Электронная библиотека » Мария Либертэ » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Алисинья и Иван"


  • Текст добавлен: 2 февраля 2023, 00:21


Автор книги: Мария Либертэ


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Алисинья и Иван
Мария Либертэ

Художник Мария Либертэ


© Мария Либертэ, 2023


ISBN 978-5-0059-5576-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпиграф

Если Вселенная бесконечна действительно

Значит, есть куча копий нашей планеты.

Где-то сейчас происходят те же события:

Копия меня пишет копию песни этой.

Если Вселенная бесконечна и вправду,

То прямо следует из этого факта,

Что ты точно так же ждёшь, когда я вернусь обратно

Где-то там, в глуби далёких галактик.

То есть не ты, конечно, а твоя копия

И не меня, а мою копию, конечно.

Если, конечно, всё это не утопия

И Вселенная действительно бесконечна.

(Noize MC)

Введение

Самоназвание мира, о котором идёт речь, – Планета. По аналогии с Землёй.

На Связи – соцсеть, аналогичная Вконтакте, Твиттер, Телеграмм.

(от автора)

«Каждый материк является отдельным государством, имеющим свой орган правления, состоящий из десяти чиновников, и называется Континент. Ялмез имеет одну из самых демократичных правящих верхушек» (учебник по обществознанию за 8-й класс)

«Благодаря тому, что правят Континентами так называемые десятки, уровень жизни в отдельно взятом государстве разных слоёв и сословий одинаков.

Например, в Ялмез среднестатистическое жильё представляет собой трёхэтажный дом. Даже у самых бедных дом в три этажа. На первом кухня, на втором гостиная, на третьем спальня. У богатых же дом растёт чаще всего вширь» (А. Чикреёвский «Сравнительный анализ быта в разных Континентах»)

«Любой здоровый человек очень быстро взрослеет. Уже в 15 лет организм имеет все признаки полового созревания и готов к репродуктивной деятельности. Первые признаки старения проявляются около 80 лет» (Р. Кронова «Анатомия и развитие организма», введение)

«В Ялмиз нет тюрем в прямом понимании этого слова. Есть клиники, в которых держат злостных преступников и ставят над ними подобия опытов, но многие предпочитают осесть в заброшенных городах» (мемуары неизвестного НВИГовца)

«В 1298 г. в Ялмез была принята система правления под названием десятка. Реформа произошла плавно. Сначала вокруг монарха создался парламент, потом правитель отошёл в сторону, а у руля осталась десятка. Отдельные республики и округа стали централизоваться в центральной и юго-западной части материка» (И. Гарид «История простыми словами»)

«Благодаря такой системе правления через несколько сотен лет сословия потеряли вес. Конечно, так называемая бывшая знать попыталась восстать, но их не поддержали. Простые люди, которые только обрели значимость и устойчивость в правах, отказались поддерживать мятежников.

С полного молчаливого одобрения властей бывшая прислуга откочевала на северо-запад материка. Через какое-то время все решили сделать вид, что никакого мятежа не было» (Ирина Кортц. Подкаст «История. Просто и понятно»)

Молчанье в темноте

(Алисинья)

Бескрайнее белое поле расстилается далеко вперёд. Насколько хватает глаз – только небо и это величественное поле, олицетворяющее чистоту и непорочность. Я крутанула бокал с вином за хрустальную ножку, несколько капель попало на платье. Хах… Как кровь на красном одеянии. Я злобно усмехаюсь в темноту. Это моя темнота, моё безумие.

Мне повезло родиться в любви и заботе. Отец – невзрачный человечек с щёткой рыжих волос. Мать – красивая стройная блондинка с непередаваемым характером. Увы, от маменьки мне достался только характер. Такой же отвратный. А вот внешность подкачала. К счастью, мы живём не в древние времена и образование обязательно для всех, так что и я, и моя мама получили обязательный минимум.

Я прикрыла глаза. Да… Я родилась в любви, а повзрослела в ненависти.

На первом этаже хлопнула дверь. Муж приехал. Я переступила с каблука на каблук и, оставив бокал на подоконнике, пошла вниз. Ну, как пошла – посеменила, так как нацепила на себя красное платье-футляр до середины бедра и красные же туфли на шпильках. Вообще я не люблю футляры, а шпильки вообще вызывают панику, но вот что-то навеяло.

Свет во всём доме погашен, только у двери горит неяркая лампочка, под которой раздевается муж.

Нечего и говорить, муж у меня красивый – высокий, в меру накачанный, с красивыми мужскими узкими бёдрами. Лицом тоже не урод: волевой подбородок, ямочки на щеках. Да и причёску он носит оригинальную: виски выбриты, а всё остальное отрастает по своему усмотрению. Выглядит всё это отпадно, учитывая, что он огненно-рыжий с крупными кудрями.

– Как дома? – спрашивает.

– Порядок, – отвечаю.

– Ужинать? – после паузы, за которую он успел снять куртку и сесть на стул, чтобы разуться.

– Да.

Иду на кухню.

Дом у мужа уютный, но при этом большой – в три этажа. Странно, но обстановочка в жилище мне сразу приглянулась: как раз то, чего хотелось бы именно мне.

Свет не зажигаю, ощупью достаю из морозилки пакет с нарезанным мясом. Сама же и резала, и мариновала, и замораживала.

Через минут пятнадцать спустился на кухню муж. Босой, в старых камуфляжных штанах и с голым торсом. Ещё через пару минут я выставляю сковороду с ужином на стол. В помещении тускло горит центральная лампа. Мне не хочется яркого света, а ему, похоже, на всё наплевать.

Делаю шаг назад, опираюсь попой о подоконник, беру в руку бокал вина и, вытянув ногу, кончиком каблука вожу по кромке стула. Моё лицо прячется в тени, видны только отблески бокала, вращающегося в руке.

Полгода назад я стала замужней, а вот девушкой являюсь до сих пор. Странно? Да, но так оно лучше, правильнее. Где и как муж утешается, мне всё равно, да и незнание порождает спокойствие. Муж знал моего отца, а когда он умер – женился на мне, дав матери немалый выкуп. И право слово, за такую «красавицу», как я, воистину огромные деньги. Я уже не задаюсь вопросом: «Зачем я ему?» Просто живу. Прибираю в доме, готовлю еду, получаю круглую сумму на счёт каждый месяц. Наверно, если бы он меня ещё и пользовал – было бы правильно, но позитив в обыденности упал бы до нуля.

И вот он… Тот самый день. Шесть лун назад мы поженились. А зачем? Конечно, тут мне лучше, чем в родительском доме, но ему-то это на кой надо?

Стандарты красоты и престижа в наше время весьма значимы, я могу многое говорить о своей жизни, но шансы на равный и выгодный брак равнялись нулю. Ну, конечно, да! Я очень успешно и удачно вышла замуж, но всё же… Для всех я далеко не красавица. Мощного вида бёдра, отсутствие талии, совсем не плоский живот, полные руки. Ну, где тут красота? У матери и сестры личико круглое, ручки-прутики, плоский животик и красивые стопы, привыкшие к каблукам. Красоты в мой облик добавляют только длинные ниже попы русо-золотистые прямые волосы.

Вино в бокале закончилось, и я опустилась на каблуки. Сделала пару шагов, пошатнулась.

– Отмечаешь или скорбишь? – спрашивает муж.

– А есть разница? – грубо, но я уже пьяна.

– Лис, я ничего тебе не сделал. Я не принуждаю тебя к постели, выделяю достаточно средств. Тебе не обязательно мыть дом и готовить еду. В чём я виноват?

– Конечно, ни в чём. Это я виновата.

(Иван)

Осень нынче затянулась, в нашей широте и так нет фиксированных времён года, но тут уж совсем. Весна была красивой и плавной, а вот лето совсем коротким. Хорошо, что осень растянулась почти на половину года. И уж совсем прекрасно, что год равен 12 лунам, а не полному обороту времён года. Было на моей памяти и годовое лето, и двухнедельная зима, и осень в три дня, и весна в три месяца.

Машина ходко летела по трассе в сторону дома. Сегодня был трудный день, заключили два договора про обмундирование и подряд на обследование двух заброшенных кварталов, в одном из которых осталась какая-то лаборатория. Вот прямо послезавтра и начнём с ней разбираться, а завтра нужно обмундировать группу, чтобы никого не убило, не сожрало, не понадкусывало и не раздавило. При нашей работе это обычное дело.

Вот за такими мыслями я добираюсь до дома. Его я строил сам и защиту вешал тоже сам. Благо при нынешних технологиях это несложно, а при моей работе сам Высший велел создать не дом, а крепость.

На дворе уже достаточно толстым слоем лёг снег. Надо бы почистить дорожки. В доме темнота и тишина. Может, жена заснула или у себя в комнате рубится в игрушки на буке. Насколько я знаю, а знаю достаточно много, такая роскошь, как дорогой бук и хорошее отношение Лиси видела только при жизни отца, потом её маменька решила стереть из жизни всё, что связывало её с покойным мужем, включая едва совершеннолетнюю дочь.

Тяжкий вздох вырывается из моей души. Я обещал её отцу и выполнил обещанное. Но что дальше?

По лестнице неровно простучали каблуки. Идущий пьян и идти ему, точнее ей, неудобно. Такие выводы сделал мой от природы внимательный мозг, опираясь на данные натренированного годами слуха.

– Как дома? – спрашиваю.

– Порядок, – отвечает Алисинья слегка пьяноватым голосом.

– Ужинать? – продолжает она после того, как я снял верхнюю одежду.

– Да, – отвечаю, и она удаляется на кухню.

В спальне я разоблачаюсь из формы и влезаю в потрёпанные временем камуфляжные штаны.

Спим мы в одной комнате. Мне в постели жена особо не нужна, но вид брака считаю нужным соблюдать. Зачем? Всё просто: не горю желанием рассказывать всем интересующимся про сделку и её нюансы. А если Лис хочет отстраниться – вперёд, у неё, как и у меня, имеется отдельный кабинет на втором этаже, где живёт диван, плед и бук.

Когда я привёл Лис домой, ей было страшно. Говорить она со мной боялась, первой брачной боялась, вообще всего боялась. Но я и не горел желанием её иметь в качестве подруги дней военных, хоть я и не военный.

Я медленно прошёлся по тёмным этажам своего дома. Чисто, тихо и темно. А всё же странно, с чего вдруг жёнушка взялась за вино? Нет, мы не язвенники, которые трезвенники, вино, коньяк и даже водка в доме водится, и я частенько видел, что после трудобытового дня жена, налив бокал вина, отправляется за игру, кино или книгу. Да и сам подобным не брезгую. Люблю плеснуть в себя рюмку коньяка под хороший ужин.

Спускаюсь на кухню и… Только тусклый свет одной лампочки. И всё же странно… Лис не любит наряды. Её домашняя одежда: эластичные штанцы разной степени длины и потёртости и футболка, как правило, моя старая давно линялая, благо за всю свою жизнь я ни разу не выкидывал вещи. Постарело – сгодится для дома, прохудилось – на тряпки в самый раз. Вот после свадьбы и пригодились старые майки. Они ей даже не особо велики. А вот сегодня, как говорится, пробрало. Я был уверен, что пышечкам облегающий наряд, мягко скажем, как обёртка к колбасе, но красное платье, липнущее к стану, невероятно ей шло, а шпильки удлиняли полные ноги.

Я ем и размышляю. Нет, мы не молчим. Лис привыкла ко мне, и мы частенько мило общаемся. Она сама предложила роль домохозяйки и, судя по энтузиазму и чистоте, ей это не в тягость. Но что же произошло сегодня?

Вино в её бокале закончилось, и она отлипла от подоконника, нетвёрдо утвердившись на каблуках.

– Отмечаешь или скорбишь? – решился я нарушить тишину.

– А есть разница?

Грубо. Но сколько она успела выпить? И ела ли что-нибудь?

– Лис, я ничего тебе не сделал, – начинаю разговор в надежде разобраться. – Я не принуждаю тебя к постели, выделяю достаточно средств. Тебе не обязательно мыть дом и готовить еду. В чём я виноват?

– Конечно ни в чём. Это я виновата! – бросает она и уходит.

Вот так финт на шпильках. И на кой ей эти шпильки? Она и простые каблуки терпеть не может. Мозг заработал активнее. И чего я пропустил?

Иван

(Иван)

Научный госпиталь получил такое название не за любовь сотрудников к науке и эксперименты над людьми, а за обслуживание травмированных научников, а именно научно-военно-исследовательских групп – кратко НВИГ, а в народе просто исследователей. Это узкое длинное здание находится в черте комплекса исследователей, то есть нашей базы. Сам я, тьфу-тьфу, никогда тут не зализывал ран. Природная ловкость и профессиональная выучка помогли этого избежать, но вот мой командир…

Собственно к нему я сейчас и направляюсь по чисто вымытым коридорам.

– О, Рыжий! Ну, заходи! – улыбнулся командир.

Я поморщился.

Когда я только появился в команде №7, первым моим позывным было именно это слово: «рыжий». Понимаю, что первый позывной дают более опытные коллеги, и этот был много лучше всяких «стажёр», «салага», «новенький», «сопляк». И всё же мне казалось, что это не констатация факта, а нечто оскорбительное. Я уже пять лет как в основной команде и давно уже не «рыжий», но командиру можно всё.

– Как здоровье, Рэстим Иван? – отвечаю.

– Какой я тебе Рэстим? – у командира аж глаза на лоб полезли.

– А какой я тебе Рыжий? – усмехаюсь.

– Самый что ни на есть рыжий! – засмеялся командир. – Вот полысеешь – будешь Лысый! А пока радуйся!

– Что, Командир в больничке?

– Что место командира свободно, и я рекомендовал тебя.

Он ещё и улыбается.

– Не понял. Ты что, уходишь из группы?

– Ушёл, – улыбается Командир. – Пока не попросили. Здоровье подводит. Ну да ты и сам в курсе, сколько мне лет, и сколько я служу на благо обществу и конторе. А ведь чем дальше, тем несущественнее разница.

– Это не повод уходить! – возмущаюсь я, хоть и понимаю, что на тренерскую службу мой учитель не согласится.

– А чем мне заниматься? Тренировать подрастающий выводок? Ты лучше меня знаешь, что теория и полигон не дадут того результата, который нужен исследователю. Только работа и только с командиром, заметь, с грамотным командиром, даст хорошего бойца. Так что завтра принимай группу!

– Почему я? – только и смог произнести я.

– А кто? – улыбнулся Иван.

– Ну… Волк, Строп, Уда.

– Волк переводится, Строп слишком импульсивный для командира, хотя боец прекрасный. А вот с нашей Удачей дела обстоят очень и очень интересно.

– Неужели беременна? – предполагаю.

– Ага, – тяжко вздыхает тёзка. – Вот не хотел я брать бабу в группу. Боец она отличный, и опыт в управлении отрядом у неё немаленький, но вот решила она родить.

– Да… Наше общество не любит матерей без мужа.

– Почему без мужа? – удивляется командир. – Она замужем уже года три.

– О… – удивляюсь. – И муж позволил ей служить?

– Да. Я вызывал его на разговор перед самым заключением брака. Он дельный мужик, препятствовать работе жены не стал. Видит, что Уда только этим и живёт, но вот продолжать род нужно.

– Да… Однако новость… – задумчиво говорю я.

– Ну, тогда будем считать, что с новостями покончено, и пришло время просьб.

– Я готов!

– Ой ли?

– Ты для меня всегда останешься учителем и командиром, и любая твоя просьба…

– Не спеши! – осаживает Иван. – Это касается моей семьи.

Я непонимающе смотрю на командира.

– Ты прекрасно знаешь, как я женился и как люблю свою семью. Но несмотря на все чувства, я мыслю здраво. Жена моя… Ну, короче, я в ней не сомневаюсь, но она человек настроения. Когда меня не станет…

– Командир?! – возмущаюсь.

– Не вопи, а слушай! Все мы не вечны, а мой диагноз ты знаешь не хуже меня. Так вот… жена моя, по моим расчётам, после меня либо замкнётся в себе и станет беречь всё наше общее от чужих рук и глаз, включая дочь, либо станет отрицать и избавляться от всего совместного, опять же включая дочь. Ход моих мыслей понятен?

Киваю. В общем-то историю его семейной жизни я знаю, и эти выводы мне не новы.

– Что ты хочешь от меня, Командир? – с тревожным предчувствием спрашиваю я.

– Чтобы ты в любом случаи женился на моей дочери. Сразу. Немедля.

– Командир?!! – я в ужасе вытаращиваю глаза.

– Не пугайся так, Вань. Мне просто нужно вывести дочь из-под удара.

– Из под какого удара? Она же с матерью остаётся.

– Подумай, – усмехается мой собеседник. – Примени моё учение и свои таланты.

В общем, резон в этом есть, но можно найти и другой способ.

– Ты, конечно, мой наставник и друг, но дай мне хотя бы подумать малость.

– Думай, только не тяни…

Я вышел с территории базы и остро пожалел, что не имею привычки таскать сигареты в кармане. Просьба Командира поставила в тупик. С одной стороны, ребёнок женского роду по закону имеет до замужества статус родителей, а после – мужа. Мужчине проще: родился, скажем, в семье рабочего класса – так и несёт эту принадлежность всю жизнь, и браку с девочкой из богемы это не мешает. Другой вопрос, что богемная дама после заключения брака станет принадлежать к рабочему классу. Да и на классовость общество делится условно.

Ну и что мне делать? При любом раскладе дочка Ивана будет страдать. Вот решит его жена сохранить память о муже. Начнёт опекать девочку, постарается пристроить в выгодный брак. И как ей там будет? Второй вариант даже не рассматриваю. Это сразу полный финиш.

Через неделю.

Весна плавно вытесняет зиму. Снег хрусткой коркой из последних сил стремится затянуть лужи. Я стою на ухоженном кладбище, сжимаю в правой руке чёрную гвоздику. Люди вереницей тянутся к изваянию проститься с хорошим человеком. А я так и не успел дать ответ. Так и не решил, как поступить.

Тренированный взгляд скользит по толпе. Вот стоят наши. Удача тяжко вздыхает. Она явно тоскует по былому, у неё начало новой жизни совпало с прощанием с Командиром. Улей запрокинул голову и смотрит на весеннее солнце. Строп уставился на свои ботинки. Все сжимают в правой руке чёрную гвоздику. Дань уважения к командиру.

А вот и наше непосредственное. Формальны и холодны, между скорбью и словами благодарности за службу обсуждают последние учения и предстоящий чей-то юбилей.

Жена. Ну, тут без комментариев. На лице всемирная обида и желание покончить с этим. Её дочь от первого брака следит, чтобы всё прошло идеально. А вот младшей я не вижу.

Толпа редеет. Немногочисленные родственники уже простились, начальство заканчивает речь в стиле «он был герой, его заслуги бесконечны». А группа номер семь тихо стоит у стеночки. Нам некуда торопиться.

Замечаю за спиной движение. Оборачиваюсь. Дочь Ивана пристроилась за нашими спинами. В тёмных одеждах с траурным цветком в правой руке. И что ж мне с тобой делать?

Через час мы столпились у выхода из отсека. Совсем недавно места последнего пристанища стали делить на сектора и отсеки для удобства поиска и охраны. Раньше это была просто площадка, вымощенная плитами. Людей хоронили рядами с табличками с номерами на груди памятной статуи. Потом стали делить площадку на отдельные зоны. Некоторые покупали зону для своей семьи или нескольких семей, у каждого района города тоже свой участок на случай, если у семьи нет своего, ну и у некоторых организаций тоже свои участки. И только пару десятилетий назад зоны стали огораживать трёхметровым забором.

Я прислонился к холодной стене. Вчера меня утвердили на должности командира седьмой научно-военно-исследовательской группы и присвоили позывной «Командир семь». Последней из сектора вышла Алисинья, и я снова обратил внимание на её отчуждённость.

– Чего ты там возишься? – раздался резкий возглас, и девушка поспешила на зов.

Да, надо что-то с этим делать. Опытный взгляд мне чётко дал понять, что девушку затерраризируют.

Простуда

(Алисинья)

Я отодвинулась от бука и потёрла глаза. Читаю всего 15 минут, а в глаза будто песка насыпали. Определённо пора спать.

Ночью просыпаюсь от странных ощущений. У меня что, жар? Колотит и потряхивает, как в лютый мороз. С трудом выбираюсь из-под одеяла, натягиваю тёплый халат и после небольших раздумий лезу в шкаф за тёплыми тапками.

На втором этаже в большой стенке со стеклянными дверцами нахожу аптечку и почти сразу приземляюсь на пол, чтобы не упасть и не разлететься на запчасти вместе с аптечкой. Через пару минут отпускает, и я перебираюсь в кресло с градусником под мышкой и таблеткой в кулаке. Я почти уверена, что у меня температура, вот только вопрос, какая.

Открываю глаза. Понимаю, что сижу в кресле в гостиной на втором этаже. За окном слегка светает, на столе пустой стакан и градусник. Ага… припоминаю. Померила температуру, растворила жаропонижающее и отключилась. Просто счастье, что дома я одна. Муж в очередной командировке. Мне иногда хочется, чтобы он меня приласкал, чтобы хоть кто-нибудь меня приласкал, но нельзя даже самой себе позволять об этом думать. Меня ласкал отец и мама. И что вышло? Отца не стало, а мать продала. И если Иван меня пожалеет, а от жалости до страсти один лестничный пролёт, я растаю и поверю. А дальше всё пройдёт по заветному сценарию. Я доверюсь, а он найдёт любовницу красивую и умную, и мне будет очень плохо. Разойтись? Конечно, можно, но куда мне идти? Мать не примет, сестра не впустит. Просить у Ивана деньги на жильё мне не позволит совесть, он и так купил мне машину, не спросив моего мнения. И каждый месяц переводит довольствие на карту.

Слёзы закипают где-то в горле, но усилием воли я глотаю этот ком. Мне нельзя плакать, нельзя болеть. Нужно встать и идти в спальню. Встаю и иду, точнее ковыляю.

(Иван)

Я выбираюсь из минилёта и отстукиваю жене ещё одно сообщение. Да, конечно, сейчас ночь, даже утро, но она всегда держит телефон при себе и отвечает односложным «ок», а вот теперь молчит.

– Что случилось, Командир? – спрашивает неслышно подошедший Улей.

– Надеюсь, что ничего, – бурчу.

– Может, с тобой прокатимся? – спрашивает Кэш.

Я поворачиваюсь к низкой, но вполне накачанной девушке, получившей свой позывной за способность делать запасы неожиданных вещей. Так сказать, Кэш нашей группы.

– Зачем? – поднимаю брови.

– Ну, вдруг что… – мнётся Улей.

– Не надо. Скорее всего, она просто спит.

Красноречивый взгляд от Улья, мол, может, так, с кем-то спит, что ой-ой.

Пожимаю плечами. Маловероятно.

Чем ближе дом – тем беспокойней. Может, сбежала? Но куда? Это первые пару лун мы притирались друг к другу и усмиряли её страхи, а уже полгода всё ажур, но сомнение точит.

Во дворе порядок. Снег лежит толстым слоем на её авто, дорожка к дому почищена. Правда, судя по всему, чистили её вчера, всего скорее, утром. Вывод: жена дома. Посторонних следов я не вижу, даже присел и поворошил рукавицей снег в подозрительных местах. Вывод: одна дома.

В доме тихо и тепло. Подхожу к лестнице, крутя головой. Нет. Полный порядок. Тихо поднимаюсь на второй этаж. А вот и непорядок. На журнальном столике стоит пустой стакан. Ага, а рядом градусник. А вон у шкафа на полу аптечка. Так… Мозг быстро воссоздаёт картинку. У Лиси поднялась температура, она подошла к шкафу, вынула аптечку. Потом присела на пол. Может, уронила что, может, плохо стало. Потом вернулась на кресло, выпила таблетку и ушла.

Я присвистнул, глянув на градусник. Ох, и ничего ж себе! Поднимаюсь в спальню и присвистываю ещё раз. Лиси не любит тёплые тапки, предпочитая носки, но сейчас эти самые тапки валяются у кровати. Сама девушка лежит поперёк ложа, натянув на себя все два с половиной квадратных метра одеяла и под голову оттянула подушку. В комнате, к слову говоря, духота, не страшная, но ощутимая. А вот и мобильник. На тумбочке лежит. Картинка ещё ясней.

Переодеваюсь по возможности бесшумно, замечаю между делом торчащий из-под одеяла рукав халата. Ага… Видать, настолько плохо, что даже не разделась, хотя, насколько я успел изучить Алисинью, в одежде она спать не любит, только ночная рубашка до колен. Совсем плохой знак.

От моей возни она просыпается. С полминуты непонимающе смотрит.

– Привет, – говорю, присаживаясь на кровать.

– Привет. А ты чего не написал?

– Хм…

Тянется за телефоном. Волосы чуть намокли от пота, но, судя по глазам, температура ещё держится.

– Да, действительно, – бормочет. – Сейчас перекусить приготовлю.

– Лежать! – непререкаемо командую я. – А то я тебя перекушу. Давно болеешь?

– Я не болею!

– Ага, – рассеяно отвечаю, рывком стаскивая одеяло.

– Э! – но все возражения тонут в моей решительности.

Рывком поднимаю жену с кровати. И также быстро и уверенно стаскиваю с неё тёплый халат. Так я и думал: под халатом длинная тёплая ночная хрень в синий цветочек. Лезу в шкаф и достаю из его недр мою старую посеревшую от стирок белую футболку.

Пока я возился в шкафу, Лиси успела поднять халат. Слегка шлёпаю её по рукам, и тёплая тряпочка падает на пол. И, не давая опомниться, стаскиваю с неё ночной наряд.

– Э! – жена моментально краснеет, пытаясь забрать у меня одёжку. – Ну уж нет, дорогая.

Всё также молча и сноровисто надеваю на неё свою футболку и повязываю шарф.

– Что происходит? – наконец справилась с оцепенением жена.

– Ничего, – отвечаю. – Ложись!

И так как за четыре секунды мой приказ до неё не доходит, сам подхватываю и укладываю её на кровать. Потом накрываю одеялом и подтыкаю края, тихо ухмыляясь. Такие удивлённые глаза! Она даже испугаться не успела.

Следующим шагом распахиваю окно в спальне и в коридоре. Затем нахожу в ящике тёплые носки. А ноги-то как лёд. Растираю, надеваю носки и заворачиваю в одеяло.

– У нас травы дома есть? – спрашиваю, присаживаясь у кровати на корточки и поправляя шарф.

Кивает.

– Это что сейчас такое было?

– Акт заботы о жене, – растягиваю я губы в улыбке. – Лежи и не разговаривай.

– Я не болею!

– Лис, – я резко становлюсь серьёзным. – Мне не нравится, что ты так себя ведёшь. Да, мы по сути чужие люди, но ты не прислуга и я не вычту из твоей зарплаты за прогул. Это просто выгодное сотрудничество.

– За которое ты мне платишь.

– Я не плачу, я выделяю средства на дом и твои нужды в моё отсутствие. Это не хорошо и не плохо. Просто у нас так сложилось. Через несколько лун, если ты захочешь, я дам развод, и твоей самостоятельности ничто и никто не будет угрожать. А сейчас я твой муж и буду тебя лечить. Ты всё поняла?

Она молча кивнула. Вижу по глазам – пробрало.

На кухне лезу во все шкафы в поисках трав и пожрать. Собственно травы в шкафчике с чаем. Только сейчас до меня доходит, что мой любимый чай с жасмином состоит из чёрного чая и, собственно, жасмина из отдельной баночки. Тут же нахожу зелёный чай, ромашку, подорожник и ещё кучу нужных травок. Это приятно удивляет.

Так. С этим разобрались. Пока чай для жены заваривается, лезу в холодильник. Ничего готового. В морозилку? Ага! Верхний ящик до отказа забит подписанными пакетиками.

«Укроп с чесноком», «Куриные кусочки с чесноком и базиликом», «Свиные кубики в томатном соусе» и т. д.

Уже проще. Теперь понятно, откуда так быстро готовятся такие вкусные и быстрые обеды. Пока размораживается мясо, иду наверх с чашкой чая и тарелкой печенья.

(Алисинья)

Иван открыл дверь и заглянул в спальню. Шарф мне позволили уже не носить, но весь третий этаж жестоко проветривался три раза в день.

– Проснулась?

Я улыбнулась. Температура снизилась два дня назад, но мне ещё не позволяется вставать с постели. Сейчас около девяти вечера, за неделю моего больничного режима у нас появилась традиция. Иван брал стул, присаживался напротив меня и что-нибудь рассказывал или читал с телефона, а вчера взял книгу с моей тумбочки и, открыв на заложенном месте, читал с выражением. Во время этого часа чтения мне хотелось жмуриться кошкой и пускать слюни.

Вообще эту неделю в пору назвать самой лучшей, но… Вот почему в жизни всегда есть это «но»? Почему без него никак? В моём случае это внезапно проснувшееся желание стать девочкой-девочкой. Кокетливо пожимать плечиком, откровенно и беззастенчиво стрелять глазками да банально разыгралось либидо. И как успокоить проснувшуюся шаловливость, я не знаю. Хочется слушать голос мужа, прижаться в постели или коснуться невзначай грудью. Не хватало ещё в него влюбиться. Если рассуждать логически, то понятно, что женился он на мне по просьбе отца, а значит, о любви, да и вообще о каких-либо чувствах говорить бессмысленно, а навязываться я не желаю. Но какой же он всё-таки красивый. Особенно когда так вальяжно присаживается на табурет и открывает что-то на мобиле.

Сегодня это был рассказ про одну заброшенную базу, которую они исследовали. Там когда-то располагалась купольная установка, точнее установка, которая в случае катастрофы в соседней стране или даже городе поддерживала в одном из городов защитный магнитный купол, который мог защитить даже от ядерного взрыва, конечно при условии, что эпицентр за его пределами.

Рассказ был интересный. Иван говорил размеренно и понятным языком. Я откинулась на подушку, и перед моими прикрытыми глазами расцвёл старый форд серыми бетонными стенами, а по тёмным коридорам осторожна шла пятёрка людей в разгрузках и лёгких шлемах с короткими стволами оружия перед собой. Я ясно представила ниши и колонны в бетонных помещениях, сетчатые колбы, в которых покоились осветительные элементы, следы копоти в рабочих залах и личные вещи в жилом отсеке.

– …а когда мы вышли оттуда, уже занимался рассвет, – закончил он рассказ.

– Так, значит, так и осталось непонятно, что там произошло? – спросила я после минутной паузы.

– Ну почему. По нашему отчёту аналитики восстановили картину произошедшего. Да и я не просто так командиром стал. Почти всё, что заключили аналитики, я понял на месте.

– Да ну? – удивилась я.

– Точно тебе говорю, – засмеялся муж.

Я скептически хмыкаю. Не то чтобы я не верила в способности Ивана, просто неожиданно для себя захотелось его подразнить.

– Я понял, что ты заболела, как только вошел в дом, – повёлся он.

Вот тут я правда удивилась:

– Преувеличиваешь, ты это понял, когда поднялся на второй этаж.

Мужчина тихо засмеялся, встал с табуретки и присел около моего лица.

– А ты хитрюга, – ласково говорит. – Но я слишком умный, чтобы поддаваться на провокацию.

И я не удержалась от смеха.


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации