Текст книги "Девушка в огне"

***

«Это ты… Это все ты. Ты ответишь за это ценой своей жизни!».

«Уильям, любовь моя, не оставляй меня!»

«Я люблю тебя, Элизабет»

Огонь, языки пламени касаются стоп и ползут вверх, пожирая плоть… огонь, запах паленого мяса, слышен рык и лай дворовых собак и вопли разъяренных горожан.

***

– Эби, что с тобой? – сказала Мэри, когда увидела свою дочь стоящей лицом к входной двери совершенно неподвижно. – Эбигейл.

Девушка повернулась к маме. Ее взгляд был как у напуганного чем-то человека, а напряжение в лице превращало его в неприятную гримасу. Мэри подошла к дочери и тихонько обняла. Она делала это всегда, когда видела на лице дочери испуг. Она боялась, боялась, что у Эбигейл может начаться приступ гнева или неконтролируемого плача, поэтому женщина не стала расспрашивать дочь, где она пропадала почти три часа.

Мэри крепко держала дочь в своих объятиях. Она ощутила, как хрупкое тело Эби расслабляется и становится мягче.

– Мама, со мной все в порядке, – сказала Эбигейл.

Мэри отпустила дочь, и посмотрела в ее глаза – огненный блеск сиял в них, на лице была еле заметная улыбка. Она поднялась в свою комнату походкой взрослой соблазнительной женщины, оставив маму на кухне в полном недоумении.

Ужин на плите подгорал, но кому это сейчас было интересно? Все мысли Мэри занимала ее дочь, и то, что с ней происходило. Мэри часто отпускала Эбигейл на прогулки, потому что не хотела, чтобы та росла затворницей, не знающей ничего о реальной жизни. Но с другой стороны, как и любая любящая мать, миссис Форд хотела защитить дочь от зла и невзгод. Мэри знала, что стоит только выйти за порог дома, и тут же ее дочь может подстерегать опасность. Она не имела в виду автомобили, несущиеся по автостраде, и не погоду, что несет разрушения, а людей, жителей города.

Все то время, пока Эби росла, Мэри приходилось сталкиваться со злобой чуть ли не каждый день. Особенно когда она выходила из дома в супермаркет, чтобы купить еды, или когда обстоятельства вынуждали ее вести дискуссии о состоянии Эбигейл с директором школы и учителями.

Казалось бы можно привыкнуть к косым взглядам, но Мэри это удавалось с трудом. Она старалась ходить по улицам Пейнвуда с высоко поднятой головой, и внушала себе, что все хорошо и что с ее дочерью все в порядке. Пройдет какое-то время, еще совсем немного, и ее дочь будет здорова. Все вернется на круги своя.

– Эбигейл! Ужин!

По прошествии нескольких минут, девушка выбежала из комнаты и устремилась на кухню.

– Как вкусно пахнет, мам, – сказала она, а Мэри смотрела на ее, нахмурив брови и немного выпучив глаза. Кто сейчас перед ней? Ее родная Эбигейл или третье лицо, бесцеремонно вторгающиеся, когда не просят.

С тех пор как Энтони Форд покинул семью, мясо стало реже появляться на семейном столе.

– Спасибо. Садись за стол.

– Мама, мне кажется, у меня появился друг.

– Да? – эта новость должна была удивить Мэри и вызвать хоть какую-то реакцию на ее лице, но она сохраняла спокойствие. – Друг? Ты встретила кого-то?

– Да, парня. Его зовут Алекс. Он помог мне. Странно, я думала, что все ненавидят меня, а он… В нем я этого не увидела. Он был так учтив и приветлив.

Эбигейл радостно лепетала, рассказывая невероятную историю своей прогулки. За время рассказа ее мама сменила несколько выражений лица, от радости до печали и удивления. Она думала, к чему же может привести знакомство ее дочери с молодым человеком. Единственный вывод, к которому она пришла, это было то, что общение Эби с парнем может привести к плохим последствиям.

– Мама, ты меня слушаешь?

– Девочка моя, я думаю, тебе больше не стоит видеться с Алексом.

Лицо Эбигейл помрачнело.

– Почему?

– Я тебе запрещаю, милая.

– Но почему мне нельзя общаться с ним? И ты ведь даже не можешь объяснить почему! – на глаза стали наворачиваться слезы. Девушка искренне не понимала, что плохого в том, что она будет иногда видеться с Алексом. Возможно, он единственный человек во всем городе, который будет готов принять ее такой.

Мэри не знала, что ответить и как объяснить дочери, что это может быть опасно для нее самой. Как объяснить ребенку, что у нее недуг, который не могут вылечить прогулки с малознакомым человеком? Как рассказать человеку о том, что он болен, когда сам он не считает себя таковым? Мэри молчала, закрыв глаза, и играла роль той матери, которая знает, что лучше для ее ребенка, и не считает нужным объяснять причины.

– Мама! – крикнула Эбигейл. – Ответь мне!

– Пожалуйста, иди в свою комнату. Мы больше не будем возвращаться к этому разговору.

– Ну, конечно! Родители всегда знают лучше, да?

«И моя мать была такой же! Это нельзя, то нельзя. Выходить на ярмарку нельзя!»

Минута за минутой в комнате становилось все жарче и жарче, а лицо Эбигейл краснело от злости. Казалось, что ее глаза сейчас вспыхнут ярким пламенем, и она сожжет все вокруг.

– Тебе абсолютно наплевать на то, чего я хочу!

– Не говори так. Я стараюсь защитить тебя.

– Нет! Нет! Ты лжешь, – ярость, в которой пребывала девушка, сменилась на отчаяние. Она хотела жить так, как хотела она. – А где мой отец? Мама! Где он?

Девушка вскочила из-за стола и побежала в свою комнату. Она захлопнула дверь и забилась в угол. Поджав колени, она сидела и плакала. Гортанные крики сменялись на тяжелое всхлипывание. Где ее отец? Она не помнила этого, или не знала… Что было известно ей? Кто она? Просто невменяемая девушка из маленького городка, которую все ненавидят. Девушка, оберегаемая своей матерью, которая погрязла в паранойе и боялась чуть ли не собственной тени.

Раздался истошный вопль, какого не было с тех пор, как семья Форд узнала о болезни Эби. Ее повалило на пол, она кричала, ноги ее не слушались и бились об пол.

Что с ней происходило? С ее памятью, сознанием. Часть своей жизни она не помнила вовсе. Шрам на ее коленке, откуда он? Мысли, факты, блеклые воспоминания спутались в ее голове, как огромный клубок ниток, и чтобы распутать его, нужна сила воли и время. Эбигейл казалось, что она сходит с ума, и никто не может ей помочь.

Встреча с Алексом была как глоток свежего воздуха. И этим воздухом она хотела дышать. Ее мать играла роль препятствия, барьером, который мешает Эбигейл жить. Но ненависти к матери Эбигейл не испытывала. Она злилась, ей был ненавистен запрет Мэри. Ей были ненавистны все запреты, что были наложены на нее: нельзя разговаривать с незнакомцами, нельзя знакомиться с кем-либо вообще, нельзя часто выходить из дома. Ведь мир это клоака, а люди – бесы. Но так ли это? Выйдя в тот раз на улицу, Эбигейл видела добро, видела его в карих глазах Алекса, видела его на лице больного мужчины, до которого никому нет дела. И теперь Эбигейл не хотела и не могла видеть окружающий ее мир только в черном цвете.

– Папа! Где ты? – повторяла Эби. Ее трясло то ли от холода, то ли от отчаяния.

Нужно успокоиться, нужно успокоиться, – как заведённая повторяла она. В одно мгновение Эбигейл перестала плакать, ее тело стало расслабленным. Она тяжело дышала, и с каждым новым вдохом ощущала, как напряжение и боль ослабевают, выходят через рот словно дух, покидающий тело после смерти. В те минуты Эбигейл было безразлично все на свете: мама, Алекс, и она сама и весь мир. Ее глаза открывались и закрывались, а взгляд не выражал ничего.

– Моя любимая девочка, – Мэри склонилась над дочерью, и крепко обняла. – Ради Бога, прости меня, – говорила Мэри, но Эбигейл не реагировала.

Мэри помогла ей встать, и Эби тут же молча легла на свою кровать, перевернулась на бок так, чтобы не видеть лицо матери, и уснула.

***

На следующее утро Эбигейл проснулась как ни в чем не бывало, и прибывала в хорошем расположении духа. Посмотрев на дочь, Мэри вздохнула спокойно. Она заметила, что Эби просто забыла о том, какая у нее была истерика.

Миссис Форд корила себя за мысли, которые посещали ее в такие минуты. Она считала провалы в памяти дочери плюсом ее болезни. Ведь так она не мучила себя, не думала о том, что происходит в ее трудной жизни, забывает о ссорах, проблемах и травмах, разрешая себе жить спокойнее. Мэри улыбалась, когда видела дочь в хорошем настроении, и на сердце становилось спокойнее.

– Доброе утро, мама, – Эби заключила мать в теплые объятия и одарила нежным взглядом.

– Эби, милая, – сказала Мэри, накрывая на стол. – Я подумала, и мне кажется, что пришло время снова посетить доктора Филипса. Помнишь его?

– Конечно, – ответила девушка. – Мне он нравится.

После завтрака мать и дочь отправились на другой конец города, на внеочередной сеанс к доброму доктору, который как раз ждал появления Эбигейл. Артур считал ее своей любимой пациенткой. Иногда во время их сеансов он называл ее другом и говорил, чтобы она обращалась к нему за советом или помощью.

– Эби, как давно мы не виделись, – сказал Артур. Теплая приветливая погода располагала к тому, чтобы встречать гостей прямо на пороге, что доктор и сделал.

– Артур, здравствуйте. Как вы?

– Спасибо, но не стоит беспокоиться о старике, – улыбнулся доктор. – Со мной все хорошо. Как ты?

– Все в порядке.

Эбигейл чувствовала себя так, будто приехала не на сеанс психотерапии, а к другу на чаепитие.

Мэри предпочла остаться в холле и выпить кофе, которое любезно предложила Аманда. Эбигейл и доктор Филипс пошли в кабинет.

– Итак, Эби, расскажи мне, как ты себя чувствуешь? – в кабине добрый мужчина Артур Филипс превратился в строгого наставника и врача, который принялся лечить свою пациентку. Он был настроен говорить серьезно, ведь он должен был знать, как протекает заболевание, и сколько еще понадобиться сеансов гипноза. – Только, пожалуйста, говори правду, ничего не утаивая.

– Я не знаю, что рассказать, – девушка села в кресло, крепко поставила ноги на пол и слегка сгорбилась.

– Уверена? Подумай. Что случилось с тобой за последний месяц?

– Все, как обычно: уроки, мамины наставление, игра на фортепиано, прогулки по городу.

– У тебя были провалы в памяти?

Этот вопрос поставил Эбигейл в тупик. Запутанным казалось то, что ее сознание выкинуло несколько важных моментов из памяти. Девушка понимала – она забыла что-то, но она не помнила, что именно она забыла, и это пугало ее и приводило в ужас.

– Я… нет. Я не помню, не знаю, – ее снова начало трясти, она закрыла глаза, и глазные яблоки бегали из стороны в сторону, будто кто-то стал перематывать время вперед. Доктор наблюдал за ней, но не предпринимал ни единой попытки остановить ее или успокоить. Он ждал.

– Эбигейл… Эбигейл, – повторял он.

Тишина. Девушка наконец пришла в себя… Только в какую именно «себя» не знал никто, даже она сама.

– Да, я тут. Вы очень хорошо выглядите сегодня, мистер Филипс, – сказала Эби и мило улыбнулась.

– Спасибо.

Артуру было не впервой работать с людьми, страдающими диссоциативным расстройством. По его собственным убеждениям, чтобы понять, как вылечить пациента, или хотя бы облегчить его участь, ему необходимо входить в контакт с обеими личностями. Не узнав обеих, не познаешь сути.

По взгляду Эбигейл можно было понять, что она переменилась. Кто это? Кто живет внутри сознания этой хрупкой девушки?

– Эби, с тобой все в порядке?

– Да, в полном, – произнесла девушка. Она закинула ногу на ногу и выпрямила спину, и сейчас больше напоминала главную героиню фильма «Основной инстинкт», чем неуверенную в себе кроткую девушку, которая боится всего на свете.

– Расскажи, пожалуйста, что интересного с тобой произошло за последнее время?

– А может быть, вы расскажете что-нибудь? – перебивая доктора, спросила Эби. – Я уверена, в вашей докторской практике было много интересных случаев. Не так ли?

Девушка вскинула бровь, как бы заигрывая с Артуром. Казалось, что перед ней сидит не доктор, умудренный жизненным опытом, а харизматичный мужчина, представляющий интерес для любой женщины.

– Эбигейл, я задал тебе вопрос, будь добра, ответить. Хорошо? Это важно, – доктор Филипс посчитал правильным не поддаваться на провокации. Ведь в предыдущих сеансах это всегда срабатывало.

– Я же сказала, ничего. У меня неинтересная жизнь. По крайней мере, она мне не нравится. Бесконечная рутина. Я не занимаюсь ничем, чтобы скрасить свое существование.

– Вообще ничего? – доктор сомневался в ответе пациентки.

– Нет, мистер Филипс, – девушка сделала паузу в голосе, опустила глаза, затем быстро подняла и напористо посмотрела на доктора. – А вот в вашей жизни есть парочка пикантных моментов.

Лицо Артура побледнело. На его памяти это был первый раз за всю его психиатрическую практику, когда пациент начал разговор о нем, о его настоящем или прошлом.

– Я вас не понимаю, мисс Форд, – произнес доктор.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я. Помните? Маленькая девочка, лет шести.

– Хватит, Эби, – Артур пытался говорить спокойно, но дрожь в голосе выдавал его, – Речь не обо мне, а…

– Она сошла с ума. Я понимаю ее боль, ужас, страх и ненависть. Я видела это, – Эбигейл закрыла глаза, ее будто приколотили гвоздями к креслу.

В кабине повисла тишина. Доктор не смог выдавить из себя ни слова, а просто наблюдал. Отголоски его прошлого, которое он изо всех сил пытался забыть, вновь терзали его сознание. Из-за тяжелого дыхания его грудь вздымалась, нарушая тишину. Артур будто впал в некого рода транс. Он вспомнил все! Слова Эби будто воскресили в его голове погребенные под толстым слоем пыли воспоминания. Бедная девочка. Я не смог спасти ее, – думал Артур.

– Мистер Филипс! – крикнула Эбигейл. – Что с вами?

– Нет, ничего, – мужчина вытер со лба холодный пот и посмотрел на девушку.

– На вас лица нет. Это я? Это я вас так огорчила? Обидела?

– Нет, девочка моя, все в порядке. Продолжим наш сеанс.

– Вы уверены?

– Да.

– Хорошо, потому что, кажется, я знаю, что вам рассказать, – Эбигейл улыбалась, как маленький ребенок, которому мама разрешила есть сладости,

– Мистер Филипс, кажется, у меня появился друг. И не воображаемый, а настоящий. Парень, его зовут Алекс.

Девушка во всех красках описала встречу с Алексом, и даже добавила от себя парочку интересных деталей, которых на самом деле не было. Артур старался слушать и хоть как-то реагировать на возгласы и неистовую радость девушки, но думал он о том, что произошло несколько минут назад.

– Я за тебя очень рад, Эби, правда.

– Мама запретила мне общаться с Алексом. Она говорит, что это может навредить мне. Я не понимаю почему. Она даже не могла объяснить причину!

– Твою маму я возьму на себя. Не переживай, – легкая улыбка блеснула на лице Артура.

Сеанс пора заканчивать.

– Миссис Форд, можно вас на пару слов?

– Конечно.

– Вы не должны запрещать Эбигейл общаться с Алексом.

– Значит, Эби рассказала вам о нашей ссоре. Я боюсь за нее, Артур.

– Бояться нечего, Мэри. Я уверен, что если у нее появится друг, ей станет намного легче. Подумайте сами. Она так долго была в эмоциональном заточении, не говоря уже о физическом, и сейчас ей жизненно необходимо живое общение. Из рассказа Эби я понял, что Алекс хороший парень.

– А если он причинит ей боль? Сами знаете, не мне вас учить, парни, особенно в таком возрасте часто делают больно девушкам. Это может привести к плохим последствиям.

– Не думайте о том, что может произойти. Не притягивайте негатив. В конце концов, вы как мать, сможете дать ей совет, поддержать, дать свою любовь. Поймите, Эбигейл нужно жить как обычному подростку.

– Хорошо, возможно вы правы. Я не стану препятствовать. Но если ей станет только хуже, то виноваты будете вы.

– Я согласен.

– Доктор, вы выглядите неважно, думаю, нам пора. Вам нужно отдохнуть. До свидания.

– До свидания, мистер Филипс, – крикнула напоследок Эбигейл, садясь в автомобиль.

Филипсу действительно было плохо, но не физически. Он никак не мог выбросить из головы слова Эбигейл. Проводив семью Форд, он устремился в свой кабинет, сказав Аманде, чтобы отменила на сегодня все личные встречи и сеансы. Ему нужно было побыть наедине с собой.

Так много лет прошло с тех пор, как произошла эта чудовищная по всем меркам трагедия. В те годы, только что защитивший докторскую, молодой и амбициозный Артур Филипс отправился в Бостон, спасать заблудшие людские души. Полный новых идей, вдохновленный трудами психиатров, Артур был готов к свершениям. Годы он оттачивал мастерство, проводя сеансы психотерапии со взрослыми мужчинами и женщинами, всеми, кто нуждался в помощи.

Немного погодя, куратор допустил его к детям.

Сидя в своем кресле, глядя на цветущий сад за окном своего кабинета, попивавший старый виски, Артур вспоминал те годы. Какие-то воспоминания вызывали улыбку, а какие-то оставили осадок, который был настолько сильным, что вызывал горечь во рту.

Все события тех лет Артур намеренно восстанавливал в памяти медленно, по кусочкам, будто собирая огромный пазл. И ему так не хотелось собирать его до конца! Ведь он понимал, что это причинит ему сердечную боль. Артур винил себя в том, что случилось с той маленькой беззащитной девочкой.

Она была самой маленькой в группе детей, реабилитацией которых Филипсу предстояло заниматься. Ее случай был самым тяжелым. В ее семь неполных лет ей пришлось пережить то, что не под силу пережить взрослой женщине.

Все, что она рассказала на одном из сеансов, повергло Артура в шок. Маленькую девушку насиловал собственный отец, а мать даже не знала об этом. А когда ей стало известно, что ее муж делал с собственной дочерью, она не предприняла ничего, чтобы помочь ей. Все из-за того, что не хотела потерять любимого мужчину, единственного, кто зарабатывал деньги в этой несчастной семье. Когда все вскрылось, обоих родителей посадили в тюрьму, где ее горе-отец покончил с собой. Бедная Кэтти страдала так сильно, что ни одно лекарство, ни один сеанс психотерапии не смог помочь ей. Доктор Филипс отчаянно пытался это сделать: он собрал весь свой опыт, все знания, чтобы облегчить жизни маленькой девочки, но это не принесло практически никаких результатов.

Маленькую Кэтти нашли мертвой в комнате реабилитационного центра. Артур не мог поверить в то, что так произошло. Он был разочарован в себе, в психиатрии и глубоко огорчён. Его коллеги и наставники успокаивали его, но он не слушал.

Годы он считал себя виноватым в смерти маленькой пациентки, и еще годы понадобились, что забыть все, а главное простить себя.

***

Прошло несколько дней с последнего сеанса у доктора Филипса. Эбигейл чувствовала себя хорошо, и почти не проявляла свое второе я. Мэри могла ненадолго успокоиться и просто заниматься домашними делами.

Это лето было жарким. С каждым новым днем становилось все теплее, а приветливое солнце манило Эбигейл на прогулку. Ее мать все еще с опаской позволяла дочери гулять, а еще больше усилий требовалось для того, чтобы позволить Эбигейл снова встретиться с Алексом. К счастью для нее, дочь уже давно не виделась и не разговаривала с ним.

«Когда же я смогу опять увидеть его?» – думала девушка, сидя за фортепиано, и клацая по черно-белым клавишам. Она не знала, случится ли это снова. А может быть Эбигейл поторопилась, назвав его своим другом? Они ведь поговорили всего только раз, и даже не успели хорошо узнать друг друга.

Эбигейл на минуту задумалась о том, что же такое дружба. В ее голову не пришло ни одного мало-мальски внятного определения. И девушка обнаружила, что она попросту не знает, что это такое. Ведь у нее совсем нет опыта. Откуда же было ему взяться? Эбигейл стукнула по клавишам, захлопнула крышку фортепиано, и бросилась к окну. Солнечный цвет, который прорывался сквозь тюль на окне, всегда успокаивал ее, нежно лаская ее белую кожу. А когда она открывала глаза, солнце небрежно касалось радужной оболочки, но совсем не слепило. Глаза девушки приобретали золотистый отлив. Дыхание стало спокойнее и размереннее.

***

«Сегодня был тяжелый день», – подумал детектив Рид, перешагивая через порог своего дома. Пришлось разгребать кучу архивных документов, и голова раскалывалась от напряжения.

Гитарные аккорды, которые разносились по дому, говорили Риду о том, что Алекс сейчас сидит в своей комнате, погрузившись в свои мечты, и прибывавший в добром расположении духа, что вызвало у его отца улыбку.

– Как твои дела, сынок? – спросил Майкл, оперевшись на косяк двери комнаты сына.

– Хорошо, пап, – коротко и просто ответил Алекс. Вряд ли занятый своими полицейскими делами отец хочет знать, что мысли его сына заняты девушкой.

– Вижу, что не все так просто, – сощурился Майкл, так как видел сына насквозь. – Рассказывай.

Поняв, что ему не отвертеться от пристального отцовского взгляда, Алекс рассказал про Эбигейл, а точнее о том, что его мучило желание встретиться с ней еще раз.

– Алекс, я думаю тебе просто нужно прийти к ее дому и постучать в дверь. Если хочешь увидеть ее снова, все в твоих руках. Девушки любят настойчивых парней.

Алекс боялся последовать совету отца, ведь он не знал, хочет ли его видеть Эби, и как она отнесется к его внезапному визиту. «Она наверное уже забыла про меня», – думал Алекс. И все же он решил рискнуть. В конце концов, он будет точно знать, что думает Эби.

Во второй половине дня, он подошел к дому Фордов. Он волновался, что было ему совершенно не свойственно. Это был первый раз, когда Алекс Рид приходил к девушке и при этом не знал, что говорить и как вести себя. Его предприятие может завернуть не туда, и привести к непредсказуемым последствиям. Парень даже допустил мысль, что его могут прогнать прямо с порога дома.

О Мэри Форд ходили слухи, что она настолько нелюдима, что боится открывать дверь незнакомцам. А Алекс для нее это как раз незнакомец, который еще и хочет общаться с ее дочерью.

Только его кулак коснулся двери, как она открылась, и парень увидел перед собой миссис Форд, в изумлении смотрящую на него. В руках у нее была корзина с только что выстиранным бельем.

– Вы что-то хотели, молодой человек? – сказала она, застыв на пороге.

– Я… эм.. Здравствуйте, миссис Форд. Я Алекс… Рид.

Это имя было знакомо Мэри, и как только она его услышала, она тут же превратилась в строгую мать, для которой ее мнение единственно правильное.

– Очень приятно конечно, но вы не ответили на мой вопрос, – для Мэри это был самая странная ситуация за последние несколько лет ее жизни. Она сама от себя не ожидала такого поведения. – Что вы хотели, Алекс?

Вид женщины был суровым, она не хотела пускать парня в дом. Она догадывалась, что он пришел к ее дочери.

– Я пришел к Эби… Эбигейл, – пробормотал Алекс. Волнение комком подкатило к горлу, и он с трудом мог говорить.

– Позвольте узнать, зачем?

Алекс не знал, как объяснить свой столь внезапный визит. Он лишь хотел повидать Эби, узнать, как она.

– Я ее друг.

– Эбигейл сейчас занята. К сожалению, я не могу вас впустить. Приходите в другой раз. До свидания.

Мэри тут же заперла дверь и глубоко выдохнула. Ее сейчас не волновало, что о ней подумает парень. Женщина испугалась и в этот момент поняла, что все те слухи о ее нелюдимости оказались чистой правдой. «Ну, и что с того», – подумала Мэри, успокаивая себя. – «Зато дочь будет в безопасности».

Алекс некоторое время простоял возле дома Эби. Его нисколько не удивило поведение миссис Форд, он даже воспринял ее реакцию как должное. В конце концов, то, что он ожидал, то и случилось. В мыслях парень оправдывал Мэри – для нее он чужой. Алекс не был обижен и не злился на нее за захлопнутую перед носом дверь.

И тут его осенило. Парень был так увлечен идеей увидеть Эби, что совсем забыл о том, что ей можно было написать смс. Он вытащил из кармана джинс мобильный телефон, и собрался написать смс, как ему позвонила Мэган.

– Да, привет, – Алекс слышал мольбы о прощении своей девушки и какие-то уменьшительно-ласкательные «оскорбления», которые могут вывести из себя любого нормального парня. – Хорошо, Мэган, все в порядке, забудь об этом… Да, я простил.

После короткого разговора с Мэган о всякой ерунде, касающейся ее нарядов и ближайшей сдачи совместно написанного реферата, Алекс так и не решился написать Эбигейл. Недолго думая, он решил сделать ей сюрприз, заявившись неожиданно. Алекс надеялся, что Эби будет очень рада его приходу, в отличие от ее матери.

Вопрос состоял в том, как парню зайти в дом незамеченным. Во второй раз миссис Форд может оказаться еще суровее, чем сейчас и осудить его за чрезмерную настойчивость. Поэтому Алекс стал искать способы как-то зайти в дом. Он осмотрелся и заметил небольшую деревянную лестницу, мирно стоящую у каменной стены дома. Отец сказал, что комната Эби находится на втором этаже. К счастью, все дома в Пейнвуде построены по одному типу, за исключением разве что домов богачей.

Наконец, Алексом было принято решение дождаться пока стемнеет, и воспользовавшись лестницей, забраться в комнату Эбигейл через окно.

До наступления вечера оставалось еще несколько часов, и Алекс направился домой, чтобы сделать кое-какие дела и помочь отцу.