Текст книги "Двуликие. Мост призрака"

Как они могли попасть к Герману?

Видела их только Злата, остальным подружкам они потом рассказали, но не показывали.

Кто мог незаметно скачать фотографии с Лизиного телефона, пока они ещё там хранились?

И зачем?!

Кому могло прийти на ум так её подставить? Отправить эти фотографии Герману. Отправить не сразу, а именно сейчас, когда она под строгим секретом рассказала своим подружкам, что ей очень нравится этот парень!

Слишком много надо было знать, чтобы осуществить эту подлость! А ещё надо было сильно-сильно ненавидеть саму Лизу. За что? Кому она сделала плохо?

А Герман? Почему он, хотя казался красивым и благородным, так смотрел на неё? Почему он говорил то, что говорил?!

Наверное, было что-то ещё, кроме фотографии, о чём он не сказал. Или принц оказался песочной скульптурой, которая не выдержала ветерка и начала рассыпаться. У Германа были очень красивые глаза. Он прекрасно фехтовал, а как играл роль Евгения Онегина в школьном спектакле!

Лиза вытерла набежавшую слезу, отогнала воспоминания о Германе и попыталась представить, кто из знакомых мог украсть фотографию из её телефона.

И сколько ни размышляла Лиза, никто этого сделать не мог.

Но кто-то же сделал?

В их классе учился только один парень, о котором Лиза знала лишь три вещи: имя – Володя, кличка – Молчун, хобби – хакер, по крайней мере, так о нём говорили её подруги.

«Замкнутый, молчаливый, на всех смотрит с презрением, ни с кем не разговаривает, – рассуждала Лиза. – Если хакер, то может взломать любые пароли. Может и фотографии украсть из телефона. Точно! Вот почему он так ведёт себя со всеми! Потому что лазит по чужим тайнам, а потом всех презирает!» – другого объяснения происходящему найти не удавалось.

Мысли тяжелели от усталости, в голове всё мутилось, очень хотелось спать, но как тут уснёшь?

– Подло! Подло! Подло! – пробормотала Лиза вслух. Она уже не сомневалась, что подставил её именно Молчун. Просто больше никто не мог этого сделать!

Пупсик проснулся и насторожился, стараясь понять, что происходит, и, не дождавшись продолжения, с глухим стуком уронил голову обратно на ковёр. Ему хотелось насладиться каждой тёплой минутой этой ночи.

В школе

1

Гуманитарная гимназия имени Петра Великого существовала второй год. Кроме обычных предметов, здесь было много дополнительных: углублённо изучали историю города, литературу, изящные науки, живопись, бальные танцы. Был, конечно, и свой театр.

Лиза, как и все её одноклассники, пришла в гимназию с пятого класса. Кому-то хотелось получить изысканное гуманитарное образование, других привлекло название, третьим гимназию открыли прямо во дворе под окнами – как не перевестись?

Все пришли из разных школ, каждый со своим прошлым. И любой мог выглядеть тем, кем хотел казаться, каким он был на самом деле – никого не интересовало.

В классе сразу появился закрытый кружок элиты: свой свояка видит издалека. Девочки, состоявшие в нём, держались обособленно и до остальных своим вниманием не снисходили. Сливками общества становились не по оценкам, в кружок входили только богатые и знаменитые. Лиза, лицо бренда «Маркиза Полли», одетая всегда очень стильно и дорого, конечно, была самой яркой и успешной, а значит, занимала место лидера. Со стороны остальные девочки напоминали её свиту, которая всюду следовала за ней.

Вторая компания состояла почти из всех остальных одноклассников. Это были тусовщики проще и веселее элиты, которые много времени проводили вместе. Несмотря на то, что занятия всегда заканчивались поздно, они не спешили расходиться по домам, гуляли до ночи, перемещаясь по городу гогочущей, как стая гусей, группой. Учеников гуманитарной гимназии они не напоминали.

Были в классе и одиночки, которые не примыкали ни к одной из компаний. Та же Надя. Училась она спустя рукава и была мишенью для всех учителей. «Поразительно, была бы хулиганкой, парнем, но ты же девочка! – удивлялись преподаватели. – Как можно так относиться к учёбе?!» Каждый из них точил на Надю зуб.

Никто не знал, что главным в её жизни были попавшие в беду животные. Никто не догадывался, что на самом деле девочка, которая в школе выслушивала насмешки одноклассников и укоры учителей, понурив голову и опустив глаза, – совершенно бесстрашна. И может не дрогнув подойти к огромной злой дворняге с оскаленной пастью, погладить по голове, чмокнуть в нос и сказать: «Малыш, не бойся, я тебя сейчас спасу. Ты никогда больше не будешь страдать!»

Никто не видел её сияющего лица, когда она занималась любимым делом и её подопечные побеждали в тяжёлой и неравной борьбе за существование.

Молчун принципиально молчал и вообще никогда ни с кем не общался. Молчал даже тогда, когда это ему было крайне невыгодно.

– Володя, что с тобой происходит? – допытывалась учительница географии. – Ты так и будешь молчать? Знаешь, какие оценки у тебя в журнале? Пять, два, пять, два, пять, два.

Молчун кивнул.

– И знаешь, почему так? Потому что ты взял моду молчать! И не отвечаешь, когда тебя спрашивают. Каждый устный ответ – два. Контрольная – пять. Средний балл – тройка. Тебя устраивает тройка?

Молчун безразлично кивнул.

– Но это же несправедливо! Либо ты всё знаешь и просто не хочешь отвечать устно, либо ты ничего не знаешь и на контрольных списываешь. Я хочу это выяснить. Сегодня ты будешь писать контрольную за моим столом по вопросам всей четверти. Какая будет оценка, ту и поставлю в аттестат!

Молчун только безразлично кивнул. В четверти он получил пять. Но разговаривать не начал и принципы не изменил. Молчун для всех был загадкой, в молчании читалось презрение.

Был ещё Коля Клоун. Этот хотел общаться со всеми. Ни дел, ни принципов у него не было. Ему нравились красивые гордые девчонки из элиты, нравилась весёлая, шумная компания, но никто и нигде ему рад не был. Стоило подойти к кому-то из одноклассников, он непременно слышал:

– Опять ты? Уберись!

Единственный, кто на него никогда не ругался, – Молчун. Но только потому, что он не говорил.

Колян срывал уроки дурацкими выкриками, постоянно гримасничал, лез ко всем и всем надоедал. Ему бы в театр! Но и там Клоуну доставались лишь бессловесные роли шестого плана.

Ни бальные танцы, ни изящные науки, ни общественное презрение Коляна переплавить в джентльмена не могли. Он оставался тем же клоуном, каким пришёл первого сентября в пятый класс.

2

Лиза вбежала в школу одной из первых. Теперь, после тягучих и мучительных размышлений бессонной ночи, она была убеждена, что именно Молчун украл фотографию, а потом переслал её Герману. Или передал ещё кому-то. А может, эта фотография уже распространяется по школе как вирус, со скоростью ветрянки! Из невинной шутки она превратилась в эпидемию и катастрофу!

На Молчуна Лиза наткнулась в раздевалке. Он тоже пришёл рано и не спеша, обстоятельно отряхивал с куртки снег, прежде чем повесить её на вешалку.

Кроме них в гардеробе почти никого не было. Вешалки пустовали. По контрасту с промозглой серостью за окном пронзительно светили лампы дневного света.

– Ага, ты здесь! Вот ты-то мне и нужен! – Лиза подошла к Володе и прошептала, чтобы никто, кроме него, не смог расслышать её слов: – Зачем ты выкрал мою фотографию? Как ты мог за моей спиной устроить такую подлость?! Это гадко! Я тебе этого никогда не прощу! Я тебя ненавижу!

Молчун слегка пожал плечами и сказал:

– М-м-м… Ок, посмотрю.

И замолчал, вернувшись к прерванному делу.

– Что?! – хватаясь за голову, спросила Лиза. Но понимала, что вопрос риторический, ответа на него она не получит. Куртка для Молчуна была важнее!

«Что? Что он посмотрит? Как я его ненавижу!» – В этот момент казалось, что мир рухнул и обломками завалило её душу. От тяжести стало трудно дышать.

Лиза вышла из раздевалки и побрела к лестнице, ей предстояло пройти через зимний сад и подняться на третий этаж. С каждой пройденной ступенью к ней возвращалось самообладание. Оно холодно и уверенно диктовало девочке, как ей нужно себя держать дальше: «Никому никогда не позволю надо мной смеяться!» В класс Лиза вошла с гордо поднятой головой, расправленными плечами и очень красивой улыбкой.

Она решила даже подружкам ничего не рассказывать о Германе, Молчуне и злополучной фотографии и вести себя, будто ничего не произошло. Её проблемы – это её проблемы. «Герман? А кто это такой? Он мне нравится? Да ну вас! Конечно, нет! Это была просто шутка!» – вот и все ответы.

– Круто выглядишь! – Злата оценивающе взглянула на подругу и села рядом с ней за парту. – Как дела?

– Отлично! А у тебя?

– Ой, не знаю, – поджав губы, ответила Злата.

Надя проскользнула в класс, как всегда, незаметно и, конечно же, не к первому уроку. Она тихонько заняла своё место и покаянно повесила голову.

Когда Надя, уже после звонка, появилась в школе, Лиза почувствовала необъяснимую радость и облегчение, словно та сразу забрала на себя половину груза с её души. На перемене, переходя в класс литературы, Лиза догнала Надю.

– Привет! Как ты после вчерашнего? – спросила она.

Надя озадаченно уставилась на Лизу, возле которой начал собираться тесный кружок её свиты. Она никак не ожидала, что Лиза станет с ней общаться в школе, на глазах у всех. И наверное, так было бы даже лучше. Надя не любила привлекать к себе внимание.

– Нормально, – спокойно ответила она и хотела идти дальше.

– Ну конечно! – рассмеялась Лиза. – Для тебя это будни! Знаешь, а для меня это целое приключение. Не часто влипаешь в такие истории.

– Фу, ты что, теперь общаешься с этой оборванкой? Не знали! – поморщились Лизины подружки и с презрительным фырканьем обошли их стороной.

– Вы что, девочки? – удивлённо спросила Лиза, но ей никто не ответил. – Что это с ними? Кошмар какой-то! Сегодня все спятили!

– Как Пупсик? – спросила Надя, переводя разговор. Для неё всё как раз было вполне обычно. – Как он сегодня пошёл гулять?

– А нормально! Я даже удивилась. И в лифт зашёл. Правда, у Пупсика был такой печальный вид, будто решил, что у меня он только на ночёвку, а утром я собираюсь выставить его на улицу. И он пошёл, не сопротивляясь, обречённый такой, с поджатым хвостом, как будто привык к этому.

– Обрадовался, когда вы домой вернулись? – предвкушая продолжение рассказа, спросила Надя.

– Ещё как! Он прыгал как щенок! И чтобы поднять мне настроение, даже делал вид, что гоняется за своим хвостом. Представляешь, какой шутник!

– А как мама?

– Мама… – вздохнула Лиза, а потом решительно добавила: – Я никому не отдам Пупсика! Я окончательно решила, что он будет жить у меня. Это моя собака! Он не должен оказаться на… твоём значке!

3

Последним уроком был театр. Сегодня репетировали «Письмо Татьяны» из пушкинского «Евгения Онегина». Все, кто не был задействован в этой сцене, могли идти домой.

Роль Татьяны играла Лиза, Евгением Онегиным раньше был Герман, но почему-то его сняли с роли и заменили на парня из того же класса. Сергей играл бледнее, плохо знал слова, запинался и напоминал двоечника, а не блистательного Евгения.

Во дворах ещё лежали сугробы, Нева была закована в лёд, но на календаре уже отщёлкивались весенние дни. Спектакль собирались показать в конце мая на выпускных празднествах. Теперь, после замены Германа, постановка стала разваливаться. Но как этой замене сегодня была рада Лиза!

По задумке режиссёра Екатерины Витальевны мысли о Евгении должны были мучить бедную Татьяну вполне материально – всё время, пока она пишет ему письмо.

…Лиза – Татьяна Ларина отходит от окна, садится за стол и торопливо, волнуясь, пишет на листе большим пером и говорит:

 
– Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу ещё сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
 

На этих словах из противоположных кулис Екатерина Витальевна выталкивает на сцену Сергея – Евгения. Он идёт к столу, со скрежетом отодвигает стул и с размаху плюхается на него.

– Стоп! Так не пойдёт! – кричит Екатерина Витальевна. – Евгений, вы – дух, предмет девичьего воображения, девичьих мечтаний! Вы должны быть прекрасны. Давай, Лизонька, начнём сначала.

С пятого раза у Евгения – предмета девичьих грёз – наконец получается плюхнуться на стул довольно плавно. И Татьяна продолжает свой известный монолог:

 
– Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Сначала я молчать хотела;
Поверьте: моего стыда
Вы не узнали б никогда…
 

Сергей – Евгений сидит чинно и молчит.

«Иногда мне везёт! – подумала Лиза, произнося хорошо выученный текст. – Что было бы, если б здесь вместо этого пня сидел Герман? После того, как он обозвал меня и жабой, и оборотнем!»

Дальше по задумке Екатерины Витальевны Татьяна поднимается из-за стола, подходит к воображаемому Евгению и кладёт ему руки на плечи:

 
– Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Всё думать, думать об одном
И день и ночь до новой встречи.
 

В этот момент на сцену выбегает хоровод девичьих грёз Татьяны. Во время спектакля на них будут надеты белые платья и венки из живых цветов, сейчас – кто в чём: у одних на ногах кроссовки, у других туфли, у третьих грубые сапоги с заклёпками. Грёзы проносятся мимо Евгения и Татьяны с ритмичным топотом, берут Евгения за руку и увлекают за кулисы.

– Грёзы, а нельзя полегче? – кричит им вслед режиссёр, но за топотом грёзы её не слышат.

Звенит звонок.

После репетиции возмущённые грёзы снова накинулись на Лизу – Татьяну:

– Ну ты даёшь! Это же надо, связалась с бомжачкой! Это тебя не красит. Мы как подруги должны предупредить: ты роняешь свой авторитет, опускаешься на дно, оттуда не так просто выбраться. Будут на тебя потом все смотреть как на донного жителя, тебе это надо?

– Чего вы к ней прикопались? Надя не бомж, она, между прочим, наша одноклассница, – Лиза попыталась защитить новую подругу. – И такая интересная, живая, вы просто её совсем не знаете!

– И не узнаем, – презрительно хмыкнула Злата. – Мы с бомжачками не водимся. Пойдёмте, девочки.

И грёзы, посмеиваясь, удалились по пустынному коридору. «Хороши подруги, – горько подумала Лиза, но быстро нашла им оправдание: – Они просто ничего не знают ни про меня, ни про фотографию, ни про Пупсика! Если бы знали, рассуждали бы совсем по-другому».

Дождавшись, пока шаги подруг стихнут, Лиза выглянула в окно. Небольшой огороженный садик гимназии тонул в ледяных сумерках и напоминал большую яму. Соседние дома оживали гирляндным разноцветьем окон.

Раздевалка опустела. В углу на скамейке сидела Надя. Увидев Лизу, она радостно поднялась ей навстречу.

– Хорошо, что ты наконец освободилась! – сказала Надя. – Я тебя жду. Хочешь, можем сейчас вместе выгулять Пупсика? Интересно, как он там? Хочу его повидать.

– Да! Я весь день об этом думаю: как он там? Всю ли комнату мне разворотил? – рассмеялась Лиза. – Надеюсь, они как-нибудь смогли ужиться с мамой…

Глава II. Расследование начинается

Хозяин Пупсика

1

Пупсик был счастлив. Он прыгал вокруг девочек, моргал заспанными глазами, зевал со свистом, топал, цокал – в общем, проявлял настоящую бурю радости. Девочки, смеясь, отбивались от него.

– Хороший пёс, хороший, – трепала Пупсика по голове Надя. – Лиз, ну как комната?

– А знаешь, всё в порядке. Он ничего не сгрыз, не сломал, и даже луж нигде нет. Похоже, он весь день дрых в моей кровати! – выглянула из своей комнаты Лиза. – Я сейчас переоденусь, и пойдём.

– Надо же, какое блаженство перепало, да, Пупсик? Это на старости-то лет, с помойки и сразу в мягкую кровать!

Пупсик исполнял танец полнейшего восторга, виляя не только хвостом, но и всем телом и отбивая чечётку когтями – да, такая перемена в жизни очень устраивала старого пса. Кроме душистой, божественно мягкой кровати, в этом доме было тепло, сухо и кормили щедро. О таком он не мечтал, даже сильно заспавшись в коробках под мостом. Когда Лиза вышла, она снова была похожа на невзрачную девчонку, спасающую собаку из полыньи, а не на первую красавицу школы.

– Как у тебя это получается? – удивлённо, почти восторженно спросила Надя.

– Что получается? – не поняла Лиза.

– Становиться такой обычной, неприметной. Тебя же просто не узнать!

– Это легко, – рассмеялась Лиза.

– А наоборот можно? – робко потупясь, спросила Надя. Она-то была серой мышью всегда.

– Это тоже легко, – профессионально посмотрев на подругу, ответила Лиза. – Нужно всего-то несколько штрихов – и вуаля! Главное, не переборщить – иначе получится вульгарно, а это нехорошо. Из тебя такую красавицу можно сделать – у всех челюсти отвиснут! Хочешь?

– Хочу! – Глаза Нади засветились радостью, но какая-то мысль быстро погасила эту искру. – Наверное, в другой раз. Пойдём с Пупсиком?

– Про другой раз я запомнила! – рассмеявшись, пообещала Лиза. – Не бойся, я уже профи! Как говорит моя мама, я обязана соблюдать контракт. Надевая одежду «Маркизы Полли», я должна выглядеть красиво и ухоженно. А вот в любимой спортивке я никому ничего не должна. И хочу, чтобы меня никто не видел. Хочу быть девочкой-невидимкой! Оборотнем, понимаешь? – взгрустнув, добавила Лиза. – Ты права, пойдём. Пупсик ждёт.

– Оборотень – это совсем другое. Это когда лицо красивое, улыбающееся, а душа мерзкая, злая и скользкая. А ты не такая! Никогда не называй себя оборотнем! – проговорила задумчиво Надя.

Девочки без особого труда вывели Пупсика во двор. Пёс на удивление быстро одомашнился, привык к цивилизации и даже, когда ему это было выгодно, слушался свою юную хозяйку. Или делал вид, что слушается. Иногда на его морде появлялось выражение: «Играй, играй, неразумное дитя, старый хитрый Пупсик тебе подыграет».

Вечер был тихим и безветренным, тепло светили фонари. Пупсик обнюхивал свои новые угодья, и незаметно, через дворы, девочки вышли к Неве.

– Я думаю, нам нужно найти его хозяина, – сказала Надя. – Кто-то же навязал на него эту шлейку и поводок?

– Я не отдам Пупсика, зачем нам его хозяин? Может, пёс вообще жил с бомжом. Ты видела, в каком ужасном состоянии был Пупсик. Таким людям, которые о себе-то не могут позаботиться, нельзя отдавать животных! – горячо проговорила Лиза.

– Это да. Но знаешь, чаще бомжи помогают животным не погибнуть зимой, а не те, кто привык заботиться только о себе. Да, бездомному нечего предложить, но он делится единственным куском. Надо отыскать хозяина и сказать, что Пупсик нашёл себе дом. Это важно, понимаешь? И для того человека, и для нас. Мы же не знаем, через что они вместе прошли. Пусть хозяин порадуется, что его друг не пропал, не погиб, а нашёл настоящий дом. Это же счастье!

Лиза согласилась без энтузиазма.

Здесь, на набережной, было гораздо холоднее. Все питерские ветра этим вечером носились и кружили над замёрзшей Невой, будто посетили Северную столицу специально, чтобы покататься по льду.

Под Литейным мостом, укрывшись от ветра за парапетом гранитной набережной, в жёлтом свете фонарей сидели два обросших, грязных старика. Они громко спорили, временами переходя на крик, об исторической достоверности романов Пикуля.

Увидев их, Пупсик дружелюбно помахал хвостом.

– Узнал! Пупсик знает их. Две трети удачи у нас уже есть! – обрадовалась Надя и побежала к спорщикам.

Пёс хотел бежать за ней, но Лиза, едва удерживая Пупсика на поводке, замедлила шаг. В идеале надо было бы вообще постоять в сторонке, пока Надя ведёт светскую беседу с бомжами.

«Дно! Вот это настоящее дно», – думала с отвращением Лиза и вспоминала слова подруг: «Со дна не так просто выбраться…»

Грязная одежда… Седина, торчавшая из-под драных шапок, была жёлто-коричневого цвета и, наверное, кишела вшами… Лиза наблюдала издали. И хоть Пупсик скулил и рвался, девочка решила, что не сдвинется больше ни на шаг, не переступит черты, которую мысленно провела между ними и собой.

– Нельзя, Пупсик! Они тебя вшами заразят! И меня тоже, вот стыдоба будет – просто умри на месте! Прий-ти в гимназию со вшами!

Надю внешний вид собеседников ничуть не смущал.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась она.

– Добрый вечер, сударыня, – склонив голову набок, ответил критик творчества Пикуля. Второй поздоровался проще.

– Можно я угощу вас чаем? И у меня есть печенье!

– Благодарствуем, сударыня, – усмехнулся первый старик.

– Ага, угостимся чайком и помрём, как Валерка, – мрачно произнёс второй.

Надя достала из рюкзака термос и два новых бумажных стаканчика. Едва она открутила крышку, как над термосом, будто из трубы родного дома, взвился и закрутился приятный, горячий ручеёк пара.

– Она не такая, – ткнул в бок локтем своего приятеля доброжелательный бомж. – А там сразу по глазам всё было ясно. Зря с ним Валерка связался, вот и всё.

Бомжи взяли стаканчики и стали громко, с удовольствием отхлёбывать горячий сладкий чай. Надя тем временем достала пачку печенья, развернула и протянула им.

– Благодарствуем, – угощаясь печеньем, вновь поблагодарил старик.

– Мы вчера с подругой подобрали здесь собаку, – Надя кивнула в сторону Лизы и Пупсика. – Мы думаем, что у него был хозяин. Вы не знаете, чей он?

– Оглоед, – мрачно окинув Пупсика взглядом, ответил смурной бомж. – Только эту псину теперь не узнать, такой весь прилизанный стал. Пудель, да и только.

На пуделя Пупсик был и после стрижки похож не больше, чем на мопса или крокодила.

– Оглоед? – улыбнулась Надя.

– Ага. Всё готов смести, как только в него лезет? – подтвердил мрачный. – Это я его Оглоедом окрестил. Он у меня однажды целую буханку сканделябрил и сожрал!

– Значит, это ваша собака?

– Нет, избави меня от такой напасти! Валеркин это пёс.

– А где Валера? – уточнила Надя. – Мы хотим ему рассказать, что забрали Пупсика себе, чтобы он не переживал за него.

– Да откинулся Валерка, попил вот так чайку и… – бомж закатил глаза, скрестил руки на груди и повалился на товарища.

– Его на скорой увезли, – громко причмокивая после последних глотков чая, подтвердил вежливый. – А если подробности нужны, так это ты, сударыня, у Мишки Папертного спроси. Он там рядом крутился, больше нашего видел. Иди к Скорбященской церквушке, у паперти Мишку и найдёшь. А тот, что чаем поил… У него такие глазищи злющие, прям жёг. Я бы и крошки печенья у него не взял – отрава, а не мужик! Вот крест – отрава!

– Вы думаете, что Валерия отравили?

– Притом глазищами! – вытаращился на Надю разговорчивый старик. – Не взгляд, а отрава, как вылупится, так мурашки по коже. Я бы у него и глоточка пить не стал. Подлей-ка, сударыня. Ты добрая. А тот прямо зло ходячее, кот встопорщенный. Ну да мы ничего не видели, далеко сидели, ты у Мишки Папертного спроси. Это всё так быстро случилось, что я и глазом моргнуть не успел. А ещё к тому метель прибавь.

– Спасибо! Вы очень помогли! – поблагодарила Надя и, разлив по стаканам остатки чая, побежала к Лизе.

– И тебе, сударыня, большое, нижайшее благодарение, – старик даже шаркнул ногой в развалившемся сапоге, перевязанном верёвками. – А твой Пикуль – лжец и фальсификатор! – с новыми силами накинулся он на своего мрачного и неразговорчивого друга.

2

– Как ты можешь с такими общаться? – спросила Лиза. – Они же грязные, вонючие!

– Да нормальные они: люди как люди. А вот помыться и постричься им бы действительно не помешало, да, Пупсик? Или тебя лучше называть Оглоедом? – рассмеялась Надя, а потом коротко рассказала, что успела узнать о Валерке.

– Ужас какой: хозяина отравили, а Пупсика выкинули в Неву! Надя, кажется, мы ввязались в какую-то очень нехорошую историю. Надо скорее уходить отсюда!

– История становится действительно страшноватой. Но отравили взглядом? Лиз, так не бывает.

– Может, и не только взглядом. Он же чай пил, или чем его там напоили? А я тоже видела высокую мужскую фигуру. То есть именно мужик хотел Пупсика убить. Понимаешь? Всё сходится. Только непонятно, кому помешали бомж и его собака.

– Это очень странно, – согласилась Надя. – Пошли искать Мишку Папертного! Он видел всё, что было. Мы наткнулись на загадочное дело, и у нас в руках два свидетеля: Пупсик и Мишка Папертный. Давай узнаем, что это за тайна витает прямо перед нашим носом! Ты любишь детективы?

– Детективы люблю. Влипать в неприятности – нет, – серьёзно ответила Лиза.

– Ну что, Пупсик погулял, возвращайтесь домой, а я ещё немного пройдусь.

– Ты решила идти?..

– Здесь дворами до Скорбященской – пара шагов! Конечно, я хочу узнать, что там было! А неприятности у меня и так за каждым поворотом, и больше всего их в школе, – рассмеялась Надя. – До завтра, Лиза!

– Ну уж нет, я тебя одну не отпущу! Так нас трое, и Пупсик всё-таки собака. Кто его знает, может, он и защитить сможет, если что.

Девочки пересекли набережную и зашли в открытый двор. Здесь было тише и темнее. Не успели они пройти и нескольких шагов, как от дома отделилась высокая чёрная фигура в длинном пальто и огромными шагами стала приближаться к ним. Пупсик остановился. Шерсть на загривке поднялась дыбом. Оскалив пасть, пёс зловеще зарычал.

Приближаясь, фигура становилась всё выше. Поравнявшись с девочками, мужчина вскинул руки, из широких рукавов с шумом вылетели не то чёрные птицы, не то какие-то тени. Это было так страшно, что девочки остолбенели.

– Бегите, пока не поздно! – прошипел незнакомец.

И тут обе девочки разглядели его плоское, круглое лицо с чёрными усиками и огромными раскосыми глазами – кошачье лицо, перекошенное злобой и раздражением.

Пупсик узнал своего обидчика сразу. Захлёбываясь лаем, он бросился на него и успел ухватить за пальто.

Фигура пронеслась мимо и скрылась из виду, но ощущение безопасности всё равно не появилось. Чужой двор пугал и казался ловушкой, которая вот-вот захлопнется.

– Бежим! – скомандовала Надя.

– Смотри, Пупсик оторвал кусок от пальто.

– Бери и помчали отсюда!

Девочки быстро вернулись на набережную, где было больше света, машин и людей, и почти бегом припустили в сторону дома.

– Какая-то плохая история. Ты права, не нужно нам туда совать свой нос, – задыхаясь, говорила Надя.

– Наверное, уже поздно, – ровным голосом сказала Лиза. – За нами следят!