Текст книги "Няня с большой дороги"

Глава 7. Стас

Выехали к бабушке в субботу рано утром. У меня начало совещания в десять. Надо еще успеть вернуться. Час туда, час обратно. Проснулись дети с трудом. Едва притронулись к завтраку. Макс недовольно бурчал, Маша ныла. Наконец погрузились в машину.

Не успели отъехать, как Маша вспомнила, что забыла любимого зайца где-то дома. Расплакалась. Пришлось возвращаться, искать его. Плюшевый заяц забился в угол дивана в гостиной. Похоже, он тоже не хотел ехать к моей дорогой бывшей теще. Как же я понимаю и детей, и зайца. Но что делать? У Елены Павловны выходные. Ей хоть иногда надо отдыхать от нас.

Ехали молча. Маша клевала носом, прижимая к себе плюшевого зайца. Макс с недовольным видом смотрел в окно. Потом уставился в айфон.

– Максим, хватит портить глаза, – попросил я сына.

– Я совсем немного.

– Не надо. Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не играл в машине. Укачает. Тошнить будет.

– Я чуть-чуть. И меня не укачивает, я же не маленький.

– Убери, я сказал, – рыкнул на сына.

Тот недовольно засунул айфон в карман.

Сначала ехали вдоль полей. Золотые подсолнухи повернули головы к солнцу. Желтые поля простирались далеко, до темного леса.

На трассе было пустынно. Только изредка попадалась одинокая легковушка или рейсовый автобус. Скоро по сторонам замелькали сосновые леса. Места тут грибные.

В детстве ездил сюда с родителями. Мама отлично солит грибы. На Мальте таких нет. Неужели им не хочется вернуться? Впрочем, они уже привыкли. Столько лет живут там. Мальта стала для них второй родиной. Одно время родители настоятельно звали меня переехать к ним с детьми. Я отказался.

Безусловно, так было бы проще для всех. Но я люблю свой город, свою страну. Одно дело путешествовать, а другое эмигрировать. Нет, это не для меня.

Впереди замаячил указатель. «Родные просторы» значилось на нем. Кованая стрелка указывала направо. Почти приехали. Миновали пункт охраны. Немного попетляли по поселку и оказались у ажурных кованых ворот. На видеокамере зажегся красный глаз. Ворота дрогнули, и бесшумно распахнулись.

Развернул машину на подъездной площадке. Зашуршал гравий под колесами. На высокое крыльцо вышла теща в шелковом пляжном халате. На голове широкополая шляпа из французской соломки. В руках чашка утреннего кофе. Черные волосы покрывают плечи. Зачем в преклонном возрасте дамы любят краситься в радикальный черный цвет? Ума не приложу.

Теща поморщилась и улыбнулась широкой светской улыбкой. Ее и без того растянутый пластикой рот стал еще шире. Раскосые глаза смотрели холодно. Дорогая операция не сделала пятидесятипятилетнюю Анну моложе. Но прибавила ей уверенности в том, что она неотразима.

Анна не пришла в восторг от нашего появления, хотя я предупредил ее о визите за несколько дней.

– Бабушка! – Маша проворно выскочила из высокого внедорожника, подбежала к ней, обняла за ноги и едва не уронила.

Теща не спеша поставила чашку с кофе на мраморный парапет, осторожно погладила девочку по голове. Так я глажу уличных кошек. Вроде и приласкать хочется, и подцепить блох боязно.

Макс был более сдержан:

– Привет, ба! – это было все, что он посчитал нужным сказать ей.

– Сколько раз я просила не называть меня бабушкой, – мученически закатила теща ярко накрашенные глаза к бирюзовому небу. – Зовите меня Анна. Анна. Понятно?

– Да, бабушка, – бодро кивнула Маша.

– Ты неисправима, – вздохнула теща. – Стас, ну научи уже детей, как им обращаться ко мне. Сколько можно просить об этом?

– Хорошо, Анна, – кивнул я. – Постараюсь.

– Да уж, пожалуйста, – обиженно поджала она губы. – Какая я вам бабушка? Что за противное слово. Я – женщина бальзаковского возраста.

Да? Я всегда считал, что это до сорока лет, может чуть больше. А тут уже за пятьдесят. Ну, не хочет быть бабушкой – не надо, дело хозяйское. Главное, чтобы за детьми присмотрела.

На крыльцо вышел молодой мужчина в шортах и футболке. Нет, это был не мужчина – современный вариант Аполлона. Хоть сейчас на рекламу фитнес-клуба или какого-нибудь модного барбершопа. Кубики на его торсе выпирали через обтягивающую футболку. Широкоплеч, русоволос, бородат. На вид нет и тридцати.

Он поздоровался, равнодушно скользнул взглядом по детям.

– Аннет, дорогая, Бурбон закончился. Хотел сделать тебе коктейль…

– Роберт, какой ты заботливый, – она потрепала его по щеке, как щенка. – Ничего, велю купить. Вечером он у тебя будет.

Роберт поцеловал Анне руку.

– Познакомьтесь. Это – бывший муж моей дочери Станислав. Его дети – Максим и Мария. А это мой бойфренд Роберт, – познакомила нас Анна.

Бойфренд? Да он ей в сыновья годится! Увы, похоже, теща начинает потихоньку впадать в маразм.

И в прошлый раз, если не ошибаюсь, был Дэн. Но Дэн был постарше, лет сорока. А до этого Кирилл. Тоже совсем зеленый. Но его Анна бойфрендом не называла. Остальных ее мужчин уже не помню, как звали.

– Рад знакомству, – дежурно улыбнулся Роберт.

– Очень приятно, – я повторил его улыбку.

Маша с интересом разглядывала Роберта.

– А почему вы зовете мою бабушку Аннет? – искренне удивилась она.

– Немедленно иди в дом, несносный ребенок, – цыкнула на нее Анна.

– Ну почему? – не унималась Маша.

– Аннет, это по-французски Анна, – объяснил я ей. – Иди в дом, я сейчас принесу твои вещи.

Дочка запрыгала на одной ноге и скрылась в полумраке особняка.

– Анна, я очень прошу вас быть сдержанной с детьми, – слегка прорычал я.

– Я более чем сдержана, – парировала теща. – А тебе следует научить их хорошим манерам.

Макс мрачно посмотрел на меня. Он помог отнести мне вещи наверх.

– Папа, а это нормально, что у бабушки есть бойфренд? – спросил он.

– Это ее дело. Нас не касается, – что я мог на это ответить сыну?

– Так она же старая.

– Макс, я тебя умоляю, не ляпни ей такое.

– Да знаю я. Просто странно. Ведет себя как девочка. Это ж смешно. Еще бы на одной ножке прыгала, как Маша, и селфи делала.

Может и смешно, только мне не до смеха. И, предположу, селфи она делает.

Сразу от Анны направился в офис. Сегодня встреча с потенциальными партнерами. Сумеем произвести друг на друга хорошее впечатление – будем работать. Новый проект обещал быть долгоиграющим и дорогим. Последнее самое главное.

В конференц-зале было прохладно. За большими окнами в пол открывался вид на город. Зной уже окутал его сизым маревом.

Большинство присутствующих за столом я знал. Сегодня встреча с представителями компании Мерседес. Планируется строительство очередного автосалона на объездной дороге.

Напротив меня сидела юрисконсульт директора автосалона. Роскошная девица в строгом костюме и дорогих очках. Их золотая оправа мерцала в полумраке кабинета. Рыжие волосы идеально уложены, сдержанный макияж, немного увеличенные губы. Дорогая штучка.

Девица делала вид, что поглощена работой. Но время от времени я ловил на себе ее взгляды. Ничего так, ухоженная, знает себе цену, держится надменно. Судя по голодному взгляду, в поисках очередного спонсора. Она просканировала всех мужчин за столом, и ее благосклонный взгляд остановился на мне.

Если позову ее вечером в клуб – возмутится. Обзовет нахалом. Потом еще немого поломается, изобразит неприступность и согласится. Этот типаж мне знаком до боли. Скука…

Но бабенка очень даже ничего. Можно после вечернего посещения детей закатиться с этой стервочкой куда-нибудь и потом продолжить вечер у нее или в отеле. К себе я подобных девиц не вожу принципиально. Жениться я не собираюсь, уже испытал, что это такое. А принимать любовницу в доме – глупость в высшей степени.

Расслабиться мне сегодня точно не помешает. Так почему не выбрать на вечер эту рыжую бестию?

Совещание закончилось.

– Простите, не знаю, как вас зовут, – подошел я к девушке.

– Александрина, – пафосно сообщила она мне.

– А я Станислав.

– Я знаю, кто вы, – холодно заметила рыжеволосая Александрина, томно подняв на меня зеленые глаза.

– Сложное сегодня было совещание, не находите?

– Да, утомительное.

– Не хотите вечером скрасить мое одиночество в ресторане «Звездное небо»? Выпьем по бокалу шампанского, немного потанцуем, – сразу перешел я к делу.

А чего тянуть? Я – молод, богат, сексуален. Ты тоже хороша. Ищешь потенциального партнера? А я ищу развлечений. Так почему бы не провести вечер и грядущую ночь вместе? Отличный вариант для обоих.

Дальше видно будет. Если девица мне понравится, возможно, наши отношения продолжатся еще какое-то время.

– За кого вы меня принимаете? – вскинула Александрина широкие брови, зардевшись от праведного возмущения.

– За очаровательную деловую женщину, которая немного утомилась за неделю. Я предлагаю вам только отдохнуть в хорошем ресторане, и ничего более. Вы не представляете, как скучны и тоскливы вечера холостяка.

– В «Звездное небо» надо бронировать столик за неделю, – снисходительно заметила девушка.

– У меня там постоянная бронь. Столик у окна. Отличный вид на ночной город.

– Да? – усмехнулась девица. – Но у меня другие планы на вечер.

– Жаль, – грустно вздохнул я. Сейчас она передумает и поменяет свои планы, даже не сомневаюсь. Цену Александрина себе уже набила. Пора переходить к следующему этапу – изобразить сомнение.

Девица смягчила взгляд. Упускать блестящую возможность заарканить меня она не собиралась.

– Пожалуй, я подумаю, – девушка порылась в клатче из кожи питона. – Вот моя визитка, позвоните мне часов в пять вечера.

– Благодарю, – я едва подавил зевоту.

Все, как и предполагал. Возмутилась, поломалась, согласилась. Банально, предсказуемо.

Однако вечер с этой красоткой провести можно весьма недурно.

Глава 8. Анастасия

Утро воскресенья началось с того, что я едва не опоздала на автобус с народниками. Они отправлялись в восемь от центральной площади.

Ник все-таки решил перенести генеральную уборку на субботу, и мы почти весь день драили квартиру. Моей маме очень нравится, что мой парень такой чистюля. А меня это иной раз просто бесит.

Ничего бы не случилось, без уборки в эти выходные. Мы и так следим за порядком. Ну, подумаешь, полы не блестят, и немного пыли лежит на мебели? Это же не конец света!

Тем более что убираться можно и по вечерам в будни. Но Ник страшный педант. Порядок для него превыше всего. Может, это и хорошо, но иной раз хочется раскидать все по квартире, оставить мытую посуду рядом с раковиной, а не расставлять ее в определенном порядке в сушилке. Порой такая чистота меня сильно раздражает.

– Может, ты отвезешь меня? – поинтересовалась я у Ника. – Я ненадолго. Мне только фотографии сделать. За час-полтора управлюсь.

– Нет, уволь. Дорога в один конец займет часа два, а то и больше. Потом ты там застрянешь, разглядывая свои любимые руины. И еще обратно ехать. Это весь день коту под хвост.

– Не хочется ехать с ансамблем. Они всю дорогу будут петь.

– Так не езди. Тебя из-под палки никто не заставляет.

– Меня Виталий Викторович попросил.

– У него команда не маленькая. Может кто-то другой съездить. И я тоже буду завтра занят. Попробую договориться об интервью с главой спортивного клуба «Атлет». Раз ты меня покидаешь, хоть делом займусь, – поддел меня Ник.

– Когда я продавала свою машину, мы договорились, что ты иногда будешь меня возить, – напомнила я Никите. – Деньги от нее пошли на покупку принтера и сканера. Для тебя брали.

– А себе ты купила рюкзак и берцы. Что ты копейки считаешь? Твоя развалюха все равно бы не проехала по раздолбанной грунтовой дороге. Села бы где-нибудь на брюхо и ждала помощи.

Тут Ник прав. Моя машина досталась мне от деда. Она гремела как ведро с гвоздями. Хорошо, что вообще продать ее смогла. Но свою службу она мне сослужила. Я училась на ней ездить.

Думаю, на новую денег накоплю нескоро. А как было бы удобно ни от кого не зависеть. И Ника дергать по пустякам не надо. Он и так частенько возит меня по делам и за продуктами.

Мы провозились с уборкой допоздна. Потом отлично провели время. Ник решил загладить свою вину передо мной. С его стороны, безусловно, было натуральным свинством ничего мне не оставить на обед.

Оказалось, Никита купил еще бутылку вина и шоколадных конфет. Организовал романтический ужин. Свечи, тихая музыка. Лепестки роз на столе. И все прочее, что полагается в подобных случаях – нежные поцелуи, ласки и заверения в любви. Я была на седьмом небе от счастья.

Естественно, что утром едва смогла разлепить глаза. Будильник мерзко трезвонил. Он вырвал меня из сладких объятий сна. Я не сразу нашла часы. Долго тыкала в них пальцем.

– Да выключи ты его, наконец, – возмутился Ник. – Я спать хочу!

Хорошо, что вещи собрала с вечера. До места встречи добиралась пешком, благо живу недалеко. Неслась галопом, но успела.

В микроавтобус влетела запыхавшаяся как скаковая лошадь.

Через несколько минут водитель провел перекличку. Все оказались на месте, и автобус тронулся в путь. Я уже ездила с этой группой. Но сегодня ее состав несколько изменился. Было много новых лиц.

Группа состояла из восемнадцати человек, включая меня и водителя. Все места были заняты. На полу стояли большие клетчатые сумки. Те, что в моем детстве в конце девяностых называли «мечта оккупанта». Интересно, что в них может быть? Раньше в таких возили вещи на продажу. Моя мама так подрабатывала.

Отметила про себя, что, кроме водителя и руководителя ансамбля с нами едут одни женщины. Все за сорок и старше. Три пенсионерки лет шестидесяти. Я оказалась самой молодой.

Дамы смеялись, делились впечатлениями от какого-то концерта, совали друг другу смартфоны с фотографиями детей и внуков. Дружный ансамбль. Как одна семья.

На меня, к счастью, никто не обращал внимания. Мне даже удалось немного вздремнуть в этом бедламе.

Первая остановка была возле пруда на краю какой-то деревни. Женщины выволокли из автобуса объемные сумки. В них оказались народные костюмы и музыкальные инструменты.

Дамы шутили и переодевались в рубахи и сарафаны, совершенно не стесняясь мужчин. Ну, это не мое дело. Я не заметила в глазах мужиков похотливого блеска. Очевидно, они уже привыкли к такому стриптизу.

Женщины разобрали трещотки, ложки и дудки. Одна надела себе на шею гусли.

Ансамбль расположился на песчаном берегу. Женщины поправляли громоздкие головные уборы, расправляли монисто и многочисленные нитки разноцветных бус. Весьма колоритно.

Предводителю народного ансамбля Павлу Романовичу было лет сорок пять, может чуть больше. Худобой он напоминал Кощея Бессмертного в молодости. Длинные темные волосы собраны в низкий хвост. Длинная, но редкая борода. Скорее даже бороденка.

Через лоб с залысинами повязана яркая лента. Мужчина облачился в длинную льняную белую рубаху с алой вышивкой на груди и на рукавах. Широкие синие шаровары и высокие сапоги дополнили яркий образ народника.

– Восславим Яромира, надёжу и опору нашу! Кто мы без него? – вопросил Павел Романович зычным голосом.

– Нет, никто! – хором ответили женщины и отвесили земной поклон.

Руководитель достал камертон, слегка щелкнул по нему ногтем, призывая к вниманию. Красивый жест, намекающий на то, что у мужчины музыкальное образование. Приятный высокий звук поплыл по воздуху.

Начавшаяся вслед за этим какофония из шумовых инструментов и нестройного пения заставила меня усомниться в том, что камертон вообще был тут нужен.

Мужчина самозабвенно дирижировал и подпевал женщинам низким басом.

Водитель время от времени бил в бубен и гудел в рожок. На водителе рубаха оказалась из желтого шелка без пуговиц. Он завязал ее полы на поясе. Рубаха больше подходила для цыганского ансамбля или для исполнителя венгерских танцев в оперетте. Очевидно, другой не нашлось. Мужчина надел ее поверх футболки. На голове у него тоже красовалась пестрая лента.

Эхо нестройных голосов отражалось от водной глади и затихало в ивах, росших на противоположном берегу.

В деревне завыли собаки. Видимо, они не привыкли к народному пению.

Я прошлась вдоль пруда. Красивое место. От громких дребезжащих звуков рожка резало в ушах. Еще бы тишины сюда. Минут через двадцать вопли стихли, я вернулась к автобусу. Из ближайших домов к нам решительно направлялись местные жители. Некоторые держали в руках сельскохозяйственные орудия труда – грабли и лопаты. Похоже, их не сильно обрадовал визит народников.

– Все, поехали, – скомандовал предводитель, опасливо поглядывая на стремительно приближавшихся аборигенов.

Ансамбль спешно погрузился в автобус, и мы продолжили путь.

Одна из женщин затянула заунывную песню:

 
– Матушка-голубушка! Ох!
Не отдай ты меня замуж! Ох!
Не люб он мне! Не люб! Ох!
 

Остальные подхватили:

 
– Не отдай, не отдай!
Лучше в речке утоплю-у-ся!
 

Сплошной позитив! И полное отсутствие рифмы. Ее дополняли стоны и причитания.

Воткнула в уши наушники и поставила громкость на максимум. Рамштайн заглушил народников. Не слишком люблю тяжелый рок. Но в данном случае это единственное спасение.

Смотрела в окно и любовалась пейзажами. Какие просторы! Бескрайние поля, холмы, покрытые лесом.

Через Рамштайн нет-нет, да и пробивались зычные голоса народниц.

Свернули на грунтовую дорогу и затряслись по кочкам. Пару раз автобус сильно наклонялся в сторону. Мне казалось, еще немного и он свалится на бок. Но водитель уверенно вел его вперед. До усадьбы ехали долго, глотая дорожную пыль и подскакивая на ухабах.

Пение, наконец, прекратилось. Дамы принялись обмениваться пирожками, бутербродами и прочей снедью, что берут в дорогу. Меня это порадовало. Сейчас их рты были заняты активным поглощением пищи, а не пением.

Поняла, что тоже проголодалась. Я ж толком не позавтракала. Проглотила на лету кусочек сыра, запила водой и все. Времени у меня было в обрез, я опаздывала. Хорошо хоть успела бутерброды себе сделать. Так что на обед у меня еды достаточно.

Достала батончик из мюсли с сушеными фруктами и принялась жевать его. Очень хорошо утоляет голод. И калорий немного.

Через час стало ясно, что мы заблудились. Водитель развернул автобус, и мы затряслись в обратном направлении. Навигатор в этой глуши не ловил. Ориентироваться не на что. Дамы начали недовольно переговариваться.

– А что, карты у нас нет? – возмутилась одна из них. – Скачать в мобильник нельзя было? Едем, едем и не знаем, куда?

– Да, сколько еще нам трястись по этой раздолбанной дороге?? – поддержала ее подруга.

– Не переживайте, – успокоил их руководитель. – Яромир-путеводец выведет.

Кто нас выведет? Что-то я ни про какого Яромира раньше не слышала. А руководитель ансамбля упоминает его уже второй раз.

Наконец вдали замаячила линия электропередачи.

– Все, понял, – радостно сообщил водитель. – Вдоль нее до развилки. Потом налево.

– Слава Яромиру! – возгласил руководитель громким голосом. – Ой ты гой еси, Яромир-всезнаец, Яромир-всевидец, Яромир-всеслышец.

– Слава, слава, Яромир! Слава, ой ты гой еси, Яромир! – заголосили дамы на все лады. – Путеводец наш! Не дал пропасть в безвременье! Не дал потеряться в пространстве!

– Давайте восславим его песней! – предложил Павел Романович.

Происходящее все больше настораживало меня. Я думала, что еду с музыкантами-народниками, а, похоже, они язычники-фанатики. Я еще на пруду предположила, что тут у многих с головой непорядок. Но не так же массово?

 
– Славься, ты славься, наш Яромир!
Славься ты солнышко наше!
Славься навеки, славься всегда,
Жизнь с тобой полная чаша!
 

Жуть кошмарная! Надеюсь, они скоро утомятся, и не будут голосить всю оставшуюся дорогу. Я воткнула в уши наушники. Ну, снова здравствуй, Рамштайн!

Глава 9. Анастасия

Автобус крякнул, хрустнул чем-то в двигателе и замер у двух кирпичных почти полностью развалившихся столбов. Когда-то давно тут был въезд в усадьбу.

Дорога закончилась. Через бывшие ворота проходила узкая тропинка, по которой, похоже, никто давно не ходил.

Мы вышли из автобуса. Я потопталась на месте, размяла ноги. Меня слегка качало после продолжительной тряски по грунтовой дороге. Достала фотоаппарат, повесила его на шею. Рюкзак закинула за спину. Все свое ношу с собой. Можно, конечно, оставить в автобусе. Но вдруг мне что-то понадобится?

Темный густой лес стоял перед нами. Еще можно было угадать среди зарослей два ряда лип. Когда-то давно эта аллея вела к дому. Все углубились в заросший парк. Цветастые юбки женщин цеплялись за репейники, коих тут росло в изобилии. Все-таки в лес практичнее ходить в штанах.

Мы дошли до небольшой поляны. Впереди виднелся остов дома. Все, что осталось от когда-то роскошного особняка. На месте поляны раньше была площадка. Кое-где на ней еще виднелись плиты из белого камня, плотно подогнанные друг к другу.

Женщины начали собирать хворост для костра. Вообще-то в лесу запрещено разводить открытый огонь. Но я предположила, что напоминать об этом бесполезно. Лишь бы они не достали из автобуса идола и не начали приносить ему человеческие жертвы.

Я подошла к руководителю ансамбля.

– Павел Романович, тут смартфон не ловит. Боюсь отстать. Вы уж меня не потеряйте, пожалуйста. Вы через сколько собираетесь уезжать? Мне полтора часа хватит? Мне надо пройтись по усадьбе, сделать фотографии.

– Зови меня Елисей-живород, – заявил Павел Романович. – Я – верховный жрец Яромира-всезнайца. Надень юбку, ладо, и присоединись к нашему обряду.

Я слегка оторопела. Час от часу не легче. Со жрецами общаться мне еще не доводилось. Интересно, это выборная должность, или Павел Романович сам себя на нее назначил?

Речь руководителя народников изменилась. Он гордо выпячивал грудь, расправил хилые плечи. Теперь в разговоре упирал на букву «О» и заменял ею все что можно и что нельзя.

Юбки у меня с собой не было. Ни к чему я присоединяться не планировала. У меня другие задачи на сегодня.

– Спасибо за приглашение, но я тут по делу. Виталий Викторович вам, наверное, сказал – я должна предоставить фотофиксацию того, что осталось от усадьбы, – напомнила Живороду.

– Успеется, – Елисей-Павел-Живород дал знак одной из женщин, и она принесла мне юбку.

– Прими, ладо. Надень, – настойчиво совал мне Павел юбку. – Надень, не упрямься, аки коза неразумная.

Зачем мне сдалась эта юбка? И что он там про козу говорит? На что намекает?

– Нет, спасибо, конечно, – отказалась я. – Мне без нее удобнее.

– Девица-невинница должна носить юбку, а не ходить в портках, аки господин ея, – строго заметил Павел-Елисей.

Господин? Невинница? Идиотизм!

Итак, похоже, я вляпалась в секту. Только этого мне и не хватало, для полного счастья. А я всего-то фотографировать руины приехала.

Между тем адептки Живорода соорудили импровизированный очаг из камней и уже успели развести небольшой костер.

Они начали водить вокруг него хоровод и петь.

– Простите, но мне надо работать, – я постаралась побыстрее убраться с поляны.

На всякий случай потрогала в кармане моих широких брюк газовый баллончик. Он был на месте. Его подарил мне отец. Папа знает, что я порой хожу по таким местам, куда порядочную девушку в принципе занести не может.

Баллончик два раза помог мне избежать встречи с бродячими собаками. У баллончика очень интересный дизайн – это точная копия пистолета ТТ. Рассчитано на то, что не каждый хулиган решится приставать к девушке при оружии.

Меня догнала одна из женщин.

– Послушайте, девушка. Тут у нас обряд. Его нарушать нельзя. Все, кто приехал, должны принять в нем участие. Ничего особенного. Просто постойте с нами в кругу и все. Мы же вас сюда привезли, денег за поездку не взяли, – напомнила она мне. – Так окажите и нам любезность. Что вам, трудно, что ли?

– Ладно, просто постоять я могу. Но участвовать в ваших мистериях не буду, – предупредила ее.

– Никто об этом вас и не просит, – заверила меня женщина. – Только вот юбку наденьте, пожалуйста. У нас такой обычай.

– Но мне надо много чего сфотографировать. У меня времени нет.

– Вы все успеете.

Я надела юбку поверх брюк. От меня не убудет. Мы вернулись к костру.

Адептки Живорода стояли широким кругом вокруг очага.

– Круг магический, сил круг! – нараспев повторяли они.

Сколько же идиоток собралось в одном месте!

К костру подошел Павел-Елисей. В одной руке он сжимал посох с большим алым кристаллом в навершии. Похоже, купил на Али-Экспрессе. В другой держал большую деревянную расписную чашу в форме лебедя.

Он отпил из чаши и пустил ее по кругу:

– Испейте зелья чудесного, зелья разума!

Женщины благоговейно припадали к напитку. Когда очередь дошла до меня я заглянула внутрь. Мутная жидкость плескалась в чаше. Резкий синюшный запах выдавал плохо очищенный самогон. Естественно, пить эту дрянь я не стала, просто передала ее дальше.

Посмотрела по сторонам. Водитель стоял поодаль и не пил. Хорошо, а то кто нас отсюда увезет?

– Сегодня мы воздадим величание Яромиру-всезнайцу. За то, что жизни нас научил, на путь наставил, умом-разумом одарил.

Дамы начали голосить на все лады.

– Гой еси, Яромир!

– Собралися с лесу густом невесты-невинницы, – нараспев продолжил Павел. – Читы телом, чисты умом-разумом. Из всех невест выберем одну для Яромира. Мой посох на нее укажет, изберет и счастьем одарит.

Если я правильно поняла, невинницы – девственницы. Ну и набрал он себе в команду невинных девушек! Всем глубоко за сорок. Кому-то и того больше. Кто при детях, кто при внуках. Интересно, как это они умудрились невинность сохранить? Впрочем, возможно, пара настоящих старых дев тут все-таки имеется.

Павел начал медленно идти по кругу мимо женщин.

Дамы преобразились на глазах. Расправили плечи, выпятили грудь. На их лицах заиграли улыбки, глаза заблестели. Все хотели стать невестами Яромира.

Жрец подошел ко мне.

– Избрана! – возгласил он. – Вот на сегодня невеста Яромира. Возрадуйтесь и воспойте, девицы-красавицы.

Елисей слегка икнул и его посох с пластиковым кристаллом указал на меня.

– Нет, это неправильно, – возмутилась та дама, что уговорила меня принять участие в этом цирковом представлении. – Она не наша, не посвященная. И она вообще не хотела юбку надевать. Паша, это нарушение обряда. Так нельзя.

Видимо, дама мечтала на сегодня стать невестой. А тут такой облом.

– Неважно. Так пожелал Яромир, – прервал ее возмущения жрец.

– Павел, мы же ее совсем не знаем, – возмутилась еще одна. – Мы для тебя стараемся, а ты привел постороннюю и сразу выбрал невестой.

– Да, да, мы ее не знаем! – поддержали бунтарок еще несколько женщин. – Пусть уйдет.

– Во время обряда я Елисей-Живород, если кто забыл! – огрызнулся жрец. – А не Павел. И мне решать, что и как правильно. Не мешайте обряду.

Дамы обиженно замолчали.

Жрец поправил на лбу ленту и снова вошел в образ:

– Идем, невинница в чертоги не каменные, а лесные. Под куст бузины алой. Там через меня станешь ты женой Яромира-всезнайца.

Какой такой женой? Сдурел совсем что ли? Ишь, размечтался! Фиг тебе, а не невеста. Мне стало смешно.

– Нет, я никуда не пойду. Я на это не подписывалась.

– Тебе понравится, – заверил меня жрец.

Да неужели? Он что, серьезно думает, что я сейчас побегу за ним в кусты предаваться разврату? Какое, однако, у жреца самомнение!

– Нет уж, дальше продолжайте свои обряды без меня, – я сняла юбку и отдала ее ближайшей ко мне женщине. – К тому же я вам не подхожу. Я не невинница. В смысле не девственница.

– Это дело поправимое, – Павел слегка стукнул меня посохом в лоб. – Возвращаю тебе невинность, ладо.

– Что, все так просто? – удивилась я, нервно хихикнув. Посохом по лбу и снова девственница!

– Это дар волшебный, только мне даденный, – объяснил мне Павел. – Не физически, а духовно стала ты невинницей.

Судя по запаху, исходящего от жреца, он уже изрядно налакался самогона. И когда только успел, кобель похотливый?

– Короче, я в ваших игрищах не участвую. Ищите себе другую невесту, – заявила я, отступая.

– Не противься! – грозно произнес жрец, шагнув ко мне.

Сторонницы жреца разделились на два лагеря. Одни двинулись к нам, очевидно собираясь помочь предводителю. Другие сбились кучкой, недовольно перешептываясь. Моя кандидатура в невесты их не устроила.

Павел Романович протянул ко мне руку.

Ладно, сам напросился. Я отступила назад, выхватила из кармана газовый баллончик-пистолет. Направила его в сторону Павла-Елисея. Тот побледнел и замер на месте. Дамы завизжали, отбежали от меня подальше.

– Лучше не подходите, – слега рыкнула я и предупреждающе щелкнула курком.

– Сдурела совсем? – возмутился жрец, перестав окать и слегка протрезвев. – Я к тебе со всей душой. Это ж обряд такой.

– Да идите вы со своим обрядом куда подальше.

– Она его нарушила, прервала обряд! – загалдели женщины. – Не будет теперь у нас достатка. Не будет радости. Порушила вековой закон, все пропало, все пропало!

И мне с этими ненормальными предстоит возвращать домой. Они ж мне весь мозг вынесут своими причитаниями и упреками.

– Едем отсюда, – заявил Павел Романович. – Теперь надо все начинать сначала. Сколько я сил положил, сколько труда! И все разрушила тупая… – он осекся и скосил глаза на мой пистолет. Продолжить фразу Живород не решился.

Я поняла, что ничего сфотографировать теперь точно не успею. Жаль. Зря проездила. Следующий раз пусть Иванов ищет мне нормальных попутчиков, а не идиотов-сектантов.

Женщины с причитаниями бежали к автобусу. Предводитель подгонял их посохом. Как стадо овец.

– Быстрее, быстрее, прочь отсюда. Место осквернено. Нам надо очиститься.

Я тоже поспешила за ними. Обидно, что ничего сегодня не получилось. Подошла к микроавтобусу. Перед моим носом громко захлопнулась дверь.

– Оставайся тут, коза безмозглая, – крикнул мне в окно Павел Романович и погрозил посохом. – Пешочком пройдешься, не развалишься.

Не успела я и рта раскрыть, как автобус фыркнул, обдал меня выхлопными газами, рванул с места и скрылся в клубах дорожной пыли.

Вот это номер! Такого я не ожидала.

– Сектанты ненормальные! – в сердцах крикнула им вслед. – Придурки!

Я подняла глаза к небу. Солнце в зените. Жара. До ближайшей деревни километров пятнадцать, может и больше. Топать часа три. Хорошо хоть карту в смартфон скачала.

Я поправила на плечах рюкзак. Раз уж я тут осталась, то сделаю фотографии, а потом буду выбираться к людям. Туда, где есть мобильная связь и можно вызвать такси. А лучше попрошу Ника меня забрать. Ничего, отложит он свои дела ради меня. Не так часто я его о чем-то прошу.

Я вернулась к остаткам дома, загасила костер и начала фотографировать. Красиво тут, таинственно. Старинная липовая аллея ведет в темный лес. В ее конце когда-то был пруд. Надо дойти до него, посмотреть, осталось ли что-то или он совсем пересох и зарос.

Немного жутковато. Ведь я совсем одна. И как тихо. Только легкий ветер шумит листвой. Солнце пробивалось через кроны деревьев и кидало косые лучи на истертые старинные плиты площадки.

Продолжила фотографировать. Жаль, что все разрушено. А ведь когда-то давным-давно тут жили люди.