Текст книги "Белыми тропами"

25 мая

– Вот командировочные бланки, пусть они будут у вас, – командным голосом заявил Лобанский, зайдя в преподавательскую к Райцу, при этом явно его разбудил.

– А… что?.. ага, я сейчас закончу проверять контрольные… и посмотрю их, – зевая и потягиваясь, сказал Райц.

– Что на них смотреть? Положите к остальным документам по экспедиции, – возмущённо выказал Лобанский.

– А, да, конечно, положу, – с трудом продирая глаза, пытался собраться с духом Райц.

– Чем вы, простите, ночью занимались? – возмутился таким поведением Лобанский.

– Не поверите. Дома прибраться пытался, но столько всего интересного нашёл, всяких журналов и книг, зачитался так, что ночь пролетела незаметно. В итоге и дома не прибрано, и я в не лучшей форме, а мне сегодня нужно всё это проверить. А вы, собственно, зачем пришли?

– Да так, проведать вас, – злобно ответил Лобанский и ушёл, так и не отдав бланки.

– Странный он всё-таки, – тихо пробормотал Райц и снова улёгся спать на контрольные работы.

Через сорок минут в преподавательской раздался телефонный звонок. Райц вздрогнул и проснулся, после чего телефон прозвенел ещё раз.

– Кто это может быть? Я думал, этот телефон вообще не работает, – проворчал он и взял трубку: – Райц слушает!

– Здравствуйте. Это вас беспокоит Норотов. Вы можете срочно прийти ко мне в лабораторию? Я кое-что нашёл.

– Скоро буду, – лениво ответил Райц и вышел из преподавательской, потом вернулся, собрал контрольные работы и выбежал снова. Через несколько мгновений оказался в лаборатории, где уже были Фёдор Степанович и Лобанский.

– Я опоздал? Что вы нашли? – Райц ворвался с растрёпанными волосами и выпученными глазами.

– Не опоздали, мы ждём только вас, – недовольно произнёс Лобанский.

– Мы вас позвали, поскольку остался последний пригодный для опытов образец породы, – неуверенно вставил Норотов.

– Ничего страшного, продолжайте. Мы вас внимательно слушаем, – добавил Фёдор Степанович.

– Я подключил микроскоп к проектору, пришлось обратиться на кафедру информатики, потому что, как я уже и сказал, можно провести только один опыт. Поэтому смотрите внимательно. Это обычная порода со скалы, взгляните на микрочастицы, все вы их хорошо знаете. А теперь я покажу вам микрочастицы породы, которую любезно передал мне Райц, – на стене появляется картинка. – Видите, частицы как будто живые, они исчезают и появляются вновь преобразованными. Я не знаю, что это, возможно самый скоротечный жизненный цикл, но это очень необычно.

Все остолбенев смотрели на стену, на которую проецировалось изображение с проектора.

– Как вам удалось взять образцы столь крепкой породы? – вдруг поинтересовался Лобанский.

– А это тоже интересно. Да, никаким обычным способом невозможно было снять и крошки с породы. Но после того как я поместил её в жидкий азот, кусочек породы будто сбросил шкуру, как змея, и видоизменился. Взгляните, – Норотов достал банку, в которой была порода искажённой формы, красновато-пурпурного цвета с синим отливом.

– Я вижу, она ещё и уменьшилась в размерах, – подметил Райц.

– Да, я несколько раз помещал её в жидкий азот, и она стала уменьшаться, примерно после шестого раза. Именно поэтому я запечатал её в банке, чтобы не утратить этот уникальный образец, – скромно сообщил Норотов. – И взгляните на экран: образцы, которые удалось снять с породы, в конечном итоге просто растворяются.

На экране, ещё недавно мерцающем от микрочастиц, не осталось практически ничего.

– Как вы догадались поместить её в жидкий азот? – спросил Лобанский.

– Я заметил слабое изменение цвета и формы породы, когда подержал её в морозильной камере. Там у нас поддерживается постоянная температура в минус пять градусов и хранятся все образцы для исследований, – еле слышно пробормотал Норотов и поставил банку с породой в стеклянную морозильную камеру.

Порода начала медленно двигаться и стала немного краснее. Увидев это загадочное явление, больше никто вопросов задавать не смог.

– Я думаю спрятать её в сейфе на время нашего отсутствия, – предложил Норотов.

– Согласен, – сказал Лобанский, а Райц и Фёдор Степанович просто одобряюще кивнули. —Интересно, чем же это обернётся. Предлагаю увиденное хранить в тайне, – предложил он, и все согласились.

Порода продолжала медленно шевелиться. Её форма уже заметно изменились, а цвет стал ближе к зелёному. Все задумчиво смотрели на это явление, не веря своим глазам, и каждый пытался найти в своей голове научное объяснение происходящему, но знаний явно не хватало.

– Здравствуйте. А что вы тут делаете? – дверь вдруг открылась, и в лабораторию вошёл молодой преподаватель.

Норотов быстро вытащил банку из холодильника и незаметно передал Лобанскому, тот с ловкостью карманника засунул её в карман брюк и удалился из кабинета. Поскольку это был Лобанский, вопросов у молодого преподавателя не возникло, да даже если бы и возникли, он бы не осмелился их задать.

– Ничего интересного, просто пришли навестить друга, – немного нервничая, но улыбаясь, произнес Фёдор Степанович. – А вы какими судьбами? Мы тут обсуждали возможность скрещивания бабочки и лягушки, а также последствие развития у такой особи суицидальных наклонностей. Что вы на это скажете?

Молодой человек завис, перерабатывая полученную информацию, что предоставило возможность Райцу и Фёдору Степановичу быстро уйти.

– Он что, серьёзно? – спустя пару минут спросил молодой преподаватель.

– Если есть вопросы, задайте их доктору Лобанскому, – решил подколоть Норотов и направился в свой кабинет.

10 июня

– Куда бы вы направились, будь у вас возможность уехать куда угодно и провести там сколько угодно времени? – спросил Фёдор Степанович, делая себе бутерброд из ветчины и батона.

– Я бы посетила Йонагуни в Японии. Это подводные пирамиды, и если бы у меня была возможность дышать под водой, я бы начала изучение подводного мира именно с них, – Милослава достала из рюкзака варёное яйцо и сыр.

– Мм, интересно. Даже не слышал о таких, – откусывая бутерброд, подметил Фёдор Степанович. – А я бы посетил гору Аннапурна, при условии, что умереть я там никак не смогу и в принципе буду чувствовать себя там комфортно в любую погоду.

– Прямо капитан Неуязвимость! – с улыбкой вставила Милослава.

– Ага, мистер Всё Нипочём, – согласился Фёдор Степанович.

– Возможно, я бы посетил Австралию, если бы у меня была возможность стать смелей и мой иммунитет бы это позволил, – робко сказал Норотов, обнимая кружку чая ладонями.

– Наверное, я бы исследовал космос, – облокотившись о спинку стула и попивая кофе, сообщил Райц.

– Космос – это очень огромная территория. Значит, вам бы пришлось стать бессмертным, – делая второй бутерброд, заметил Фёдор Степанович.

– Если говорить о бессмертии, то и изучение подводного мира также займёт немало времени, – Милослава соорудила себе бутерброд из батона, ветчины, варёного яйца и сыра.

Все задумались. Было слышно только, как Фёдор Степанович и Милослава пережёвывали свои бутерброды.

– А к чему, собственно, у нас возник этот разговор? – поинтересовался Норотов.

– К тому, что нам предстоит очень необычная экспедиция, и мне стало интересно, насколько ограничен наш мозг нашими знаниями. Не разучились ли мы ещё воображать, – ответил Фёдор Степанович.

– Так, что я пропустил? И вообще, почему я последний узнаю о том, что встреча перенесена с семи на четыре? – забегая в кабинет, ворчал Баянов.

– На самом деле мы тут хотели решить, кто сядет в самолёте рядом с Лобанским, и общим голосованием выбор пал на тебя, – серьёзным тоном сообщил Фёдор Степанович.

– Вы, я надеюсь, шутите!!! Я хотел поспать в это время, но он же мне весь мозг выест, уточняя, уверен ли я в своих расчётах. Всё, я никуда не полечу, я сам доберусь, хоть пешком, – взволнованно ответил Баянов, чем вызвал смех у сидящих в кабинете. Даже Норотов смущённо заулыбался.

– Ой, мой дорогой друг, вы бы себя видели, – обняв Баянова за плечи, сказал Фёдор Степанович. – На самом деле с ним рядом сядет Владимир, – он вдруг неожиданно перевёл взгляд на Норотова. У того, в свою очередь, улыбка превратилась в нервный тик, поскольку он не был уверен, шутка ли это.

– Фёдор Степанович, у господина Норотова сейчас будет инфаркт! Рядом с Лобанским полечу я, – заявила Милослава.

– Не понимаю, как вы его терпите, – немного успокоившись, сказал Баянов.

– А что мне его терпеть? Он ко мне хорошо относится, и я не совсем понимаю, почему вы так его боитесь, – возмутилась Милослава. – Сомневаюсь, что он может сделать кому-то что-то плохое.

– Да, вы правы. Лобанский, конечно, ворчун, но меня лично забавляет его ворчливость, – сгладил обстановку Фёдор Степанович. – Да и давайте закончим на этом, а то неприлично обсуждать кого-то за глаза, тем более нашего друга.

– И, я думаю, Лобанский не обидится, если вы разберёте свои вещи из тех коробок, что лежат позади вас, – показав рукой в конец кабинета, сообщил Райц.

Милослава и Фёдор Степанович взяли то, что заказывали у Райца. Баянов ехидно смотрел на них и ухмылялся, он гордился тем, что у него всё есть для экспедиции, и эту гордость трудно было не заметить на его лице.

– Ну-уу, вот теперь у меня есть новый рюкзак, и вполне хороший, а то старый так истаскался, – решив снова подколоть Баянова, громко произнёс Фёдор Степанович.

– Ммм, вы тоже рюкзак написали, потому что свой уже надоел? – удивлённая совпадением, сказала Милослава.

У Баянова перекосило лицо, но он пытался убедить себя в том, что это было бы нечестно. В глубине души он понимал, что его сапоги и берцы давно уже пришли в негодность, а он просто не догадался включить их в список.

– Да почему нет? Я решил, что если есть такая возможность обновить инвентарь, то нужно ей воспользоваться, – Фёдор Степанович хитро улыбнулся.

– Я тоже себе купил почти всё из списка, – сказал Райц и присоединился к трапезе.

Баянов нервно накручивал пакетик чая на ложку и выжал его, глядя на остальных. «Нет, – думал он, – Лобанский точно взял то, что ему действительно нужно… Эх, никогда бы не подумал, что буду сравнивать себя с ним».

– Андрей, а какое бы вы выбрали место, если бы у вас была возможность посетить его и остаться там на сколько угодно времени, не думая о деньгах? – спросил Фёдор Степанович.

– А уехать оттуда можно в рамках этой поездки? – уточнил Баянов.

– Нет, вы выбираете одно место и можете там находиться сколь угодно долго, но как только вы выезжаете оттуда, все привилегии заканчиваются. Вот к примеру, выберете вы Ростов-на-Дону, и вы можете прожить здесь хоть вечно, тратить деньги, исследовать, но выехать за пределы города не сможете.

– Ммм… ну тогда я бы выбрал Южную Америку, – заявил Баянов.

– Вы бы жили там вечно? – уточнила Милослава.

– Нет, я бы там умер от старости, или от болезни, или от нападения дикого животного. Не вижу смысла в вечной жизни или неуязвимости.

Все задумались. А ведь что такое вечность, вечность для человека? И почему нам отведено именно столько лет?

– Думаю, вечная жизнь для человека – огромное бремя, – грустно сказала Милослава. – Ведь даже если представить, что не будет никаких эмоций, а значит и тяга к познанию исчезнет, всё потеряет смысл. Теперь, мне кажется, я понимаю, почему у всего есть свой жизненный цикл. Всё, что вечно, рано или поздно теряет свой смысл.

– Мир наполнен непостоянностью и конечностью, поэтому он прекрасен. Ведь что может быть ценней, чем поймать момент? Момент мимолётной красоты, – добавил Фёдор Степанович. – А ведь когда-то и ты был красив, весел и добр, жаль, что я упустил этот момент, – переведя взгляд на Баянова, продолжил он.

– Очень смешно, – сыронизировал Баянов, погладил свою щёку с трёхдневной щетиной и примял немного рукой растрёпанные волосы. – Да, нужно бы побриться, а то в самолёт не пустят. У меня в паспорте фотография семнадцатилетней давности, – вздохнул он.

– Хех, вот и я тоже смотрю иногда на этого человека в паспорте и думаю: «Боже! Что же с тобой стало?» – улыбнулся Фёдор Степанович.

– Фёдор Степанович, вы паспорт три месяца назад поменяли по достижению сорока пяти, – пробормотал Норотов.

– Ох, что вы меня сдали так быстро? Я уже было решил всех убедить, что я никак не изменился, а таким родился, – по-гусарски закручивая кончик уса, ответил Фёдор Степанович.

– Ага, с усами и сединой, – добавил Баянов, и все засмеялись.

Идущий по коридору Лобанский услышал звонкий смех Милославы и невольно улыбнулся. Её смех вызвал у него тёплые отцовские чувства. Эта связь возникла тогда, когда пятилетняя Милослава, оставшись с ним наедине по просьбе её родителей, без капризов и истерик исполнила все его просьбы: не шуметь, не разговаривать с ним, не смеяться вслух и не отвлекать, если это не дело чрезвычайной важности. Она тихо сидела на кухне и играла, как ему казалось, но сделала много бутербродов и каждый час, молча улыбаясь, подносила ему по одному на тарелочке, в то время как ещё юный Лобанский писал свою первую кандидатскую. Он кушал их, каждый раз провожая её подозрительным взглядом. После шестого бутерброда он решил всё же проверить, чем занимается ребёнок. Зайдя на кухню, Лобанский увидел на полу разложенные книги и маленькую Милославу, которая вырезала из них понравившиеся картинки и приклеивала к холодильнику. Лобанский уже думал на неё разозлиться, поскольку все картинки были по теме его кандидатской, но маленькая Милослава сказала: «Когда я смотрю на картинку, я сразу вспоминаю, о чём книга, в которой она была. И поэтому маме не нужно их мне перечитывать, и у неё остается больше времени, чтобы делать мне пирожки». Лобанский поразился хитрости и находчивости пятилетнего ребёнка и невольно заулыбался. На что Милослава сказала: «А тебе надо больше кушать, чтобы было время со мной играть».

Забыв о том, что на лице его улыбка, Лобанский зашёл в кабинет, и все, кроме Милославы, затихли. Поскольку его улыбка напоминала улыбку маньяка, смотрящего на свою жертву, лица у всех перекосились от страха.

– Что произошло? – встревоженно спросил Фёдор Степанович, соскочив с места.

Лобанский, вернувшись к своему прежнему выражению, сказал:

– И вам здравствуйте, Фёдор Степанович, – после чего спокойно присел за стол.

– Егор Давыдович, в углу, в коробке лежат ваши вещи, можете их забрать, – испуганно произнёс Райц.

– Хорошо, благодарю. Я их заберу перед выходом. Давайте всё решим и разойдёмся. Мне бы хотелось собраться не торопясь.

– Да, конечно. В общем, коллеги, я принёс билеты на самолёт, раздаю их сейчас, чтобы у всех была возможность улететь самостоятельно. Вылет завтра в четырнадцать ноль-ноль, за всеми по домам заедет микроавтобус, поэтому в двенадцать ноль-ноль все должны быть готовы и собраны. Также мне перечислили деньги на карманные расходы, получается каждому по десять тысяч рублей, выдаю сейчас на руки, поэтому распишитесь в расходном листе, – взволнованно говорил Райц, доставая конверты с деньгами.

– Целых десять тысяч рублей! На что их тратить в глухой деревне? – недоумевал Баянов.

– Я думаю, эти деньги нужны на обратную дорогу в случае непредвиденных обстоятельств, – расписываясь в расходном листе, невозмутимо предположил Лобанский.

Услышав это, Милослава тут же передумала тратить деньги на покупку очередных странных вещей этнического характера.

– Так, получите командировочные бланки и сделайте отметки у себя на рабочих местах, это будет означать, что ваше руководство уведомлено и согласно с тем, что вы убываете в экспедицию, – добавил Лобанский, осуждающе глядя на Райца, который бегло стал перебирать бумаги у себя в папке.

Через двадцать минут после прихода Лобанского все разошлись, Райц последним вышел из Академии и направился пешком до дома своей матери. Волнение от предстоящей поездки было настолько велико, что он решил купить запас сигарет в дорогу. Как только он зашёл в магазин, дверь за ним закрылась, а свет погас.

– ЧТО ПРОИСХОДИТ? – крикнул он что есть мочи и принялся долбить ногой дверь.

– Я бы посоветовал вам успокоиться и не привлекать лишнего внимания, – раздался низкий мужской голос из темноты.

Райц повернулся и попытался разглядеть в темноте силуэты, но его попытки были тщетны: в магазине невозможно было что-то увидеть.

– Что вам надо? – самоуверенно сказал Райц и услышал чьи-то шаги, приближающиеся к нему. Он начал продвигаться вдоль стены к прилавку, чтобы в случае чего спрятаться за ним, «А там недалеко и до чёрного входа», – прорабатывал он план в голове.

– У меня для вас сообщение, – сказал мужской голос уже совсем близко.

Райц поднял ногу и согнул её в колене для пинка в сторону голоса.

– Я не понимаю, о чём вы.

– Протяните руку. Я передам вам конверт с информацией, которая может спасти вам жизни в экспедиции, ну, по крайней мере, большему числу из вас, – продолжил голос.

Райц опустил ногу и протянул левую руку, при этом правую сжал в кулак и замахнулся для прямого удара в голову. Но стоило ему почувствовать конверт в своей руке, как шаги стали быстро удаляться, а вскоре их перестало быть слышно и включился свет.

– Что же это, черт побери?! – подумал он и спешно направился к выходу, сжимая в руке конверт. Подойдя к двери, он услышал, как кто-то копошится в замке. Вдруг дверь открылась.

– Вы как тут оказались? – возмущённо спросила продавщица.

– Извините, я зашёл за сигаретами, а дверь открыта была, потом захлопнулась, – растерянно и нервно говорил Райц.

– Так, ну-ка погоди, я сейчас всё проверю здесь, – продавщица весовой категории, явно превышающей Райца раз в десять, ловко затолкала его обратно в магазин и снова закрыла дверь. Убедившись, что всё на месте, она продала ему сигареты и заставила купить булочки, потому что те завтра уже придут в негодность.

Райц выбежал из магазина с пакетом булочек и блоком сигарет, направился к дому своей матери. Взлетев по лестнице на второй этаж, он забежал в квартиру и, не включая свет, осмотрел все окна и задёрнул шторы. Убедившись, что за ним не следят, взял налобный фонарик и устроился возле входной двери, чтобы посмотреть содержимое конверта. Конверт был красного цвета, с надписью «Совершенно секретно». Распаковав его, Райц увидел какие-то расчёты с координатами местности, похожие на те, что делал Баянов. На расчётах было написано: «Анализ магнитно-полярной активности Зоны „Снег-1“». «Ничего не понятно», – подумал Райц.

Он взял одну пачку сигарет из блока, положил содержимое конверта обратно и спрятал конверт во внутренний карман куртки. Ему нужно было срочно позвонить, но телефона ни дома, ни у него самого никогда не было в наличии. Добравшись до первой попавшейся телефонной будки, Райц набрал Лобанского.

– Тут такое дело… в общем, есть разговор, – торопливо произнёс Райц, оглядываясь по сторонам.

– Не пыли. Сегодня сиди дома. Завтра поговорим. Милослава меня предупредила, что такое может быть. Странно, конечно, что информацию отдали тебе. Ладно, главное – без паники. Всё понял? – строгим голосом проговорил Лобанский.

– Понял. Конец связи, – Райц положил трубку и нервно закурил. «Мда-аа… вот это заваруха, так весело я ещё не жил».

11 июня

– Аэропорт нашего города был основан в 1925 году. В 1932 году начато строительство первого здания аэровокзала, но, как и многие сооружения города, аэропорт был разрушен до состояния руин, после чего был восстановлен и реконструирован. Интересно то, что действующая ныне взлётно-посадочная полоса построена в 1949 году. Вы посмотрите, как всё изменилось, вот к примеру эти скамейки, их явно здесь не было до реконструкции.

– Господин Норотов, с вами всё хорошо? – с беспокойством поинтересовался Райц, прибыв в аэропорт вместе со всеми в тесном автобусе.

– Не переживай, он просто летать боится, – разминаясь после тяжёлой поездки в автобусе, бодро сказал Фёдор Степанович.

– Ну, зато у нас теперь есть экскурсовод, – добавила Милослава.

Райц не понимал непринуждённости поведения Милославы и Лобанского. Они вели себя так, будто вчера с ним ничего не произошло. А когда он сказал в автобусе про конверт, они даже не поняли, о чём речь.

– Егор Давыдович, подойдите, мне нужно с вами поговорить, – Райц достал из кармана конверт и вручил его Лобанскому. – Вот, мне вчера передали.

– А! Это про этот конверт вы у нас всю дорогу спрашивали. Когда вам это вручили? —Лобанский с удивлённым видом разворачивал конверт.

– Вчера вечером, когда я домой шёл. Я же вам звонил, – нервно ответил Райц.

– Но вы не могли со мной разговаривать. Вечером я с женой ходил в оперный театр, и домой мы пришли около полуночи, – уверенно сказал Лобанский. – Вы определённо что-то перепутали!

– Возможно, я ошибся. Тогда кому звонил и с кем разговаривал?

Лобанский пожал плечами и подозвал к себе Милославу и Баянова, Норотов бродил по аэропорту, рассказывая историю происхождения каждого предмета, а Фёдор Степанович, будучи неподалёку, присматривал за ним.

– Я видел такие расчёты раньше, – заявил Баянов.

– И что говорят эти расчёты? – тактично спросила Милослава.

– Что там, куда мы едем, люди не могут жить. При таких скачках изменения магнитного поля нужны тысячи лет эволюции, чтобы человек смог приспособиться к жизни в этом месте. Наверное, об этом, – ответил Баянов, забрав у Райца расчёты.

– А подробней можно? – попросил Райц.

– Судя по этому графику, примерно раз в неделю магнитное поле уменьшается или увеличивается на тринадцать – пятнадцать герц. У нас изменение уже в пять – восемь герц называют геомагнитными бурями. Все наши системы в организме исправно работают только потому, что наш организм синхронизировался с ритмом Земли. Нужно купить каких-нибудь лекарств от головной боли и от давления, – с серьёзным видом говорил Баянов. – Но в деревне и рядом с ней в принципе всё нормально, привыкнуть можно. А вот там, где могут находиться искомые пещеры, нужно запастись здоровьем. Придётся проходить акклиматизацию, как при восхождении в горы.

– Интересно, – озадаченно произнёс Лобанский.

– Так, ладно. Теперь мне более-менее ясна сложившаяся обстановка. Я пойду приведу Норотова, вы идите на регистрацию, – как можно спокойней и собранней сказал Райц. Но ему всё ещё не давало покоя то, что вчера произошло. Кому нужно, чтобы экспедиция всё же состоялась? Вопросы мучили его весь полёт.

Спустя четыре часа самолёт из Ростова-на-Дону приземлился в назначенном месте. Участники экспедиции вышли из самолёта и прямо на взлётной полосе пересели в автобус защитного цвета с чёрными номерами.

– А где обещанный вертолёт? – с улыбкой спросила Милослава. – Я, может, только из-за него полетела.

– Сейчас у этого автобуса откроются лопасти, и мы полетим, – ответил Фёдор Степанович.

Но как ни пытались они разрядить обстановку, нервное волнение читалось у каждого в глазах и большинству было не до шуток. Никто не знал, что к экспедиции будут привлечены военные силы, и стали зарождаться сомнения того, что их везут туда, куда они планировали.

За окном быстро промелькнул город, за ним деревни, а дальше лес и поля. Находясь в пути уже пятый час, все лишь успевали переглядываться. Двое солдат, сидевшие вместе с участниками экспедиции в салоне, были в полной экипировке с автоматами и не давали никому вымолвить ни слова, пресекая любые попытки диалога.

Прошло ещё тридцать минут. Один из солдат опустил железные шторки на окна, и теперь к гробовому молчанию добавилась ещё и темнота.

«Да, кажется, я теперь знаю, кто наш спонсор», – подумал Баянов.