Текст книги "Большая книга ужасов – 86"

Глава XII

В отделение мы ворвались шумно: впереди Толик с решительным видом и бутербродом, который не успел доесть у Толстого, за ним я, уткнувшись в телефон (карта нападений не давала мне покоя), за мной Иваныч в сопровождении Влада и Толстого, потом Сашка и двое патрульных с одним задержанным, которые шли следом.

Патрульные пробежали мимо нас по коридору, вполголоса ругаясь, а к нам уже выходил дежурный из своей кабинки.

– Следующее нападение будет в лесу! – выдал Толик, не переставая жевать.

– Отпустите Петровича, он не виноват! – добавила Сашка.

– Я сейчас вам всё объясню… – но мой голос утонул в вопле дежурного:

– Сюда нельзя! Видите, что творится?! – он показал на коридор, совершенно пустой (патрульные уже скрылись в каком-то из кабинетов). – Если у вас что-то случилось – пишите заявление, можно здесь. – Он кивнул на низенькие стульчики в холле и такой же игрушечный стол с бумагой и ручками. – Только тихо! – Он шагнул, чтобы уйти обратно в свою кабинку, но Иваныч его окликнул:

– Куда? Мы принесли ценные сведения, а вы отворачиваетесь.

– И освободите Петровича! – добавила Сашка.

Где-то в кабинетах что-то шумно упало, кто-то выругался, по коридору к нам подошёл какой-то оперативник с торчащими в разные стороны белобрысыми лохмами:

– Что тут у вас?

– Следующее нападение будет в лесу!

– Освободите Петровича!

– Мы принесли ценные сведения, а нас отталкивают! – это все мои вопили хором, самое время включить воспиталку:

– Та-ак!

Помогло. В наступившей тишине белобрысый выцепил меня взглядом и уставился с видом «Давай быстро, что там у тебя!». Так, и с чего начать?

…Хлопнула дверь, мимо нас деловито прошли ещё двое патрульных, ведя парня чуть постарше моих. Дежурный опер проводил их затравленным взглядом:

– Мародёры с ума сошли. Откуда это в людях… Так чего вам? Видите, что творится?

– Я работаю с одним из ваших задержанных. Он не делал того, за что его задержали, я была там с ним, и есть ещё один свидетель, вы нас допрашивали на днях, помните?

Несколько секунд белобрысый и дежурный сосредоточенно разглядывали мою физиономию. Дежурный в тот раз точно был, а второй… Может, дежурного сбивало то, что в этот раз я была сухая и с нормальной причёской?

– Я тогда ещё в озере искупалась. Нечаянно. Залила вам тут весь коридор мокрыми носками…

– Помню! – проснулся парень. – Вас допрашивали на днях!

– Ну да, – говорю, – и Петровича тоже.

– Отпустите Петровича! – заныл Толстый.

Я коротко глянула на него, чтобы замолчал, но тут вмешался Толик:

– Мы знаем, что следующее нападение будет в лесу!

– Откуда? – нехорошо спросили оба сразу. Я прям загривком почувствовала, как нехорошо.

– Мы тут изучали городские легенды, – вмешалась я. – И вот как интересно получилось: карта убийств совпадает…

– …с поездом скелетов! – выдал Толик.

Белобрысый затравленно взглянул на пацана, потом на меня. «Вы издеваетесь?» – было написано на его лице.

– Вы видели убийство на заводе? – спросил дежурный.

– Нет, вы не так поняли!

– Видели или нет?

– Нет, только у лагеря. И ещё в магазине, – ляпнула и сама испугалась. Мои синхронно вытаращились на меня огромными глазами. Говорят, о таких вещах лучше не умалчивать, да и камеры меня засекли, и всё равно как-то неуютно. Так, теперь я в глазах детей и полиции та, кто видел минимум два происшествия, причём задержана и допрошена только по одному… А ещё я заезжала в Дом после первого убийства старушки… И говорю, что знаю, где случится очередное!..

– И вас допрашивали по обоим?

– Нет, только после озера.

Дежурный и белобрысый переглянулись. Мои притихли, а я лихорадочно соображала, что теперь будет.

– Вы с детьми свободны… – это он Иванычу. – А вы идёмте, – он посмотрел на меня.

* * *

…Допрашивали меня долго.

Белобрысый записывал за мной, строчил по бумаге, иногда бросая красноречивые взгляды типа «помедленнее, я записываю». Когда он наконец велел расписаться, я думала, что прошло уже сто часов, и радовалась, что наконец-то отпустят, но нет.

– Я отойду, посидите немного, – вышел он, закрыл дверь и щёлкнул замком с той стороны.

Кабинетик был тесный и угрюмый. Я сидела где оставили, рассматривала облупленный потолок и думала почему-то о медведе. Когда у людей суматоха и адище, о животных легко забыть. Надеюсь, его там хотя бы покормят.

Штукатурка на потолке напоминала облака, слоника и бабку в платочке.

За стенкой у кого-то орал телевизор: судя по воплям и выстрелам, в полиции смотрели детективный сериал. Неужели им в жизни этого не хватает? Да я тут и получаса не провела, а уже сходила с ума. Наверное, никогда в моей жизни время не тянулось так долго. Ну, разве что в школьные годы.

И ещё было страшно. Казалось: начнётся война, и меня здесь забудут. Да чего там начнётся – она уже! В любой момент может случиться пожар, здание обрушится… Я всегда с опаской смотрю на эти недостроенные блочные многоэтажки: кажется, что ткнёшь пальцем – и блоки посыплются как домино. Знаю, что глупо, а всё равно страшно. Случись что, я не смогу отсюда выбраться. Здесь даже раковины нет! Умирать я буду недолго без воды, зато в грязище и с облупленной штукатуркой. Я буду умирать, а все – гоняться за призрачным поездом убийц…

Убийц! Которые сидели в тюрьме! Всё-таки отделение полиции правда заставляет задуматься.

Такие истории в городах вроде нашего знает каждый первоклашка. Конечно, где-то он приукрашивает, где-то добавляет скелетиков и криперов, это всё передаётся от одного к другому и приобретает такую форму, что никто уже не догадается, что там было в оригинале. И уж точно не поверит, что это правда. Мы мелкие рассказывали друг другу про поезд убийц, Сашкина группа лет десять назад говорила уже о поезде скелетов, не подозревая, что то и другое правда. А у Иваныча в рассказе про тени тоже был поезд!

Тени разрушили тюрьму, но не освободились: люди переловили их, посадили в поезд и повезли далеко-далеко. Тогда тени разрушили поезд и уже хотели улететь прочь, в свою страну теней. Но человек, который их сопровождал, решил им помешать. Он взял пистолет и стрелял, стрелял… Но разве можно убить тени? Они улетели прочь, а этот остался и сам стал тенью. Так и живёт среди людей. Но тени затаили на него зло и однажды вернутся, чтобы отомстить…

Непонятно? Вот и мне не очень, пока не сложишь в одно все эти истории и не припомнишь старый абзац из истории города, совсем коротенький, про крушение поезда…

Это было ещё в пятидесятых. Тогда, где-то не слишком далеко от нашего города, стояла тюрьма, да не какая попало, а строгого режима, куда отправляют только самых опасных преступников. И как-то случилось, что там обрушилась внешняя стена. Рассказывают всякое: от бунта с перестрелкой до разорвавшегося в фундаменте снаряда – эха войны. Наиболее вероятное из того, что я слышала: ошибка при постройке. Стояла паршивенько возведённая стена – да и рухнула, поубивав кучу народу.

Но разбежаться выжившим не дали: погрузили в поезд и повезли в другую тюрьму. Маршрут шёл через наш город, которого и не было ещё как города. Поезд шёл без остановок, конечно, и сошёл с рельсов где-то в Ежином лесу, он был тогда в несколько раз больше нынешнего. Куча народу погибла сразу, остальных, кто выжил, расстреляла охрана.

Вот тебе и поезд мертвецов, и поезд убийц, и тени, о которых говорил Иваныч. Тени, которые вышли на волю дважды: в первый раз на территории тюрьмы, второй – при крушении…

* * *

Дверь кабинета приоткрылась, вышел белобрысый, звеня ключами.

– До свидания, Ляля Евгеньевна. – Он это сказал с таким видом, будто я сейчас брошусь ему на шею и буду осыпать словами благодарности. А я спросила:

– А Петрович?

– Так отпустили давно!

Глава XIII

Я выскочила радостная и ошалевшая. Мои ещё паслись во дворе – спасибо, что молча. Сашка заметила меня первой и повисла на шее:

– Ляльевгеньна, наконец-то! – Весила она поменьше меня, но мне хватило, чтобы спина предательски хрустнула.

Мальчишки тоже обрадовались:

– Страшно было?

– А про лес и Петровича что сказали?

– Сказали, что она не жалеет стариков и детей, – ворчал Иванович. – Надеюсь, с тебя хватит приключений и мы поедем домой? В лесу никому ничего не сделается!

– Петровича освободили раньше, – говорю. – А мы едем в библиотеку.

Иваныч взвыл и выругался на весь двор. Толстый с Владиком поспешно покатили его к машине, пока кого-нибудь из нас опять не задержали.

– Зачем тебе библиотека – у тебя Интернет есть! – не сдавался Иваныч. – Сколько можно издеваться над пожилым человеком?!

– Я слышу слова человека, который называет компьютер шайтан-машиной?! Валерий Иваныч, я вас не узнаю! Вы вроде были за любой кипеж, кроме голодовки!

– Устал. И жить хочу.

Чёрт! Разницу в возрасте надо учитывать. Это нам, кабанам, всё нипочём…

– Ну хотите, мы вас отвезём, а сами в библиотеку?

– Ну уж нет! Мне нужна компания. Скажи, что мы там забыли?

– По дороге расскажу.

* * *

Библиотека работала: больше всего я боялась, что придём и наткнёмся на закрытую дверь. За эти дни в городе позакрывалось всё что только можно, иногда мне кажется, что если я пойду в поликлинику, то и на ней обнаружу табличку «Закрыто». Все боятся. Но тут всё было как всегда: диваны, автомат с шоколадками-соками, табличка «В зал с напитками нельзя»…

Конечно, дети побежали штурмовать автомат, бросив Иваныча на меня. Под его ворчание мы вошли в зал и заказали подшивку местных газет за несколько лет сразу (откуда я помню, когда там это произошло!) Одно слово: «пятидесятые» – это ведь девять лет! Кошмар. Здесь и заночуем.

* * *

Подшивки нам несли, наверное, минут десять, таская по одной: они здоровенные. Я успела даже пролистнуть несколько газет под ворчание Иваныча «Интернет же есть!» и кое-как объяснить ему, что не вся печатная продукция ещё отсканирована для Интернета. По-моему, он ни черта не понял. Когда принесли девятую, огромную папищу формата А3, на столе уже не осталось места. Вовремя вошли дети, наигравшись с шоколадным автоматом, и сразу стало шумно:

– Ух ты, я такие только в кино видела!

– А как тут листать, где курсор?

Библиотекарша зашикала, хотя мы были одни. Я приложила палец к губам и стала листать подшивку.

– Был поезд. И там были настоящие убийцы, это история вашего города, балбесы! «Поезд скеле-етов», – я передразнила Толика, и стало легче.

– Что конкретно ищем? – Владик схватил бумажку и ручку из тех, что вечно лежат на столах в читалке, и уставился на верхнюю газету.

– Серьёзную катастрофу на железной дороге в Ежином лесу. Возможно, без выживших.

Владик, Толстый, Сашка и даже Толик радостно уткнулись в подборку старых газет. Наверное, это некрасиво, но труднее всего было не отвлекаться на всякое смешное типа «Перевыполнили план по яйцам». Дети хрюкали, я держалась, Иваныч вообще сидел с каменным лицом. Мы делали страшное и серьёзное дело, но газеты к этому никак не располагали. Я сдерживалась изо всех сил, чтобы хотя бы не читать стихи читателей на последней полосе: вот там была умора! Всё кончилось в одночасье, когда Сашка нашла что мы искали.

«Вчера, 17 июля, в Ежином лесу произошла авария: с рельсов сошёл поезд. Сегодня движение восстановлено».

– И это всё? – Иваныч брезгливо сморщился. – Могли бы написать и больше трёх строчек. И с чего ты взяла, что это тот поезд? Вообще всё не сходится!

– Лес наш, – говорю. – И зло, помните? Тени, вы сами рассказывали, ну?

– Ещё бабайку приплети, – ворчал Иваныч. – Это ж сказка! Мало ли поездов с рельсов сходит…

– А какое сегодня число? – спросила Сашка, я даже не сразу поняла, к чему это она.

– Пятнадцатое… – до меня начало доходить:

– Получается, что нашли их только семнадцатого! Несколько дней стояли без помощи! Я же помню эту историю…

Владик и Сашка молча полезли в телефоны, только взглянув на дату на газете. Пока они гуглили, я изо всех сил старалась не воображать себе эту самую длинную и самую последнюю в жизни стоянку. Там ещё небось была куча охраны и выжившие ещё пытались какое-то время сторожить выживших заключённых. Лето, жарко, заражение в ранах развивается быстро…

– С чего ты вообще взяла?! – кипятился Иваныч. – Эта катастрофа от семнадцатого, ты за уши притягиваешь…

– Есть! – завопил Толстый, тыча через плечо в телефон Владика.

* * *

«Мой дедушка работал охранником. Однажды в тюрьме обрушилась стена в результате взрыва. Никто так и не понял, кто его устроил. Заключённые, кто выжил, не успели разбежаться, и уже к вечеру их погрузили в поезд, который должен был отвезти их в другую тюрьму. Дедушка должен был их сопровождать, но заболел в тот же вечер и отпросился домой. Сменщик срочно прибежал, чтобы подменить его в командировке, и больше он сменщика не видел.

Через много дней поезд нашли в лесу за много километров от бывшей тюрьмы, он разбился. Выжил только один охранник. Судя по всему, катастрофа произошла гораздо раньше, чем поезд нашли».

– «Страшные истории»? – прочёл заголовок Иваныч, заглянув через плечо. – Серьёзно?

– Сказка ложь, да в ней намёк… А я нашла карту железнодорожных путей того года! – Сашка показала на телефоне.

Несколько секунд я пыталась вникнуть, что там вообще: много-много полотен, пересекающих одно другое, гораздо больше, чем нарисовал Иваныч.

– Я вот на этом участке работал, – показал старик через плечо. – А этот почти при мне демонтировали, он раздолбанный был… – Раздолбанный участок тоже не был похож на рыболовный крючок, но если увеличить карту…

– В каком году?

– Да кто ж упомнит…

Сашка раздвигала карту, Владик рисовал свой рыболовный крючок на бывших рельсах. Все населённые пункты (не было ещё улиц) назывались ещё по-другому, да и выглядели…

– Невозможно!

…Тогда я заказала другую подшивку газет с новостями города, где была тюрьма. Обрушившаяся стена – большая новость, я надеялась найти её, и уже точно знала год. Хотя, может быть, в газетах тогда о таком не писали?

Подшивка была всего одна, мы толкались над ней под ворчание Иваныча и долго не могли ничего найти. И новости были не такие интересные.

– Я устал! – подал голос Иваныч. – Хватит! – Он лихо смахнул со стола подборку. Пачка старых газет шумно бухнулась на пол, подняв столб пыли. Сашка аж вздрогнула:

– Валерий Иваныч, вы что?!

– Ну-ка не хулиганить! – Из глубины зала, цокая каблуками, к нам уже шла библиотекарша, и вид у неё был самый решительный.

* * *

Ещё минут десять библиотекарша шёпотом выговаривала Иванычу за хулиганство. Старик громко спорил, я сгорала от стыда и только повторяла рефреном: «Не выгоняйте нас, это важно!» И вроде она готова была уступить, но старик уже вошёл в раж.

– А что будет этой макулатуре? – Он шумно смахнул ещё одну подшивку и ещё одну. Грохот, пыль поднялась до его лица, он расчихался, не забывая повторять, что думает о происходящем, библиотеке и библиотекарше лично.

Сашка отважно влезала между ней и Иванычем и бубнила: «Не ругайте его, он старенький». Иваныч Сашку отодвинул и скинул со стола третью подшивку.

– Я сейчас полицию вызову!

Тогда я подхватила Иваныча и, выкрикивая слова извинений, умчалась впереди всех. Я слышала, как за мной топая бегут ребята и как ругается мне в спину библиотекарша. Почти не притормаживая, я открыла машину, завезла буйного старика в багажник, под изумлёнными взглядами детей пробралась через салон на водительское сиденье, села, отъехала – и только тогда выдохнула.

* * *

– Валерий Иваныч, вы можете объяснить, что на вас нашло?

– Давай теперь ты меня отчитывай!

Я прикусила язык, и ребята тоже молчали. Что такое с нашим стариком? Остынет, сам скажет. Я молча выруливала из дворов и только на дороге спросила:

– А куда едем-то?

– В сортир, – выдал Иваныч. – Там, куда ты думаешь, лес до сих пор. Ничего оно никому не сделает, если не соваться. А в городе вандалы лютуют, вертушки везде стрекочут, чёрт-те что! Давай в сортир!

Нет, я уже не строила планов по спасению мира, но это вот прозвучало слишком откровенно и безнадёжно.

– Знаете, о чём я думала в отделении? Что начнётся война, а меня здесь забудут. А потом вспомнила, что война уже идёт. Половина отделения ловит мародёров, половина пытается расследовать убийства, а они всё прибывают…

– Точно, давайте медведя украдём! – выдала Сашка. Кто о чём, а Сашка о животных. – Ну вы же сами сказали: страшно умирать забытому в клетке…

– Если это всё, что мы можем сделать… – подхватил Толстый.

Глава XIV

Лучшая приманка для любого мыслящего существа, такого как медведь, это варенье Хурмы. В сортире оставалась ещё баночка, и мы решили завернуть за ней. Заодно я хотела оставить там Иваныча – как самого немобильного и Толика – как самого младшего: они вроде неплохо ладят. Но конечно, старик воспротивился, конечно, ни Толстый, ни Владик не захотели идти домой и пропускать такую движуху. В общем, искать шапито мы поехали все вместе.

Куда девать мишку, я придумала ещё в отделении: пару лет назад я волонтёрила в собачьем приюте, и с тех времён у меня осталась куча знакомых. Директриса приюта, конечно, не обрадуется, когда я привезу ей целого медведя, хоть он и не крупнее средней дворняжки. Но у неё точно найдутся координаты какого-нибудь реабилитационного центра, где мишку научат ловить рыбу и не показываться охотникам. И тогда его выпустят. Понятно, что я ей не позвонила, памятуя про шкуру неубитого медведя. Пусть будет сюрприз!

На старом месте никакого шапито уже не было, но я надеялась, что их весёлые вагончики-трейлеры торчат где-нибудь в другом месте, а не успели со всей этой суматохой уехать из города. Ну или перехватим их на выезде. Я гнала машину по шоссе, между делом отмечая, как много народу сегодня на дороге. На встречке не было ни души, а на выезд из города рвалось больше автомобилей, чем в субботу вечером. Только это был вторник. Я притормаживала у каждой бензоколонки – нет ли там весёлых вагончиков шапито, но видела вырванные пистолеты и выбитые стёкла магазинов. Кое-где они уже были заделаны фанерой или картонкой, кое-где прогуливались запоздалые охранники, но в целом Иваныч прав: где беда – там всегда мародёры.

Цирк мы увидели спустя полчаса: фургончики стояли на парковке бензоколонки. Сквозь выбитые стёкла магазинчика было видно довольно много народу, а на самой заправке – никого. Я припарковалась так, чтобы увидеть, когда придёт водитель циркового грузовика, и стала соображать, что делать.

– Он там!

– Там! – наперебой завопили Сашка и Толик.

– Вижу.

Наш медведь в шароварах и наморднике прогуливался по газончику у заправки. На поводке его вёл странного вида мужик, сам в шароварах и такой же плешивый. Медведь щипал травку, насколько позволял намордник, а у меня в голове дозревал план.

– Щас я ему задам! – ворчал Иваныч, воинственно прокручивая колёса. – Ты только меня выкати, а то тут стекла битого…

Что-то сегодня он не в настроении целый день. Устал, наверное. Всё-таки походная жизнь в деревянном домике не для стариков.

– Никакого насилия! – осадила Сашка. – Наши методы партизанские.

– Можно отвлечь дрессировщика и потихоньку отстегнуть поводок, – предложил Владик.

– …и ловить его потом битый час, причём вместе со всей труппой. – Я вспомнила свои ночные гонки с медведем по лагерю – нет, спасибо.

– Тогда не знаю… – надулся Владик.

– Ну, в первой части плана ты прав, – говорю. – Иваныч, Толик, вы устроите пробку на выходе из магазина, чтобы никто не просочился на улицу. Там, похоже, вся труппа, кроме этого. Владик, ты стой на шухере у вагончиков так, чтобы тебя не было видно, чтобы в нужный момент нужный вагончик отпереть. Сашка со мной. Будем отвлекать, забалтывать и доставать. Тол… Серёжа, тебе самое сложное. Где варенье?

Ещё немного глупой возни в салоне в поисках варенья Хурмы. Потом я выдала банку Толстому и объяснила, что делать дальше.

* * *

Пора признать очевидное: я паршивый стратег. Другой очевидный факт: дуракам везёт. Мой план оказался настолько дырявым, что сразу всё пошло не так.

Владик с Толстым выкатили Иваныча и, оставив его Толику, побежали по своим местам. Толик мастерски втиснул коляску в дверь магазина и сделал вид, что застрял. Иваныч мастерски выполнял свою роль: вопил на всю округу, ругая узкие двери и правительство, и я не сомневалась, что он привлечёт внимание всей труппы и отвлечёт её от нас. Только я не учла, что выходов из таких магазинчиков на бензоколонках обычно два…

Мы с Сашкой побежали мучить дрессировщика тупыми вопросами.

– Здравствуйте! Ой, какой мишка, а можно погладить?.. – Сашка старалась и явно переигрывала. Она делала большие глаза и сюсюкала как-то ненатурально… А медведь меня узнал! Подошёл и стал бесцеремонно обнюхивать карманы в поисках подачки. Дрессировщик растерялся от такого напора:

– Это Вася. Не пугай его, он ещё маленький. Вася, сядь. – Медведь сел, по-человечески раскинув задние лапы.

– Какой милый! – играла свою роль Сашка, улыбаясь до ушей.

Переигрывает, переигрывает… Но дрессировщику было нормально:

– Вот теперь можно погладить. А за сто рублей дам сфотографироваться.

Я молча полезла за кошельком, отстегнула сотню, и Сашка с медведем стали позировать. Дрессировщик отошёл, натянув поводок, чтобы не попадать в кадр. Я достала телефон и старательно щёлкала парочку, краем уха прислушиваясь, как вся труппа выковыривает из дверей коляску с Иванычем…А краем глаза видела, как Толстый потихоньку пробирается в вагончик.

…Он дверь не успел за собой прикрыть, как из вагончика послышался гвалт, вой, рык. И наш дрессировщик занервничал:

– Я должен посмотреть, что там происходит.

(Тревога!)

– А моя фотогра-афия?! – заныла Сашка. – Я плохо получилась…

– В другой раз, девочка.

– Какой другой, вы шапито, вы уедете!

– Не разочаровывайте ребёнка! – включила я воспиталку, и это дало Толстому ещё несколько длинных секунд.

– Вы понимаете, что это животные?! – рявкнул дрессировщик. – А если там что-то случилось?! Они живые, они болеют, страдают…

– Да ну!

Дрессировщик дёрнул мишку за поводок и полез в вагончик. Надеюсь, у Толстого получилось.

Дальше мы должны были вернуться в машину, приоткрыть багажник и ждать. А когда выйдет дрессировщик, попросить его помочь с коляской Иваныча.

Несколько секунд в вагончике слышалась возня, стук, и наконец дрессировщик вышел и сам направился к магазину – через ближайшую дверь, ту, что была свободна, а не перекрыта коляской Иваныча. Сквозь стеклянные стены было отлично видно, как старик с той стороны магазина отрабатывал за целый цирк: ругался, изображал попытки освободиться, ловко отмахиваясь от тех, кто пытался помочь… Все посетители собрались вокруг него, и никто не выходил через свободную дверь. Только это спасало мой план.

…Почти сразу к вагончику подбежал Владик, отпер дверь и ускакал из поля зрения. Из-за двери выскочил Толстый с вареньем Хурмы, маня за собой медведя. Вагончик был довольно высокий, парапет убран, и медведь боялся прыгать…А дрессировщик стоял в магазине, в десяти шагах от нас и в шаге от свободного выхода, вертя в руках банку газировки! Один косой взгляд…

Сашка вскочила и побежала его отвлекать. Я должна была погрузить медведя в багажник, объехать магазинчик с другой стороны, забрать Иваныча и мальчишек и уехать на глазах у всех.

Сашка с размаху влетела в дрессировщика, покачнула стеллаж с напитками, и несколько банок газировки раскатилось под ноги. Я слышала, как дрессировщик ворчит, собирает банки, как театрально ругается Иваныч и бегают туда-сюда продавщицы в этой суете. Я дала задний ход и подогнала машину впритык к вагончику – только багажник открыть. Мишка спрыгнул. Толстый прикрыл дверь вагончика и багажника так, чтобы не хлопать. Я тут же отъехала, а Толстый побежал выковыривать Иваныча. Он обежал магазинчик, чтобы не светиться перед дрессировщиком, и включился в суматоху с улицы.

Я вышла, захлопнула багажник, чтобы мишка не вылез, и пошла помогать. Иваныч и правда застрял, и застрял плотно. Увидев меня, выругался ещё раз и выдал:

– Всё, здесь состарюсь!

– Не состаритесь. – Сквозь толпу к нему пробиралась продавщица с бутылкой масла, но Иваныч опять стал отмахиваться:

– Нечего мне гололёд устраивать! Ляль, складывай кресло!

– Как?! Тут скользко!

– Молча! Иди сюда, парень!

Многоликий Владик уже был рядом и легко поднял старика из кресла. Я так же легко сложила его и освободила проход:

– Свобода!

Магазин разразился аплодисментами. Говорю ж, Иваныч сам как ходячий цирк! Я пронесла кресло в двери, усадила Иваныча и ещё несколько долгих минут катала, закупая ненужную дребедень и печеньки для медведя. Циркачи должны уехать ничего не заподозрив, и это самое сложное. Толстый уже успел метнуться, как следует захлопнуть дверь фургончика, и теперь они с Толиком, Сашкой и медведем ждали нас в машине. Я боялась, что медведь будет шуметь или что-нибудь им сделает, но обошлось. Цирк уехал, мы с Иванычем закупились, повторили фокус с креслом в дверях, с помощью Владика… Уже почти всё.

Я усадила старика на переднее сиденье, чтобы медведю сзади было просторно, кинула ему только сложенное кресло. Оставалось доехать без приключений.

* * *

Дети возбуждённо обсуждали произошедшее.

– Валерий Иванович теперь звезда Ютуба!

– Неужели кто-то снимал в магазине? Совсем у людей совести нет!

– Ну, они ж не сразу. Вот когда он начал ругаться…

– Выходит, сразу! – смеёмся.

Иваныч сидел мрачнее тучи: похоже, не всем хочется быть звёздами.

– Ну вы чего, Валерий Иваныч! Они ж посмеются и забудут! А нет – станете мемом, потому что вы классный. Это неплохо, понимаете?

– Да мне дела нет вообще до этих с телефонами!.. Чем-чем я стану?..

Что ж, это была долгая дорога.