Текст книги "Охотничий билет без права охоты"

Матильда возмущено залаяла. Буби охотно поддержала ее. Им обоим надоело переминаться на холоде.

– Антон, честное слово, ты у меня самый замечательный. Все мужики – козлы! И, заметь, это не самый большой их недостаток! Как можно к ним ревновать? Они несравненно хуже тебя. Не могу же я согласиться с регрессивным течением истории?! И это в то время, когда весь мир неуклонно повышает качество жизни!

Глава 3

Всю ночь мне снилось, что я ползу по-пластунски по каким-то страшным колдобинам. Было довольно грязно, мокро и холодно. Кошмар этого сна усугублялся еще и тем, что я видела себя как бы со стороны. Этакая плотненькая бочечка, усиленно загребая локтями, с трудом переваливается через буераки и косогоры. Особенно впечатлял вид сзади…

Надо ли говорить, что я проснулась в ужасном настроении? Худеть, худеть и еще раз худеть!

На кухне Антон как раз шмякнул на сковородку несколько ломтиков бекона. Они тут же призывно зашкварчали.

– Будешь яичницу?

– Нет, спасибо.

– Такой вкусный бекон, – сказал Антон, причмокивая, как вампир, – понюхай, какой вкусный.

– Сказала же – не буду! – нервно завопила я. – Что ты ко мне пристал!?

– Пожалуйста, – обиженно пожал плечами Антон и надулся.

Как только человек решает худеть, тут же к нему все пристают: съешь кусочек, да съешь кусочек. Никогда Антон яичницу не жарит. Ему просто некогда этим заниматься! Но как только я окончательно и бесповоротно решила худеть – тут же, с утра пораньше, стал жарить. Да еще и угощает. И довольно навязчиво!

Вчера я так и не позвонила другану Цинка. После обстрела на улице звонить как-то не хотелось. Ночь-полночь, кругом пули свистят, а я стою и звоню кому-то – Хичкок! Домой пришла – тут Антон со своими, прямо скажем, еще не совсем рассеявшимися подозрениями. А сегодня – Антон дома. Мог услышать и поинтересоваться, кому это я названиваю с утра пораньше. Стал бы задавать вопросы. Я стала бы врать, чтобы его же, Антона, не расстраивать. В общем, могло бы выйти опять нехорошо. Как вчера.

Позвонили в дверь. Пришла Поли, впорхнула на кухню:

– Привет, Антон, – опасливо поздоровалась, – я на секунду.

– Привет, Поли, – сказал Антон, – извини, хоть ты и подруг моей жены, но как мужик мужику я тебе руки не подам. Тем более что ты уже окончательно и не мужик.

– Не очень-то и хотелось… – надула губки эстрадная звезда.

– Завтракать будешь? – я постаралась загладить мужнину непримиримость к сексуальным меньшинствам.

– Спасибо, нет, – Поли все-таки обиделась.

– Надеюсь, – сдержанно проговорил Антон, – что непомерное влечение к мужчинам, наконец, покинуло тебя, Поли.

– И не надейся, Тоша, – ехидно ответила Поли. – Я все равно любила, люблю и буду любить только мужчин!

– И правильно, – поддержала я подругу.

– Мужчин, – почему-то гордо сказала Поли, – вообще любят чаще, во-первых, их любят женщины, а во-вторых, что б ты знал, Тоша, десять процентов всех мужчин гомосексуальны! Научный факт!

– Как-нибудь на гастролях, – вкрадчиво заговорил Антон, – в глубинке, где-нибудь в шахтерском поселке или в мартеновском цеху, ты попробуй там развей эту свою научно обоснованную мысль, что из них, из мужиков, десять процентов гомики. Но предупреждаю: твой обезображенный труп не скоро выдадут властям.

– Я пошла, – окончательно обиделась Поли.

– Поли, не слушай Тошу, – зашептала я, – он человек несовременный. Оставайся.

– Художника обидеть может каждый! – провозгласила Поли.

Она ушла, а я накинулась на мужа:

– Зачем ты его обижаешь? Что он тебе сделал?

– Еще не хватало!

– В конце концов, сексуальная жизнь человека никого не касается!

– Возможно это очень удобная позиция! Но я не хотел бы, чтобы этот гнилой плюрализм давал свои тлетворные ростки в нашем доме!

Неизвестно, чем бы кончился этот спор о современных тенденциях в сексе, но мне нужно было звонить другану Цинка. Неудобно все-таки, обещала.

– Пойду, погуляю с собаками, – небрежно сказала я.

– А позавтракать?

Опять!?

– Не хочу.

– Как? Ты не будешь завтракать?

Ну что за черт! А скажи, что я села на диету, так потом вдруг захочется съесть что-нибудь вкусненькое, а Антон скажет: ты же на диете, а ешь…

– Да, я ничего не буду есть!

– Почему? – удивился Антон.

– А потому! Оставишь ты меня в покое или нет?!

Я с силой хлопнула дверью. Таксы, притихшие, ехали в лифте молча. Нехорошо как-то получилось с Антоном. Он-то, конечно, тут ни при чем. Позавтракал плотно человек, в благодушном настроении находится. Сытый голодного не разумеет!

Я пошла в соседний двор. По дороге мне в каждом прохожем мерещился персонаж с Костиного фоторобота. В самом деле, навстречу бесконечной вереницей шли здоровенные мужики с толстыми шеями, украшенными «голдой». Возможно, все они добропорядочные граждане. И просто мода такая – качаться и носить на шее толстые золотые цепи.

Я набрала номер другана Цинка. На том конце провода долго не отвечали, а когда, наконец, отозвались, то очень недовольно.

– Здравствуйте, – сказала я, – меня просили вам передать, что ваш друган Цинк попал в милицию.

– Кто звонит? Ты кто? – удивились в трубке.

– Какая разница? – разозлилась голодная я, – Хотя мне и было обещано значительное вознаграждение, в данном случае, не имеет никакого значение, кто я. Тонну баксов можете отправить в фонд борьбы с преступностью.

Повисло молчание. Оно затянулось. Я уже жалела, что сказала насчет фонда борьбы с преступностью. В конце концов, есть масса других полезных фондов, которые тоже нуждаются в деньгах. Возможно, другану Цинка неприятно, что создан какой-то там фонд борьбы с преступностью. И его можно понять! Если бы создан, например, фонд борьбы с филологами, мне тоже это было бы неприятно.

– Когда Цинк попал? – спросил, наконец, друган.

– Сегодня ночью в казино «Рококо».

– Козел, – выругался друган Цинка, – бабки получил и давай пушить.

– Насчет бабок – не знаю. Но за то, что я позвоню вам и сообщу, что Цинка задержали на трое суток, мне была обещана кое-какая информация о друзьях Василия. Сугроба. Они мне нужны для разговора. Важного, – для солидности прибавила я.

Цинк вчера сказал, что ему трое суток корячиться. А что, собственно, ждать трое суток, пока в милиции выяснят личность Цинка? Может, они тогда там еще захотят какие-нибудь подробности выяснить про Цинка, и эти выяснения затянутся на долгое время. На вид, во всяком случае, ему никак не дашь меньше 5 лет строго режима.

– А ты кто? – опять взревел друган Цинка.

– А ты кто? – мне, в конце концов, надоел этот бессмысленный разговор.

– Ну, хорошо, – ни с того ни с сего помягчал друган, – но ты же понимаешь, что такие вопросы по телефону не решаются.

Да, я это понимала. Не такая уж я наивная, чтобы не понимать, что при нынешней криминальной ситуации нелепо прийти к людям вот так, с улицы, и пытаться еще о чем-то там с ними говорить.

– Давайте встретимся через полчаса в стеклянном кафе у Таганки, – предложила я, – посмотрим друг другу в глаза и решим, можем ли мы друг другу доверять. Как я смогу вас узнать?

– Узнаешь, – рявкнул в трубку друган, – у меня такая же машина, как у Васи. Ты должна быть в курсе.

Таксы замерзли. Я быстрым шагом довела их до стеклянного кафе. «Опять еда, еда и еда, – думала я. – Но почему нет специальных мест, куда мог бы человек зайти, посидеть спокойно в тепле и просто поголодать в уюте? Весь этот мир создан для обжор! А те, кто хочет похудеть, – дискриминируются на каждом шагу!!»

– Привет, – взмахнула рукой циркачка.

Какой ужас, она, наверное, подумала: «Накормила одну собачонку, так эта нахалка уже с двумя пришла. Нет предела людской наглости». Так и есть – тащит им еду.

– Нет, нет, что вы, что вы! Мы зашли буквально на минутку. У нас тут просто встреча через полчаса.

Циркачка положила на пол бумажку с мясными обрезками. Буби и Матильда завиляли хвостами, тут же все подмели, как если бы их не кормили неделю, и подобострастно уставились на циркачку.

– Меня зовут Ольга.

– Марина.

– Марина, спасибо вам огромное. Вы очень добры к ним. К нам.

Народу в кафе снова было немного. Я со своим стаканом минералки примостилась у окошка. Сытые, отогревшиеся собаки дремали у моих ног.

Что, собственно, я скажу сейчас этому другану Цинка? Скажу: познакомилась вот с Василием, договорились встретиться. Первый раз, между прочим, видела человека! Потом он скрылся. Потом его друга при невыясненных обстоятельствах куда-то увезли. На моих глазах. Не может ли этот друган Цинка помочь другу Василия? Или подсказать мне, где найти Василия? Я, в конце концов, и сама могу Василию все рассказать.

А друган Цинка скажет: «Ты кто?» Он, между прочим, уже не один раз этим интересовался! И, действительно, какое мое дело, в конце концов? Ну и что, что Василий мне в принципе симпатичен? Мало ли симпатичных людей на свете? И как часто мы на всех них плюем!

За окном прогремел выстрел, потом другой.

– Господи, когда же это все кончится? – вяло поинтересовалась молодая женщина за соседним столиком.

На улице вокруг лежащего навзничь мужчины стала собираться толпа.

Я приподнялась и вытянула шею.

– Ну, ты посмотри, – сказала циркачка Марина из-за плеча, – опять кого-то убили.

Теперь уже на стоянке у кафе стоял два джип цвета темно-зеленого металлика.

Я сидела в кафе два часа. Вот уже и милиция приехала, уже санитары положили труп в черный мешок и застегнули молнию. Вот уже и народ стал расходиться. Марина снова принесла собакам еду.

Я заплакала.

– Что-нибудь случилось? – спросила циркачка.

– Да вот, ждала одного человека… – я зарыдала пуще.

Циркачка внимательно посмотрела на меня:

– А он не пришел?

– Нет, – сказала я и вытерла слезы, – он пришел.

* * *

…А в это время…

– Тур, нет, вот ты мне скажи, Тур, почему ты так любишь деньги, Тур? Скажи! – Сергей Смолин уже изрядно выпил, а когда Сережа Смолин, он же Смола, он же Эсэс, он же Цэцэ, изрядно выпивал, он любил покуражиться. А тут такой персонаж, как Тур, под боком! Не откажешь себе в удовольствии! Завтра Смолину будет стыдно, он, может, и не признается в этом Туру, но будет чувствовать себя, как дерьмо последнее. Но сегодня Сережа куражился.

Вадим Михайлович Тур старше Сергея на двадцать лет. И в пятьдесят, конечно, обидно, когда на тебя плюет поплевывает мальчишка, шпаненок, все преимущество которого только и состоит в том, что он сумел словить рыбку в мутной водичке и сколотить себе состояние, а он, Вадим Михайлович Тур, кандидат, между прочим, технических (!) наук, не сумел этого сделать. Но Тур, что греха таить, и вправду очень любил деньги и терпел шпанские выходки Смолы тоже из-за денег. Из-за денег можно и не такое вытерпеть.

Смолин – из молодых да ранних – начал свой извилистый нетрудовой путь, еще будучи девиантным подростком, прибившись к стае старших и опытных нарушителей УК РСФСР. Однако Смоле всегда претил чистый жанр примитивной уголовки, и Сережа использовал первую же возможность – ушел в полулегальный бизнес, сложными путями пробившись к игорному бизнесу. Когда Тур только познакомился с Цэцэ, тот снимал офис с наглухо закрытыми окнами, ездил на работу с тремя охранниками и постоянно менял квартиры. Но как-то, показав Туру заметку в криминальной хронике об очередном зверском массовом расстреле братвы, весело заметил: «Бог их наказал», – и с того дня перестал прятаться. Помог ли Смолин Богу выбрать кандидатуры для справедливого возмездия или Всевышний справился исключительно своими силами – так и осталось загадкой для Вадима.

Теперь Смолин и Тур сидели в ресторанчике «Дольче вита» и ждали. Если Тур правильно просчитал ситуацию, их ожидания должны были оправдаться.

– Лады, Турак, о чем базар? – говорил Смолин. – Если ты считаешь, что на рожон лезть не надо – не полезем. Но он мне нужен, Сугроб, понимаешь ты? Нужен! Он сегодня и от ментов ушел, и от ребят моих. А ребята видели, как он эту бабу с собаками высадил, а сам газанул и оторвался от моих. А баба знает, где он.

– Дай еще пару дней.

– Не догоняешь! Где логика? Если она такая крутая, как ты тут мне втюхиваешь, так она твою слежку на раз заметит.

– Ну, может быть, все сложнее, – уклонился он прямых выводов Тур.

– Что?! Еще сложнее?!

– Не злись, не злись!

– Пока что из того, что ты мне про бабу эту порассказал, не следует, что она такая уж крутая.

– Ну, ничего себе! Одна подружка разводит амуры с главным ювелиром Мосювелирторга, другая воротила шоу-бизнеса, а третья и вовсе жена производителя шпионской техники. Сережа, если бы ты был главным ювелиром Мосювелирторга, фирма «Голден Ада» вообще бы не канала никак. И Дэ Бирс отдохнул бы уже. А знаешь, сколько бабок в шоу-бизнесе крутится? Догадываешься? Нет, дорогой мой, ты не догадываешься. Потому что это раньше нужно была на горком-райком в каждом городе бабки отстегивать, чтобы народ в сознание не приходил. А теперь, чтобы народ в полной невменяемой прострации находился – достаточно одну какую-нибудь тлю раскрутить по телевизору – и все будут довольны. И на это деньги есть, будь спокоен! А ты знаешь, что она в одном доме с Мокрухиным живет? А! То-то! Натурально в одном подъезде. Он у нее, правда, в доме один, подъезд. Но это и неважно. Ты не находишь, что слишком много случайностей? А? А кого-нибудь из твоих знакомых есть такое мощнейшее антиподслушивающее устройство, которое установлено у Звонаревой? Как ты думаешь, зачем Звонаревой это нужно?

Смолин задумался. В самом деле – непонятка. Откуда у этой семейки Звонаревых такие дорогие и редкие штуки, которые не пробиваются даже суперновейшей техникой, которая есть у братков. Когда ребята обнаружили, что послушать, о чем говорит дома эта коза Оля со своим муженьком, невозможно и доложили об этом Смолину, Тур сказал:

– Вот видишь, я был прав. Не надо резко наезжать на этих людей. Возможно, тут не все так чисто и просто. Возможно, есть у них какая-то связь с крутыми. И мы не знаем, какая. Зачем нам война?

И Смолин согласился с тактикой нежного нажима. Хоть и мало в это верилось, но что если, действительно, выяснится, что они вовсе не простые эти Звонаревы? А все же шанс такой хоть мизерный, но имелся – иначе зачем лохам такая крутая контрразведческая техника? Если выяснится, что у них есть какая-то серьезная крыша, тогда всегда можно будет дать задний ход. Но для этого нельзя допускать необратимых ситуаций. А вот ситуация с отрезанными пальцами, ушами, пытками и прочим насилием – вот это уже необратимо.

Вася бабе этой собаку свою доверил. А это надо Васю знать! Помешался на собаке своей, говорит: «Она, дескать, понимает все, гуманоид». Ну, ты прикинь: типа, значит, как человек! Шиза полная. И чтобы Вася случайному человеку свое сокровище оставил – так не бывает.

Связи какие-то непонятные опять же. Хм, Мокрухин опять же. А Мокрухин – это Мокрухин! Это тебе не какой-нибудь пень с горы! Его, вон, сколько времени завалить никто не может. Еще Саша Македонский, говорят, пытался. И где теперь тот Саша? Шоу-бизнес, ювелирка, шпионаж, Мокрухин… Какая-то тут большая игра вырисовывается. А Смолин – не в курсе. Как это? Кто-то бабки крутые делает, а Смола не в курсе? Такое бывает? А вот Сугроб, похоже, – в курсе. От этой мысли у Сережи Смолина даже дыхание перехватило. Точняк, в курсе он. Перескочить хочет на новую ниву нераспаханную. А его, Смолина, на нелегальном игорном оставить травку щипать. Блин! Так оно и есть. В натуре! Ну, Вася, ну, братан, ну, падла, ты будешь очень удивлен, когда Смолин не даст тебе это сделать, ох, не даст.

Короче, терли они с Туром, терли и решили, что, с одной стороны, нужно делать вид, будто ничего про странные контакты Звонаревой они не знают, а с другой стороны, особо борзеть в предложенных обстоятельствах не стоит. Все же это единственная ниточка к Васе Сугробу. Не спугнуть бы. Проследить. Но времени мало. Ой, как мало. То есть его вообще нет – времени.

Вчера в «Рококо» взяли знакомого Васи Сугроба – Борю Цинка. Мартышка эта Звонарева имела с ним контакт. Причем такой крутой контакт – до какого может додуматься только суперпрофессионал. Пришла, якобы, случайно в казино, прикинулась дурой, дескать, никого тут не знаю, стала приставать ко всем подряд: покажите, кто с Васей корешится. Ну и якобы ей показали на Цинка. Это же надо такое удумать! Это же какие изощренные мозги надо иметь, чтобы так законспирироваться! Очень похоже было на действие суперагента, очень, в этом Тур прав, прав абсолютно, в натуре! Значит, была какая-то острая необходимость у Звонаревой этой повидать Цинка, что-то ему сказать важное, срочное, если она такой театр разыграла. Рисковая, ничего не скажешь. Напролом прет! Знает, что у Смолина в «Рококо» все схвачено, что каждый сантиметр просматривается, прослушивается, а прет. Как танк!

Ну а потом что-то случилось и вовсе странное. Полная непонятка! Звонарева с утра пораньше пошла на улицу с мобильника звонить Боксеру. Почему на улице, почему с мобильника? Могла бы из дома позвонить, раз у нее суперантиподслушивающее устройство стоит. Почему Боксеру? Непонятка! Но только Боксера грохнули через полчаса возле кафе, где Звонарева пила минеральную воду. И опять непонятка! Зачем она Боксера-то завалила? Что он ей сделал, Боксер-то?

* * *

Всю дорогу домой я думала, что скажу сейчас Антону. Ведь я отсутствовала полдня! Ушла на пять минут с собаками погулять и пропала! Это, конечно, было бесчеловечно с моей стороны – заставлять мужа так волноваться. Надо было, конечно, хотя бы откликаться на его звонки. Но, черт побери, когда у тебя на глазах, в непосредственной, можно сказать, близости убивают человека, пусть даже он и друган Цинка, становиться уже не до чего. Пусть даже потом ты об этом и пожалеешь!

У подъезда нашего дома переминалась с ноги на ногу Наталья.

– Где ты ходишь? – накинулась она на меня. – Я тут уже два часа торчу! У меня к тебе, как бы, важное дело!

На кухне Наталья немедленно потребовала кофе и, получив желаемое, отхлебнула глоток и со странным выражением уставилась на меня.

Антона не было дома. Судя по записке, которую он оставил (вот он-то никогда не отступает от гуманистических принципов обращения с ближним!), ушел он давно. И это было, с одной стороны, хорошо, потому что Антон не знал, что я полдня пропадала неизвестно где. С другой стороны, это было плохо. Потому что Антон ушел на показ мод, где сегодня ставил лазерное шоу. Ушел, не дождавшись меня. А ведь знает прекрасно: я люблю всякие показы мод. Значит, и вправду сильно обиделся.

Да, я любила показы мод. Не столько из-за самой моды, сколько из-за публики, которая собиралась на моду посмотреть. Это была совершенно особая публика, и ощущение от нее было особое – как будто от каких-то экзотических джунглей, где водятся необыкновенные животные и растут невиданные цветы. Да, такого количество стильно одетых и стильно причесанных людей нельзя было встретить ни в какой другой тусовке. Однако вопреки такому брутальному следованию по пятам моды, принятому здесь, а может, и благодаря ему, было очень заметно, что большая часть этих людей никакие не кутюрье, не топ-модели, не леди, а средней руки портные, цирюльники, манекенщицы, дамы полусвета и прочий обслуживающий персонал Большой моды. И я всякий раз предавалась размышлениям о сложнейших взаимоотношениях формы и содержания. Вероятно, с моей стороны это был снобизм!

– Может, пойдем с тобой на показ мод? – осторожно предложила я.

– Ты что? С ума сошла? – сказала Наталья и еще больше вытаращила глаза.

– А что случилось? – спросила я.

– Представь себе, – таинственно зашептала Наталья. – У меня открылись все чакры и третий глаз. Как бы проснулись экстрасенсорные способности! Сейчас я их на тебе испытаю…

– Может быть, в следующий раз, – взмолилась я, – я устала…

– Нет, – сказала твердо Наталья, – немедленно.

Мне оставалось только подчиниться. Наталья усадила меня на табуретку, велела расслабиться, а сама быстро-быстро заходила вокруг, делая какие-то пассы и периодически встряхивая руками так, как если бы к ним прилипло что-то крайне несимпатичное.

– Чувствую, в твоей жизни, как бы начался совершенно новый период, – загробный голосом заговорила Наташа, – это как-то связано с мужчиной… Да, да, вижу, как бы нового мужчину в твоей жизни…

– Веровенко – предательница, – констатировала я горькую истину.

– Ну почему, – заканючила Наталья, – ты такая недоверчивая… Это все только мои личные экстрасенсорные способности. Следствие правильного очищения организма…

– Подруга называется! – возмутилась я.

– Как Антон относится к тому, что ты периодически не ночуешь дома? – жадно поинтересовалась Наталья.

– Гнусные наветы! Ничего подобного никогда не происходило!

– Являешься домой под утро!

– Инсинуации!

– Собираешься уходить от Антона!

– Ха-ха-ха!

– Но ведь мужчина-то появился! – выложила Наташа главный козырь.

– Мужчина появился, – мне пришлось согласиться, – появился и пропал. Ищу вот теперь.

– Так он тебя уже бросил, мерзавец! – радостно догадалась подруга. – Бедная ты моя…

– Да, – скорбно поникла я головой, – он оставил меня. Причем с собакой.

– То-то я думаю, что за собака такая?.. Откуда?.. И что ты теперь собираешься делать?

А, в самом деле, что?

– Не знаю…

– Надо его обязательно вернуть и заставить на тебе жениться! – посоветовала подруга. – А то уже неприлично, столько лет с одним живешь. Пора менять!

– Как менять? – поразилась я. – А Тоша как же?

– А что Тоша? – закинула ногу на ногу Наталья. – Тоша – это, как бы, пройденный этап. Тоши этого твоего никогда дома не бывает. Зачем тебе это нужно? А новый-то мужик, расскажи, какой он…

– Вот видишь, ты еще даже не знаешь, какой он. А уже советуешь Антона бросить, – обиделась я.

– Нашла, кого жалеть! Что твой Антон жены что ли не найдет?! Такие мужики как бы на дороге не валяются!

– Вот именно!

– Нет, ну если ты уже, как бы поставила на себе крест, можешь, конечно, так и доживать со старым мужем.

– Никакой он не старый. И я его люблю!

– Подумай о себе! Вспомни, когда вы делали ремонт, у Антона не нашлось времени даже выбрать плитку в ванную! Ты все делала сама!

– Ну и что?

– Как что?! Есть у тебя муж или нет, в конце концов? Что это за муж, который не принимает участия в домашнем хозяйстве! Вот скажи, он хоть раз поинтересовался, какого цвета обои будут в его кабинете!? Вот видишь, видишь. Нет, Ольга, ты, конечно, как хочешь, можешь и не слушать моих советов. Но скажу тебе без обиняков: у тебя сейчас, как бы последний шанс! Больше не будет!

– Ну и не надо!

– Смотри! – пригрозила Наталья. – Потом попомнишь мои слова! Да будет поздно!

– Возможно.

– Впрочем, – поджала губы Наталья, – сначала надо, как бы, отыскать…

– Василия, – подсказала я. – Давай закроем эту тему, – брови мои сурово сдвинулись.

– Каков гад! Подкинул собачонку и исчез! Бесследно?

– Пока найти не могу, – развела я руками.

– Но есть же какие-то зацепки?

– Мы так странно встретились и так странно разошлись…

– Не хочу, как бы, допытываться подробностей ваших отношений, но мне кажется, нужно завалиться к нему домой и сказать все, что ты о нем думаешь! Хочешь, я составлю тебе компанию?

– Я не знаю, где он живет…

– Ну что за мужики пошли! Хоть фамилию его ты спросила?

– Не успела…

– Понятно. Роман завести успела, а как фамилию спросить – так нет.

– Не было никакого романа, – уже слабо сопротивлялась я, – просто мимолетное знакомство.

– Теперь это так называется. – Закатила глаза Наталья. – Ханжа! Между прочим, я вернулась к Пете.

– Поздравляю! – я искренно обрадовалась.

– Что ты имеешь против Олега? – с подозрением посмотрела на меня Наташа.

– Ничего. Но Петя все же привычнее.

– Ох, и не говори, – тяжко вздохнула Наташа. – Представляешь, Петя, наконец-то, как бы взялся за ум и даже уже зарегистрировал свое собственное дизайн-бюро. Пришлось срочно к нему возвращаться. А то потом, когда у него хорошо пойдут дела, наше воссоединение будет выглядеть, как корыстный поступок с моей стороны.

– А как же Олег?

– Как как, – развела руками Наташа, – нельзя же быть замужем сразу за двумя. Хотя это был бы, конечно, наилучший вариант. Вдвоем бы они, конечно, мне на шубу точно уж заработали бы. Но – мужикам-то это не объяснишь. Приходится выбирать. Но ты не увиливай! Рассказывай все по порядку! Где ты этого мужика надыбала?

– Я поехала на притравку.

– На воров? – живо поинтересовалась Наталья.

– При чем тут воры? Почему сразу на воров? На лис.

– О! При чем тут лисы? – всплеснула руками Наташа. – На сто процентов в стране увеличилось количество квартирных краж, а она собаку, как бы, на лис притравливает. Совсем обалдела? Зачем на лис-то клеветать?

– Матильда – собака охотничья. Не сторожевая.

– При чем тут это?

– Как при чем? Ей по породе положено охотиться на лис.

– П-р-р! Мало ли что мне положено, как бы, по породе! А я живу в этой стране с этим мужем и – ничего!

– При чем здесь ты? Ты – человек, а Матильда – собака.

– Твоя логика мне абсолютно ясна.

– Я не хотела тебя обидеть.

– Скажи еще, что человек звучит гордо.

– Так и есть!

– Ну, хорошо, этим только и остается себя утешать! Не отвлекайся. Собака, человек – это все, как бы, лирика. Итак, ты поехала на притравку…

– Наташ, мне нужно сейчас ехать к Антону. Может, поедем вместе, – я была готова пойти на все, лишь бы прекратить эти дурацкие расспросы.

– На показ мод? – возмутилась Наталья. – Я? Ни за что! Это очень вредно для моей нервной системы! Я сразу представляю себя во всех этих нарядах, а денег нет, чтобы их все скупить. Ужасно, ужасно… Я обычно там плачу.

– Тогда извини…

– Но ты хотела рассказать про Василия…

– Но мне надо срочно ехать…

Наконец мне, не без труда, удалось распрощаться с Натальей. Теперь оставалось быстро поймать машину и, как бы (тьфу, это «как бы» такое привязчивое!), воссоединившись, наконец, с любимым мужем, забыть хотя бы на сегодняшний вечер все, мягко говоря, неприятности, которые случились за последние два дня.

Я подняла руку.

Из притормозившей машины с темными стеклами высунулась бандитская харя и внятно проговорила:

– Садись.

Люди с такими лицами обычно никогда никого не подвозят. И я опять вспомнила Костин фоторобот. Но нельзя же видеть в каждом, у кого толстая шея и цепь на ней, – бандита! Иначе так свихнуться можно.

– Подвезете? – удивилась я.

– Ну, – сказал человек с лицом бандита.

– Вот хорошо, вот здорово, – приговаривала я, усаживаясь рядом с водителем (для меня презумпция невиновности священна!), – сейчас хоть отогреюсь. Холодно так, кошмар какой-то! Это ж надо, уже почти весна, а мороз, как зимой лютой. Вот климат-то у нас, вот климат. Вообще странно, что у нас здесь жизнь еще какая-то в свое время зародилась и все еще теплится. И какой вообще в таком климате возможен общественный строй? Только такой вот и возможен… Поехали, поехали…

– Значит так, – прервал меня водитель, даже не тронувшись с места, – если не отдашь флешку или три лимона гринов – будет плохо. Неделя тебе на размышление.

Я, наконец, посмотрела на громилу внимательно:

– В каком смысле?

– Три миллиона долларов или флешку, – безапелляционно заявил громила.

– Какую флешку? – удивленно спросила я.

– Сама знаешь, какую, – пророкотал бандит.

Мысли заметались в моей голове. Их было много – самых разнообразных. Однако я все же пришла к выводу, что «сама знаешь» как-то коррелируется с Василием, похищением его приятеля и с убийством другана Цинка. Я определила это по общим, объединяющим их признакам с громилой, который сейчас сидел рядом со мной.

– Вы что? Вы, наверное, не поняли. Я сама ищу Василия. С его другом случилось несчастье! Нужна срочная помощь! Я не могу вам предоставить ни миллионов, ни флешку. Послушайте, вы же цивилизованный человек! Как это можно все в жизни измерять на деньги? Это же дикость! Варварство! Человека – Божье создание – вы сравниваете с презренным металлом! Рассудите сами, это нонсенс! Ведь широко известно, что легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому попасть в рай!

Бандит тупо уставился на меня. Невооруженным взглядом на его лице была видна напряженная работа мозга. Потом, наверное, бандита озарила идея. Причем вполне определенная, и чем-то бандиту неприятная, поскольку одной рукой он с силой прижал мою шею к спинке сидения, а другой рукой стал тыкать мне в висок дуло пистолета. При этом он довольно бессвязно, но грязно ругался. Тем не менее, можно было уловить основную идею: ему все это очень не нравится, он полагает, что я отнимаю у него время, мороча ему голову, и что все это, несомненно, не пройдет безнаказанно, причем расплата последует незамедлительно и будет ужасна.

Я подумала, что пора уже, наконец, купить себе крем-пудру, которая не стирается. А то у бандита весь рукав его черной куртки был в моем make-up.

– Ну, хватит! – я сказала это так убедительно, что бандит тут же рефлекторно убрал локоть с моей шеи. – Хватит! – повторила я. – Давайте говорить конструктивно! Какую флешку вы ищете?

– Сама знаешь, какую, – снова повторил бандит.

И тут я сообразила, что он всего лишь сошка и вполне может и не знать, что за флешка требуется.

– Тогда устрой мне встречу со своим хозяином! – Тоном, не терпящим возражения, заявила я. – Я должна знать точно все условия.

– Если ты не знаешь, что за флешка, – злобно вращая глазами, забубнил бандит, – то с тобой разговор вообще короткий. Кто ты такая? – (В последнее время меня все об этом спрашивают!) – Ты просто еще не врубилась, наверное, во что ввязалась! Ты когда, в натуре, врубишься, будет уже типа поздно. И ты мне тут условия не выставляй. Сказано: деньги или флешку. Если нет флешки – давай деньги, если нет денег – давай флешку, вот и все.

– Хорошо, – сказала я, – надо подумать.

– Что тут думать? – загундел бандит. – Что думать-то? Флешку давай либо бабки, если нет бабок, давай флешку. Нет флешки – давай бабки. И все шоколадно будет, поняла? А при чем тут думать-то? Через неделю на этом же месте. Приноси или флешку или три миллиона. И не делай так, чтобы тебя надо было искать! Хуже будет!

– Ну, неделя-то у меня еще есть? – я мило улыбнулась.

Бандит замолчал, и на его лице вновь отразилась неподъемная для него работа мозга:

– В общем, да, – сказал он наконец.

– Вот и хорошо, – я с силой хлопнула бандита по плечу и покинула негостеприимный автомобиль.

Я вернулась домой. Какая может быть мода? Таксы прыгали в коридоре, намекая на то, что хотят поразвлечься на улице.

«Поскольку никаких близких знакомых в криминальной среде у меня нет, кроме Василия, – обдумывала я происходящее, выгуливая собак, – флешка скорее всего связана с ним. Тем более надо скорее его найти. Скорее, скорее… Легко сказать!»

Матильде первой надоело это бессмысленно дефилирование по улице. Отчаявшись привлечь внимание хозяйки каким бы то ни было иным способом, Мотя изловчилась и достаточно ощутимо ущипнула меня за ногу, чуть повыше щиколотки, как раз там, где кончался массивный прогулочный ботинок.