Текст книги "Музеефикация историко-культурного наследия России"

Реконструкция применима в тех случаях, когда существуют убедительные доказательства, позволяющие реконструировать памятник, среду, ландшафт на строго научной основе, когда традиция еще теплится, а если угасла, то жива память о ней.

Моделирование, означающее воспроизведение объектов реальной действительности в виде имитаций, сегодня достаточно широко используется в музейной деятельности. Характерным примером представления целых фрагментов среды методом моделирования стало устройство музеев под открытым небом на основе свезенных памятников. Имитация действий древнего человека, когда посетителям предоставляется возможность провести некоторое время в условиях первобытного общества, проведение музеями годичного цикла христианских праздников представляет собой моделирование традиции. Историческое моделирование может использоваться для получения новых знаний о различных исторических процессах (ярким примером являются путешествия Тура Хейердала на моделях исторических судов).

Конструирование предполагает использование элементов материального и духовного наследия для создания новых объектов на основе разработанной музеем концепции. При использовании метода конструирования отдельные элементы наследия могут по усмотрению музейных специалистов наделяться новыми значениями и выступать в качестве «знаков» при построении экспозиционных «текстов». Во многих музеях происходит «рекреационно-культурное» освоение исторических мест и ансамблей, когда организованные клубные, торговые, театральные и другие формы приобретают качество музеальности за счет подчеркнутой связи с былыми традициями, функциями, процессами, использования их ритуально-символического смысла.

Ревитализация означает «оживление», восстановление способности объекта к функционированию и самовоспроизведению. Употребляется в музееведении, как правило, по отношению к средовым объектам и объектам нематериального культурного наследия.

При разных формах актуализации различных видов наследия могут применяться любые из обозначенных методов, хотя для определенных форм актуализации и для конкретных видов наследия может быть предпочтительнее тот или иной метод. Так, фиксация чаще всего используется при функционировании объекта в изначальной среде бытования или при музеефикации. Реконструкцией пользуются сегодня весьма широко при осуществлении всех форм актуализации наследия. Использование по первоначальному назначению в новой среде, как правило, требует ревитализации, «вживления» в эту среду, при использовании нематериальных объектов для создания новых форм культуры используется метод конструирования и т. д.

Музейная потребность исторически развивалась неравномерно. В определенные периоды она резко возрастала, обеспечивая повышенный спрос на предметы коллекционирования, рост числа музеев, разнообразие их типов, втягивание целых пластов реальной действительности в орбиту музейного интереса. «Музейным ренессансом», «золотым веком русских музеев» называют музееведы последнюю четверть XIX – первую четверть XX в., период, в течение которого в несколько раз увеличилось число музеев в России, открылись двери таких всемирно известных музеев, как Третьяковская галерея, Исторический, Политехнический, Русский музеи, сложилась сеть региональных краеведческих музеев, музеев-усадеб, музеев-монастырей. Старшему поколению россиян памятен «музейный бум» 1960-1970-х гг. с многочасовыми очередями в Эрмитаж, ночными бдениями энтузиастов у памятников архитектуры, которым грозил снос. Смена ценностных ориентиров и заметное охлаждение российского общества к музеям в начале 1990-х гг. принесли не только резкий спад посещаемости, безденежье, но и уничтожение целых исторически сложившихся групп музеев: были закрыты или перепрофилированы историко-революционные музеи, уничтожены многие музеи, находившиеся в культовых зданиях.

Однако эти колебания музейной потребности имеют не только количественный, но и содержательный характер; на определенных этапах в зоне повышенного внимания общества оказываются то одни, то другие объекты, разные профили и виды музеев. Так, в эпоху Возрождения и в ХУЛ-ХУШ вв. наибольший интерес вызывало коллекционирование предметов искусства, в XIX в. тесная связь музеев с наукой обусловила появление многочисленных «профильных» групп музеев, связанных с той или иной областью человеческого знания и деятельности (исторические, естественно-научные, этнографические, педагогические и т. п. музеи). Однако до XIX в. практически все музеи возникали через коллекционирование, случаи музеефикации оставались единичными.

Во второй половине XX в. формы реализации музейной потребности стали значительно разнообразнее. Музейное приобщение к собственному прошлому исключительно через созерцание выставленных в экспозиции артефактов и природных объектов оказалось недостаточным для нашего современника, избалованного ожившими фантазиями экранной культуры и интерактивными возможностями глобальной сети. «Погружение в прошлое», примеривание на себя судеб и характеров своих предков, участие в традициях и обрядах, попытки прожить хотя бы небольшой отрезок иной жизни, активная позиция посетителя как равноправного участника музейной коммуникации в значительной мере определяют сегодня запросы музейной аудитории и выдвигают на первый план группы музеев, деятельность которых базируется на все более масштабной и разнообразной музеефикации.

Сегодня на наших глазах происходит трансформация музейной потребности в активную форму, при которой человек стремится не просто увидеть экспозиционную модель истории, но погрузиться в историческую среду, принять непосредственное участие в ее сохранении и воспроизводстве. Присутствие «музеальности» в повседневной жизни человека играет существенную роль в становлении самосознания любого сообщества. Это также достигается путем музеефикации.

В следующей главе будет рассмотрена история возникновения и трансформации в российском обществе музейной потребности, вызвавшей к жизни постепенно развивавшийся и набирающий силу процесс музеефикации самых разнообразных объектов наследия.

Глава 2
История музеефикации историко-культурного наследия России

История музеефикации является неотъемлемой частью исторического музееведения.

Только выстраивание всех основных фактов по хронологии и анализ исторической динамики позволяет сделать выводы об основном направлении развития музеефикации, формировании методов и подходов, о тенденциях и перспективах и предложить прогнозы дальнейшего развития. Так как музеефикация является также неотъемлемой частью деятельности по охране памятников, в своем историческом обзоре мы будем постоянно обращаться к истории охраны памятников в России.

Задачу систематизации материалов по истории музейного дела России и разработки схемы его развития в начале XXI в. А.А. Сундиева предложила решать, «положив в основание периодизации представление о музее, как о некой культурной форме, выработанном человечеством на определенном этапе развития»[126]126
  Сундиева А. А. История музейного дела как составная часть музеологии // Музейное дело России (Под ред. Каулен М.Е., Косовой И.М., Сундиевой А.А.). М., 2003. С. 31.


[Закрыть].

Периодизация музейных процессов в России, предложенная А. А. Сундиевой, выглядит следующим образом:

«Протомузейный период – до начала XVIII в.

Генезис музея как культурной формы:

1. Возникновение музеев в России и адаптация новой культурной формы к российским условиям (XVIII в.).

2. Формирование музейного мира как особой сферы культурной жизни (начало – конец XIX в.).

3. Приобретение музеем статуса «культурной нормы» (1890-1920-е гг).

Включение музеев в отечественную культурную традицию:

1. Музеи советской эпохи (1930-е – 1980-е гг.).

2. Музеи периода демократии (1990-е – 2000-е гг)» [127]127
  Там же. С. 33.


[Закрыть].

Рассматривая музей как исторически обусловленную и развивающуюся культурную форму, возможно осмыслить становление музеефикации как направления музейной деятельности от протомузейного периода до наших дней и выделить основные хронологические этапы этого процесса. Эти этапы не полностью совпадают с этапами развития музея как культурной формы и музейного дела в целом. Процесс музеефикации зарождается значительно позже собирательства, и когда в 1714 г. с открытием петербургской Кунсткамеры начинается развитие музеев в России, до первых попыток музеефикации остается еще много десятилетий. Октябрьская революция 1917 г., не означавшая для музейного дела России решительного перелома, стала важнейшим рубежом в истории музеефикации, а социалистический период, начавшийся для всех музеев после 1-го Всероссийского музейного съезда в 1930 г, для музеефицированной части наследия начался на три года раньше.

Картина процессов, связанных с возникновением и развитием музеефикации и складывающихся на ее основе музеев, представляется следующей.

Допетровская эпоха и XVIII в. – первые попытки сохранения и использования древних и особо чтимых объектов.

XIX в. – формирование в русском обществе аксиологического отношения к историческим и мемориальным объектам и первые опыты их музейного использования. Первые музеефицированные памятники.

Конец XIX – начало XX в. – немногочисленные примеры настоящей музеефикации.

1917–1927 гг. – массовая музеефикация историко-культурных объектов; складывание основных видов музеев на основе музеефикации; преобладание охранительно-фиксирующего подхода.

1927–1945 гг. – идеологизированный подход к наследию, ликвидация сети музеев-усадеб, музеев-храмов, музеев-монастырей. Разрушение значительной части музейных объектов в годы Великой Отечественной войны.

1945 – середина 1980-х гг. – период широкой и массовой музеефикации на основе реставрационно-аналитического подхода; складывание сети музеев под открытым небом.

Со второй половины 1980-х гг. – складывание функционально-средового подхода к музеефикации наследия.

Отношение к памятникам в допетровскую эпоху и «протомузеефикация» XVIII века.

Попытки сохранения и использования древних и особо чтимых объектов

Изучая историю генезиса и развития музея как культурной формы, музееведы обращаются к протомузейному этапу истории, находя и исследуя в культуре явления, формировавшие в человеческом обществе музейную потребность и предшествовавшие появлению музея.

Музеефикация проходит становление позже коллекционирования, однако предшествующие идее музеефикации формы реализации «музейной потребности», связанные с почитанием территорий, поклонением недвижимым объектам, аккумулирующим историческую память социума, имеют не менее древние корни.

Общепризнано, что генетически музей вырос из стремления человека к коллекционированию. Но столь же давно людям было присуще стремление сохранять объекты, представляющиеся важными для общественной памяти сообщества. Сначала они существовали в виде святынь, реликвий, объектов поклонения и паломничества. В процессе становления исторического сознания такими реликвиями, обладающими особой ценностью для общества, все чаще становятся объекты, аккумулирующие историческую память. Этот интерес, это стремление к поклонению наравне с собирательским интересом участвовал в формировании «музейной потребности» человека.

О зарождении протомузеефикации можно говорить, когда стремление общества к сохранению памятника реализуется путем размещения около него или в нем музея. Пинакотека (хранилище картин), возникшая в северном крыле Пропилеев афинского Акрополя, – один из наиболее ранних прообразов использования древнего и чтимого здания в целях размещения произведений искусства. Однако этот пример, как и использование старинных зданий (замков, дворцов, монастырских и церковных ризниц) для сосредоточения в них объектов коллекционирования зачатками музеефикации считать нельзя из-за отсутствия отношения к самому памятнику как к культурно-исторической ценности. Первые декреты об охране памятников появляются в эпоху Ренессанса (распоряжение 1347 г. Кола ди Риенцо об охране памятников Древнего Рима). Когда в 1711 г начинаются раскопки Геркуланума, а в 1748 г. – Помпей, погибших при извержении Везувия в 79 г, выявленные археологами постройки оставались открытыми в качестве объектов осмотра. Практика не засыпать, но оставлять доступными для обозрения обнаруженные при раскопках недвижимые объекты, дополняемая в дальнейшем организацией в отдельном помещении экспозиций из найденных движимых памятников, может считаться отправной точкой развития музеефикации памятников под открытым небом.

Обратившись к самым ранним стадиям зарождения у человека «музейного» отношения к действительности, мы должны констатировать, что у истоков музея стоят такие явления, как коллекция и храм. Если с точки зрения отбора из среды бытования и сохранения предметов, наделенных для человека особой «музейной» ценностью, музеология усматривает самые ранние «протомузейные» формы в коллекционировании, то экспозиция как необходимый фактор генезиса музея рождалась в первую очередь в интерьерах культового назначения. Любой культовый интерьер представляет собою развитую знаковую систему, несущую закодированную информацию; единицами информации в этой системе являются предметы, в том числе произведения искусства, каждый из которых выступает в роли определенного символа, знака. Музейная экспозиция также использует в качестве единиц информации предметы реального мира, приобретающие в контексте музея новые семантические значения и, по мнению музеологов, является «одной из древнейших знаковых систем» [128]128
  Никишин Н. А. Язык музея как универсальная моделирующая система музейной деятельности // На пути к музею XXI века: Проблемы культурной коммуникации в музейной деятельности. М.,1988. (Сб. науч. трудов / НИИ культуры). С. 12.


[Закрыть].

Многие соборы Европы еще в Средние века начинают выполнять функции, не связанные непосредственно с их культовым назначением, становясь местом тезаврирования и экспонирования предметов, интегрирующих народное сознание. Такими местами становятся Вестминстерское аббатство в Англии, аббатство Сен-Дени во Франции, Кельнский собор в Германии и многие другие. История кафедрального собора в Вавеле (Польша) наглядно демонстрирует процесс постепенного накопления в интерьере национальных святынь: сооруженные в нем надгробия Владислава Локетки и Казимира Великого положили начало целой серии памятников польским королям; в 1411 г Владислав Ягайло передал в собор 51 знамя крестоносцев, захваченное в Грюнвальдской битве. Кроме национальных реликвий, соборные сокровищницы заключали редкости из разных стран, в том числе из Земли обетованной, дары иноземных монархов, драгоценности, оружие и т. д. [129]129
  Музеи мира. М.,1982. С. 13.


[Закрыть]

Среди ценностей, накапливаемых в соборах, формировалось «музейное ядро», а сохранение и репрезентация вещественных свидетельств исторической памяти народа становились одной из их важных функций.

Таким образом, выполнение культовыми зданиями функции концентрации, сохранения и репрезентации в концептуализированном единстве предметов, достойных этого с точки зрения социума (т. е. наделенных свойством «музеальности»), начинается еще на дохристианском этапе, а в средневековых храмах Европы обретает черты устойчивой традиции. Однако в эти периоды, несмотря на многие признаки экспозиционности, интерьер храма не может быть сопоставлен с музеем, ибо так не могло воспринять его сознание общества. «Здесь не экспозиция, упорядоченная человеческим сознанием… здесь… – сакральное пространство, не объемлемое умом, но само объемлющее ум и душу. Экспозиция – по идее, если не физически – перед нами, “теменос”… вокруг нас»[130]130
  Аверинцев С.С. Противочувствование // Красная книга культуры. М., 1989. С. 334.


[Закрыть]. Определенная степень отчуждения общества от традиции – одно из необходимых условий появления музея в современном понимании, музея как социокультурного института общественной памяти.

Процесс, ведущий к созданию условий для превращения в музеи непосредственно самих культовых зданий – процесс утраты храмами своего изначального назначения и приспособления церковных построек для выполнения нерелигиозных функций, – зарождается в Западной Европе еще в период позднего Средневековья. Но для осознания интерьера храма в большей степени средоточием объектов истории и культуры, чем сакральным пространством, необходима была значительная секуляризация общественного сознания. В разных странах этот процесс происходил в разные периоды, впервые своей завершающей стадии он достиг во Франции в период Великой буржуазной революции.

После победы революции Народное собрание Франции принимает первые постановления о конфискации церковной собственности. Назначенный в 1790 г комиссаром по этому вопросу А. Лени организует Пантеон великих людей Франции в церкви Св. Августина, собрав в нее со всей страны надгробия и памятники (Мольера, Лафонтена, Абеляра, Элоизы и др.), и в 1795 г. декретом Конвента музей обретает статус «Музея памятников Франции». Это был один из самых ранних примеров специального использования культового интерьера под музейную экспозицию.

В средневековой Руси допетровского времени построение храма являлось основным путем мемориализации важного события или деятеля. Церковь Покрова на Нерли (1165 г.) под Владимиром построена в память гибели в битве с волжскими булгарами Изяслава, сына князя Андрея Боголюбского; Георгиевская церковь в Старой Ладоге (XII в.) сооружена предположительно в память победы над шведами; собор Покрова на Рву в Москве (1555–1561 гг) возведен в честь завоевания Казани; собор Михаила Архангела Нижегородского кремля (1628–1631 гг.) сооружен в ознаменование победы ополчения 1612 г над польско-шведскими интервентами. Эта традиция продолжалась в России до начала XX в.: храм Воскресения Христова (Спаса на Крови) в Петербурге (1883–1907 гг.) сооружен как храм-памятник на месте смертельного ранения в 1881 г. императора Александра II бомбой народовольца И. Гриневицкого и т. д.

Уже во времена Средневековья русские православные храмы обретают дополнительную функцию хранения исторической памяти. Характерно собирание и сохранение в храмах предметов не только культового назначения, но и представляющих ценность благодаря другим качествам: древности, мемориальности, высоким художественным достоинствам. Наиболее раннее свидетельство о хранении в храме мемориальных предметов в Киевской Руси встречается в летописном известии о разорении Софии Киевской в 1203 г. половцами, которые захватили там «порты блаженных первых князей еже бяху повещали в церквах святых на память собе». В Троицком соборе в Пскове хранились мечи XIII–XIV вв., принадлежавшие, по преданию, князьям Довмонту и Всеволоду[131]131
  Формозов А. А. Русское общество и охрана памятников культуры. М., 1990. С. 10


[Закрыть]. Чаще всего мемориальные объекты присутствовали в храмах в виде комплекса предметов, принадлежавших святым и хранившихся вместе с мощами последних. В часовне Троицкого храма Саровской пустыни хранились четки, кресты, пряди волос, скамейка и стул, сделанные самим св. Серафимом, и даже зуб, выбитый у него разбойниками. В Преображенской церкви Серафимо-Дивеевской обители в специальной витрине была выставлена одежда старца, его Евангелие, псалтирь, крест и др. памятные предметы[132]132
  Павлова Н. Н. Монастыри и музеи: Исторический экскурс в поисках моделей освоения историко-культурного наследия // На пути к музею XXI века: Музеи-заповедники. М., 1991 (Сб. науч. трудов / НИИ культуры). С. 205.


[Закрыть]. В соборе Св. Софии в г. Новгороде находились облачения епископа Никиты и его посох (XII в.), в Псково-Печерском монастыре – предметы, принадлежавшие царям Ивану Грозному и Борису Годунову. В Архангельском соборе Московского Кремля был выставлен для поклонения в особом киоте комплекс предметов, связанных с именем «убиенного» царевича Димитрия. Над возглавием мощей св. Димитрия в бронзовом вызолоченном киоте находились «принадлежавшие ему» вещи: деревянные складни, серебряный позолоченный ковчежец, две ладанки из шелковой материи, тафья, деревянная столовая ложка, рубашка белой тафты, волосы царевича, «утиральник» белой шелковой материи и квадратный, в 1½ вершка величины, шелковый кошелек, а в нем серебряные мелкие монеты деда царевича, Иоанна III, и отца, Иоанна IV[133]133
  Путеводитель по Московской святыне. Изд. Ф.И. Рычина. М., 1887. С. 163.


[Закрыть]. Здесь налицо выделенный в пространстве храма самостоятельный «тематический» комплекс вещей, объединенных задачей мемориализации убиенного царевича. Подбор вещей не случаен, он глубоко эмоционален и обращен не столько к религиозному, сколько к чисто человеческому чувству зрителя, призван пробудить сочувствие и сопереживание (детская рубашечка, крошечный кошелек с мелкими монетками). Пространственное вычленение комплекса из интерьера храма произведено при помощи специального киота.

Стремление к мемориализации можно сопоставить с древней традицией сопровождения похороненного человека окружавшими его при жизни предметами, животными, наконец, людьми. Интересно, что эта традиция в своем почти первозданном виде неожиданно проявляется в современном социуме, живущем в условиях диктатуры: так, после смерти северокорейского лидера Ким Чен Ира в 2011 г. его забальзамированное тело было помещено в мавзолей, туда же поместили его автомобиль и личный поезд.

Старинные вещи, предметы религиозного культа, посуда из драгоценных металлов, украшения, одежда из дорогих привозных тканей сохранялись в соборах Московского Кремля, в Троице-Сергиевой лавре, в Печерском и Чудовом монастырях. Монастыри имели книжные и рукописные собрания, история которых прослеживается с XI в. (например, библиотека Киево-Печерского монастыря). В реликвариях, ризницах средневековых христианских храмов происходило не только накопление памятников культуры – здесь также вырабатывались регламентированные принципы размещения этих предметов. До наших дней дошли схемы, указатели – своеобразные «инвентарные описи» средневековых храмовых сокровищниц. Позднее стали издаваться подробные путеводители.

Наряду с движимыми материальными объектами, святынями, связанными с именами подвижников церкви, объектами поклонения могли становиться и недвижимые объекты. После смерти Александра Свирского в основанном им монастыре сохранялась его хижина, в которой, по легенде, ему было видение Св. Троицы; впоследствии святыня погибла от рук (точнее, зубов) многочисленных паломников.

В Костромском Ипатьевском монастыре, занявшем особое место в русской истории после 1613 г., когда в монастырь явилось посольство Земского собора, чтобы призвать на царский престол пребывавшего в нем Михаила Федоровича Романова, посещение келий, которые монастырское предание связывало с пребыванием в стенах обители Михаила Федоровича, рано стало обычным атрибутом царских паломничеств[134]134
  Сизинцева Л. И. Музейная деятельность в Костромском крае. Становление и развитие. XIX – первая треть XX века. Автореф. дис… канд. культурологии. М., 1998. С. 13.


[Закрыть]. Логическим продолжением этой традиции стала в дальнейшем организация выставок и, наконец, музея в «палатах Романовых» в середине XIX века.

Иной характер носило в Средние века отношение к наследию истории и культуры нехристианских конфессий или светского содержания. Чуждые по идеологическим мотивам объекты иных религий беспощадно уничтожались: такой была судьба завоеванной войсками Ивана Грозного Казани (1552 г.).

Объектами особого интереса являлись курганы. Нередко их оставляли в неприкосновенности как топографические знаки; одновременно такие древние и загадочные для средневекового человека сооружения могли являться объектами языческого поклонения или источниками суеверного страха. Такое восприятие археологических объектов обеспечивало их сохранение. Иной была участь археологических памятников, подвергавшихся хищническому раскапыванию и разграблению – «бугрованию», ставшему для многих жителей Сибири прибыльным промыслом. Добытые таким путем «курганные вещи» часто рассматривались только как источники драгоценного металла и переплавлялись в слитки.

В поисках исторических форм, характеризующих потребность человеческого сообщества в искусственном сохранении и поддержании определенных неовеществленных объектов, обратим внимание на средневековые мистерии, представлявшие в дни религиозных праздников соответствующие события священной истории. Эти представления носили ритуальный характер и находились на грани между театрализацией и протомузеефикацией, демонстрируя стремление средневекового религиозного сознания считать представляемое таким образом явление как бы существующим в действительности.

XVIII в. становится временем, когда потребность общества в сохранении историко-культурных памятников воплощается в форму протомузеефикации.

В России первые попытки сохранения объектов, обладающих историко-культурной ценностью вследствие их мемориального характера, предпринимаются в эпоху Петра I, положившей начало процессам выявления и фиксации отечественных древностей в масштабе государственной политики. Отечественные древности включаются в идеологическую концепцию прославления Российского государства, его императора, побед русского оружия. В то же время выявление и изучение реликвий, раритетов, «куриозных» вещей служило базой для постепенного формирования отношения к ним как к источникам знаний о прошлом Отечества и формирования понятия памятника как источника знаний, что приобретало особую актуальность в связи с предпринимавшимися попытками написания обобщающего труда по истории Российского государства.

Первые государственные действия, свидетельствующие об осознании важности сбережения предметов, связанных с судьбоносными событиями в жизни России, также относятся к Петровской эпохе. Петр I после Полтавской битвы предписал сохранять трофейные, «взятые в баталии свейские ружья, знамена и литавры»,

В Петровскую эпоху впервые стремление к сохранению отдельных объектов облекается в форму государственных указов. (Указ от 13.02.1718 г. о пополнении Кунсткамеры «старыми» и «необыкновенными» вещами, Указ об отправке найденных в Сибири древностей без переплавки в Берги Мануфактур-коллегии, Указ от 20.04.1722 о доставке «вещей старых изрядных» из церквей и монастырей, указ Петра I, предписывавший «собирать в монастырях и приходских церквях раритеты и курьезы и направлять их для апробации в Синод», указы 1720–1722 гг. о сборе и копировании старинных книг и документов и др.[135]135
  Музееведческая мысль в России в XVIII–XX веках / Сборник документов и материалов. М., 2010. C. 855–858.


[Закрыть]) Среди этих документов, положивших начало юридическому оформлению охраны памятников и комплектования музейных фондов, выделяется документ, имеющий непосредственное отношение к протомузеефикации. В 1722 г. Петром Великим воеводе города Переславля-Залесского был направлен Указ о сохранении кораблей переяславской флотилии, построенных в конце XVII в. по приказу и при непосредственном участии Петра I на Плещеевом озере: «Надлежит вам беречь остатки кораблей, яхт и галер. А буде опустите, то взыскано будет на вас и на потомках ваших яко пренебрегши сей указ»[136]136
  Музееведческая мысль в России в XVIII–XX веках / Сборник документов и материалов. М., 2010. С. 857.


[Закрыть]. Во исполнение приказа остатки кораблей были собраны со всей округи и размещены в специально построенных сараях. Этот факт представляется особо значимым с точки зрения истории музеефикации, поскольку своеобразный «протомузей» был создан на месте создания и нахождения памятников (уничтожен пожаром 1783 г) [137]137
  Музей-усадьба Петра I «Ботик» в Переславле». М., 1967.


[Закрыть].

Ботик, на котором юный Петр плавал по Яузе, по распоряжению императора в 1723 г. был перевезен из Москвы в Петербург и помещен в специально сооруженный в Петропавловской крепости навес. В 1767 г. для хранения ботика был построен павильон[138]138
  Бастарева Л. И., Сергеева В. И. Петропавловская крепость. Л., 1965. С. 66–67.


[Закрыть].

С именем Петра I связано усиление интереса к мемориализации. Его личные вещи, регалии, оружие, инструменты и коллекции послужили основой для создания «Императорского кабинета», вошедшего в 1729 г. в состав петербургской Кунсткамеры.

В первой половине XVIII в. продолжается средневековая традиция фиксировать память о важном государственном событии постановкой храма. Деревянный Сампсониевский собор в Санкт-Петербурге (1728–1740 гг) построен в честь победы в Полтавской битве 1709 г. Появились и иные архитектурные формы, используемые для мемориализации значимых событий: триумфальные арки были сооружены в Москве в честь Полтавской победы у Каменного моста и Серпуховских ворот, планировалось сооружение триумфальной колонны и пирамиды.

Первыми гражданскими зданиями на территории Российской империи, специально сохраняемыми в качестве почитаемых мемориальных памятников, стали постройки, также связанные с именем Петра Великого. В 1723 г. была сооружена крытая защитная галерея над домом Петра I в Санкт-Петербурге, построенным 24–26 мая 1703 г. во время строительства

Петербурга и являющимся старейшей постройкой новой русской столицы. Петр Великий жил в домике в 1703–1708 гг., и первоначальные меры для обеспечения сохранности домика были предприняты по указу императора. В 1731 г. для сохранения домика была возведена деревянная галерея, а после наводнения 1777 г. года принято решение о постройке каменного чехла, который и был сооружен в 1784 г. (метод защиты памятников, характерный для XVIII–XIX вв.). В середине XVIII в. была проведена перепланировка внутренних помещений домика и в одной из комнат устроена часовня; соединение мемориального объекта с культовым, позволяющим почтить память меморируемого лица через религиозные действия, весьма характерно для этого периода мемориализации[139]139
  Домик Петра I на Петроградской стороне. Л., 1941.


[Закрыть].

Сразу после смерти царя-реформатора был взят под государственную охрану еще один мемориальный объект – дом ремесленника Иоганна Луде в Нарве, в котором неоднократно останавливался Петр I: в 1726 г. вдова императора Екатерина I приказала выкупить дом и сохранять как память о великом самодержце. Позднее здание было превращено в мемориальный музей, в XIX в. в нем экспонировались личные вещи Петра, документы и материалы, относящиеся к Северной войне, просто диковины. Подробное описание музея Петра Великого в Нарве содержится в путевом очерке К. Арсеньева начала 1830-х гг[140]140
  Научная концепция Ивангородского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника. М.,1990. С. 6.


[Закрыть] Еще один мемориальный «Домик Петра I» находился на острове Маркове в устье Северной Двины; в нем останавливался царь в 1702 г, приехав в Архангельск для наблюдения за строительством кораблей и крепости в связи с угрозой нападения на Архангельск шведских войск с моря. Так как остров ежегодно затоплялся весной, дом вскоре после смерти Петра был перенесен к Новодвинской крепости: это наиболее раннее свидетельство в России о перемещении деревянного здания с целью его сохранения как мемориального. Однако в течение нескольких десятилетий дом использовался как жилой, перестраивался, пострадал от пожара; в 1769 г. комендант Новодвинской крепости Ганзен сообщал губернатору Голицыну: «Государя императора Петра Великого дворец, стоящий за летними воротами близ крепости, пришел в такую ветхость, что совершенным падением грозит»[141]141
  Петр Великий на Севере. Архангельск, 1909. С. 86.


[Закрыть]. Вполне логичен переход от почитания реликвий, связанных с именами святых, к почитанию объектов, связанных с верховной земной властью: тенденция обожествления власть предержащих делала такой переход естественным. Характерно использование по отношению к мемориальным объектам понятия «святыня», «святилище». Чрезвычайно характерно описание Домика Петра I в Архангельске, содержащееся в дневнике Челищева и составленное им во время путешествия по северу России: «…сколь глубоко был я пронзен жалостью, видя, что сие святилище было предано совсем падению»[142]142
  Цит. по: Антипин Г Домик Петра I // «Советский музей», 1937, № 8. С. 29.


[Закрыть] (курсив М. Каулен). Устройство в мемориальных домах церквей или часовен дополнительно выявляет генетическую связь протомузеефикации мемориальных объектов с религиозным почитанием святынь.