Текст книги "Чужая жизнь. Повесть"

Таня не заботилась о таких ухищрениях и просто наслаждалась своим материнством. Какое же это всё-таки чудо, её Дато. Даже Гедеван не воспринимался ею уже с таким омерзением. Без него не было бы этого маленького сокровища – Датошки.

16. Неожиданно на даче появился молодой симпатичный парень, к которому обслуживающий персонал проявлял удвоенное внимание. Таня играла с ребёнком в песочнице, специально построенной для Дато. Заморосил дождь, она взяла малыша и пошла к дому. В коридоре столкнулась с незнакомцем вплотную. Тот скользнул взглядом по ребёнку, как-то странно изменился в лице, произнёс неопределённо презрительный звук и зашёл в кабинет Гедевана.

Ладо, стоявший неподалеку, наблюдал эту немую сцену без эмоций. Когда дверь кабинета закрылась, он шепнул Тане.

– Это сын Гедевана Темури. Опять за деньгами к отцу приехал.

Тане Темури не понравился с первого взгляда. Скользкое заносчивое существо. Цицино только что вымыла полы, а он пошёл прямо по ним, не вытирая ноги об угодливо положенную мокрую тряпку.

Ладо, улучив момент, рассказал о сыне Гедевана малоприятные подробности. Игрок, наркотики, ну и слабый женский пол в большом количестве, куда без этого. Гедеван кряхтит, но оплачивает банкет. Не в восторге от этого процесса, но что поделаешь. Сын. И этим всё сказано.

Словом, это были типичные отношения отцов и детей в Грузии. Сама Таня воспитывалась немножко в другом стиле и ей было непонятно как взрослые 30-летние мужчины сидят на шее у своих родители, если у последних есть такая возможность оплачивать хотелки «цветов жизни».

Таня задумалась. Да, однозначно ей ещё придётся пересечься с этим неприятным парнем.

Тогда она ещё не представляла насколько была права и как скоро это произойдет.

17. С приходом лари началась активная приватизация. Было решено приватизировать 7500 объектов, и к началу октября разошлось уже почти 5500. Раздали ваучеры народу, чтоб каждый мог отхватить себе кусочек пирога от производственной мощи распавшейся империи.

Это была ценная бумага номиналом в 30 долларов. На самом деле никакой ценности она не представляла и вкладывать их тогда было некуда. Предприятия не работали, в стране царили разруха и экономический кризис. Тогда у станций метро появились «менялы». Один ваучер можно было обменять на 26—30 лари. Кто-то невидимый их скупал.

Таня услышала эту новость по телевизору и проявила беспокойство.

– Надо мне домой съездить, взять свой ваучер.

Гедеван только посмеялся над такой наивностью.

– Что у тебя в мозгах? Кому надо, тот давно взял свое. Бумажки эти – туфта.

– Все-таки я хочу свой ваучер. На всякий случай. – настаивала Таня.

– Я тебе десять таких дам. Нет времени машину гонять.

И правда, скоро вручил Тане 10 плотных прямоугольников с крылатым львом.

– На, играйся.

Вскоре по телевизору сообщили, что все им имущество Грузии приватизировано.

Таня спохватилась и послала Ладо купить на эти ваучеры что-то непортящееся.

Ладо съездил на Дезертирку и привез Тане одно золотое кольцо.

– Это точно не испортится. Если что и место мало займет.

18. Дато рос очень потешным и сладким мальчишкой. Уже бегал и лепетал несложные предложения. Таня активно его развивала и радовалась успехам малыша. Гедеван иногда брал сына на руки, целовал животик, наслаждаясь непередаваемым запахом детского тела, потом отдавал матери.

– Я занят. Забери его.

Дел у Гедевана было хоть отбавляй. В августе 1995 в Грузии восстановили пост президента и на 5 ноября назначили президентские выборы. Была создана политическая партия «Союз граждан Грузии». Её председателем назначили Зураба Жвания. Он же пригласил в партию Саакашвили и Нино Бурджанадзе. Гедеван принимал во всем этом определенное участие.

29 августа произошло покушение на Шеварднадзе – возле его машины взорвалась «Нива».

Взрыв случился в гараже при парламенте, Белая Лиса, как его давно прозвали в народе, был ранен осколками стекла и прямо в таком виде отвечал на вопросы журналиста.

Ладо и Нуго смотрели телевизор и посмеивались.

– Постановка… Что-то мало кетчупа на него налили. Экономили…

Нападение на Шеварднадзе каким-то образом задело и Гедевана. Он с кем-то дико ругался по телефону, то кидал трубку, потом снова звонил, кого-то угрожал задушить собственными руками. Таня вслушивалась в эти крики и не могла понять в чём дело.

Видимо, шла какая-то подковровая возня в Министерстве. Кто там был прав, кто виноват – разобраться было сложно. На другой день павиан поехал на службу и не вернулся оттуда. Уборщица Цицино шепнула Тане.

– Плохо Гедевану. Он в Республиканской больнице с инфарктом. Это уже второй у него.

Тане впервые за два с половиной года стало как-то не по себе. А вдруг с ним что-то случится. Она сама мечтала об этом раньше и призывала громы и молнии на его плешивую голову. А тут пожалела. Человек всё-таки, не собака. Она и понятия не имела, что у него больное сердце.

Заместители уехали в город. Через день узнали печальную новость. Гедеван скончался.

На машине поднялся Ладо и сказал Тане, отводя глаза.

– На похоронах тебе лучше не быть… Сама понимаешь, жена дети.…

– Что же мне делать? – этот вопрос Таня адресовала скорее всего самой себе.

Она была в ступоре. Казалось, вот она долгожданная свобода. А бежать как-то никуда не хотелось. Тут у нее все под рукой, тысяча мелочей для ребенка. Дома у бабушки дикие условия, железная печка и вода по графику. Надо еще подумать стоит ли бежать, сверкая пятками.

19.

Когда ребёнок заснул, Таня вышла подышать свежим воздухом. Она думала как жить дальше. Комфорт – штука заразная, к нему быстро привыкаешь. И одно дело, когда ты один и другое, когда на руках ребёнок.

В одной из комнат горел свет. До Тани донеслись обрывки разговора. Голоса принадлежали Ладо и охраннику Джумберу.

– … Не знаю, как ей сказать… Темури орал, чтобы завтра её здесь не было… И как она будет одна с ребёнком?

– Так и скажи. Ты тут ни при чём.

– Я не причём, но как-то ломает.

– Признайся, ты давно на неё глаз положил?

– С чего ты взял?

– Я еще не ослеп. Вижу, как ты на нее пялишься.

Таня отошла от окна и пошла к себе в комнату. Новая реальность стала перед ней во всей своей неприглядной красе. Ночью долго не могла заснуть. К утру решение было принято. Она собрала вещи и ребёнка, чтобы ехать в дом к своей бабушке. Открыла дверь, а в коридоре уже мялся у дверей Ладо. Они посмотрели друг на друга и поняли несказанное без слов.

– Я думаю, как тебе сказать, – начал было Ладо, отводя карие миндалевидные глаза. – Короче, пока ты поживёшь у меня. У меня и левый свет есть и горячая вода постоянная. А потом потихоньку наведем порядок у тебя… Короче, дальше видно будет. Как карты лягут.

Через полчаса они ехали в машине по направлению к городу. Чужая, не выбранная Таней жизнь развернула перед ней новую страницу.

20. У Ладо, и правда, было лучше, чем дома у бабушки. Дорогая керосиновая печка, левый свет, который никогда не выключался и газовый баллон на кухне. Не успели прийти в себя, разложить вещи, как Таня обнаружила, что ребёнок весь горит. По всему телу расползлась странная сыпь. Ладо не растерялся, тут же развернулся и поехал за врачом.

– Ты хоть знаешь к кому едешь?

– Я полицейский, разберусь.

Таня пыталась сбить температуру дедовскими методам: носки с уксусом и прочие премудрости. Но ничего не получалось.

Ладо к тому времени привёз врача. Тот поставил диагноз:

– Синдром коксаки. Нужен особый уход и лекарства.

Я вам советую отвезти их в республиканскую больницу. Там хоть есть более-менее нормальное оборудование.

Неделю в больнице Таня запомнила смутно. Врачи, лекарства, уколы, измученные глаза сына. И неизменно рядом фигура Ладо, как ангела-хранителя.

Потом Ладо привез их домой. Таня заснула почти сразу, как только уложила сына. И тут же проснулась в объятиях своего ангела хранителя, которому не смогла сказать «нет».

21.

Первое время Ладо часто объяснялся в любви, говорил, что красивее Тани нет никого на свете.. Говорил это вполне искренне. Материнство придало Тане необыкновенный шарм. Она буквально светилась каким-то необыкновенным внутренним светом. А если ещё и добавляла к этому косметику, то могла затмить немало голливудских звёзд. Ладо, неуклюжему деревенскому парню с низкими лбом и лицом не обезображенным интеллектом, льстило какими взглядами провожали их с Таней встречные мужчины на улице. Среди общего сумрачного настроения, безысходности и внешней серости того времени от Тани веяло оптимизмом и надеждой на будущее. Почему так было, сама Таня не могла объяснить. Несмотря на потрясение последних недель она как-то точно знала, что всё будет хорошо, все управится и сложится именно самым лучшим образом. Эта уверенность передавалась и всем её окружающим. Ладо обещал Тане, что он вот-вот получит какие-то деньги и займётся ремонтом бабушкиной квартиры, сделает там всё необходимое.

И вдруг вместо ожидаемого рывка вперед Ладо пришел вдрызг пьяный, плюхнулся на диван в зале и заплакал.

– Я думал отыграться. … Думал, верну деньги Гедевана. …. Все пошло не так. Я хотел их прокрутить.

– Что за деньги Гедевана?

– Он в больнице дал мне для тебя все, что при нем было и сказал, к кому еще подойти от его имени. … Короче, там было около 3000 лар с мелочью.

Таня медленно села. Курс доллара к лари составлял примерно 1 к 1, 3. На окраинах Тбилиси за 3000 долларов можно было купить при случае трехкомнатную квартиру за эти деньги, иногда отдавали с мебелью. Еще дешевле стоили квартиры в Рустави, Кутаиси. Люди уезжали от безнадеги в Россию, Грецию, Турцию.

И павиан предстал совсем в другом свете, умирая, все же подумал о ней, своей последней игрушке.

22.

5 ноября 1995 года прошли выборы. Шеварднадзе получил большинство голосов. Он одновременно устраивал и Москву и Вашингтон.

Зураб Жвания был избран председателем парламента Грузии. Депутатом парламента стал и Саакашвили, который возглавил комитет по конституционным и политическим вопросам.

Сразу после выборов, был арестован Джаба Иоселиани, политический и военный деятель, вор в законе, по совместительству автор научных трудов и четырёх романов, профессор Грузинского государственного института театра и кино. У него отняли депутатский мандат и отправили в тюрьму на несколько лет. Вместе с его арестом была запрещена военная организация «Мхедриони».

…. Ладо пришел домой чернее тучи, буркнул прямо с порога.

– Все кончено. Я работу потерял. Пришли новые люди.

– Как? – охнула Таня.

– Так. Гедеван умер, у меня спины нету. Таких, как я, пол Навтлуги. Свистни, прибегут.

Таня молчала. Решала про себя ребус: сказать ему новость сейчас или немного погодя, когда эмоции схлынут. Сама пока еще не пришла в себя от удивления и неожиданности.

Сегодня утром она обнаружила, что снова беременна.

Молча накрыла на стол, чтоб не раздражать Ладо лишними разговорами. Он как-то изменился в худшую сторону. Последнее время был вспыльчив, несдержан и приходил выпившим. Говорил, что проблемы на работе. Теперь этот крах.

Ладо поел и уставился невидящими глазами в телевизор. Нервно курил.

Таня прижалась к его плечу и просунула свою руку под его локоть. Прошептала в ухо.

– У нас будет ребенок.

Ладо застонал.

– Только этого сейчас не хватало. Ладно, черт с ним. Завтра одолжу у Нуго деньги и ты сделаешь аборт.

Таня отпрянула от него.

– Я не сделаю.

Ладо повернулся к ней всем корпусом.

– Ты что, идиотка? Гедевановского щенка не знаю чем кормить. Для чего еще один.

Таня повторила твердо свое решение.

– Нет, ты сделаешь! – Ладо встал и навис над ней, словно утес во мраке. – Я мужчина и я решаю.

– Не ори на меня! – Таня встала и смотрела прямо ему в глаза. – Это мой ребенок и я справлюсь сама.

– Справляйся. Посмотрим, что у тебя получится, и как скоро ты приползешь назад. А сейчас можешь убираться.

Таня молча повернулась и пошла собирать вещи. Что ж, было бы предложено. Но, видно, этот путь ей придется идти одной. Хотя почему одной. С Ним вместе. Уж Он-то ее не оставит.

23. Квартира бабушки встретила Таню как брошенный ребенок. Вроде все родное и в то же время еще сколько чего надо мыть, прихорашивать и приводить в порядок. И Таня, засучив рукава, приступила к уборке. Тихо – тихо все приобрело более или менее жилой вид.

В дверь постучала (электричества опять не было) соседка Света,

– Вернулась, Танечка? Поверишь, я ждала тебя. – потом немного замялась. – Что, не сложилось там у тебя?

– Не сложилось. – Тане не хотелось ничего рассказывать. Слишком свежая и кровоточащая рана была внутри.

– Клава -то как нервничала. Этот твой толстый сюда приезжал, продукты привозил. Шофер поднимал. А я смотрела и думала: «Вот влипла девочка. Поматросит и бросит. Все они одинаковые.» – болтала Света, исподтишка всматриваясь в Таню в поисках дополнительной информации. Ведь так мало фактов: большой начальник, похищение из школы и вот Таня уже дома с прицепом.

Таня нашла на полке заварку и поставила чайник на керосинку.

– Чем думаешь заниматься? – спросила соседка напрямик.

– Объявления напишу и скажу всем, что детей буду английскому учить. Группами. Хуже не будет.

– Кому это надо? Рабочий район, это тебе не центр.

– А я так дело поставлю, что ко мне придут.

Света поохала и пошла к себе.

Таня навела более-менее сносный порядок и написала объявления для фонарных столбов.

– Обучаю в игровой форме английскому детей и подростков. Адрес такой-то.

Расклеила и стала ждать.

Про Свету в корпусе болтали, что она глазливая, куда ногой ступит, все затарсует. Но, видимо, на Тане вышла осечка.

Тихо – тихо появились ученики. Сперва немного, потом больше. Можно было кое-как жить и с оптимизмом смотреть в будущее.

24. Дома и стены греют. Так говорила бабушка Клава, когда Таня была маленькая. В то время это было непонятно и казалось каким-то отжившим выражением. А сейчас, после 2 лет, проведённых у Гедевана, собственная неказистая квартирка, казалось, давала Тане дополнительные силы и питала её душевным покоем.

Неожиданно пришла соседка снизу, Кетино, и предложила неслыханную вещь.

– Таня, ко мне из деревни приезжает племянник, моей старшей сестры сын. У нас очень тесно. Давай, он тебя мало – мало поживёт. Один полгода или год. Денег у них нету, они тебе продуктами будут платить. Мешок лобио, картошку привезут сколько ты хочешь, кукурузную муку.

Таня прикинула и согласилась.

Так поселился в её в квартире Бакар, худой юноша, с печальными наивными глазами.

Первая неделя совместного жития прошла без происшествий. Бакар осматривался, а потом со своей деревенской хваткой предложил совместный бизнес.

– Таня, у тебя подвал есть?

– Есть, а что?

– Дверь запирается?

– Не знаю. Давно там не была.

– Я дверь починю. И будем сумки там прятать. 1 сумка – 50 тетри за ночевку.

До Тани с трудом дошёл смысл. Бакар предлагал брать сумки уличных торговцев на постой. Организовать такое импровизированное бюро хранения не продавшихся продуктов. Рядом с Таниным корпусом как раз был небольшой базарчик.

Бакар оказался человеком дела. Пошёл, договорился, и в итоге у Тани появился новый источник существования. Непыльный и постоянный. Стой и только денежки собирай – милое дело. А денежки были ох как нужны. Дело шло к родам.

25.

1996 год начался с ареста Китовани. Он собрал вооружённых 700 человек НФО и отправился в поход на Абхазию. Но их быстро окружили и отправили в тюрьму на 8 лет. Теперь в тюрьме сидели все три главных героев 1994 года: Китовани, Сигуа и Иоселиани. Они привели к власти Шеварднадзе, и он же отправил их за решётку. И в этом была повторяющаяся цикличность ситуации: бандиты убивали бывших диссидентов и сами оказывались на нарах. А в парламенте уже проклюнулась оппозиция: Жвания, Саакашвили, Бурджанадзе. Именно эти трое в 2003 году проведут бархатную революцию без сучка без задоринки. Но этого пока не знали даже они сами.

Таня жила в это время на другой планете. В безымянном корпусе – хрущевке на краю города все эти новости на политической орбите Грузии воспринимались примерно так же, как и климатические изменения в Южной Америке. Отсюда не видать и слава Богу. Подальше от нас. У обитателей корпуса была каждодневная, рутинная борьба за существование. И куда больше ареста Китовани людей интересовал дадут сегодня вечером свет или нет.

Бакар, приехавший в Тбилиси учиться, потихоньку расправил свои крылья. У него были золотые руки и вскоре все соседи по корпусу стали нести ему на починку кто утюг, кто телевизор, а иные и новомодную игрушку для детей «Тетрис», если что-то не то было с микросхемой. И одаривали кто чем мог. Все принесенное Бакар великодушно оставлял Тане.

– Тебе нужнее.

Таня уже дохаживала последний месяц перед родами и ей действительно все было очень кстати. Впереди еще ждал период вынужденной безработицы.

Соседка Света, хоть и знала прекрасно, что Бакар у Тани квартирант, но под шумок усиленно распространяла другую версию происходящего.

– И что Танька в нем нашла? Худой да пучеглазый. Но, значит, не может без мужика… Чатлашка.

Другие соседи так же под большим секретом докладывали Тане о источнике дезинформации, но она смотрела на это философски.

– Это ее дело. Каждый судит по себе.

И принимала Свету у себя без всяких претензий и высказываний кто есть кто. Ни Света, так другой кто-нибудь приклеит Тане мифического любовника. Ее больше занимали предстоящие роды, на которые еще надо было наскрести денег.

26.

К самим родам Бакар достал деньги – отремонтировал пару стиралок и как Таня не отнекивалась, сказал свое коронное:

– Тебе нужнее.

У Тани родилась девочка. Назвала ее Леной. А что, Лена Долохова вполне неплохо звучит. Девочка была копией Ладо. Черненькая, смуглая, с кахетинским носиком, но само очарование.

Жизнь потекла дальше. Таня пока не могла приступить к работе и еле – еле сводила концы с концами за счет продуктов Бакара, его «бюро сумок и ящиков», по старым друзьям доставала ношеную детскую одежду.

Бакар решил бросить учебу и полностью заняться починкой бытовых предметов. Это дело у него получалось явно лучше, чем грызение гранита науки.

У Бакара уже было имя и все в Мухиани знали о нем, как о хорошем мастере. Еще он доставал старые стиральные машины и собирал из трех «почти новую». И продавал желающим.

В Грузии появилось новшество – мобильники. Они заменили собой пейджеры – маленькие приборчики, которые могли получать смски, надиктованные по телефону на номер абонента. Тоже были далеко не у всех и как-то не остались в народной памяти.

Первый мобильный оператор Megacom начал работу в стране в 1996 году. Это была система, основанная на первом поколении мобильной связи – AMPS-технологи.

Для большинства они были не доступны, но у относительно состоятельных людей уже мелькали в руках внушительные аппараты, которыми можно было вполне колоть орехи.

Потом, как грибы, один за другим, появились Магти и Джеосел со своим придатком Лай – лай. Они продавали только номера без привязки к телефонам.

Бакар тщательно изучил устройство мобильного и объявил, что чинит и их тоже. Так как в его районе умная машинка пока не получила повального распространения, то Бакар устроился в центре в техносервис. Взяли его сразу.

В трудах и заботах промелькнул 1997 год. Постепенно Таня смогла снова собрать учеников и как-то сама держаться на плаву. Дато помогал смотреть за сестричкой. Уж в чем, в чем, а с детьми Тане повезло. Они росли как-то сами, не создавая особых проблем.

На политической арене еле заметные подвижки вперед, к светлому будущему.

14 августа Е. Примаков – министр иностранных дел России, прибывает в Тбилиси с лидером абхазских сепаратистов В. Ардзинбой. Конфликтующие стороны подписали договор не применять оружие при решении спорных вопросов.

С начала учебного года в Гальском районе Абхазии прекращается преподавание грузинского языка в школах. Полным ходом идет приватизация недвижимости, в том числе и принадлежавшей грузинским беженцам. Их дома на «законном» уровне обретают новых хозяев.

В октябре Шеварднадзе объявляет о стремлении Грузии вступить в европейские структуры. Намечается поворот от России к Западу.

27. Зимой 1998 на Шеварднадзе было совершено второе покушение. По его автомобилю начали стрелять из автоматов и гранатометов, и Белый Лис чудесным образом уцелел. В организации покушения обвинили Джабу Иоселиани, и российские спецслужбы. Дело было шито белыми нитками. Либо российская сторона пыталась запугать Шеварднадзе, либо это было нужно для очередных чисток внутри своих же.

Народ так и не узнал подробности, но факт был на лицо. Вскоре сменили министра обороны с «пророссийского» Надибаидзе на прозападного Тевзадзе. И поставили условие скорейшего вывода российских баз.

Таня даже не следила за этими шахматными перестановками. Уроки и возня с детьми отнимали все время. К вечеру она чувствовала себя сдувшимся воздушным шариком.

Неожиданно к ней заехал Ладо. Позвонил в дверь и, как ни в чем не бывало, сказал:

– Привет, Таня. Как дела?

– Привет. – Таня была немного шокирована легкостью прелюдии. Ладо смотрел на нее так, будто они вчера расстались лучшими друзьями по причине проливного дождя.

– Аба, покажи кто там у тебя родился. – игриво начал Ладо.

Из-за спины Тани выглянул Датошка и помахал Ладо рукой.

Незванный гость широко улыбнулся.

– Ва, Дато, как ты вырос! Совсем мужчина!.. Таня, что ты стоишь, дай мне пройти.

Таня пропустила его внутрь коридора. Выяснять отношения в дверях как-то не хотелось. Да и злости на горе-папашу у нее не было.

Ладо по-свойски затрусил в залу и плюхнулся на диван. В углу Лена играла с игрушками. Ладо подошел к ней, хотел взять на руки, но девочка не пошла к незнакомцу и скривила губки, готовясь заплакать.

– Иди к папе, моя красавица.

Увы, из этого тоже ничего не вышло. Наоборот, девочка подбежала к маме. Ладо махнул рукой.

– Ничего страшного. Потом привыкнет. Я, понимаешь, мимо ехал. Решал зайти, давно не виделись. Не чужие все-таки люди.

Таня молча смотрела на него и думала, что это тоже, наверное, счастье, вот так, без комплексов заглянуть в свое прошлое и делать вид, что ничего не произошло.

– У меня такие проблемы были… – Ладо болтал без умолку. – В долги попал. Туда-сюда. Пока выпутался. На нервах был. Сейчас немного вздохнул. Про тебя вспомнил. Как ты вообще тут живешь?

– Как видишь.

Ладо окинул беглым взглядом Танины апартаменты. Его взгляд упал на мужской свитер, который сох на внутренней веревке веранды.

– Ва, ты что, замуж вышла?

– Нет.

– Родственник приехал, да?

– Нет, квартирант.

Ладо осклабился.

– Это сейчас так называется, да? Я не удивлюсь, если ты третьего родишь.

– Как Бог даст.

– Вах, с ума сойти. Тебе б мозги, а мне б деньги.

Таня решила кончать аудиенцию.

– Иди-ка ты домой. Мне работать надо.

Ладо с бурчанием ушел. Типа он помочь хотел, а ему не рады. Сразу видно, кто-то его место занял.

Таня не стала ничего объяснять. Лишний раз сказала себе, что это случайный человек в ее жизни. Зато Лена – чудо.

28.

В мае обострилась ситуация в Абхазии. Грузинские партизаны водрузили над Гали свой флаг цвета терна. Абхазские власти провели специальную операцию и 40 тысяч человек грузинских беженцев вернувшиеся в свои дома, снова бежали в Грузию.

Также на высшем уровне в Анкаре наметили строительство нефтепровода проект Баку-Тбилиси-Джейхан. Россию этот проект не устраивал.…

…. Таня сидела на скамейке в скверике. Дато качался на ржавых качелях. Лена ковыряла лопаткой песок под деревом. Мысли Тани были далеко от места событий.

Бакар, ее неожиданная надежда и опора, недавно сообщил ей, что переезжает в другую квартиру, поближе к центру. Он зарабатывал теперь очень хорошо и стремился к комфорту, что было вполне понятно. И, судя по его прихорашиванием у зеркала, там запахло серьезными намерениями создания собственного гнездышка.

– Да, все проходит, – произнесла вслух Таня, подразумевая, что настало время уйти Бакару из ее жизни. А ей, Тане, надо поблагодарить Пославшего его и отпустить.

– … Вы хотите поговорить о Боге? – раздался над ухом вежливый женский голос.

Таня подняла голову. Около нее стояли две немолодые женщины. Одна из них держала в руках небольшую черную Библию.

– Да, а что вы хотите мне сказать? – наивно поинтересовалась Таня, не понимая, что заглатывает наживку.

Иеговистки подсели на скамейку и стали рассказывать о преимуществах своей веры и любви делом.

Таня слушала их внимательно и чаще всего не могла найти аргументов для спора.

– Вы замужем? – поинтересовалась Анаит, одна из новых знакомых.

– Нет. – Таня давно уже не смущалась от подобных вопросов.

– Трудно, наверное, одной с детьми. Мы бы с радостью помогли. – и бойко перечислила свои возможности. – С детьми посидеть, когда вам некогда. Продукты можем организовать или одежду. Вообщем, будем дружить и так исполнять волю Божью.

Против этого возражать было трудно, тем более, что Анаит и Лали выглядели вполне презентабельно и не внушали никаких подозрений.

Так в жизнь Тани вошли свидетели Иеговы (1)

Примечание.

1. Здесь и далее, организация, запрещенная в РФ.

29.

– …Ты хочешь пострадать за Христа? – карие глаза Лали смотрели на Таню требовательно и строго.

Таня молчала и думала. Пострадать за Христа дело хорошее, но неизвестно чем чревато. И смотря как пострадать: частично или безвозвратно. А с детьми как? С ними что будет?

Лали будто прочла её мысль.

– Ты не бойся, это не смертельно.

И перешла к повествованию деталей опасной экспедиции. На их точку с литературой и журналами» Сторожевой башни» периодически совершал набеги мама Василий Мкалавишвили с не менее агрессивной паствой. Про него следует рассказать отдельно. Жил – был на свете один человек, как все, жил не ахти как праведно, болтают даже, злоупотреблял спиртным, потом осенила его благодать Божья и стал он священником. Завязал с зеленым змием, на свои деньги построил в Глдани церковь св. Георгия Ломисского. И стал там служить. Собралась у него паства, восхищенная его бессеребреничеством и прочими благими делами. Готова была та паства за своего батюшку и в огонь и в воду, а, если потребуется, и в медные трубы за него пролезть.

Батюшка человек прямой и принципиальный, вскоре стал всю ГПЦ резко обличать за ее

членство во Всемирном Совете Церквей. За что был в 1995 году отлучен и каяться нисколько не захотел. Образовал самопровозглашенную Глданскую епархию и продолжал служить как ни в чем не бывало, но уже присоединившись к греческому старостильному «Синоду Противостоящих» митрополита Киприана (Куцумбаса).

Провозгласил он лозунг «Православие или смерть» и стал богоспасаемый батюшка со своей паствой (а их около 5000 человек) громить баптистов и иеговистов, сжигать их литературу прилюдно, нанося зело большой материальный ущерб вышеуказанным гражданам. Оные граждане никак не хотели взирать с олимпийским спокойствием на сие действо и таки оказывали сопротивление. За что и бывали биты крестами и хоругвями по головам и другим выступающим частям тел своих грешных. Ранами и увечьями очень гордились и рассказывали во всеуслышание, что так они за Христа страдают, ибо сказал Спаситель:

– Если Меня гнали, будут гнать и вас.

Вот и звала Лали Таню пойти дежурить и распространять книжки и журналы свидетелей Иеговы, а если Господь благословит, то и получить ранения от мятежного священника со чадами его.

Таня подумала и согласилась. Раз надо, так надо. За Христа пострадать – дело святое.

30. За пару месяцев общения Таня очень сдружилась с девочками -свидетелями. Они были безотказными, когда нужна была их помощь. И потому отказаться пойти на дежурство с литературой было как-то неудобно вдвойне.

Точки с с брошюрами были в разных частях города. Тане досталась позиция около метро Руставели. Полдня она простояла относительно без приключений. Но где – то к 5: 00 вечера из метро появилась толпа людей с иконами. Впереди бравой походкой шёл тот самый известный мама Василий, за ним, отставая на полшага, следовали алтарники в красных стихарях. Потом валила разномастная толпа мужчин и женщин разных возрастов, та самая легендарная паства Глданской епархии. Увидев Таню с брошюрками, подвижники устремились к ней. Поднялся крик и шум.

– Аба, быстро убирайся отсюда!

– Масонское отродье.

– Православие или смерть!

Таня попыталась что-то им объяснить, но сразу несколько рук протянулись к литературе и начали яростно ее рвать.

– Это не мое. Вы не имеете права.

Толпа еще больше распалилась. Какой-то молодой парень схватил Таню за руку и сильно ударил её в спину. Последнее, что помнила Таня, это удар по голове чем-то тяжелым. Парадоксально, но это было массивное металлическое распятие.

…Очнулась Таня в больнице. Возле неё находились знакомые ей Свидетели Иеговы Лали, Ирма, Додо и какой-то приятный молодой человек иностранец. Их глаза встретились и Таня сквозь боль в голове почувствовала какую-то теплую волну зародившейся симпатии. Иностранец тоже смотрел на лежащую с перевязанной головой Таню долгим многообещающим взглядом. Наверно, это и называется любовью с первого взгляда.

31. Таня была далеко не единственная пострадавшая от неутомимого священника.

По данным свидетелей Иеговы в период с октября 1999 года по август 2001 года было зафиксировано 80 случаев нападения на свидетелей Иеговы, в результате которых пострадало более тысячи человек.

Пострадавшие вызвали полицию, но она бездействовала и не вмешивалась в избиения. Обращались много раз в прокуратуру, но толку не было.

На помощь приезжали иностранцы из вышеуказанного братства для оказания духовной поддержки. Среди них был американец Джон. Тут как раз произошло нападение на точку Тани. Джон пришел проведать Таню в больницу.

– … Чем я могу вам помочь? – начал Джон, когда они остались одни в палате. – Мне сказали, у вас двое детей, нет постоянной работы и никакой помощи.

– У меня все хорошо. – улыбнулась Таня. – Слава Богу, справляюсь.

На лице Джона появилось задумчивое выражение. Он мучительно думал, пытаясь понять как может женщина с двумя детьми жить не имея постоянной работы.

Они разговорились. Джон похвалил английский Тани, который оказался очень даже на уровне. Потом Джон напрасно попытался пообщаться с врачом, тот не понял его английский.

В итоге Таню выписали из больницы и новый друг поймал такси и повез ее домой. Заехали в супермаркет и там Джон закупил какую-то страшную гору продуктов и одежды «На всякий случай».

На все протесты Тани Джон отвечал, что это его долг помочь сестре по вере.

Так они стали общаться. Джон видел в Тане какую-то поразительную женщину – загадку, прекрасную и непостижимую, к которой его влекло с неудержимой силой.

Тане тоже нравился Джон, уверенный в себе, образованный, с постоянной улыбкой, как в Голливуде. Он так отличался от отвратительного Гедевана с его дряблым морщинистым телом и мог дать сто, нет даже тысячу очков вперед, туповатому увальню Ладо. Кроме этого, Джон был человек с принципами, много говорил о том, как живут свидетели Иеговы за границей. И он был явно неравнодушен к Тане.