Текст книги "Парадоксы зрительного внимания. Эффекты перцептивных задач"

Глава 2
Восходящие и нисходящие процессы в обработке зрительной информации и понятие перцептивной задачи

Как неоднократно отмечалось выше, для отечественной психологии познавательных процессов характерна особая теоретическая традиция, основанная на объяснительных понятиях культурно-исторической психологии и различных вариантах деятельностного подхода, при разработке которых в некоторых случаях использовались положения физиологии активности (Бернштейн 1966) и теории функциональных систем (Анохин 1971; Александров, Дружинин 1998). В свою очередь, теории и модели современной когнитивной психологии оперируют объяснительными конструктами, сформулированными на языке информационного подхода и восходящими к компьютерной метафоре познания. Различия в понятийном аппарате вызывают значительные затруднения при соотнесении результатов, полученных в рамках этих двух разных исследовательских подходов, а предыдущие попытки их синтеза предполагали развитие нового понятийного аппарата, как, например, в случае «микроструктурного анализа» В. П. Зинченко (Зинченко и др. 1975; Зинченко, Мунипов 1979; обсуждение см.: Kaptelinin, Nardi 2009). Возникает вопрос о том, как соотносятся между собой описываемые феномены и предлагаемые модели и при каких условиях возможна интерпретация данных, полученных в рамках одной из традиций, на основе теоретических представлений другой, а также их взаимообогащение.

Одним из центральных в становлении деятельностной методологии конструктивизма является понятие задачи как «цели, поставленной в данных условиях» (Леонтьев 1975: 107). В психологии понятие задачи впервые появляется в работах представителей вюрцбургской школы психологии мышления, необходимость же его была обусловлена тем, что оно было положено в основу описания целенаправленности процесса поиска решения. Считается, что понятие «задача» (Aufgabe) ввел Джеймс Уатт в диссертации 1904 г. (см. Elliot, Fryer 2008) и считал его основой для формирования «установки» (Einstellung), которая, в свою очередь, определяет выполнение задачи. И если постановка задачи считалась актом сознания, то дальнейшее ее влияние, согласно Уатту, могло распространяться и на неосознаваемые процессы. Современные исследователи подчеркивают, что понятие «задача», по Уатту, относилось в большей степени к полученной извне инструкции и «не относилось к внутренней репрезентации испытуемым инструкции» (Ibid: 240), в то время как акцент именно на внутренней, субъективной репрезентации делал в понятии «детерминирующая тенденция» Нарцисс Ах, который использовал также понятие «образ цели» (Zielvorstellung), трактуя его как субъективное представление будущего результата, требуемого внешне заданной инструкцией.

Однако исследования активности познающего субъекта в вюрцбургской школе были ограничены использованием мыслительных задач репродуктивного плана, а «вопрос о средствах, способах, психологических механизмах поиска решения возник здесь далеко не сразу» (Петухов 1987: 28). Наиболее важным вкладом этой школы в становление психологии, помимо того что именно в ней были начаты экспериментальные исследования мышления, стал перенос исследовательского акцента со структуры сознания на его акты, иными словами, на процесс решения стоящей перед человеком задачи.

В отечественной психологии понятие задачи было успешно применено в сенсорной психофизике (Асмолов, Михалевская 1974; Гусев 2004) и в исследованиях зрительного восприятия и глазодвигательной активности человека в ходе решения различных перцептивных задач (Гиппенрейтер 1978, 1983а, б, 1999). Эти исследования опирались на трактовку понятия задачи в физиологии активности Н. А. Бернштейна, который, рассматривая встающие перед организмом двигательные задачи, понимает их по сути как «интеллектуальную составляющую» двигательного акта (Сироткина 1991). Смысл двигательной задачи – построение движения с определенными характеристиками, причем требования к движению должны быть достигнуты в определенных условиях, которые постоянно меняются и столь же постоянно учитываются в процессе решения задачи. Согласно трактовке Н. А. Бернштейна, «задача действия есть закодированное так или иначе в мозгу отображение или модель потребного будущего» (Бернштейн 1966). Именно задача определяет и направляет выстраивание многоуровневой функциональной системы, обеспечивающей ее решение, а в случае перцептивных задач определяет, что именно будет воспринято субъектом. Это убедительно показано в классических исследованиях А. Л Ярбуса с рассматриванием одних и тех же изображений в ходе выполнения различных задач (Ярбус 1965) и впоследствии продемонстрировано с использованием современных технологий в исследованиях «ландшафтов внимания» научной группой Б. М. Величковского (Dornhoefer et al. 2000; Величковский 2003).

Английский психолог и методолог Р. Харре, следующий в своих работах принципам культурно-исторической психологии Л. С. Выготского, обобщая опыт исследований и построения теорий восприятия на протяжении двадцатого столетия, предлагает метафору «Задача – Инструмент» (Harre 2012), перекликающуюся с положениями физиологии активности Н. А. Бернштейна, которые А. Г. Асмолов резюмирует в формуле: «Задача рождает орган» (Асмолов 2002). Именно анализ задач, решаемых зрительной системой, Харре считает основой для изучения механизмов восприятия, которые выступают в качестве инструментов психики, эволюционировавших для решения этих задач.

Конструктивистский подход к познанию предполагает, что субъект не просто использует продукты сложившихся в его мозге или в когнитивной системе механизмов, а выстраивает представление о среде, в которой ему предстоит действовать, прямо в ходе решения встающих перед ним задач. Суть конструктивизма схватывает отраженная в названии англоязычной публикации научной автобиографии А. Р. Лурии под редакцией М. Коула метафора «созидания / производства познания» (Making of Mind), в качестве проекций которой можно рассмотреть и «порождение образа» (Леонтьев 1975), и «построение движения» при решении двигательной задачи (Бернштейн 1947), эволюционировавшее в «построение образа» в исследованиях отечественных психологов (Сироткина 1989), и «реконструкцию воспоминаний» (Bartlett 1995), также предполагающую, что соответствующие образы памяти сначала должны быть «сконструированы» или «выстроены» при первой встрече с воздействием (см. Roediger III, DeSoto 2015). Именно такой подход к познанию характерен для магистральных направлений когнитивной психологии.

2.1. «Задачи на внимание» в когнитивной психологии. Зрительный поиск

Неоднородность феноменологии внимания и теоретических представлений о его природе приводит к тому, что определение внимания в когнитивной психологии оказывается максимально общим и, как было показано выше, сводится к функциям отбора и удержания информации. Этим двум функциям как раз и соответствуют два класса моделей внимания в когнитивной психологии, опирающиеся на идею центральных ограничений в переработке информации человеком и различающиеся типом ограничений: с одной стороны, селективные модели внимания (где оно трактуется как фильтр перед блоком с ограниченной пропускной способностью), а с другой – ресурсные (где внимание выступает как ограниченные энергетические ресурсы переработки информации, снабженные механизмом их распределения между текущими задачами и процессами переработки). Но поскольку любой акт человеческого познания так или иначе требует отбора и удержания материала, то при выделении ситуаций, требующих внимания, как правило, используется не это общее определение, а соответствие или несоответствие рассматриваемой ситуации набору описываемых в литературе «задач на внимание». Спектр таких задач и, соответственно, методик исследования внимания включает ситуации, предполагающие, в точном соответствии с классическим определением Н. Ф. Добрынина (1951), либо отбор определенной части поступающей зрительной информации (зрительный поиск; методики пространственной подсказки – spatial cueing, Posner et al. 1978; Jonides 1981; слежение за множеством объектов – multiple object tracking, Pylyshin, Storm 1988) и отвлечение от информации, мешающей решению задачи, т. е. работу с потенциально конфликтными стимулами (фланговая задача Эриксонов – Eriksen, Eriksen 1974; задача Струпа – Stroop 1935; задача Саймона – Simon J., Wolf 1963), либо сосредоточение на ожидании появления стимула (задачи на бдительность и на устойчивость: напр., задача на непрерывную работу – continuous performance task, CPT, Rosvold et al. 1956, или восходящие к работам Ф. К. Дондерса задачи на воздержание от реакции, или Go/No-Go – см., напр.: Votruba, Langenecker 2013) и распределение внимания между несколькими задачами (Kahneman 1973; Wickens 1984). Все эти задачи «требуют внимания», поскольку условия восприятия целевого стимула в них так или иначе затруднены либо присутствует интерференция (конфликт) между воздействиями.

Таким образом, само понятие «задача» в когнитивной психологии внимания появляется вместе с исследованиями внимания, поскольку методически изучение внимания как отбора предполагает постановку задачи в отношении только части внешних воздействий, которая как раз и подлежит отбору для дальнейшей переработки, в то время как исследователей преимущественно интересовала «судьба» тех стимулов, которые остались за пределами сознания и не выступили в качестве «объектов внимания» человека (Черри 1972; Broadbent 1958). Но за понятием задачи для когнитивных психологов внимания стоит прежде всего ее внешняя сторона (стимульные условия и заданные в инструкции требования к испытуемому). Сам человек со всем арсеналом целей и средств деятельности остается в тени. И хотя, как будет показано ниже, когнитивная психология движется по пути все большего учета субъективных факторов, это не вносит ясности в представления о связи внимания со структурой активности испытуемого. Согласно актуальному до сих пор, на наш взгляд, для когнитивной психологии внимания определению автора теории множественных (составных) ресурсов внимания Д. Гофера,

…в психологических исследованиях «задача» – общий термин, используемый достаточно свободно и расплывчато, для характеристики «целостности», которая включает в себя все элементы стимуляции, ответов испытуемого и экспериментальных инструкций, даваемых экспериментатором испытуемому и применяемых последним для достижения определенной цели или реализации намерения (Gopher 1994: 112).

Тем самым структура задачи не связывается столь определенно со структурой перцептивной деятельности испытуемого, как это характерно для деятельностного подхода к восприятию и вниманию человека (см.: Гиппенрейтер 1999).

К наиболее прототипическим и широко используемым в современной когнитивной психологии «задачам на внимание» относятся задачи зрительного поиска (visual search), состоящие в отыскании целевого объекта среди множества других, в большей или меньшей степени сходных с ним. Сама необходимость осуществления поиска как специальной задачи обусловлена функциональными особенностями зрительного восприятия и внимания. В то время как надпороговые слуховые стимулы обычно замечаются воспринимающим субъектом независимо от их расположения в пространстве, события в зрительной модальности не обладают подобной особенностью, и успешность их обнаружения в большей степени зависит от того, каким образом наблюдатель обследует окружающую его ситуацию.

Как правило, объекты распределены в пространстве, и условия, в которых решается задача, не успевают существенно измениться за время поиска. Однако иногда зрительный поиск приходится производить в быстро меняющихся условиях, когда объекты сменяют друг друга, исчезают и вновь появляются – в этом случае можно говорить о поиске, осуществляемом во времени.

Можно выделить три основных класса задач зрительного поиска. Первый класс задач – это задачи обнаружения, в которых человек должен дать отчет о наличии или отсутствии целевого объекта. Задачи обнаружения делятся на два класса. Во-первых, это задачи поиска единственного в своем роде зрительного объекта или нескольких таких объектов среди множества непохожих на них объектов (singleton search). Во-вторых, задачи поиска объекта, заданного определенным признаком (feature search) или сочетанием признаков (conjunction search). В отличие от задач обнаружения единичного сигнального события или объекта (такого, как костер в ночном лесу), в задачах зрительного поиска целевой объект всегда окружен отвлекающими, сходными с ним по одному или нескольким признакам, и для успешного решения задачи необходимо осуществить отбор одного из множества объектов. Поскольку отбор является одной из функций внимания, даже простые задачи зрительного поиска принято считать не просто перцептивными задачами, но задачами на внимание.

Задача обнаружения может быть расширена за счет дополнительных требований относительно целевого объекта. Как правило, для успешной адаптации к окружающей среде недостаточно только лишь установить наличие или отсутствие в ней определенного объекта, особенно когда требуется совершить действие в отношении объекта. Такое действие зависит, как правило, от самого объекта и от его местоположения.

Задачи локализации заключаются в установлении места в зрительном поле, где находится объект, обладающий ключевым признаком. Данный класс задач более характерен для кроссмодального познания: не только человеку, но и животным нередко приходится зрительно локализовать в пространстве источник звука, чтобы совершить в отношении него тот или иной поведенческий акт. Однако и в зрительной модальности эти задачи занимают немалое место, поскольку лишь информация о местоположении объекта может гарантировать успешное действие в отношении этого объекта.

Задачи опознания состоят в поиске объекта, заданного определенным признаком (как физическим, так и категориальным), с тем чтобы впоследствии дать отчет о значении другого признака или нескольких признаков этого объекта. Например, разыскивая на щите с рекламной информацией ряд цифр – номер телефона рекламируемой компании, человек не просто фиксирует сам факт наличия этого ряда цифр и его местоположение, но и опознает каждую из них.

Помимо задач поиска зрительного объекта, в ряде жизненных ситуаций человек сталкивается с задачами поиска изменений и поиска различий (см., напр.: Rensink 2000). В этих задачах, как правило, необходимо обследование нескольких данных последовательно или одновременно наборов объектов или целостных изображений, которые либо идентичны, либо отличаются друг от друга определенной деталью. В случае одновременного присутствия стимульных изображений принято говорить о поиске различия между ними, а в случае последовательного появления – о поиске изменения (при этом в обоих случаях можно наблюдать затруднения одного и того же типа, обозначаемые как «слепота к изменению» – Simons D., Levin 1997; Rensink et al. 1997).

В психологии внимания для выявления закономерностей зрительного поиска используются, как правило, упрощенные варианты перечисленных выше задач. В лабораторных экспериментах поиск осуществляется среди объектов, расположенных в одной плоскости (обычно на мониторе компьютера). Впрочем, в современных исследованиях нередко моделируется трехмерное пространство, в котором осуществляется поиск, используются виртуальные среды, позволяющие изучать кроссмодальный поиск (напр.: Flanagan et al. 1998). Динамику в направлении большей экологичности исследований можно усмотреть и в типах используемых стимулов. Начиная с 1980-х гг. наиболее распространенными были простые задачи поиска вертикальной линии среди наклонных, буквы среди цифр и т. п. Однако, пользуясь развитием компьютерных технологий, все больше исследователей стремятся к изучению зрительного поиска более естественных объектов, окружающих человека: изображений животных, предметов домашнего обихода. Иногда эти объекты предъявляются в условиях, далеких от естественных (например, один за другим в центре экрана компьютера или одновременно, но на гомогенном фоне), иногда – напротив, в естественных контекстах (напр.: Võ, Wolfe 2013).

Широкомасштабные исследования зрительного поиска начались в 1980-х гг. (подробнее см.: Трейсман 1987), одновременно с началом доминирования метафоры прожектора в исследованиях внимания и ростом интереса психологов к зрительному вниманию как таковому. Одним из первых вопросов, к которому обратились исследователи, был вопрос о месте и роли механизмов внимания в решении задач зрительного поиска.

Согласно массиву полученных на сегодня данных, в поиске объекта, который отличается от остальных одним явно выраженным физическим признаком (таким, как цвет, размер, кривизна), роль внимания невелика: оно направляется на искомый объект автоматически (Treisman, Gelade 1980). Поиск объектов, заданных сочетанием признаков или более сложным признаком – например, категориальным, обычно требует участия внимания, последовательно переключаемого от одного объекта к другому.

В последнее время исследователи всё настойчивее формулируют и более общий вопрос о соотношении восходящей (bottom-up) (определяемой характеристиками сенсорного входа) и нисходящей (top-down) (определяемой целями и опытом субъекта) линий переработки информации в зрительном поиске (наиболее новый обзор см. в статье: Wolfe, Horowitz 2017). С одной стороны, это влияние на эффективность поиска таких факторов, как степень сходства искомого объекта с отвлекающими стимулами, внезапное появление дополнительных нерелевантных стимулов, непроизвольно привлекающих внимание человека, и т. п., а с другой – влияние различных способов описания искомого объекта, осмысленности контекста поиска, знакомства с этим контекстом, осведомленности о возможных изменениях стимульной ситуации и соответствующих всем этим параметрам задачи стратегий поиска. При этом нам представляется, что индивидуальный опыт субъекта (различные формы репрезентаций, хранящихся в системе памяти), с одной стороны, и его текущие цели и стратегии решения перцептивной задачи – с другой, представляют собой два принципиально разных источника нисходящих процессов в познании человека, по-разному участвующих в формировании единиц обработки зрительной информации и в выстраивании процесса решения задачи.

2.2. Восходящие и нисходящие процессы в зрительной системе

Доминирующая в настоящее время в исследованиях зрительного поиска тенденция к обсуждению механизмов обработки информации в терминах восходящих и нисходящих процессов характерна для всей когнитивной психологии восприятия и внимания (Vecera, Behrmann 2001; Hochstein, Ahissar 2002; Connor et al. 2004 и мн. др.), хотя в последние годы время от времени звучат сомнения в адекватности данного различения (напр.: Awh et al. 2012), а в некоторых случаях само внимание рассматривается как «артефакт», мешающий анализу восходящих и нисходящих процессов в зрительной системе (Firestone, Scholl 2016). Более того, как небезосновательно отмечают некоторые исследователи, «то, что у одного автора рассматривается как нисходящее, у другого запросто может оказаться восходящим» (Rauss, Pourtois 2013). Однако в большинстве современных работ эти термины фиксируют различение вклада самого субъекта и внешнего воздействия (объекта) в процесс решения перцептивной задачи.

Представление о двух «потоках» переработки информации складывалось на основе тех же метафор познания, что и когнитивная психология, а также когнитивная наука в целом (подробнее об этом см.: Печенкова, Фаликман 2010). В русле компьютерной метафоры две образующих процесса познания рассматриваются соответственно как «концептуально ведомая переработка информации» (или «переработка, ведомая схемами») и «переработка, ведомая данными» (Norman, Rumelhart (eds) 1975). Согласно биологически ориентированным иерархическим метафорам познания, и прежде всего восприятия, в которых оно соотносится, например, с иерархией мозговых структур (Hochstein, Ahissar 2002), по восходящей линии осуществляется передача информации от структур нижележащего уровня на вышележащий, а по нисходящей – в обратном направлении.

В последнее десятилетие в когнитивной психологии и нейронауке, преимущественно европейской, наметился сдвиг в сторону изучения восходящих и нисходящих влияний на процесс обработки зрительной информации (напр.: Beck, Kastner 2009; Kootstra et al. 2006; Latinus et al. 2010). Однако в большинстве этих работ все еще не производится четкого различения между самими высокоуровневыми или низкоуровневыми процессами (и вкладом этих встречных потоков в решение перцептивных задач), с одной стороны, и влияниями на их протекание со стороны вышележащих или нижележащих уровней – с другой.

Вместе с тем есть все основания для такого различения с точки зрения возможных функций информационных «потоков» в ходе восприятия: восходящие и нисходящие процессы могут либо прямо определять содержание образа, что показал Р. Грегори в сопоставительном анализе различных классов зрительных иллюзий (Gregory 1997), либо оказывать модулирующее влияние на другие процессы. В последнем случае особенности стимула или самого познающего субъекта (прежде всего, его прошлый опыт и актуальное состояние системы памяти) меняют ход выполнения задачи, эффективность системы переработки информации или формальные (в том числе пространственно-временные) свойства образа.

В некоторых случаях управляющие прямые и обратные связи прямо отождествляются с восходящими и нисходящими влияниями на процессы обработки информации. Например, как отмечают П. Це и П. Каванах:

«общепринятое» понимание нисходящей обработки состоит в том, что более поздние зрительные области мозга влияют на работу более ранних областей посредством обратных проводящих путей. Но есть и другие возможности. Ожидания и знания в принципе могут менять проводящие пути, задействованные в группировке, и в этом случае нисходящие влияния будут реализовываться посредством восходящих путей (Tse, Kavanagh 2000: B32).

В качестве примера восходящих влияний на обработку зрительной информации в ходе решения задач на внимание можно привести влияние процессов перцептивной группировки, описанных в классической гештальтпсихологии, на решение задач зрительного поиска. Например, если перед испытуемым ставится задача отыскать среди предъявленных объектов стимул, отличающийся от всех остальных, то эффективность решения этой задачи будет зависеть от общей организации зрительного поля. Группировка элементов в зрительном поле может привести к тому, что наблюдатель воспримет отличающийся элемент как формирующий фигуру на фоне вместе с повторяющимися элементами и не заметит его уникальности (Pomerantz 2003a; Pomerantz, Portillo 2004). Сходным образом на успешность решения задачи слежения за множеством объектов (Pylyshyn, Storm 1988) влияет группировка по сходству. В этих задачах наблюдатель должен осуществлять слежение за целевым подмножеством движущихся зрительных стимулов (например, за 4 из 8 одинаковых постоянно перемещающихся кругов, которые подсвечиваются в начале пробы, но далее ничем не отличаются от отвлекающих, и от наблюдателя требуется их указать после остановки всех движущихся объектов). Если после выделения целевого подмножества и начала движения целевые объекты наделяются одинаковым зрительным признаком (например, меняют цвет на отличный от цвета отвлекающих стимулов или форму с круга на треугольник и сохраняют эти признаки почти до завершения пробы), задача решается эффективнее, а в случае установления перцептивного сходства части целевых и части отвлекающих объектов эффективность решения задачи заметно снижается (Erlikhman et al. 2013).

В качестве примера нисходящих влияний на обработку зрительной информации можно привести «эффект превосходства слова» – феномен повышения эффективности опознания буквы в составе слова по сравнению с ее изолированным предъявлением и предъявлением в составе случайного набора букв. Этот феномен, к настоящему времени хорошо изученный в когнитивной психологии (Reicher 1969; Wheeler 1970; Henderson 1974; McClelland 1976; Marchetti, Mewhort 1986; Solman 1988; Prinzmetal 1992; Jordan, Bevan 1994 и др.) и психофизиологии (Martin et al. 2006; Coch, Mitra 2010 и др.), а на материале задачи зрительного поиска становившийся ранее объектом исследования и в отечественной психологии (Каптелинин 1984), был выбран в качестве модельного феномена в наших экспериментальных исследованиях.

Вклад восходящих и нисходящих процессов в управление вниманием был проанализирован в упомянутой ранее модели «предвзятого соревнования» (Desimone, Duncan 1995), в которой приоритет воспринимаемых объектов в качестве потенциальных объектов внимания может быть задан как «сверху вниз», так и «снизу вверх». Например, при решении задачи зрительного поиска, помимо нисходящей «пред активации» репрезентации целевого объекта («преперцепции», по У. Джеймсу, или «модели потребного будущего», по Н. А. Бернштейну), источником «предвзятости» в обработке информации может стать нисходящая обратная связь (top-down feedback) – допустим, релевантность объекта в том контексте, в котором он предъявлен. С другой стороны, к тому же эффекту «предвзятости» могут привести и восходящие влияния (bottom-up influences): к примеру, приоритет может получить более новый объект по сравнению с присутствовавшим ранее в поле зрения. К настоящему времени в поддержку положений данной модели накоплено немало нейрофизиологических данных, указывающих как на источники восходящих и нисходящих влияний на обработку зрительной информации в коре головного мозга, так и на пре имущества в обработке самыми разными отделами мозга информации о тех объектах, которые в силу восходящих или нисходящих влияний стали «объектами внимания» (см. обзор: Beck, Kastner 2009).

Однако для наиболее полного понимания принципов работы зрительной системы необходимо изучение не только вклада восходящих и нисходящих «потоков» обработки информации в процесс зрительного восприятия, но и возможностей взаимодействия между восходящими и нисходящими влияниями на порождение перцептивного образа – этот вопрос выходит сейчас на передний план в когнитивных исследованиях (см., напр.: Rauss, Pourtois 2013).

Проведение анализа этого взаимодействия позволяет проследить и выявить те этапы или уровни переработки зрительной информации, выше которых не могут «подняться» восходящие влияния и ниже которых не могут «спуститься» нисходящие. Один из наиболее распространенных в настоящее время способов выявления этих этапов дают нейрофизиологические методы, в частности открывающие возможность воздействовать на мозг в ходе решения задачи в разные моменты времени и на разных уровнях анализа стимула (напр.: Muggleton et al. 2003; O’Shea et al. 2004). Однако возможно и прямое экспериментально-психологическое изучение взаимодействия этих двух классов влияний на характеристики перцептивного образа: например, на материале задачи восприятия одновременности двух частей целостного объекта, к одной из которых внимание наблюдателя привлекается с использованием подпорогового воздействия (Pechenkova, Sinitsyna 2010).

Нисходящие влияния на процесс обработки зрительной информации могут как осознаваться, так и не осознаваться субъектом. Вопрос об осознании нисходящих процессов в когнитивной психологии восприятия и внимания часто рассматривается в контексте различения автоматических и контролируемых процессов (напр.: Posner, Snyder 1975). Автоматические процессы, согласно принятым определениям, осуществляются непроизвольно, с минимумом усилий, не интерферируют друг с другом и с контролируемыми процессами, а в сознании представлен только их продукт. Контролируемые процессы, в отличие от автоматических, осуществляются произвольно, требуют усилий, подвержены интерференции и развернуто представлены в сознании. Ряд исследователей указывают также на то, что автоматические процессы для своего протекания не требуют внимания (хотя их продукт может привлекать к себе непроизвольное внимание), тогда как для разворачивания контролируемых процессов внимание необходимо (Kahneman, Treisman 1984; Schneider et al. 1984).

В контексте этой дихотомии в качестве примеров автоматических процессов могут быть рассмотрены такие детально изученные неосознаваемые нисходящие влияния со стороны различных форм прошлого опыта субъекта на обработку зрительной информации, как перцептивный и семантический прайминг (неосознаваемое влияние предшествующей встречи со стимулом на ход решения задачи относительно данного или схожего стимула – см.: Schacter, Buckner 1998) и пространственная контекстная подсказка – влияние предшествующего знания о контексте, в котором может встретиться стимул, и, в частности, о его пространственном расположении на эффективность поиска этого стимула (Chun, Jiang 1998). В частности, данный эффект наблюдается, если от пробы к пробе повторяется пространственное расположение целевого и отвлекающих стимулов, даже когда испытуемый не осознаёт повторения.

В то же время формы осознаваемых нисходящих влияний на обработку зрительной информации, которые могут быть обозначены как контролируемые процессы, до сих пор остаются исследованными в значительно меньшей степени.

В качестве основного класса осознаваемых нисходящих влияний на решение «задач на внимание» мы рассматриваем субъективные стратегии выполнения этих задач (напр.: Фаликман, Печенкова 2004). Хотя ряд авторов рассматривают стратегии как одну из разновидностей процессов осознаваемого управления обработкой информации, наряду, например, с намерениями (Posner, Snyder 1975), наиболее распространенным в когнитивной психологии является описание стратегии как некоторого общего способа работы со стимуляцией, планомерно осуществляемого в ряде последовательных попыток решения задачи, безотносительно к осознанному или неосознанному характеру этого способа (напр.: Брунер 1977). В отношении задач на внимание это может быть сформулировано как «выбор и упорядочивание (субъектом) умственных операций при выполнении задачи» (Sperling, Dosher 1986: 2—3). Иными словами, стратегия сводится к правилу, с опорой на которое человек делает данный выбор. Конечная цель такого выбора – оптимизация поведения с учетом требований задачи и собственных внутренних ограничений субъекта.

В случаях, когда стратегия не может быть реконструирована на основе внешне наблюдаемого поведения субъекта (например, через анализ движений глаз в ходе зрительного поиска), для ее выявления используются непрямые способы анализа данных: в частности, сопоставление продуктивных показателей выполнения задачи в условиях блочного и смешанного экспериментальных планов (Strayer, Kramer 1994; Sperling, Dosher 1986). Предполагается, что в случае блочного дизайна (повторение проб одного и того же типа на протяжении всей экспериментальной серии или сохранение всех параметров пробы на протяжении блока и их изменение в следующем блоке) возможно последовательное разворачивание одного и того же способа решения задачи. В случае же случайного или псевдослучайного варьирования параметров пробы на протяжении эксперимента, т. е. такого чередования проб разного типа, когда тип каждой очередной пробы непредсказуем для испытуемого, применение стратегии затруднительно. Например, если варьируется длительность предъявления стимулов, предполагается, что процессы, которые в самой короткой пробе занимают отведенное на нее время, при более длинном предъявлении будут протекать так же.