Текст книги "Девушка в огне"

Девушка в огне
Мария Ксавьер

Дизайнер обложки Оксана Борисова

© Мария Ксавьер, 2023

© Оксана Борисова, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0056-5129-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***

Приготовить ужин, убраться, постирать и еще много разных дел предстояло сделать в тот день Мэри Форд. Она носилась по дому, громыхая домашней утварью в тот момент, когда раздался телефонный звонок. В трубке прозвучал голос директора местной школы города Пейнвуд, мистера Ховарда. Он говорил что-то невнятное в трубку, изредка заикаясь. Из всего сказанного Мэри смогла разобрать лишь «ваша дочь» и «непристойное поведение».

Возмущенная его словами, миссис Форд сняла фартук, схватила сумку, ключи от автомобиля и направилась в школу. Визг шин по асфальту сопровождал тревожные мысли женщины о ее дочери, и она отчаянно давила на газ.

Мэри пробежала по длинному коридору, который вел в кабинет директора Ховарда.

– Милая, что случилось? – сказала Мэри, опустившись на одно колено перед дочерью. Она стояла возле своей учительницы, стыдливо опустив маленькие глазки.

– Прости, мамочка.

Учитель выпучила глаза на женщину, которая ввалилась в директорский кабинет. Измятая грязная одежда дополняла неряшливый образ Мэри, и без того обескураженной нынешней ситуацией. Она тут же приковала к себе презрительные взгляды находившихся в кабинете людей.

– Ударила? Моя Эбигейл? Нет, я не верю.

– Эбигейл набросилась на свою одноклассницу с кулаками и разбила ей губу, – возмущалась учительница. – Но и это еще не все.

– Даже если вы говорите правду, этому есть причина! Моя дочь не могла просто так кого-то ударить.

– Мы спрашивали у них обеих. Тереза рассказала, что Эбигейл будто с цепи сорвалась, – сказала учитель, – и не только разбила ей губу, но еще и сильно толкнула, да так, что та упала и ударилась об угол стола.

– Я вижу, вы хорошо осведомлены.

– Это входит в мои обязанности, миссис Форд. Позвольте заметить, что в ваши родительские обязанности входит надлежащее воспитание дочери, – язвительно сказала учитель, шмыгая кривоватым носом.

– Эбигейл молчит, – встрял директор. – Мы задали ей несколько вопросов, и не смогли вытянуть ни слова.

Шум и гам, в котором маленькой Эби было суждено существовать последние несколько недель пребывания в новой школе, отвлекали девочку от мыслей. Она бережно созидала их в свой голове словно в маленьком мирке. Склонив голову, она разглядывала животных в энциклопедии естествознания.

День за днем длилось молчание, которое воспринималось учителями и одноклассниками за проявление пассивной агрессии. Нет, маленькая Эби вовсе не была агрессивной. Она предпочитала молчание разговорам и бессмысленному, на ее взгляд, разнузданному поведению.

Учителя часто жаловались на Эби, называя ее нелюдимой. Школьный психолог в свою очередь вторила учителям в силу отсутствия профессиональной компетентности, или же по причине подверженности мнению большинства. Сама психолог ни разу не общалась с Эби с глазу на глаз.

Одноклассники Эби считали своим долгом раскрывать рты всякий раз, когда маленькая девочка делала что-то им неугодное. Эбигейл часто слышала в свой адрес слово «крохотная», в основном от учителей. И в правду – на фоне своих не по годам развитых сверстников, Эби выглядела маленькой рыбкой в океане, которая плавала среди акул и крупной рыбы.

– Миссис Форд, как директор я должен принять меры. Мама Терезы требует для вашей дочери наказание в виде исключения из школы. Но я против такой меры наказания: они ведь дети.

– Что же вы предлагаете?

– Я думаю, ей необходимо походить к школьному психологу. Возможно следует показать Эбигейл психиатру. Это поможет вашей дочери адаптироваться в нашей школе, и уберет агрессивность в ее поведении.

– Спасибо за рекомендацию, мистер Ховард, – съязвила Мэри. – Но я думаю, что мы с мужем сами разберемся, что делать с нашей дочерью.

Всю дорогу из школы домой мама и дочь молчали. Эбигейл сидела на заднем сидении с грустным личиком, и не поднимала глаз на маму, которая изредка поглядывала на нее через зеркало заднего вида.

Мэри смотрела на дорогу перед собой, на серый чистый асфальт, уходивший под колеса автомобиля, и думала над тем, что делать. Может быть следовало послушать директора Ховарда?

Они с Энтони так долго пытались зачать ребенка, что новость о беременности стала для семьи Форд манной небесной, а долгожданный ребенок – подарком судьбы. Эбигейл была особенным ребенком. И не только потому что родители считала ее таковой. Девочка отличалась своей необычной яркой внешностью. Она была совершенно не похожа на жителей Пейнвуда с их смуглой кожей и черными глазами.

Дело в том, что у Энтони, папы Эби, были темные слегка вьющиеся волосы, и небольшие светло-карие глаза, которые выделялись на беловатой коже. Мэри думала, что их дочь внешне пойдет в отца, ведь свою внешность она не считала такой уж привлекательной. Глядя на себя в зеркало, женщина видела классическую американку, каких много: русые волосы, серыми глазами, ничего особенного. Почти все жители городка, особенно соседи, задавались вопросом, почему дочь Фордов так не похожа на своих родителей: большие глаза цвета изумруда сияли на круглом личике. Кожа была настолько белой и чистой, что казалась прозрачной, и ни единой венки! Длинные вьющиеся волосы цвета янтаря спускались с плеч маленькой Эби, отчего она напоминала маленькую прелестную куколку.

***

– Милая, ты не хочешь объяснить своей маме, что произошло в школе? – снимая с Эби курточку, сказала Мэри.

– Тереза смеялась над моими волосами, – Эби дотронулась своими пухлыми пальчиками до кончиков волос, и подняла глаза на маму. – Я не хотела делать ей больно, правда. Но мне было так обидно, мамочка. Прости. У меня теперь не будет друзей?

– Ну, что ты? Конечно будут! А знаешь что? Давай приготовим для нашего любимого папы вкусный ужин.

На личике девочки растянулась легкая улыбка, и она сомкнула свои ладони, будто сейчас раздадутся аплодисменты в честь отличной идеи.

– Где мои любимые девочки? – сказал Энтони, как только вошел в дом. Он повесил сумку на гвоздик в прихожей и направился на кухню. – Ммм! Как вкусно пахнет!

– Папочка! Папочка пришел!

– Здравствуй, Тони. Как дела на работе? – помешивая грибной соус, сказала Мэри.

– Все в порядке… на ручки? – Энтони подхватил дочь и посадил на шею. – Я стараюсь хорошо выполнять свою работу, и вроде начальство мной довольно.

– Я рада.

– А по твоему лицу так не скажешь. Что-то случилось?

– Расскажешь папе, Эби?

Спустившись с высоты папиных плеч, девочка села за обеденный стол в гостиной рядом с папой.

– Я не специально, – хныкала Эби.

– Я знаю, но надеюсь, ты понимаешь, что ты плохо поступила?

– Да.

– Директор посоветовал мне показать Эби психиатру, – сказала Мэри своему мужу после того, как они быстро уложили дочь спать на втором этаже их небольшого дома. – Что ты думаешь?

– Что я думаю, Мэри? Я думаю, что нам это не по карману, – Энтони сел на диван, склонив голову. – Доктор Филипс дорого берет, а я боюсь, что в этом месяце задержат зарплату.

– Но как? Снова? Ты же сказал, что начальник тобой доволен!

– Доволен он или нет, не имеет значения, когда клиентов в автомойке стало меньше.

– И когда ты собирался мне рассказать об этом? Ты так ловко притворяешься, что все хорошо.

– Не хотел говорить при ребенке.

Мэри села рядом и положила ладонь на плечо мужа.

– Возможно, все обойдется, дорогой. Не переживай насчет зарплаты, у меня еще остались сбережения, мы точно не останемся голодными.

– Нет, Мэри, – Энтони грубо прервал супругу, и ее улыбка на лице тут же исчезла. – Не трогай эти деньги, они останутся на колледж Эбигейл. Мы не можем сейчас трогать ни цента из этих денег. И мне плевать, что думают эти недоучки в местной школе. Этот директор – идиот, а моя дочь не сумасшедшая, чтобы водить ее к психиатру. Ясно?

– Но…

– Я устал, Мэри, разговор окончен.

Энтони встал и спустя несколько минут он уже был в ванной комнате, готовясь ко сну. Мэри не могла сказать ни слова против, ведь у нее не было ни единого полезного аргумента в пользу похода к врачу. Ей ничего не оставалось, как молчать.

В этот понедельник Мэри решила не просто отвести Эбигейл в школу, а проводить ее прямо до кабинета за руку.

– Веди себя хорошо, родная, – Мэри нежно поцеловала дочь в пухлую щеку и пошла в сторону выхода. Эби, слегка улыбнувшись, помахала маме рукой и зашла в класс.

Девочка осторожно прошла на свое место, стараясь никого не задеть, и не привлекать внимание. Она смотрела по сторонам и видела, как все дети шептались и смеялись над ней, не скрывая отвращения. Она всей кожей ощущала косые взгляды и изо всех сил пыталась не реагировать на обидчиков.

От звука стукнувшейся о ее парту учебника, Эби подпрыгнула на стуле, и ее взгляд устремился вверх.

– Что ты тут делаешь, чокнутая? Ты должна быть в психушке! – Эби растеряно смотрела на одноклассницу, ее рот приоткрылся, ком встал в горле, и она не могла говорить. Ее глаза расширились от ужаса, она не на шутку испугалась большой фигуры Милы, закрывающей солнечный свет. Она нависла над ней как грозовая туча, угрожающая пролиться дождем.

– Я с тобой разговариваю! – крикнула Мила, но Эби так и не сказала ни слова.

Мила Форестер в свои семь лет выглядела намного старше своих сверстников, и ее даже немного побаивались. Ей не составило труда одним резким движением скинуть со стола Эби все учебники и пенал, которые с грохотом упали на пол. Эби вздрогнула, но все еще молчала, только писк сорвался с ее губ. Она будто окоченела. Все находящиеся вокруг дети были очень удивлены, что она не ответила на дерзость Милы.

Эби встала со стола и стала собирать учебники, осторожно складывая каждый из них на стол.

– Класс! – крикнула учитель. – Урок уже начался. Прошу всех сесть на свои места. Мила!

– Да, мисс Кроуфорд.

Весь день Эби сидела тихо, не поднимала руку на уроках, даже когда знала ответ на заданный учителем вопрос. Сейчас ей не нужно было лишнее внимание. Все, что она хотела, это, чтобы этот день скорее закончился. Эби чувствовала себя совершенно одиноко и потеряно, а на перерывах между занятиями она уходила в туалет, запиралась в кабинке, и сидела там, глядя в глянцевый кафельный пол. Так она чувствовала себя в безопасности, представляя, что это ее убежище от мира, полного угроз.

В полдень Мэри забрала дочь с уроков.

– Как прошел день, милая? Все хорошо?

– Да, – коротко ответила Эби.

За ужином девочка смотрела в одну точку, ни разу не моргнув, а только медленно ковырялась вилкой в вареных овощах. Она выглядела совершенно безжизненной, будто за столом сидела кукла, а не живой ребенок.

– Почему ты ничего не ешь? – сказал Энтони. Но девочка никак не реагировала на слова отца.

– Иди в свою комнату, – произнес он, и Эби тут же вскочила со стола и побежала на второй этаж.

– Тони, я волнуюсь за нее. Вчера она улыбалась, играла в свои игрушки, рисовала, а сегодня будто подменили. Когда я спросила ее, как дела в школе, в ответ услышала лишь сухое «да». Я думаю, над ней продолжают издеваться.

– Давай подождем немного, возможно у нее был напряженный день, – заталкивая в рот кусочек курицы, произнес Энтони. – Все будет хорошо.

Мэри послушала мужа, и решила пока оставить дочь наедине с собой. Мэри сидела на диване перед телевизором, там шло какое-то юмористическое шоу, но мысли молодой мамы были заняты поведением дочери.

Через несколько минут, Мэри всё-таки решила подняться и проверить дочь.

– Эби, милая, как ты? – открыв дверь, сказала Мэри, но в ответ ничего не услышала. Эби молчала, продолжая смотреть куда-то наверх в одну точку между потолком и стеной.

– Эбигейл, – повторили женщина. – Эбигейл! Что с тобой?

– Я хочу есть.

Мэри взяла дочь за руку, и они вместе направились на кухню. Мэри наложила в тарелку все то же самое, что они всей семьей ели час назад: вареные овощи и запечённую курицу. Налила стакан апельсинового сока, поставила обед на стол, дала дочери вилку, и села рядом.

Девочка медленно взяла в руки вилку и несколько минут смотрела на еду так, будто в первый раз ее видит, и вообще не понимает, что это.

– Милая, ешь, а то остынет.

– Нет. Я не люблю мясо. Не буду я это есть, – сказала Эби и бросила вилку на пол, просто разжав пальчики.

– Что? Что ты такое говоришь? Это же твоя любимая курица.

– Нет, мама, я хочу арахисовой пасты с тостами и чай!

Казалось бы, нет ничего удивительного в том, что маленькая девочка захотела полакомиться пастой, и согреться чаем в холодный осенний вечер. Однако в семье Фордов всегда было заведено плотно ужинать: Энтони обожал мясо, и его любящая жена все чуть ли не каждый вечер готовила на ужин что-то мясное, в основном это была курица, но иногда отец семейства приносил в дом кусок свинины.

И теперь, когда Эби отказалась есть мясо на ужин, она не просто сильно удивила свою маму, но и разрушила семейную традицию. Глаза Мэри, ее обеспокоенность происходящим говорили о том, что с этого вечера спокойная и теплая домашняя жизнь простой американской семьи изменится до неузнаваемости.

***

– Я уложила ее спать, – присаживаясь на диван, сказала Мэри своему мужу. – С ней что-то явно происходит, Тони, я это чувствую.

– Мэри, ты преувеличиваешь. Наша Эби очень эмоциональный ребенок, но я уверен, что она не больна. На ее долю выпали страдания, и она справляется, как может.

– Я очень хочу, чтобы ты был прав.

Всю следующую неделю ничего необычного не происходило в семье Форд. Эби уходила в школу, а Мэри каждый раз провожала ее за руку до кабинета, целовала и отпускала к одноклассникам, опасаясь, что снова случиться что-то ужасное. Но, на удивление, все было замечательно. Однажды, Мэри даже увидела, что ее дочь смеется в окружении других детей, на что молодая мама мило улыбнулась, в душе надеясь, что все будет хорошо.

Каждый день Эби возвращалась домой улыбчивым радостным ребенком, радуясь вкусной еде, папиным объятьям, и любимым игрушкам. Мэри все же пристально наблюдала за дочерью, по вечерам украдкой заглядывала в комнату, и через щелку смотрела, чем занята Эби.

Солнечные будни сменились дождливыми выходными, которые никак не располагали к прогулкам. На улице дул северный ветер, разгоняя опавшую листву.

Эбигейл сидела в своей комнате и смотрела в окно, глядя на капельки дождевой воды, стекающие вниз по оконному стеклу.

– Эби, обед на столе! – послышался голос мамы, и девочка побежала на кухню.

Сидя за столом, она наблюдала за счастливыми родителями, которые в этот момент что-то бурно обсуждали, мало обращая внимание на дочь.

Они не заметили, как пролетело время, и посмотрев по сторонам, Мэри обнаружила, что Эби уже нет за столом. Наверное, пошла в свою комнату, – подумала женщина, и они с Энтони продолжили обсуждать работу и домашние дела.

– Тони, я так устала.

– Хорошо, милая, отдыхай, я помою посуду.

Мэри поднялась на второй этаж, зашла в комнату Эби и увидела, что той нет. Игрушки разбросаны по полу, а окно приоткрыто. Тут она услышала стук в дверь, и звуки бьющегося стекла.

– Милый! Ты разбил что-то? – крикнула Мэри. – Не трогай, я уберу.

В этот момент, когда Мэри уже была на последней ступени лестницы, она почувствовала легкую слабость в ногах, а в глазах потемнело. Она схватилась за голову, и ее повалило в сторону. Она оперлась на перила лестнице и уставилась на дочь. Картина, которую молодая мама увидела перед собой, долго стояла у нее перед глазами: ее маленькая девочка стоит на пороге дома, промокшая до нитки, грязная, с окровавленной коленкой и слезами на глазах.

Эби стояла на месте, не двигаясь, и снова тот же пустой взгляд. Тот самый, что был неделю назад – пугающий и приводящий в смятение.

Энтони поднял девочку на руки, и, не боясь испачкаться, прижал к себе. Эби тут же заплакала. Она надрывно кричала, слезы мелким градом сыпались с ее пухлых щек.

– Моя любимая доченька! – испуганный отец еще сильнее прижимал к груди ребенка. – Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Я не помню, я не знаю, – говорила Эби.

Энтони, ни минуты не раздумывая, решил обратиться к местному психиатру, доктору Филипсу.

Его офис находился практически за городом. Нужно было проехать много миль, чтобы доехать от дома Фордом до этого места. Надо выжать из этой старой машины все, на что она способна. Страх за свою дочь гнал отца вперед. Энтони сел за руль, Мэри и Эби сели на задние сидения. Девочка тихо хныкала, уткнувшись в грудь матери.

– Милая, вот мы и на месте. Ничего не бойся.

Эби кивнула папе и улыбнулась.

– Здравствуйте, – на пороге здания, где располагался офис доктора, семью Форд встретила секретарь Филипса, улыбчивая молодая женщина лет за тридцать. – Добро пожаловать, мистер и миссис Форд.

– Спасибо, – сухо сказал Энтони, и все четверо зашли в здание.

– Проходите, пожалуйста, садитесь, – секретарь указала на небольшой кожаный диван. – Кофе?

– Нет, спасибо.

– Доктор Филипс сейчас выйдет.

– Эби, все в порядке? – спросила Мэри.

– Да, мамочка.

Спустя несколько минут, появился Артур Филипс, одет в строгий серый костюм, а на глазах очки в золотой оправе.

– Здравствуйте, уважаемый, – сказал доктор, протягивая руку Энтони.

– Здравствуйте, мистер Филипс, – Энтони быстро встал с дивана и ответил на жест.

– А ты должно быть Эбигейл, – Филипс наклонился и пальцем дотронулся до крохотного носа девочки, на что та тихо хихикнула.

– Я хотел бы сначала поговорить с вами, а уже потом провести беседу с вашей дочерью. Хорошо?

– Конечно, – сказала Мэри. Форды и доктор прошли в его кабинет.

– Аманда, включи Эби мультфильм, – сказал Филипс и, подмигнув девочке, скрылся за дверьми кабинета.

– Мистер Форд, миссис Форд, что же вас привело ко мне?

Не успев зайти в кабинет, Мэри бросилась к доктору.

– Мистер Филипс, ради Бога, умоляю вас, помогите нам.

– Присядьте, пожалуйста, и спокойно расскажите мне, что случилось.

– С нашей Эби происходит что-то. Я не могу…

– Успокойся, Мэри, – сказал Энтони и постарался усадить безутешную жену на диван.

Доктор Филипс налил немного воды в гранёный стакан и подал Мэри.

– Выпейте. Сделайте глубокий вдох, успокойтесь, и расскажите мне, что случилось.

Мэри чуть не захлебнулась. Она всхлипывала от шока, постоянно трогая холодными пальцами руку мужа, который молча поглаживал ее по спине.

– Мистер Филипс, наша дочь Эби, да, Эбигейл, странно себя ведет.

Миссис Форд рассказала все, что произошло с Эби пару часов назад во всех подробностях.

– Скажите пожалуйста, когда вы начали замечать в поведении дочери странности? Начните с самого начала.

– Может несколько недель назад. Такого раньше никогда не было.

– Недавно в начальной школе случился неприятный инцидент с участием нашей Эби, – тут же начала Мэри. – Она не выдержала издевательств над собой и своей внешностью, и ответила обидчице.

Мэри рассказала доктору все, что она узнала от директора.

– Миссис Форд, я думаю, что вы немного преувеличили. В таком возрасте дети способны на жестокость.

– Но не моя Эби. Что ты молчишь, Тони? Скажи.

– Мэри права, это первый раз, когда Эбигейл проявляет такую агрессивность. Она всегда такая спокойная, и мухи не обидит. Мы с женой были очень удивлены, когда узнали, что произошло.

– Как давно вы живете в Пейнвуде? – спросил Артур.

– Переехали из Флориды в начале лета. А какое это имеет значение?

– Имеет, к сожалению. Ваша семья пока считается в городе чужаками. А дети всегда острее переживают переезды, новых людей, новую обстановку вокруг себя. Эбигейл испытывает стресс. С ней нужно проводить больше времени. Она должна чувствовать себя в безопасности.

– Я понимаю, доктор. Но с этим могут возникнуть проблемы. Ведь Энтони постоянно на работе, старается прокормить семью, а я на хозяйстве. Иногда даже нет времени присесть. Я правда, не знаю, что мне делать. Когда меня нет рядом, малышка предоставлена самой себе, особенно в выходные.

– Миссис Форд, я все понимаю, однако постарайтесь организовать свой день так, чтобы хватало времени на дочь. Я не говорю проводить с ней все время. Сорока минут в день будет достаточно.

– Хорошо, я поняла. Спасибо, доктор.

– Есть что-то еще, что вас беспокоит в поведении Эбигейл?

Мэри рассказала доктору все, что произошло накануне перед встречей. Ее голос дрожал, она еле выговаривала слова. И только теплые прикосновения ладоней мужа могли хоть как-то привести ее в чувства.

– То, что вы мне описали, миссис Форд, меня настораживает. Нужно провести ряд тестов, чтобы понять, что происходит с вашей дочерью. И тогда я смогу поставить диагноз. Вы говорите, что никто в последнее время не издевался над Эбигейл?

– Нет! – сказала Мэри. – Мне даже показалось, что она смогла завести друзей!

Доктор Филипс что-то записывал в своем блокноте, насупив брови. Он выглядел обеспокоенно, но в глазах можно было заметить неподдельный блеск, тот самый, который встречается у людей его профессии. Провести несколько тестов, чтобы выявить у человека, будь то взрослый или ребенок, какие-то психические отклонения было для Филипса плевым делом. Но этот случай вызывал у него особенный интерес – ребенок восьми лет, проявляющий признаки психического расстройства. Доктор намеревался выяснить, что же происходит с маленькой девочкой.

– Я вас понял, миссис Форд, – сказал Филипс, и закрыл блокнот. Сложив руки в замок, он продолжил говорить осторожно, чтобы не вызвать Мэри и ее супруга на эмоции. – Мне жаль это говорить, но Эбигейл придется провести под моим наблюдением несколько дней. Я позанимаюсь с ней, и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы помочь.

– Что нужно сделать? – спросил Энтони.

– Для начала мне необходимо поговорить с Эбигейл. Небольшая теплая беседа, чтобы понять ее эмоциональное состояние.

Аманда ввела девочку в кабинет. Мэри и Энтони, улыбнувшись дочери, вышли в приемную, плотно закрыв дверь.

– Садись, милая. Ничего не бойся.

Эби лишь кивнула в ответ, не проронив ни слова. Она осторожно села на диван, и скрестила под собой ножки.

После часового разговора с Эби, доктор Филипс вышел из кабинета с совершенно спокойным выражением лица, без единого намека на обеспокоенность, ведя за ручку саму Эби, которая смотрела на родителей с легкой улыбкой на лице.

– Пойдем, дорогая, я налью тебе горячего шоколада, – девочку позвала Аманда.

– Доктор, как она?

– Сейчас ваша дочь в полном порядке, – сказал Филипс. – Во время нашего разговора я не заметил никаких видимых отклонений в поведении. Но она напугана тем, что произошло, очень напугана. Однако, исходя из того, что вы мне сегодня рассказали, у меня есть опасения, что что-то не так. Чтобы понять, что с ней, и поставить верный диагноз, Эби необходимо провести несколько дней тут, в клинике. Не переживайте, миссис Форд, здесь есть все необходимое, чтобы ваша дочь чувствовала себя комфортно и ни в чем не нуждалась.

– Спасибо, мистер Филипс. Я бы хотела вас попросить еще об одной услуге, – Мэри говорила вкрадчиво. – Мы бы не хотели придавать огласке все происходящее. Эби ведь придется не ходить в школу, пока она будет у вас.

– Я понял, о чем вы, – перебил Артур. – Я позабочусь об этом. Волноваться не о чем.

– Мистер Филипс, – в разговор встрял Энтони, – меня интересует финансовая сторона вопроса. – Доктор тут же сменился в лице, его выражение старалось скрыть тот факт, что его волновал этот вопрос никак не меньше мистера Форда. – Пребывание Эби тут обойдется, как я понял, довольно дорого.

– Нет, обычно пребывание в нашей клинике обходится в несколько сотен, но только если вы проходите курс лечения от психического расстройства, а это может длиться не один месяц. Я не буду вдаваться в подробности. Не волнуйтесь, мистер Форд. Аманда даст вам анкету, договор, а также документы об оплате. Сумма вас удивит.

И действительно, семье Фордов пришлось заплатить доктору только за одну консультацию.

О том, что маленькая Эби осталась под наблюдением доктора Филипса в итоге не узнал никто. К счастью, терапевт в местной больнице оказался хорошим приятелем Филипса, и согласился выписать больничный лист для Эбигейл Форд. Диагноз – грипп. У директора не возникло никаких сомнений или вопросов.

Эбигейл долго не хотела отпускать родителей домой, она вцепилась в мамину юбку, и теребила пухлыми пальчиками косички.

– Мама, я не хочу оставаться тут, мне страшно, – хныкала она.

– Тшш, милая, все будет хорошо. Доктор Филипс хороший человек, ты будешь в безопасности.

Эби обернулась и посмотрела на высокого мужчину в строгом костюме, седовласого и в очках. Несмотря на то, что он улыбался и выглядел весьма радушно, для маленькой девочки он был чужаком, и не вызывал доверия. Ее большие глаза сочились слезами.

– Мамочка, я не хочу тут оставаться.

Эби уткнулась в маму, и заплакала еще сильнее. Еще немного, и с ней случилась бы истерика, но тут к ней подошел Артур, присел на корточки, хотя его полные солей суставы с трудом позволяли сделать это, и положил руку на плечо Эби. Та оглянулась, и заплаканными испуганными глазами посмотрела на доктора – он улыбался.

– Милая, все будет хорошо. Смотри, – с помощью несложных манипуляций фокусника, он достал из-за ее уха монетку и показал девочке. Доля секунды и она слегка улыбнулась. – Нет, какие монеты? Это даже невкусно. – еще пара фокусов, и Артур дал ей шоколадную конфету. – Держи.

Эби взяла конфету и тихо поблагодарила доктора. Она больше не плакала. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, когда спустя несколько минут, она попрощалась с родителями.

Девочка провела в клинике семь дней. Именно столько времени понадобилось доктору Филипсу для того, чтобы провести несколько психологических тестов и понаблюдать за поведением Эбигейл. Он часто разговаривал с ней, задавая разные вопросы, просил ее нарисовать себя, свою семью, а потом сидел в своем кабинете и часами изучал полученные результаты. Это оказалось сложнее, чем он думал.

Как-то раз он всю ночь изучал несколько рисунков Эби. Он не замечал ничего необычного или нехарактерного для ее возраста. Артур брал каждый рисунок в частности и подробно рассматривал каждый карандашный штрих. Наконец, он понял, что не так. Эби нарисовала свою семью и дом два раза, то есть было два рисунка, созданные в разные дни. Когда доктор сравнил их, он увидел, что на втором рисунке Эби изобразила себя смотрящей на родителей со стороны, будто сверху. Она видела себя вне семьи, и это насторожило доктора. Эби на рисунке будто наблюдает за собой и своей семьей, как они счастливы, занимаясь обыденными делами.

Тут доктор вспомнил о диктофонной записи, что сделал накануне, включил и внимательно прослушал. Во время разговора Эбигейл вела себя то как взрослый сознательный человек, задавая ему странные вопросы, не относящиеся к теме разговора, то резко меняла эту тему, а потом снова становилась маленькой девочкой, совершенно напуганной обстановкой вокруг. Она не понимала, что происходит.

Доктор еще раз все обдумал. Он открыл карту пациентки. Эбигейл Форд, восемь лет, в строчке «диагноз» Артур Филипс написал – диссоциативное расстройство идентичности, а в скобках дописал «диссоциация тяжелой степени». Артур был огорчен таким положением вещей. Это ведь маленькая девочка! За какие проступки ей и ее родителям было дано такое наказание? Признаться честно, за то время, пока Эби находилась в клинике, мужчина смог привязаться к ней, проникнуться любовью и сочувствием. Он хотел выяснить причину, что же случилось с девочкой, что послужило возникновению второй личности в ее сознании, а главное, кто это.

Артур Филипс был из тех людей, которые не останавливаются до тех пор, пока не достигнут поставленной цели. Он с детства был весьма целеустремленным человеком. Собственно говоря, у него не было выбора. Он родился в бедной семье, и его детство прошло в рабочей атмосфере среди многочисленных братьев и сестер, которых у Артура было семеро. Его отец держал небольшую ферму, на которой выращивал пшеницу и овощи. Если урожай удавался на славу, отец продавал его, пытаясь прокормить семью. Артур был в ней старшим ребенком. Он весьма успешно совмещал работу в поле и учебу в местной школе для мальчиков. Один день сменялся другим, Артур рос, и с каждым днем понимал, что больше не хочет жить впроголодь. Юношей он увлекся естественными науками, и всеми силами уговаривал отца отпустить его учиться в медицинский колледж. Я смогу заработать немало денег, – говорил он отцу. Артур был на все сто уверен в своем успехе.

Ему потребовалось немало усилий, чтобы окончить колледж с отличием, и его тут же взяли в городскую больницу. Со временем Артур понял, что действительно увлекало его – человеческая душа, то, насколько она многогранна. Парень общался со многими людьми, постоянно находился в поиске новых приключений и жизненного опыта. У него выработалась привычка записывать в блокнот интересные на его взгляд факты биографии, привычки, повадки и рассуждения разных людей, которые встречались на его жизненном пути.

Артур несколько раз прочел труды известных ученых, от Фрейда до Эриксона, делая записи в блокноте. Его приняли в Гарвардский Университет, и там он защитил докторскую, и стал вести частную практику.

Та часть жизни Артура Филипса, которую он сам считал особенной, был тот период, когда ему пришлось работать с детьми. Когда он переехал жить и работать в Бостон, его пригласили работать консультирующим психиатром в реабилитационный центр. Там он помогал местным докторам и социальным психологам работать с детьми, пострадавшими от домашнего и сексуального насилия. Он так полюбил своих маленьких пациентов, что ему даже не хотелось уезжать из Бостона. Он по сей день помнит лицо десятилетнего мальчика, который вцепился в него на лестничной клетке, и говорил спасибо со слезами на голубых глазках.

С тех самых пор доктор Артур Филипс решил, что он должен помогать людям, будь то взрослый или ребенок, всем, кто нуждается в его помощи.

Когда он поставил этот ужасный диагноз Эбигейл Форд, то поставил для себя новую задачу, вылечить ее, хотя он прекрасно понимал, сколько трудов и времени понадобится на это.