Текст книги "Что останется после"

Что останется после
Мария Нил

© Мария Нил, 2023

ISBN 978-5-0060-7357-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Чем дальше тянулась дорога, тем меньше оставалось неба, со всех сторон окружённого горами. Пейзаж был усыпляющий, под ноги смотреть – только расстраиваться, так что путник посмотрел вверх.

По небу медленно и лениво расползались тучи, всё сильнее наливаясь сочным чёрным оттенком. Ещё утром эти тучи были облаками. Белыми и пушистыми, чтоб их…

Чего ещё он мог ждать от Долины Рен?

Долиной Дождей она была названа ещё Древними, и климат с тех пор, очевидно, не слишком переменился. Здесь всегда было пасмурно. Начиная с конца лета Долина Рен утопала в страшных ливнях. Отяжелевшие от воды низкие тучи носились между зубцами окольцовывавших Долину гор до конца следующей весны, и тогда ливни сменялись вполне безобидными летними дождичками.

Путник тяжело вздохнул. Снова начался дождь, и это было скверно. Весна в Долине Рен была довольно тёплая, хоть и мокрая, но это не делало путешествие по ней хоть сколько-нибудь заманчивым. Его родной город, порт Даллен, к которому он никогда не питал особой любви, сейчас казался куда привлекательнее этих мест.

Моросило уже ощутимо. Плащ давно промок насквозь, отяжелел и теперь только мешал.

Путник остановился на развилке, возле дорожного указателя. Перевёл дух. Последнюю версту он и так еле переставлял ноги, хотя, что странно, усталости почти не чувствовал. Наверное, потому, что каким-то чудом на время вовсе отрешился от всяких чувств, просто шёл вперёд, вперив глаза вдаль.

Пустенький пейзаж был всё таким же пустеньким, как и полчаса назад. Читать указатель он не стал, путник и так знал, что дорога, уходящая на восток, ведёт в единственный крупный город Долины, Карс, а дорога, спускающаяся с огромного Холма Ренедар на север – вглубь Долины Рен, в болотистую туманную впадину, где мрачно притулились на островках суши несколько маленьких деревень.

Жутко хотелось снять сапоги. Хотя бы для того, чтобы проверить, есть ли у них подошвы, так как прощупывались все камни и неровности, а о лужах даже говорить не приходится… Но земля уже смылась дождём в грязь, да и положение не слишком удобное. Да даже если подошв и нет, что он собирается делать с этим вот здесь и сейчас?

Небо решило, что хорошего помаленьку и зарядило ливнем, с силой забарабанившим по голове и плечам. Пройти оставалось совсем чуть-чуть. Меньше пяти вёрст до ближайшего селения. Что такое пять вёрст! Сколько он уже их прошёл, огибая эти треклятые горы, пересекая эти гнилые пустоши? Хуже всего было то, что лошади у него не было. Уже не было.

С западной стороны Долины Рен перевал через горы только один, и для конных прогулок он был совершенно неприспособлен. Когда кобыла оступилась на горной тропе и сломала ногу – пришлось продать её горнякам за бесценок.

Вообще-то продажа лошади и так входила в его планы, ибо в Долину вёл опасный, узкий, осыпающийся каменный мост через пропасть, построенный ещё Древними. Лошади было по нему не пройти, в отличие от мула – излюбленного транспорта горняков. Только вот после случившегося денег на него уже не хватило.

Путник всё стоял, не обращая внимания на усиливающийся ливень. Тепло-то тепло, но тело начинало познабливать всё сильнее, и это мужчине очень не нравилось. Про знаменитые болотные лихорадки он слышал, и так уж вышло, что неделя горячки и бреда сейчас была совершенно не к месту. И это – при умелом уходе. О другом, более вероятном исходе, мужчина старался не думать… Нет, ему нужно торопиться.

Но как бы объяснить это собственному организму? Нехорошее ощущение дурноты накатило на путника, перед глазами заплясали зелёные круги. Он упал на колени.

Нет, нет, нет. Надо идти дальше. Меньше пяти вёрст… Неужели он, столько пройдя и пережив ещё больше, упадет сейчас в грязь и умрёт от лихорадки в каком-то часе ходьбы до деревни?!

– Нет, – вслух сказал он.

Голос вышел сиплый и чужой. Он даже не заметил, как устал, как промок. До этого момента всё было досадными трудностями. Мог ли здоровый мужчина думать, что загнётся в грязи на дороге из-за этого глупого дождя?

Путник попытался приподняться. Получалось скверно. Снова упал и снова попытался встать. Неужели ему так плохо? Он уговаривал себя, что нет, не так. Всего лишь усталость и недоедание. Сейчас он поднимется и одолеет одну паршивую версту (всего одну, ведь это так просто), а за ней – и остальные…

Поднялся. Сделал шаг. Руны на указателе смазались до неузнаваемости. Он говорил себе, что это от дождя, и зелёные круги перед глазами здесь не при чём.

Ноги снова подкосились, и он рухнул в грязь. Сил больше не осталось. Даже если снова поднимется, впереди его ждали длинный спуск и болотистая долина.

Путник остался лежать, глядя в чёрное плачущее небо.

***

Грянул гром, и молния голубой вспышкой осветила окна и открытый дверной проём. Корчмарь скривился, оторвался от созерцания пламени очага и лениво повернул голову ко входу.

Закутанная в непромокаемый тяжёлый плащ фигура вошла в корчму. Дверь стремительно захлопнулась, не давая лазеек шелестящему за спиной ливню.

Корчмарь нахмурил брови и тут же понимающе усмехнулся. Фигура откинула капюшон, и мужчина увидел довольно миловидное лицо девушки лет двадцати с немного резковатыми скулами и огромными чёрными глазами, обрамлённое короткими светлыми волосами.

Табита.

Не сказать, чтобы корчмарь ей обрадовался. Никто в деревне не любил девушку. Впрочем, нелюбовь – не самое подходящее слово. Её боялись, даже ненавидели. Но не он. Его отношение скорее похоже на нейтралитет… с изрядной долей опасения. Двоюродный брат корчмаря тоже был колдуном – в Карсе, так что кое-какое представление о колдовстве у него имелось. Тем более, что корчма приветствовала любых платёжеспособных клиентов.

Местные торговцы отказывались иметь дело с колдуньей, так что пополнять запасы провизии ей приходилось через него. Корчмарь, кичась своей честностью, цен не ломил (ну, разве что немного). Вот и сейчас визит колдуньи был весьма кстати, может, зачарует уж неделю как протекающую крышу – а то жена уже плешь проела, а самому починять некогда (да и неохота, чего уж там).

Старый деревенский маг в последнее время вообще не выходил из дома в дождь – если не считал повод достаточно веским. «Я здесь, чтобы заниматься серьёзной наукой, а не пособничать вашей лени!»

Маг-то был человек хороший, ответственный и в деревне уважаемый. Ежели дело неотложное и важное, ни погодные условия, ни что-либо другое не мешало ему исполнять свой долг. Но – слабого здоровья. Он старался не показывать, да только все, у кого есть глаза, смекнули об этом давно.

Так что приятными для жизни мелочами маг, увы, их не баловал. В основном же он принимал клиентов на дому, так как жители Рена не осмеливались обращаться к колдунье даже в случае крайней необходимости.

Обычно она просто забирала необходимое и уходила. Никогда не заказывала еды, разве что редко – кипяток, которым заваривала принесённые с собой травы. Такое поведение очень удивляло корчмаря – уж чего-чего, а вскипятить себе воды и дома свободно могли даже жители Рена. Может, ей было одиноко? Вряд ли. Одного взгляда в огромные чёрные глаза хватало, чтобы захотеть убраться от этих глаз подальше.

Впрочем, у всех этих колдунов свои причуды. Если всему удивляться, можно пропустить мимо кармана лишнюю пару серебрушек, а в планы корчмаря это не входило.

Он без слов поставил перед девушкой на стойку дымящийся стакан. Она благодарно кивнула. В общем-то, её с детства обходили стороной и старались не замечать, но острый глаз корчмаря давно приметил, что здоровье у девушки тоже было слабое, и она поддерживала себя своими колдовскими штучками. В её глазах читалось знание и что-то, чего нельзя было разгадать, что-то мрачное и жуткое. Было страшновато смотреть ей в глаза, поэтому корчмарь сразу отвернулся.

Он знал, что в такой ливень и пока она здесь, больше к нему никто не зайдёт, так что уселся поудобнее и взял с полочки замусоленную старую книжонку с непонятным названием. Впрочем, изредка он искоса поглядывал на клиентку. Если она и замечала этот недоверчивый взгляд, то виду не подавала, продолжая молчать.

Казалось бы обычный, тихий и спокойный голос девушки почему-то пробирал до костей. Она и сама это знала, поэтому редко с кем-либо заговаривала.

Девушка взяла стакан обеими руками и присела за стол у самого очага. Зябко поёжилась и достала из мешочка за поясом свои травы. Напиток настаивался минут пять. Потом начала пить маленькими глотками, сгорбившись и подобравшись, задумчиво уставившись на огонь. Понемногу начала согреваться и расслабилась. Скоро допила. Встала и подошла к стойке.

– И вина мне фляжку налей, – сказала она, протягивая сосуд.

Корчмарь отложил книжонку и, стараясь скрыть удивление, молча выполнил заказ, назвал цену. Девушка безропотно рассталась с денежками. Раз в три месяца она уезжала в город на заработки, и зарабатывала, похоже, неплохо.

– А что, много путников нынче к тебе заходят? – неожиданно поинтересовалась колдунья.

Корчмарь оторвался от книги и удивлённо посмотрел на девушку.

– А что? – спросил он слегка настороженно.

– Да так, – неопределённо пожала плечами она.

– Нет, давно уже никого не было… Обозы с наёмниками обычно прямой дорогой на Карс идут, редко кто в Долину заглядывает, – пожал плечами корчмарь, философски рассудив, что ничего ужасного от пары слов не произойдёт. Девка тоже не дура, колдовать почем зря, без надобности. Несмотря на ходившие по деревни слухи, корчмарь склонялся к мнению, что она всё-таки человек, и вполне в своём уме.

– Ну, так готовься, – посоветовала она. – Скоро будут.

Накинула плащ и вышла в дождь. Корчмарь подумал и налил вина для себя. Леший её знает, что там она говорит. Может, кто и будет. Корчмарь пожал плечами и снова уставился в книгу.

***

Ливень почти прекратился, уступив место холодному дождю. Путник лежал на спине, нелепо раскинув руки и бездумно глядя в небо. Капюшон откинут, грязные волосы разметались, борода походила на мочалку, губы чуть посинели.

Она подошла, медленно ступая по влажно хлюпающей грязи, и, не торопясь на помощь, пытливо заглянула ему в глаза. Двухцветные: светло-карие, переходящие в зелёные по ободку. Но интересовал её вовсе не цвет.

Девушка нахмурилась. Болотная лихорадка. Как не вовремя! С другой стороны, может, так даже лучше. Наклонилась и пощупала лоб. Горячий. Пришлось садиться рядом на колени, пачкать штаны, вспоминать и плести заклинание.

– Ну надо же, сколько с тобой проблем, – пробормотала она, с тревогой прощупывая шею больного. Прощупываемое ей не нравилось – на шее уже начали набухать маленькие воспалённые комочки. – А ведь даже ещё не познакомились…

Попробовать растолкать? Вряд ли путник, у которого не нашлось сил добраться до деревни, радостно подскочит и бодрым шагом отмахает оставшееся расстояние именно сейчас. Даже с её поддержкой толку не выйдет, мужчина был слишком тяжёлым.

Вдалеке с неба с треском ударила в землю раздвоенная хищная молния. Цепь из двух человек, один из которых плывет по воздуху в горизонтальном положении, и левитирующей сумки, должно быть, представляла собой колоритное зрелище. Колдунья уже предвкушала недоумение односельчан. Ну да ладно, слухи о том, что она зарабатывает грабежами и питается исключительно человечиной, тоже иногда нуждаются в подпитке.

Хотя, в этой деревне видели и не такое….

По главной дороге ей навстречу ковылял облачённый в обкорнанную до колен мантию старик, упрямо продирающийся сквозь ливень. (Мантия уже довольно давно служила ему халатом и надевалась поверх прочей одежды). Длинные седые волосы были стянуты в уныло обвисший хвостик, а густая борода торчала в разные стороны. Он явно спешил, высматривая что-то сквозь ливень в сгустившемся под вечер мраке. Вдруг его взгляд наткнулся на девушку.

– Табита! Что ты здесь де…

Быстрые карие глаза нашарили в темноте плывущего по воздуху мужчину, и старик озадаченно умолк. Картинка не складывалась. Он действительно видит, как колдунья волочит за собой неизвестно откуда взятого человека без сознания? Кажется, да.

Причину плачевного состояния мужчины ещё тоже предстояло выяснить… Учитывая репутацию колдуньи, это могло привести к… мм-м… недопониманию. К счастью, сам он слишком хорошо знал девушку, хотя ситуации это не объясняло.

– Магистр Севин? Какая приятная встреча! Давненько я не видала вашу мокрую бороду, – усмехнулась девушка.

– Табита! – гневно воскликнул старик. – Как это понимать?!

– Понимать что? – вежливо поинтересовалась она.

– Вот это! – укоряющий палец ткнул в направлении мужчины и тут же перенёсся к лицу колдуньи, чуть заметно подрагивая.

– Это мой гость. А вы что делаете в такой ливень на улице, магистр? Вашей бороде уже всё равно?

Небо отозвалось утробным гулом и ехидно загромыхало. Уж ему-то было всё равно – люди, нелюди, бороды. В подтверждение этого факта из тучи выстрелила изломанная голубая молния, ударившись в горный пик на севере. Потом ещё одна…

– Ты мне не дерзи! – пригрозил старик, нисколько не обидевшись. За то время, что он был её наставником, он привык к её незлобивым подзуживаниям. – Я тебя в пять раз старше!

На самом деле нет. Но звучало внушительно.

– Было бы, чем гордиться… – пробормотала девушка, не останавливаясь.

Магистр семенил за ней, размахивая руками, как дирижёр, чтобы затянуть дыры в магическом «зонтике».

– Где ты его подобрала? – грозно вопросил он, на мгновение опуская руки и забегая вперёд.

– Какая разница? Что нашла – то моё.

– Не зли меня, Табита! Между прочим, я вышел в дождь не просто так!

– И зачем же? – отрешённо поинтересовалась девушка.

– Я искал тебя! Услышал, что ты ушла по главной дороге, и подумал, что… Чёрт, ты же помнишь, чем всё закончилось в прошлый раз!

Она помнила. Но даже после того, как вроде бы отказалась от задуманного, уходила с завидной регулярностью. Зачем?

Первое время он сопровождал её под маскировочными чарами. И наблюдал, как девушка часами стоит возле видимой только ей границы и… уходит.

Он списывал всё на какое-то болезненное любопытство. Но постоянные отлучки колдуньи продолжались, и такое объяснение перестало казаться справедливым. Теперь вот это. Откуда она могла взять этого человека? А главное, для чего?

– Как видишь, я и сама вернулась, – нахмурилась Табита, отбрасывая шутливое «вы». – Не волнуйся, учитель, большинство ходящих обо мне слухов не имеет под собой оснований.

– Не вешай мне лапшу на уши! – отмахнулся Севин. – Зачем тебе этот человек?

– Какая разница?! – вспылила колдунья. – Говори, что тебе нужно, или оставь меня в покое.

– Разве так обращаются с бывшими наставниками? – строго спросил старик, нервно пощипывая бороду и гневно поглядывая на предмет спора.

Строго говоря, наставничество не то, чтобы закончилось. После обучения по стандартному школьному курсу у него ещё было, чем поделиться с ученицей. И она училась – порой с прямо-таки маниакальной увлечённостью, пока была возможность. Но когда девушке стукнуло восемнадцать, и Орден вспомнил о её существовании, всё изменилось.

– Помочь хочу. Как видишь, путник слегка не в форме, – ядовито ухмыльнулась колдунья. – Дашь парочку советов? Как бывший наставник.

Старик досадливо фыркнул.

– Пожалуй, воздержусь.

– Спасибо и на том. Расходимся? Не всё ж тебе без дела мокнуть.

Старик поджал губы и молча продолжил шагать. У него было дело. Ведь он был не только наставником, но и наблюдателем – пусть и не по своей воле. И это навсегда внесло разлад в их отношения – странно похожие на родственные, несмотря на то, что случилось тогда.

Показались покосившиеся, но крепкие, приземистые домики. Девушка шла дальше, не обращая на старика никакого внимания, даже не пытаясь понять, что ему нужно теперь, когда она вернулась. Необходимость докладывать в Орден о своей подопечной бесила Севина, кажется, больше, чем её саму, так что между ними существовало негласное соглашение: по минимуму совать нос в дела друг друга. Скорее всего, он беспокоился о путнике. Или всё-таки о ней?

Дойдя до корчмы, девушка свернула налево и углубилась в деревенские узкие улочки. Дома в приболотных деревнях Долины Рен располагались в художественном беспорядке, а дороги были похожи на капризный клубок шерсти: вроде без узлов, но попробуй распутать!

Дом Табиты находился на самой окраине. Заросший высокой травой двор пребывал в полном запустении, всюду валялся всякий хлам. Перед дверью в покосившийся, но надежно скреплённый заклинаниями от дальнейшего разрушения дом росла кряжистая скрюченная яблоня, невесть как затесавшаяся в болотистый край.

Вокруг – слабый намёк на забор: годные для растопки доски были частью выломлены на дрова, частью выбиты озлобленными селянами, остались только гнилые мрачно скалящиеся чурки.

Чинить его колдунья даже не думала. Зачем? Всё равно для деревенской ребятни и царские ворота не помеха, а взрослые люди разве что на расстояние выстрела подойдут.

Табита пошевелила пальцами, и дверь со свистом отворилась, стукнувшись ручкой о наружную стену. Первой в проём проплыла сумка, и, судя по звуку, аккуратно приземлилась на пол, вторым – больной, не подающий признаков жизни, мужчина.

– До свидания, магистр, – на ходу сказала Табита, даже не оглянувшись.

Дверь захлопнулась перед самым носом Севина, с той стороны щёлкнул засов. Магистр подождал ещё немного, ожидая, что у бывшей ученицы наконец проявятся крохи оставшейся совести, но совершенно напрасно.

Магический экран заглушал все звуки в хижине колдуньи, и магистр не смог ничего расслышать даже с помощью специального заклинания. Вот, воспитал на свою голову волшебницу гораздо талантливее него самого…

Дождь и не думал прекращаться, защитные заклинания дома колдуньи не пробивались никакими другими, ещё и молнии то и дело перебивали согревающие чары под ехидный хохот небес. Старый магистр потоптался около двери, раздражённо фыркнул, пробормотал что-то себе под нос и… сдался.

Круто развернулся, и, угрюмо бормоча что-то себе под нос, направился в сторону дома, мечтая только о чае и тепле.

***

Ранним утром на улицах города было пустынно. Трёхэтажные дома теснились друг к другу близко-близко, кое-где с крыш обваливалась старая выцветшая черепица. Бездомные собаки носились по крохотным дворам, пока была возможность – в обеденную жару приходилось прятаться от лучей солнца в спасительной тени. Пока же ещё дул приятный лёгкий ветерок и можно было совершить небольшую экскурсию по столице Аттры, Неккару. По безлюдной улице в направлении рынка шли два человека.

– Славное место этот Неккар, – сказала девушка своему спутнику, оглядываясь по сторонам. – И люди здесь, наверное, тоже славные…

На лице её блуждала странная ухмылка, будто в этих словах был скрытый смысл.

– И как же ты определяешь славные города и славных людей? – спросил мужчина, поглаживая оголовье спрятанного за пояс кинжала и от нечего делать проверяя, как тот выходит из ножен.

Оба они старательно притворялись, что это первый её визит в столицу, только чтобы не тревожить и без того нахлынувшие воспоминания. Лучше бы он помнил город и его улочки так же хорошо, как события, заставившие тогда его покинуть.

Широкая городская улица перетекла в очередной перекрёсток. Немного поколебавшись, мужчина свернул налево, девушка последовала за ним.

– Я много где побывала, – она пожала плечами, пряча проскользнувшую снова усмешку. – С опытом такие вещи начинаешь чувствовать.

Они остановились на очередном перекрёстке. Блуждание под видом «экскурсии по городу» уже длилось лишних полчаса. Можно долго жить в городе, но и тогда сложно запомнить адреса всех живущих здесь же знакомых. Особенно когда и не думаешь, что такое поверхностное знакомство может пригодиться – пусть спустя более десятка лет.

Когда дорога дала ответвление, и мужчина узнал знакомую улочку, он несказанно обрадовался и уверенно на неё свернул.

Перед путниками развернулась большая площадь, на которой рядами располагались торговцы. Утро на рынке было в самом разгаре, торговцы начинали раскладывать свои товары. Уже слышалась разгорячённая ругань. Минут через пятнадцать здесь станет потише, потом в овощной ряд нахлынут замужние покупательницы, посыльные и кухарки, и шквал криков достигнет своего пика. Рынок оживёт.

Маленькая пекарня на краю площади уже работала. У прилавка стояла огромная бабища с круглым, доброжелательным лицом.

– Хочешь бублик? – миролюбиво спросил спутницу мужчина.

Девушка отрицательно мотнула головой. Он пожал плечами и всё равно купил два – себе. Девушка осматривалась, обращая внимание не столько на товары, сколько на самих торговцев. Почти все уже были чем-то недовольны, но ругательствами, как видно, перебрасывались больше по привычке и заодно, чтобы взбодриться.

– Ну а куда мы, собственно, направляемся? – спросила она, когда вид рынка надоел.

– К одному моему знакомому, – ответил мужчина, проглатывая остатки сдобы.

– Знакомому магу? – уточнила девушка.

– Да, он живёт неподалёку.

– Маг! Как интересно! – воскликнула она, заправляя за ухо прядь огненно-рыжих волос. Зелёные глаза сверкнули.

– Интересно? – недоверчиво, будто в этих словах скрывался какой-то подвох, переспросил он.

– Ну, конечно! Ведь нет одинаковых магических дарований – все они по-своему уникальны и неизменно притягательны… – ответила девушка, мечтательно улыбаясь.

Мужчина изумлённо посмотрел на спутницу и почему-то поёжился. Он её внимания это не укрылось.

– Не волнуйся, твой дар, хоть и представляет для меня интерес, может подождать.

Сие заявление он проигнорировал.

Они пересекли рынок насквозь и вышли с противоположной стороны площади. Маг, то и дело останавливаясь, чтобы вспомнить дорогу, углубился в городские улицы.

Город потихоньку начинал оживать, солнце укрепилось на востоке и теперь готовилось к трудному походу на запад по небосводу, полному мелких препятствий – белых перистых облаков. Непонятно откуда взялась стая детишек-сорванцов, отчаянно вопящих и гоняющихся друг за другом.

Спутница мага увлечённо за ними наблюдала, как вдруг встряхнулась, будто что-то вспомнила, и попросила:

– Ну же, расскажи мне про своего знакомого!

Мужчина недовольно нахмурился, но всё же ответил.

– Целитель, ему около сорока, входит в Совет Ордена.

– Хм, молодой ещё, – заметила девушка, вспомнив, что маги живут гораздо дольше обычных людей. – И?

– Что значит «И»?! Я сказал всё, что тебе нужно знать! – досадливо отмахнулся он.

На деревьях заливисто перекликались весенние птички, звон их голосов разносился по улицам. Едва вышедшее солнце уже начинало припекать, сонные люди мелькали туда-сюда. Она никогда не уставала наблюдать за людьми. Было в их вечной суете нечто манящее, завораживающее.

– И чем же он тебе не угодил, а, Хоран?