Текст книги "Продам май (сборник)"

5

20.02.2020 г. 03:00

– А то, может, спать пойдешь…

– А?

Подскакиваю, только сейчас понимаю, как сладко задремал в кресле, даже сон какой-то видел, не помню, какой… Дайте подумать… вот же… было же там, во сне…

Не помню.

Не важно.

– Спать, говорю, может, пойдешь… – Крылатый смотрит на меня, измученный, глаза красные.

– А… – лихорадочно соображаю, на чем можно доехать отсюда до города, понимаю – ни на чем.

– Да нет, не домой… девки тебе там в комнатах постелют…

– С-спасибо.

Выволакиваю себя из кресла, пол покачивается под ногами, только бы дотащить себя до кровати, нигде не растерять, а то вот так утром схвачусь, а руки левой нету, а где она рука, а вот она, на лестнице лежит, за позолоченные перила зацепилась…

– Я вот что думаю… может, сперли пацана моего?

– А?

– Сперли, говорю, может?

Отчаянно собираю в голове остатки мыслей.

– К-кто… спер?

– Ну, не знаю… мафиози там какие…

Смотрю на Крылатого, а ты-то сам тогда кто…

– С целью выкупа, ну, как этого, Касперского сына тогда сперли…

Соображаю.

– А-а, ну так это волноваться нечего, будет у них там как у Христа за пазухой, а через пару деньков письмо пришлют, гоните столько-то, столько-то…

– Тоже верно говоришь… как у Христа за пазухой…

Часы бумкают три раза, давятся собственным гулом.

0101

16.02.2020 г. 14:34

– …доцент кафедры прикладной эволюции, доктор биологических наук Колчин Константин Николаевич. Итак, вы уверяете, что мы имеем дело с новым витком эволюции?

– Ну… в эволюции нет понятия новый виток… Мы привыкли говорить, новая ступень, или (….). Это тем более удивительно, что мы привыкли говорить о человечестве, как о тупиковой ветви эволюции, не способной дать начало чему-то новому.

– Тупиковая ветвь? Не может быть.

– Может, и еще как. Развитие цивилизации положило конец эволюционному развитию человека. И мы никак не думали, что та же самая цивилизация поможет создать новый вид.

– Константин Николаевич, вы считаете их новым видом?

– Несомненно.

– Как по-вашему, когда это началось? Когда они стали… ну…

– Сравнительно недавно… хотя предпосылки были уже давненько, с появлением первых персональных компьютеров и локальных сетей… Что и положило начало новому симбиозу… между человеком и техникой.

– Как вы думаете, каковы дальнейшие перспективы новой расы? Могут они вытеснить нас с лица планеты?

– Думаю, рано или поздно это произойдет.

– Ой, ну вы меня прямо пугаете…

– Ну, нам-то с вами бояться нечего, мы свой век доживем… может, наши дети… но вот про внуков я уже сомневаюсь…

– Как вы думаете, можно ли бороться с этим явлением? Ну, скажем, отказаться от глобальной сети, уничтожить Интернет…

– Да кто на это пойдет, смеетесь, что ли? И вообще, чем больше будем против них выступать, тем больше они себя покажут…

– Ну, они уже нехило себя показали, взять хотя бы их лидера, Анимуса… Все эти его заявления в Сети… ограбления магазинов…

– Вы не забывайте, что мы имеем дело с детьми, они и ведут себя как дети… опьяненные новыми возможностями… подождите годик-другой, успокоятся, перебесятся… Думаю, мы еще увидим Анимуса во главе какой-нибудь компьютерной мегакорпорации…

– Прервемся на короткую рекламу, оставайтесь с нами.

Мы ждали этот день, и он настал!

Мы ждали его, и он пришел!

Новый – многофункциональный смартфон от самсунг с функцией…

6

20.02.2020 г. 05:07

Просыпаюсь – сам не знаю от чего, бывает такое, подскочишь среди ночи, лежишь, ворочаешься, смотришь в потолок, сна как не бывало. Вытягиваюсь на кровати, какие там есть методики, чтобы уснуть, тело мое становится теплым-теплым, голова моя становится тяжелой-тяжелой… Ищу шкаф возле кровати, не нахожу, где я вообще, а, ну да…

Крылатый просачивается в комнату, следит он за мной, что ли…

– Не спишь?

– Да… не спится как-то…

Садится на кровать, грузный, массивный, кажется, так и треснут ножки под его тяжестью.

– Тебе-то что не спать, это мне не спать… а ты спал бы да спал…

– Найдется Женька ваш.

– Думаешь?

– Думаю.

– В Якутии две девчонки прошлым летом пропали… весь город с ног на голову поставили… а они в поезд зайцем просочились, в Москву хотели сбежать…

– Ну, вот видите, как… нашлись.

– А в Бурятии мальчишка пропал, две недели по тайге шлялся… еле нашли, худющий, как скелет, домой привели, он в мамку вцепился, не отпускает…

– Да Женька-то ваш уже не маленький, и подавно найдется…

Где-то в доме пищат сигналы точного времени, не успеваю понять – откуда, сколько, зачем…

0110

15.02.2020 г.

ИХ РАЗЫСКИВАЕТ ПОЛИЦИЯ

Дима Горяинов, 2005 г. р., открытый, общительный, очень увлекается компьютерами. Волосы темные, глаза голубые, уши слегка оттопырены. Особые приметы – родинка на левом запястье в форме сердечка. 15 января 2015 г. пропал без вести, родители уверяют, что из своей комнаты не выходил. Всем, кто знает о местонахождении мальчика, просим сообщить по телефону 8-951-45-45-333 или по телефону полиции 02. Вознаграждение гарантируем.

В ПЕРМСКОЙ ОБЛАСТИ ПРОПАЛ РЕБЕНОК!

…со слов родителей двенадцатилетняя Альбина из комнаты вечером не выходила, но утром, когда мама пришла будить Альбину в школу, девочки в комнате не оказалось. По словам родителей Альбина была своевольным ребенком, ненавидела подчиняться, любила делать все по-своему. Однако никаких конфликтов с родителями накануне исчезновения у девочки не было. Следствие склоняется к версии…

– Комнату его можно посмотреть? – сержантик смотрит на заплаканную женщину, старается казаться спокойным.

– Сашеньки? Можно, можно… извините, беспорядок там… не прибрала, не думала, что вы так скоро…

– Вот-вот и хорошо, что не убрали, ни в коем случае ничего не трогайте… запашец тут… А носков-то, носков…

– Да все никак приучить его не могла, неужели сложно так в комнате прибрать…

– Постель не убрана… компьютер включен был, когда он пропал?

– Да он у него всегда включен, он с ним не расстается, влюбился прямо. Из дома выходил, и то все долдонил, мама, не выключай, мама, не выключай… Задолбалась счета оплачивать…

– М-м, понятно… на экран можно глянуть… как его расшевелить-то… понятно. То же самое…

– Что?

– Да нет, ничего… все то же самое…

– Ты где была-то, Любашка?

– А у подруги, а у нее хай-тач новый.

– У подру-уги… а про маму ты свою подумала, на неделю к подруге сбежала?

– А что она уроки делать заставляет…

– Уро-оки… эх, Любаша, Любаша, мама твоя все глаза выплакала, как тебе не совестно только…

– А мама не заругает?

– Конечно, заругает, я бы тебя и выпорол еще на ее-то месте… ну, ну, не реви, скажу маме, чтобы не ругала… Эх, молодежь, вот в компьютере лучше меня разбираешься, светлая головушка, а ума ни на грош… Ты как из дома-то выбралась, голуба, что мама тебя не углядела?

– А так.

– Как так?

– А меня Анимус научил… там в программу заходишь…

– Опять Анимус… и Анимуса твоего высечь надо… при народе прилюдно…

…уникальные подробности исчезновения детей. Человеческий разум отказывается верить, что такое возможно. Но факты говорят сами за себя, мы стали свидетелями уникального явления…

7

20.02.2020 г. 06:45

…понимаю, что пока нашел ванную, потерял комнату, куда меня устроили на ночлег. Совсем хорошо, только не хватало еще прикорнуть где-нибудь на лестнице, или где там…

Грузная фигура вываливается из полумрака, не сразу понимаю, что вижу Крылатого.

– Не спится?

– Да… как-то так…

– И мне тоже как-то так.

– Да найдется парень ваш, что с ним сделается…

В темноту коридора просачиваются тусклые сумерки, выхватывают из полумрака очертания каких-то лестниц, анфилад, кариатид, так и кажется, сейчас выскочит откуда-нибудь Юлий Цезарь, скажет: и ты, Брут…

– Он же вечно как… парень-то мой… пропадет куда-нибудь, в комнаты к нему заглянешь, на столе записочка, инструкция подробная, как включить компьютер, тебе там, папа, сообщение… И сидишь, дурью маешься, на кнопочки нажимаешь, пароли вводишь, еще паролей понаставит… а в итоге написано где-нибудь, папа, я там-то…

Вздрагиваю.

– Так может, это… компьютер его посмотрим, что там….

– Слушай, правильные вещи говоришь…

Крылатый удаляется, иду за ним, сам не знаю, зачем, по каким-то закоулкам, куда-то наверх, наверх, наверх, так и кажется, сейчас выйдем на поверхность Луны, раздать всем скафандры… Крылатый распахивает неприметную дверь, в лицо ударяет тошнотворный дух носков, которые сносил еще тот самый Юлий Цезарь. Крылатый щелкает выключателем, комната озаряется мистическим сиянием звездочек откуда-то из-под потолка, заходим, переступаем разбросанные журналы, диски, зарядники, фантики невесть от чего, пакетики от кофе…

Смотрю на стол, не сразу понимаю, что вижу, а, вот оно что, системник, черный от сажи, еще дымится…

– Сгорел… комп…

– Ну, вижу я. Крепенько замкнуло! Это вечером еще, когда Женьки дома не было… Анька бедная еле потушила…

Оглядываю комнату, не хочу сдаваться прямо здесь, прямо сейчас, вот так.

– Может… с другого компа на странички его зайти… в фейсбуке, ВКонтакте?

– А пароли где взять… – косится Крылатый.

– Найдем… – открываю шкаф, ящик за ящиком, малопонятное барахло валится на меня со всех сторон, грозится похоронить под своей тяжестью.

– Думаешь, так на виду лежит?

– Ну… всегда так, комп на тридцать три раза паролями укроют, а сами же эти пароли рядышком оставят…. А вот… – разворачиваю блокнотики, вчитываюсь в неприметные каракули, – Ане… Ано…

Крылатый вырывает пачку блокнотов – резко, чуть с руками не оторвал, сует в карман.

– Ну… это ты хорошо придумал, потом посмотрим. Чего зеваешь, спать же хочешь… пошли уже… спа-ать…

Начинаю понимать всё – события вчерашнего вечера, когда я не знал, кто сошел с ума, я или весь мир…

0111

14.02.2020 г. 13:45

– Слышь, у тебя валидольчика не найдется? Вот спасибо, век не забуду. Да пацан меня мой достал уже… Восемнадцать лет, мозгов не нажил… поступать не буду, в армию не буду, работать не буду, ничего не буду, мордой в комп сидит, больше ничего от жизни не надо… Да крепко повздорили… Я его в комнате запер, пусть посидит, одумается, сегодня прихожу, открываю, его там и нет уже… Спрашиваю, ты как смотался, он только улыбается, как стюардесса… Ладно, не о том речь… сейчас опять себя заведу… Что там с этими-то, гнездо ихнее нашли, нет? Как нет, ты мне это брось… ждешь, пока они тут весь мир с ног на уши поставят? И этого ихнего найди, Анимуса, или как его там… Чего? Да каким живым, еще не хватало, живым его брать… Чего? Да какие, к хренам собачьим, люди, вы где видели, чтобы люди сквозь экран компа туда-сюда шлялись? То-то же… так что это только на корню уничтожить, что у них там, драйзеры, или браузеры, или сейферы… а-а, серверы… Эдак и правда человечеству кранты… не надо ля-ля, этот вон по радио говорил, новая ступень эволюции… Еще и защищал их, ах, видите ли, наши дети… самого его надо бы вместе с ними сничтожить… Парни, вы это проверьте, сам-то он кто, профессор этот… кислых щей… а то, может, тоже из этих… самых…

8

20.02.2020 г. 10:02

Кажется, тут к завтраку полагается появляться во фраке и при галстуке, а не в затрапезных джинсах, ну извините, что есть, то есть. Усаживаюсь в сторонке, так все по-простецки, нож, вилка, ложка, я-то думал, тут одних вилочек, вилочушек и вилочушечек будет как звезд на небе.

– Ну чего ты там, на Камчатке уселся, что я, страшный такой… как Вий?

Перебираюсь поближе к Крылатому, неожиданно сам для себя чувствую, что хочу есть, нда-а, умеют в этом доме готовить, умеют…

– Может, в полицию стукнуть?

– Чего? – Крылатый замирает со шляпкой гриба на вилке.

– В полицию, говорю, может стукнуть? В два счета Женьку вашего отыщут.

– Да пошла она, твоя полиция, знаешь, куда!? – отвечает Крылатый с какой-то нескрываемой злобой. Пожимаю плечами, в конце концов прошлой ночью пропал не мой сын.

– А нехорошо с этими твоими получилось… с новыми людьми… – продолжает Крылатый.

Теперь уже я не скрываю своего раздражения.

– Нехорошо.

– Может, это… можно их как-нибудь… воскресить?

Роняю вилку.

– Как?

– Ну… не знаю… Вот я слышал, если программу стереть, ее потом заново написать можно…

– То программу… а то человек живой…

Что-то звенит в глубине коридора, заливисто переливается, навевает на мысли о чем-то японском, нездешнем, осыпанном лепестками сакуры.

– Кого там черт принес… Вот как завтракать, так все в дом ломятся, как чуют, что мы тут трюфели едим… Пустите, что ли, парни, кому там неймется!

– День добрый, московская полиция, – молоденький сержант замирает на пороге, пугливо оглядывает комнату.

– Привет и ты, коли не шутишь, – Крылатый косится на полицейского, покусывает полные губы.

– Крылатый Владимир Петрович – вы?

– Я за него.

– Владимир Петрович, сын ваш… Евгений…

– Знаю, что сын мой Евгений.

– Следствие показало, что Анимус…

– В-вон пшел со своим Анимусом!

Вздрагиваю – никак не думал, что Крылатый может так орать, громко, надсадно, отчаянно, салатница с какими-то ананасами в шампанском летит в сержанта, незваный гость телепортируется куда-то в никуда, снова жалобно звенит поющий ветер в коридоре.

– Ох-хренели, скоро уже в постель мне среди ночи полезут со своим Анимусом… Это мы про что… черт, какой салатик был, так и не попробовал из-за этого…

Молчу. Чувствую, нужно что-то сказать, не знаю – что…

– К завтраку обычно приходит.

– А?

– Архаровец мой, говорю, к завтраку обычно приходит… приползает с оргий со своих, где он там шарится…

– Дело молодое.

– Вот это ты точно подметил, дело молодое… зеленое. Сам такой был…

– Остепенится.

– Куда денется… Еще так прошмыгнет потихонечку, и по лесенке, по лесенке, по стеночке к себе наверх… думает, я его не вижу…

Оба смотрим в коридор, прислушиваемся, не зазвенит ли поющий ветер, потревоженный открытой дверью…

1000

19.02.2020 г. 23:30

– Мужик, я тебе русским по белому говорю, хозяин наш гостей сегодня не ждет!

Смотрю на человека в черном, как-то он здесь не к месту и не ко времени, здесь, на пороге райского сада с белокаменным дворцом внутри должен стоять архангел с мечом огненным, не меньше…

– Доложите… очень важно, говорю вам, вопрос жизни и смерти…

– У всех вопрос жизни и смерти… Вот сделаю тебе пиф-паф, ой-ой-ой, вот будет тебе вопрос жизни и смерти…

Вытягиваю из кармана пачку банкнот, протягиваю человеку в черном.

– Охренел, или как? Я у хозяина столько в час получаю, а ты… зарплату, поди, свою отдавал? Или две зарплаты? Или десять? Топай, топай отсюда… Крылатый наш, знаешь, чужих не любит…

Чувствую, что краснею, какого черта я вообще поперся сюда, к самому, на что надеялся, вот так, приду к Крылатому, скажу торжественную речь, не убивайте наших детей, он прослезится, одумается, прикажет оставить Анимуса в покое…

– Эй, мужик… как тебя… ты не Колчин случаем? Не этот… ученый…

– Этот.

– Так пошли… Крылатый про тебя спрашивал…

Иду – по дорожкам райского сада, так и мерещатся в зарослях лукавые змии и львы, которые улеглись рядом с ягнятами…

– Входи, входи, не стесняйся… – человек в черном подтолкнул меня в просторную прихожую, – располагайся, что ли… о-ох, мужик, ничего личного, велел тебя Крылатый того…

Не успеваю спросить, что – того, поворачиваюсь, смотрю в коротенькое дуло, понимаю, что – того…

Как во сне смотрю на самого Крылатого, который спускается по лестнице с позолоченными перилами, тут не хватает только торжественного марша, Боже, царя храни, и все такое. Иду к нему – медленно, как по воздуху, интересно, в какой момент меня пристрелят…

– Э-э… Владимир Петрович?

Спрашиваю – сам пугаюсь своего голоса.

– Я за него. А ты, значит, Колчин будешь… Оч приятно… дай лапку… Ну чего ты пушку свою выставил, Леш, уйди, чего гостей смущаешь… Хорошо, что приперся, я уже парней послал город обшаривать, где ты есть… ты мне это…Этих-то головорезов спасать надо.

– К-каких головореов?

– Расу… новую.

Оторопело смотрю на Крылатого, уж не ослышался ли я…

– Чего вытаращился, на них полиция знаешь, какую облаву устроила… Ты мне вот что скажи, знаешь, где логово их?

Посмеиваюсь про себя, вот ты к чему…

– Тьфу на тебя, думаешь, сничтожить их хочу? Зря думаешь… Хоть контактики какие ихние дай, намекнуть им, чтобы затаились…

– И контактиков нету. Вы так говорите, будто я один из них, а я с ними толком не встречался даже… Так, пару раз…

– Анимуса видел?

– Не-ет, Анимуса, похоже, никто и не видел… прячется Анимус…

– Вот как, значит, прячется… Ну что ты как не у себя дома, пальто сымай, располагайся… поужинаем, с сыном познакомлю, где он, архаровец мой… э-эй, Женька, ты там где прячешься? Вот блин, нету… на ночь глядя и смотался куда-то, это по-нашему…

– Дело молодое.

– Верно говоришь, дело молодое…

Вздрагиваю – когда часы в углу комнаты начинают бить полночь. В ту же минуту ослепительная вспышка вырывается откуда-то с верхних этажей, хлопают пробки и лампочки, дом погружается в темноту.

– Вот, блин, замкнуло что-то… парни, чего встали, свечи принесите, пошукайте, что там перегорело… темнота – друг молодежи, в темноте не видно рожи…

Выглядываю в окно, в темную панораму осени.

– Да тут всю Москву, похоже, вырубило.

– Это нехило, это по-нашему… всю Москву… парни, я стесняюсь спросить, свечи будут, или вас самих в керосине вымочить?

Снова вздрагиваю – на этот раз от звонка, вот догадался Крылатый мелодию поставить, от которой на месте подскакиваешь…

– Крылатый слушает… что? Чего ликвидировали? Какую банду? Вы охренели или как, я вам русским по белому сказал, парней не трогать! Мало ли что приказывал, на тридцать три раза приказание отменил! Если с этими анималами или как их там что-нибудь случится, я уже не знаю, что с вами со всеми сделаю… Что делать, что делать, снимать штаны и бегать… Этих ищите, анимов, или как их там, если узнаю, что вы их всех того…

Смотрим друг на друга – оба опустошенные, растерянные, и не верится, что это – все, что дальше уже – ничего. Это в новостях бывает, в сводках вестей, проведена-успешная-операция-по-ликвидации-банды… Вот где-то там, в динамике радио, на экране телевизора, только не с нами, не с нами…

– Ликвидировали, – Крылатый умоляюще смотрит на меня, будто надеется, что не прав.

– Ликвидировали, – киваю я.

– Ну… может, не всех еще… может, выбрался там кто-то… – не сдается Крылатый.

– Может быть.

– Думаешь?

– Думаю.

– Они же какие… ушлые. Вроде всех передавишь, да какое там…

– Тоже верно, – соглашаюсь, хотя сам в это не очень-то верю.

Крылатый смотрит на часы над камином, стрелки только-только перевалили за полночь, будто специально ждали полуночи, чтобы свершилось… свершилось…

– Пацан мой где-то шляется…

– А?

– Женька мой, говорю, где-то шляется… восемнадцать лет, мозгов с гулькин нос…

– Ну… образумится еще, – говорю, не понимаю, чего это вдруг он заговорил о сыне.

– Тоже верно говоришь… образумится.

Снимаю со спинки пальто, долго не могу попасть в рукава.

– Куда собрался-то? – косится Крылатый.

Холодеет душа, так и чувствовал, что живым меня не отпустит.

– Да нет, ты не думай… я не такой. Куда ты на ночь-то глядя… со мной посиди… чайку попьем…

– С-спасибо…

Говорю так, что сам не понимаю, спасибо – да, или спасибо – нет, снова отчаянно пытаюсь надеть пальто, снова – не могу, похоже, и правда придется остаться…

– Загулял сынуля мой, – говорит Крылатый, сам разливает по чашкам что-то душистое, клубничное.

– Да… время еще детское.

– Детское, говоришь?

– Ну… Я, по молодости, бывало, и в час, и в два возвращался… в общаге жил, так по пожарке поднимался, в окно влезал, вахтерша-то не пускала…

– Вот ты каков… а с виду тихоня тихоней…

Крылатый смотрит в темноту ночи.

– Думаешь, не всех их прихлопнули?

– Да… может, и не всех.

– Верно, все может быть… Сынуля мой что-то домой не торопится… телефон как всегда на отключке… Ну да, ты сказал, время-то детское…

2013 г.

Взятка для дьявола

Из-за холма показалось что-то стальное, приземистое, я вспомнил – танки. Вспомнил картинки в каких-то книгах, где были нарисованы стальные гиганты, помню, по молодости боялся их, они мерещились мне ночами в страшных снах. Здесь, в реальности, они казались мне совсем не страшными, даже какими-то смешными, жалкими. Гусеничные монстры подкатились ко мне, грянул залп, что-то больно укололо в грудь. Я посмотрел на танки, взглядом подбросил их в воздух – повыше, повыше, отпустил, боевые машины грянулись оземь, разлетелись обломками, извиваясь, взмыла в небо звенящая гусеница.

Так просто оказалось воевать с людьми, я-то думал, пригодятся все мои умения…

А тут ничего не надо, поднимай оружие силой мысли и бросай оземь…

Что-то случилось позади меня, я еле успел обернуться, отшвырнуть в небо ракету, уже готовую меня протаранить. Так, становится сложновато…

Я и не думал, что человеческая армия будет так слаба против меня одного… Если бы еще не приходилось следить одновременно за всеми, за танками, за ракетами, за самолетами, за пехотой, хорошо еще, стою на суше, хоть подводная лодка не вынырнет откуда-нибудь…

Да и то сказать… Я один, их семь миллиардов…

Пошел вперед, разбрасывая какие-то блиндажи, укрепления, люди горохом разлетались во все стороны, и по цвету напоминали горох, что у них за мода, одежда в зеленых пятнах… Моя цель была совсем рядом, я разбросал в воздух последние укрепления, подошел к Страшной Вышке. Было в ней что-то зловещее, жуткое, и в том, как она жадно пила кровь из земли, мне казалось, я слышу стоны истекающей кровью планеты…

Люди притихли, расползлись по своим укрытиям, больше не пытались подстрелить меня, кажется, поняли, что шутки плохи. Тем лучше… По их темным аурам я понимал – боятся, здорово боятся, кто-то крестится, кто-то вытворяет еще какие-то ритуалы, какие делают, когда видят черта.

Черта…

Как только меня увидели, сразу заорали – черт, черт, и сейчас разглядывают со смешением страха и любопытства, перешептываются:

– Да в нем метра два будет.

– Да какие два, два с половиной, не меньше.

– Рожищи-то какие изогнутые…

– А-а, щасс подденет тебя рожищами этими…

– А хвост у него есть?

– Не видать… А копыта, копыта…

– Когти дай бог… так подцепит кого когтями…

– А власти-то куда смотрят? Армия-то на что?

– Вон она вся армия валяется…

– Как в страшилках голливудских, ей-богу…

– Да брось ты… что встал-то, молись давай… грехи вспоминай свои… Или не поняли еще, что конец света пришел?

Я слушал их вполуха, меня послали сюда не для того, чтобы кого-то слушать. Цель была рядом, зловещая стальная вышка, что может быть проще, поднять Страшную Вышку в небо, швырнуть оземь, разбить вдребезги…

Поделом вам, человеки…

Не трожьте нас…

Не пейте кровь земли…

Послал меня сюда Он, Темный. Послал дней семь назад, как всегда не сказав, вернусь я живым, или нет, а ведь он это знал, знал все наши судьбы. Смутно помню последние свои вечера там, дома, на милой сердцу родине, на той стороне земли, где никогда не поднимается солнце. Долгие вечера там, где ледяное безмолвие прерывалось только треском костров, криками грешников и завыванием труб в когтистых пальцах демонов. Последние вечера там, где у входа было написано: «Оставь надежду», – и всякий раз, проходя мимо надписи, я думал, что же такое надежда.

В те вечера я страдал от холода, и все мы страдали от холода: и бедные грешники, и мелкие бесы вроде меня, и темнокрылые демоны, от одного взгляда которых каменела смола в реках. Нет, не от привычного холодка снежных пустынь и ледяных озер, а от действительно крепкого морозца, когда не горят костры, когда застывает кипящая смола в озерах, когда бесконечно высокие скалы покрываются инеем.

И вроде не сезон был для холодов…

Помню, как мы пытались согреться, помню тот вечер, когда я со спутником своим, черной жабой, пересек горную цепь – чтобы добраться до равнин, по которым текла черная кровь земли. Щедра наша земля, много в ней черной крови, и если бросить в нее уголек, вспыхнет черная кровь ярким пламенем. Помню, еще в молодости зажигали мы реки черной крови, плясали вокруг бешеного пламени, согреваясь его теплом. Помню, как подпалили какой-то лес, в котором скитались грешники, нас, молодых, ругали, хлестали плетками, все ждали, что повелит сделать с нами Он, Темный. Но Темный ничего не сказал…

Кто его знает, что Он, Темный, думал о нас…

Мы пересекли потоки застывшей смолы, кое-как пробрались через лес, полный острых шипов, миновали скалы, где грешники были заточены в камне, спустились в долину, по которой бежали реки черной крови, и я шел по заснеженным камням, и подле меня скакала жаба, огромная, ноздреватая, источавшая терпкий болотный дух.

– А-а-вро-е-е-е… е-е-е-с-с-с-ь… – прошамкала жаба, когда мы выбрались на равнину.

– Да, вроде здесь, – согласился я, оглядел темные холмы, поросшие колючими иглами. Но сколько я ни разглядывал туманный морок, я не видел ни одной черной реки.

– Не-у-у-у…

– Да… нету…

– А-а-а-л-ш-е-е…

– Дальше? Да нет, здесь должны быть черные реки…

– Жо-о-о…

– Что, думаешь, сжег их кто-то? Как мы в молодости? Да, очень похоже… Слушай, пойдем-ка отсюда, а то еще подумают, что мы сожгли всю кровь земли, и будут нас хлестать плетками…

– Бо-о-о-но-о е-с-та-а-а-ат у-у-у-у-т…

– Да, больно хлестать будут…. Пойдем.

Мы осторожно начали подниматься в горы, и я подсаживал скользкую жабу, и все думал, как не разбить свою лютню, на которой играл по вечерам у костров. Мы уже почти вскарабкались на невысокую гору из человечьих костей, когда и без того темное небо потемнело еще больше, и я увидел, как под лиловыми тучами мелькнул демон, кто-то из приспешников Его, Темного. Красными глазами он оглядел равнину, высохшие черные реки, взгляд его скользнул по склону, где затаились мы двое – и демон, шелестя крыльями, метнулся к северу.

– Влипли мы, – шепнул я жабе, – сейчас пойдет, расскажет Ему, Темному…

– Н-е-е…

– Думаешь, нет? Тоже верно, что ему до нас!

Тревога не оставляла меня – вечером в свете костров играл я на лютне, пел печальные песни миров возмездия, глядел, как пляшут по раскаленным угольям демоны вперемешку с грешниками, то и дело ждал, что явится ко мне гонец от Него, Темного, и скажет… иди к нему.

И не давала мне покоя черная кровь земли, кто выпил ее, кто сжег ее, кто…

– Иди к нему.

– А?

– Иди… к нему… – кто-то маленький, крылатый, хвостатый опустился на мое плечо, коснулся моего острого уха.

Моя аура сжалась и потускнела. Так и есть, не может такого быть, чтобы Он, Темный, чего-то не видел, не знал… Да нет, ему другое что-то нужно от меня, думал я, поднимаясь по чугунному мосту над огненной рекой, сейчас вызовет меня и скажет, Аштарот, за верную службу даю тебе сто грешных душ, терзай их, пей страдания их – досыта…

Я вошел в кованые ворота, увенчанные головами грешников, взошел по ступеням из навеки окаменевших тел, и безмолвные церберы пропустили меня в его покои. Во мраке передо мной вспыхнуло что-то переменчивое – не то звериная морда, не то человечье лицо, не то безликая маска. И захочешь – да не прочитаешь ничего в этих мерцающих глазах, ни эмоций, ни мыслей…

– Ты был на темных холмах? – спросил меня Он, без слов, без звуков.

– Был, – ответил я, чувствуя, как холодеет аура.

– И черная жаба была?

– Была.

– Ты видел черную кровь земли?

– Не видел.

– И черная жаба не видела?

– Не видела.

– Ты знаешь… куда девалась черная кровь земли?

– Не знаю.

– И жаба не знает?

– Не знает.

Захолонула моя аура, стало страшно. Вот теперь и скажет Он, Темный, что это мы сожгли черные реки… и не докажешь никому, что это не так…

– В землю они утекли… – прошелестел Он, Темный, – на ту сторону земли…

– В землю?

– Так ступай.

– Куда?

– Ступай… – вспыхнули ледяные глаза, казалось, самый воздух в зале окаменел, – на ту сторону земли… Поди, посмотри, куда утекают черные реки.

– Это туда… где люди живут?

– Где люди… Людей не трожь, живых трогать не велено, мы только мертвых терзаем… боль людскую не пей… Про реки узнай и назад ступай… А то еще расшалишься, перекинешься инкубом, очаруешь юную грешницу…

Тихий смешок… Я склонился перед ним низко-низко, поцеловал заснеженную землю, влажную от крови…

Я вышел в мир – вырвался с потоком магмы из жерла вулкана, побрел по шоссе из ниоткуда в никуда, искать, где текут черные реки, и почему текут в подлунном мире, а не у нас. А без черных рек-то не жизнь, не зажечь огня, не согреться, не проплыть в утлом челноке от одного края света к другому, не запустишь черную мельницу, где тяжеленные жернова перемалывают грехи…

Плохо без черной крови…

Из сосновых зарослей мне навстречу выпал мужичонка с двустволкой, завизжал, бросил ружье, метнулся в чащу. Боятся нас люди, что ни говори, боятся… Вроде бы давно уже не выбирается наш брат в подлунный мир, не забирает живьем грешных людей… Говорят, было что-то такое – во времена савонарол и торквемад, когда к какому-нибудь проворовавшемуся торгашу или небезгрешному монаху, или без пяти минут властелину мира в тишине полуночи являлся демон и забирал туда, где в ледяном безмолвии трещат костры…

Боялись нас – и вызывали нас, и приходили темные духи к молодым и дерзким, и подписывали договора – на двадцать, на тридцать лет, и человек по трупам и костям других рвался до самых высот, а после забирали его, вдоволь согрешившего, из его хором…

Сейчас не то… приелось, перевелось, как инквизиции и крестовые походы… Я уже не застал той эпохи, но все равно то и дело представлял, как врываюсь в покои какого-нибудь богача, волоку в ад его грешную душу, рву и терзаю когтями…

Мальчишеские мечты…

Не о том думаю… кровь земли, кровь земли… найти бы черные реки… Я прислушался к пустоте подлунного мира, к непривычным далеким звукам, крикам, голосам – да, черная кровь была где-то совсем рядом, вон там, за частоколом соснового леса, рукой подать. И правда что, текла она не к нам, в темный мир, а от нас, в мир подлунный, кто-то высасывал ее… какие-то силы…

Я пересек лес, я выбрался в синие сумерки, на снежную равнину, я сразу увидел эту силу, пьющую кровь земли – стальную вышку, еще каких то стальных зверей, качавших головами, эти-то звери и качали из земли черную ее кровь… И слышал я стоны земли, истекавшей кровью…

Я шагнул к вышке.

Вот здесь-то люди и начали стрелять… Не пускали меня к Страшной Вышке, верно, не хотели возвращать нам черную кровь земли…

– Черт идет, черт!

Я слушал их вполуха, меня послали сюда не для того, чтобы кого-то слушать. Цель была рядом, зловещая стальная вышка, что может быть проще, поднять Страшную Вышку в небо, швырнуть ее оземь…

Не пейте кровь земли…

Нашу кровь…

Кто-то бросился мне навстречу. Я хотел подкинуть его в облака, но тут же с удивлением заметил, что человек бежит без оружия, и сколько я ни сканировал его, не искал под одеждой гранату или револьвер, ничего не было. Он шел ко мне – и странно, что не в защитной одежде, хаки, что ли, называется, а в костюме. Что-то выдавало в нем главаря, вождя этого племени, или что у них там было, у людей, живущих возле вышки.