроение всегда хорошее.

– Я в нокауте! – восхитилась Вика.

– Хочешь? – спросила Леночка и подмигнула.

– Спрашиваешь! Но это дорого, наверное?

– Курс – 600 гринов.

– Ни фига себе! Нет, не потяну я сейчас столько, – расстроилась Виктория.

Лена залезла в сумочку, вытащила небольшой пластиковый контейнер и с улыбкой протянула его Вике:

– Бери. Я у производителей на договоре. Вроде как ходячая реклама и продукцию их бесплатно получаю. Этого на месяц хватит, принимать вместе с едой, если понравится результат – звони. Организую еще, но, правда, уже за денежку.

– Спасибо! – благодарно улыбнулась Вика.

– Не стоит того, я же с каждого клиента после процент имею. Так что у нас с тобой – взаимовыгодное сотрудничество. Ну все, пока, – Леночка изобразила рукой подобие прощального жеста и поцокала к двери.

Вика проводила взглядом ее худощавую фигурку и прижала баночку к груди. Давно она мечтала заиметь такие волшебные пилюльки! Несколько эффективных средств для скорого сброса веса у нее были, но пользовалась Вика ими редко: во время приема вместе с лишними килограммами из организма вымывалось все – и плохое, и хорошее, кожа и волосы тускнели, ногти ломались, падал тонус мышц. Приходилось изнурять себя диетами и спортивными тренажерами, и все равно фигура ее была далека от совершенства, на попе и ляжках постоянно откладывался ненавистный жирок и образовывался целлюлит. Не повезло ей с наследственностью! Все ее родственники по женской линии отличались пышными формами рубенсовских муз. Вика единственная уродилась высокой худышкой. Собственно, это и сподвигло ее рвануть из Рязани на поиски приключений в Москву, предварительно замусолив до дыр глянцевые модные журналы и представив себя «в образе». Не успела она с горем пополам устроиться на новом месте жительства, как из худышки начала превращаться сначала в Венеру Милосскую, а затем уже пошел процесс превращения Венеры в Данаю, и Вика пыталась всеми силами это остановить.

Зоя чуть не сбила ее с ног, вылетев из кабинета Карины.

– Сука! – поздоровалась она и смерила Вику взглядом, полным ненависти. Просить прощенья Вике сразу расхотелось. Захотелось вместо этого вцепиться Зойке в рожу или наговорить ей пакостей, но Вика сдержалась и решила поставить на место тупую Зою другим способом. Не устраивать же склоку рядом с кабинетом Каринки!

– Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать? – с достоинством выдала она крылатое выражение.

– Чего? – опешила Зоя.

– Что ж поделаешь, Зая! Fata viam inve– nient![2]2
  От судьбы не уйдешь! – крылатое латинское выражение.


[Закрыть] – провозгласила Виктория и, пока Зая-Зоя не пришла в себя и не предприняла никаких контрдействий, отодвинула девицу с порога, прошла в кабинет начальницы и захлопнула дверь. – Здрасьте, – широко улыбнулась Вика, – а вот и я!

Начальница от подобной наглости, кажется, онемела. И не только она одна: в полном изумлении на Вику вытаращился некий субъект мужского пола в очках, сидевший в кресле. Симпатичный, но не ее формата, больно уж хлипкий.

– Долго ехала, я же просила тебя к десяти явиться, – отчеканила начальница.

– Пробки, – невозмутимо сообщила Вика. Терять ей в любом случае было уже нечего, однако реплика начальницы ее удивила. Вероятно, Каринка не желала ронять свой авторитет в присутствии гостя, поэтому на Викин визит отреагировала таким образом.

– Познакомься, это господин Шахновский. Извините, Илья, Вика вечно всюду опаздывает, а потом удивляется, что остается не у дел. А Зоя – девушка ответственная, она вас не подведет. Ты свободна, дорогая, на сегодня прием окончен, – мило улыбнулась Карина, но глаза ее остались ледяными.

– Я тоже частенько опаздываю, – неожиданно вмешался Шахновский. – В Москве в последнее время черт-те что творится.

– Приятно познакомиться, – мурлыкнула Вика.

– Мне тоже, Виктория, – он приподнялся в кресле. – Карина, все нормально, я определился с выбором, – обернулся он к начальнице.

– Хорошо, я позову Зою, – с готовностью встала из-за стола Карина.

– Не нужно Зою, – мягко остановил ее Шахновский. – Приношу свои извинения, но, к сожалению, мне ее кандидатура не подходит.

– Илья, Зоя – хорошая девочка, просто она очень эмоциональна! – возразила начальница.

– Да, я обратил на это внимание. Вот это и есть маленький недостаток механизма. Ты гневаешься, значит, ты не прав, – вздохнул Шахновский и подмигнул Вике.

Вика замерла. Что-то произошло! Что-то хорошее: воздух в комнате словно бы разрядился, и дышать стало легче. Каринка смотрела на нее уже иначе: все еще с раздражением, но без примеси острой ненависти.

– Что же, дело ваше, желание клиента для меня – закон, – сдалась начальница. – Вика, с этого момента ты ангажирована господином Шахновским для очень ответственного дела. Надеюсь, ты меня не подведешь, – с тихой угрозой добавила она и поднялась из-за стола. – Оставлю вас одних. Илья Аркадьевич введет тебя в курс. А я пока… В общем, беседуйте, не буду вам мешать.

Карина вышла, а Вика опустилась на стул, пытаясь побороть охватившее ее волнение. Кажется, она впервые обошла Зойку, самую перспективную модель агентства, любимицу Карины! Вот только непонятно пока, в чем именно.

– Вика, да вы не волнуйтесь так, – господин Шахновский положил руку ей на колено.

– Спать с вами я не буду, – решила пококетничать Вика.

Шахновский резко отдернул руку и смутился.

– Простите, я визуал, – откашлялся он.

Виктория напряглась еще больше, не совсем понимая, что товарищ имеет в виду, но решила промолчать.

Был у нее как-то один папик, долбанутый на всю голову, бывший преподаватель, а ныне депутат, все мозги ей латынью и высказываниями великих деятелей всех времен и народов пропарил. Даже в постели изречения толкал, а кончал с фразой: «Plaudite, cives!» Вика вначале думала, что это он ей подарок сулит за ее старания, и горячо папика благодарила. Дура! Оказалось, что сия фраза в переводе означала: «Рукоплещите, граждане!» Пришлось Вике проштудировать несколько сборников афоризмов, чтобы переводы известных латинских фраз выучить на всякий пожарный. В процессе вынужденного просвещения за ее извилины зацепились и другие крылатые выражения. Всплывали в памяти, правда, не всегда в тему, но иногда она и за умную могла сойти.

– Вика, а вы умеете готовить? – спросил господин Шахновский.

– Вы решили меня в качестве кухарки нанять?

– Нет, Виктория. В качестве жены одного серьезного бизнесмена.

– О ля-ля! – щелкнула языком Вика. – Вы – брачный агент?

– Почти. Вам просто придется исполнить роль супруги во время делового ужина в доме этого бизнесмена. За что я заплачу вам две тысячи долларов, при условии, что информация о нашем сотрудничестве никуда не просочится. Чтобы этого случайно не произошло, после мероприятия мы отправим вас на некоторое время в Париж. Отдохнете.

– Пять тысяч! Я очень вкусно готовлю! – не моргнув глазом, заявила Вика, почуяв невероятную удачу. Вспомнился почему-то фильм «Красотка» с Джулией Робертс в главной роли.

– Три, – немного подумав, изрек Шахновский. – Готовить вам не придется, за вас это сделает другой человек. От вас требуется только представить блюда и выдать их за приготовленные своими руками. Бизнесмен хочет произвести впечатление на гостя.

– Ясненько, никаких проблем. Четыре с половиной, – уперлась Вика.

– Вы не хотите в Париж?

– Ну хорошо, четыре, – сдалась Виктория.

Из агентства Вика выпорхнула словно на крыльях, держа под мышкой скоросшиватель, где имелась подробная биография ее будущего фиктивного мужа. До вечера ей надлежало выучить ее назубок, но более всего Вику радовало, что бизнесмен оказался не просто богатым мужиком, а писаным красавчиком. Она еще не успела с ним познакомиться, а уже влюбилась по уши. Пожалуй, после ужина она найдет предлог, чтобы остаться в доме миллионера на ночь, и в Париж они поедут вместе. Явно у него с женой нелады, хотя господин Шахновский заверил, что его супруга просто в отъезде. Ха, так Вика и поверила! Судьба наконец-то послала ей отличный шанс стать счастливой, и она не намерена его упускать. На ужине она будет безупречна, умна, обворожительна, мила! Что еще? Еще нужно срочно сбросить пару кило, подумала Вика и подняла руку, чтобы остановить попутку. Рядом тормознула «девятка», Вика села на заднее сиденье, захлопнула дверь и назвала свой адрес. Машина тронулась, но что-то вдруг заставило девушку обернуться. На крыльце агентства стояла Зоя с каменным лицом. Вика показала ей поднятый средний палец и откинулась на сиденье. Теперь обратного хода в агентство у нее нет. Эта стерва просто ее покалечит при первом же удобном случае, и потом никто не докажет, что это сделала Зоя. Даже если и докажут, то красоту уже не вернешь. Хорошо хоть Ленка ее простила. Зря Вика о ней всякие гадости думала. Нормальная девчонка! Когда Вика вернется из Парижа и за бизнесмена замуж всерьез выйдет – обязательно встретится с Леной в кафе, и они потрендят по душам. Может, она даже счет оплатит за двоих, расчувствовалась Вика и, решив начать приводить себя в идеальную форму, достала из сумки бутылочку минеральной воды и контейнер с таблетками. Вика вытряхнула на ладонь одну капсулу и поморщилась, разглядывая пилюлю ядовитого синего цвета.

В кармане завибрировал сотовый. На дисплее высветился номер начальницы.

– Не радуйся. Я свое решение не изменила – ищи себе другое место работы! Но если это дело завалишь, я тебя так ославлю – ни в одно агентство не возьмут, – прочирикала в трубку Карина и отсоединилась.

– Да пошла ты! – рявкнула Виктория.

Настроение испортилось. Она, конечно, и сама уже решила в агентство больше не возвращаться, но стало неприятно, что Каринка ее вышвырнула прежде, чем Вика сама успела это озвучить. Придется постараться, очень постараться! Кто знает, вдруг у нее не сложится любовь с бизнесменом и не получится зацепить его на крючок? Тогда нужно будет быстро искать работу, и фиг она ее найдет, если Каринка выполнит свою угрозу. Одна у нее в этом случае будет дорога – либо домой, либо на панель. Вика окончательно расстроилась и запила капсулу водой.

* * *

Македонский ломал стул. Ее стул! Тот, который она купила по дешевке у бабушки из соседнего подъезда. Бабуся волокла его в антикварный салон, а Вика ее перехватила. Шикарный стул! И теперь его ломал Македонский. Да, это был именно он, великий полководец, причем в образе Аполлона: с очаровательными кудряшками и римским профилем.

– Вы что делаете? – возмутилась Вика. – Обалдели, что ли?

– Fata viam invenient! – провозгласил полководец и добавил: – Plaudite, cives!

По ушам ударили аплодисменты, и очень захотелось в туалет. Вика застонала, открыла глаза и села, держась за живот. Она была в своей гостиной. На полу. Рядом валялась одна туфля, сумочка и папка. Листы досье рассыпались по ковру. Вика перевела взгляд на стул: антикварный шедевр стоял на месте, целый и невредимый. Македонский, к счастью, исчез, но аплодисменты по-прежнему звучали. Как крылья бешеной птицы, они хлопали в мозгах.

– Что это? – спросила она у стула. Слова булькали где-то в горле, Вику тошнило, крутило живот, голова раскалывалась.

Постанывая, Вика попыталась встать, но ноги не слушались, подгибались в коленях, словно резиновые. Руки дрожали мелкой дрожью. Опять, что ли, она нажралась? Но где и с кем? Не с водилой же из «девятки», который ее до дома вез. А ведь довез! Подрулили прямо к парадному, Вика это хорошо помнила. Сдачи у него еще с пятисотки не было, пришлось им доехать до ближайшей палатки, чтобы купюру разменять. Она купила пачку сигарет, рассчиталась с водилой и решила до дома пройтись пешком. Открыла дверь в подъезд… Не могла же она наклюкаться до беспамятства прямо в подъезде? Косяк тоже не курила, потому что не было у нее косяка! У лифта прикурила обычную сигарету, а дальше провал, черная яма. Как, интересно, она в квартиру-то попала? Полнейшая амнезия. Голова заболела сильнее, в животе поднялась буча, результаты которой тут же выплеснулись на ковер.

– Черт, – поморщилась девушка: горечь во рту раздирала горло. Вика закашлялась, вытерла ладонью губы, немного отползла от вонючей лужи и тихонько легла на бок, положив под щеку руки. Сейчас пройдет. Сейчас все пройдет, уговаривала она себя. В животе снова что-то зашевелилось и вырвалось – через горло, опять на пол. На этот раз сил, чтобы отползти, у нее не осталось: все они вышли вперемешку с мерзостью из ее желудка. Стало так больно, что перехватило дыхание.

Надо врача, обязательно вызвать врача! Телефон… Вика взялась за ручку сумочки, подтянула ее к себе, нашла сотовый. Перед глазами плясали разноцветные точки, никак не удавалось отыскать нужную кнопку. Наконец-то ей удалось нажать на зеленый кружочек, но телефон не отреагировал – он был мертв, и слабая надежда на помощь растаяла, как дым. Сквозь кружевной воздушный тюль в комнату заглянуло солнце, погладило ее по волосам и бледному лицу. Надо же, удивленно подумала Вика, обидно-то как! Обидно так некрасиво умереть…

Солнце вдруг спряталось, над головой нависло что-то большое и до боли знакомое.

– Маруся… приехала… – прошептала Вика одними губами и улыбнулась. – А меня Ленка отравила. Марусь, я, конечно, виновата перед ней. Но зачем же она со мной так?.. Зачем она так, Марусенька?

– Тихо-тихо, девочка. Потерпи. Все будет хорошо, Виктория!

Виктория… Маруся редко называла ее так, по-взрослому, чаще ласково – Викуля, Викушка… А полным именем величала, только когда сердилась. Сейчас Маруся отчего-то на нее сердилась. Наверное, так и не простила, что Вика сбежала в столицу и ни разу не приехала ее навестить. Чувство стыда заныло в душе, Вика заплакала – тихо, беззвучно. Когда умерла мама, Маруся взяла Вику к себе, воспитала. Тетки родные не взяли, а она – взяла, по сути, посторонний человек, помощница матери по хозяйству, деревенщина необразованная. Вика ее стеснялась: простое лицо, курносая, глаза большие, веселые, тугая русая коса уложена вокруг головы, рост под два метра, широкая в кости, рабочие руки, голос громкий, говорок, смех во всю Ивановскую, словечки заковыристые, комментарии – ко всему на свете, нелепая одежда. Вика как-то фильм посмотрела про Фросю Бурлакову, певицу. Маруся на Фросю была очень похожа, только крупнее почти вдвое. А стеснялась потому, что дурой была, как сейчас модно говорить – снобкой. Сама-то Вика в городе с пеленок росла, в благополучии материальном, со всеми удобствами. А Маруся – в деревне. В город она подалась не ради лучшей жизни: от позора убежала. Замуж рано вышла, в восемнадцать лет, по большой любви, но не сложилось, с мужем они и года не прожили, как он изменять ей стал прилюдно, а после и вовсе ушел к ее лучшей подруге. Душу закрутила горькая обида, Маруся собрала узелок и уехала. Тяжело ей было пережить предательство. Так и попала к ним в дом помощницей по хозяйству.

Тетки шептались, что Маруся из-за корысти Вику взяла, ведь ей было на тот момент всего двадцать три года. Поверить не могли, что молодая женщина на себя такую обузу навесила добровольно. Но Вика знала: вовсе не из-за корысти Маруся так поступила. Зачем иначе она тогда ее в деревню увезла из города, в свой дом, без канализации и водопровода, подальше от склок и сплетен? Просто Маруся любила ее и маму любила, а тетки – нет. Завидовали. Сначала, что мама Викина замуж вышла удачно, хотя она сестрам помогала. После зубоскалили, что она молодой вдовой осталась, при деньгах и свободе. А Маруся не завидовала, знала, какой ценой все это маме доставалось. Отец негодяем был порядочным, на людях – приличный дяденька, в администрации города – не последний человек, а дома – тиран. Вика отца помнила смутно, погиб он, когда ей пять лет исполнилось, на машине разбился. Мама ненадолго его пережила, всего на три года, но ее Вика помнила хорошо. Все помнила, даже морщинки и родинки на ее лице. Как умирала мама, Вика тоже не забыла. Тяжело она умирала, сильно мучилась. Сначала в душной больнице, потом дома, в соседней комнате, пропахшей лекарствами и мочой. Помнила Вика и цветок, стоявший в маминой комнате на подоконнике, красивый такой. Мама очень его любила. Он заболел вместе с мамой, а после ее смерти и вовсе захирел. Маруся пересадила его на мамину могилку, и он ожил. Это было как чудо! Маруся привела ее на кладбище, показала Вике цветок и сказала, что плакать по маме больше нельзя, потому что ей хорошо. Вика поверила и старалась больше не плакать, иногда только, когда никто не видел.

Мама вдруг появилась перед ее глазами, она стояла у окна, в лучах солнца, и с грустью на нее смотрела. Жгучая боль в животе отступила, стало легко, больше не тошнило. Вика улыбнулась, поднялась с пола и пошла маме навстречу.

– Нет, Вика, нет! – закричала мама, крик ее разлетелся по комнате, ворвался в Викино сердце, разорвал его на миллионы острых осколков, оцарапал желудок и горло, тело вновь стало тяжелым, Вика упала на пол и… подняла веки.

Яркий свет больно резанул по глазам. Вокруг все было белым и незнакомым, пахло хлоркой и крахмалом. Из ее руки, заклеенной пластырем, тянулся прозрачный проводок к капельнице.

– Слава тебе господи, очухалась! Напугала ты меня, Викуша, до звездей, – склонившись над Викиным лицом, Маруся погладила ее по голове и поцеловала в лоб.

– Я в больнице? – спросила Вика.

– В больнице, где же тебе еще быть.

– Марусь, значит, ты и в самом деле была? А я думала…

– Думала она! Чай, не была бы, ты здесь не лежала бы, – проворчала женщина. – Вовремя я к тебе поспела. Насилу прорвалась. Дверь в парадном заклинило, я ее дергала-дергала… Покамест не уперлась ногой, так, собака, и не открылась, – сообщила Маруся. – А уж потом на этаж-то поднялась, а у тебя дверь нараспашку, и ты – на полу. Я как заору во всю глотку! Весь дом сбежался. У меня же глотка луженая, ты знаешь, сколько лет я бригадиршей в колхозе отработала.

– А по телефону слабо было позвонить и врача вызвать? – рассмеялась Вика.

– Да ну их, телефоны ваши, – смутилась Маруся. – Не сообразила я. Ладно, отдыхай. Меня всего на полминутки сюда пустили. Насилу уговорила сестру: в палату интенсивной терапии никого не пускают. Странные люди, лучше ведь, когда с больным близкий человек рядом. Пойду сестру извещу, что ты глазоньки открыла.

– Маруся, постой! Забери меня отсюда, – забеспокоилась Вика. – Забери, я тебя прошу. Нельзя мне в больнице оставаться. Никак нельзя, Марусенька. Мне на ужин надо сегодня, к олигарху!

– Господи ты боже мой, вот дура-то непутевая! – всплеснула руками Маруся. – Ее с того света только что выдернули, а она на ужин к олигарху собралась!

– Ты не понимаешь! – схватив Марусю за руку, зашептала девушка. – Если я не попаду туда, Каринка меня не простит. Она не поверит, что Ленка меня отравить пыталась! Ленка – ее любимица, Зойка тоже. Карина подумает, что я сама наркоты нажралась, передоз себе устроила и наговариваю на Ленку специально, потому что завидую. Я завидую – да, очень я этим сучкам завидую! Но я ведь не травила их, как крыс.

– Викуша, никто тебя не травил, девочка моя, – с грустью улыбнулась Маруся. – Доктор сказал, что у тебя анафилактический шок случился, когда ты ту дрянь выпила. Аллергическая реакция. Давление снизилось резко, поэтому ты в обморок упала. Тошнота и рвота, боль в животе – вот так твой организм отреагировал на таблетку.

– Не может быть! – не поверила Вика.

– Шум и звон в ушах был?

– Ага, птицы крыльями в башке хлопали, – сказала девушка.

– Ну вот, типичный вариант анафилактического шока, так доктор сказал. Успокойся, Лена зла тебе не желала. Случайность это. Анализы сдашь в больничке, выяснишь, на что у тебя аллергия, и после домой поедешь.

– Маруся! – взвыла Вика. – Какие анализы! Потом, все потом! Мне домой надо! Очень прошу, Марусенька, сделай что-нибудь. Сделай хоть что-нибудь, умоляю! Олигарх тот меня нанял через своего агента, чтобы я жену его на ужине изобразила. От этого ужина очень многое зависит, там какая-то афера, какая-то сделка миллионная может сорваться, если на ужине он будет без жены. Партнер странный, семейные традиции чтит очень, а с женой бизнесмена что-то не то. Может, она страшная такая, что он ее людям не демонстрирует, или психбольная, поэтому его менеджер меня и нанял. Или она вообще дура… Неважно! Он денег заплатил и в Париж обещал отправить. Да хрен с ним, с Парижем, и с деньгами тоже! Я должна на том ужине роль жены олигарха отыграть, иначе мне конец! Там, похоже, огромные бабки на кону. Либо Карина мне голову отвернет, либо олигарх. А чувствую я себя прекрасно, Марусенька. Ты даже на этот счет не переживай.

Вика откинула одеяло, выдернула капельницу из руки, поднялась и пошатнулась, цепляясь за спинку кровати. Маруся бросилась к ней, но девушка отстранила ее.

– Вот видишь, – дрожащими бледными губами улыбнулась Вика. – Все хорошо. Голова не болит, и приятная легкость в теле. Ленка, сучка, не обманула. Килограммов пять я точно скинула от ее волшебных таблеток для похудания. Не травила, говоришь? Повезло ей, – жестко сказала Вика. – Все, Марусенька, едем домой.