Текст книги "Пристанище"

5

Помолимся Богу Творцу, чтобы он, Благодатный и Милосердный, облегчил зловещие события, которые предвещают нам звезды в этом 1563 году. Аминь.

Альманах на 1563 год, Нострадамус

Вторник, 8:30 утра

Клара Мухика готовилась к вскрытию тела, найденного в болотах Ойамбре. Судмедэксперт раскладывала на столике инструменты: хирургическая пила “Страйкер”, ножи, скальпель, щипцы, флаконы с химикатами.

Пила “Страйкер”, безусловно, являлась одним из незаменимых орудий, ее лезвие скользило вперед-назад, позволяя резать кость, не кромсая мягкие покровы. При вскрытии такую пилу обычно используют, чтобы извлечь содержимое черепной коробки, – процедура, которая способна напугать большинство людей, но для Клары это было частью рутины.

Клара взглянула на потолок и довольно улыбнулась. Наконец, после множества обращений, она добилась того, чтобы в зале для аутопсии установили операционную лампу, не дающую теней. В такое утро, как сегодня, это особенно важно. Клара предчувствовала, что на эти два новых дела времени у нее уйдет больше, чем обычно.

Сегодня ей так хотелось подольше поваляться в постели с мужем Лукасом, переставить будильник на час позже. Лукас тоже врач, но он терапевт в медицинском центре, и ему не приходится иметь дело с загадочными принцессами и бедолагами, выловленными из зловещего болота.

– Что такое, соня, не хочешь вставать? – спросил Лукас, обняв Клару и щурясь, словно его тоже раздражал солнечный свет.

– Нет, хочу весь день провести в постели.

– Отличная идея, скажем всем, что заболели.

– Да, позвони мне на работу – дескать, у меня жестокий приступ малярии. – Клара зарылась лицом в подушку.

Лукас рассмеялся.

– Как будто ты позволишь кому-нибудь другому заняться этим вашим новым делом.

Она перевернулась и погладила Лукаса по щеке. Рядом с ним было так спокойно.

– Вообще-то я и правда иногда подумываю об этом. Все продать и сбежать в какой-нибудь тропический рай, ничего не делать, наслаждаться жизнью без всех этих трагедий.

Лукас улыбнулся жене, погладил ее по волосам:

– Через неделю помрем от скуки.

– Помрем, – согласилась Клара.

И все же это было не совсем шуткой, такая возможность втайне ее манила. Кроме собственных сбережений, ей досталось наследство от матери, да такое, что она даже не представляла, что с ним делать.

На работе Клара сохраняла самообладание и не поддавалась эмоциям, но после случившегося полгода назад уже не могла относиться к происходящему вокруг с прежней иронией. Лукас помог Кларе пережить смерть матери, и, осознав, кем ее мать на самом деле была, Клара утвердилась в понимании самой себя.

Мать Клары покончила с собой. Клара не сочувствовала самоубийцам, считая их эгоистичными слабаками, не способными ценить жизнь. Однако она смогла понять мать, принять ее решение, и затяжная обида на мать сменилась восхищением. После этого Клара, привыкшая ежедневно иметь дело со смертью, начала ощущать, что с каждым разом ей все сложнее относиться к жертвам просто как к материалу, без эмоций. Эта бедная польская женщина, такая молодая и красивая, у которой вся жизнь была впереди… Какова ее история? Может, у нее, как и у матери, были свои секреты, ставшие причиной столь страшного исхода…

В последнее время Кларе казалось, что над ее жизнью нависла тень неизбежности, и причиной тому события, связанные с виллой “Марина”. Но, по крайней мере, та история еще больше сблизила ее с Валентиной, а также подарила нового родственника – Оливера. Теперь они иногда по пятницам вчетвером поедали рабас в порту Суансеса. Клару радовало, что Оливер с Лукасом подружились.[19]19
  Популярная в Кантабрии закуска – кольца кальмаров.


[Закрыть]

– Ну как неделя, Лукас? Клара опять работала и дома?

– Да сам знаешь, одно и то же. Препарирует все подряд, пока я пялюсь в телик.

– Держись, приятель. А меня таскают на спектакли, где играет подчиненный Валентины, я боюсь даже пискнуть, а то вдруг она прихватила на спектакль оружие.

– Пора бы нам оформить хорошую страховку. Интересно, есть такие для отношений повышенного риска? – серьезно вопрошал Лукас, Оливер делал озабоченное лицо, а Клара с Валентиной со смехом закатывали глаза.

Гулкий звук чьих-то шагов выдернул Клару из мыслей. В зал вошла ее помощница Альмудена Кардона, ее сопровождал агент гражданской гвардии, который обычно отвечал за сохранность тела, так что он был обязан присутствовать при вскрытии. Как правило, он усаживался где-нибудь в углу и молча ждал.

– Добрый день, Клара! Что там с давешней принцессой? – спросила Кардона, даже не пытаясь скрыть любопытства.

– Привет, дорогая. Мы с Педро управились меньше чем за три часа, – ответила Клара. (Педро Мигес был еще одним ее помощником в Институте судебной медицины.) – Хотя боюсь, что пока не получим отчеты из Мадрида, определенности не будет. Я попросила рассмотреть дело срочно, даже наврала, что есть обвиняемый.

– Какой еще обвиняемый? И почему вдруг такая срочность?

– Личное распоряжение судьи Талаверы. Дела принцессы и болотного человека могут быть связаны. Не исключено, что тут прослеживается серия.

– Ты серьезно? Типа как в голливудских фильмах?

– Нет, типа “а ну-ка быстро за дело”.

– Стало быть, как обычно.

– Именно, – улыбнулась Мухика.

– А вы что-нибудь уже выяснили о принцессе?

– Судя по содержимому желудка, незадолго до смерти она поела. И поела неплохо: рыба и омары или что-то такое.

– Ого, настоящая сибаритка.

– Правда, никаких прямых указаний на отравление я не нашла. Никакого яда, ни растительного, ни животного происхождения, ни искусственного. Но умерла она от отравления.

– Странно слышать от тебя столь категоричное утверждение до получения отчета из лаборатории. Почему ты так уверена?

– Дело в том, что все признаки указывают, что организм был поражен каким-то веществом. Непосредственной причиной смерти стала остановка сердца, но почки бледные, в миокарде кровоизлияние, печень также изменена – все указывает на действие какого-то вещества.

– Отметины, следы от укола?

– Ничего, – покачала головой Клара. – И я не понимаю, как ей умудрились дать такую мощную дозу яда, чтобы при этом не осталось ни следов в желудке, ни отметин на коже. Словом, жду анализов крови и проб с тела. Впервые с таким встречаюсь – тело внешне в идеальном состоянии, восковая кукла, да еще этот запах ванили…

– Ванили? – переспросила Альмудена.

– Да. Будто все тело обмазали ванильным кремом, только запах с каким-то оттенком… – Мухика замолчала, подбирая слова. – Не знаю, что-то неуловимое…

– Ты меня заинтриговала.

– Сама всю ночь голову ломала. Кстати, а что там с трупом из болота?

– На первый взгляд ничего особенного. Похоже на удушение. Судья из Комильяса приехал поздно, так что мы проторчали там до девяти вечера, темнота была хоть глаз выколи. Я собственных рук разглядеть не могла.

– Не драматизируй, – засмеялась Клара. – Давай-ка достанем твоего болотного человека из холодильника и посмотрим, что он нам поведает.

– Мог бы он говорить, сказал бы пару ласковых судье. Какого черта он приезжает на ночь глядя? Представляешь, еще и брюзжал, что его оторвали от партии в карты. Я его чуть в том болоте не утопила!

– Ладно тебе, не ворчи. Можно подумать, ты большая любительница выездов.

– Мы его столько ждали, что подтянулись зеваки, хорошо, что ничего толком не было видно, иначе фото были бы уже в интернете.

– Ох, в наши дни смартфоны – главные враги тайны следствия, – согласилась Клара.

– Но и без фоток весь Комильяс и половина Сантандера уже наверняка в курсе.

– Это точно, – вздохнула Мухика, направляясь к большому холодильнику.

Новое вскрытие вроде бы не сулило ничего таинственного, но, провозившись два часа, эксперты так и не смогли понять то, что поведало им тело неизвестного, обнаруженное в болоте.

Путешественник из Пещеры ласточек
Размышление третье

Во всем виноват его эгоизм. Поэтому он и оказался в болоте – туда и дорога всем порочным людям, воображающим себя сильными и могущественными и не осознающим своего ничтожества. Таких людей узнать легко, их глупые самодовольные жесты и высокомерный взгляд сразу их выдают. Возможно, для Земли было бы лучше, утони в болоте не только он один, но и несколько подобных ему особей. Они как паразиты, как социальная аномалия, к которой все привыкли. Никогда не пойму их полного равнодушия, отсутствия жажды жизни и стремления познавать новое.

Его наконец отыскали. Неожиданно им понадобилось довольно много времени, а болото не сразу изрыгнуло свою жертву, несколько дней удерживало ее в своей утробе. Все пошло не совсем по плану, но мне – то есть нам – нужно, чтобы от смерти был хоть какой-то толк. Пусть все знают правду: только наш путь ведет к спасению мира, потому что только мы относимся к нему с должным уважением.

И все же чем дальше, тем чаще меня охватывает предчувствие, что ничего не получится; мысли о том, что все было зря, тянут вниз. Что ж, если все выяснится, возможно, найдется кто-нибудь, кто поймет, что жертв было не избежать. Они требовались, чтобы мир спасся от самого себя, спасся от таких людей, как человек на болоте, не желавший видеть ничего, кроме собственных интересов. Может, надежда еще жива.

Вторник обещал быть загруженным. Уже в половине девятого утра Клара Мухика с Альмуденой Кардоной были в зале аутопсии, а без четверти девять Валентина Редондо в своем кабинете в управлении Сантандера обдумывала события предыдущего дня.

Иногда неделями не бывает никаких новостей и время течет неспешно, а потом вдруг происходит столько всего сразу. Валентина еще не разобралась, нравится ли ей Анна или нет. Англичанка неоднократно извинилась за внезапное вторжение, она не хотела никого потревожить. Решение сделать остановку в Испании Анна приняла в последний момент, ей показалось, что это будет возвращением кармического долга, который у нее оставался перед Оливером, – в Индии она стала буддисткой.

– Хоть мы на Западе не всегда это понимаем, Валентина, но любой плохой поступок ведет к накоплению дурной кармы.

– Дурной кармы?

– Да, плохой энергии. Это нечто неосязаемое, невидимое, но оно существует. Все очень просто и логично – кармический закон означает, что все, хорошее и плохое, тебе же и возвращается, в этой или иной реинкарнации. Это сансара – круговорот, колесо жизни!

– Колесо жизни, – повторила Валентина и посмотрела поочередно на Майкла и Оливера, надеясь на их поддержку в этом разговоре со столь одухотворенной особой.

– Именно! Колесо жизни, – повторила Анна с сильным английским акцентом. Она, как и Оливер, много лет изучала испанский, но из-за отсутствия практики англосаксонский выговор у нее был более чем отчетлив. – Нужно расти в дхарме, чтобы поддерживать в себе мир и гармонию, помогать окружающим и стремиться в течение жизни очиститься от негативной внутренней энергии своих дурных поступков.

– Ясно. То есть нужно заработать положительные баллы, чтобы перекрыть все то дерьмо, которое успел натворить. И это дает гарантию не отправиться прямиком в ад, правильно?

Воцарилось неловкое молчание. Анна отреагировала спокойно, даже на первый взгляд радостно, словно ей доставляло удовольствие объяснять свою новую духовность.

– В такой формулировке это действительно звучит несколько эгоистично, но можно сказать, что из счастья других рождается и твое счастье. В любом случае попадать в ад я не планирую.

– Нет? Значит, ты не так ужасно себя вела. – Валентина не сдержала усмешки.

Мужчины по-прежнему молчали, будто боялись рот раскрыть, наблюдая за противостоянием двух женщин.

– В жизни всякое бывало, но в буддизме нет понятия ада, есть только колесо жизни и реинкарнации. Ничто не исчезает бесследно, все связано, и у всего есть последствия. Поэтому надо возвращать кармические долги.

Наконец Оливер рискнул вмешаться:

– Анна, у тебя передо мной нет никаких долгов. Что было, то прошло. Люди постоянно расстаются, а Земля все равно продолжает вращаться. У меня все отлично, я абсолютно счастлив. – Он выразительно глянул на Валентину.

Валентина оценила его слова – продолжай он отмалчиваться, она бы точно задумалась.

– Знаю, дорогой, – улыбнулась Анна, – это заметно. Чувствуется, что у вас тут, – она простерла руки, словно пыталась обнять дом, – хорошая энергетика. Но мне казалось, я слишком резко разорвала связи со своей предыдущей жизнью. Я просто хотела удостовериться, что ты в порядке, что я не оставила тебе негативных вибраций.

– А просто позвонить нельзя было? – вмешался Майкл, которого явно забавляла вся эта ситуация, особенно лицо Валентины, обычно непроницаемое, но сейчас выражавшее почти комичное изумление.

– Майкл, ты, как всегда, сама чуткость. Некоторые вещи необходимо сказать лично, прожить их в жизни, а не с помощью технологий.

– Но на фейсбуке же ты сидишь, детка.

– Ах, Майкл, вечно ты все превращаешь в шутку. Соцсети я использую лишь для благотворительности. А ты когда-нибудь повзрослеешь?

Тут опять вмешался Оливер, давая понять, что импровизированную вечеринку пора закруглять. Еще раз сказал, что на вилле “Марина” ей рады и ее комната наверняка готова. На прощанье Анна с Валентиной наградили другу друга ослепительными улыбками, показывая, что во всем разобрались и друг другу они не соперницы.

* * *

Сейчас у Валентины не было времени еще раз проигрывать их диалог, а уж тем более гадать, чем там занимаются Оливер, Майкл и Анна. Возможно, Майкл с Оливером устроят буддистке-неофитке экскурсию по городу. Но утро Майкл обычно посвящает упражнениям на кларнете, зато у Оливера сегодня нет занятий в университете… Они с Анной будут вдвоем? Нет-нет, в свободные дни у Оливера полно работы на вилле. Ей даже представлять не хотелось, как Анна и Оливер бредут по идиллическому кантабрийскому пляжу, тогда как она пытается разобраться со вчерашними страшными находками. Но почему, черт возьми, она так дергается? Оливер любит ее, он даже предложил съехаться, это она не была готова на такой шаг. Откуда эта болезненная острая ревность?

– Добрый день, лейтенант.

– Привет, Ривейро, как дела? – рассеянно ответила она сержанту.

– Ну что там вчера?

– Вчера?

– Ну да. Как Оливер отреагировал, когда ты ему сказала про…

– А, ты про мобильный его брата? Ну… я объяснила, что существует возможность установить местоположение телефона Гильермо по IP-адресу его подключения к интернету. Но это возможно, только если телефон находился в зоне беспроводного соединения, то есть где-то в городе, тогда бы телефон мог пытаться автоматически подключиться к какой-то вай-фай-сети. Но это лишь при условии, что телефон включен.

– Вот как.

– И боюсь, что мы опять окажемся в тупике, хотя я сегодня же собираюсь попросить Талаверу отправить новый запрос в телефонные компании, пусть проверят такую возможность. Но Оливеру пришел в голову еще один способ. Удивительно, но это проморгала и британская полиция, и мы.

– Серьезно? И какой?

– Через обычный почтовый абонентский ящик. Поскольку Гильермо без конца путешествовал и постоянного места жительства у него не было, то Оливер и подумал, что, возможно, он завел себе самый обычный почтовый ящик. В Королевской почтовой службе в Лондоне ему подтвердили, что да, у его брата действительно есть абонентский ящик, однако это конфиденциальная информация. Так что Оливер позвонил отцу и попросил как можно скорее связаться со Скотланд-Ярдом.

– Ого, значит, есть успехи!

– Посмотрим. Вдруг Гильермо уже пару лет не пользовался ящиком, тогда мы вернемся в прежнюю точку. Зато у Оливера снова появилась надежда.

– Хоть бы он что-нибудь нашел, – искренне пожелал Ривейро. – Ну а как насчет принцессы и мужчины с болот? Новые сведения появились?

– Да, я собиралась позвонить тебе вчера вечером, но меня, скажем так… отвлек один визит, а потом уже было слишком поздно. Похоже, Камарго смог установить личность нашей принцессы, хотя сегодня предстоит подтвердить, так ли это.

– Да ладно! И кто она?

– Кузина королевы Изабеллы.

– Что… Но… это невозможно, как это… Кузина из той эпохи или уже из нашей?

– Из той. Более того, мы проверяем, не родственница ли она Колумбу.

Ривейро пару секунд ошарашенно молчал, а потом рассмеялся, поняв, что Валентина над ним издевается.

– Ну и шуточки у тебя, лейтенант.

Валентина воскликнула, подражая интонации Ривейро:

– Но кузина из той эпохи или из нашей?

Она почувствовала, как напряжение понемногу отпускает ее.

– Принцессу звали Ванда Карсавина. Кажется, она преподавала историю и археологию, по национальности полька, хотя уже несколько лет проживала в Германии. Она приехала в Кантабрию на несколько дней, провести цикл семинаров по археологии и средневековой истории в Университете Менендеса Пелайо в Сантандере.

– В Международном университете? Это тот, что устраивает летние курсы во дворце Ла-Магдалена?

– Он самый, только курсы проводятся не там, а на территории бывших королевских конюшен. Зимой некоторые помещения отдают под семинары, мастер-классы и прочее. Криминалисты уже там побывали. Посмотрим, удалось ли что-нибудь найти в комнате принцессы, не так-то просто снять отпечатки там, где каждый день топчется столько людей.

– Значит, польская преподавательница приезжает сюда вести семинар по средневековой истории, а потом ее находят на развалинах замка мертвой и переодетой в принцессу. Ну и дела! А как удалось установить ее личность?

– Ее объявили в розыск университет и соседка по комнате, там же, в конюшнях. Вчера вечером Камарго свозил соседку на опознание в Институт судебной медицины.

– В каком смысле – там же, в конюшнях? Она что, ночевала прямо там, где проводила занятия? – удивился Ривейро.

– Господи, да нет же, занятия проходят в современной пристройке. А в старых дворцовых конюшнях устроено общежитие для студентов и преподавателей.

– Ясно.

– Про общежитие я знаю, потому что в прошлом году была там на Дне криминальной психологии. Выходные наша принцесса намеревалась провести в Комильясе, и вроде бы у нее имелись большие планы на субботу и воскресенье.

– Комильяс! Но это же там нашли труп в болоте!

– Вот именно. Мне продолжать?

– Конечно, извини.

– Так вот, в выходные она собиралась съездить туда на Международный конгресс спелеологов, организованный одним местным фондом.

– Спелеологов… – задумчиво повторил Ривейро. – А при чем тут это? Разве спелеология не про пещеры? Покойная же была археологом, правильно?

Валентина вздохнула:

– Всякое бывает. Некоторые археологи вполне могут интересоваться пещерами и спелеологией, сержант. Но факт остается фактом: в понедельник Ванда Карсавина не явилась на свой семинар в Сантандере, так что ее соседка по комнате и администрация университета уведомили полицию об исчезновении. Сделали они это только вчера поздно вечером – думали, вдруг преподавательница заболела и осталась в Комильясе на ночь.

– Или просто накануне слишком повеселилась и наутро не могла вести занятия, да? – с нескрываемым сарказмом отозвался Ривейро.

– Да неважно. Сейчас надо поговорить с людьми в университете, с соседкой по комнате и с кем-то из фонда Комильяса. Там вроде бы подтвердили, что Ванда присутствовала на конгрессе, на субботнем ужине и воскресном обеде. Больше никакой информации нет. Никто не знает, где именно в Комильясе она ночевала. Доподлинно известно лишь то, что в ночь на понедельник кто-то оставил ее мертвое тело на Моте-де-Треспаласиос.

– Может, тот болотный человек тоже как-то связан со спелеологией? Странное совпадение. И там и там фигурирует Комильяс.

– Мне это тоже в голову пришло, хотя, судя по всему, человек с болота уже несколько дней как мертв… Надо дождаться результатов вскрытия.

– А семья у нее есть? У Карсавиной этой. Дети, муж?

– Судя по тем обрывкам информации, которую соседка по комнате сообщила Камарго, ни детей, ни мужа. Похоже, она даже не состояла в отношениях, но это, разумеется, еще под вопросом.

– Ну уж родители-то у нее наверняка есть. Или там, не знаю, двоюродные братья и сестры. В Польше…

– Камарго сказал, есть мать и брат, проживают в Кракове. Вот и вся информация.

Сержант оглянулся на открывшуюся дверь – прибыли остальные члены группы.

После того как все расселись в комнате для совещаний, лейтенант рассказала про женщину с Моты-де-Треспаласиос, которую они по-прежнему, не сговариваясь, называли принцессой.

– Сабадель, что нам известно о Моте-де-Треспаласиос и монетах?

Сантьяго Сабадель с надменным выражением на лице раскрыл свою коричневую папку, всем видом давая понять, что выполнил домашнее задание.

– Что касается моты, лейтенант, этот укрепленный комплекс типичен для стран Центральной Европы, но необычен для Испании и тем более для Кантабрии. Это концентрическое сооружение из земли и глины, в диаметре достигает семидесяти шести метров, вокруг возведены стены со рвом.

Сабадель сделал паузу, дабы убедиться, что все внимают ему. Все внимали, и он продолжил:

– Прежде рвы наверняка были заполнены водой, поскольку рядом когда-то протекали две речки, но их русла давно уже изменились.

Все продолжали хранить молчание. Поскольку Сабадель явно счел свое выступление завершенным, Валентина спросила удивленно:

– И это все? Сколько лет этой постройке?

– Не знаю, лейтенант. Такой тип укреплений возник в конце десятого века, так что может датироваться любой эпохой начиная с того времени и вплоть до позднего Средневековья.

– Ух ты, так этой штуке тысяча лет! – восхитилась Марта Торрес.

– А для чего их строили? – полюбопытствовал Ривейро. – Просто там как будто маловато места для целого замка.

– Конечно, это ведь не замок в полном смысле слова, а пункт наблюдения при Портус Блендиум.

– Что еще за Портус Блендиум? – спросила Валентина.

– Место, которое нам всем прекрасно знакомо, лейтенант, – с ехидной улыбкой ответил Сабадель. – Портус Блендиум – это Суансес. Он был важным торговым портом, а мота, по всей вероятности, играла роль сторожевой башни. Сами понимаете, мне не хватило времени, чтобы подробно все изучить.

– Есть какая-нибудь зацепка, которая может связать это сооружение с нашей принцессой?

– О существовании этих руин никто и не знал толком, пока по соседству с ними не начали возводить жилой квартал. Когда очищали территорию от зарослей, обнаружили архитектурные останки. С тех пор мота находится под защитой Министерства культуры Кантабрии.

– Выходит, мы там же, где и были, – вздохнула Валентина. – Отличный урок истории, но только сейчас от этой информации пользы ноль. Единственная связь между Вандой Карсавиной и мотой – профессия жертвы, она историк и археолог.

– Специалист по Средневековью, – уточнил Ривейро. – Она ведь вела семинар как раз по нему.

Лейтенант кивнула и посмотрела на Сабаделя:

– А что по поводу монет?

Сабадель слегка побледнел.

– В общем… лейтенант, на это мне времени не хватило, но, да, кое-что я все же нарыл. Насчет монеты, которую, видимо, отчеканили в 1563 году… В тот год ничего значимого в Кантабрии не случилось – по крайней мере, я такой информации пока не нашел. В Испании правил Филипп Второй, а Арагонская и Кастильская короны были едины… Что еще? Ах да, при королевском дворе кантабрийский регион называли Горой, явно в силу географических особенностей, по контрасту с кастильскими землями, которые были известны как Плато. За год до того родился Лопе де Вега, а еще через год – Галилео Галилей и Шекспир…

– Сабадель!

– Лейтенант?

– Очень занимательные факты, хвала Гуглу, но я ждала от тебя информации о конкретной монете.

– Разумеется, лейтенант. – Сабадель сосредоточенно свел брови, стараясь не обращать внимания на перешептывание коллег, смысла которого не мог разобрать, но не сомневался, что они насмехаются над ним. – Дело в том, что я хотел воссоздать историко-культурный контекст эпохи, которой принадлежит монета, но о самой монете пока ничего не нашел. В отделе криминалистики нет специалистов по нумизматике, поэтому я отправил запрос с фотографиями монеты в НАМ. А сегодня отправлю уже сами монеты в Мадрид на экспертизу в лаборатории монетного двора.

– Что такое НАМ? – спросила Марта Торрес.

Сабадель вздохнул, раздраженный столь вопиющим невежеством.

– Национальный археологический музей. Хотя нужно отправить монеты в лабораторию Королевского монетного двора, я решил отослать их фотографии в НАМ, я знаю там пару спецов по нумизматике.

– В Музее археологии есть специалисты по средневековым монетам? – удивилась Валентина.

Сабадель кивнул:

– Альфредо Кановас, мы вместе учились на историческом, он сейчас преподает эпиграфику и нумизматику в университете Мадрида, а также работает в музее. Между прочим, НАМу принадлежит самая значительная коллекция монет в Испании и одна из самых обширных в Европе, – заключил Сабадель с гордостью.

– Ладно, – ответила Валентина, – тогда молодец, Сабадель.

Младший лейтенант скромно, но с достоинством улыбнулся.

– Но как тебе удалось так быстро связаться с монетным двором? Когда я вчера говорила с судьей Талаверой, он сказал, что сделает запрос, но не в Королевский монетный двор, а в аналитический центр Банка Испании.

– Да, им я тоже позвонил, и мне ответили, что они занимаются современными монетами, фальсификациями и всяким таким. И посоветовали сразу отправить монеты в монетный двор. Я обратился к секретарю Талаверы, и та тут же отправила запрос.

– Боже благослови судью и секретаря. Отличная работа, Сабадель, – уже искренне сказала Валентина, и младший лейтенант буквально расцвел. – А что тебе сказал твой приятель нумизмат?

– Он в лаборатории изучает состав монет, степень их окисления, вкрапления… в общем, в таком вот роде. Альфредо обещал сообщить мне сегодня вечером хоть что-нибудь, а сразу после нашего совещания я отправлю ему еще и фото монеты, которую нашли у болотного трупа. Вчера фотографий у меня не было.

– Действуй, – кивнула Валентина. – И сообщай мне о любых подвижках, хорошо?

– Так точно, лейтенант.

– Что ж, – Валентина обвела всех взглядом, – давайте распределим работу. Сабадель, ты, разумеется, отвечаешь за информацию о моте и монетах. Попробуй нащупать связь с Вандой Карсавиной. Кроме того, разузнай о конгрессе спелеологов – как часто проводится, кто участвует, какие темы там обсуждаются, есть ли что-то, имеющее отношение к Средневековью. В общем, ты сам все знаешь. Если успеешь, попробуй выяснить, что за курс читала наша принцесса в университете. Мы сейчас поедем в общежитие, но полезной может оказаться любая информация о содержании курса, который она вела, о его длительности или участниках.

– Да, лейтенант, – важно ответил Сабадель.

– Теперь Торрес и Субисаррета. Свяжитесь с консульством Польши, пусть семью Карсавиной уведомят о случившемся, а также возьмите на себя хлопоты о транспортировке тела, когда эксперты закончат с ним. Нужно дать четкие инструкции сотрудникам консульства, чтобы они выяснили у родных, не рассказывала ли Карсавина о каких-то личных проблемах, или, может, они сами что-то замечали. Все ясно?

– Так точно, – хором ответили Торрес и Субисаррета.

– Затем поезжайте на моту. Продолжите опрос местных жителей, немедленно сообщите, если что-то узнаете. На это уйдет время, там довольно много домов. Разведайте, нет ли поблизости бара или магазина, открытых ночью, где могут быть камеры наблюдения.

Агенты покивали.

– Камарго, ты вчера отлично поработал. Не только отыскал связь между пропавшей преподавательницей и мертвой принцессой, но и успел организовать опознание в Институте судебной медицины. Из соседки Карсавиной по комнате удалось выудить что-нибудь ценное?

– Нет, она в полнейшем шоке, с трудом разговаривала. Она тоже преподавательница, я смог узнать только номер телефона жертвы, и все. После опознания ей дали успокоительное. Надеюсь, сегодня она будет говорить более связно. – Лицо у капрала было довольное: лейтенант Редондо скупа на похвалы.

– Хорошо. Посмотрим, что нам с Ривейро удастся узнать сегодня. Номер телефона передадим судье, чтобы он отправил запрос в телефонную компанию. Соседка сообщила, когда в последний раз разговаривала с Карсавиной?

– Кажется, в субботу, по вотсапу. В воскресенье она позвонила Карсавиной, но та не взяла трубку.

– Но если я правильно понял, в воскресенье днем жертва еще была жива, ведь так? – вмешался Ривейро. – Разумеется, нужно удостовериться, что в воскресенье она обедала в Фонде Комильяса.

– Да, – кивнула Валентина, – сегодня же и выясним. Но не забывайте о болотном человеке, у обоих были чертовы монеты. Камарго, изучи базу пропавших людей, вдруг кто подходит под описание. Не знаю, успела ли Кардона вчера подготовить отчет, но позвони ей, и если да, то пусть срочно передаст тебе данные, пробьешь по базе отпечатков пальцев.

– Хорошо, – кивнул капрал.

– Кстати, – добавила лейтенант, – наши коллеги из Комильяса опросят жителей ближайших к болоту домов, хотя те и стоят в полукилометре от места, где обнаружили труп. Камарго, свяжись с тамошним отделением, пусть держат тебя в курсе всех новостей. Мы с Ривейро поедем в Фонд Комильяса, но ты позвони туда и вызнай все детали о конгрессе и о том, где размещались участники. Пусть перешлют тебе буклеты, любой иллюстративный материал, все что угодно, все. Нам нужно как можно скорее выяснить, где Карсавина ночевала с субботы на воскресенье.

– Да, лейтенант, – улыбнулся Камарго, радуясь, что доверие Валентины Редондо к нему возросло настолько, что она предоставляет ему такую свободу действий.

– Ривейро, ты со мной. Едем в эти жилые конюшни, а потом в Фонд Комильяса. Позвоню сейчас Кларе Мухике, узнаю, какие данные со вскрытия принцессы у нее есть, но вряд ли раньше вечера мы что-нибудь получим.

Валентина ушла в свой кабинет, чтобы позвонить судмедэксперту, но телефон зазвонил еще до того, как она сняла трубку. Это была Клара Мухика. Они как раз начали вскрытие мужчины с болота, но прервались, потому что из Мадридского национального института токсикологии и судебно-медицинской экспертизы пришел отчет по Ванде Карсавиной.

Когда Валентина после разговора с Кларой пересказала членам команды содержание отчета, воцарилось оцепенелое молчание, все переглядывались, совершенно сбитые с толку, у всех в глазах был один и тот же вопрос.