Текст книги "Тайна Белого Камня"

Эльза захотела подробно расспросить о ночном визите черного облака Тильду и открыла портал. Вышло с первой попытки. Звон не утихал, но свечение в пустом пространстве затягивало и манило. Эльза оглянулась – дверь в комнату Ильзы плотно закрыта. А вот в приемной шумели – другие служанки готовились к пробуждению дочки правителя. Эльза склонила голову набок, закусила розовую губу, сделала один-единственный шаг в неведомую границу времени и мгновенно очутилась в домике Тильды. Портал закрылся. Тильда строго смотрела на Эльзу, уперев руки в располневшие бока. Один взгляд – и симпатичное лицо девочки исказилось от ужаса. Она согнулась и едва не рухнула на пол – звон в голове стал намного сильнее, как и боль.

– Так будет всегда, пока ты не поможешь тому, кто в тебе нуждается!

– Заберите свой дар и оставьте меня в покое! – зашипела Эльза и топнула ногой. – Я хочу жить, как привыкла!

– Белый Камень не забирает награду! – Тильда повысила тон. – Ильза столько для тебя сделала, а ты когда-нибудь интересовалась жизнью бедной служанки? Или предметом ваших разговоров всегда были твои обиды и неудачи?

– Я предупреждала, что недостойна вашего великого дара! – Эльза прислонилась к стене. – Как я могу помочь своей горничной, не зная, нужно ли ей это? Может, ей нравится жить замкнуто и обособленно. Я предлагала место в свите…

– Думаешь, приютила Ильзу в замке и осчастливила?

– Именно так.

– Упрятав в смежную комнату?

– Ради моего желания помочь нищей бродяжке отец отказал более благородным семьям в этой почести!

Эльза согнулась – ей удалось найти идеальное положение, когда звон в голове был не таким сильным.

– Ну конечно.

– К чему ты мне все это говоришь? Если нужно, беседуй с моими служанками сама! – Резкая боль снова пронзила виски. Эльза положила руку на спинку кровати. – И подари свой волшебный дар Ильзе. Она же не тень и вполне достойна быть доброй и великой!

Эльза гневно посмотрела на Тильду, преодолевая звон в голове, открыла портал и вместо спальни оказалась в домике Седого.

Старик приложил палец к черным губам, выглянул в окно, задернул штору и усадил Эльзу в кресло с красной спинкой. Звон в голове потихоньку утихал. Седой выдал быстро и четко:

– Есть шанс избавиться от дара, – сказал он. – В полнолуние, в особый день, нужно прочесть в избушке старинный текст.

– Я готова, – еле слышно произнесла Эльза и снова скорчилась от боли. Седой положил ей руку на плечо. Эльза увидела морщинистую ладонь, ухоженные ногти белого цвета. Слеза покатилась по впалой щеке. На одном из пальцев сверкнуло кольцо… Ярко-изумрудный камень… Она видела его раньше!

– Картограф! – догадалась Эльза.

Глаза Седого блеснули.

– Прошу, без имен!

Старик приложил ладонь к губам Эльзы. Прислушался. Было тихо.

– Кто-то грозился убить моего папу, а после меня душили. Ночью! Помогите! Я желаю избавиться от дара, от боли и жить как прежде!

– Я приду, как будет можно. Тильде ни слова!

Седой открыл портал, и Эльза очутилась в своей спальне. В приемной в ряд выстроились служанки с умывальником, полотенцем и нижним платьем. Девушки ожидали, когда прозвенит серебряный колокольчик. Но Эльза не спешила вызывать их. Она смотрела на коричневую дверь в каменной стене. Звон в голове утих, стоило ей обернуться… Эльза отодвинула щеколду. Дверь скрипнула. В полумраке виднелись очертания мебели, и дорожка света тянулась по потолку от круглого окна к противоположной стене. Эльза забыла пригнуться и ударилась о косяк. Ильзы в комнате не было. Горничная всегда вставала пораньше и убегала в парк за свежими цветами, затем шла на кухню и докладывала слуге повара о пожеланиях Эльзы…

Эльза попыталась зажечь свечу, но обожгла палец.

– Каморка, – сделала вывод она.

Узкая кровать была заправлена темным покрывалом. Эльза как следует взбила большую подушку, положила на место возле деревянной спинки и улыбнулась. Рядом с книжной полкой висела картина, изображающая одинокую женщину в коричневом платье, босую, закутанную в платок и с потухшей свечой в руке. У женщины был печальный взгляд, казалось, она плачет.

В шкафу Эльза нашла выходные платья… Ощупала их, рассмотрела оборки, складки, шелковые юбки, кружева, рукавчики.

– Ну и ну! – удивилась она. – Вот куда деваются мои любимые наряды!

Эльза захлопнула дверцы, закрыла глаза и увидела, что свое скромное жалование Ильза тратит на покупку дорогих тканей на рынке и шьет себе такие же платья, как у Эльзы, но сама, поздней ночью, когда не спится, а утром обязательно плачется леди Энн, что глаза у нее устают от тусклого света, но иначе она не может – ей хочется хорошо выглядеть в дни, когда леди Эдмон позволяет служанкам покидать замок.

– В одиночестве я гуляю в красивом платье по городу, заглядываю в каждый уголок, улочку.

Леди Энн!.. Ильза была дружна с дочкой господина… Эльза не помнила ни имени, ни титула, ни где располагались владения этой семьи. Друзья отца сливались для нее в разряженную толпу в танцевальном зале. Она кружилась со знатными гостями под музыку скрипок и арф, любезничала. Леди Энн – юная светловолосая дива. Высокая, рослая. С тонкой талией и нежно-голубыми глазами. В детстве она пела в постановках Ансельма. Брала такие ноты, что у зрителей мурашки появлялись. Даже у папы. И леди Энн общалась с мамой, состояла в ее свите.

Эльза присела на низенькую табуретку и задумалась.

– Да! Точно!

Эльза услышала шум на тайной лестнице и поспешно вернулась в свою комнату. Звон в голове вызвал новый приступ боли. Она сбросила пестрый халат на пол и легла в кровать. За дверью сплетничали.

– Опоздает на завтрак к Его светлости.

– Что же делать?

– Зовите леди Эдмон.

– Лучше Ильзу…

– Леди Энн не хватает. Она бы Ее милость сейчас…

– С самого вечера леди Энн никто не видел. Гвардейцы говорят, от позора сбежала.

– Его светлость такой подарок сделал – официально объявил наследницей, а Ее милость позволяет себе хандрить.

– Сына не дождался. Вот и объявил.

– Билась в истерике ночью. Такое тут было…

Шепот служанок заглушил звон. Эльза перевернулась на другой бок и представила, как выходит замуж за Ансельма. Пока игрушечно, на сцене разрушенного амфитеатра.

– Ты хочешь дружить со мной? – спросила она у него, когда Ансельм уходил вечером после праздника.

– С чего вдруг интересуешься?

– Просто один человек сказал мне, что я недостойна тебя, – Эльза закрыла глаза и отвернулась.

– Ее милость позволяет себе грустить? – забеспокоился Ансельм. Он теребил перо своей шляпы и почему-то думал о своем отце. – Скажи, кто так говорит? Знаю одно: леди Эл – смелая, решительная, интересная и воплощение моего идеала. На сцене…

– А если я скажу, что девушка в розовом платье и лентой в волосах просто привыкла дружить с сочинителем сказочных пьес? – Эльза запнулась на половине слова и посмотрела наверх. В воздухе, вплотную к потолку, повисла Тильда. И наставница поспешила исчезнуть до того, как дочка правителя показала ей кулак.

– Эл! Очнись! – голос Ансельма стал тревожным. В канделябре догорала свеча и вдруг совсем погасла. Из смежной комнаты вышла Ильза и начала разбирать постель. – Мой отец так долго уговаривал твоего…

Но Эльза оттолкнула Ансельма, а Ильза складывала покрывало, взбивала подушки и глядеть в их сторону не смела…

– Эл! Да объясни же, в чем дело! Ничего не понимаю…

– Прости, – сказала она и уткнулась ему в плечо…

Боль в голове утихла. Ансельм стоял в темноте такой одинокий, и заостренный кончик его носа шевелился в свечном свете. Эльза жестом велела ему скорее уходить… Ансельм склонил голову и стал пятиться к двери. Ильза двинулась к Эльзе. Привычными движениями она снимала с Ее милости украшения, ленты, вынимала из волос шпильки. Эльза не шевелилась. В тот момент она поняла, что всегда была музой Ансельма не только в спектаклях, но и в жизни. И лишь одной фразой она перечеркнула все, что было ему дорого. Хотя нет, это началось еще накануне, когда, поддавшись соблазну, она дотронулась до Белого Камня и ею завладела новая, ранее неведомая сила.

Одна надежда на Седого. Эльза всем сердцем желала, чтобы он ей помог и избавил от этого дара.

Белая ночь

Днем Эльза виделась с Тильдой. У озера. Тильда сидела на Белом Камне и требовала рассказать, кто напал на нее ночью. Дул легкий ветерок. Эльза подняла голову и увидела шляпку среди веток. Розовая лента свисала и касалась песчаной земли. Эльза сняла находку и прочитала вышивку:

«Леди Энн от…».

Нет! Сердце Эльзы вздрогнуло. Она вспомнила ночь, сон, папу, тонущего в грязи. А лицо Тильды светилось. Наставница подставила его ярким лучам солнца и захотела, чтобы бледная кожа снова стала более смуглой. Песчаного цвета. Как раньше. Он любил так говорить. На той поляне. Когда она играла ему.

– Седой старик нажаловался? – спросила Эльза.

Тильда нахмурила брови…

– В говорящей воде увидела.

– Это было черное облако с щупальцами. Мне страшно, Тильда.

– Забудь. Он пугает тебя.

– Кто? Тильда?

– Черный маг. Или его служка. Служка, скорее. Идем. Я покажу, как ставить защиту…

Тильда вытянула руку… Эльза покорно шла за ней, но ей не давала покоя найденная шляпка леди Энн с вышитой надписью – именем папы.

Поздним вечером Ильза попыталась зажечь свечи, но Эльза заявила, что желает побыть в темноте. Ильза согласилась с пожеланием дочери правителя, вместе с другими девушками помогла ей переодеться, и служанки оставили Ее милость одну.

Но одиночество быстро наскучило Эльзе. Около часа она смотрела в мерцающий факельными огнями сад. Стремительно гасли окна на всех этажах замка, поочередно, как маленькие точки. И в одной из комнат сочинял свою новую пьесу Ансельм. К тому же сон о черном облаке не выходил из головы. Как и желание служки черного мага убить папу. Эльза вздохнула, затворила окно и услышала, как Ильза перелистнула страницу книги, которую читала. Она вдруг подумала: а почему бы ей не погонять уставшую служанку? Будет забавно. Эльза подбежала к двери каморки, схватилась за щеколду и уже хотела крикнуть – Ильза, желаю умыться водой из лесного ручья, но потом что-то случилось, боль ударила в виски, Эльза даже вскрикнула, столь сильным оказался звон. Пришлось лечь в постель и дожидаться утра. И в комнате Ильзы тоже быстро воцарилась тишина. Служанка потушила свечу, и полоска света под дверью угасла…

Но сон не шел к Эльзе. Она ворочалась. Смотрела на темноту перед глазами и ждала, что черное облако снова проникнет в спальню и будет пугать. Бой хоть как-то развеет скуку. Но никто не беспокоил ее. Тогда Эльза решила, что хочет побывать в одном месте. И место это было волшебным, загадочным и таким манящим. Она встала, надела халат и превратилась в мерцающий огонек, который довольно быстро погас.

Она приземлилась на зеленой лужайке. В синеватой темноте тумана. Небо было ясно-черным, высоко над головой мерцали звезды. Эльза вытянула руки и стала кружиться на одной ноге, умело сохраняя равновесие. Она чувствовала, что тревога отпускает её. Здесь не нужно было думать о черном облаке, обидах Ансельма, унынии Ильзы, о сокровищах отца или побеге леди Энн.

Мама с подругами горевала, господин Дюре опрашивал всех в замке, аббат Хаген бегал за папой с одной бумагой и требовал утвердить арест «подозреваемой» – он был уверен, что леди Энн сговорилась с дамой в чепце из ближней деревни.

– Заговор против Вас, Ваша светлость…

Но отец терпеливо ждал отчет господина Дюре.

В саду Тильды Эльза с легкостью отыскала поляну с Белым Камнем. Он сверкал даже в темноте. Манил. Она обошла его. С обратной стороны – гладкая поверхность, ничего. Ни букв, ни подсказок, ни выступов. А на передней – отпечаток чужой ладони. Как выемка. Только края сейчас светились. Эльза подошла ближе и прикоснулась к отметине. Закрыла глаза. Сосредоточилась. Было тихо, ни звука. Но… ничего не произошло.

– Забери свой дар! Слышишь?! – заорала она и пнула Камень со всей мочи. После одернула ногу и повалилась на траву. Она не смогла впитать остатки силы, как не смогла и избавиться от той, что уже имела. Горячая слеза покатилась по щеке из уголка глаза, защекотала подбородок. Эльза смахнула ее рукой. Над головой все также темнел небосвод, а Белый Камень излучал свет. Более яркий, чем обычно. Она увидела огненные символы, но расшифровать не смогла – старинные буквы затянула тусклая завеса. Эльза приподнялась на локоть. Искрящееся свечение, окружавшее Камень, внезапно пропало, с неба упал призрачный луч и начертил на траве подобие круга. Переместился на клумбу. Голубые и красные бутоны подняли головки и затанцевали, принимая от луча капли света. Эльза от удовольствия захлопала в ладоши. Она жалела, что не может показать всю эту красоту Ансельму или папе. Они были бы счастливы ощутить то, что чувствует она. От восторга у Эльзы закружилась голова. Она напрочь забыла о звоне в голове и боли в висках. Луч тем временем перескочил дальше и занялся очередной клумбой, а Эльза легла и потянулась к цветку, который распустил бледно-фиолетовые лепестки. Этот запах манил, вгонял в сон.

– Привет, – услышала Эльза тонкий, похожий на детский, голос и поднялась с земли. Стряхнула грязь с халата. Ей было немного стыдно за свой внешний вид. Даже перед этим мальчиком в белых одеждах. Он стоял у раскидистого дерева с книгой в руке. Светлая челка, прикрывавшая высокий лоб, загнулась в причудливой форме.

– С этими растениями следует быть осторожнее. С виду красивы, а на самом деле – ловушка, они охраняют вход в наш сад. И иссиня-черные ягодки тоже лучше не пробовать…

– Ты кто? – спросила Эльза. – И что здесь делаешь?

– Скажем, мне не спится, – ответил парнишка и качнул мохнатой головой так, что челка вздернулась и снова упала на вспотевший лоб. – Ты что потеряла в нашем саду? Явилась ночью и в таком виде…

Эльза запахнула халат и решила, что и здесь ее не ждут и лучше будет вернуться в спальню, в то место, откуда никто не посмеет выгнать. А лучше к голубому озеру.

– Постой! Успокойся. Я знаю тебя, – мальчишка в попытке догнать Эльзу обронил книгу, но не спешил поднимать ее. Он подхватил остановившуюся у дуба девушку под руку и сказал: – Тебя Тильда привела. Идем, присядем. За поляной есть место, где можно подкрепиться и отдохнуть. Моя бабуля принимает завтра экзамен по практике, я учился так долго, что уже и не помню, когда ел в последний раз.

Эльза подняла с земли спелый фрукт и пошла за учеником из сада Тильды.

– Тильда – Высшая, – рассказал по дороге мальчик. – Она летает на совет Высших. Наш сад один из девяти. Где другие – не знаю. Тильда не говорит. Мы охраняем Белый Камень. Нигде такого больше нет. Клара выбрала это место.

– Прабабка Тильды?

Мальчик кивнул и сел на скамейку в тени одиноко стоящей липы. Эльза устроилась рядом. Она почувствовала, что потеряла чувство реальности. Два мира, отца и Тильды, такие разные, но было между ними что-то общее.

– А кто такой черный маг?

– Черное облако? Он был десятым в совете Высших. А однажды… В книгах пишут, что совет лишил его силы, черный маг разозлился, сменил белые одежды на черные, сжег конусообразную шляпу и пропал. Клара билась с ним, и мать Тильды тоже… Его нет больше.

– Уверен?

– Черное облако рассосалось. Так говорит Седой.

– А ты давно здесь?

– Вся моя жизнь связана с Тильдой и бабушкой. Мне нравится в саду. Я уже могу выходить в мир людей. Тильда зовет меня, и я спускаюсь.

– Она нравится вам?

– Конечно, Тильда – правнучка великой Клары. До тебя она считалась самой могущественной в саду. Мы думали, силы Клары перейдут к ней, но Тильда никак не могла впитать силу Белого Камня. А ты смогла. Никто не верил в тебя… Ты уж прости…

– И сейчас не верит?

Мальчишка покачал головой.

– У Тильды авторитет – она Высшая. Чтобы мы пошли за тобой, ты должна завоевать наше доверие. Тильда не с нами сейчас, мы отпустили ее на время в мир человека. Она желает быть с твоим отцом.

– Что?

– Именно так…

– Мальчик, у меня есть мама… Хотя Тильда понравилась бы отцу. Даже в платье с голубой оборкой и венке. – Эльза улыбнулась. – Но его женой я такую женщину не вижу.

– Почему же? – поспорил парнишка. – Если ставить цель перед собой, четко и последовательно идти к ней, то все может получиться. У Тильды есть цель. И план.

– А ты умен для своего возраста, – заметила Эльза. – Слишком умен.

– У меня хорошие учителя и подопечные. Я учу их книжным истинам, а они учат меня понимать то, что раньше мне казалось пустым. Например, я не понимал вашего разделения на бедных и богатых, у нас в садах этого не допускается. И в моих книгах не так написано. Мы согласны, что Высшие главные, но никто не живет за счет другого. А твой отец… Тильде нужен замок в вашем мире. Она хочет быть первой среди Высших.

– Вот почему Тильда привязалась ко мне?

Мальчик кивнул.

– Тильда верит, что ты разобьешь стену. А Седой не верит. Но мы поддержали Тильду. Мы знаем, что ты сможешь донести до людей частичку тепла. Они будут видеть в тебе свет и добро.

– Ты совсем запутал меня, – сказала Эльза. – Я другая, малыш.

– Была другой. До знакомства с Тильдой, – заметил мальчик. – Сейчас же выбор за тобой. И так будет всегда. Тильда или я, все мы можем что-то говорить тебе, убеждать, но выбор всегда сделаешь ты. Ты же сама знаешь, что лучше для тебя.

Мальчик встал. Он был невысокого роста и так юн, что Эльза вдруг захотела продолжить разговор.

– Прилетай в сад и завтра. Мы снова побеседуем. И я принесу что-нибудь поесть. А сейчас мне пора. Экзамен.

– Я тоже принесу.

Мальчик ушел, и Эльза заплакала. Ей вдруг стало так больно и горько. Снова появился звон в голове. Потом ей захотелось полетать, как птица. Она забралась на скамейку и, собрав все силы, взлетела. Она парила над садом Тильды, а позже выбралась в свой мир и увидела темную гладь лесов, гор. Правее высился замок отца и город, расположившийся подле серых стен. Каменистые улицы были пусты и темны, дома и лачуги с тянущимся тонкой струйкой дымком из труб лепились один к другому, но в сумраке, прямо на улице, можно было увидеть и сгорбленных людей, закутанных в грязные лохмотья. Все они грели озябшие руки у костров, сложенных прямо в переулках. Эльза поднялась выше, чтобы никто не увидел ее. А у ворот замка вдруг поняла, что нужно приземляться, а так не хотелось.

Куда направить стрелу?

Тиль ждал первого советника с докладом в комнате, стилизованной под охотничий домик. Он сидел у печи, пылающей жарким огнем, и рассматривал стрелу, которую ему недавно подарили союзники. Воротник душил, шляпа с пером лежала на коленях, но Тиль наслаждался блеском острого наконечника и раздумывал, в какую бы сторону направить его – на восток или на запад, на север или на юг.

Мгновение – и Тиль увидел карту на стене – красным были заштрихованы его территории, его владения… Никто не мог сравниться с ним… Ни умом, ни силой, ни настойчивостью.

– Милтон Джон, Ваша светлость, – доложил Гастон.

– Впустите, – отозвался из своего кресла Тиль.

В комнату вошел высокий человек. На приплюснутой голове вились темные волосы, крупный нос высился над вдавленными скулами, тугой рот открывался непроизвольно и озвучивал предположения и мысли. Тиль притворялся, что слушает. Он устал. Впервые за долгое время. Милтон Джон спрашивал мнение правителя для разрешения многих государственных дел, но блеск наконечника стрелы и вопрос, куда ее направить – на восток или запад – занимали Тиля как никогда.

Милтон Джон разложил бумаги на низком столике. Тиль жестом велел первому советнику переходить к более важным вещам. Милтон Джон вытер кружевным платком вспотевший лоб и приступил:

– Копия помолвочного соглашения отправлена союзникам. Возражений пока не поступало.

– Что еще?

– Ее светлость вызвала лекаря накануне. Он искал у нее признаки беременности. Сведения из надежного источника. – Милтон Джон моргнул. Тиль отложил стрелу и сказал вполне уверенно, решительно:

– Я не привык менять своих решений. Это раз. Я не уверен, что ребенок вообще родится. Это два. К тому же ваш сын заканчивает обучение в Академии. Он обязан помогать Эльзе во всем. Даже когда я получу своего внука-наследника. Это три. Что еще?

– Восстание фермеров. – Милтон Джон протянул донесение наместника. – Бунт подавлен.

– Наместник обеспокоен и требует перевода? – Тиль засмеялся, встал и подошел к окну. – Все они, – он указал на главную площадь, – думают, как я хочу, живут, как я хочу, и ничего не смогут предпринять, если я этого не захочу. – После он вернулся на место. Стрела снова блеснула у него в руке. – Объявите о моем обращении, допустим, завтра днем, соберите всех, добровольно или силой. Устрою небольшой сюрприз…

– Я полностью согласен с Вашей светлостью. Также хотел бы заметить, что Ее милости следует как можно чаще появляться на людях. В свете она известна как капризная дочка правителя…

– Что вы предлагаете?

– К усиленному обучению добавить некоторые выезды. Утром она может раздавать медяки, допустим, сразу после службы, послеполуденное время проводить с подростками – она в силах обучать их грамоте, а днем могла бы присутствовать на ваших обращениях и поддерживать вас. Ну и, конечно, обязательное присутствие на Советах с союзниками.

– Теперь я соглашусь с вами, – заметил Тиль. Он махнул рукой, и Гастон принес поднос с двумя кубками. Один слуга подал правителю, другой советнику. Милтон Джон принял кубок и отпил немного, Тиль глотнул после. – Поговорите с Эльзой и объясните, как следует себя вести. А теперь расскажите о повышении сборов с полей. Ведомства разработали соответствующий указ?

Улыбка сошла с губ Милтона Джона. Он протянул:

– Указ заверен моей подписью, но я бы рекомендовал Вашей светлости приостановить утверждение. Казна полна, такого богатства нет ни у одного союзника!

Тиль притворился, что не обратил внимания на замечание. Метнул стрелу и твердо решил, куда направит острый наконечник… Он ослабил воротник и жестом велел Гастону подбросить дров. Из темного угла резко холодом повеяло. Тиль ощущал кого-то, кто-то был рядом и шептал в ухо… Он обернулся, но за спинкой кресла оказалось пусто. Лишь Гастон подкинул сухие поленья в печку, и они затрещали.

И этот кто-то вдруг сказал:

– Забудь!

Уже громко, вполне ощутимо. Тиль закрутился в своем кресле и глянул на выпущенную им стрелу. Он твердо решил действовать.

– Зачинщики бунта арестованы? – спросил он.

Милтон Джон замялся.

– Все схвачены и содержатся в темнице. Идет расследование.

– У вас все?

Милтон Джон кивнул. Возникшее напряжение обеспокоило его. Он решил придерживать советы до тех пор, пока его не попросят. Слишком много сил и времени ушло, чтобы обеспечить своей семье привилегированное положение.

Когда он был маленьким мальчишкой, отец его, Милтон Джон старший, погиб в кровавой битве с одним из нынешних союзников, мать не пережила горя и вскоре умерла. Маленького Милтона отдали на воспитание дяде, в замок, а дядя пристроил племянника в ведомство первого советника. В обязанности новенького входило разносить бумаги и вести архив. И он с небывалым упорством демонстрировал исполнительность и аккуратность в письме. Милтон всегда задерживался и не уходил, пока все документы не будут разложены по местам, а важные бумаги не попадут на соответствующую полку. Советник заметил его старания и вскоре доверил не только раскладку, но и перепись, а также иногда позволял присутствовать на важных заседаниях с требованием вести протокол. Милтон Джон справлялся с любой поставленной перед ним задачей. Он красиво и аккуратно записывал реплики, донесения. Советник удивлялся небывалой скорости письма и вменяемой читабельности.

Вскоре Милтону Джону позволили переехать в замок, там ему выделили комнаты, а покровитель договорился о выгодной женитьбе. Теперь он получил в приданое целое поместье, в котором не без удовольствия проводил лето, а первый советник настоял на его дружбе с молодым сыном правителя. Тиль имел некоторые тайны от семьи, и Милтону Джону было поручено выяснить, что скрывает наследник. Он и узнал вскоре, что молодой Тиль влюбился в девушку из деревни. Милтон ни разу не видел ее, он только слышал о ней.

– Понимаете, Милтон… – говорил с придыханием Тиль, – она чудная, и я наблюдаю за ней из-за дерева. Смотрю, как она танцует. Но однажды я все же рискнул подойти ближе…

– Вы узнали ее имя? – спросил Милтон Джон.

– Пока нет. Но она знает меня. Я же непременно спрошу, как ее зовут…

– Спросите… Обязательно. А вы можете описать эту девушку?

– Она всегда танцует на залитой солнечным светом поляне в лесу. Лучи золотят ее волосы. Она смеется, посылая воздушные поцелуи шуршащим в кустах кроликам. Я всегда прячусь за могучим стволом сосны, привязываю лошадь и жестом отсылаю пажа стеречь палатку. А сам смотрю, как она кружится в своем солнечном танце. Устав, она опускается на колени и приманивает белочку. Белочка покорно приближается к руке. Девушка из нагрудного кармана вынимает серебристую флейту. Льется музыка, а я, как завороженный, иду на звук. Наступаю на траву, и она приминается под тяжестью моих сапог. Я не вижу ее лица, но мне кажется, что я слышу дерзкий смех вперемешку с волшебной музыкой. А потом все резко стихает. Я замираю. Хочу бежать к дереву, но девушка оборачивается и видит меня. У нее небывалого цвета глаза. Неземного, скорее. Маленькие, глубоко посаженные. Тонкими пальцами она сжимает флейту, подносит к губам и думает было играть, но хмурится и говорит:

– Я знаю, кто вы.

Она поднимается с колен. Стряхивает с передника траву и сухие листья.

– И кто же? – интересуюсь я.

– Сын верховного правителя. Тиль, если не ошибаюсь.

Я оступился. Где-то вдалеке слышались голоса пажей, стражников, матери, Ниобы. Свита искала меня, но к поляне мои люди близко не подходили.

– Я живу там, в избушке. Отец мой работает в деревне, здесь недалеко. Он приходит только к позднему вечеру. Я готовлю ему ужин в черном котелке. Заходите. Будет ливень. Вы промокнете, а до замка путь неблизкий.

Она убрала флейту в карман, махнула рукой. Белочка исчезла. Я видел, как между деревьями мелькает оборка ее платья. Девушка всегда поворачивалась, манила. Я был готов бежать следом.

– Тиль! – услышал я властный голос и сразу очнулся. Мать моя восседала в носилках на взбитых подушках. – Ниоба готова порадовать нас известием! У вас будет ребенок.

– Иду, – ответил я и подумал, что девушка и ее танец мне приснились, вскочил на коня, а на пеньке заметил оставленную ей ленточку и понял, что встреча была. И музыка тоже. И танец. И рука…

– И все же, знакомство с девушкой привиделось вам. Вы описывали ее, как сон, Ваша светлость.

– Нет, дорогой Милтон, девушка не привиделась мне. Хотя с тех пор я не видел ее, хотя даже искал избушку в лесу. Но все без толку…

Милтон Джон впервые в своей недолгой жизни колебался. Он должен был сообщить о тайне Тиля верховному правителю и первому советнику, но что-то его останавливало, он два раза подходил к кабинету то одного, то другого. После возвращался опечаленный домой. Жена, обеспокоенная его подавленностью, спрашивала:

– Что тревожит тебя, муж мой?

И Милтон Джон выплеснул на нее все свои переживания.

– Я устрою все. Ты не предашь друга, а нужные люди узнают…

– Ступайте, – голос Тиля заставил бедного советника вздрогнуть.

– А бумаги?

– После, – отмахнулся Тиль и велел Гастону поднять и принести стрелу.

Милтон Джон попятился к двери. В папку он судорожно совал бумаги. Тиль заметил один листок, цветом отличавшийся от других. Правитель жестом поманил советника обратно.

– Дайте сюда, – потребовал он.

Милтон Джон положил документ на низкий столик.

– Что это?

– Вердикт. Дама в платье с голубой оборкой схвачена. После пыток созналась, что насылала порчу на Ее милость… Но пока вы не утвердите…

И Тиль, не колеблясь, подписал бумагу. Кто-то шептал в ухо, но он говорил достаточно громко и заглушал навязчивый голос:

– Только устройте мне показательный проезд. Я предупреждал господина Дюре.

Милтон Джон спрятал бумагу.

– Все готово. Во время прогулки с Ее милостью даму поведет из темницы на площадь конвой…

Главный советник поклонился, и Гастон вывел его из кабинета. Пять лет! Как пережить их! За этот долгий срок правитель мог найти более выгодного жениха своей ненаглядной дочке. И Эльза может выбирать – мужем наследницы верховной империи желает стать каждый в союзе. Кроме… Милтон Джон улыбнулся пришедшей на ум догадке и уже в кабинете составил советующее письмо духовнику Тиля, имевшему на правителя некоторое влияние.

После в кабинет влетел его сын. Расстроенный. Милтон Джон спросил неторопливо:

– Что случилось?

– У меня имеется разговор, отец.

– Внимательно слушаю.

– Дайте мне денег на реставрацию заброшенного амфитеатра. Желаю видеть публику на своих спектаклях. Не только знать из замка. Сочинитель пьес выполнил твое поручение. Завоевал сердце леди Эльзы. Теперь и ты отпусти его.

Милтон Джон крикнул:

– Еще скажи, что писака раздумал жениться!

– Нет, не раздумал. Но он будет говорить с леди Эльзой!

– Не посмеет, – глаза Милтона Джона, ранее спокойные и сдержанные, пылали гневом. Ансельму стало неуютно. – Только подумай, дорогой сын, что произойдет, если правитель узнает! Эльза носит наследный титул, и в ближайшие годы я собираюсь лепить из нее образ честной и отзывчивой девушки, которая придет на смену тирану-отцу!

– А я, по-вашему, должен принести и клятву верности, и отказаться от театра?

– Подожди. Совсем скоро Тиль отойдет в мир иной. Эльза ни разу не задумывалась, что такое большой путь и как его пройти. Она с пеленок получала все, что хотела, без усилий. Правитель именно такой и хочет выпустить ее из клетки. Только вспомни, сколько он, благодаря мне, провел удачных военных кампаний, мы расширили границы, захватили плодородные земли и теперь контролируем важные торговые пути на суше. И к наследованию всего этого мы должны готовить нашу Эльзу. Ты и я – мы будем поддерживать и помогать, оберегать и удерживать её от необдуманных поступков.

– Нет, отец. Я желаю иметь амфитеатр, и это мое последнее слово!

– Глупец! Выродок!

– Пусть так!

Милтон Джон ухмыльнулся. Ансельм поклонился ему.

– Только не забывай об одном, дорогой мой сын. Твои пьески всегда были для Ее милости детским развлечением, о котором она и забыла уже.

Беседка

Ильза срезала луговые цветы и вдруг обернулась. В беседку, увитую густым плющом, заходил Ансельм. Он сел на деревянную лавку и принялся стучать по крышке стола. На остроконечной крыше прятались в зеленеющей на солнце листве птицы. Они тянули клювики к ясному небу и чирикали свои унылые песенки. Казалось, Ансельм успокаивался, прислушиваясь к их голосам, и лицо его разглаживалось.

Рядом журчал фонтан. Ансельм вышел на дорожку, наклонился и ополоснул водой раскрасневшиеся после ссоры с отцом щеки. Ильза бросила цветы и подошла к нему. Сначала Ансельм не замечал ее, он смотрел сквозь нее на темные окна замка и о чем-то думал. Ильза ждала прежнего шутливого тона и уже собралась бежать, но потом услышала грустно-подавленный голос.