Текст книги "Выбери сердцем!"

– Вот отвезу тебя на дачу, будешь знать, – ответила ему Кот. – Мышей ловить. Может, так от тебя хоть какая-то польза будет.

Зверь пренебрежительно фыркнул, спрыгнул с подоконника и, высоко задрав рыжий хвост, вышел из комнаты.

Когда совсем стемнело, снова зазвонил телефон. На сей раз Кот удивилась: кто это может быть? Кроме мамы на домашний никто не звонил. Отец предпочитал набирать на мобильник, одноклассники за лето не проявлялись ни разу – с того момента, как распрощались в конце учебного года после школьной линейки.

– Алло? – произнесла Кот в трубку.

– Катенька, это вы? – спросил на том конце старческий голос. – Это Евгения Васильевна вас беспокоит, бабушка Миши Ковалева.

– Здравствуйте, Евгения Васильевна. – Кот напряглась, решив, что, раз пожилая женщина звонит, значит, что-то случилось.

– Я хочу вас поблагодарить за то, что заботитесь о моем внуке, – тем временем продолжала ее собеседница. – Он сегодня после встречи с вами даже со мной поговорил. А до этого лежал, отвернувшись к стенке. Смотреть больно было! – Коту показалось или на том конце провода всхлипнули?

– Евгения Васильевна, да вы не переживайте! – поспешила она успокоить бабушку Ковалева. – Все с ним будет в порядке, я уверена.

– Катенька, можно вас попросить?

– Конечно. – Кот даже кивнула.

– Вы не могли бы забегать к нему хоть иногда? Он у меня совсем один – ни родителей, ни друзей, только Ольга была. – Она помолчала немного, затем закончила: – Да сплыла.

– Да я сама собиралась его навещать, – честно ответила девушка. – Так что с радостью выполню вашу просьбу.

– Ой, спасибо! – голос ее собеседницы даже как-то сразу помолодел. – Прям камень с души упал! – И тут она снова забеспокоилась: – Катенька, может вам нужно что? Я шью хорошо, так что вы подумайте…

– Спасибо, – улыбнулась Кот. – Вы не переживайте, мне правда совсем не в тягость, и даже наоборот.

– Тогда огромное спасибо вам еще раз! – Девушка почувствовала, что пожилой женщине неудобно и дальше занимать ее время. – Не буду вас больше отвлекать.

– Вы и не отвлекаете, – проговорила Кот. – Но если что, звоните.

Они тепло попрощались, и Евгения Васильевна отсоединилась.

«Ну вот, – подумала девушка, – теперь у меня есть отличный повод для визитов в больницу».

Впрочем, она понимала, что повод ей нужен лишь для отвода глаз, для других – не для себя. Сама она знала, что будет навещать Мишу вовсе не потому, что об этом ее попросила его бабушка.

– Привет, как ты сегодня? – спросила Кот, заходя в палату.

– Смотри-ка, и правда пришла, – усмехнулся Миша. – А я думал, ты пошутила, что навестишь меня завтра.

– У меня вообще-то плоховато с чувством юмора, – сказала девушка. – Так что на будущее имей в виду: если я что-то говорю, то это не шутка.

– Значит, ты еще и серьезная, – его глаза улыбались, и Коту это очень понравилось.

– Что есть, то есть, – она, как и вчера, села на стул возле его кровати. – И чем ты тут занимаешься?

Парень попытался пожать плечами, но скривился от боли.

– Да вот, бабушка ноут принесла, – он кивнул на лежащий на тумбочке компьютер. – Пытался в одну игрушку поиграть.

– А почему только пытался? – спросила девушка.

В ответ Михаил выразительно посмотрел на свои забинтованные руки.

– Понятно. – Кот кивнула. – А читать ты любишь?

Он задумался.

– Если только фантастику. Еще поэзию люблю, но редко до нее руки доходят.

– Здорово! – восхитилась девушка. – Я тоже обожаю фантастику! Особенно классику жанра. Толкина, например, Желязны, Андре Нортон… Кстати, могу тебе что-нибудь принести интересное.

– Давай, – согласился парень. – А что у тебя есть?

– Все, что угодно. У меня огромный, целиком заполненный шкаф. Так что рассказывай, чего хотел бы, и я подберу.

– Хм… – Он прикрыл глаза, размышляя. – Что-нибудь интересное и не про любовь.

– Совсем без любви вряд ли получится, – проговорила Кот. – Она же везде, без нее ни одной книжки, наверное, нет. Если только совсем детские. Да и в них встречаются всякие там прекрасные принцы, спасающие прекрасных же принцесс, и замарашки, влюбляющиеся в недоступных принцев. – Она отвела глаза в сторону. – Ладно, не будем о грустном. Расскажи лучше, какую музыку любишь.

Они проговорили целый час, и за все это время Кот лишь на миг почувствовала стеснение. Вкусы на музыку у них полностью совпадали, оба любили тяжелый рок и одни и те же группы. Обсудили и фильмы – в этом вопросе немного разошлись. Совсем чуть-чуть, но это было и понятно. Мало какой парень уважает слезливые мелодрамы, а Кот, честно признаться, парочку из них все-таки любила.

Их беседу прервал вошедший в палату отец девушки.

– А ты что здесь делаешь? – спросил он дочь, недовольно нахмурив брови.

– Навещаю больного, – ответила она.

– Тогда, как его лечащий врач, я заявляю, что на сегодня ему достаточно общения, – он сел на кровать к Мише и принялся разматывать бинт на его руке. – Кот, подожди меня, пожалуйста, за дверью.

– Но я могу помочь, – попыталась возразить девушка. – Ты же знаешь, я умею делать перевязки.

Отец грозно посмотрел на нее.

– Для этого здесь есть медсестры. Так что лучше поторопи Лидию и напомни ей, чтобы захватила капельницу.

Михаил тяжело вздохнул.

Кот у дверей состроила ему рожицу и помахала рукой. Он в ответ улыбнулся.

В палате Ковалева завотделением долго не задержался. Видимо, ему нужно было просто оценить состояние больного, а перевязка и прочие манипуляции легли на плечи медсестры-практикантки Лиды. Так что Коту почти не пришлось его ждать.

Но в коридоре отец разговаривать с дочерью не стал, потянул ее в кабинет.

Когда дверь за ними закрылась, он развернулся к девушке и, глядя ей в лицо, прямо спросил:

– Ты что, влюбилась в него?

Кот мгновенно вспыхнула:

– Пап, что за глупости?! С чего ты взял? Я всего лишь хочу помочь!

– Понятно, – вздохнул отец, – значит, все-таки влюбилась. – Он прошел вглубь кабинета, приблизился к столу, переложил с места на место какие-то бумаги. – Понимаешь, этот парень – не подходящая компания для тебя.

– Это еще почему? – возмутилась девушка.

– Потому что он старше тебя. К тому же – и это самое главное – у него в голове ветер.

– Откуда ты это знаешь? – Кот собиралась защищаться до конца. – Ты же не разговаривал с ним, не узнавал, чем он живет. У тебя просто нет на это времени! – Она помолчала. – Да даже хоть бы и так! Я уже взрослая и сама могу выбирать, с кем мне общаться, а с кем – нет. Кстати, если ты забыл, ты больше с нами не живешь, а значит, потерял свое право мне указывать.

Отец подошел к ней и положил руки ей на плечи.

– Да, я больше с вами не живу. Но я остаюсь твоим отцом, и поэтому мне не все равно, что с тобой происходит.

Кот резко убрала его руку.

– Миша мне очень нравится, – твердо сказала она. – И я буду приходить к нему, когда захочу, и проводить с ним столько времени, сколько пожелаю. Раз уж у моих родителей больше нет на меня и свободной минутки, я собираюсь завести настоящих друзей.

Отец тяжело вздохнул. Девушка ждала, что он сейчас начнет уверять ее в том, будто бы он готов уделять ей сколько угодно времени, и это будет заведомой ложью. Но он не стал этого делать.

– Раз ты все для себя решила, то хотя бы не мешай ему выздоравливать. У него сильное сотрясение мозга и ему нужен покой. Кстати, компьютер я попрошу унести. Ему нельзя сейчас напрягать глаза.

– А книги? Читать ему хотя бы можно? – спросила Кот.

– Вот и подумай сама, раз ты такая взрослая и самостоятельная, – улыбнулся отец.

Долго злиться у нее никогда не получалось. Обычно Кот быстро вспыхивала и так же быстро остывала. И после каждой ссоры, стоило ее эмоциям хотя бы немного схлынуть, на смену им приходило раскаяние. Особенно девушка переживала после размолвок с отцом. Впрочем, они случались крайне редко, можно сказать никогда. Поэтому сейчас, вспоминая о разговоре в его кабинете, Кот чувствовала себя хуже некуда. И вроде ничего ведь такого ужасного сказано не было. И вроде они и не ссорились вовсе, но между ними словно стена выросла.

«Конечно, это произошло не так сразу, – думала девушка. – Эта стена строилась по кирпичику, по маленькому камушку…»

Казалось, внутри нее поселились два разных человека. Один говорил, что отец просто беспокоится за нее, переживает и желает ей самого лучшего – лучшего парня, лучших отметок в школе, лучших друзей. И поэтому стоит извиниться перед ним и попытаться спокойно переубедить его, рассказать, что у них с Мишей оказалось много общего, что она хочет на самом деле помочь ему, что ей важно делать в этой жизни хорошее, ведь именно этому с детства учил ее отец.

Другой же твердил, что ее папа в корне не прав. Он составил о Ковалеве ошибочное мнение и теперь пытается навязать свою точку зрения дочери. Что, покинув семью, он вообще потерял свое право участвовать в ее жизни и уж тем более давать ей советы.

Кот разрывалась на части. Она не могла решить, как правильно поступить. Несмотря на то что расстались они с отцом вполне мирно, все равно казалось, будто они в ссоре.

«Наверное, это потому что отец всегда был для меня примером, самым лучшим человеком на земле, самым родным и близким. Его мнение принималось как единственно верное и никогда не оспаривалось, его поступки вызывали уважение, – девушка медленно брела по коридору больницы, полностью погрузившись в себя и не замечая ничего вокруг. – И вдруг он поступил откровенно неправильно, не так, как учил меня в детстве, странно, необъяснимо – ушел из семьи, оставив нас с мамой. А теперь еще утверждает, что Михаил – не подходящая мне компания. А я считаю иначе! Мне хорошо рядом с ним!»

– Катя! Подожди, Катя! – донеслось до нее.

Кот обернулась. Из противоположного конца коридора к ней бежала медсестра Лида.

– Зову тебя, зову, а ты ноль внимания! – пожаловалась она, тяжело дыша.

– Да? – удивилась Кот. – Я даже не слышала. Задумалась, наверное.

– Надеюсь, хотя бы о чем-то приятном? – подмигнула ей Лидия. – Там пришла бабушка Ковалева. Я ей сказала, что ты где-то здесь бродишь, она очень захотела с тобой наконец познакомиться. В общем, она ждет тебя в коридоре.

– А почему не в палате? – спросила Кот и тут же сама ответила: – Наверное, хотела побеседовать наедине. Лид, а нельзя ли нам и правда где-нибудь уединиться, чтобы не мозолить глаза отцу? – она просительно заглянула медсестричке в глаза.

– Ладно уж, держи ключи от перевязочной, – улыбнулась та. – Только положи их потом мне на стол. – В ладонь Кота лег холодный ключ с биркой.

Бабушка Михаила оказалась совсем не такой, какой Кот ее себе представляла. Небольшого роста, сухонькая, с яркими живыми глазами и лицом, сохранившим остатки былой красоты. Она была моложе, чем думалось Коту. По телефонному разговору с ней у девушки сложилось впечатление, что пожилой женщине должно быть хорошо за семьдесят. Теперь же она видела перед собой даму лет шестидесяти. Наверное, именно потому, что ожидания так сильно разошлись с действительностью, девушка опешила и в первую минуту не могла выдавить из себя ни слова.

– Вы, наверное, Катя? – улыбнулась ей Евгения Васильевна.

В ответ Кот кивнула.

– Извините, я думала, что вы старше, – произнесла она.

Пожилая женщина рассмеялась:

– Спасибо за комплимент. А вот вы именно такая, какой я вас и представляла.

Они помолчали, разглядывая друг друга.

– Может быть, уйдем из коридора, – предложила Кот. – Я выпросила ключ от перевязочной… – Она продемонстрировала его на ладони. – Просто я не хотела бы попасться на глаза отцу. Он считает, что я уже ушла.

– Конечно-конечно, – согласилась бабушка Ковалева. – А что, ваш папа не очень рад вашим визитам? – осведомилась она, когда они уже сидели рядышком на кушетке в комнатке.

Девушка пожала плечами.

– У нас сейчас сложные отношения, – проговорила она. – Родители весной разошлись, и мы с тех пор редко видимся с отцом. А в последние дни я сюда зачастила.

Евгения Васильевна сочувственно вздохнула и лишь спросила:

– Я так поняла, вас тут все хорошо знают? Медсестры очень тепло о вас отзываются. – И тут же замахала руками: – Нет, вы не подумайте, я не наводила о вас справки. Просто как-то само выяснилось.

– А я и не думаю, – улыбнулась Кот. – Я раньше много времени проводила в больнице. Прошлым летом даже два месяца работала санитаркой на полставки. Хотела после школы поступать в медицинский, вот и набиралась опыта.

– Вы, Катенька, молодец. Врач – это очень достойная профессия, – похвалила ее Мишина бабушка. – Вы же уже были у моего внука? Как он вам сегодня показался?

Девушка пожала плечами.

– Вполне нормально. Мы поболтали, обсудили книги и музыку. Наверное, пообщались бы еще, но пришел мой отец. Кстати, вы можете обращаться ко мне на «ты», – предложила она.

– Хорошо, – кивнула пожилая женщина. – А со мной Миша не очень-то стремится разговаривать. Уж не знаю, чем я ему не угодила. Но думаю, это из-за Ольги. Я никогда не скрывала, что она мне не нравится. Вот он теперь, расставшись с ней, и обижается на меня. Вероятно, считает, что я сыграла не последнюю роль в их разрыве.

– А они расстались? – задала глупый вопрос Кот – ведь Евгения Васильевна сказала это с твердой уверенностью.

– Похоже на то, – ответила пожилая женщина. – Миша сообщил мне это еще накануне аварии. Видимо, в вечер, когда все произошло, он ездил к ней, хотел помириться. Но не вышло.

– Жаль, – произнесла девушка, хотя жаль ей совсем не было.

– И совсем нет! – словно прочитав ее мысли, отрезала бабушка Ковалева. – Конечно, сейчас Миша переживает, страдает, но пройдет время, и он ее забудет. Так что все к лучшему. Эта девочка совершенно ему не подходила.

– Почему? – спросила Кот.

Евгения Васильевна поджала губы, должно быть воспоминания об Ольге были ей неприятны.

– Она махровая эгоистка. Беспринципная манипуляторша. Пользовалась тем, что Миша трепетно к ней относился, а сама взамен ничего не давала. Он все для нее делал: и уроки – они же учатся в одной группе в институте, и по поручениям ее бегал, и с гулянок встречал. Она вертела им как хотела, а он и рад был.

– Должно быть, просто он ее любит, – высказала свое мнение Кот.

– Я считаю, что такая любовь хуже ненависти, – проговорила ее собеседница. – Ну да ладно, что было, то прошло. Сейчас главное вернуть его к нормальной жизни.

Девушка кивнула, соглашаясь.

– Ты ему нравишься, это я вижу, – без перехода продолжила Евгения Васильевна. – Он вообще тяжело сходится с людьми, никого к себе не подпускает. Такой уж характер, – она развела руками. – Я одна его растила. Отца своего Миша никогда не знал. А его мать, моя дочь, когда ему исполнилось три года, была вынуждена уехать на заработки в Германию. Она не бросала нас, но иначе бы мы тогда не выжили. Это уже потом она вышла там замуж, родила еще двоих детей. – Пожилая женщина помолчала. – Миша с ней не общается, считает, что она его предала. Так что можно сказать, я единственный его родной человек. И вот теперь появилась ты.

– Но мы с ним даже еще не друзья, – попыталась возразить девушка, хотя ей были приятны слова Мишиной бабушки.

– Поверь мне, ты его чем-то зацепила. – Евгения Васильевна ободряюще ей улыбнулась. – Уж я-то знаю.

– Может быть, – неуверенно согласилась Кот.

– Ты только не бросай его, пожалуйста. Ему так нужны настоящие друзья!

– Конечно, я не брошу, – твердо произнесла девушка. Мишина бабушка могла и не брать с нее этого обещания, Кот и сама знала, что никуда теперь от Ковалева не денется.

Она твердо решила ходить в больницу если не каждый день, то через день уж точно. Но чтобы воплотить этот план в жизнь, сперва требовалось решить проблему с дачей, убедить маму, чтобы она не доставала ее ежевечерними просьбами приехать завтра и провести с ней недельку-две, а то и вовсе вернуться в город лишь тридцать первого августа.

Сперва Кот хотела объяснить все по телефону, но, подумав, решила, что лучше это сделать при встрече, глядя глаза в глаза, чтобы мама не подумала, будто дочь ее бросает. Поэтому, когда вечером в квартире раздался звонок и мама завела свою обычную песню про «ну когда же ты приедешь?», Кот честно ответила:

– Завтра.

И свое обещание она сдержала. Правда, не с самого утра. Сперва ненадолго заехала в больницу и вручила Мише свой старенький плеер, полностью забитый ее любимой музыкой.

– А как же ты? – спросил парень. – Будешь жить в тишине?

– А у меня есть второй, – улыбнулась девушка. – Так что слушай на здоровье, раз уж глаза напрягать тебе пока нельзя.

Два часа, что она ехала до дачи, Кот не вынимала из ушей наушники, греясь мыслью о том, что сейчас Миша слушает с ней одни и те же композиции, и размышляя, как еще можно его порадовать.

А сделать это очень хотелось. Хотелось увидеть улыбку на его лице, искорку в глазах, интерес…

«Может быть, отец и прав, – думала она, глядя в окно, за которым проносились подмосковные луга и леса, – и я по-настоящему влюбилась. Впервые. И ничуть об этом не жалею. И уж точно не считаю, что Миша неподходящий мне человек».

Выйдя на станции, Кот села в автобус. В отличие от электрички он ехал медленно, тормозя на каждой остановке, выгружая пассажиров и подбирая новых. Кот ехала до конечной, но время пронеслось для нее как один миг. Думая о Ковалеве, она вообще не замечала дорогу.

Когда девушка вышла из автобуса, уже начинало смеркаться, в воздухе разлилась вечерняя прохлада, а над полем вдалеке пополз туман.

Кот всегда любила август больше других летних месяцев – за его тоску по уходящему, за мягкие, пастельные краски, за длинные вечера и звездные ночи. Ей казалось, что в августе небо придвигается так близко к земле, что, если очень захотеть, можно достать до него рукой. И в детстве они с отцом частенько выходили в поле и прыгали высоко-высоко, вытягивая руки вверх.

– У меня получилось! Я потрогала небо! – кричала маленькая Кот.

– Значит, теперь ты будешь очень счастливым человеком, – улыбался отец. – Ведь тот, кто знает, какое небо на ощупь, не может быть несчастным.

Сейчас девушка вспоминала о тех днях с грустью. Жаль, что ей не удалось навсегда остаться маленькой. Жаль, что отец не захотел оставаться с ними.

Пройдя через лес, она толкнула тяжелые ворота, преграждающие путь в дачный поселок, и вошла на его территорию. Миновав главную улицу, свернула на боковую, затем еще на одну, дошла до ее конца и уперлась в забор их семейного участка. Нажала кнопку звонка на калитке и подождала, когда мама прибежит открывать.

Кот не планировала задерживаться за городом долго. Думала, вернется в Москву уже завтра. Но вышло иначе. Мама попросила помочь собрать смородину, а так как она и так уже с этим затянула и смородина перезрела, переносить на потом было ни в коем случае нельзя. Пришлось собирать, а затем – во второй день – варить варенье в огромном эмалированном тазу, стерилизовать банки и закручивать крышки. Причем варка варенья почему-то заняла больше времени, чем сбор урожая.

В итоге Кот так умаялась, что не могла даже думать о поездке в город. Хотелось только одного – попить чаю и лечь спать.

Мама выставила на стол большую миску с вкуснейшими пенками от варенья, и теперь Кот, блаженно прищурив глаза, одну за другой отправляла в рот сладкие ложки.

– Ты захвати завтра с собой пару банок, – предложила мама. – Отца угостишь.

Девушка чуть не подавилась.

– Мам, вы же разошлись! Неужели тебе после этого хочется его чем-то угощать?

Мама улыбнулась:

– Мы же расстались мирно, без скандалов. Как взрослые люди. Тарелки друг в друга не кидали, плохими словами не обзывались. Так что мы по-прежнему друзья.

– Друзья?! – возмутилась Кот. – Как можно дружить с человеком, который тебя предал?

– Кать, ну что ты, никто никого не предавал, – мама уселась за стол напротив нее, подперла щеку рукой. – Мы вместе подумали и решили, что так будет лучше. Мы с твоим отцом слишком разные. Нас, по сути, в последние годы вместе держала только ты. Но ты уже взрослая, все прекрасно понимаешь.

– Нет, представь себе, не понимаю! – девушка бросила на стол ложку, и та со звоном отскочила в сторону. – Вы все решили без меня, хотя я и, как ты утверждаешь, уже взрослая. Не посоветовались, хотя меня ваше решение тоже касалось. Просто поставили перед фактом. И живи дальше как хочешь! Папа собрал вещи и уехал на бабушкину квартиру. Ты вскоре переехала на дачу… – Она почувствовала, что сейчас заплачет. – Бросили меня, как какого-то облезлого кота!

– Дочь, ты не права, – мама поднялась, подошла к ней, положила руку на плечо и погладила ее. – Ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Надо уметь отпускать людей, иначе будет очень трудно жить.

– А как мне еще себя вести, если вчера у меня была семья, а сегодня я никому не нужна! – Кот стряхнула мамину руку и сжалась в комок.

Мама, тяжело вздохнув, вернулась на свое место.

– Ты сейчас говоришь глупости. Ты нужна мне и папе, может быть, даже больше, чем раньше. Мы все те же, по-прежнему твои родители, просто обстоятельства изменились. Каждый из нас решил жить своей жизнью, так, как ему хотелось долгие годы. Отец ушел с головой в работу, я всегда мечтала жить на природе. Пойми ты, мы с ним мешали друг другу, не давали дышать.

– Но ведь вы даже не ссорились никогда, – всхлипнула Кот.

– Увы, это не показатель, – ответила мама. – Иногда лучше как следует поскандалить, выплеснуть обиду, а затем искренне помириться, чем тихо держать все в себе и с каждым днем все больше отдаляться.

– Но ведь ты любила папу? – Кот взглянула в лицо матери.

– Да, любила, – кивнула та. – И сейчас очень сильно люблю. Но любовь – это не тюрьма, наоборот – свобода. Она должна давать крылья, а не виснуть на тебе кандалами. Нужно уметь вовремя ставить точки, позволять любимому человеку быть именно таким, какой он есть, а не требовать от него немедленно измениться. Твой отец по натуре всегда был одиночкой. При всей его огромной привязанности к тебе и ко мне, его всегда тяготили семейные обязанности. Я старалась сделать его жизнь как можно более легкой, счастливой, но в какой-то момент поняла, что напрочь забываю о себе, о том, что нужно мне самой, – она перевела дыхание и продолжила: – Если уж ты упомянула о кошках, так вот, твой папа всегда был именно представителем семейства кошачьих. Он сам по себе. Спокойный, независимый, замкнутый. Ему для полного счастья никто не нужен. Все, что ему требуется, – его любимое дело, работа. Он абсолютно самодостаточен. Но это не значит, что он не способен любить, – добавила она.

Кот молчала, пытаясь понять услышанное.

– Если твой отец и ушел, то сделал он это, лишь убедившись в том, что ты выросла и воспримешь его уход нормально, – подытожила мама.

– В таком случае он крупно просчитался, – произнесла себе под нос Кот.

– Не дури, Кать. Не наказывай его за то, что он выбрал свою жизнь, – на маминой переносице пролегла глубокая складка. – Вы же с ним так похожи, абсолютно одинаковые! Вы не можете жить в ссоре.

– Вот и не одинаковые, – сказала девушка, вставая из-за стола. – Я бы ни за что не бросила тех, кого люблю.

Кот сама не поняла, в какой момент ее лето, до этого казавшееся донельзя затянутым, невозможно муторным и одиноким превратилось в лето, несущееся вперед со скоростью ветра, наполненное ожиданием недолгих встреч, улыбок, мгновенной радости в любимых глазах. Как парень, о существовании которого она в начале июня, да что там июня – августа – и не подозревала, стал смыслом ее жизни, самой этой жизнью, единственной ее целью и ценностью?

Она не думала о том, как воспринимает ее Михаил, кем считает и какие планы строит на ее счет. Она просто наслаждалась беседами с ним, общим смехом, совместным прослушиванием музыки и незаметно вошедшими в привычку вечерними разговорами по телефону. Перед сном Миша набирал ее номер и желал спокойной ночи, а затем еще час или полтора они обменивались своими детскими воспоминаниями, делились друг с другом пришедшими за день в голову интересными мыслями и планами на завтра.

Ему было невероятно скучно лежать в больнице, это Кот понимала. Поэтому старалась внести разнообразие в его дни. Когда ее отец разрешил парню вставать с постели, она стала вывозить его на инвалидном кресле – чтобы не перенапрягался – в тенистый парк, расположенный здесь же, на территории, где они подолгу сидели на удобной скамейке, наслаждаясь теплыми солнечными лучами и последними днями уходящего лета. Иногда Михаил дремал, растянувшись на лавочке и положив голову на колени Кота.

В такие минуты она боялась дышать. Нежно перебирала его волосы, представляя, как от ее ладоней распространяется целительный свет – несколько лет назад этому приему ее научила папина коллега из другого отделения, известный парапсихолог. И хотя отец девушки неоднократно объяснял ей, что вся эта экстрасенсорика – полная чушь, Кот почему-то впервые в жизни поставила его мнение под сомнение.

– От твоих прикосновений у меня голова перестает болеть, – говорил ей Миша, и она ему верила. – Ты настоящая волшебница.

Если бы это было в ее силах, она отдала бы ему всю свою энергию, лишь бы он побыстрее выздоровел и вернулся к привычной жизни.

До осени оставалось всего ничего. Дни становились заметно короче. В зеленой листве все чаще проглядывали желтые и оранжевые мазки. Даже солнце забыло о том, что оно должно быть жарким, и грело мягко, едва касаясь земли. Для Кота с каждым днем приближался последний учебный год в школе. Для Михаила – учебный семестр в университете.

Сперва он хотел взять академ, но бабушка его отговорила. Сходила в университет и убедила декана в том, что студент Ковалев вполне может один семестр учиться дома, а зимнюю сессию сдать вместе со всеми однокурсниками.

– А я так надеялся, что хотя бы полгода удастся отдохнуть, – жаловался вечером Миша. – Нет, все равно придется учиться! И отца твоего не убедишь, чтобы поговорил с моей бабушкой. Он, по-моему, вообще меня терпеть не может.

– Перестань, он хорошо к тебе относится, – попыталась переубедить его Кот.

– Ну да, конечно! – фыркнул парень. – Небось обижается, что ты бываешь в больнице, а к нему не заходишь.

– Неправда, я захожу. Не всегда, конечно, но все же.

– Ага, поздороваться раз в неделю, – Ковалев широко улыбнулся.

– Между прочим, он мне сказал, что через неделю тебя можно выписывать. Если, конечно, ты пообещаешь, что не расколотишь дома гипс и снова не ударишься головой.

– Я думаю, ты за этим проследишь, – подмигнул ей парень, и Кот почувствовала себя самой счастливой на свете.

Тридцатого августа позвонила Мила – девчонка, с которой Кот пять последних лет просидела за одной партой. Близкими подругами они никогда не были. Так, скорее просто общались. Иногда выходили во двор погулять, иногда по магазинам вместе таскались, порой обсуждали Милину очередную любовь – каждый раз разную. В общем, ничего особенного.

Вот и в этот раз соседка по парте делилась с Котом впечатлениями от прошедшего лета, рассказывала про нового ухажера, которого подцепила на море, ныла, как не хочется снова учиться. Кот слушала ее вполуха, наблюдая за развалившимся на подоконнике Мурзиком. Он смотрел через стекло на улицу, и кончик его рыжего хвоста едва заметно подрагивал. Наверное, заметил что-то интересное во дворе.

– А ты чем занималась, куда ездила, с кем познакомилась? – засыпала вопросами Мила.

Коту сперва показалось, что подруге вовсе не нужны ответы, и попробовала промолчать. Но повисла пауза, и тогда Кот поняла, что рассказывать все-таки придется.

– Да никуда не ездила, разве что на дачу. Ничем особенным не занималась, – произнесла она. – Самое обычное лето, – на последней фразе она вспомнила о Ковалеве, и ее голос дрогнул. Видимо, Мила это услышала, потому что тут же задала вопрос:

– Так уж и обычное? Может, все же хоть что-то интересное было?

И вдруг Коту так нестерпимо захотелось хоть с кем-то поделиться тем, что происходит у нее внутри, рассказать о Мише, выплеснуть, пусть и на словах, всю ту любовь, которую к нему испытывала, что она не сдержалась:

– С парнем познакомилась, – сказала девушка, прекрасно понимая, как банально это звучит.

– Ух ты! – выдохнула подруга, известная любительница чужих любовных историй и сплетен. – Я сейчас к тебе забегу, если ты не против, и ты подробно обо всем расскажешь. – И, не дождавшись ответа, она сразу бросила трубку, так что Кот не успела никак отреагировать.

А через десять минут Мила уже звонила в дверь.

– Знаешь, я не очень-то привыкла делиться своими переживаниями, – запоздало сказала Кот. К тому времени они уже пили чай на кухне.

– Я тебе обещаю, все останется только между нами, – заверила ее подруга.

И хотя Кот тут же усомнилась в ее словах, она все-таки рассказала о своем знакомстве с Михаилом.

– Вот это да! – восхитилась Мила, когда подруга замолчала. – Как в крутом американском фильме! И жили они долго и счастливо и умерли в один день!

Кот скривилась.

– Пока мы просто дружим, – сообщила она.

– Да ладно! – не поверила одноклассница. – И что, даже ни разу не целовались?

Кот помотала головой. Она и пред-ставить-то боялась их с Мишей поцелуй. Хотя и мечтала о нем втайне.

– И он не признавался тебе в любви? – подруга внимательно следила за ее реакцией. – Что, даже не намекал на чувства?

– Говорю же, мы дружим, – с нажимом произнесла Кот. – И вообще он буквально только что расстался с любимой девушкой.

– Это ерунда, – махнула рукой Мила. – У парней сегодня одна, завтра другая.

– Михаил не такой, – попыталась защитить его Кот. – Они были вместе с первого курса, и это из-за нее он попал в аварию.

Подруга глядела на нее как на чокнутую.

– Ну так все меняется. Она его бросила, ты его спасла. Он просто обязан был влюбиться в тебя хотя бы из благодарности.

– Глупости, – отрезала Кот. Но в ее голове проносились воспоминания о том, как они сидели в больничном парке, как она гладила парня по голове, как тепло он ей улыбался и как доверчиво дремал у нее на коленях.

– Ты клювом-то не щелкай, – тем временем учила ее Мила. – А то профукаешь свою любовь, и поминай, как звали.

– Слушай, я совсем забыла, мне же надо с отцом встретиться, – соврала Кот. Она уже сто раз пожалела о том, что рассказала однокласснице о Ковалеве и вообще впустила ее в свою квартиру. – Уже бежать пора, – и она демонстративно посмотрела на часы.

– Ну, тогда я пошла, – Мила встала из-за стола и направилась к выходу. – А ты звони, если что новенькое будет.

Как же не хотелось первого сентября идти в школу! Кот даже думала о том, что можно этого и не делать, все равно проконтролировать ее некому: отец живет в другой квартире, мама на даче. Но все же девушка заставила себя собраться и пойти на торжественную линейку – в конце концов, это ведь ее последнее первое сентября в школе.