Текст книги "Тайна Белого Камня"

– Сейчас уйдет, – успокоил он жену.

Вдруг Эльза услышала тяжелые шаги и топот копыт. Властный голос леди Эдмон застрял среди веток. Она отчитывала Ильзу:

– Это ты, мерзавка, упустила Ее милость!

Ильза, как всегда, молчала. От нее и слова никогда не дождешься – ни ласкового, ни грубого. Она умела только приносить воду и одевать, а также играть, когда требовалось. Эльза прозвала ее своей тенью, потому что она и правда походила на серую тень, которая иногда просачивалась во все щели, но почему-то не успевала воплощаться в реальности – Ильзу просто никто не успевал замечать.

– Ваша милость! – воскликнула леди Эдмон.

Отец семейства, заметив серебряные плащи, согнал жену и детей к деревянной крыше полуразрушенного навеса. Леди Эдмон вылезла из носилок и опустилась на колени.

– Медведь, – громко сказала Эльза.

– Медведь?

– Я хочу медведя!

– Он же…

Дочка рыбака уронила игрушку на траву. Ильза увидела оторванное ухо и грязную куртку мишки. Сын-подросток хотел вырваться, но рыбак шепнул:

– Тише!

– Медведь! – повторила Эльза и отправилась к Ильзе.

– Зачем вам медведь? – Ильза подала голос и получила подзатыльник от леди Эдмон.

– Принесите Ее милости медведя, – приказала старшая нянька гвардейцу.

Стражник разрубил и без того дырявую сетку, зашел в песчаный двор и подцепил кончиком шпаги столь желанную игрушку.

Дочка рыбака всхлипнула. Её грязноватые губы задрожали. Подросток не терял надежды вырваться из объятий отца. Женщина отвернулась… Рыбак крепче обнял свою семью и облегченно выдохнул, когда разряженная процессия скрылась в лесу.

Тогда брат девочки подбежал к сетке, теперь валявшейся на земле среди травы, камней и песка. Эльза покачивалась в носилках леди Эдмон, гладила медведя и отчетливо слышала суровый голос сына рыбака:

– Ведьма!..

Эльза очнулась. Тильда по-прежнему сидела возле нее на стуле. Как папа. В том, другом мире. Эльза вдруг засомневалась: что есть настоящее для нее? Улыбка Тильды и голубая лента? Или заботливый голос отца и отобранный у дочки рыбака медведь?

Седой был у окна. Он сложил руки за спиной и зачем-то глядел на безоблачное небо.

Тильда прикоснулась к Эльзе. Девочка увидела себя в саду. Папа учил ее кататься на игрушечной лошадке.

– Я не дочь правителя более? – спросила Эльза и в очередной раз оттолкнула Тильду.

– Браво, девочка! – воскликнул Седой.

Женщина покачала головой. Эльза заплакала. Тильда обняла ее.

– Тише, тише!

Седой крепче сжал кулаки. Не поворачивался. Эльза пожелала узнать, кто он. Ответ пришел сам.

– Эльза, я навещала тебя во сне, я наблюдала за твоей жизнью, я видела, как ты росла. И мне было больно смотреть, когда ты грубила Ильзе или по твоей просьбе отец наказывал невиновного. Эльза! Смотри на меня! Ну же!

– Будет тяжело, девочка, – хриплым голосом вещал Седой. И повернулся. Бледно-черные глаза уставились на Эльзу. – Постоянный звон в голове… Ох…

– О каком звоне он говорит?

– О голосах людей…

– Звон не прекратится, пока ты не поможешь. – Седой тяжело вздохнул. – Будь готова, девочка. Люди разного положения и достатка… Даже бродяги…

– Кто вы?

– Мы все… – Тильда показала на домики, видневшиеся в маленьком окне, – в этом саду родились, здесь и живем. Но мы можем выходить, когда пожелаем, к людям. Высшие позволили тебе впитать силу Белого Камня. Часть её ты уже получила. Придет время, и мы расшифруем оставшиеся символы. Последней обладательницей этого дара была моя прабабка. Она сражалась с черным магом, он убил ее, но она успела заточить все, чем обладала, в Камень. Так говорится в легенде.

– Не слушай ее, девочка! – воскликнул Седой.

Тильда гневно взглянула на старика, и он умолк. Эльза попыталась увидеть черного мага. Представить, как он выглядит. Не смогла.

– Это она желает оттяпать у тебя твои способности, девочка. Отомстить. Это ее нужно беречься! Она, как пиявка, присосется и вытянет из твоей груди соки. И она способна контролировать тебя! Всегда помни об этом.

Тильда свела брови и посмотрела на старика. Он стоял у стены, и в глазах его лучился огонек то ли ярости, то ли настороженности, то ли заботы. Как одинокая свечка в лачуге с низким потолком. Где холодно. Промозгло. И у каменистой стены лежит охапка сена, а у круглого отверстия шевелится сморщенная грязная рука сгорбленной старухи с космами… Эльза вскрикнула. Тильда обняла ее.

– Все, что я делаю, – во благо тебе, Эльза. Успокойся…

– Ну да…

Седой махнул рукой, и шляпа взлетела ему на голову.

– Будет время, девочка, загляни в крайний дом. Поговорим. Здесь невозможно работать! Она врет без конца!

– Это он врет, Эльза! Он!

Эльза откинула одеяло. Выпрыгнула из кровати и повисла в воздухе. Она летала по домику, как пушинка в невесомости. В ладони вспыхнул огненный шар, но Тильда взглядом погасила его.

– Чудеса! – воскликнул Седой. – Ну, дамы, позвольте откланяться. Срочные дела.

Старик открыл портал и исчез.

– Я хочу домой! – Эльза опустилась на пол, топнула, и на стене вдруг появилась картинка. Она увидела Ильзу. Горничная встречала на пороге ее комнаты сына Милтона Джона.

– Обожди минуту. – Тильда взмахом черных ресниц закрыла портал. Сжала ладонь Эльзы. Поцеловала в горячий лоб. – Идем, нужно поучиться… Эльза!

– Не Эльза, а Ваша милость!

– Впереди много дел! Обитатели сада верят в тебя. Сначала они, потом подданные твоего отца. Следуй за мной…

– Не хочу! – Эльза вырвалась из объятий Тильды и забралась в постель. – И от силы вашей я избавлюсь!

Пробуждение тени

Ильза часто выглядывала через мозаичную решетку окна на улицу в надежде увидеть на садовой дорожке знакомый силуэт. Ярко светила полная луна. Текла серебристая дымка. В спальне царил полумрак – Ильза намеренно не зажигала свечи в кованых канделябрах.

Она в очередной раз отодвинула занавеску… Вымощенная серым булыжником дорожка пустовала… Нет, три плаща блеснули серебряным цветом… Это были всего лишь молчаливые гвардейцы, патрулировавшие парк…

Ильза быстро задернула штору и опустилась на деревянный стул с мягкой подушкой. В большом зеркале отражалась заправленная кровать под малиновым пологом. В высокой вазе с кручеными ручками приподняли головки свежие цветы. В одном из кресел лежала забытая шляпка Эльзы. Ильза встала, чтобы убрать её, но тут же вернулась на место. Она увидела в зеркале свое бледное лицо и пепельные волосы, собранные в пучок. Ее глаза покраснели от усталости, а кожа на руках огрубела. Ильза коснулась пальца, и слезы скопились в уголках глаз.

Она попала в замок случайно. Просто непонятно как очутилась у черной ограды и вцепилась в холодную решетку. Девочка в платье с пришитыми к рукавам бантиками бегала по бугристой дорожке, а статный мужчина в шляпе пытался ее поймать. Правителя Ильза узнала сразу, она была на улицах города в день его коронации. И он запомнился ей другим – зажатым, черствым, с суровым лицом и вечно сведенными в одну линию бровями. Тогда его пронесли в открытых носилках. Пару раз он даже махнул рукой. А в ответ его забросали бутонами. Потом правитель исчез в своем мире, просто растворился. А Ильза вернулась в свой. В маленький угол, где лежала только соломенная подстилка. Она проплакала всю ночь, да так, что проснулась с красными глазами и опухшими щеками. Уже светало, она долго решалась на отчаянный шаг, и сама не заметила, как уже стояла перед воротами замка.

Маленькая Эльза упала на траву, приметила прячущегося в кустах сирени чумазого ребенка и пальцем показала на бродяжку отцу. Правитель нахмурился, взял дочь за руку и хотел увести, но Эльза топнула ногой. Ильза подумала, что пора бы и бежать. Она выбралась на тропинку… Но гвардейцы стеной выросли перед ней… И как же блестели и развевались на ветру их плащи! Один, самый плечистый, схватил Ильзу за локоть и силой поволок к мосту через ров. Ильза пыталась вырваться, но стражник так крепко держал её за руку, что пришлось подчиниться.

В замке найденыша отмыли, женщина в чепце нарядила Ильзу в серое платье. А после заката другой гвардеец притащил ее в комнату дочки правителя. В камине трещали сухие поленья. Ильза наслаждалась теплом от огня. Впервые за долгие годы. И тепло пропитывало все вокруг. В деревне лишние дрова было не достать, глашатай записывал тетку в специальную очередь.

В комнате, смежной со спальней Эльзы, Ильза не спешила отходить от стены. Невиданная ранее волна чувств вспыхнула в ней. Всю недолгую жизнь она побиралась на улице, не зная, кто ее родители и зачем ей вообще быть маленькой девочкой, если приходится воровать, если нужно обманывать не только злых, но и добрых людей.

Эльза долго ходила рядом, смотрела на нее, затем засмеялась и велела стать более веселой.

– Иди за мной.

О своем положении Ильза вспоминала, когда к Эльзе заходил сам правитель. Такой статный, высокий, начищенные сапоги всегда блестели, каблуки стучали. Он приходил, снимал шляпу с пером, прогонял слуг, садился на скамейку и играл со своей маленькой дочкой. А Ильза пряталась в смежной комнате и сквозь замочную щелку подсматривала, как отец играет с ее подругой или дарит подарки. Эльза тянулась к папе, обнимала и целовала в морщинистую щеку, лоб. Правитель вставал и кружил свою малышку. Эльза смеялась и падала ему на руки. У Ильзы лились слезы, она забиралась в постель и вытирала глаза краем передника. Она не знала своих настоящих родителей. В памяти остались бесконечные упреки мужчины, ради которого женщина, называвшая себя ее матерью, выгоняла Ильзу темными вечерами на улицу совсем голодной…

Нет!.. У нее имеется цель… Особая миссия. Просто тщательно запрятанная. Ильза долго не вспоминала о плане, пока гвардейцы не погнали ее. А она всего лишь хотела посмотреть одним глазком на праздник. Как струится свечной свет, как мелькают в нем радостные лица разряженных в бархат гостей…

В дверь постучали. Ильза очнулась, быстро поднялась со стула и поправила смявшуюся от сидения юбку. В очередной раз выглянула в окно. Горящий факел по-прежнему освещал пустую дорожку. Ильза неуверенно распахнула дверь. На пороге был Ансельм, старший сын первого советника.

– Эльза у себя? – требовательно поинтересовался молодой человек и быстрым шагом ввалился в спальню. Нагло. Решительно.

Ильза ощутила оценивающий взгляд серо-зеленых глаз и быстро отступила в тень. В полумраке задела угол стола. Вскрикнула от боли, но укрытие покидать не спешила. Она бы выгнала Ансельма, но он был другом Эльзы и мог приходить к ней в любой момент, когда пожелает.

Ансельм расстегнул ворот голубого камзола и сел в одно из кресел. У него были русые волосы, которые он всегда зачесывал к затылку, крупные глаза, прямой нос с острым кончиком и длинные ноги. Одет он был по последней моде. Юноша бросил шляпу и вдруг сказал зачем-то:

– Ее милость скоро официально нарекут невестой. Невестой Ансельма! Как звучит, а? Бесподобно! Восхитительно!

Тут он сорвался из кресла, забрался на скамейку правителя и стал читать:

– И девушка в розовом платье ответила согласием молодому поклоннику. И сердце молодого поэта затрепетало… Потерял слова… Что же, дополним… Сердце юноши в голубом камзоле затрепетало, и он… Юноша был готов на все, лишь бы найти потерявшуюся в бледно-зеленых кустах сирени шелковую ленту.

Ансельм спустился со скамейки и снова сел в кресло.

– Ну как?

Ильза не ответила, а друг Эльзы, окинув взглядом комнату, забросил ногу на ногу:

– В обстановке ничего не изменилось, смотрю. Свечи, что ли, зажгите.

Ильза бросилась к кованым канделябрам, и желтые огоньки вспыхнули один за другим. Она помнила Ансельма еще мальчиком, помнила подростком… Сын Милтона Джона редко замечал ее и всегда приглашал к озеру лишь Эльзу. Эльза звала и Ильзу, но та всегда находила предлог, чтобы отказаться – прикрывалась работой и многим другим. На самом деле Ильза убегала в свою комнату. Прятаться и плакать. Ей было больно, она считала Эльзу подругой, которой можно рассказать все, а вышло, что у Ильзы много тайн, но все их она предпочитала переживать в горе и полном одиночестве. Ильза все знала о жизни Эльзы, а вот та о жизни подруги-горничной не ведала, дочь правителя никогда ни о чем не спрашивала, а если бы и поинтересовалась, как служанка провела день, Ильза сомневалась, что рассказала бы ей.

– Плачете? – спросил Ансельм и вдруг протянул ей платок. – Госпожа нагрубила?

Ильза приняла платок.

– Ее милость задерживается на празднике, она в танцевальном зале, вам следует поискать её там.

– Эльза давно покинула гостей. И вы, говорите, не ведаете, где пребывает Ее милость?

– Нет, не ведаю, – лицо Ильзы залила бордовая краска. Она смотрела на Ансельма и любовалась им, она знала, что им никогда не быть вместе, но мечтать же никто не запрещает. Девушка каждый день во сне видела себя на сцене его театра. Пока воображаемого. Реального здания с трибунами и подмостками у начинающего сочинителя пьес пока еще не было, но влиятельные люди в Академии обещали помочь уговорить правителя и его отца. Он так говорил Эльзе. – Ее милость ушла в половине седьмого и более не приходила. Я пойду к себе, а вы можете подождать Ее милость здесь, если желаете. Уверена, Ее милость скоро вернется.

Ильза поклонилась и сбежала от сына советника в смежную комнату. Ансельм сидел, насупив брови, пока входная дверь не отворилась и в спальню не влетела Эльза. Она сдернула с себя плащ, диадему и все вещи бросила за кровать.

– О! – воскликнула Эльза, заметив Ансельма. – Ты же должен был приехать на будущей неделе! Как учеба? Делаешь успехи?

Ансельм не ответил. Он стал кружить Эльзу по комнате.

– Я пришел с вестью. Наши отцы заключили соглашение и определили дату свадьбы. Мы поженимся в день твоего рождения. Тебе исполнится… Но и сегодня у тебя праздник, поэтому открой.

Ансельм вытащил из кармана камзола бордовый сверток. Он всегда приходил к Эльзе с подарками, простыми и изящными, – мог принести короткие письма, книгу, гравюру, луговые цветы и альбом с сухими листиками.

– Юноша в голубом камзоле просит принять сундучок! Девушка в розовом платье откидывает крышку и находит внутри, на самом донышке, новую ленту для волос…

– Не сейчас, прошу! – Эльза развернула бархатную ткань. Внутри лежало золотое ожерелье, украшенное крупными камнями. Самоцветы сразу же засверкали, едва Эльза поднесла подарок к огню.

– Ну вот, – обиделся Ансельм. – Ненавижу отцов за то, что отправили меня учиться в Академию!

– И разлучили нас.

– И заставляют ждать…

– Да…

Эльза услышала странный шепот в темном углу и обернулась…

– Что такое? – спросил Ансельм и надел свою шляпу. – Завтра мы играем мою пьесу после лекции. Заброшенный амфитеатр у реки. Придешь?

Тильда была рядом. Эльза не видела наставницу, но ощущала её присутствие. Тильда запретила ей совершать необдуманные шаги и велела идти к Ильзе. Но Эльза топнула ногой и сказала:

– Я приду.

Ансельм улыбнулся.

Картины

Тильда подошла к каменному колодцу.

– Изображение, пожалуйста, – попросила она, и картины из жизни Эльзы замелькали на водной глади. Одно событие последовательно сменяло другое.

Ансельм. Первая репетиция в заброшенном театре. Дочка Его светлости прибыла в сопровождении леди Эдмон, Ильзы и трех нянек. Дамы должны были следить, чтобы Ее милость не переутомлялась. Ансельм пожелал прогнать их всех, но Эльза сделала это сама. Тогда Ансельм велел ей сменить царский наряд на тунику из розовой ткани. Эльза возмутилась.

– Моя дама любит роскошь, складки и кружево!

– Нет! Лента в волосах – главное украшение моей героини. Здесь я сочинитель! Я! – отрезал Ансельм. – И все слушают меня!

– Именно так! – молодые актеры выстроились за спиной своего автора, а Ансельм выставил вперед правую ногу. Эльза увидела сапог с железными побрякушками, звеневшими от каждого удара каблуком. Труппа следила за реакцией Ее милости. Эльза подумала было топнуть и позвать свиту, она была уверена, что леди Эдмон и няньки прячутся совсем рядом. Но… Слабый ветерок пригнал с востока серое облако, и туча повисла над каменными развалинами и сценой, утопавшей в кустах сирени и жасмина. Запела пташка. Упала с неба холодная капля… Другая… Внезапно туча уплыла, а Ансельм задрал нос и спросил:

– Ну?

Эльза еле слышно пробормотала:

– Несите мне вашу тунику.

После переодевания Ансельм вручил ей лист с отрывком. В этой сцене он сам был ее партнером. Эльза читала уверенно и не сбивалась, Ансельм же не успевал следить за текстом, часто перепрыгивал на соседнюю реплику. Голос девушки, ее интонации завораживали. Эльза присела на деревянную ступеньку и что-то сказала от себя. Ансельм поразился еще больше. Для него она превратилась в героиню, образ которой он перетаскивал из одной истории в другую. Он менял места, обстоятельства, имена, события, но нежный и хрупкий образ девушки в розовом платье и ленте всегда оставлял неизменным.

Отец. Ансельм поступил в Академию, а вернувшийся после семилетнего похода Тиль взялся лично обучать дочку иным наукам – стрельбе, охоте и верховой езде. Читать любовные романы, от которых рыдали все дамы, Эльзе отныне не позволялось. На целых четыре часа ее запирали в библиотеке, где она ежедневно перелистывала старинные труды, пытаясь вникнуть в скучно написанные истории завоеваний предков и запомнить все удачные стратегии и ошибки. Поздним вечером следовало отчитываться перед отцом.

– Не реви. После вспомнишь мои уроки, – говорил Тиль. – Замки и города не падут просто так к твоим ногам. Сила – вот что важно, Эльза! Сила и точное знание, куда направить стрелу!

– А как же театр, папа?

– Театр? – Тиль задумался. – Твой сочинитель уехал…

– Мне нравится играть на сцене амфитеатра. Верни мне театр.

– Не сейчас, малышка…

Тиль обнял свою дочку.

– Завтра будь готова к прогулке. Поедем далеко-далеко.

– Но как же театр, папа?

– Да что ты заладила со своим театром! И отец твоего сочинителя давит – отдай руку Эльзы, отдай… А я еще подумаю.

Пещера. Тиль показал Эльзе, где хранит свои несметные сокровища. Все было спрятано в пещере у озера. Вход маскировали колючие кустарники и густые заросли. Тяжелый засов с двери падал только в том случае, если в специальное отверстие прикладывалось кольцо в виде трехзубчатой короны.

– Ты родилась с этим кольцом, Эльза. Как все наследники в моем роду. Его нельзя снять. Видишь?

Эльза кивнула.

– Попробуй.

Тишина воцарилась на залитой солнцем поляне. Эльза осторожно поднесла руку к черной отметине и вскрикнула. Заржала ее лошадь, привязанная к дереву. Конь отца никак не отреагировал. Он все также мирно пощипывал жухлую траву.

– Ну же, дочка, смелее… – Тиль сдвинул сухие ветки. Укололся и машинально вытер руку о бедро.

Эльза вздохнула и решительно вложила кольцо в отверстие. Железный засов скрипнул и повалился на землю. Тиль поднял замок и аккуратно положил на пенек дуба. Лошадь заржала громче. Но Эльза уже не слышала этого. Отец первым вошел в пещеру, Эльза следом. Здесь было темно и сыро. Тиль зажег факел и уже своим, точно таким же кольцом, открыл вторую дверь. Эльза зажмурилась от блеска и странного запаха. Всюду были бочонки и деревянные сундучки, наполненные монетами, слитками и драгоценными камнями. Ими были заставлены все полки, а также усеяны каменные плиты.

– Я приношу в эту пещеру золото, Эльза. И это обязанность правителя, которую я передам своему наследнику. Запомни, дорогая. Мы приносим монеты в эту пещеру, а не выносим.

Тиль засмеялся и обнял свою дочь. Эльза внезапно ощутила себя совсем взрослой – отец перекладывал на ее плечи слишком много тайн. Как и Тильда. Потом она увидела застрявший между верхними полками черный силуэт, который сумрачной тенью пролетел над головой, приблизился и жадно дохнул ей в лицо. Пламя в угольных глазах заставило девушку вскрикнуть…

– Никто не знает о тайнике, Эльза, – голос отца «вернул Эльзу в пещеру». – Я даже гвардейцев оставил у входа в этот лес. И ты никому не проболтайся.

– Хорошо, папа.

– Даже маме.

– Как скажешь, папа.

Ноги не держали Эльзу. Силуэт густым облаком летал над головой. Мохнатым щупальцем он искал дырку в пустоте и настойчиво требовал открыть портал в сад Тильды.

– Я убью твоего папочку! Говори!

Эльза рухнула на пол. Тиль бросил факел и поднял свою дочь.

– Эльза, Эльза! Дочка!..

Седой старик в шляпе возник за спиной Тильды. Она вздрогнула, и последнее изображение на воде пропало.

– Скажи, чего ты добиваешься? – он схватил ее за руку. Мимо пробежал ученик в белых одеждах, поднял с земли спелое яблоко и силой мысли превратил его в цветок.

– Отлично, мальчик, – сказал старик. – А теперь оставь меня и Высшую.

Ученик поклонился и убежал.

– Ну что, Тильда! – обратился Седой к дочери. – Самолюбие потешила? Довольна?

– Если бы не я, он бы присвоил силу Белого Камня! Он! Ясень на берегу высох, умерла первая птица в малиновых кустах. Каждый год он менял место обитания. Селился среди тех, кто легко поддавался соблазну. Сила крепла и росла в нем. Теперь он готов сойтись с нами в схватке. Завладеть силой Клары и победить. Посеять хаос и укрепить стену! Понял? Только я могу ему помешать, как прабабка…

Тильда беспорядочно бормотала, а Седой как будто не слышал. Лишь глянул на дочь, нахмурив лоб, и сказал:

– Месть движет тобой, дочка. И только. Клара не убила его, верно! Но убила твоя мать! Его нет больше!

– Он есть! И утром напал на Эльзу! И боец из нее никакой! Помоги мне обучить девчонку! Прошу…

Седой не стал спорить. Лишь сверкнул черными, как угольки, глазами и тут же исчез.

Ночь, когда лил дождь

Ночью Эльза без конца ворочалась. Лил дождь. Он барабанил по раме, по каменным плитам погруженного в сон замка. Ветер был столь сильный, что влетел в полуоткрытое окно и затушил единственную свечку, стоявшую рядом с кроватью. Эльза сразу же проснулась. Было тихо. Темно. И чернота, казалось, двигалась, наступала, а потом приняла форму густого облака. И облако то разрасталось, то сужалось. Из круглых отверстий выползли ноги, руки и превратились в мохнатые щупальца. Они были столь длинными, что спокойно прилипли сначала к деревянной спинке, а теперь потянулись к щекам. И здесь не топнешь ногой, и гвардеец не вгонит в страх не отдающего медведя рыбака. Это была чернота. И она свистела, шипела. Эльза зарылась в одеяло, но склизкие щупальца нашли ее и там. Тогда она подумала об огне. О силе Белого Камня. И чернота отлетела к стене. Грохнулась ваза с цветами. Кто-то всхлипнул. В комнате был человек. Эльза под одеялом слышала, как он поднимается на ноги:

– Мерзавка! Мерзавка! Опередила! Что ж, вы еще все поплатитесь! Слышишь? Поплатитесь!

Но никто не ответил. Сверкнули угольно-черные глаза. Чернота-человек еще раз глянул на трясущуюся под одеялом Эльзу и исчез. Тогда Эльза крикнула. Звонко. И крик этот донесся до правителя. Он вскочил со своей кровати, отбросив с волосатой груди руку рыжей любовницы.

– Ваша светлость, – ласково проскулила девица, не открывая глаз. – С вами так тепло! Ах!

– Пошла вон, – шепнул Тиль, стянул с головы колпак с кисточкой, вызвал Гастона и велел заспанному слуге подать халат. – Чтобы не было ее, когда вернусь.

– Как прикажете, Ваша светлость. Леди Энн сбежала…

– Только и говорили об этом весь вечер.

– Записочку в шкатулочке нашли, Ваша светлость…

– И что же?

Тиль сунул руки в халат, и Гастон завязал пояс.

– Ее светлость из свиты изволила выгнать…

– Глупости, Гастон! – сказал Тиль и вышел в коридор.

Гастон вздохнул и велел рыжей девице собираться. А правитель несся через галерею в комнату дочери. Няньки суетились, охали, леди Эдмон носилась с холодной водой. Волосы у нее были распущены. Правитель Тиль впервые увидел главную няню в сорочке. И полная женщина с длинными ногами и выступающей под складками льняной ткани грудью даже показалась ему привлекательной. Она была немолода, но что-то теплое таилось в налитых слезами карих глазах. Няня металась по комнате и только с пятого раза попала в нужную дверь.

– Бедная девочка, – верещала леди Эдмон. – Лекаря вызвали?

– Да, – вяло ответила горничная и головой указала на правителя. Все присутствующие в комнате заметили Его светлость и разошлись кто куда – кто к окну, кто к комоду, кто к двери, где была купальня Эльзы. Она любила воду. И плавающие лепестки роз. Каменный бассейн выстроили специально для нее. Эльза увидела такой на картинке в старой книжке и показала папе. Он не смог отказать любимой дочке, несмотря на возражения господина аббата.

Сейчас Эльза билась в истерике. Лекарь поднимал вялые руки, осматривал розовые пятки, сдавливал грудь, затем брызнул что-то в рот. Девушка задышала спокойнее, глаза ее больше не слезились, она перестала стонать.

Первым в спальню вошел правитель, за ним леди Эдмон, потом служанка с белой тканью и две женщины в кружевных чепцах – одна с морщинистым лицом, другая с распущенными волосами темного цвета. Все выстроились полукругом и смотрели на дочку Его светлости, которая лежала на мягких перинах и корчилась от страха и боли. Ильза, заметив Его светлость, освободила скамейку и спряталась за спинкой кресла. Только правитель Тиль не спешил садиться. Он приподнял Эльзу в мокрой от пота сорочке, прижал к волосатой груди, поцеловал в лоб и уложил обратно на подушки. Женщина, что постарше, встала позади него и положила руку ему на плечо, а вторая (это была Ниоба) отвернулась и зашептала:

– Не знает, как внимание привлечь. Совсем избаловали.

Ниоба вышла в приемную. Слуги внесли свечи, и комната постепенно наполнилась светом, кто-то отворил створку окна. Там было тихо. Не было ветра, не стучали больше капли дождя. Эльза успокаивалась в объятиях отца, сердце ее замирало, а частые вскрики превращались в слабое дыхание.

– Женщина в платье с голубой оборкой пугает тебя, малышка? – спросил правитель Тиль. – Папа схватит плохую тетю. Господин Дюре уже нашел дом, где живет виновница твоих кошмаров. Потерпи…

Но Эльза отрицательно замотала головой, вспомнила мечущийся в пещере черный силуэт, склизкие щупальца, угольные глаза и снова заплакала.

– Женщина посылает тебе дурные сны, дорогая, – Тиль снова поцеловал дочкин лоб. – И твой папа накажет ее. Сейчас все пройдет. Ложись, а я буду сидеть рядом, пока ты не уснешь.

Обещания отца успокаивали Эльзу. Лекарь в рогатой шапке что-то шепнул ему на ухо, и Тиль отпустил мужчину. Слуга затушил свечи и тоже покинул спальню. Из комнаты не уходила только Ильза, которая пряталась за спинкой кресла. Когда Эльза перевернулась на другой бок, правитель понял, что дочка уснула, задул последнюю свечу и вышел в приемную. Как только дверь за ним закрылась, Ильза выбралась из укрытия, опустилась на скамеечку рядом с кроватью и стала поглаживать голову Эльзы. Эльза тихо посапывала и думала, что сидящий рядом папа никогда больше не оставит ее.

А Тиль вернулся в спальню. Рыжая любовница ушла, но оставила записку – она явится по первому желанию и в новом наряде. Правитель смял бумагу и кинул в пылающий камин. Он велел Гастону разбудить и привести в кабинет господина Дюре, начальника гвардии.

Гастон поклонился и побежал исполнять поручение.

А Тиль стал думать. Что же случилось? Сон перемешался с явью. Он сам испытывал подобные чувства когда-то давно. Иногда казалось, что не было неземных глаз, не было поляны, залитой солнечным светом, не было ночи, когда лил дождь и не было лопаты… Деревянная ручка с багровым пятнышком снилась каждый год в один и тот же день. Куски грязи сваливались в яму. Кто-то плакал и просил о помощи, но барабанящие по крышам капли дождя заглушали крики. И лопата делала свое дело. И лунный свет не приходил спасать. Не чертил дорожку к заросшим травой холмам. И озеро, о котором она говорила, не появлялось в тех снах. Был дождь и была чернота. Облако…

– Ваша светлость! – воскликнул сонный Дюре. Тиль сидел за столом и поглядывал в темноту сада. Он видел только горящие факелы. Было холодно в нетопленом кабинете. Тиль подул на замершие ладони.

– Даму в платье с голубой оборкой поймали? – спросил он.

– Нет, – почему-то ответил Дюре. – Но мы ищем, – нашел ответ главный гвардеец и подтянул пряжку на серебряном плаще.

– Прошло десять лет, господин Дюре! А эта женщина не схвачена и смеет пугать мою дочь! Если до похода в горы вы ее не найдете…

Господин Дюре испуганно сглотнул слюну…

– У гвардии есть подозреваемая, Ваша светлость.

– Ну? – правитель Тиль насупил брови. Коснулся рукой морщинистого лба. Да. Он стареет, только рыжую леди Алисию никогда не беспокоили его морщины. Дочери Милтона Джона нравилось целовать каждую бороздку. Нет, все же он погорячился, что нагрубил ей. Нет, он велит Гастону вызвать девушку письмом. Еще можно будет заказать ювелиру ожерелье…

– Аббат Хаген уже пытал виновницу… Она не носит платье с голубой оборкой, но соседи свидетельствуют – живет одна, затворница, многие видели метлу в ее кухне. По ночам подозреваемая превращается в склизкое существо – на макушке торчат рожки из волос, вместо рук когтистые лапы, кожа чешуйчатая, крупные глазенки, надутые щеки. Голова во много раз больше тела, копыта заменяют ей башмаки. И в таком образе подозреваемая выходит в огород, обязательно в лунную ночь, и помешивает в чугунном чане свою похлебку. До рассвета. А всем в округе снятся плохие сны. Утром жители деревни не выходят на работу в поле – мужчин беспокоит лихорадка, у женщин бьются кувшины с молоком, и приготовленную к завтраку еду есть невозможно…

– Бросить в темницу, переодеть, заплести косу и сделать так, чтобы ваша подозреваемая походила на женщину из снов Эльзы, – правитель стукнул кулаком по столу. Плащ Дюре взлетел от силы удара, но гвардеец старался сохранять спокойствие и держаться в своем углу смирно.

– Как прикажете, Ваша светлость.

– После доложить мне, провести с конвоем по главной улице. Мы с Эльзой будем гулять в носилках, и я покажу дочке, что виновница ее кошмаров наказана.

Господин Дюре поклонился и поспешил удалиться. В каморке с низким потолком, служившей ему спальней, он зажег свечу на подоконнике, но спать ложиться не торопился. Быстро взял с полки лист бумаги и известил аббата Хагена, что срочно требуется женщина в платье с голубой оборкой. Сгодится любая светловолосая.

Обычно у аббата Хагена всегда кто-то проходил по делу…

Господин Дюре вздохнул, запечатал письмо и только после этого разделся, потушил свечу и завалился на кушетку в углу. Побег леди Энн не давал ему покоя. Аббат Хаген подозревал проделки ведьм, советник Джон уверял, что девушка сбежала из замка по личным причинам, но он, господин Дюре, нашел в комнате леди Энн одну вещицу. Пряжку… Золотую. К алому камню прилипли комочки грязи. Такая пряжка была у Его светлости…

Звон в голове

Раннее утро встретило Эльзу не навязчивым пением пташки, а ужасным звоном в голове. Едва первые лучи солнца коснулись кружевной занавески, она подскочила, схватилась руками за виски, помассировала их и самостоятельно надела халат, который обычно подавала Ильза. Болезненный шум так разрывал голову, что не осталось сил потянуться к круглому столику и взять серебряный колокольчик.