Текст книги "Ангел для кактуса"
![](/books_files/covers/thumbs_150/angel-dlya-kaktusa-213198.jpg)
Автор книги: Мария Евсеева
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 7
Когда я оказываюсь в таких оранжереях, то моя голова перестает соображать. Тропический рай, в котором нет ничего лишнего. Гигантские монстеры с крупными листовыми пластинами, причудливо изрезанными и грозно нависающими над головой; изящные фиттонии в блестящих керамических кружках, стоящие на столиках под пальмами. Я завороженно смотрю на юкки, альпинии, двухметровые раписы, вижу капельки на их листьях и ощущаю запах проливного дождя; боюсь вдохнуть и выдохнуть, совершить лишнее движение. Я готова сама превратиться в дождь, чтобы только остаться в объятиях этих растений, раствориться среди них, пропасть без вести в зеленом сказочном мире. Но это невозможно – за мной следуют по пятам.
Я пересекаю выставочный зал и сворачиваю вправо. Мне следует как можно скорее найти сенполии, из всего многообразия сортов выбрать самые привлекательные, доставить их в магазин и распрощаться с этим супчиком. Жаль, что не навсегда. Заявка на эхеверии и пахифитумы оформлена, но партия будет готова к выдаче только через несколько дней. Вторая совместная поездка неизбежна. Я пытаюсь не думать об этом и зачем-то оборачиваюсь.
Оборачиваюсь и вижу: Алексей отстал. Он стоит под самой большой геликонией, какую я когда-либо видела, и водит пальцем по ее стволу, не рискуя дотронуться до глянцевых конусовидных листьев – ярко-оранжевых, похожих на клювы попугаев, внутри которых скрываются невзрачные соцветия. Его взгляд направлен вверх, голова слегка запрокинута, несколько светло-русых прядей завернулись и неряшливо легли в обратную сторону – со лба на затылок. Сейчас он не улыбается, его губы плотно сомкнуты, но сто́ит мне на секунду залипнуть на них, как я попадаю под прицел насмешливого взгляда.
– Давай заберем его с собой? – предлагает Алексей, направляясь ко мне.
Я еще раз осматриваю разросшуюся геликонию, отдельные ветви которой достают до потолочной балки, и говорю первое, что приходит в голову:
– Твоя Черная Убийца умеет трансформироваться в фургон?
– Черная убийца? – хохотнув, переспрашивает он.
– Именно! – произношу как можно резче, пусть на самом деле мне хочется улыбнуться. Но я не могу, я настроилась держать оборону.
– То есть ты меня простила?
Я настораживаюсь.
– Что? Я этого не говорила.
– Но ты только что сделала виноватым другого, и я подумал…
Поколотить бы его прямо здесь, у всех на виду. Чтобы не думал! Чтобы не смотрел на меня так! Так, как он это делает постоянно.
Я закатываю глаза и устремляюсь вперед, уже на ходу бросая:
– Ты не умеешь думать! Лучше избавь свой организм от неоправданной растраты ресурсов.
За своей спиной я слышу хохот. Алексей смеется так заразительно, что мне стоит усилий не рассмеяться самой, и я позволяю себе на секундочку улыбнуться.
– Мне приятно, что ты заботишься о моем организме, – заявляет он, догнав меня.
– Я уже говорила тебе, что ты невыносим?
– Да. Кажется, ты повторяешься.
– Тебе не кажется. И я не устану повторять это снова и снова.
– Как долго?
– Всякий раз, когда мы будем пересекаться.
– У тебя на меня далеко идущие планы?
Р-р-р, вот изворотливый жук!
– Прости, но ты не входишь в мои планы. Совсем. Абсолютно.
В его улыбке читается подвох, будто я опять сказала что-то противоречивое. Я останавливаюсь.
– Что-о?
– Да нет, ничего. Но ты вроде как передо мной извиняешься.
Я толкаю его в грудь и смеюсь, не в силах сдержаться.
– Вот гадость! Я не хотела.
– «Я не хотела» тоже засчитывается как извинение?
– Да ну тебя!
Я все еще смеюсь, и мне приходится взять себя в руки. Ведь Мастер Раскрытия Тайного Смысла может вновь расценить мои действия как нечто совершенно далекое от реальности.
Я огибаю пальму Арека, легко маневрирую среди стоек с растениями поменьше и ухожу влево, завидев вдалеке деревянные ящики, маркированные черной каллиграфией. Их много, они занимают несколько ниш вдоль боковой стены, и все это – сенполии, очаровательные фиалочки. Сейчас я уже не в выставочном зале, а в складских помещениях, но из-за своего наполнения они выглядят не менее привлекательно.
От бесконечных цветущих рядов захватывает дух, и мне приходит в голову сделать несколько снимков для «Инстаграма». Вероятно, получится уместить все в один кадр.
Пробую…
– Ты забыла включить фронтальную камеру.
Я вздрагиваю. Алексей стоит совсем рядом.
Ха! Он думает, я собиралась сделать селфи?
– Спасибо за напоминание, – хмыкаю я и убираю телефон в нагрудный карман комбинезона, куда обычно отправляю то, что вскоре снова пригодится.
– Так что насчет того гиганта?
Я поднимаю голову, и на секунду наши взгляды встречаются.
– Какого гиганта?
– Может быть, клешни брутального омара смогут произвести на Тамарочку положительное впечатление? Должен же быть рядом с ней хотя бы один настоящий мужчина.
– Оу! – Я нервно хихикаю, уже успев позабыть об обещанном кем-то эксклюзиве. – То есть ты признаешь, что из вас троих брутал только он?
– Если после моего признания ты сменишь гнев на милость, я готов сознаться в чем угодно.
Я пока не понимаю, что за сакральный смысл прячется в его словах, но горю желанием выяснить.
– Зачем тебе это?
Он смеется.
– Пить кофе в напряженной обстановке как-то не комильфо.
– С чего ты взял, что я буду пить с тобой кофе?
– Нет? – он делано улыбается, ведет бровью и кивком указывает на стойку администратора.
«Отгрузка со склада № 2 временно не производится. Технический перерыв до 11.00». Читаю надпись на табличке и тут же закрываю глаза.
Вот подстава!
Я не хочу пить с ним кофе. Я не хочу сидеть с ним рядом. Я не хочу знать, что он выберет: американо или ванильный капучино. Будь он проклят, если выберет ванильный капучино! Но больше всего я не хочу, чтобы он развлекался, оценивая меня вдоль и поперек, от макушки и до кофейных привычек.
Я отступаю назад. Он прислоняется к стойке спиной и заводит ногу за ногу. Его бровь все еще приподнята.
– Ну так как?
Интонация кажется более дружелюбной, чем та, которая звучала в его словах чуть ранее. По крайней мере, не сквозит всякими там подкольчиками. Но раз уж я заняла оборону – так просто не сдамся.
– Здесь нет автоматов с кофе.
Мне нравится его реакция – он улыбается совсем по-другому: один уголок рта приподнимается чуть выше, белоснежные ровные зубы слегка покусывают нижнюю губу.
– Автоматов? Ты пьешь эту гадость?
Его улыбка божественна.
Нет, нет, нет! Я не должна засматриваться!
Мой воинственный образ вновь обретает силу.
– Я пью эту гадость!
– О’кей. – Он смеется, делает несколько шагов вперед, а потом оборачивается и кивком приглашает меня следовать за ним. – Мы найдем этот агрегат, где бы он от нас ни прятался!
Не знаю, как реагировать на это: я не была готова к такой развязке. Что он делает? Почему он ведет себя так?
– Постой! – Я догоняю его. – Ты станешь пить «эту гадость» со мной?
Он пожимает плечами.
– Почему бы и нет?
– Не знаю. Обычно люди твоего круга держатся подальше от вторсырья.
Алексей спокойно улыбается, а я впервые смотрю на него с неподдельным интересом и стараюсь не отставать. По всей видимости, он настроен решительно.
Кстати, в эту самую секунду я осознаю, что «Алексей» звучит как-то… э-э-э… слишком пафосно. Даже мысленно не могу его так называть!
– Можно вопрос? – я бесцеремонно нарушаю молчание.
Он распахивает входную дверь и пропускает меня вперед.
– У нас есть полчаса на горячие напитки и обсуждение любой темы, которая тебя интересует.
Я смотрю на экран телефона и уточняю:
– Сорок минут.
– Ты боишься не уложиться?
У меня вырывается короткий смешок.
– Нет. Этого я не боюсь. Я не особенно болтлива.
– Вот как? – Он снова улыбается своей божественной улыбкой, и Черная Убийца отзывается звуком снятой сигнализации.
Мы что, отправимся на поиски кофе-автомата не пешком, а на колесах?
Я толкаю его плечом.
– Эй! Ты решил меня обмануть? Мы станем разыскивать какой-то особенный автомат, который вместо того, чтобы плеваться дрянью в бумажный стаканчик, бесшумно работает в одной из дорогих кофеен на Проспекте и предлагает топпинг на выбор?
Подавшись вперед, он смеется.
– Что? – По-моему, это самый популярный вопрос в наших диалогах в духе «моя-твоя-не-понимает». – Я не собирался тебя обманывать.
– Бла-бла-бла.
– Но такой расклад мне нравится даже больше.
– А мне нет!
– Хорошо, – спокойно соглашается он и предлагает мне сесть в машину. Но я не намерена это делать.
– Посмотри вниз!
– Зачем?
– Смотри, говорю!
Он покорно опускает голову.
От нетерпения я покачиваюсь на месте.
– Ну? И что ты видишь?
– Твои кеды.
– Ты смотришь на мои кеды?
– Я смотрю на твои кеды.
Я легонько бью его в бок.
– Смотри на свои ноги!
Он снова слушается.
– Что ты видишь?
– Ноги.
Мы оба смеемся.
Я даже готова потрепать его по макушке – так ерошат волосы маленьким несмышленышам, сделавшим свое первое открытие. Но для этого мне нужно будет взобраться на капот «Рендж Ровера».
Нет, я не боюсь поцарапать его поганую тачку, просто… Просто это того не стоит! Поэтому я остаюсь на месте.
– Что делают ногами?
Он поднимает голову и ловит мой взгляд.
– Ты хочешь, чтобы мы отправились на поиски пешком, а не…
– Именно!
Не знаю, что он пытается прочитать на моем лице, когда так смотрит, но мне становится некомфортно, и я срываюсь с места первая, будто это я страстно желаю упиться кофе. Аллея вдалеке пышет зеленью, и единственное, чего мне хочется, – поскорее убраться с солнцепека в прохладную тень.
– Так что ты желала у меня узнать? – он нагоняет меня и пристраивается рядом.
Я прищуриваю один глаз и разглядываю стайку птиц в небе.
– Ты спрашиваешь так, будто ты справочник Розенталя или Википедия.
– Тогда можно спрошу я?
– Валяй! Но только после того, как ответишь на пять моих вопросов.
Я смотрю строго вперед, но чувствую, как он улыбается.
– Всего пять?
– Это и был твой вопрос?
– Нет.
Теперь он точно улыбается – я не удержалась и взглянула на него. Но из-за того, что приказала себе быть более аккуратной, не успела рассмотреть, какую из своих коронных улыбочек он использовал.
– Отвечай не раздумывая.
– Я готов.
Он настроен уж слишком серьезно.
Я мысленно хихикаю и обрушиваю на него свою импровизацию из только что пришедшего на ум бессодержательного абсурда.
– Что лучше: бензопила или зубы бобра? Какой по счету круг делает та старушка? Цвет краба-йети? Как называют тебя твои друзья? Кто будет следующим?
– Э-э… что? – он смеется. – Цвет краба-йети?
– Тебя смутил только краб?
– Нет.
– Тогда отвечай!
– Хорошо. Пусть будет так: зубы бобра, сто двадцать третий круг, фиолетовый, по-разному… Следующий… Следующий в чем?
– Не раздумывай.
– Ладно, – он снова смеется. – Как насчет тебя?
– Ты предлагаешь мне быть следующей?
– Да. Хочу, чтобы ты повторила мой подвиг.
Вдалеке я вижу нечто похожее на летнее кафе, где, возможно, есть то, что мы ищем. Но сейчас кофе волнует меня меньше всего.
– Подвиг? Ты называешь свои заторможенные ответы подвигом?
– По-моему, моя реакция была адекватна задаваемым вопросам.
– Чем тебе не нравятся мои вопросы?
– Твои вопросы, они… – он мягко усмехается, и из-за этого его слова не кажутся язвительными, – слишком неординарные.
– Это плохо?
– Нет.
– Так что тебя смущает?
Он старается заглянуть мне в глаза:
– Ты всех тестируешь подобным образом?
Я смеюсь.
– Нет. Вообще-то меня интересовал только один вопрос, на который ты толком не ответил.
– Про краба-йети?
– Краб-йети меня мало волнует, я знаю про него почти все.
– Звучит впечатляюще! Надеюсь, я не ошибся с цветом?
– Надеяться бесполезно. Ты ничего не смыслишь в крабах. Впрочем, как и в омарах.
Его локоть случайно касается моего и будто обжигает кожу, отчего я внутренне съеживаюсь. Хорошо, что он не замечает моего напряжения.
– Тогда внеси в этот список еще и женщин.
Смело.
– Они уже там!
– Отлично.
Алексей отвлекается на свой зудящий айфон, и я приказываю себе держать дистанцию, чтобы подобный конфуз не повторился. Но ветви кустарника, опасно торчащие из-за забора и норовящие выколоть мне левый глаз, вынуждают вернуться на исходную. Я прокручиваю в голове произошедшее и не могу понять, с чем связана моя реакция на то случайное прикосновение – ведь я сама уже несколько раз безо всяких заморочек прикасалась к нему.
– Прости, на чем мы остановились? – Он вытягивает руку с айфоном вдоль туловища, не собираясь отвечать на звонок или сообщение, и игриво ведет бровью: – Кажется, ты хотела поговорить обо мне?
Что-о-о?
– Нет!
– Да.
Он снова заискивающе улыбается, и мне это жутко не нравится. Не хочу, чтобы он думал, будто я им интересуюсь.
– Нет!
– Но ты спросила…
Я намеренно перебиваю его:
– Я всего лишь спросила, как называют тебя твои друзья.
И это ничего не значит!
Но он шокирует меня своей проницательностью:
– Может, все-таки расскажешь, чем тебе не нравится мое имя?
И я готова провалиться сквозь землю.
Зачем затронула эту тему? Придется либо сознаваться, что я была к нему слишком придирчива, либо глупо, безнадежно глупо оправдываться. Но он вдруг делает пару огромных шагов вперед и резко разворачивается, продолжая идти, а точнее – пятиться. С сумасшедшей искоркой в глазах. Как простой, обыкновенный мальчишка из соседнего двора, а не как заносчивый супчик с идеально проработанными планами на жизнь.
Бо-оже, его улыбка просто обворожительна! И я теряюсь.
– Мне… я…
Он срывает с куста маленькую веточку с четырьмя липкими листочками и прячет ее за спиной.
– Или лучше давай наконец-то нормально познакомимся?
Глава 8
Шушин звонок врывается в мое сумасбродное утро и возвращает с небес на землю. Ольга с точностью до секунды знает, когда именно стоит напомнить о себе. Но я в курсе, что ее глупые просьбы и проблемки не несут ничего важного и не требуют экстренного вмешательства. Я бросаю взгляд на свою «помощницу», которая по необъяснимым причинам предпочла прогулку комфортному передвижению на колесах, что так несвойственно всем знакомым мне девушкам, и решаю не выпадать обратно в реальность.
Стебелек чего-то зеленого – сирени? акации? да какая разница! – липнет к ладони, пока я вращаю его между пальцев, спрятав за спиной. Я жду от Лины ответа, но она смотрит так, будто я последний придурок на планете.
Не могу реагировать на нее спокойно: покусываю губу, чтобы не рассмеяться, и разжимаю пальцы. Воображаемый букет из миллиона алых роз падает на тротуар.
– Вот! Ты даже познакомиться нормально не можешь! – фыркает она. Но все-таки улыбается.
Теперь я знаю наверняка, что она одобрила мое предложение. Поэтому останавливаюсь, делаю несколько шагов в обратном направлении, подбираю с асфальта веточку, сдуваю с нее невидимую пыль, возвращаюсь и…
Нет, так я еще никогда не знакомился!
– Алексей.
Протягиваю Лине «букет».
– Алексей? – Она смеется, и ее светлые брови снова становятся домиками. Они как бы спрашивают: «Ну и что изменилось?» – но я игнорирую их посыл.
– Да, это я, – не свожу с нее глаз. – А как насчет тебя?
Сейчас Лина такая милая. Ей идет все это: кеды, джинсовый комбинезон с потертостями, футболка оверсайз, красная тесемка на запястье. Тихая захолустная улочка, майский ветер, играющий с прядями ее волос, и молодые листики на ножке, которые она прячет в карман.
– Лина.
– Просто Лина?
– Просто Лина.
– О’кей. Тогда и ты можешь обращаться ко мне как-нибудь проще, – улыбаюсь в ответ.
– И как, например?
– Например, Алексей Владимирович.
– Алексей Владимирович?
Она смеется еще звонче. Мне нравится, как она это делает: легко и без каких-либо раздумий. Ее смех искрится на солнце и отражается в небе радугой. Так смеются только дети.
– Ладно. Хорошо. – Я перестаю пятиться и пристраиваюсь рядом. – Я готов рассмотреть твои варианты.
Справа от нас закусочная, столики которой расположились в тени аллеи. Недалеко от самого крайнего – холодильник с газированными напитками и кофе-автомат. Но мы проходим мимо.
– Лелик? Леня?
– Н-нет.
– Может, Алеша? – Лина забавно морщится.
– Подозреваю, что ты сама не захочешь меня так называть.
Она кивает.
– Тогда Алекс.
Мотаю головой, на что она бурно реагирует:
– Не-ет?
Лина поворачивается ко мне вполоборота; в ее глазах я читаю неподдельное удивление. Но оно не содержит в себе возмущения или неодобрения, наоборот. И я решаю убедиться:
– Ты считаешь, что это имя мне подходит?
Она спокойно улыбается, и этого вполне достаточно для подтверждения.
Но Лина никогда не призна́ет своего поражения!
– Хм… а как насчет Самовлюбленного Эгоиста?
– Ты видишь меня именно таким?
– Нет. Но ты же согласился рассмотреть мои варианты!
– Я их рассматриваю, но не одобряю.
– Ах, вот как! – Лина деловито складывает руки на груди. – Значит, все-таки Самовлюбленный Эгоист?
Мы оба смеемся, и я театрально прохожусь ладонью по волосам:
– Не так уж и плохо быть самовлюбленным эгоистом…
– Ну уж нет! Самовлюбленный эгоист и зануда, два в одном – это слишком!
– Слишком… для чего? – Я не хочу, чтобы она замолкала.
– Слишком для всего!
Не-ет, меня не устраивает такой ответ.
– Кажется, ты что-то недоговариваешь…
– Кажется, нам пора возвращаться обратно, А-лек-сей! – она произносит мое имя так, будто пропускает его через мясорубку.
Я смеюсь и смотрю на часы, делая вид, что позабыл о причинах этой спонтанной прогулки. Конечно, сразиться с ней в словесной дуэли, сидя друг напротив друга за чашечкой кофе – да хотя бы за стаканчиком суррогата! – было бы неплохо, но раз она сама игнорирует кофе-автоматы…
– Постой! Я, кажется, поняла.
Лина перебивает мои мысли и оживляется. Ее глаза сияют совершенно по-особенному. Они улыбаются. Улыбаются так потрясающе, что я не могу наглядеться на нее.
Ну что в ней такого? Девчонка же еще совсем!
– Стою.
Я останавливаюсь и решаю, что не сдвинусь с места ровно до того момента, пока она сама не потянет меня за руку.
– Я поняла! Ты динамишь. Да! Динамишь свое же предложение!
Она совершает какой-то немыслимый, молниеносный кульбит: потянувшись ладонью к солнцу, подпрыгивает и, оттолкнувшись ногой, поворачивается вокруг своей оси. И что-то еще в том же духе – я не успеваю уследить за всеми ее движениями. Такой пируэт мне даже в теории никогда не повторить.
Я смеюсь:
– Похоже, я динамлю нечто такое, что с удовольствием продинамила бы и ты.
Ее смех звучит как доказательство. Мне самому хочется взять ее за руку, потянуть за собой и бежать, бежать, бежать… с подскоками, вприпрыжку, на «красный», против движения, без оглядки на прохожих и на прочие обстоятельства! Бежать, бежать… и не важно куда.
Но мы возвращаемся обратно. Необходимо сделать то, ради чего мы сюда приехали. К тому же время уже поджимает – я обещал Игоречку, что буду в боксе к обеду.
В оранжерее по-прежнему немноголюдно. Редкие посетители, больше похожие не на покупателей, а на туристов, забредших поглазеть хоть на что-нибудь, создают атмосферу размеренности и неспешности жизни. Хотя нет, это делают не они! Я отрываю взгляд от высокого растения, ветви которого – будто брызги фонтана, а ствол напоминает ананас, и замечаю, что мой шаг стал короче, а движения замедлились. И вот уже внимание приковывают толстокожие блестящие листья массивного гиганта. Они словно ненастоящие, и я дотрагиваюсь до них – палец скользит по жилистой поверхности. Мне мало того эстетического удовольствия, которое я получаю от созерцания. Подключаю свои тактильные ощущения и растворяюсь сам в себе. В другой ситуации мне было бы неловко, но здесь я не думаю об этом: во мне отключаются условные и безусловные рефлексы, а также все то, что годами навязывалось извне.
Теперь я понимаю, почему многим нравится озеленять свои комнаты, строить зимние сады, работать в цветочных лавках, – у этих людей есть свой параллельный мир, далекий от опостылевшей суеты. Быть может, даже в самом центре мегаполиса.
– Ты прикинулся статуей? Тебе идет! – Лина будто нарочно задевает меня локтем. – Но сейчас ты мне нужен в своем привычном обличии джентри.
Она протягивает мне какие-то бумаги. Я смотрю на них и понимаю, что это накладные.
– Когда ты успела?
Мне показалось, я застрял в этом зале всего лишь на пару минут.
Лина морщится.
– Что? – Ее взгляд снова прожигает меня насквозь, как вчера у машины, когда я только-только совершил наезд на коробки с кактусами. – Ты хотел проконтролировать мой выбор? Боишься, я прихвачу с собой что-нибудь лишнее?
Я смеюсь. Смеюсь и улыбаюсь. Ее беспочвенные выводы забавляют меня.
– Ты можешь прихватить с собой все что угодно, если тебе так хочется.
– Даже это? – Лина указывает на одну из морщинистых пальм и усмехается.
– Даже это.
– Ты балабол! – Она выхватывает у меня накладные. – Разговаривать с тобой на серьезные темы не имеет смысла! Оплати то, что уничтожил, и покончим с этим!
Когда она ведет себя так, мне хочется засесть в мягкое кресло, поставить на колени большое ведерко попкорна и с жадностью наблюдать за ее выходками в режиме реалити-шоу. Но такой привилегии у меня нет. Поэтому ничего не остается, как отправиться вслед за Линой, стремительно рванувшей к кассе.
– Вы готовы оплатить? – Девушка в сером фартуке с пурпурным логотипом оранжереи оживляется, едва Лина подходит к стойке. В ее униформу, видимо, входит и фирменная улыбка, про которую она благополучно забывает, но, вспомнив, тут же растягивает на пол-лица. – Давайте, я посмотрю.
Лина отдает распечатанные накладные, которые, как понимаю, ей выдали на складе, где она успела побывать без меня, и встает так, что у стойки теперь невозможно разместиться вдвоем.
Но разве это преграда?
Я беру Лину за плечи, легонько отодвигаю в сторону, вклиниваюсь на отвоеванное место и оказываюсь лицом к лицу с девушкой-администратором.
– Скажите, пожалуйста, если мы включим в заказ еще и это, – я оборачиваюсь и указываю на пальму, – нам организуют доставку «от двери до двери»?
– Да, конечно, – еще более глупо улыбается та. И теряется. Ведь теперь она не знает, к кому из нас обращаться. Девушка смотрит на меня, затем на мою «помощницу», после чего снова переводит взгляд на меня. – Оформляем?
Я киваю. И улыбаюсь, замечая ухмылку на лице Лины. Сейчас она обязательно что-нибудь выдаст.
– Зачем ты смотришь на меня так? – фыркает она.
– Как «так»?
– Так, как ты всегда это делаешь!
Я смеюсь.
– Я не знаю, как я это делаю. Не могу знать, потому что не вижу себя, извини. Просто смотрю на тебя и жду твоей реакции.
Она поднимает бровь:
– Надеешься, что я передумаю?
– Надеюсь, что нет.
– М-м. – Она многозначительно кивает, кладет локоть на стойку и подпирает ладонью щеку. – Бла-бла-бла…
– Оформляйте! – даю команду застывшей в недоумении девушке-администратору. И, склонив голову к Лине, практически шепчу: – Когда ты произносишь это свое «бла-бла-бла», становишься похожа на маленькую вредную засранку.
И сразу же получаю тычок под ребра.
– Превратись обратно в статую!
– Не могу! – Достаю из бумажника карту и машу ею перед ее лицом. – Я пока еще в образе джентри.
Она наконец-то сдается. Смеется, сделав два шага назад.
– Нет, ты невыносим!
– Я слышал это уже как минимум трижды. Или ты пытаешься убедить саму себя?
– Я пытаюсь понять, что мы станем делать с этим растением.
Ее смех подогревает во мне решимость, и я уже ни капли не сомневаюсь.
– Мы подарим его Тамаре.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?