Текст книги "Право первой ночи. Свобода за любовь"

Мария Геррер
Право первой ночи. Свобода за любовь

Глава 1. Лидия

Я не спала. Лежала на скомканных шелковых простынях и смотрела в потолок. В спальне тихо. Я словно умерла. Никаких чувств. Нет ни злости, ни обиды. Это придет позже. А пока в душе пустота и холод.

Он лежал рядом. Сильный, безумно сексуальный, опасный. Тот, кто смог разбудить во мне потаенные желания. Темные, жгучие и такие порочные. Я буду ненавидеть себя за это всю жизнь.

Меня отдал ему муж в первую брачную ночь. Отдал как вещь, как рабыню. Потому что так захотел всемогущий Дмитрий Рудницкий.

Села на постели. Рудницкий пошевелился и положил руку мне на талию. Я замерла и боялась дышать.

Большая роскошная спальня. С высокого потолка свешивается огромная хрустальная люстра. Острые грани вспыхивают в полумраке ледяными звездами. Окна до пола выходят в сад. От легкого ветерка шумит листва, громко щебечут птицы.

Давно рассвело, лучи солнца пробиваются через неплотно закрытые шторы. Широкая кровать с шелковыми простынями цвета вина. Или крови…

На полу белым пятном светится мое свадебное платье. Фата небрежно брошена на спинку золоченого кресла. Кошмарная ночь. Самая кошмарная в моей жизни. Ночь страсти и порока.

Рудницкий дышал глубоко и ровно. Я попыталась выскользнуть из постели.

– Ты куда? – он открыл глаза.

– Я хочу пить, – прошептала в ответ.

– Хорошо. Только не пытайся сбежать, не выйдет.

– Отпусти меня. Пожалуйста… – я едва не расплакалась.

– Позже. А пока отдыхай.

* * *

Когда-то у нас была крепкая семья. Я – единственный ребенок, на которого родители возлагали большие надежды. Отец мечтал, что я пойду по его стопам и продолжу династию медиков. В плане профессии выбора мне не оставили – только врач, и только с блестящей карьерой.

Мама – педиатр, отец – кардиолог, профессор. Оба отличные специалисты, известные в городе. Но я разочаровала отца – моя карьера не задалась с самого начала. Я стала обычным терапевтом. Отец еще надеялся, что все наладится. Но я уже знала, что ошиблась с выбором профессии. Быть хорошим врачом – редкий талант. А у меня его нет.

Не хотела расстраивать родителей и продолжала работать в частной клинике, куда меня взяли по рекомендации отца. Отличное место с высокой зарплатой и возможностью карьерного роста. С первых дней приложила все усилия, чтобы хорошо зарекомендовать себя. И мне это удалось. Главврач был доволен моей работой, часто отмечал на планерках и не скупился на похвалы перед коллегами.

Сколько себя помню, жила с оглядкой на мнение родителей. Так повелось в нашей семье. Мама возвела отца в ранг бога. Он был всегда и во всем прав, его решения не оспаривались. Подруг у меня было немного, и все как одна – простушки, которых не стоит приглашать в приличный дом. С родней родители практически не общались – недалекие люди, на которых жаль тратить драгоценное время.

Отец постоянно писал какие-то научные труды, пропадал допоздна в лаборатории, ездил на конференции и симпозиумы. Мама помимо работы обеспечивала мужу комфортную жизнь.

Непререкаемый авторитет родителей начал тяготить меня в институте. Однако я с детства привыкла к нашему семейному укладу и не бунтовала даже в подростковом возрасте. Тихая разумная девушка, с отличными отметками и примерным поведением. Как оказалось, это не всегда хорошо.

Но жизнь непредсказуема и порой очень жестока. Родители погибли в автокатастрофе три года назад. Я не сразу оправилась от страшного удара. Очень любила маму и отца, а теперь оказалась одна.

Из близкой родни осталась только бабушка по линии отца. Мы общались редко. Отец осуждал, что его мать вышла второй раз замуж и много лет назад уехала в Германию. Бабушка предложила мне приехать в Бремен. Но я почти не знала ее и отказалась от любезного предложения. Бабушка вздохнула с облегчением. На этом наше общение завершилось.

У меня началась самостоятельная жизнь. И, как оказалось, я вполне могу самостоятельно принимать решения. Хотя постоянно думала, а одобрил бы это отец, что сказала бы мама? Отвыкнуть от контроля очень непросто. Жить без оглядки на мнение родителей я все еще не могла.

И не могла до конца осознать, что теперь только я в ответе за свою судьбу. Мне не к кому пойти за советом, не у кого искать поддержку. Зато я могу сама принимать решения, хотя это и непросто.

На дне рождении лучшей подруги Кристины я познакомилась с Яном Кудрявцевым. Высокий блондин тридцати шести лет с пронзительными синими глазами, модной бородкой и идеальной стрижкой. Харизматичный, ухоженный, лощеный. Он сыпал остротами, читал стихи и блистал эрудицией. Я не могла отвести от Яна восхищенного взгляда.

Кудрявцев работал редактором в местном гламурном журнале. Попутно вел рубрику современного искусства в одном из столичных периодических изданий. Ян не скрывал, что его цель – покорить Москву.

Между нами сразу пробежала искра. Ян весь вечер не отходил от меня ни на шаг. Я влюбилась по уши и забыла о благоразумии, которому меня учила мама.

Кудрявцев недолго добивался моей благосклонности – роскошные букеты и милые подарки сделали свое дело. Я не устояла пред таким вниманием. Наш роман развивался стремительно. Я летала на крыльях счастья. Ян баловал меня, окружил заботой и вниманием.

При любом удобном случае мы путешествовали. Ездили на машине к морю, посетили Питер, побывали в Турции. На выходные уезжали за город. Мы практически не расставались.

Кристина знала Яна постольку-поскольку – ее брат дружил с Кудрявцевым.

– Это счастливый случай, что ты пригласила Яна на свой день рождения, – призналась я подруге, когда она как-то забежала ко мне вечером на чашечку чая.

– Рада, что у вас все удачно сложилось. Кудрявцев любит любые тусовки, – усмехнулась она. – Ему нравится быть в центре внимания.

– Ты считаешь, это плохо? – удивилась я.

– Нет, если тебя это не тяготит. Он публичный человек.

– Я не ревнива.

– Завидую, – рассмеялась Кристина.

– И Ян везде берет меня с собой.

– Сладкая парочка! Рада за вас.

– До сих пор не верю своему счастью, – призналась я.

Ян любил держать все под неусыпным контролем. Он всегда знал, что правильно, а что нет, что стоит делать, а чего необходимо избегать. Подобным образом вели себя мои родители. Они всегда знали, что для меня лучше. Итак, я снова нашла надежную опору в жизни.

Единственное, что меня напрягало в наших отношениях – Ян не спешил знакомить меня со своей семьей. Я знала, что Ян – единственный ребенок. Папа – завкафедрой истории в Университете, в ближайшем будущем ему прочат место ректора. Мама – домохозяйка, никогда не работала, всю себя повестила семье. Ян не слишком распространялся о своих родителях. Но разве это так важно?

Через полтора года после нашего знакомства Ян сделал мне предложение. Я не верила своему счастью. У меня будет семья, любящий муж, дети. Как это прекрасно!

Ян сообщил, что настала пора представить меня его родителям. Я разволновалась. А вдруг они не одобрят выбор сына, вдруг я им совсем не понравлюсь? Хотя почему? Я успешный врач, работаю в отличной клинике. Мне тридцать, а меня ценят и уважают как специалиста. Я из хорошей семьи. Так почему я могу им не понравится?

Ян заметил мое смятение.

– Не переживай, все будет отлично.

Воскресным апрельским утром мы приехали в загородный дом Кудрявцевых. Двухэтажный коттедж под черепичной крышей прятался в зарослях сирене. Ее ветки усыпали набухшие зеленые почки.

Мама Яна выглядела просто потрясающе для ее лет. Худощавая, подтянутая, с идеальной короткой стрижкой светлых волос. Настоящая леди – холодная, снисходительно надменная, с вздернутыми вверх тонкими темными бровями.

Она окинула меня цепким взглядом с головы до ног и улыбнулась ледяной светской улыбкой. У меня похолодели ладони – похоже, маме Яна я не слишком понравилась. Ее муж безразлично скользнул по мне взглядом и дежурно улыбнулся:

– Рад знакомству. Я – Петр Федорович.

– Меня зовут Лида. Я тоже очень рада, – пролепетала в ответ.

Отец Яна был важен, представителен и исполнен достоинства. Полный высокий мужчина с роскошной седой шевелюрой и шкиперской бородкой. Настоящий ученый, светило науки.

Ян покровительственно обнял меня за плечи.

– Лида, будь как дома, не стесняйся, – я бы предпочла услышать эти слова из уст его матери. – Мою маму зовут Ксения Владимировна.

– Мне очень приятно, – я попыталась приободриться, но это получилось плохо.

Ксения Владимировна сухо кивнула в ответ и ничего не ответила мне.

За обедом над столом висела напряженная тишина. Обменивались дежурными фразами. Мама Яна продолжала разглядывать меня. Под ее внимательным взглядом мне становилось холодно и неуютно.

Общий разговор не клеился. Я вздохнула с облегчением, когда мы поднялись из-за стола.

– Я покажу тебе наш сад, – предложил Ян.

– Лучше это сделаю я, – остановила сына Ксения Владимировна.

Мне было бы приятнее гулять с Яном, но выбора мне не оставили. Я последовала за хозяйкой дома.

– Очень люблю тюльпаны, – призналась мама Яна. – Я выписываю их из Голландии.

– Изящные цветы. Мне еще нравятся розы, – поспешила поддержать разговор.

– Розы нравятся всем девушкам, – как-то неопределенно улыбнулась Ксения Владимировна. – Особенно когда получают их в подарок от мужчин. Красоту тюльпана могут оценить только искушенные ценители прекрасного.

Крепкие бутоны уже начали набирать цвет и стояли вдоль дорожки, мощеной диким камнем как солдаты на параде.

– Я уважаю выбор сына, – перешла к делу Кения Владимировна. – Надеюсь, ты сможешь вписаться в нашу семью.

– Я тоже очень на это надеюсь, – мне стало совсем не по себе.

– Жаль, что Ян у тебя не первый мужчина.

Я опешила от неожиданности и замерла на тропинке.

– Удивлена, что я знаю об этом? Сын ничего от меня не скрывает.

– Но мне тридцать… – вполне естественно, что в таком возрасте я уже не девственница.

– Разумеется, я тебя понимаю. Ты прыгнула в последний вагон уходящего поезда. Но и ты пойми меня. Мой единственный ребенок должен быть счастлив в браке. Сумеешь ли ты дать ему все, в чем он нуждается? Ты уверена в этом?

– Я люблю Яна, он любит меня. У нас будет крепкая и счастливая семья.

– Буду с тобой откровенна, – голос Ксении Владимировны звучал холодно и отчужденно. – Я бы предпочла более молодую невестку. Все-таки женщине надо выходить замуж до двадцати пяти, – слова Ксении Владимировны неприятно царапнули мое самолюбие. Но родители научили меня быть сдержанной и уважать мнение других людей.

– Однако сейчас все поменялось, – вздохнула она. – И, повторю, я уважаю выбор сына. Тебе придется подстроиться под привычки Яна. Он человек творческий, импульсивный. Ян сильно устает на работе и дома ему нужен отдых и уют. Тебе надо будет окружить его заботой и вниманием. А не только сексом, – усмехнулась мама Яна.

– Простите, но мы с Яном встречаемся уже полтора года… – не выдержала я. Мой голос задрожал от волнения и возмущения.

Сейчас я ненавидела свою скромность. Кому она нужна в наше время? От нее одни комплексы. Не нагруби, не возражай, будь терпелива к чужим недостаткам, не забывай – у тебя их тоже немало. Зачем только родители вдолбили все это в мою голову?

Но мой тон не смутил маму Яна. Похоже, ее вообще трудно смутить чем бы то ни было.

– Спать с мужчиной и знать его – далеко не одно и то же, – усмехнулась Ксения Владимировна.

Глава 2. Лидия

От общения с мамой Яна у меня осталось тягостное впечатление. Я ей однозначно не понравилась.

– Не переживай. Моя мама прямолинейная, говорит то, что думает. И это хорошо, поверь мне. Со временем вы найдете общий язык, даже не сомневаюсь.

– Боюсь, ждать придется долго, – невесело усмехнулась я.

– Выше нос! Когда родители узнают тебя поближе все изменится. Но тебе придется под них подстроиться. Так что наберись терпения.

– Это я уже поняла, – тоскливо кивнула в ответ. – Я очень постараюсь.

– Вот и умница. Главное, что я тебя люблю. Что же еще тебе надо? – Ян чмокнул меня в щеку.

– Твоей маме я совсем не понравилась…

– Она тебе это сказала? Нет. Не могла она тебе это сказать, я ее знаю. Она человек деликатный.

Да уж, сама деликатность!

– Нет, не сказала, – призналась я.

– Вот видишь. Так с чего ты взяла, что не понравилась ей? И ты не за мою маму замуж выходишь, а за меня. Мои родители оценят и полюбят тебя, когда узнают поближе. Таких девушек сейчас редко встретишь. Ты нежная, удивительно терпеливая, благоразумная. Именно это я и ценю в тебе – терпение и кротость. Просто ангел во плоти!

Какое странное слово «кротость». Старое, забытое, неприятное. Наводит на мысль о крепостном праве. Кроткая крестьянка, кроткая служанка, кроткая жена…

Если бы только Ян знал, как я не хочу быть терпеливой и благоразумной. А уж тем более кроткой. Порой мне казалось, что я только сейчас начинаю становиться сама собой и освобождаться от условностей, привитых мне с детства.

– Давай лучше поговорим о предстоящей свадьбе, – отвлек меня от невеселых размышлений Ян. – Куда нам отправиться на медовый месяц? Как тебе Мальта? Дивный остров, бывал там не раз. Или можно на Кипр?

Мы принялись обсуждать предстоящее торжество. Я отвлеклась от неприятных мыслей о Ксении Владимировне. Тем более она призналась, что выбор сына для нее важен.

Решили назначить свадьбу на конец июня. За три месяца сможем все подготовить как следует. Ян планировал организовать потрясающее торжество, чтобы оно запомнилось нам на всю жизнь. Приятные хлопоты поглотили меня целиком.

Старалась не думать о родителях Яна. Со временем мы притремся друг к другу. Все утрясется и будет как надо. Ян тоже в этом уверен. Он подержит меня. Тем более что жить мы будем отдельно и видеться не каждый день.

Скоро Ян предложил мне переехать к нему в квартиру не дожидаясь свадьбы. Кому нужна это формальность? Я с радостью согласилась. И пусть его мама думает обо мне что хочет. На всех не угодишь. Пора перестать оглядываться на чужое мнение. Даже на мнение будущих родственников. Мы с Яном строим свою жизнь. И делаем это так, как считаем нужным.

Квартира у Яна небольшая, зато в центре. Это удобно и мне, и ему. Мою квартиру пока сдадим квартирантам. Деньги перед свадьбой лишними не будут, на счету каждая копейка.

После свадьбы мы планировали жить в его загородном доме. К счастью, он не слишком близко от дома его родителей.

Ян Кудрявцев не только редактор журнала, но и востребованный корреспондент. Его дела идут в гору, и он этим очень гордится. Хорошо зарабатывает и тратит деньги со вкусом. Имеет на это полное право.

Для успешного мужчины очень важен имидж. Спортивный автомобиль, загородный дом, квартира в центре – неплохо для начала. Я гордилась своим Яном. Молодец, все успевает, в курсе всех важных событий, умеет наладить нужные связи. А главное – умеет работать, живет независимо от родителей. Когда вспоминала о них, неприятный холодок сжимал сердце.

Нет, не примет меня мама Яна. Не впишусь я в их семью. И возраст, и положение в обществе не то. Не о такой жене для сына мечтала Ксения Владимировна. Отгоняла от себя неприятные мысли. Придет время, тогда и буду думать, как строить отношения с родителями Яна. А пока надо мечтать о хорошем.

Свадьба – это прекрасно, это самый важный день в жизни девушки. Потом начнется счастливая семейная жизнь. Я окружу Яна заботой. У меня это хорошо получается уже сейчас. Через год у нас родится ребенок. Хорошо, если мальчик. Хотя неважно.

Я всегда хотела двоих детей. Старшего мальчика, и через пару лет девочку. Время поджимает, надо поспешить. Тридцать конечно не возраст, но уже и не юная девушка, как заметила Ксения Владимировна. И тут она совершенно права.

Я не собиралась становиться домохозяйкой. Буду продолжать работать и после рождения детей. В клинике меня ценят и уважают. А в таком возрасте этого далеко не каждый смог добиться. Возможно, со временем сменю профессию. Стану, например, косметологом. Или пойду преподавать биологию. Время покажет… Я обязательно найду себе работу по душе.

Подготовка к свадьбе шла своим чередом. Приятные хлопоты поглотили целиком. Мы выбирали ресторан, декор помещения, Ян уже забронировал отель на Мальте. Чтобы номер был роскошный, с большой террасой и обязательно с видом на море.

Но неожиданный поворот судьбы резко изменил мою жизнь.

* * *

В конце мая меня вызвал завотделением. Одному из первых людей города потребовалась медсестра для ухода на дому.

– Лидия Константиновна, вы будете ежедневно посещать Павла Игоревича Рудницкго. Ему надо делать уколы и ставить систему после операции. Реабилитация идет хорошо. Но в больнице он оставаться не хочет, предпочитает долечиваться дома.

– Но это же работа медсестры, – удивилась я.

– Да. Но господин Рудницкий желает, чтобы процедуры ему делал врач. Он считает, что у медсестер недостаточно глубокое медицинское образование. За это вам будут доплачивать.

– Хорошо, – согласилась я.

Деньги лишними не будут. Тем более что выбора у меня нет. Руководству клиники виднее, кто и чем должен заниматься. В клинике разговор с сотрудниками короткий. Не нравится – увольняйся, никто не держит. На это место при такой высокой зарплате сотня желающих найдется.

Любой каприз за деньги пациента – таков негласный девиз нашей клиники.

От состоятельных клиентов всегда одни неприятности и нервотрепка. Они вечно недовольны, как их лечат, как осматривают, как делают уколы. И вообще, врачи недостаточно грамотны и компетентны, чтобы лечить таких важных персон.

Господин Рудницкий – бывший депутат Государственной думы, в преклонном возрасте и с очень молодой женой. Кажется, она у него вторая или третья. Рудницкий оставил госслужбу и вернулся в бизнес. Об этом знаменательном событии трубили все таблоиды города.

Семье Рудницких принадлежит огромный химический концерн. Сеть заводов разбросана не только по области, но и в других регионах страны.

Итак, в назначенный день после обеда завотделением лично проверил погрузку медицинского оборудования в автомобиль клиники, и я отправилась к господину Рудницкому.

Как оказалось, я понятие не имела, что значит элитная квартира. Пентхаус Павла Игоревича расположился в новом доме на берегу реки. Скоростной персональный лифт поднял меня на тридцать шестой этаж за несколько секунд.

Меня встретил привратник – важный, как английский лорд. Он проводил меня в комнату, расположенную недалеко от кухни.

– Здесь вы можете переодеться и разместить медикаменты и оборудование, – важно произнес он. – Павел Игоревич ждет вас с спальне через четверть часа. По коридору вторая дверь направо. Господин Рудницкий не любит задержек и опозданий. Постарайтесь не разочаровать его, – строго предупредил меня верный дворецкий бывшего слуги народа.

Шофер клиники разместил все необходимое в комнате и ушел. Я переоделась в форменный халат, надела на голову шапочку, достала лекарства, шприцы, сложила их в контейнер. Собрала хромированную стойку под систему. Мне не раз приходилось заниматься этим в клинике, но на дом к пациенту я выехала впервые.

Взяла стойку, контейнер, распахнула дверь и шагнула в коридор. И с размаху налетела на стремительно идущего человека. От неожиданности я уронила стойку.

Пронзительный звук от упавших металлических трубок резанул мой слух как гром среди ясного неба.

Мужчина обхватил меня за талию и не дал упасть.

Моя рука упиралась в мускулистую грудь мужчины. Я слышала, как гулко бьется его сердце. Подняла глаза и невольно замерла.

Насмешливый взгляд карих глаз откровенно изучал меня. Высокий, стройный, темноволосый мужчина лет тридцати семи крепко обнимал меня и не спешил отпускать. Выбрит до синевы, одет в дорогой костюм. Пиджак расстегнут, и моя рука все еще лежит на его груди. Через тонкую ткань я чувствовала крепкие напряженные мышцы.

Какая неловкая ситуация!

– Целы? Я едва не сбил вас с ног. Простите.

– Все нормально, – прошептала в ответ.

Я осторожно освободилась из неожиданных объятий. Наклонилась, чтобы собрать распавшуюся на отдельные части стойку капельницы.

– Позвольте, я помогу, – молодой мужчина опередил меня, ловко собрал металлические трубки и протянул мне.

– Спасибо, – я невольно взглянула в темные глаза и утонула в них, как в омуте. Его взгляд притягивал, завораживал. Вздрогнула и пришла в себя.

Судорожно начала собирать стойку. Как назло, руки не слушались. Депутат будет в бешенстве. Я заставляю его ждать – неслыханная наглость!

Мужчина отстранил меня и через несколько секунд все было готово. Я хотела забрать оборудование, но он не отдал мне его.

– Главное, не спешить, – очаровательно улыбнулся он. – Я провожу вас, а то налетите еще на кого-нибудь.

– Это вы налетели на меня, – заметила ему в ответ.

– Ну, разумеется. В этом доме всегда виноват только я, – рассмеялся он.

Мужчина сделал широкий жест рукой, пропуская меня вперед.

– Как понимаю, вы будете лечить моего дорогого папу?

– Я буду проводить процедуры господину Рудницкому.

– Тогда давайте познакомимся. Дмитрий Рудницкий. Сын вашего пациента.

– Лидия Спирина. Врач.

– Очень приятно, – он поцеловал мне руку.

Это было неожиданно. Моя рука замерла в его. Но через мгновение я отдернула ее.

– Вы такая пугливая, – снова рассмеялся Рудницкий-младший.

– Я не пугливая. Просто Павел Игоревич будет недоволен, что я опоздала.

– Мой папаша это переживет. Я замолвлю за вас словечко перед ним.

Дмитрий постучал в высокую инкрустированную красным и черным деревом дверь.

– Папа, к тебе врач, – Дмитрий не стал дожидаться ответа и распахнул ее. – Прошу, проходите.