Текст книги "Что останется после"

Табита вздрогнула и помотала головой, отгоняя воспоминания.

– Что, малышка, нервничаешь? – голос вроде бы был участливым, но девушка поёжилась.

Она привыкла прислушиваться к интуиции, а та кричала не доверять боевику.

Ветеран недавней войны, награждён несколькими орденами отваги. Образцовый боевик… образцовый убийца. Чужие страх и боль доставляли ему явное удовольствие, а вот силой он неподдельно восхищался. Её силой – экзотической, непонятной – особенно. От плотоядного взгляда, который колдунья иногда ловила на себе, становилось тошно. В буквальном смысле.

Конечно, кого ещё Аладор мог приставить к ней в надзиратели, как не двинутого на насилии боевика? Да, ещё властную стерву.

Внушительница относилась к Табите с опаской, даже страхом, плохо маскируя их презрительным пренебрежением. Но она, по крайне мере, несмотря на явную циничность, была вполне человечна. Наблюдать за ней оказалось интересно – Таламея обладала бешенным темпераментом, легко взрывалась, легко поддавалась страстям и сиюминутным желаниям. Порывистая, энергичная, живая… Практически полная её противоположность.

– Зависла, Пустышка? Соберись, этот кхаирец очень опасен. Протупишь – пришлём тебя в Рен по частям.

– Табита, – отрезала девушка. – Если вдруг кто забыл.

В ответ с одной стороны прилетел тихий смешок, с другой раздалось скептическое фырканье.

«Малышка», «Пустышка»… Она пыталась убедить себя, что ей всё равно, как к ней обращаются эти люди, но… От первого прозвища так и веяло чем-то липким и гадким… А второе жалило. Пустыми называли бывших одержимых. Вселившись в человеческое тело, демон выжигает душу, и когда уходит… остаётся только пустая оболочка. Дышащее, живое, но не живущее существо. Человек-овощ.

Табита каким-то чудом избежала обычной участи пустой. Напротив, стала сильнее, прихватив часть демонической силы. Возможно, всё «благодаря» тому, что маги сделали с ней в детстве… По крайней мере Архимагистр именно так и думал, и берёг свою аномальную подопечную. Впрочем, не забывая, что эксперимент можно продолжать, пока она жива.

– Неужели его обязательно нужно, – голос едва не споткнулся, но она справилась, – убивать? Ведь для преступников-магов есть Кессл-Кард.

Это даже было законно. Официальный рейд. Цель – маг-ренегат, когда-то примерный учёный, ныне – опасный маньяк. Чем он занимался – знать им якобы не обязательно, а ведь они – Карательный отряд. А что, если он один из них? Тех, кто сделали её той, кто она есть? Смутно, но она ещё помнила их лица. Если он из них, захочет ли она убить его?

– Какая тебе разница, Табита? – холодно поинтересовалась менталистка. – Приказ был: «устранить», а не «воображать себя судьёй».

В хриплый голос всё-таки закралась доля сожаления. Таламее тоже это не нравилось. Но она была сильной внушительницей, преданной Ордену. И очень амбициозной. Ради продвижения по служебной лестнице и приобретения «заслуженных» привилегий Тала была готова запачкать руки.

– Видела бы его жертвы – запела бы по-другому, птичка, – проворковал Вен. – Все – маленькие девочки, одинокие и невинные. Он запирал их в своём подвале и проводил интересные магические опыты. Цель их нам неизвестна, а вот результат – маленькие окровавленные тельца, и на людей-то едва похожие, найденные местными то там, то тут…

Мурлыкающие нотки в его голосе пугали до дрожи. И, видимо, не одну её.

– Вен! – нервно воскликнула Таламея. Она, будучи внушителем, не имела доступа к подобным делам. Она и в группу захвата-то попала, чтобы присматривать за Пустышкой. – Черти тебя дери, перестань уже!

– Должны же вы знать, с чем имеете дело, дамы. Вот хоть чтобы избежать лишней жалости. Старушка-смерть давно плачет по ублюдку.

Лицо мага ожесточилось, и это – хвала Богам! – сделало его меньше похожим на того же маньяка. Вен почему-то даже не скрывал свои садистские наклонности, но Табита понимала, что он по крайней мере выступает на стороне закона. А может, именно вот такие вот события и накладывают на боевиков свой отпечаток, дела их жестокими, смертоносными убийцами? Или, может, виноват дар?

Обладая самым хаотичным из даров магии, видящие тоже всегда шагали по грани безумия, правда, иного рода. Постоянные видения: чужие люди, чужие чувства, события – и то перенести было нелегко, а уж когда видения касались собственной жизни…

Что-то пугало, что-то радовало, подкармливая почти маниакальные мысли в духе «как достичь именно того варианта?». Иногда было тяжело даже отличить видение от реальности.

Управлять ими тоже было практически невозможно. Маги периодически пытались вогнать себя в транс травами, особыми обрядами, наркотиками… Эффект был – но тоже весьма хаотичный. Иногда видящие действительно сходили с ума.

Впрочем, так или иначе, но безумие вообще часто гуляло с магами под ручку. Обладающими любым даром. Чем большим – тем чаще. Почему – науке пока было неизвестно.

Тем временем они уже практически добрались до места.

Ренегат обосновался в фамильном доме, и жил, не скрываясь, уверенный, что не оставил никаких улик.

Так, в общем-то, и было. Вычислили его в итоге вовсе не ищейки из боевиков, а видящие. В таких случаях много волокиты, проверок и перепроверок – бюрократических и весьма серьёзных магических, – на случай ошибки или клеветы со злым умыслом. Но в итоге эта драконова процедура оказалась быстрее, заставив отдел боевиков дружно скрипеть зубами. Тем более, что пока суть да дело – они получили на руки ещё одну жертву…

Так уж сложилось в Аттре (и в некоторых других государствах, впрочем, тоже), что судили магов только свои. Но нынешний Архимагистр любил упрощённые схемы, и в случаях, наподобие этого, дело и вовсе обходилось без суда. Вен был вполне солидарен. Собаке собачья смерть. И упаси Боги от этих долгих, сложных и, главное, бессмысленных процедур.

В нескольких домах от нужного они остановились, и Вен раздал последние указания. В общем-то ничего нового: не мешкать, не орать, не жалеть, не лажать.

– И, Тала, ради бесов и Богов, не суйся под огонь. Лучше бы ты вообще осталась здесь…

Магесса воинственно вскинула подбородок, издав возмущённое фырканье. Её приставили к Пустой, и она отнесётся к своим обязанностям со всей ответственностью! Даже если они… такие.

Табита молча ждала. Она была вполне солидарна с магом – правда, по другой причине. Вен, конечно, опытный, сильный боевик, но, если он в пылу сражения с ренегатом и мог «потерять» Пустышку-подопечную, то сбежать от Таламеи (не убивая её, по крайней мере) было попросту невозможно.

Впрочем, спорить с внушительницей Вен и не собирался – себе дороже. Предупредил – и то ладно.

– И не курить! – рявкнул боевик, заметив движение изящной руки под плащ – как раз там, он уже знал, она хранила портсигар.

– Я и не собиралась! – изобразила из себя оскорблённую невинность рыжая.

Табита поперхнулась смешком, заработав яростный взгляд менталистки.

– Ну, двинули, – скомандовал боевик. – Малышка, у тебя боевое крещение, и я хочу бросить тебя прямо на остриё. Так и быть, станет горячо – прикрою.

Снова эти мурлыкающие нотки. Конечно, ему не терпелось посмотреть, как обычно сдержанная, тихая девчонка поведет себя в реальной боевой ситуации.

Табита пожала плечами и попыталась придать себе равнодушный вид. Но ей было страшно. Очень.

Она не хотела… не могла убить. Пусть кхаирец и правда такой законченный психопат-убийца, но она… пока ещё нет.

Колдунья помнила крики боли, помнила предсмертный ужас, застывший в стеклянных глазах. И дикое, животное удовлетворение. Это преследовало её в кошмарах все эти годы, а когда она просыпалась, задыхаясь от рыданий, мышцы на лице словно сводило судорогой – это память о демонической улыбке. Она не могла позволить себе превратиться в это. Снова.

И вот теперь: пат. Потерять свободу, – даже такое её слабое подобие, – или потерять себя.

Боевик, казалось, прекрасно видит её терзания – и наслаждается ими. Когда их впервые представили друг другу, речь шла не о рейдах, а о тренировках. И если Таламея, безуспешно попытавшись внушением сломить волю колдуньи, быстро сдалась, то Вен, напротив, отнёсся к тренировке весьма серьёзно.

Он удивил Табиту, действительно попытавшись не сломать её, а научить чему-то. Она тоже его удивила, делая успехи. Но на тренировках быстро стало понятно, что сражаться по-настоящему она не способна.

В первую очередь мешали психологические барьеры. Девушка панически боялась причинить кому-то вред. И все его насмешливые «х-ха, всё равно тебе меня даже не задеть!» – не помогали.

А те пару раз, что магу удалось-таки её раздраконить, атака быстро сменялась «демоническим помешательством», как он это назвал. В глазах колдуньи загорались золотые искры, и она, забросив тренировку, переходила на мощные магические атаки.

Боевику так было даже интереснее. А вот для Табиты это было ударом. Девчонка была помешана на самоконтроле. И именно с ним постоянно лажала.

Впрочем, сейчас, наблюдая за ней, Вен был доволен подопечной. Подобралась к цели по всем правилам, не привлекая к себе лишнего внимания. Убедилась, что вокруг нет свидетелей, и лишь тогда проникла в дом, не создавая лишнего шума. В своё время колдунья просто шокировала его навыками по вскрытию замков, но на расспросы, откуда такое мастерство – не поддалась.

Они бесшумно двинулись вглубь старого, но ухоженного дома. Таламея осталась на входе, напряжённо прислушиваясь и держа арбалет наготове.

Табита шла, борясь с дурацким желанием затаить дыхание. Если бы это был обычный рейд, боевики, разделившись, быстро бы прочесали дом, но Вен следовал за ней, словно пришпиленный.

Конечно, так и должно быть. Но как же раздражает… И ладно бы держался впереди – хоть какая-то польза. Но боевик, похоже, всерьёз собирался дать ей сцепиться с ренегатом первой. Просто чудесно.

Планировка дома была ей незнакома, а вот Вен отлично ориентировался, иногда давая бесшумные подсказки, куда лучше двигаться. Интересно, сколько же таких операций – и таких домов на его счету?

Впрочем, Табита была видящей, и сама неплохо справлялась с выбором направления. Возле очередной двери она резко остановилась и подобралась: накрыло – не видение, но тягостное предчувствие. Здесь. Почти уверена. Так, следить за дыханием. Никаких предательских ахов-вздохов.

И всё-таки что-то их выдало. Потому что неожиданно раздался оглушающий треск, и дверь вылетела вместе с косяком, едва не прибив вовремя отшатнувшуюся колдунью к противоположной стене.

Вен среагировал первым: сдёрнул привязанную к поясу связку боевых сфер, раскрутил и бросил в развороченный дверной проём. Раздался взрыв, всё вокруг заволокло едким дымом. Но вместо предсмертных воплей или хотя бы кашля из комнаты раздался дикий хохот – и голос вряд ли мог принадлежать раненному человеку.

Синхронно накинув универсальные щиты, Табита и Вен двинулись к двери. В последний момент боевик грубо подпихнул её вперёд, вынуждая войти первой.

Она тут же метнулась в сторону, уворачиваясь от вражеского заклятья. Хм, наверняка авторское: каким-то лихим способом закрученная энергия с толикой воздушной стихии. Зато дым мгновенно развеялся, и она смогла разглядеть ренегата.

Сухощавый, жилистый мужчина среднего роста – типичный кхаирец: традиционная одежда, дредлоки, чёрные линии татуировок по всему телу, чуть красноватый оттенок кожи и яркие янтарные глаза.

Он тоже позволил себе пару мгновений разглядывания нападавших. Обычно Табите доставался пренебрежительный взгляд, и основное внимание переключалось на Вена. Но в Кхаире женщины, даже магически неодарённые, дерутся наравне с мужчинами, так что ренегат не допустил распространённой ошибки, недооценив молодую «соплячку». Наоборот, хищно сгорбился и выставил вперёд раскрытые ладони, явно приготовившись держать оборону с обеих сторон.

Надо отдать ренегату должное: нужно быть искусным мастером, чтобы одновременно выплетать разные чары с двух рук. Это было примерно то же самое, что читать левым глазом один текст, а правым – другой. Табита вот так не умела.

Они ударили одновременно. Заклятия между мужчинами врезались друг в друга, растрачивая энергию на свечение. Табита же ударила излюбленным телекинезом. Рука кхаирца дёрнулась, и очередная воздушно-закрученная дуга врезалась в потолок, осыпавший магов каменной крошкой и пылью.

Табита любила огненную стихию, и сейчас с трудом сдерживалась от её использования. В условиях помещения – пусть достаточно большого, но как назло просто увешанного шторами-картинами-пледами-коврами, – это было слишком опасно.

Кхаирец, быстро оценив ситуацию, выпустил с ладоней довольно сильный магический щит и ломанулся в сторону окна.

Вен молниеносно выбросил вперёд руку. Вместо заклинания с неё сорвалась серебристая «рыбка». Блестящий росчерк – и метательный нож вонзился ренегату в бедро. Тот споткнулся, но не остановился. Резко распахнул окно (подумаешь – второй этаж!) и уже опёрся руками о подоконник, готовясь перемахнуть наружу, как мимо его уха со свистом разрезала воздух арбалетная стрела.

Кхаирец отшатнулся от окна и зашипел, резко оборачиваясь. Янтарные глаза яростно сверкали. Мгновение – он выдёргивает из бедра нож, даже не вздрогнув. Другое – за лезвием прямо по воздуху тянется широкая алая лента.

Маг крови?

Нет же, по информации Ордена кхаирец имел другой дар. Но как он без подготовки и амулетов применяет непрофильную магию?

Тем временем кхаирец резко взмахнул рукой, и алая лента, теперь больше напоминавшая тонкое лезвие, метнулась к боевому магу. Вен успел выставить перед собой щит, и кровавое лезвие, столкнувшись с преградой, растеклось по нему огромной красной кляксой.

Боевик, потерявший обзор и лишённый возможности атаковать из-за щита, замешкался. А Табита так и вовсе застыла, поглощенная неуместными размышлениями. Она ошеломлённо наблюдала, как с ног и рук ренегата стекают на пол чёрные татуировки (ещё один дар – магия Воплощения) и устремляются к ней извивающимися змеями, но не могла пошевелиться.

Ворочавшаяся до этого на краю сознания мысль тревожно забила в голове в полный голос.

Так просто не бывает! Каждый маг универсален до какой-то определённой черты, основное же направление развития определяет дар. Кто перед ней? Боевик? Маг Крови? Созидатель? Никто не может совмещать несколько основных даров. Если только он не…

Если только запрещённые эксперименты кхаирца (наверняка начатые Орденом и на каком-то этапе сочтённые невозможными продолжаться) – это не работа над совмещением даров. И несчастные жертвы были либо одарёнными, либо служили источником энергии для этих безумных ритуалов.

Глаза застлал багровый туман ярости. Все эти девочки мертвы, а их мучитель спокойно разгуливает по миру, наслаждаясь силой и свободой?

Конечно, почему бы и нет! В конце концов всё сводится к одному – вечная человеческая жажда власти, а на её алтарь возлагаются жизни беззащитных. Как её жизнь когда-то. Магам нужен был аматт, и Табита стала одной из многих, кого пустили в расход для достижения цели. И единственной выжившей.

И она отомстит. Ооо, да. Она изничтожит всех этих властолюбцев, паразитирующих на невинных людях.

Вен, избавившись от щита, начал выстраивать атакующее заклятие, одновременно пытаясь докричаться до девушки, но она не слышала его. И не видела, как лужа крови мага-ренегата за спиной боевика взметнулась вверх множеством острых красных игл, пронзая мага насквозь. Как он, изумлённо вытаращив глаза, медленно оседает на пол, и лужа крови под ним расползается всё шире…

Она видела только кхаирца. Его сверкающие янтарные глаза, обращённые на неё. Теперь в них, – впервые с начала битвы, – шевелился испуг, но Табиту это не волновало. Теперь только одно имеет значение – его смерть.

Колдунья вскинула руки, окутавшиеся золотым сиянием, и чёрные ленты на полу зашипели, занимаясь белым пламенем. Теперь уже белые огненные змейки прошмыгнули по полу и обвили мага, распиная его в воздухе.

Кхаирец истошно закричал, затрясся то ли в конвульсиях, то ли пытаясь вырваться, но добился только того, что огненные кольца сжались вокруг него плотнее. Взгляд его сделался мутным, будто маг вот-вот лишится чувств.

– Ооо, нет-нет-нет, – ласково зашептала Табита, приближаясь к нему. – Ты должен оставаться в сознании.

Короткий жест – и раздался хруст, указательный палец на правой руке пленника заломился под неестественным углом. Маг пронзительно вскрикнул. Девушка довольно улыбнулась. Прекрасный перелом.

– Вот так лучше, правда? Я просто хочу поговорить.

Огненные змеи исчезли, оставив после себя жуткие обугленные спирали на теле мага. Надо подержать бережнее, она ведь не хочет его убивать. Так быстро.

Снова хруст – и вскрик. Музыка для её ушей.

– Давай, это последний шанс поговорить, – ворковала девушка. – Расскажи, что ты собирался делать с этой силой? Ты ведь так старался её заполучить.

Глаза кхаирца метались из стороны в стороны. Он всё ещё дёргался, видимо, надеясь вырваться – и не замечая лазеек. Вот одна из причин, по которым она так любила телекинез.

«Магия для простачков» – пренебрежительно отзывались о нём колдуны, используя его в бытовых нуждах или в развлечениях вроде жонглирования. Только в её руках, с её силой он становился оружием. И защиты от него (а зачем бы?) ещё никто не придумал.

– Давай, мррразь, не так уж это и больно, – в воркование добавились рычащие нотки. Ренегат и не думал отвечать. Он, казалось, вообще не понимал, что она говорила.

Треск очередной сломанной кости – очередной пронзительный крик. В янтарных глазах появился какой-то намёк на осмысленность, чем она и воспользовалась, продолжив расспросы:

– А может, тебе просто нравился сам процесс? Отвечай!

Бесполезно. Никакой отдачи, только ужас и пустота. Дёргающееся тело, словно бездушная кукла на ниточках. Невнятные звуки. Никаких ответов.

А ведь если вспомнить, с самого их прибытия он не проронил ни слова. Только отбивался, не хуже загнанного в угол животного. Конечно, ренегат безумен. Сколько даров он успел собрать? Ничего не даётся просто так.

Словно подтверждая её мысли, кхаирец снова задёргался, задыхаясь от хохота напополам со слезами. Отвратительное зрелище. И скучное, к тому же.

Добавим немного веселья…

Наблюдая за корёжащимся в мучениях магом, Табита отстранённо чувствовала довольную улыбку, стягивающую лицо. Золотое сияние теперь не просто окутывало ладони – оно было повсюду. Исходило из её тела, озаряя комнату неестественным светом чуждой, иномирной магии.

Разве не это она так часто видела во снах? Разве не этого она так боялась? Что она делает? Зачем? Нужно остановиться.

Но она не могла.

В голове стучала одна-единственная мысль «Это не я, это не я, не я….»

А руки двигались сами собой, губы сами собой шептали заклинания.

«Остановись!» – приказ самой себе. Она повторяла это мысленно, снова и снова. Без толку.

Резкая боль, прошившая грудную клетку и разлившаяся по телу, заставила её опустить руки. Золотое сияние мгновенно схлынуло. Кхаирец мешком рухнул на пол, не подавая признаков жизни.

Ещё разряд – и колдунья сама скорчилась на полу, беспомощно хватая ртом воздух. Впервые в жизни она встретила приступ с облегчением. Всего несколько минут, а потом успокаивающая темнота без поступков и мыслей.

Табита уже не слышала топот на лестнице, испуганный крик Талы: «Что у вас происходит?!» Не видела, как внушительница окидывает комнату изумлённым взглядом. Отбросив арбалет, бросается к боевому магу, придерживая, помогает принять эликсир, ускоряющий регенерацию. Как Вен, кашляя кровью, с трудом встаёт сначала на четвереньки, а затем выпрямляется, придерживаясь за стену.

Не прошло и минуты, как боевик мягко отпихнул от себя менталистку. Медленно подошел к телу ренегата, бегло осмотрел – и восхищённо присвистнул.

Таламея осторожно последовала за ним. Мгновенно побледнела, и, чтобы хоть как-то унять дрожь, обхватила себя руками. К такому она не привыкла. Изломанный, израненный, искалеченный маг представлял собой ужасное зрелище.

– Какого дьявола, Вен! Я всё понимаю, но он же… – менталистка дёрнулась, выдавая испуг. Кажется, целых костей в теле ренегата вовсе не осталось. Да ещё эти ожоги… И крики, которые она слышала, наверняка ещё долго будут сниться в кошмарах. – Так нельзя! Это… это…

Голос окончательно сорвался, и она исподлобья уставилась на боевика. Во взгляде – причудливая смесь страха и злости.

– А что я? Все претензии к ней, – в голосе мага растерянность.

Ещё бы, он же сам видел, что она колеблется, не бьёт наверняка. И вот ведь – стоило отключиться, как он пропустил самое интересное. Как Пустышке должно было снести крышу, чтобы она сотворила такое?

Словно почувствовав изумлённый взгляд внушительницы, Табита сдавленно застонала и слабо задёргалась, пытаясь принять вертикальное положение. Удалось только сесть более-менее ровно. Мутный взгляд прошёлся по комнате, на пару секунд задержавшись на орденских, и остановился на кхаирце.

Таламея как зачарованная смотрела, как в пустых чёрных, как сама Бездна, глазах, пляшут в безумном танце яркие золотые искры. Она заметила, как Вен подобрался – но не удивился.

– С возвращением, малышка, – сказал он едва ли не весело, заставив вздрогнуть, кажется, их обеих. – Мы тут почти успели соскучиться. Отличная работа.

Табита вздрогнула, переводя на него тяжёлый взгляд.

– О, так ты жив. Рада, – ни голос, ни лицо её, впрочем, радости, не выражали. Голос видящей вроде звучал как обычно, но… как– то не так. Сквозил почти материальным холодом. Иначе как объяснить эти марширующие по коже мурашки? Тала незаметно для себя самой попятилась.

Вен словно и не заметил этого. Только шире ухмыльнулся и продолжил.

– Ты славно его потрепала, девочка. Не дотянула буквально чуть-чуть. Вовремя очнулась – пора заканчивать.

Впервые с момента пробуждения в глазах Табиты промелькнуло нечто человеческое. Похожее на… страх?

Вен ухмыльнулся и сделал приглашающий жест.

– Дааа, ренегат всё ещё жив. Едва ли долго протянет, но мы же не будем торчать здесь эти несколько часов и любоваться агонией?

Либо боевик блефует, либо ренегат агонизирует очень тихо. Впрочем, смысл блефа в таком случае от Табиты ускользал. И вряд ли такой опытный боевик, как Вен, мог ошибиться в данном вопросе.

Ей хватило всего пары мгновений, чтобы овладеть собой. Голос был холодно-равнодушен, когда она ответила, пожимая плечами:

– Прикончи его сам. Как ты уже сказал, я и так отлично сработала.

Боевой маг стремительно, но мягко, словно кот, приблизился к девушке. Наклонился, схватил за плечи и рывком поставил на ноги. Тело мотнулось, но изображать из себя чахоточную девицу Табита не стала. Равновесие быстро вернулось, и она рванулась назад, прожигая мага ненавидящим взглядом. Но держал он крепко.

– Пусти, – прорычала она. Золотые искры вращались в черноте глаз всё быстрее, вспыхивали ярче.

Тала бессознательно пятилась, буквально шкурой ощущая сгущающуюся силу. А этот ненормальный – наоборот, притянул видящую ещё ближе.

– Отпущу, малышка, – вкрадчиво пообещал он, хищно улыбаясь. – А ты покажешь, какая ты послушная девочка. Ты же хочешь, чтобы Аладор получил от нас правильные отчёты? А иначе ведь можно остаться и дальше гнить в Рене. Как у тебя там под куполом? Пара-тройка вёрст для прогулок? Свой дом? Преданные друзья? Для жизни самое оно.

Низкий голос срывался на взбудораженный шёпот. Напускная доброжелательность схлынула, обнажая какой-то алчный блеск. Он хорошо её изучил, и давил, давил, давил на самое больное.

Вен всё нашептывал, но Табита уже уловила основную мысль, и теперь старалась отрешиться от его слов. Да, наблюдатели Ордена легко могут одним письмом разрушить то, чего они с Севином так долго добивались. Её снова наглухо запрут в клетке, из которой нет выхода. Липкое, холодное отчаяние омывало её, словно волнами, а мысли лихорадочно метались в голове.

После одной (Боги, из многих!) череды столкновений с деревенскими, видений, кошмаров и приступов она даже думала покончить с собой. Перебрала несколько способов, но… не смогла. А барьер подредактировали после последней попытки прорыва – убить её он уже не мог, только вырубить. Какая предусмотрительность!

Впрочем, умирать особо и не хотелось. Напротив, Табита жаждала жизни. Просто… не такой. Больше всего на свете она хотела быть свободной.

Колдунья чувствовала, как демоническая сила покалывает кончики пальцев и рвётся наружу, словно живая. Хотела ли она разрушать? Да! Она тоже слышала увещевания Вена: «Убей! Убей! Убей его!» – и была готова подчиниться. Но Табита – нет.

Орден и сам Архимагистр много сил и средств потратили на её создание. Конечно, они хотят её использовать. В делах, подобных этому. Кого бросить на превосходящие силы? Кого – на безумный результат диких (пусть собственных) экспериментов, как не такую же тварь? Табита знала: уступит сейчас – и всю жизнь пробудет цепным псом Ордена. Без собственного Я, бездумно выполняющего, что прикажут. Пусть не сразу. Но поступись принципами раз, другой, и…

Севин всегда учил её, что Свобода… она внутри. Свобода поступать так, как считаешь нужным. Быть той, кем сама решишь, а не какой тебя хотят сделать.

Табита всегда думала, что этого ей мало. Но теперь она верила, что учитель был прав. Её свобода внутри неё. И её границы будет определять она сама. Ей не нужно подачек от Ордена. Они её не прогнут.

– Я не стану его убивать, – ровным тоном.

– Что? Ты слышала, что я сказал? Ты хоть представ…

– Я сказала нет!

Короткая ослепительная вспышка – и маг лежит, скорчившись, на противоположном краю просторного зала. Одежда быстро напитывалась кровью из вновь открывшихся свежих ран.

– Вен! – воскликнула менталистка, испуганно вжимаясь в боковую стену.

Боги и черти, уж она-то никаким боком не боевик… Что делать? Она вот уже несколько минут пыталась подчинить Пустую, но одно дело – подпитывать заложенные в своё время лучшими специалистами страны внушенные плетения, и совсем другое – усмирять разбушевавшуюся демоническую магию.

Внушение почему-то просто не работало. Словно она воздействует не на человека, а… Что им подсунули? Разве это Пустышка? Это же истинная одержимость!

Иначе как объяснить то, что сейчас происходит?

По-хорошему, нужно было бежать за подмогой, но ноги словно примёрзли к полу. Так, взять себя в руки!

Таламея сделала короткий шаг в сторону двери. На середине второго она услышала резкое:

– Не двигайся, Тала. И не мешай.

Да как она смеет! Соплячка даже головы не повернула! Таламея едва подавила ответное: «Не то что?!», продолжая движение. Ничего-ничего. До арбалета оставалась всего пара шагов. Посмотрим, как эта тварь защитится от выстрела в упор.

Табита приближалась к боевику нарочито медленно. Давала ему время встать, встряхнуться и подготовиться к новому противостоянию. Вен опрокинул уже вторую склянку регенерата за полчаса. Плохо… Но уж получше, чем дожидаться участи кхаирца. Несмотря на раны, стойка получилась внушительной: в одной руке длинный нож, в другой – боевой пульсар. Шутки кончились.

Наступал он стремительно. Магические вспышки чередовались с росчерками стали. Неизвестно, как, но девчонка успешно отбивалась от атак опытного боевика, не только ловко отступая – провокационно, в последний момент, – но и нападая в ответ. Предметы меблировки крошились, кажется, что-то горело.

«Допровоцировал», – с отстраненной злобой подумала менталистка, наклоняясь. Таламея схватила арбалет, прицелилась трясущимися руками. Медленный вдох. Выдох… Вдох. Спокойно. Спокойно… Так, вот прехорошенький ракурс. Спуск.

Тихий щелчок, стрела прорезала воздух. Табита, всё так же не глядя, взмахнула рукой, и стрела, резко сменив траекторию, пронеслась прямо над головой боевика. Тот изменился в лице, но не сбился с ритма, продолжая бой.

Таламея опустила дрожащие руки. Итак, не считая незначительных вариаций, выхода два. Первый: съехавшая одержимая уничтожит их всех. Второй: всё это сумасшествие заканчивается здесь и сейчас. Как-то.

Внушительница от души выматерилась, сдерживая злые слёзы. И что есть сил заорала:

– Стоять! Оба!

И – о, чудо! – всё действительно замерло. Ну, почти. Колдунья резко отпрыгнула, уворачиваясь от удара ножом, взмахнула руками, и золотое сияние, мгновенно окутавшее внушительницу и боевика, словно облако, парализовало. Вен замер в причудливой позе, Тала – на полуслове с открытым ртом.

При мысли о том, что Табита могла сделать это с самого начала, и всё закончилось бы для них куда быстрее, по спине пробежал холодок. Но в то же время, именно это слегка успокоило. Одержимая не хотела убивать. Вот он – ключ.

Подтверждая её мысли, Табита прислонилась спиной к подоконнику, сложив руки на груди. Несколько раз глубоко вздохнула. Хм, знакомая техника. Вот-вот, психопатка, возьми себя в руки.

– Слушаю тебя, – спокойный голос, спокойный взгляд. Чуть заметный жест пальцами, и золотое облако опало к ногам, красиво поблёскивая. Тала переступила с ноги на ногу. Вен остался стоять, сверля девушку яростным взглядом.

– Так. Всё это – какой-то бред! Мы – команда, – «Боги, что я несу!» – думала менталистка. – И мы здесь за ним!

Подчёркнуто резкий жест в сторону ренегата.

– Табита его обезвредила, а ты, Вен, сейчас добьёшь. И разойдёмся, довольные друг другом, – умоляющий взгляд в сторону боевика. Он поймал его, и… ядовито ухмыльнулся в ответ.

– Я так не думаю.

– Добьёшь, – жестко повторила Таламея. Лицо превратилось в бесстрастную маску. На что она рассчитывала? Что этот бешеный поймет её и вот так просто согласится? – Сам. Или я тебя заставлю.

Ну замечательно. Сдохнуть в доме маньяка от рук аномально одарённой психопатки или сделать своим врагом могущественного боевика с садистскими наклонностями. Какие перспективы! А ведь ещё недавно она жаловалась на скучную размеренную жизнь.

Ей казалось, они с Веном неплохо сработались за это время. С некоторой натяжкой можно даже сказать – сдружились. Поэтому сейчас, несмотря на то, что приходится угрожать, она смотрела на него с затаённой надеждой. «Пойми же меня! Уступи!».

Когда после долгого поединка взглядами он примирительно пожал плечами, она едва сдержала облегчённый вздох.

– Хорошо. Я уважаю твоё мнение, Тала. Ты права, мы команда.

С этими словами он перехватил нож и подошел к телу кхаирца, всё так же раскинутого на полу безвольной куклой. Схватил в охапку дреды на затылке и потянул вверх, запрокидывая голову ренегата. Приглушённый хрип – единственное, что выдало в том тлеющую искру жизни. Нож прикоснулся к горлу, освободив первую красную капельку, и замер.

Боевой маг вцепился жёстким взглядом в застывшую у окна Табиту.

– Ты ведь понимаешь, малышка, всё, что сейчас происходит – формальность. Запомни: настоящий убийца – ты.