Текст книги "Вирус хаоса"

Пережидая арию бурлящего потока, она отстегнула страховку и нервно взглянула на часы, сверенные перед операцией еще в прежнем мире: по времени, определенному Гением, охранник в данный момент должен был находиться вдали от рабочего места. Однако он мог уже и вернуться на пост – тут все зависело от совместного обаяния Светки и Милли… Конечно, в том случае, если бы они и здесь играли роль отвлекающего фактора – единого в двух лицах.

Унитаз, по мере сил заменивший сигнализацию, сердито добулькал, тогда Мэри осторожно выглянула из туалетной. Она находилась в торце короткого коридора, справа имелась приоткрытая дверь – должно быть, та самая. Проскользнув к ней на цыпочках, Мэри сунула нос в комнату: тесная конурка с мониторами, на столе телефон, открытая книжка и недопитый стакан чая. И никого.

Юркнув внутрь, она для начала кинула взгляд налево: там на стене возле самой двери, по словам Гения, должен был находиться щиток с ключами – третий ряд сверху, первый ключ справа, если закрыто, можно бить. А находился плакат с блондинкой, одетой в шипастый ошейник и в железные трусы – должно быть, пояс невинности. Зато на столе с правого края обнаружилось прозрачное окошко, где лежала плоская коробочка с диском. Ниже была панелька с цифрами и буквами.

Вот она и добралась до цели. Почти. Жаль, в голове после всех размышлений осела только одна цифра – семь, и та ни к черту не годная. Мэри побарабанила пальцами по столу, глядя на кнопки: на одной из них был изображен ключ.

«Ключ! Балда! Элементарно! Гений действительно мне сказал! Сверху – третий, справа – первый!» Она протянула руку, глубоко вздохнула и принялась нажимать: «Сверху, верх – „В“, третий – „3“, право – „П“, первый – „1“, и… „Ключ“! Мэри перевела взгляд на стеклянную преграду.

Как ни странно, вместо торжественного открытия окошечка помещение огласили резкие пронзительные вопли. Это, безо всякого сомнения, включилась настоящая сигнализация.

«Если не открывается – можно бить!» – вспомнила Мэри, выхватила из-за пояса фомку и, нимало не колеблясь, треснула ею по стеклу. Оно неожиданно легко разбилось. Нашарив среди осколков диск, она кинулась было к выходу, но передумала, услышав за дверью приближающийся топот ног.

Затем в комнату влетел человек, одетый в военную форму и даже с фуражкой на голове. В руке он держал пистолет и заранее орал:

– Стоять!!!

Буквально в тот же миг ему на голову обрушился телефон. Раздался странный металлический звук, и военный рухнул, как подкошенный.

Мэри, не смевшая даже мечтать о таком сногсшибательном эффекте от применения пластмассового аппарата, метнулась мимо еще падающего тела вон – финальный грохот догнал ее уже в коридоре: она бросилась в сторону, противоположную той, откуда явилась; здесь коридор раздваивался, левый рукав упирался в неширокую лестницу Взбежав по ней, Мэри оказалась перед железной дверью – запертой. И снабженной кодовым замком.

Приехали.

Еще и сирена продолжала разоряться, предвещая надвигающиеся бедствия, например, скорое прибытие правоохранительных органов. А бегство обратным порядком через туалет и вентиляцию ей совершенно не улыбалось, к тому же оно заняло бы слишком много времени – ОМОН успеет покурить, любуясь на то, как выползает она на крышу.

Мэри в отчаянии врезала по двери кулаком, потом еще и еще раз, надеясь на помощь находящегося где-то снаружи Фила. Но то ли дверь была слишком толстой и он ничего не слышал, то ли тоже не знал, как ее отпереть. Вообще-то у Мэри имелся вариант, один раз уже себя не оправдавший, но… Раз сигнализация все равно орет и в большей мере положения уже не испортить, как кашу маслом, то почему бы не испробовать битую карту. Тем паче что нужные знаки на панели замка имелись. И она набрала «В-З-П-1-Ключ», ни на что уже не рассчитывая и ничего особенно не ожидая, разве что появления что-то подзадержавшейся охраны.

Однако дверь щелкнула, подалась, и обалдевшая от такой нечаянной удачи Мэри вывалилась наружу – то есть на крышу! Где ее моментально подхватил Фил, похоже, терпеливо дежуривший у двери, пока она в нее с той стороны ломилась:

– Порядок?

Она кивнула. Он протянул руку:

– Давай!

Мэри отдала ему диск, он тем временем уже тащил её к аппарату, заменявшему вертолет, по крайней мере занимавшему его место.

– Слушай, я там, кажется, охранника убила, этим… телефоном… – сообщила на бегу Мэри.

– Телефоном? Модно, – похвалил Фил, уже вставляя диск в щель на корпусе, возле самой дверцы. «Ключ» всосался, Фил обернулся к Мэри с усмешкой: – А железяка тебе на что дадена? Испугалась? Так это же его работа, его риск! У него свой, у тебя свой. Все по-честному.

«Мамочки… Во что я ввязалась!..» – мысленно содрогнулась Мэри, в то время как дверца бесшумно отошла и Фил подсадил ее внутрь машины.

«Это что, действительно полетит?» – хотела спросить Мэри и еще добавить: «Принцип антигравитации, да? Значит, вы его уже открыли?» Все равно, что поинтересоваться, сев у нас в обычное такси: «Это самодвижущийся экипаж, да? И как давно вы отказались от лошади?..»

Фил сел рядом в пилотское кресло и привычно защелкал приборами. На панели загорелся экран, стали выводиться какие-то данные. Дверца уже закрывалась, и где-то под ногами мягко гудел мотор, когда из надстройки посыпались люди, судя по защитным комбинезонам и оружию в руках – те самые долгожданные правоохранительные органы.

– ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ПАССАЖИР НЕ ПРИСТЕГНУТ, – наябедничал компьютерный голос.

– Пристегнись! – уронил Фил.

В следующий миг аппарат рванулся вверх, словно подпрыгнул, снизу донеслись беспорядочные автоматные очереди. Мэри лихорадочно опоясывала себя ремнем, он все не пристегивался, в то время как машина стремилась в темное, почти беззвездное небо над ослепительно-звездным скоплением города.

«Ур-ра! Успели!»

«Да уж, успели, – осадила в себе Мэри спонтанную радость, – вот только что?.. Похоже, ты успела стать преступницей, а может быть, даже убийцей…» Как следует переварить этот факт ей помешал странный необъяснимый воздушный маневр Фила: сделав широкий круг вроде как победы, он полетел обратно – и не на тот другой небоскреб, на аналоге которого была заключена сделка, – его он миновал, даже не клюнув носом, – а прямиком туда, где еще толпился, изредка постреливая, посрамленный спецназ во всеоружии.

– Фил, у тебя со зрением все нормально? Ты куда летишь?..

Он обернулся к ней с широкой улыбкой, не очень-то ей понравившейся:

– Лечу сдаваться!

«Точно, спятил!..» – сердце у Мэри упало соответственно снижению аппарата на злополучную крышу. «Ему-то что, сдаваться он летит – угон с моментальным чистосердечным раскаянием, какие-нибудь, наверное, три года условно. А мне? Сопротивление с нанесением тяжких телесных, если этот пострадавший вообще выжил… И Фил об этом знает, что я могу ему еще сказать? Остановите машину, я выйду? А треснуть его той же железякой – так вместе и рухнем…» – пока она размышляла таким образом, они сели.

Дверца отъехала, и Фил неспешно вылез из кабины, буквально в руки к сбежавшимся со всех сторон встречающим. С достоинством сдался. Мэри, не очень-то спешившая следовать его примеру, глядела из кабины на арест и с удивлением увидела, как бойцы жмут ему руку и хлопают дружески по спине. Ей пришлось потрясти головой, чтобы поверить в доносящееся: «Отлично!» «Поздравляю!» и «Снято!»

Тогда и она, все еще ошарашенная, полезла наружу.

Услышанное многое объясняло. Снято! Подумать только! Как там – улыбнитесь, вас снимали скрытой камерой! Хорошо, что некогда было ковырять в носу…

– Машера, ты просто супер! – спецназовец, встретивший ее на выходе, оказался Светкой – опять необъяснимо иной, но все же хотя бы худой и не раскрашенной под поп-звезду. – Погоди, не вылезай, – сказала Светка, неловко выставляя вперед автомат и отчасти с его помощью запихивая Мэри обратно. Очень эффективный, кстати сказать, метод. – Мы же договорились: летим на дубль! – сказала она, пробираясь на заднее сиденье.

– Что-о? – от одного слова «дубль» Мэри моментально ассимилировалась к обстановке. – Знаешь, если тебе понравилось эффектно выбегать, паля по мне из этой игрушки, то с меня на сегодня достаточно!

– Ой, я не могу! – закатилась Светка. Потом сказала: – С меня, ты знаешь, тоже! Военные операции, весь этот антитеррор – не мое амплуа. Я имела в виду, на близнеца сейчас летим – договорились же, забыла?

– Забудешь тут… – буркнула Мэри.

– И советую тебе снять этот парик, он тебя старит.

– Состаришься тут…

В кабину забрался еще один «спецназовец» – при ближайшем рассмотрении оказавшийся Милли. То есть на Милли она была похожа немножко больше, чем на бойца спецподразделений, а как ее тут следовало величать… В общем, Людмила.

– Мурзилка, поздравляю, ты сегодня герой дня! – сообщила она, кидая на колени Мэри плоский матовый пакет. Так и не объяснив его назначения, она пробралась назад к Светке и стала тыкать кругом так и сяк своим автоматом, пытаясь его куда-нибудь пристроить, чтоб не мешался. Автомат вел себя неловко, как девственник, чувствующий себя неуклюже на женских изгибах и округлостях. Отпихнув его коленом, Светка, давно уже пристроившая свой огнестрельный атрибут в угол кресла, сказала:

– Машер, а почему бы тебе на закуску не обаять консультанта?

– Сегодня у тебя точно получится, – поддакнула Людмила. – И парик ни в коем случае не снимай, ты в нем стильно смотришься.

Мэри в это время ощупывала пакет: пока выяснилось только, что в нем находится что-то мягкое. Так и не решившись задать по этому поводу вопрос, она утомленно вздохнула. И решила прояснить кое-что для них:

– Скажу вам по секрету, девчонки, это у меня раньше был парик. Вот, впервые попробовала снять.

– Да уж, снявши волосы, по голове… – неуверенно хихикнула позади Светка. – Или по чему там?..

– Голову. Снявши голову, – поправила Людмила, – по волосам не плачут.

– Что снято, то снято, – закруглила тему Мэри.

– Все снято! – объявил Фил, ввалившийся в это время на свое водительское место. – Отлично снято! Как ты его телефоном! Я сейчас посмотрел – до сих пор в слезах! Гуманистка. Антон говорит, от неожиданности так и рухнул, настолько получилось натурально, что его теперь с руками и с каской в любой боевик…

Аппарат оторвался от крыши, с которой им махали руками и оружием, кто чем богат, остающиеся бойцы.

– Им надо эпизод доснять, коротенький, с Безноговым: осмотр места происшествия и трупа, с проломленным тобою черепом, – пояснил Фил. – А кстати, с париком это удачная идея: оператор говорит, лицо героини идеально впишется.

– А это у нее не парик, парик был раньше, – насмешливо подала голос Людмила. Фил одобрительно кивнул:

– Правильно. Давно надо было снять это рыжее мочало. Глядишь, сама бы уже героиней стала. – Сказал и даже слегка от нее откачнулся, видимо, ожидая агрессии: похоже, что нефотогеничная внешность была пунктиком здешней Ветер.

Мэри только опять вздохнула: везет героине! Сидит себе сейчас дома, пьет чай с тортом, или на каком-нибудь светском рауте кушает пирожные, и ничего, кроме фотографии лица, от нее не надо, пока другие этим лицом за нее о стены бьются и пыль кушают. Впрочем, в тортах и пирожных, если подумать, таится куда большая опасность – холестериново-жировая: стоит увлечься, и от вашего рекламного личика мало что останется – оно потонет в новом.

Скоро «близнец» стукнулся в днище. Мэри окинула взглядом смутно узнаваемое место, обернулась:

– Ребята, кажется, я не… – «…не в форме для вечеринки», – хотела сказать она.

Перед глазами мелькнула насыщенно-красная материя. Людмила совершала вокруг себя быстрые движения руками – оборачивающее, затем разглаживающее. И подняла глаза на Мэри, вдруг до мурашек напомнив Люси. Без пятна на лице, но ведь Мэри и так давно уже его не замечала.

Она не просто обернулась красной тряпкой. На ней было платье, похожее на лепесток пламени.

Сама Мэри за то же время успела освободиться от страховочной сбруи. А вот Светка тоже оказалась в платье – в струящейся охряной полосе, обнажающей плечи и почти полностью ноги. Держа перед лицом зеркальце, Светка наводила макияж, Люси надевала туфельки. Лица у обеих были свежими, словно только что умытыми. Памятью по сидевшим только что позади спецназовцам остались прислоненные к креслам автоматы; возле коленей светских дам оружие тоже смотрелось неплохо. Модно.

– Ты еще не готова? Даже не ополоснулась? – удивилась Людмила.

«Ополосните меня. А то я из другого мира, ничего тут не понимаю…» – впервые Мэри была на волосок от того, чтобы произнести это вслух.

– Я устала… – просто сказала она. И это было не меньшей правдой. Только правдой, не грозящей причислением ее к списку каскадеров, «съехавших» на вредной работе.

– Ничего, я тебе помогу. Фил, вылазь, – скомандовала Людмила и перебралась на его место. – Сейчас мы тебя немножко взбодрим. – Она схватила тот самый таинственный пакет, так и оставшийся неоткрытым: – Платье супер, синяя ртуть, как ты любишь. Туфли у Светика. Давай быстренько разоблачайся…

– Погоди! Да не могу я… быстренько.

– Ты и рук уж не поднимешь, прямо лебедь умирающий, – сказала Людмила, зачем-то ощупывая ее одежду. И заметно опешила: – Ничего себе, ты сегодня «прикинулась»! – Мэри насторожилась, но оказалось, что та имеет в виду исключительно одежду: – Пуговицы, молнии… Это ж сколько труда! – бормотала она. – Настоящее ретро! И не жалко в такой упаковке на работу?

Не зная, что на это ответить, Мэри сделала вид, что закашлялась.

– Почему сразу не похвасталась? У-у, конспираторша! Значит, остаешься в этом…

Мэри была бы не прочь хотя бы взглянуть на «голубую ртуть», но пакет с платьем уже летел назад. А Людмила извлекла из спинки кресла прибор, напоминавший небольшую сковородку на шланге. Понажимав что-то на ручке, где перемигивались разноцветные огоньки, она стала проделывать этой штукой пассы над Мэри, время от времени веля повернуться так и эдак.

По коже под одеждой гулял приятный холодок, одновременно Мэри с удивлением наблюдала за исчезновением пятен, пыли и других следов, оставленных на одежде этим бурным днем, точнее, уже вечером.

– …Привстань… Отлично. Подставь ручки… Теперь ножки… Ну, вот и все. Транк еще не глотала? Оно и видно, держи, – Людмила сунула Мэри в руку желтую капсулу. – Клади в рот, нечего смотреть, как на пилюлю с ядом.

Мэри послушно проглотила цилиндрик. «Запить бы…» – подумалось, и словно в ответ над плечом появилась пластиковая бутылка, заодно с коробкой косметики: Светка тоже пожелала принять участие в «оживлении».

– Охранника ты сегодня «замочила», но расслабляться нельзя! – поучала тем временем она. – Не забывай, что перед тобой стоит более сложная задача – сбить с ног Евгения Михалыча.

– С-смелякова? – робко уточнила Мэри.

– Ну, ты даешь, Машера! Консультанта нашего по оружию и спецоперациям – других Михалычей у нас, по-моему, нет. И зря ты не переодела это свое «ретро», я к твоему платью такие туфельки заказала, в тютельку под цвет! А что касается твоих волос, раз уж ты теперь так носишь, то я бы посоветовала…

– Так и носить, – перебила Людмила. – Пошли, а то мы до утра из флаера не выберемся.

«Ха, ну надо же, стирка и душ в одном флаконе, не раздеваясь и без воды!»

Мэри и впрямь ощущала себя посвежевшей, с вновь пробившимся интересом к жизни и с мыслями типа: «Вот я и покаталась на флаере. А это их оружие, может, и не автоматы вовсе, а какие-нибудь бластеры, или спазмо-плазмо, в общем, что-то там такое-ганы».

– Салон красоты закрылся? – спросил Фил, прислонившийся в ожидании у дверцы.

– Но мы еще вернемся, – Светка не желала отказаться от борьбы за красоту рядов, – когда кое-кого, – она тыкнула мизинцем в Мэри, – примут за продавщицу спичек.

– А по-моему, ты выглядишь ничего, – сказал Фил Светке. – Вполне себе сносно.

В ответ на Светкин испепеляющий взгляд Фил изобразил самую невинную улыбку, и они тронулись в направлении фонтана. Он располагался на том же месте, и Мэри нашла его почти таким же, признала похожими и пальмы-фикусы, однако на этом сходство с прежним интерьером заканчивалось: столики здесь были расставлены в большом количестве, справа под небольшим навесом располагался бар, напротив играл живой оркестр. При их приближении он грянул что-то бравурное, а сидевшие вокруг дамы и господа бурно зааплодировали. Помимо вин и закусок перед ними лежали бинокли и монокуляры: они наблюдали за событиями, возможно, тоже делали ставки?..

Потом Мэри увидела Гения. Нет, наверное, все-таки того, кого здесь называли полным именем Евгений. Первый взгляд принес разочарование: она ожидала найти в нем какие-то любопытные перемены, гадала, каков этот таинственный консультант, в которого превратился ее неуклюжий муж. Но этот Евгений был просто вылитый Гений и даже одет был в точности так же – в черный костюм С черной рубашкой. Тот же тусклый блик над скругленным мысом ботинка. Он покачивал ногой, имея при этом вид задумчивый, если не сказать мрачный по контрасту со всеобщим весельем. Зато под стать костюму. А вот соседи его были не вдруг узнаваемы: толстяк с роскошной русой шевелюрой а-ля-Есенин был, кажется, Андреем Валентиновичем, блаженной памяти лысым, как колено. Таким примерно теперь был Мамука, наглядно подтверждающий аксиому, что если в одном месте чего-то прибыло, то в другом столько же этого чего-то обязательно пропало. В этой связи было любопытно, на ком теперь растут усы Сергея Ипатьевича и за чей счет он так изрядно пополнел – ясно только, что не за счет олигарха. Все трое поднимали бокалы, как бы приветствуя приближающихся женщин и, в отличие от Евгения, выглядели весьма довольными жизнью. Ивоны с ними не было, и в ближайшем окружении не наблюдалось ни одной похожей дамы.

Оперативников тоже не наблюдалось. Хотя непривычное чувство подсказывало Мэри, что вряд ли те, кого она нарекла про себя «санитарами», навсегда исчезли с ее горизонта.

– Извини, Машер, но мне лучше скромно отойти, пока ты будешь принимать заслуженные почести, – сказала Светка, отделяясь от нее и беря курс в направлении бара.

К Мэри действительно со всех сторон устремились, не иначе как поклонники. Тем не менее она увидела, что Евгений резко поднялся и тоже пошел к ней навстречу. Но сначала он наткнулся на Людмилу; она что-то сказала, он, судя по виду, даже слышал, рассеянно кивнул и, отстранив ее, уперся в Мэри таким жестким сквозным взглядом, что она остановилась, должно быть, инстинктивно опасаясь столкновения лоб в лоб. С таким взглядом, наверное", достают пистолет. Или берут за горло. Но сначала, чтобы не ошибиться, уточняют фамилию, вот как он сейчас:

– Мария? Мария Ветер? – спросил он.

«Не узнает меня, что ли, „в парике“?..» – подумала она, почему-то вспомнив оперуполномоченных из Службы Контроля: как-то в их стиле он это произнес. Хотя она-то давно уже была не Ветер, а Сме-ля-ко-ва! Но если был человек, которому она решилась бы открыть такие нюансы в последнюю очередь, так это Евгений Смеляков. Она ответила ему:

– У вас есть на этот счет сомнения? – верней, увильнула от прямого ответа.

– Нам необходимо поговорить, – сказал он.

– Машенька, прошу вас, улыбнитесь! Вот так, спасибо!

– Распишитесь вот здесь, пожалуйста, это для моих мальчиков. Они мне не поверят!

– Скажите, Маша, вы испытываете страх? Или в большей мере наслаждение?

– Разрешите сфотографироваться с вами?

– Да-да. Пожалуйста, – говорила она, потом обернулась к Евгению: – Замечания по работе?..

Евгения поблизости видно не было.

Ей совали в руки блокнотики и фотографии для автографа – сделанные только что, во время трюка, а также более ранние; мало кто обратил внимание, с каким пристальным интересом она разглядывает эти снимки.

– Мы все видели, как вы прямо на лету сменили имидж – это фокус или какой-то новый трюк?

– Э-э-э… Думаю…

– Это новый фокус, – прозвучал над ее ухом смутно знакомый голос, и широкая сдобная рука приобняла ее за плечи. – Да-да, расширяем, видите ли, горизонты профессии, сотрудничаем с нашими известными иллюзионистами, перенимаем, так сказать, новейший опыт… А теперь, господа, давайте предоставим Марии возможность немного отдохнуть: согласитесь, она сегодня это заслужила.

И Андрей Валентинович – а это был именно он, только пышнокудрый – повлек ее из круга поклонников в направлении своего столика, откуда ей улыбались Мамука с Ипатьевичем. Рядом на белом диване расположились Людмила с Филом и с ними еще один знакомый персонаж: Янка, она же Ивона, объявилась! Но на сей раз не светской львицей. Строгий кремовый костюм и маленькие очечки на носу: женщина-кошка щеголяла в образе подчеркнуто деловой дамы. И у стола на своем прежнем месте сидел Евгений Смеляков.

Теперь Мэри ясно увидела разницу – может быть, потому, что он успел переодеться? Впрочем, она уже убедилась, что переодевание здесь – не более сложное мероприятие, чем смена платьев на кукле, вырезанной из картона. Сменив цветовую гамму с черного на оттенок маренго, Евгений стал выглядеть не то чтобы полнее Гения, но стало заметно, что он покрепче. И проглядывала в его облике едва уловимая подтянутая четкость, наводившая на мысль о военной выправке.

Но, если частая смена одежды, а вместе с ней и имиджа были здесь в порядке вещей, почему же «фокус» ее внезапной перемены не был воспринял так же запросто? Должно быть, со стороны это выглядело достаточно необычно, а ведь ее в тот момент еще и снимали. «Интересно, что увидит тот, кто посмотрит пленку?…»

– Вы просто чудо, Машенька! – приветствовал ее Сергей Ипатьевич, слащаво целуя ручку. – Какой вы подготовили оригинальный сюрприз! Была одна, и – оп! – дальше летит уже совсем другая, вся наша крыша так и ахнула! А мы поначалу даже слегка растерялись. Не предупреждаете! – он укоризненно погрозил пальцем.

– Сегодня замечательный сбор, – похвалился Андрей Валентинович, – а на следующий эпизод я предполагаю его удвоить. Дальше по сценарию у нас идет ограбление музея, так, Евгений?

– Лазерная сигнализация, – кивнул Смеляков. – Только должен предупредить, что при ограблении необходимы пустые гулкие залы, и они будут пронизаны сетью лучей. Так что, боюсь, там удастся разместить минимум зрителей. Сами понимаете, не за статуями же их прятать.

– О, не волнуйтесь, это я беру на себя! Есть у меня одна идея, надо будет поговорить с администрацией…

– Он саркофаги для них установит вдоль стен, – усмехнулся Мамука достаточно широко, чтобы Мэри заметила, что зубы у него все, как на подбор, золотые.

– Установлю, дорогой мой, установлю – саркофаги, гробницы, а надо будет – и в два ряда!

– Первый ряд – VIP-места! Комфортабельные гробы с кондиционированием и автоматической подачей напитков! – внесла предложение Людмила. Оно было встречено с веселым энтузиазмом.

– Евгений, у меня к вам вопрос… – Мэри решила, что настала пора кое в чем признаться – не то всем, упаси боже, а так, в небольшой мелочи: – Какой был код для хранилища дискеты? Я его забыла, пришлось разбить стекло…

– Все правильно, – рассеянно произнес он, занятый, кажется, своими мыслями, – ты наобум тыкаешь в кнопки, раздается сирена, ты бьешь стекло. Ты все прекрасно отработала.

– Даже, я бы сказала, артистически, – поделилась своими впечатлениями Ивона. – Импровизация с телефоном была просто шикарна! – продолжала она со смешком. – Я уже не говорю про туалет: когда бачок заголосил, казалось, что ты со страху готова запрыгнуть обратно в вентиляцию. А это отчаяние у двери! Ты словно и вправду забыла код. Да, Борянский очень заинтересовался твоим трюком, ну, с преображением. Если ты хотела его удивить, то это тебе удалось. Метишь на роль в следующем блокбастере?

– Конечно мечу, – сказала Мэри, подумав про себя: «Только неизвестно, себе ли я обеспечиваю эту роль. Если подумать: квартира изменилась до неузнаваемости, муж пропал, а я сорвалась со Светкой, незнамо какой и не зная куда, актриса несостоявшаяся, искательница приключений, и вот как все обернулось, можно сказать, усугубилось. А следовало, дорогая моя, оставаться дома!..»

– Что-то я немного устала. Простите, но мне, кажется, пора домой, – сказала Мэри, поднимаясь. Она не очень представляла себе, как и куда следует добираться по этой новой Москве, а потому собиралась забрать с собой Светку – та подскажет. Но тут и Евгений тоже встал со словами:

– Я тебя подброшу.

«Великодушное предложение. Не забыл бы потом поймать…» – подумала Мэри, тем не менее соглашаясь.

Все немножко засуетились: Ивона сказала, что ей тоже пора, Фил вспомнил, что надо вернуть флаер, любезно предоставленный Андреем Валентиновичем, на его законное место, Людмила многозначительно наступила Мэри на ногу:

– Только не вздумай взять Светика. Сама доедет.

Мэри огляделась: Светик, прочно застрявшая возле бара, прощально помахала рукой – давай-давай, мол, поезжай с ним, не упусти свой шанс. Судя по всему, здешняя Мария Ветер тоже была неравнодушна к Смелякову, о чем, кажется, были в курсе если не все присутствующие, то абсолютное большинство. Откуда ж им было знать, что она-то свой шанс давно уже не упустила, продегустировала его в полной мере и теперь искренне считала, что сама является для всех Е.Смеляковых, как бы они между собой ни рознились, единственным и неповторимым шансом. И ее разбирало любопытство, достанет ли у кого-нибудь из них – а в данном случае у консультанта – ума этим шансом воспользоваться. Ну, в смысле, попытаться.

Затем она озаботилась вопросом: шагнула ли цивилизация на новую ступень, если уже производит флаера вместо вертолетов? Раньше она бы ответила, не задумываясь, что да, шагнула. Теперь ей пришло в голову, что прогресс может быть просто скачком в одной достаточно узкой области, причем за счет ущемления прочих, таких, например, как сфера бытовых услуг – когда лифт, в котором им предстояло преодолеть полторы сотни этажей, оказался обычной грузовой коробкой: ни тебе в нем уютных купе, ни удобных, почти как в самолете, кресел. Возмущаться, естественно, не приходилось: рассказ о чудо-лифте, на котором она сюда вознеслась, вряд ли был бы воспринят с должным пониманием. Она просто молча вошла в этот ящик вместе с Евгением, Ивоной и увязавшейся группой поклонников и поклонниц – то есть это еще человек семь-восемь.

Двери закрылись, лифт тряхнуло, но не успела Мэри всерьез перепугаться, как створки сразу же открылись – ниже, наверное, этажом, или двумя, вряд ли больше.

– Поломка? – спросила Мэри, в то время как Евгений вывел ее из лифта, аккуратно взяв за локоток. Это было весьма предусмотрительно, поскольку пронзание небоскреба сверху донизу в качестве начинки сорвавшегося лифта в ее планы определенно не входило, как и в планы прочих пассажиров, тоже высыпавших наружу.

– Почему поломка? – не понял он. Повел туда-сюда головой и констатировал: – Приехали. Первый этаж.

Тоже оглядевшись – холл, длинная стойка портье и проходная с охраной перед стеклянными дверьми-турникетом не оставляли сомнений в том, что он прав: они-таки пронзили сто пятьдесят этажей, даже не с ускорением свободного падения, а в мгновение ока, неведомым образом избежав превращения в кулебяки. Все еще слегка ошеломленная, она поклялась про себя стараться не произносить слов «поломка!», «авария!», «где я?», а также фраз: «А почему мы еще живы?..» – и, к сожалению: «Объясните мне, пожалуйста, как такое могло произойти?..»

По-прежнему эскортируемые поклонниками, к счастью, не очень навязчивыми, они вышли на автостоянку. Вопреки ожиданиям Мэри, оказалось, что здешний наземный транспорт – это вовсе не флаера, а почти обычные с виду автомобили, которые, судя по наличию четырех колес, действительно ездят по земле. Ивона, приостановившись, развернулась к спутникам:

– Надеюсь, Евгений, вы доставите ее в целости и сохранности, – и она символически чмокнула Мэри, пронеся губы мимо щеки. – Не воображай, что ты для него что-то значишь, – коснулось ее уха шипение ревнивой кошки. Мэри, отстранившись, улыбнулась в мило кивающее лицо, затем произнесла томно:

– С ног валюсь, поскорее бы добраться до постели! – и с удовольствием пронаблюдала реакцию «кошки» на свою фразу.

На том они и разошлись – Ивона направилась в одиночестве к бежевому кабриолету, стилизованному под старинный «Мерседес», Евгений же открыл перед Мэри дверцу ничем особо не приметной машины, напоминающей «Форд». Зато до самой этой дверцы ее сопроводила толпа поклонников, потом долго махавших вслед, что было приятно – и не столько в пику забытой всеми женщине-кошке, как само по себе.

– Так куда тебя везти?

«Черт!» – сказала про себя Мэри: она-то была уверена, что он это знает. Потом назвала свою улицу – авось, и здесь такая есть. Некоторое время ехали молча. Город не то чтобы сильно отличался от прежнего – то есть это, по мнению Мэри, по контрасту с тем первым потрясением от внезапной смены всего привычного, что незыблемо существовало вокруг, на что-то иное, лишь смутно похожее. Она вспоминала произошедшее с самого начала, пытаясь угадать, в какие моменты или, может быть, в результате каких ее действий случается это – очередная Ветер меняется местами со Смеляковой. Потому что не могут же в результате, допустим, какого-то ее чиха сменять друг друга целые миры. Хотя с ее точки зрения все именно так и происходит – вокруг нее прежней возникает новый мир. Как вдруг мысли о возможной вселенской значимости собственных чихов все полностью накрылись одним достаточно мелким предметом, нет, не тазом, а ключом, и не гаечным, а от квартиры: выйдя оттуда вместе со Светкой, Мэри положила его в карман, но теперь вспомнила, что перед операцией сгребла все из карманов в сумочку, которую отдала Гению. Конечно, еще большой вопрос, подошел бы или нет этот ключ к здешней двери, но теперь-то у нее не было никакого! В практическом направлении мысль заработала куда оперативней: может быть, там – Гению, здесь – Евгению?

Мэри издала легкий стон и демонстративно шлепнула себя по лбу:

– Евгений, я такая растяпа! Забыла, кому отдала сумочку! Там ключи, документы, деньги… – помолчала немного, ожидая его реакции, не дождалась и закончила мрачно: – Как я теперь домой-то попаду?.. – А мысль тем временем росла и ширилась: почему бы здешней Марии не жить по другому адресу? Смеляков же где-то живет… Выходит, что единственное ее спасение осталось на крыше «близнеца», возле бара: Светик, конечно, знала адрес, может быть, даже знала, где ее ключ, а если и нет, то у нее всегда можно было перекантоваться…

– Ничего страшного, – сказал Евгений и добавил: – Переночуешь у меня.

Это не было вопросом, и даже близко не лежало с предложением. Он принял решение и отдал команду – вот чем это было.