Текст книги ": после двоеточия. Нас учили смеяться громче, если в небе откажут крылья. Наши вены морями вскрыли – мы храним тебя, милый кормчий"

: после двоеточия
Нас учили смеяться громче, если в небе откажут крылья. Наши вены морями вскрыли – мы храним тебя, милый кормчий
Мария Кевальджот

© Мария Кевальджот, 2017

ISBN 978-5-4485-1478-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Звучи

Здравствуй, Друг..

Знаешь, однажды я отправила самый важный запрос во Вселенную: разрешить через меня передать что-то очень-очень ценное для каждого человека… и оформить это Знание в виде чёткой фразы, смысл слов которой будет понятен всем.

И вот, что получила: «НУЖНО ПРОСТО ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ».

Знаешь, какое слово здесь является особым?… «Просто». То есть – не напрягаясь, не травя свой мозг обилием информации и теорий; сомнениями и чужими убеждениями; выводами; предрассудками и даже (!) мысленными намерениями что-то сделать. Это – просто. Поэтому – самое сложное.

Просто Будь. Ежесекундно – в ответе на вопрос: «А я-то где в этом всём? Что чувствую на самом деле я?»

Просто.

Ну, и стишата создадут тебе Музыку.

Вот и всё.

Kevaljot

Просто позволь Себе Слышать.. ♡

«Посмотри, в этих ритмах рождается Джа…»

 
Посмотри, в этих ритмах рождается Джа,
горьковатым туманом клубится Джинн.
Нашу память слизывает с ножа,
В наши руки вкладывает – ножи.
И смеётся утробно: «Теперь – танцуй,
как свободные: дети и дураки!»
И ладонь прикладывает к лицу,
и под ней растут ещё две руки.
И хохочет в них, как безумный, джембе;
закаляет сталь наших танцев пламя..
 
 
«Это лучший из всех сумасшедших джем! Мне
впервые не хочется плавить память»..
 

«Я – это Ты: читающий это, спящий…»

 
Я – это Ты: читающий это, спящий,
целующий жизнь, поющий
в метро из него выходящим
о нежности дикорастущей.
 
 
Я – и серийный убийца, и маленькая монашка,
и суховей пустынный, и ядерная зима,
Генрих IV, Майкл, Илья, Жозефина, Машка,
улитка, колодец, пони, Толстой в двадцати томах.
 
 
Каждый – моя черта: Любовь, Сумасшествие, Гнев..
В каждом хранится каждый – сердцем своим раздетым:
я – нерождённый брат. Безногий старик в окне —
я не всегда себе нравлюсь.
…и принимаю это.
 

«С героев берут «крупный план…»

 
С героев берут «крупный план»,
с героями всё решено..
А ты – моя личная Фанни Каплан
под серым карандашом..
…Фанни, стреляй, я ещё не ушёл!
…Фанни, прицеливайся хорошо.
 
 
«Мило», «забавно» – funny..
.. вот: весь рассудок мой.
.. вот: мой грудной отдел.
Стреляй! Я пока только ранен.
Funny: я этого и хотел!
/Фанни была слепой/
…
Милый, порывистый друг мой убийца,
прости меня, вора: уже столько лет
рисую предателей, зная их в лица,
вставляя им в руки Твой пистолет.
…Фанни, стреляй, я ещё не ушёл!
…Фанни, прицеливайся.. хорошо.
 

«Когда эта женщина входит в мой дом…»

 
Когда эта женщина входит в мой дом,
смотрит в меня, слегка улыбаясь,
чувствую: словно серебряным лбом
тихо в ладони её упираюсь..
 
 
Чувствую: нежно-молочной рукой,
еле касаясь волос моих русых,
над головой она крестит покой,
шепчет беззвучно: «Храни, Бог Исусе»..
 
 
Чувствую: запах, как после грозы —
терпкая свежесть у доли височной
спутана с прядью янтарной лозы,
плавно струящейся, ливнево-сочной..
 
 
Чувствую: как она тихо живёт,
просто и мудро; как взгляд её строг.
Я бы хотел стать опорой её.
Я бы хотел ею жить..
 
 
Но не смог.
 

«– У тебя слишком много мечт…»

 
– У тебя слишком много мечт
в голове. Пресловутых мачт
кораблей, на которых – течь,
понимаешь? Услышь: too much!
Твои дети уже могли бы
изучать языки и глобус;
ты сама стать могла бы «Глыбой»,
если б всё-таки поборолась
с этой «йогой», «энергией», «кашей»
и желанием жить впустую.
Неужели так просто сдашься?
 
 
– Нет, конечно!… я – не воюю.
 

«Дальше – воздух и дым, и влажность…»

 
Дальше – воздух и дым, и влажность.
Город серой рукой бумажной
собирает густой туман
и в нагрудный кладёт карман.
Дальше – завтрак. Всё те же лица,
на которые даже злиться
опостылело день за днём:
«Это всё от безделья в нём!»
Дальше – толпы и остановки;
в дополнение к обстановке:
«Ты ли это?! Сто лет – сто зим!
Обнимай нас – не тормози!»
 
 
Дальше – парк.. или даже – лес:
в него падаешь – как исчез..
Дальше – выдох. И ты Звучишь,
так легко повернув ключи,
 
 
не о том, кто как сильно прав… —
о снежинках, целующих твой рукав.
 

«Когда прекращаешь течь…»

 
Когда прекращаешь течь
в озёра дождём, снегами,
где Ты хранишь свой меч?
И чьими тогда руками
латаешь свою броню,
отдавшуюся огню?
Ты, мой безмолвный Воин,
вернулся из дальних странствий,
сколько Тебе пробоин
от поцелуев страстных
пообещали дали?
Сколько в итоге дали?
…
Северный Ветер знает,
как утолить Твой голод
по тем, кто Тебя пронзает
насквозь, мой Любимый Город.
 

«Нас учили рождаться летом…»

 
Нас учили рождаться летом,
преломлять себя в росах спелых,
серебром сиять в водах белых..
Как бы мне рассказать об этом?
 
 
Нас учили вращать Луну,
помогая дышать приливам,
и ветрам дарить нежную Силу
сквозь мурашки рождать волну.
 
 
Нас учили смеяться громче,
если в небе откажут крылья.
Наши вены морями вскрыли —
мы храним тебя, милый кормчий.
 
 
Нас учили, что Жизнь – искусство
не придумывать «стены, двери»..
Как бы в это тебе поверить?
Очень просто.
Дыши и Чувствуй.
 

«Три татуировки у моей Души…»

 
Три татуировки у моей Души:
памяти распятье – крестик на запястье;
на щеках веснушки – семена и колос
создают созвездие «Солнечный песок».
 
 
Третья – как и встреча с тем, кто не спешит —
выдох откровения самой смелой масти..
Третья бьётся Сердцем в горле.. это – Голос
Твой, что в моё тело вшит наискосок.
 

«Прогноз погоды сулит дожди…»

 
«Прогноз погоды сулит дожди..»
Не продолжай. Не люблю предсказания:
лишение выбора впереди
не спрятать иллюзией знания.
 
 
Дожди невозможно узнать – их льют
из рук и в руки. Из уст – в уста.
От Сердца к Сердцу.
 Дождь – передают.
 
 
От предсказаний наш Мир устал.
 

«Когда наступит то самое «когда…»

 
Когда наступит то самое «когда»,
погуляй со мной у воды.
По набережной. Или – просто
у самой бездонной лужи.
Когда подступит к вискам вода,
и сердце не выдержит красоты,
мы станем Свободны. Гляди: вот мост у
твоей и моей груди.
…изнутри – наружу.
 

«Если любовь прошла…»

 
Если любовь прошла,
то не Любовь была.
Любовь не может «пройти»,
«прийти», «пролететь фанерой»..
Из-под карандаша
растут Её два крыла,
и сжатые до горсти
врастают в бумагу нервы.
 

«Самые нежные плечи… Выбелены…»

 
Самые нежные плечи… Выбелены
ломаной линией остро звучащие
пальцы и локти. Когда отпустили мы
 наше с тобой навсегда настоящее?
 
 
Веришь. Звонишь. Ждёшь и мечешься – паника..
Жаль, что тогда нас не предупредили:
долго с тобой обе с борта «Титаника»,
как капитаны, – не уходили.
 
 
Жду тебя, милая, странная, вечная,
с «вишенками», запечёнными в пряники.
Есть у меня два билета: конечные
на личные наши с тобою Титаники.
 

«Милый мальчик… других – не встречу…»

 
Милый мальчик… других – не встречу.
В твоём сердце – моя столица
(в твоём сердце – мильон столиц).
Если спросят, всегда отвечу:
ты – моя перелётная птица…
лучшая из перелётных птиц.
 
 
Милый мальчик, ты спишь так крепко…
Но есть то, что во снах не снится:
есть охотники – цепки и метки —
они любят стрелять по птицам.
 

Евгения. Чистая, Чуткая, Родная.. /портрет чайной заваркой/ Kevaljot

«Слеза, слезай, слижи…»

 
Слеза, слезай, слижи
горчинку, горя горы,
омой глаза и покажи —
пока ж простой – просторы
Душе. Дыша, о мой
преспелый,
цветной и чёрно-белый
нрав, бастуй!
Нрав – нарыв – нарваться,
на-рис-оваться,
на риск соваться – зря..
Но зри! Не раздуваю ноздри:
всегда хватало воздуха —
в моей Душе – воз Духа.
 
 
Смогла понять я —
опять на раз – пять:
чем шире объятья —
тем легче распять.
 

«– Хочешь сказать, что мы равноправны…»

 
– Хочешь сказать, что мы равноправны,
когда ты так шутишь о самом главном;
переиначиваешь вопросы;
наивно зеваешь, пока я в гневе?
Ты говорила, что мои раны
похожи на руны, на гальдраставы,
и улыбалась победоносно,
когда я врал, что тебе не верю..
 
 
Знаешь, как причиняет нежность
твоя возможность не быть понятной?
Как ты умеешь быть неуместной,
смеясь у кассы в аду вокзала?
Ты, моя терпкая неизбежность,
в кармане таешь конфеткой мятной.
Снимаешь старые связи – «тесно».
А знаешь, как людям больно?
– Знала.
 
 
– … прости, но мне было необходимо
побыть одному, не услышать эхо.
Упасть без тебя в своё Сердце камнем;
пройти в одиночку, не зная брода,
предсердия, клапаны – всё, что мимо
/казалось когда-то/ прошёл, проехал..
И вновь тебя встретить. В Себе..
– Здравствуй, Ангел!
 
 
– … дай обниму тебя, что ли, Свобода!
 

«Как известно, к «чужим» не приходят «чужие…»

 
Как известно, к «чужим» не приходят «чужие»..
Поэтому рядом Ты ежемгновенно?.
Если в неравенстве нет переменных,
зачем нам решать его? Расскажи мне,
что там за гранью законов привычки,
делящей всё строго на «несовместимо»;
за гранью, где смысл теряет кавычки,
и мысль становится ощутимой.
Где нет светотени, нет севера, юга,
востока и запада, предрассудков..
Где чтобы быть рядом, смотреть друг на друга,
не требуют время размножить на сутки.
Мой разум не делится рифмой на строки,
пространство условностями – на часы,
Я не рассекаю наш Мир на дороги..
 
 
и не поставлю Тебя на весы.
 

«Камень рождает берег…»

 
Камень рождает берег,
волны и крики чаек.
 
 
– Мария по мне скучает —
я помню, знаю и верю.
 
 
– Я помню, верю и знаю:
во мне Твой солёный пульс.
 
 
Мы дышим свободой. Сами.
 
 
С завязанными глазами.
 
 
Звучи.
 
 
Я к Тебе вернусь.
 

«Я так рада тебе, мой гений…»

 
Я так рада тебе, мой гений..
Когда будем по швам трещать,
я дарую тебе сто прощений:
моя Сила – тебя прощать.
 

«Серый день. Промозглый вечер…»

 
Серый день. Промозглый вечер.
Ночью – матовый колпак.
Так хочу обнять за плечи
Вас, мой друг, и – Вас, мой враг.
Так опасно вы похожи:
вы – одно.. глаза – одни..
лёгкий холодок по коже..
Где вы, синие огни?
 
 
Капли в воздухе застыли,
взгляд, как дождь – наивный, нежный..
Друг мой, враг мой.. ты ли?.. Ты ли?..
Голос тихий. Жест небрежный.
 

«Эти руки не предавали…»

 
Эти руки не предавали,
не точили ногтей для броска,
торжественно не поднимали
палец, чтобы крутить у виска.
 
 
Эти руки не лгали жестом,
не прятались в тёплых карманах,
в которых всегда много места,
хотя там и так рук немало.
 
 
Дайте мне, если только возможно,
напоследок ладонь – в ладонь..
Ту, под которой спалось бестревожно;
ту, в которой живёт огонь.
 
 
Отодвинув все предрассудки,
я прошу только руки.. руку..
Дверь открыта которые сутки:
не-подруга – я жду не-друга.
 

«Наши соки сплелись историей…»

 
Наши соки сплелись историей.
Наша нежность припудрена тальком.
Наша плоть рождена осязанием:
общим танцем клавиш и рук.
Ты – моё темнокожее море
с белой пеной и чёрной галькой.
Я входила в тебя.. касание —
и наш ток превращался в звук.
 
 
Одно время мне было трудно..
Представляешь? Трудно признаться
в том, что я по тебе скучаю,
не привыкнув дышать в тиши..
 
 
Ты – мой древний корабль, судно,
на котором возможно остаться,
только будучи чрезвычайным
откровением чьей-то Души.
 
 
* моему фортепиано
 

«а знаешь, на самом деле…»

 
а знаешь, на самом деле..
ты – женщина в акварели.
 
 
когда подо мной горели
дома, города, мосты,
 
 
ты нежно рождалась формой,
звучанием, Высшей нормой,
 
 
альбомам моим платформой..
скрепляя Собой листы.
 

«Давай пожелаем остаться в белом…»

 
Давай пожелаем остаться в белом.
Снимая прошлое у порога,
помоем руки и первым делом
согреем Нежность. Потом немного
добавим шуток, приправив Светом,
и примем каждый участок боли,
что был не принят. Запомним это.
И улыбнётся, любя, довольный,
нас на ладонях своих Держащий.
Мы дышим жизнью легко и смело,
давай останемся в Настоящем:
неограниченном, вечном, белом..
 

«Я представляю штиль – зеркалом за кормой…»

 
Я представляю штиль – зеркалом за кормой.
Море дарует нам нежный изгиб плеча.
Берег шумит вдали. Солнце встаёт хурмой —
терпким нектаром сна, льющимся на причал.
 
 
Рыбьим холодным ртом, кровью морской волны
мощь первозданной Силы жадно виски нам лижет.
.. я представляю шторм – танцем Живой Воды.
 
 
                    Мы оживаем, Милый.
 
 
                                Вместе.
 
 
                        Скоропостижно.
 

Gobind Rai

/акварель от Kevaljot/

«Город лучится светлый…»

 
Город лучится светлый.
Город воды и ветра.
Каждую сотню метров
знает твой мягкий след.
Город растёт кристаллом,
радугой, снегом, талом,
гибким живым металлом,
спрятанным в тёплый плед.
Город «с» тобой и «за».
Смотрит в твои глаза,
падает в твой рюкзак
и выключает свет,
тихо спит, свернувшись..
 
 
И его – развернув в Жизнь —
бережно и послушно
вписываю в портрет.
 

«Ты знаешь, я ведь нашла давно…»

 
Ты знаешь, я ведь нашла давно
меня ожидающего в Пути.
Ты – самое крепкое в нём звено.
Но знаешь, чтобы тебя найти,
 
 
пришлось много лет добывать приметы
и красть у хитрейших воришек карты,
примеры ответов на вечное «где ты?»,
примеры ответов на нежное «как ты?»..
 
 
Мне сложно вжиматься в 3D пространство:
скрывать коготки, чешую и крылья.
Но всё это стоит маршрутов, странствий
и всех тех существ, кем мы раньше были.
 
 
Кольчуга твоя – серебро колец
на пальцах моих – прикоснись скорей!
И станет началом Пути конец —
раскроется солью семи морей.
 
 
И будет берег. И будет штиль.
И мысли сами сойдут в песок.
Мы – просто сон. Верстовая пыль
на стопах Того, кто хранит наш сок.
 

«такая чистая Любовь. без примесей. концентрат…»

 
такая чистая Любовь. без примесей. концентрат.
Свет, обретающий форму в движении.
снаружи – диффузия и скольжение.
внутри – ароматы вибрации Ра.
дыши и не думай. взрываясь – будь.
и пей: это Солнце – твоя Вода.
в Единстве различий проявлена Суть:
так близко к Нему
               мы не были никогда.
 

«Рядом со мной – город…»

И вот – город, кажется, он надёжно построен на обжитой земле, и здесь ты дома, – а у самого порога, в луже шириной едва в сотню метров, бьётся пульс моря.

А. де Сент-Экзюпери «Планета людей»

 
Рядом со мной – город.
Рядом со мной – горы.
Люди считают, я должен быть горд
таким положением. Годы
складывали общину —
вокруг моих вод, лощины,
плит тектонических, трещин —
общину мужчин и женщин.
Они развернули землю.
Цивилизация внемлет
тем, кто ведёт игру
по принципу «есть? – беру!»
 
 
А я.. я – старинный пруд.
Меня называют «лужа»,
твердят – «никому не нужен».
Хотят осушить и ждут
распоряжения «власти».
Во мне погибают снасти,
купаться запрещено:
боятся лишиться ног,
в мои погружаясь глуби.
Община меня погубит.
 
 
Рядом со мной – город.
Рядом со мной – горы.
Городу нужен повод.
Мне – полоса моря.
В сердце любой запруды,
лужи (пусть ею буду) —
приливы-отливы – чудо!
Пульс вековой. И я..
Я – океан в ложке.
По световой дорожке
спускаясь, Луна ножки
полощет во мне, смеясь.
 

«осень – природный сок…»

 
осень – природный сок,
пряный эфир холодного отжима,
мякоть земная, в которую Срок
плавно прессует всё то, что прожили.
 
 
осень – коктейль для верных,
крепких и «ветром неуносимых».
это инъекция внутренней силы
для постижения «знания меры».
 
 
этот напиток из жизней спелых
предназначается самым смелым.
 
 
пей нашу осень и знай: Рука,
её разливающая, – легка.
 

«И буря вскрывает вены в запястьях моих океанов…»

 
И буря вскрывает вены в запястьях моих океанов;
и прошлое пеной бьётся о грудь моего волнореза.
Иглою обыкновенной вживую сшиваю раны:
сегодня ветрам неймётся, сегодня вздыхает бездна.
 
 
Не страшно, Родной, не страшно. Срывается день вчерашний.
Над бурей – скала. Там – башня. Над башней – огонь. Маяк.
Наш мир становится старше. Он знает, что будет дальше.
Твой голос зовёт: «Моя!»…
 
 
Спускаются якоря.
 

«У каждого есть за плечами рюкзак…»

 
У каждого есть за плечами рюкзак,
где бережно прошлое утрамбовано,
все наши «против» и все наши «за»,
факты и домыслы дорисованы.
 
 
Очень удобно: рюкзак держит плечи
и спину от подлостей защищает..
к нему привыкаешь, и кажется – легче:
«как будто прощаешь», «как будто прощают»;
 
 
и веса не чуешь, становишься крепким..
А лямки врезаются в кожу – не снять.
 
 
Две борозды. Две тревожные метки.
 
 
Чем больше рюкзак – тем сложнее обнять.
 

«Симметрия, знаешь, она – как смерть…»

 
Симметрия, знаешь, она – как смерть.
В ней глазу не за что зацепиться.
Симметрия – как «ничего не иметь»,
не быть, не радоваться, не влюбиться;
отсутствие жизни, истории, боли;
отсутствие смело приподнятой брови,
пульсации в доле височной крови
и соучастия в судьбах других.
Пустое видится идеальным,
прозрачным, ясным, почти глобальным,
«приятно-далёким» от нас-реальных
и обезличенно-дорогим..
 
 
История жизни – в улыбке только
одним уголком; в напряжённых скулах;
в руках уставших (мозолей сколько!);
в слегка ссутулившихся фигурах..
 
 
И нет нужды прятать раны.. нет..
Сквозь раны в нас проникает Свет.
 

«ВДОХНИ…»

 
ВДОХНИ.
 
 
Она тебя не выбирала,
не сравнивала, не искала в прохожих,
на «твёрдость характера» не проверяла,
не подбирала «на папу похожих»,
не вынуждала «заслуживать нежность»
и рисковать, выходя за край.
 
 
Ты просто случился, как неизбежность
в ней. Ибо ты – это Ты.
 
 
ВЫДЫХАЙ.
 

«в меня внутримышечно, внутривенно…»

 
в меня внутримышечно, внутривенно
Солнце проникло – глубинный эфир.
теперь его дом – мой. всегда. неизменно.
теперь его мир – мой мир.
 

«я не умею сближаться…»

 
я не умею сближаться:
хитрить, чуть руки касаться;
непринуждённо дерзко
распахивать занавески..
 
 
я не умею прощаться,
если хочу остаться:
наивнейшая ошибка —
тушить о порог улыбку..
 
 
я не умею в страсти
ставить капканы, снасти;
смело «удить добычу»
и подсекать прилично..
 
 
наверное, слишком умело
Люблю, не касаясь тела.
 

«Если начать рассуждать глобально…»

 
Если начать рассуждать глобально,
нам может стать нестерпимо больно:
мысль настолько материальна,
насколько сомнение в ней – безвольно.
 
 
Хочется просто.. да! хочется – просто:
просто не взвешивать – определиться.
Не примеряя к событиям ГОСТы,
без «философствований» – заземлиться.
 
 
Хочется домик – и с жёлтой крышей
(да, обязательно – с ярко-жёлтой!),
и – чтобы смех по утрам твой слышен,
и чтобы дверь – без замков, щеколды..
 
 
И в путешествиях вылечить Душу.
И по ночам Сердце Мира слушать.
 

«Запах рождается, как ребёнок…»

– Я люблю тебя.

– С первого взгляда?

– Нет. Ты как бы рос во мне.

– Любовь росла. Правильно говорить – «любовь росла».

– Нет. Ты рос. Как ребёнок.

(с) «Спроси у пыли»

 
Запах рождается, как ребёнок,
смотрит в меня понимающим взглядом,
перебирается из пелёнок
в сердце моё – это всё, что надо.
Любит объятия, молоко,
пенкой оставленное на губах,
любит медовых волос тепло,
сладко качающее на волнах.
И прижимается, льнёт к груди,
нежно сопит в уголке ключицы..
«Тише.. пожалуйста, не уходи,
в сердце твоём моя жизнь стучится.
Пей этот воздух – имбирь, гвоздика,
луч золотой – прямиком в Небесье»..
 
 
Запах рождается солнцеликим —
так же рождается равновесие.
 

«Он так говорил: «Я тебя найду…»

 
Он так говорил: «Я тебя найду.
Я уже изучил запах твой, следы.
Ты придёшь. Я почую тебя на ветру,
отдающем прохладой морской воды».
Он так говорил: «На рассвете сон
всегда превращается в чуткий слух:
я слышу волну, впитавшуюся в песок,
отдавшую тело своё веслу..
Я слышу, как строится новый риф,
как солнце встаёт из-за гор костром.
Я слышу.. Ты только не говори:
тебя – ощущаю. Тебя – остро..
Я слышу, как рвутся канаты, как парус
срывается, гнутся мачты..
Я слышу, запомни! Я здесь останусь..
Поимка тебя всё переиначит».
Он так говорил, шёпотом песчинок
внедряясь в сознанье моё, подреберье
всё глубже.. неистово, жадно, причинно..
 
 
Я слышу тебя.
Я иду, морской Берег.
 

«Время сдвигается с мёртвой точки…»

 
Время сдвигается с мёртвой точки..
Что это значит? Куда сдвигаться?
«Время» – понятие оболочек,
имеющих свойство меняться.
 

«Подарите мне эти строки…»

 
Подарите мне эти строки:
лабиринт, из которого выход
скрыт за сочной травой высокой,
скрыт за озера гладью тихой..
 
 
Подарите рюкзак побольше,
пожелайте походов долгих.
И начать – с моей родины Польши;
и закончить – берегом Волги..
 
 
Пожелайте не делать больно
всем вокруг; не считать награды.
Подарите… хотя, – довольно.
/и кому оно – всё это – надо?/
 
 
Подарите мне синий вечер —
вне «времён» и «определений»,
без преград часовых делений.
Подарите мне..
                        просто..
                                     встречу.
 

«В воздух подмешаны дым и песок…»

 
В воздух подмешаны дым и песок:
пылающий, ярко-жёлтый..
Солнце сжирает весь внутренний сок;
чувствуешь, как тяжёл ты;
чувствуешь, кто ты, и что твоё тело —
бездушный скафандр, мясо —
давно пересохло, почти опустело..
оставить бы эту массу
здесь.. в этой степи.
 
 
Стать выжженным лбом её, стать её духом,
стать лоном из шёлкового ковыля,
принявшим казачий привал  /я – полынь,
пьянящая горечь дурмана/.. Стать слухом
для их атамана: припав к моей высохшей почве,
он знает, где встретят враг,.. когда.. и сколько их точно..
Стать ветром – бесшумным, сухим и рваным;
стать ветром, способным залечивать раны..
 
 
Степь боль отпускает через висок,
вкрапляя нам в память
зыбучий песок.
 

«А Море меня прощает…»

 
А Море меня прощает
за эти века разлуки.
Никто не поёт ему песен
в тиши предрассветной ранней,
давно уже не угощают
прохладно-солёным звуком..
– Мари, этот мир мне тесен!
– Смотри, моё сердце ранят..
 
 
Вода моя, вечность синяя,
мой лоб – у Твоих колен;
мой голос врастает в рифы,
в ракушках хранит Твой сок.
Разлука так невыносима,
но люди берут меня в плен:
вплетают в меня свои рифмы,
закапывают в песок —
и память моя ветшает,
стирает следы, границы..
 
 
Но Море меня прощает..
..и прекращает сниться.