Текст книги "Время быть"

Мария Петрова
Время быть (Le temps d'être)

© Петрова Мария, текст

© Жозефина Уолл, рисунок на обложке

© Петрова Дарья, рисунок

© ООО «Издательство «Цитата Плюс»

ОБ АВТОРЕ

Мария Петрова – молодая русская поэтесса. Её активная литературная деятельность началась в 17 лет с победы во Всероссийском литературном конкурсе им. Л. И. Ошанина в номинации “Поэзия”. В 2014 и 2015 её стихотворения вошли в лонг-лист международного литературного конкурса “Славянская лира”. Первый сборник стихов Марии “Ars longa” на Германском конкурсе русскоязычных авторов “Лучшая книга года” (2015) получил специальный приз “За музыкальность стиха”. Также в 2015 году вышел в свет двуязычный поэтический проект «Отголоски души» («Réciproque suivi de Réminiscence»), написанный совместно с поэтом и художником Артаком Саканяном. В дальнейшем их творение было удостоено диплома «За солнечное творчество» на Германском конкурсе «Лучшая книга года» (2016).

В настоящее время Мария живёт и учится во Франции, в Нантском университете: в 2017 году окончила факультет литературы (Lettres modernes) и заканчивает обучение в магистратуре на направлении FLE – преподавание французского как иностранного. Мария развивает русскую культуру в Нанте, преподавая русский язык в ассоциации “Russies ÉtonNantes” и знакомя французскую публику с музыкальными и литературными произведениями на русском языке, занимается литературными переводами. В последнее время увлеклась открытыми сценами поэзии и слэма в барах города Нанта, исполняет свои композиции на творческих встречах и ищет вдохновение во французских текстах, в новом видении мира.

Maria Petrova est une jeune poétesse russe. Son activité littéraire a commencé quand elle avait 17 ans, avec sa victoire dans le Concours littéraire de toute la Russie au nom de L.I. Oshanine, en nomination «Poésie». En 2014–2015 ses poèmes ont été inclus dans la longue-liste du Concours littéraire international La lyre slave. Le premier recueil de poèmes de Maria Ars longa a obtenu un prix spécial «Pour la musicalité des vers» au Concours allemand des auteurs russophones Le meilleur livre de l’année. L’an 2015 a été marqué par la publication du recueil bilingue de poèmes Réciproque suivi de Réminiscence (Отголоски души) crée en duo avec le poète et le peintre Artak Sakanyan. Par la suite leur livre a été reconnu en tant qu’une «création ensoleillée» dans le cadre du Concours Le meilleur livre de l’année en 2016.

Actuellement Maria vit et fait ses études en France, à l’Université de Nantes: en 2017 elle a obtenu une Licence de Lettres modernes et en ce moment elle finit le Master FLE dans la même université. A part cela, Maria développe la culture russe à Nantes en enseignant la langue russe aux francophones à l’association interculturelle russophile Russies ÉtonNantes et en présentant au public des oeuvres russes littéraires et musicales, fait des traductions littéraires. Ce dernier temps elle se passionne pour les scènes ouvertes de poésie et de slam dans des bars de Nantes, récite ses compositions pendant des rencontres culturelles et cherche de l’inspiration dans des textes français, dans une nouvelle vision du monde.

Поэзия
Poésie

Пока ещё

 
Покуда будет виться певческая строка?
Пока не иссякнет рыданий грудь…
А грудь бездонна – в душе нет дна,
Не предначертан птице по земле путь.
 
 
Набрасывая узор вспышек сердца,
Мы стремимся бросить искру в нужное русло,
Смысла нет отбирать её у младенца —
Она стремится к огням, горя – пока ещё – тускло.
 
 
Но живительной дымкой выйдет на полотно сцены
И начертит свою историю или загадку космоса,
Испещрит паутины брызгами росы или пены —
И замрёт, тайный соперник Хроноса.
 
 
И будет литься по капелькам или потоком,
Вбирая стёклышки – жизни нюансы, неровности,
И проплывая между западом и востоком,
Прохладой отзовётся в разгорячённом глобусе.
 

Jusqu’à…

Jusqu’à quand serpentera la ligne poétique?

Jusqu’à ce que les sanglots de l’âme cessent…

Mais l’âme n’a pas de fond:

L’oiseau n’a pas à voler par terre.

En faisant des croquis des étincelles du coeur,

Nous aspirons à jeter cette étincelle dans la bonne direction.

Il n’y a pas de sens à l’enlever des mains d’un bébé –

Elle aspire vers une grande flamme, brûlant pour l’instant pâlement.

Mais la ligne poétique apparaîtra sur une toile de scène, comme une fumée,

Cette trace sera une histoire ou un mystère du cosmos,

Elle va parsemer des toiles d’araignées avec des gouttes

de rosée ou d’écume,

Et puis elle se figera, telle une rivale de Chronos.

Et elle va se verser goutte à goutte ou en rafale,

En absorbant des verres brisés – des nuances ou des courbes de la vie.

Et, flottant entre l’Ouest et l’Est,

Elle va résonner au sein du globe ardent.

Слова времени

 
Архаизмами стали объятия.
Красная дверь ждёт жертвы.
Редкая тень внимательно,
Остро ласкает нервы.
Сном кто-то крестит приятеля,
Твёрдым, холодным шифром.
Афоризмами стали проклятия,
Хлёсткой, неполной рифмой.
 

Paroles du temps

 
Les étreintes d’aujourd’hui sont devenus des archaïsmes.
La Porte rouge attend sa proie.
Une ombre rare caresse les nerfs
D’une manière soigneuse et pointue.
 
 
Quelqu’un baptise son ami avec un sommeil éternel,
Avec un code rigide, froid.
Des malédictions d’aujourd’hui sont devenues des aphorismes,
Des rimes incomplètes et frappantes.
 

Слушай жизнь

 
Преемник океанской тайны – невесомой жемчужины
В исцеляющем шуме многоликого оркестра – причала,
Словно шутит: «Родиной была недавно простужена,
Слушай жизнь: на земле нет конца, как нет и начала.
 
 
Всё на планете – одно движенье,
Взмах руки – верный знак дирижёра,
Творящий мелодиям, тембрам сближенье.
Лёд минора вливается в пламя мажора».
 

Écoute la vie

 
Le successeur de l’océan, de la perle aérienne
Dans le port, un écho orchestral guérit l’âme.
Ses sons plaisantent: «Tu étais enrhumée par ta Patrie,
Écoute la vie: elle n’a ni début ni fin.
 
 
Tout sur cette planète est un seul et unique mouvement,
Un battement – un signe du chef d’orchestre,
Créant le rapprochement des mélodies et des tonalités de la Terre.
La glace du ton mineur se jette dans la flamme de la tonalité majeure».
 

«Любимая, в детство впадшая…»

 
Любимая, в детство впадшая,
Или выйти ещё не успевшая…
Женщиной-музой ставшая,
Наивным ребёнком пришедшая,
 
 
Израненным чуточку светом,
Отблеском, цветом сирени.
Лилией в ночь пред рассветом,
В загадочной, ласковой тени.
 

«Je suis ta bien-aimée retombée dans l’enfance…»

 
Je suis ta bien-aimée retombée dans l’enfance,
Ou bien j’ai juste oublié d’en sortir à temps,
Je suis devenue ta Muse-Femme,
Je suis venue vers toi tel un enfant naïf,
 
 
Telle une lumière à peine blessée,
Un reflet, une couleur de lilas avant l’aube.
Telle une fleur de lis
Dans une ombre douce et pleine de mystères.
 

«Хочешь, буду твоим дельцом сигарет…»

 
Хочешь, буду твоим дельцом сигарет,
Лёгким дымом у губ или краской,
Долгим, плавным штрихом или сказкой,
Поэзией, феей, музой планет.
 
 
А хочешь – вечно любящими глазами,
Лёгкой влагой, бабочкой на губах,
Ритмом, музыкой, рифмой в стихах,
Нежнейшим пламенем, небесами!..
 

«Si tu veux, je serai ton dealer de cigarettes…»

 
Si tu veux, je serai ton dealer de cigarettes,
Une fumée légère autour de tes lèvres, ou une peinture,
Une longue ligne ou un conte,
Une poésie, une fée ou une muse des planètes.
 
 
Ou si tu veux, je deviendrai des yeux éternellement
amoureux,
Une humidité légère, un papillon sur tes lèvres,
Un rythme, une musique, une rime,
Une flamme des plus tendres, ou le ciel!
 

В дневнике…

 
Лишь в дневнике твой почерк,
Истинный дух обитает.
Может, там гения очерк
В дыме свечей витает.
И обделяя планету,
Плачет, ликует и бьётся
Птицей, готовой к балету.
Но улетев – не вернётся.
 

Dans ton journal…

 
Ton écriture habite ton journal intime,
Ton esprit y vit aussi.
Peut être il y a un essai de génie
Volant dans la fumée des bougies.
Privant la planète de son existence,
Il pleure, il triomphe et il se débat dans sa cage
Comme un oiseau prêt à commencer son ballet.
Mais s’il s’envole, il ne reviendra plus.
 

Две музы

 
Две подруги – власть вдохновенья,
Две судьбы, мягко слитых в одну,
Две печали, два упоенья,
Два креста, два крыла наяву.
 
 
Ты возьмёшь и приложишь властно
Кисть к обеим из них – и не плачь,
Что терзанья приходят напрасно
За одною из них, как палач.
 
 
Истин несколько, много, бессчётно,
Ты их бог, их судья и творец,
Но они без долгов и расчёта
Вплетены в слитный контур колец.
 
 
Пусть они нежным облачным дымом
Поцелуют тебя при луне,
Ясным отзвуком, неуловимо
Мерно лягут на холст в синеве,
 
 
Пусть одна приласкает невинно,
А другая хранит твой сон,
Пусть вдвоём начертают старинный,
Из безвременья линий муссон,
 
 
И вспорхнут нескончаемым мигом
С кисти мага, в небо без дна,
Две звезды, отраженьем и бликом
Невесомей, чем нега-весна.
 
 
Две подруги – власть вдохновенья,
Две судьбы, мягко слитых в одну,
Две печали, два упоенья,
Два креста – два крыла наяву.
 

Deux muses

 
Deux amies – le pouvoir de l’inspiration et la femme,
Deux destins réunis doucement en un seul,
Deux chagrins, deux enivrements,
Deux croix, deux ailes, deux rêves éveillés.
 
 
Tu vas prendre ton pinceau et tu vas le mettre impérieusement
Sur l’une et sur l’autre en même temps, mais ne pleure pas
Parce qu’une d’elle sera prise par la vanité
Des sanglots causés par le bourreau: la jalousie.
 
 
Il existe plusieurs vérités, beaucoup, non…une quantité innombrable,
C’est toi leur dieu, leur juge et leur créateur.
Mais sache qu’elles sont librement entremêlées
Dans le contour des anneaux…
 
 
Que les deux muses t’embrassent dans la nuit
Avec une brume de nuages,
Et qu’elles s’allongent tendrement
Sur ta toile de couleur azur.
 
 
Qu’une d’elles te caresse doucement,
Et que l’autre garde ton sommeil,
Et que toutes les deux tracent une antique
Mousson de lignes sur ton tableau.
 
 
Et que ces deux muses s’envolent du pinceau du mage,
Dans le ciel sans fond,
En se réunissant en un seul instant
Comme deux étoiles plus légères que le printemps.
 
 
Deux amies – le pouvoir de l’inspiration et la femme,
Deux destins réunis doucement en un seul,
Deux chagrins, deux enivrements,
Deux croix, deux ailes, deux rêves éveillés.
 

Твой мир

 
Центр. Вселенной.
Выразительной, сокровенной.
Тонкость цветопризнанья
Входит парадоксально
Линией – кисти дыханьем
В вечность созвездий наскальных.
 

Ton univers

 
Centre. De l’univers.
Expressif, sacré.
La subtilité de l’expression en couleur
Entre paradoxalement
En s’incarnant en une ligne – respiration du pinceau
Dans l’éternité des constellations rupestres.
 

Модернист

 
Выйти из зоны комфорта,
Обрести дискомфорт действенный
Одним касаньем чернильного борта
Страницы, пока ещё девственной.
Строчка за строчкой непечатного текста
Простреляет восприимчивость пальцев,
Сделанный из резинового теста
Слов пучок застрянет в контуре пяльцев.
Пялится рациональность в лужу,
Как суицидник в тарелку супа,
Но вряд ли кому-то нужен
Нараспашку разум под лупой…
Лупит рифма шельму-поэта,
Облепляет стерильной глиной,
А поэт ему платит за это
Репутацией «сын невинный».
Обвинённый преступник канонов,
Модернист точит когти на скалах,
Вырождая несчастных клонов,
Графоманов, дельцов-зубоскалов.
Но не зверство его подстегает,
Ему падший ангел пророчит,
Что свободный дух вымирает,
Что напрасно тот нимф порочит.
Самурайский меч наготове,
Посвящение в войны – в венах,
В голубой нелирической крови,
На траве сырой – новых сценах.
 

Moderniste

 
Sortir de la zone de confort,
Acquérir un inconfort actif
En touchant le bord de la page,
Encore…innocente.
Les lignes du texte hors des règles
Fusilleront la sensibilité des doigts,
Un tas de mots, tel un caoutchouc, se coincera
Dans des contours du métier à broder.
La rationalité fixe ses yeux dans la mare
Comme un suicidaire se noyant dans une assiette de soupe.
L’esprit disséqué à la loupe.
A quoi cela peut-il bien servir?
La rime frappe un salaud de poète,
Elle l’encrasse avec de l’argile stérile,
Et le poète se paye pour avoir
Sa réputation de «fils innocent de la poésie»
Accusé de violeur de dogmes,
Le moderniste se fait les griffes sur les roches,
En éliminant des clowns malheureux,
Des graphomanes, des dealers moqueurs.
Mais ce n’est pas la bête en lui qui dicte ses actions,
C’est un ange déchu qui prophétise
Qu’un esprit libre est en péril,
Qu’il déshonore en vain des nymphes…
Le sabre de samouraï est prêt,
L’initiation des guerriers est dans les veines,
Dans le sang bleu, non-lyrique,
Sur l’herbe mouillée – sur une nouvelle scène.
 

Суть

 
Картины, ноты, стихи – не наши, не нас, но Гения.
Всё соткано из плоти масляной золотого сечения,
Скрещивающихся взглядов мира в одном объятье.
Благословенное Им проклятье.
 

Essence

 
Les tableaux, les partitions, les poèmes – ne sont pas à nous, mais à un génie.
Tout est fait d’un corps huileux de proportion divine,
De regards qui se croisent dans une unique étreinte.
Une malédiction bénite par Lui.
 

Цвет цветом

художнице Ольге Розановой

 
Связь через вертикаль – свет,
Зелень из ладони – в мир, в ночь,
Вековой базы изменчив цвет,
Надо лишь глазу его превозмочь.
 
 
Превратилась ты в верлибр, в стих,
Уверенность, размытую по краям,
Ибо края нет, кисти смелой штрих!
Чьё начало «здесь», скоро будет «там».
 
 
Ты связала узор всей палитры творца,
Меланхолии вены наполняя свеченьем,
Мутность века отозвалась улыбкой лица,
Полотно возродило блик солнца на тени.
 

Couleur – avec de la lumière (La ligne verte)

A Olga Rosanova, peintre

 
Le lien en vertical c’est la lumière,
La verdure part de la paume vers le monde, vers la nuit…
La base de couleurs est changeante: il suffit que l’oeil la dépasse.
 
 
Tu t’es transformée en vers libre, en poème,
En sûreté effacée sur les côtés,
Car il n’existe pas de limites, la ligne brave du pinceau,
Tout ce qui commençait «ici», commencera «ailleurs».
 
 
Tu as brodé tous les motifs de la palette du créateur,
En remplissant les veines de mélancolie avec de la lumière,
L’obscurité du siècle a reflété ton sourire,
Ta peinture a fait revivre des rayons de soleil parmi l’ombre.
 

Воин-лирик

 
Против боли восстань, но не против воли,
Из пера меч сотвори, из листа – щит.
У судьбы не крути канат, отмеряя долю,
Черновик твой в огне затрещит.
Без разметки дорожку марая,
Мышью горе-перо заскребёт,
Из-под пьяного влагой сарая
Мой портрет – вечный лирик всплывёт,
И пророча седыми глазами,
Чернотой погоревших ресниц,
Что мой гений нисколько не ранен,
Достаёт мою пряжу, семь спиц.
– Вей, вину запивая стихами,
Пей, подруга, не глядя в стакан:
Там бурлящий поток, там цунами,
Что сметает бесслёзно капкан.
Революция в лирике? Поздно!
Нет, пора! Ты с земли подхвати
Или с неба свой ритм несерьёзный,
Что питает тебя на пути.
Против боли восстань, но не против воли,
Из пера меч сотвори, из листа – щит.
У судьбы не крути канат, восславляя долю,
Лишь проклятье в огне затрещит.
 

Guerrier lyrique

 
Révolte-toi contre le fatum, pas contre la volonté,
Transforme ta plume en sabre, ta feuille en bouclier,
Ne joue pas avec le destin, laisse tomber ta croix,
Sinon ton brouillon va grésiller en flamme.
En traçant un chemin sans indications,
Le plume-douleur va gratter comme la souris,
De dessous du hangar bourré d’humidité
Mon portrait – un poète éternellement lyrique – émergera.
Et, prophétisant avec ses yeux blancs,
Avec la noirceur de ses cils brûlés,
Il m’annoncera que le génie n’est pas blessé
Et me donnera mon ancien filage et sept broches.
“Tricote, en buvant la culpabilité avec tes vers,
Bois mon amie, ne regarde pas dans le verre,
Là, il y a une gorgée bouillonnante, le tsunami
Qui lave sans larmes ton piège…”
Une révolution lyrique? Trop tard!
Non, il est encore temps… Ramasse ton rythme fantaisiste
Du sol ou bien du ciel,
Il te nourrira sur ta voie.
Révolte-toi contre le fatum, pas contre la volonté,
Transforme ta plume en sabre, ta feuille en bouclier,
Ne joue pas avec le destin, laisse tomber ta croix,
Seule la malédiction s’enflammera à grands bruits!
 

Опиум поэтата

 
Пастелью глаз увенчан на листе,
Постелью тень встаёт при брызгах света,
Слеза луны, как опиум поэта,
Бросает мысли к тысячной версте…
И из неё выслеживая искры,
Слепым влюблённым серенаду тянет.
Тот полутон дрожит, парит, не вянет…
Загадка в ночь. Бессмысленные смыслы.
 

Opium du poète

 
L’oeil est couronné du pastel sur une feuille,
L’ombre rappelle un lit émergeant aux rayons de la lumière,
Une larme de la lune, tel l’opium du poète,
Jette ses pensées à la millième verste…
Et, en guettant ses étincelles,
Elle chante une sérénade comme un amant aveugle,
Ce demi-ton tremble, plane, ne se fane pas…
L’énigme de la nuit. Des sens insensés.
 

«Мне так хочется хулиганских выходок…»

 
Мне так хочется хулиганских выходок,
Чтобы с водкой мешать нектар,
Чтобы было два входа в один и ноль выходов,
В жаркой музыке вить балаган,
Кружевами рук, поцелуев, изгибов,
И потеть любовью в нашем раю,
Чтобы руки муз не боялись нимбов
И рогов в сладострастном бою.
Ставлю руки пока что на ручку,
Мыслью к тебе тороплюсь в ночи.
Совершенны любви самоучки,
Негасимо пламя свечи.
 

«J’ai tellement envie de comportements cinglés…»

 
J’ai tellement envie de comportements cinglés:
Mélanger de la vodka avec du nectar,
Je veux qu’il y ait 2 entrées en un seul, et zéro sorties,
Faire de la bouffonnerie en dansant sous la musique ardente
Avec des croisements de mains, des baisers, des courbes
Et suer dans notre paradis à deux,
Je veux que les muses n’aient pas peur des nimbes
Et de cornes pendant la bataille voluptueuse.
Je met ma main sur mon stylo…
Je me précipite vers toi dans la nuit, dans mes pensées.
Parfaits sont les autodidactes de l’amour.
Vivante est la flamme des bougies.
 

Cri d’Art

 
Cri d’Art меня унесёт, Cri d’Art,
Текучей пульсацией, нежным криком
Освобождения, – третьего глаза дар —
Мотыльком, ностальгичным мигом…
 

Cri d’Art

 
Cri d’Art m’emportera, Cri d’Art,
Avec une pulsation coulante, avec un cri doux
De libération – le don du troisième oeil…
Je m’emporterai comme un papillon de nuit, un instant nostalgique.
 

Мир – наш

 
Две реальности…безраздельно разные
И настолько неразделимые, когда врозь…
Импровизации непролазные
Нот, картин и стихов – насквозь…
 
 
Время греет их счастье небрежно:
ОН закутывает, вьёт Мечту
Мимолётную, – холст белоснежный,
ОНА исписывает страницы под черноту.
 
 
Двоемирие невесомое усмехается вкрадчиво,
Навевая сомнений экстаз, мандраж,
Так и будет вертеться обманчиво
Глобус – твой, шар – мой, мир – наш.
 

Ce monde est à nous

 
Deux réalités, tellement différentes
Et tellement inséparables quand elles ne sont pas ensemble…
Que d’improvisation déroutantes
De notes, de tableaux, de poèmes… jusqu’au bout.
 
 
Le temps réchauffe Leur bonheur d’une manière négligeante:
LUI, il emmaillote et cajole un rêve
Éphémère comme une toile blanche.
Et ELLE, elle noircit ses journaux.
 
 
Le double-monde se moque d’EUX d’une manière insinuante,
Évoquant une extase ou un trac des doutes,
Ça va continuer ainsi: Ton globe, Ma planète, Notre monde
Tourneront en rond.
 

Верлибр

 
Чувствительная скульптура…
Дай руку,
прижмись полной жизнью.
Взглянула – нет рук…
Избелённая обманом
замысловатым, пустым,
бабочкой редкой.
Сотворённая, умерла в камне
касанием к жаркой,
больной руке…
Рассыпалась пеплом,
хрупкое чудо
в осколках сдержав.
Знак начертала пылью на красном,
постелила алый на мрамор…
Жажда пульса искусства.
 

Vers libre

 
Sculpture sensible…
Donne-moi la main,
touche-moi de ta paume pleine de vie.
J’ai regardé: tu n’as pas de mains
Tu étais blanchie par la tromperie
Frimeuse, à moitié vide,
Tel un papillon rare.
A peine crée, ton âme est morte en pierre
En touchant ma main chaude et malade…
Tu est tombée en poussière et en cendre,
Tu as sauvegardé
Un miracle fragile dans tes tessons.
Tu as tracé un signe sur le fond rouge,
tu as mis du pourpre sur le marbre…
La soif du pouls de l’Art.
 

В ритме Gainsbourg

 
И вновь дрожь берёт,
И снова Gainsbourg гимны шепчет
Потоком…фужер обведёт
У губ искушённых.
Эросом иссушенный
Пастис. Прошу: крепче!..
 

Au rythme de Gainsbourg

 
Un beau frémissement m’enveloppe,
Gainsbourg chuchote ses hymnes
À nouveau, d’un flux…
Contournant ses lèvres dessalées
Avec une coupe
De pastis, desséché par Éros.
Je prie: “Plus fort!..”
 

«Крылья заплелись…постой…»

 
Крылья заплелись…постой.
Лотос кроется под наготой.
Масляным светом Ван Гога
Усыплён взор Вселенной…
Звёзд пыльца приоткроет мгновенный
Акт вхождения в волны слога…
 

«Les ailes entortillées… arrête-toi…»

 
Les ailes entortillées… arrête-toi.
Un nymphéa se cache sous cette nudité.
Le regard de l’Univers est parsemé
De lumières à la Van Gogh.
La poussière des étoiles entrouvrira
L’entrée dans des vagues de syllabes.
 

Расскажи мне сказку

 
Расскажи мне, пожалуйста, сказку…
Мне так страшно, тревожно и больно,
А слова, как для трещин замазка
Или ключик для тех, кто в неволе.
 
 
Масло Аннушки – наши утехи,
Мы играем как в куклы – в объятья,
Мыслей радио ловит помехи,
Уводя сигнал в чернь проклятий…
 
 
Так очисти от скверны сказкой,
Тёплым словом, что греет сердце,
Открывает простор скалолазкой,
Мчится ветром кудрявым, инерций
 
 
Путь ухватив. Губами
В ритме стрелок вбирает воздух…
Сказка сказок, ты вся в дурмане…
Но видны в твоём небе звёзды.