Текст книги "Вьетнам-22. Как я соревновалась с Казановой"

Мария Неганн
Вьетнам-22: как я соревновалась с Казановой

Вступление

Попасть ключом в замочную скважину пьяной в темноте не так-то просто, но реально. Итак, мы наконец в комнате, которую я зову домом уже несколько месяцев. Никаких разговоров – мы и так беседовали на море слишком долго, прежде чем попали сюда. От нас обоих пахнет сигаретами и алкоголем, поэтому поцелуй не кажется гадким. Наконец, добравшись до места, движемся в сторону кровати, ради которой и пришли сюда. Быстро, нетерпеливо расстаемся с одеждой и льнем друг к другу.

Все очень сумбурно, дергано, смазано. Настоящего удовольствия нет, есть лишь предвкушение животного и самого невзрачного секса из возможных – пьяными и на один раз. Никакой прелюдии, никакого любящего взгляда и понимания, как сделать другому приятного – только простая механика из разряда «Секс. Базовый уровень».

Вот он вошел, и я начала томно дышать. Толи действительно от удовольствия, толи симулируя его. Слишком устала к трем часам ночи и слишком пьяна, чтобы понять, что я сейчас действительно чувствую.

Ему, наверное, тоже нелегко – алкоголь, поздний час, незнакомая девушка, страх, что его ограбят и убьют – не самые лучшие друзья для эрекции. Однако в отличии от меня, он точно кончит. Желательно, не в меня, потому что я не пью таблетки.

Лежа под ним (Том? Сэм? Георг?) я созерцаю потолок и в который раз задаю себе вопрос – «А оно того стоило?». Идти в бар, тратить деньги на пиво, проводить несколько часов на банальный, всегда тот же самый разговор, лежать сейчас и притворяться, а потом пытаться деликатно от него избавиться, чтобы не проводить ночь без сна в кровати с телом, которое для меня ничего не значит. Может, вместо всего этого было бы лучше этим вечером заварить чай, посмотреть интересный фильм и немного почитать, а потом уснуть в 11, чтобы проснуться с утра отдохнувшей и без чувства вины и ненависти к себе?

Да, второй вариант был бы логичнее, но выбор снова сделан не в его пользу. Поэтому лежу. Стону. Жду, когда же это закончится. Одноразовый секс может быть приятен, но редко. И в моем случае всегда – с ударной дозой мерзкой неприязни к самой себе: «Еще один? Поздравляю…»

И здесь должна следовать классическая фраза из фильмов: «Вам интересно, как я докатилась до такой жизни?» Что ж, сейчас расскажу. Но предупреждаю – раскаяния будет мало, а вот секса много. Так же, как и шведов, немцев, англичан и чуть-чуть румын с латышами….

Глава 0. Человек из кленового сиропа

Первая в этой книге глава получила нулевой номер из-за того, что ее герой – единственный из тех, кого я встретила не во Вьетнаме, а раньше, и изначально его вообще здесь не должно было быть.

Однако после первого чтения уже законченного рассказа моими самыми близкими людьми, они дружно указали на необходимость добавить в начало хотя бы несколько слов об этом крайне важном для повествования персонаже, поскольку дальше по тексту он упоминался несколько раз как Тот-кому-я-хочу-дать-в-челюсть и… по сути был одной из главных причин, почему у меня случился Вьетнам и в том виде, в котором он был.

Что ж, я признала их правоту и добавила это вступление с нумерацией. Наша с ним история могла бы стать моей своеобразной версией «Одиночества в сети», тем более что началась она очень романтично, и даже сказочно. Был канун католического Рождества и после нескольких любовных разочарований, случившихся у меня за восемь месяцев с момента развода, я раскисла от одиночества.

«Тиндер» разочаровывал страшными и скучными парнями, которые жили неподалеку от меня и общаться с коими я совершенно не хотела. Однако, как тогда казалось, существовать дальше без мужского тепла и внимания, я больше не могла. В ту ночь, 24 декабря 2018 года, я обратилась к Богу с максимально странной просьбой: «Господи, я не католичка и понимаю, что сегодня не моя очередь, но, пожалуйста – пошли мне любовь».

Настало утро и мой привычный свайп влево в приложении для знакомств был прерван неожиданным профилем. Его главная фотография мне не понравилась, так же, как и почти пять тысяч километров между нами, но… что-то в нем зацепило, и я поставила ему лайк. Как оказалось – взаимный.

Тогда меня очень поразило, как в моих предложениях мог оказаться парень, который находится так далеко. Много позже, в одной из книг я прочла про интересный алгоритм «Тиндера», иногда предлагающий нам «идеальную» пару на основе не локации, но наших предпочтений и стиля общения.

Что ж, это было попадание в «яблочко» – долгие месяцы я не переставала удивляться, как сильно мы близки друг другу по нашему мышлению, ценностям, интересам и взглядам на жизнь. Археолог из Канады и журналистка из России – оба живем в глубинке с суровыми зимами, мечтатели, одиноки, гики и находим друг друга красивыми.

Если когда-нибудь я напишу о Нем отдельную книгу, как ни раз собиралась, она получится большая, страстная и печальная. Здесь же ограничусь лишь общими фразами. Когда прошло достаточно времени, чтобы мое сердце перестало реветь кровавыми слезами, и я смогла спокойнее смотреть на случившееся, я решила, что не любила его.

Я любила свою любовь к нему и это, наверное, было самое светлое, теплое и мощное чувство из всех, что я испытывала. В тот момент, когда я почувствовала его впервые, то чуть не задохнулась от передозировки эндорфинами.

Казалось, что у меня в грудной клетке ядерный реактор, как у Тони Старка, который делает меня сильнее, добрее и живее, чем я когда-либо была до этого. И я вдруг поняла, что все эти песни/фильмы/книги о любви говорили правду о том, что она делает с людьми.

Несколько месяцев я словно летала на крыльях, а каждое уведомление о его сообщении было… пусть не как укол героина, но словно глоток холодного и свежего пива в летний полдень. Или первая затяжка сигареты после нескольких часов вынужденного воздержания. Несмотря на 12 часовую разницу во времени мы общались очень-очень много, по сути делая перерывы только на сон и работу.

Я была уверена, что он влюблен в меня также, как и я в него, мы строили планы о нашей встрече, несмотря на все бюрократические препоны и… в марте он решил перестать со мной общаться.

Так было правильно. Потому что выбирая на что тратить деньги – на билет ко мне или покупку дома, Он поступил разумно. Если было бы иначе, Он был бы не тем человеком, которого я уважала и ценила как никого ни до, ни после – вплоть до настоящего момента.

Та ночь, когда он впервые «ушел» была для меня адом. Я не могла заснуть и была в самом настоящем шоке, отказываясь принять случившееся. Это было даже страшнее развода. Надлом, который появился во мне ту ночь, зарубцевался и словно неправильно зажившая кость изменил меня, сделав более сильным, но и более жестким человеком, чем я была до этого. Однако, это оказалось лишь началом той трансформации, которую ему было суждено провести со мной.

Прошло меньше месяца, и Он… передумал. С кем ни бывает. Новый «расцвет» нашей недолюбви, новые признания, обновленная вера во встречу. Это было похоже на жадные вздохи свежего воздуха после того, как я тонула несколько дней.

Его хватило примерно на два месяца, и вновь осознав иррациональность происходящего и то, как я не вписываюсь в его мир, Он попытался сбросить меня словно балласт с максимально садистским условием, за которое я Ему – единственному во всем мире – так страстно хочу дать в челюсть апперкотом со всей силы.

Он сказал, что исчезнет на несколько месяцев (спасибо тебе память за то, что уже похоронила точный срок) и вернется в середине сентября «с вердиктом» – продолжим мы общаться или нет.

В книге «Шантарам» была прекрасная фраза, что любовь похожа на спасательную лодку, которая идет ко дну. В попытке удержать ее наплаву, мы выбрасываем за борт все, что можно – и в первую очередь гордость.

Я умоляла, я истерила, а когда он заблокировал меня везде, где возможно – начала спиваться. Мое откровенно депрессивное состояние немного смягчила внезапная возможность осуществить Его мечту самой и это привело к тому, что я три недели находилась в самом счастливом для себя месте. Но даже там я думала о нем каждый божий день. Я ждала. Верила. Во что? В чудо.

Что ж, мне грех жаловаться – моя жизнь полна чудес и удивительно замечательных, неожиданных поворотов судьбы. Однако они никак не связаны с мужчинами. Тот раз тоже не стал исключением. Он написал в сентябре, как и обещал. Сухо порадовался за то, что я сделала (а он не может, хотя хотел бы этого больше меня).

И… сказал, что я не нужна ему и он никогда меня не любил. Меня никогда не били мужчины, но это было похоже на тот самый апперкот, который я ему никогда не сделаю.

Переспать с двадцать двумя малознакомыми мужчинами за четыре с половиной месяца, наверное, стыдно. А вот отчаянно писать с «левых» аккаунтов как маньяк, и даже искать дом его родителей на другом конце света на Гугл. картах – это уже другое. За это мне теперь очень стыдно.

Но хватит о тех прошлых пиздостраданиях, потому что как бы мне не хватало тогда кислорода, и как бы больно не жгло в груди, до реальных страданий те переживания не дотягивают. Теперь я знаю это наверняка, потому что «прошла Вьетнам», и не в общепринятом, а в своем, блядском смысле.

Когда Он ушел, в силу вступил какой-то вселенский закон, согласно которому по определенному пути нас ведет цепочка определенных событий. Если бы я была в здравом уме и памяти, я бы побоялась ехать во Вьетнам «зимовать». Какой Вьетнам, когда добраться до другой части России было для меня огромным стрессом, чуть не приведшим к нервному срыву?!

Но когда мне предложили отправиться на зимовку, я не была в здравом уме. Я хотела умереть. Первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Мне было откровенно плевать, где это делать. В тот момент я подумала: «Хуже уже точно не станет, но кто знает, вдруг мне там станет лучше?»

Спойлер: не стало. Наоборот, там я устроила своему сердцу повышенный стресс и, возможно, грешила так много, что мне уже зарезервировано место в аду. Однако у меня был мой Вьетнам и эта книга, и с вашего позволения, расскажу, как это было. Ничего не приукрашивая, но и ничего не помня до конца.

Глава 1. Алекс

Есть что-то такое особенное в мужчине с голубыми глазами… Он может быть идиотом, подлецом, плейбоем, сомалийским пиратом, каннибалом или всем сразу. И все равно – будет в его взгляде что-то такое незабудковое, ангельское и притягательное. По крайней мере, для меня.

Я любила такие глаза без месяца год, и прямо сейчас смотрю точно в такие же. Даже еще более кукольные и сверлящие меня, с легким прищуром. Я пришла в этот бар с конкретной целью – снять незнакомца одновременно в рекреационных и странно-восстановительных целях.

Типичная женская (хотя, мужчины тоже часто так поступают) логика – лечить сердце, разбитое одним мужчиной, прикладывая к влагалищу член другого. И для этой задачи мой нынешний, 15 минут как не незнакомец, подходил как нельзя лучше – не только цветом глаз, но и местом рождения – та же провинция холодной и большой как Россия Канады, как и у Того-кому-так-хочется-дать-в-челюсть.

Уверена, психологи точно могут объяснить такую избирательность при выборе первого полового партнера после того, как ты почти год зачем-то хранила верность человеку с другого конца света, которому она оказалась абсолютно не нужна.

Да, канадец, которого я сейчас приметила, проще, незамысловатее того, по кому я так страдаю, но черт побери, планы у меня на него одноразовые, так что и придираться не буду. Мы поболтали с ним немного, после того, как он приличные для прелюдии 10 минут посылал мне глазами красноречивые сигналы.

Темы для разговора стандартные – как дешево жить во Вьетнаме, как прекрасен хостел рядом с баром, и мой коронный прием для покорения сердец людей из кленового сиропа – пронзительное и душевное завывание их гимна – "Ооо, Кэнадаааа, аур хом оф нейтив лэээээндс". Стреляет на поражение и выбивает слезу, всем рекомендую.

Мы бы продолжили единение душ, но у него есть дела поважнее моих чародейских карих глаз – он участвует в турнире бирпонга. На кону – бутылка рома/джина/водки (на усмотрение триумфатора), так что я его прощаю. Жду. Коротаю время за второй бутылкой пива в ожидании, теперь уже похоже гарантированного секса с уроженцем нужной для закрытия гештальта части Канады.

Я честно не помню, о чем мы тогда говорили (я почти никогда не помню деталей этих предкоитальных бла-бла-бла). Помню, что хватило меня примерно на 15 минут. А потом все было ясно, кроме одно – ко мне или к нему.

«Ко мне» мешает тот факт, что за ту неделю (четыре дня на самом деле), что я провела во Вьетнаме, парней я к себе раньше не водила и сейчас откровенно опасаюсь это делать. Не из-за изнасилования, разумеется, а страха перед тем, что он меня убьет и ограбит. Идея ограбления жителем одной из самых богатых стран россиянки, у которой в комнате из ценного имущества лишь планшет за шесть тысяч рублей да хозяйский холодильник, сейчас кажется мне не логичной. Однако тогда я только начинала впервые жить в чужой стране и была готова ко всему. В первую очередь, критичному и неприятному.

«К нему» мешает то, что он делит кров еще с девятью людьми, чье мнение относительно нашего желания приятно провести время, неизвестно.

В итоге выбран «логичный» вариант, и мы отдали предпочтение его общаге перед моим частным гестом. За двухминутную прогулку я успела обдумать обязательную в данных случаях мысль (до чего я докатилась в 27 лет), а затем мои моральные терзания были прерваны пикантной неожиданностью – его кровать оказалась верхней, а сосед снизу не спит.

Внушая себе, что я сейчас похожа на классическую героиню идиотской американской молодежной комедии (а это не стремно, но прикольно), я полезла наверх. На мне был сплошной белый костюм, который через умеренную дозу пыхтения был благополучно снят. Затем последовало самое интересное.

А именно – чистосердечное признание канадца в том, что презерватива у него нет. С обязательной тройной порцией извинений, разумеется – ведь это самая вежливая нация на планете. Матерясь (мысленно) и надеясь, что никто не будет разглядывать меня слишком пристально, я предпочла гордо голышом прошествовать через всю комнату до двери, где оставила сумку с контрацептивом, вместо того, чтобы унизительно и не сексуально снова облачаться в свою симпатичную, но слишком хитромудрую одежду.

В конце концов, все уже все поняли. К чему теперь лицемерие? Итак, заранее припасенный презерватив извлечен и использован по назначению. У меня не было секса год, месяц и 16 дней – целых 412 ночей – это просто ужас. Так что это пятиминутное действие даже успело помочь мне немного «тряхнуть стариной».

Однако, совсем чуть-чуть. Насколько плох был наш секс? Представим, что десятка – самый идеальный трах в мире. С божественным любовником, пятью оргазмами и потерей сознания от удовольствия. Единицей в этой системе будет максимально мерзкий половой акт, после которого хочется совершить убийство/самоубийство или стереть себе память.

Взяв эту метрику за основу, поставлю случившемуся с канадцем сексу «пять». Это было и не плохо и не хорошо – просто никак. Я почувствовала, что он в меня вошел, было несколько движений вперед-назад, пара неловких и неуместных поцелуев, и все кончилось.

Тот самый момент, когда хочется с удивлением сказать «И все?!». Но нам, девочкам, нельзя так делать, потому что мы жалеем чувства хреновых любовников так же, как бездомных котят с глистами – нам с ними противно, но мы все равно умильно вздыхаем «Какой же хорошенький!». Мне страшно и грустно думать, что у некоторых людей вся их интимная жизнь выглядит подобным образом (разве что без десяти посторонних людей в комнате).

Ладно-ладно, я понимаю, что было глупо ждать большего в подобных условиях. Завышенные ожидания в принципе ведут к разочарованию, особенно когда заходит речь о случайном сексе с рандомным нетрезвым парнем в не самой приватной обстановке. Оставалось утешать себя тем, что я пришла сюда не за удовольствием, а за самим фактом секса. Но было бы здорово, если бы это еще было бы приятно.

На посткоитальные обнимашки я потратила ровно две минуты. Даже зачем-то разоткровенничалась под действием побежавших по нутру эндорфинов. Призналась, что он у меня первый за год. По дыханию расшифровала – понял значимость момента и оказанной ему чести.

А затем все, проснулась моя привычная деловитость – спать пора, как-никак третий час, а работу завтра как всегда никто не отменял. Так как раньше подобным образом с мужчинами я сексом не занималась, встал неловкий вопрос: что говорить на прощание? Опять-таки не помню, что именно сказала, но уверена – это было лаконично, сухо и наверняка по-сучьи.

Ни на какие "ту би континьет" (англ. to be continued – продолжение следует) я не намекала. В нем вроде шевельнулось что-то такое полублагородное и правильное, поэтому он спросил «Встретимся завтра?». Кто знает, кто знает. Вернувшись домой, я от души поревела. Разумеется, из-за того, что Тот-кому-хочется-дать-в-челюсть такая бессердечная скотина, вынудившая меня прибегать к самым радикальным способам выжечь его из своего сердца и откровенно воспользоваться им – Алексом.

Именно так, 16 ноября 2019 года на специально приготовленном листе моей памяти появилась цифра один. Я уже знала – это будет список. И судя по тому, что жить мне во Вьетнаме предстояло еще четыре месяца, быть ему длинным. Что ж, если 22 мужчины – это много, то я угадала.

Глава 2. Павле

Итак, после самого случайного в своей жизни секса длинной в пять минут, я пилила и презирала себя, наверное, примерное пять часов. Может, чуть дольше. Но по мере приближения вечера следующего дня, я все чаще начинала ловить себя на мысли, что хотела бы увидеть (и не только) Алекса еще хотя бы один раз.

Оправдывала меня всё та же странная логика – у нас ведь с ним уже было, значит, можно и снова. Плюс, мне было интересно узнать его как человека, или хотя бы поговорить перед раздеванием дольше, чем полчаса. В итоге, с четкой целью встретиться с ним опять, я вновь поднялась на свою Лысую гору.

Спойлер: в следующий раз увидеть Алекса я смогла только через три месяца. Но пока я этого не знаю, лихорадочно осматриваюсь по сторонам и ищу его взглядом. Безрезультатно. Сколько бы раз я не приходила в этот бар (а делала я это с завидным постоянством), схема у меня всегда была одна и та же.

Сперва я молниеносно сканировала помещение, затем брала пиво и направлялась к своему «интровертскому» столику. Прикуривала первую сигарету и начинала рассматривать окружающих более пристально. Поначалу я смущала официантов тем, что сидела одна, и они спрашивали, все ли у меня в порядке. Однако со временем они привыкли к моему одиночеству, и сперва просто кивали, а потом подходили на минутку-другую поболтать со мной, как с постояльцем.

Далее в большинстве случаев все происходило примерно одинаково – ко мне подходили разные парни и я вежливо, но без интереса, вела с ними вялый диалог, показывая свою незаинтересованность. Обычно им хватало пяти минут, чтобы все понять и ретироваться под благовидным предлогом. Иногда они даже говорили, что скоро вернутся. К счастью, мой взгляд они всегда считывали правильно, и данное обещание не исполняли.

Если к концу первой бутылки со мной не начинал беседу интересный для меня персонаж, то я, немного осмелев и расслабившись, меняла дислокацию, перемещаясь ближе к «эпицентру событий», а именно – к столу для бирпонга.

Стоит, наверное, пояснить, что бирпонг – это «пивная» игра, суть которой – кидать шарики для настольного тенниса в пластмассовые стаканы соперника. Кто попадет во все – выиграл. В оригинальной версии эти стаканчики должны были быть наполненными пивом, однако в баре, в котором собирались в основном не очень богатые бекпекеры (от англ. backpack – люди, путешествующие с рюкзаками), в стаканах всегда была вода.

Здесь меня обычно ждало «бинго» и человек, с которым я вскоре уходила на расположенные неподалеку от бара лежаки у бассейна, где можно было услышать, о чем говорит собеседник. Там, как правило, мы болтали до самого закрытия.

В случае, если и в этом «рыбном месте» меня ждала неудача и мне никто не нравился и не был интересен, стратегия могла меняться по настроению: сыграть в бирпонг, потанцевать или понаблюдать за людьми на лежаках.

Еще можно было уйти в себя и вести мысленные диалоги о том, какое это ужасно однообразное место. А то и (о, боже) – самой с кем-то познакомиться. Но это уже что-то из ряда вон выходящее. И да, бывали редкие дни, когда я уходила, так никого и не трахнув.

Однако все это было потом, а сегодня я нашла компанию на вечер буквально в тот же момент, когда поняла, что Алекса в баре нет. Вернее, компанию нашла не я, а она меня. Улыбчивый темнокожий парень приветливо предложил выпить с ним и его друзьями. А почему, собственно, и да.

Их было трое. Молодой человек под литерой А, имя и лицо которого мне не суждено было запомнить. Плюс, немного карикатурный парень в очках, как у Гарри Поттера, и с печальным взглядом.

Меня представили и некоторое время мы вели разговор вчетвером. Затем я в основном болтала с тем юношей, который пригласил меня за общий стол. Он был мил, разговорчив и неплохо владел английским. Двое его друзей, которые так же, как и он, были французами, предпочитали общаться на родном языке, изредка присоединяясь к нашей беседе.

На секунду представляю себе ВСЕ разговоры которые я вела в этом баре за четыре месяца, в виде одного аудиофайла. Интересно, сколько часов он бы длился?.. Если взять в качестве среднего показателя три часа разговоров в баре (без похода после этого на море), а средним количеством посещений бара назначить четыре в неделю, то согласно калькулятору получается 192. А это восемь полных суток. Но это так, к слову.

Это отступление было сделано в качестве оправдания – мой жесткий диск сохранил лишь маленькую толику этих разнообразных и удивительных (иногда) и повторяющихся (чаще) разговоров. Однако кое-что из этой конкретной беседы я все-таки помню.

Мой основной собеседник (простите, пора признаться, что я забыла его имя) оказался инженером, изучавшим в школе русский язык. Меня поразил и порадовал этот факт, а также позабавило то, как серьезно он пытался вникнуть в нашу грамматику, и как она ставила его в тупик. А еще мы говорили о «Маше и трех медведях» – это его любимая сказка.

Я до сих пор помню теплую и широкую улыбку этого парня, его поразительную для меня открытость и общительность экстраверта, непринужденность, внутреннюю деликатность и интеллигентность, простоту и дружелюбие. Можете смеяться, но это был первый в моей жизни темнокожий парень, с которым я общалась, и этот первый опыт был очень приятным.

В какой-то момент Парень-которого-мне-не-суждено-было-запомнить самоликвидировался, бар закрывался и мы втроем – с Инженером и Гарри Поттером – прошествовали на пляж. К тому времени мы с Инженером проболтали уже несколько часов, я интуитивно чувствовала себя с ним в безопасности, и поскольку с нами был его близкий друг, то я была уверена – он тоже не сделает мне ничего плохого.

На пляже «Гарри Поттер» немного активизировался в плане разговора, хотя и незначительно. Я так и не поняла, была ли молчаливость особенностью его натуры, или виной тому его слабый английский.

Помню, что он рассказывал о том, что успел поработать аниматором и барменом, жил в какой-то экзотической стране год или два, имеет сербские корни, у него сложная судьба и спорные взгляды на женщин. Вот и все, что я знала о человеке, с которым пила бок о бок более пяти часов.

Тогда я еще поймала себя на мысли, как такие разные люди, как Инженер и Гарри Поттер, могут быть друзьями. Но они, как и большая часть моих вьетнамских знакомых, были доступны для меня только в демоверсии – поболтать с кем-то больше одного раза мне редко удавалось, а продолжить общение после моего возвращения из Вьетнама – только с двумя людьми (плюс еще два возвращались флэшбеками).

Дальше, по классике, в этой главе должно быть «смеркалось», но в моем случае всегда было наоборот – «светало». И после миллиона тем, легко и непринужденно, Инженер перешел к главному, предварительно отведя меня в сторону метра на полтора от своего французско-сербского друга.

Его вопрос был прямым, забавным и удивительно деликатным. Он спросил, не хотела бы я воспользоваться одной из трех опций: А) провести время (ака заняться сексом) с ним Б) провести время с его другом В) провести время с ними обоими. И вот здесь со мной случилось что-то странное, что я продолжаю анализировать до сих пор.

Я, уже довольно пьяная, напрочь забывшая о Том самом канадце, о которого я сломала себе сердце, и вспомнившая вчера вкус секса, определенно хотела интима. Пусть даже и не с Алексом, раз уж не смогла его найти.

И, исходя из своей натуры и логики, я должна была сказать «да» Инженеру, отправив его друга с трагическим взглядом спать или созерцать рассвет – как ему больше нравится. Но я этого не сделала. По одной единственной причине.

До событий того дня я не представляла для себя секса с темнокожим парнем. Сказать это вслух, особенно в современном мире, уже, наверное, нельзя – звучит как дискриминация. Но вся эта книга – это то, о чем я вынуждена молчать, потому что «так нельзя», поэтому рискну.

И для тех, кто продолжает читать этот абзац, поборов возмущение, объясню свою позицию. Расизм по отношению к темнокожим людям для меня – человека, выросшего в Сибири – понятие максимально абстрактное. Я знаю печальную историю эксплуатации выходцев из Африки из кино и литературы, в первую очередь – из «Хижины дяди Тома», которая заставила меня в восемь лет начать люто ненавидеть рабовладельцев.

Позже мне было дико читать о том, как еще в середине прошлого века к людям относились по-свински из-за их цвета кожи, и один из моих любимых сериалов, «Все ненавидят Криса», показывал, что даже в восьмидесятых годах прошлого века ситуация в США была грустная и несправедливая.

Я несколько раз мельком видела темнокожих людей в Сочи и во Вьетнаме, но даже будучи взрослым человеком воспринимала их как созданий с другой планеты – поскольку в моем маленьком, маленьком мире глубокой российской провинции таких как они нет, я ничего о них не знаю, и мне удивительно увидеть их не «в телевизоре», а «в живую».

И вот забавный когнитивный диссонанс – мне противна сама идея дискриминации по любому признаку, но… не занимаюсь ли я ей сама, когда осознаю – я не хочу спать с темнокожим парнем? Не потому, что он плохой или не симпатичный, но потому что мы… разные. Меня смущают, пугают и ставят в тупик эти мысли, и я не знаю точного ответа.

Один мой товарищ со степенью психолога, белокожий американец поддерживающий «Black lives matter» успокоил меня, объяснив, что, наверное, это абсолютно нормальное явление, учитывая специфику местности, в которой я была воспитана.

Когда я складываю о человеке впечатление – относиться к нему нейтрально, восхищаться им или презирать, я исхожу из его личности, а не цвета кожи или гендерной идентификации. И мне плевать, какого именно человека толпа будет закидывать камнями – я не брошу в него что-то, а если буду считать невиновным, то кинусь защищать, рискуя сама получить по голове.

Уважать, принимать, спасать – да. Заниматься сексом – нет. И сразу стоит добавить, что той же позиции я придерживалась и по отношении к азиатам, арабам и латиноамериканцам. И самое интересное – это не тот вид позиции, которая прочна, как цемент.

В моей жизни еще так мало опыта, и я так мало общалась с представителями других рас, что будет интересно, если мне однажды удастся сблизиться с одним из них. И черт, сейчас я жалею, что упустила возможность «поставить галочку» со столь симпатичным и приятным парнем. Однако в тот момент, несмотря на весь этот долгий и милый, но по сути пустой треп с Инженером, я была не готова с ним переспать.

Открыв все карты до конца, стоит добавить, что его молчаливый друг казался мне симпатичным с самого начала. Поэтому я предпочла Павле. Да, его имя я запомнила. Скажу больше – он до сих пор у меня в «друзьях» в социальных сетях.

Это был мой первый в жизни секс на пляже. И он, предсказуемо, был совершенно неромантичным. Да, песка было много. Везде. Даже на следующий день. Еще было тату-смайлик на ягодице Павле (я никогда его не забуду) и вьетнамец, который нас видел.

После того, как я осознала, что наш интим перестал быть приватным, я зареклась больше никогда не появляться на пляже. По крайней мере, в этой рубашке. По крайней мере, в этой рубашке в этот месяц.

Сам секс был чуть более продолжительным, чем в случае с канадцем, в догги-стайле и с легким намеком на удовольствие, позволившим мне мысленно поставить Павле за него щедрые 5,2 (все по той же десятибальной шкале).

Когда все закончилось, он зачем-то добавил меня в социалках, что на мой взгляд еще более жалко, чем фраза «Я тебе перезвоню».

Затем по утренней деревне, потрепанная, и как мне тогда казалось, уже окончательно павшая, я со стальным привкусом алкоголя, сигарет и унижения во рту, шествую домой. «Два случайных мужика за две ночи, Маша! Это ни в какие рамки! Все, больше эту Лысую гору я посещать не буду!». Дав себе (вернее, своей стыдливости и нравственности) это торжественное обещание, я впервые уснула во Вьетнаме под крики петухов.