Текст книги "Испытание ядом"

Глава 7

Я замахала рукой.

– В моем чае что-то есть! – воскликнула я. – Позови Валекса. – Я надеялась, что у него, найдется противоядие.

Она взглянула на меня своими огромными карими глазами. Лицо у нее было вытянутое и худое. И короткая стрижка делала ее похожей на умного хорька.

– Это снотворное. Валекс приказал, – пояснила она.

Я с облегчением выдохнула. И перед тем как уйти, врачиха наградила меня довольным взглядом. Есть мне уже не хотелось, и я отодвинула обед в сторону. Я не нуждалась в снотворном, – поскольку была так измождена, что провалилась в сон, как в яму.

Когда я проснулась на следующее утро, в ногах моей кровати маячило какое-то белое облако. Оно шевелилось. Я моргнула и прищурилась, и облако приобрело облик врача.

– Хорошо спала?

– Да, – ответила я. Это была первая ночь без кошмаров, хотя голова у меня казалась ватной, а во рту был отвратительный прогорклый вкус, что не сулило приятного утра.

Врач проверила мою повязку, издала какой-то невнятный звук и сообщила, что завтрак принесут через несколько минут.

В ожидании еды я принялась рассматривать помещение лечебницы. В прямоугольной комнате находилось двенадцать кроватей – по шесть у каждой стены. Простыни на пустовавших кроватях были туго натянуты. Идеальный порядок, царивший здесь, вызвал у меня раздражение, поскольку себя я ощущала встрепанной и всклокоченной, лишенной возможности управлять душой и телом. Аккуратный вид кроватей вызвал у меня такой прилив ярости, что мне захотелось вскочить и расшвырять их во все стороны.

Я лежала в самом дальнем конце палаты. Между мной и еще тремя пациентами в этом же ряду находились две пустые кровати. Остальные больные спали, и мне было не с кем поговорить. Каменные стены были голы. Даже моя тюремная камера выглядела более привлекательно. Зато здесь, по крайней мере, лучше пахло, и я глубоко вздохнула. В нос мне ударил крепкий запах спирта, смешанный с привкусом дезинфекции. Это было гораздо приятнее той вони, которая царила в подземелье. Или – нет? К медицинским запахам примешивалось что-то еще. Я сделала новый вдох и поняла, что это запах страха, который я сама продолжала распространять.

Не понимаю, как мне удалось выжить накануне: стражники Брэзелла загнали меня в угол, из которого не было выхода. И тут случилась что-то странное: из моей груди начали вырываться хриплые звуки, свидетельствовавшие о древнем инстинкте самосохранения, который преследовал меня в ночных кошмарах. Я старалась прогнать мысли об этом звуке, ибо давным-давно уже была с ним знакома, но воспоминания продолжали преследовать меня.

Нужно было забыть о неприятных ощущениях и сосредоточиться на том, когда и где этот звук возник во мне впервые…

…В течение первых месяцев Брэзелл занимался исключительно тем, что проверял мои рефлексы. С какой скоростью я могу поймать мяч или увернуться от летящей палки – все это было довольно безобидно, пока мяч не превратился в нож, а палка – в меч.

Сердце у меня забилось сильнее, и я прижала потную ладонь к шраму на шее. «Никаких переживаний», – строго повторила я себе, махнув рукой, словно намереваясь отогнать страх. «Надо вообразить себя врачом, – подумала я дальше, – чтобы получить необходимые сведения». И я представила себя в белой униформе сидящей рядом с пациенткой.

«Что было потом?» – спросила я. «Тесты на силу и выносливость». Обычный подъем тяжестей сменился необходимостью держать огромные камни над головой сначала в течение нескольких минут, а затем и часов. Если человек ронял камень до истечения положенного срока, то его пороли кнутом. А потом ему приказывали висеть на цепях в нескольких сантиметрах от пола, до тех пор, пока Брэзелл или Рейяд не позволяли спрыгнуть вниз.

«И когда ты впервые услышала это трепещущее жужжание?» – спросила я больную. И оказалось, что она слишком часто спрыгивала на пол, отпуская цепи, доведя Рейяда до полного исступления. Поэтому он заставил ее вылезти из окна и повиснуть на руках на высоте шестиэтажного здания.

– Давай попробуем еще раз, – сказал мучитель. – Может, теперь, когда мы повысили ставки, тебе удастся продержаться с час?

Пациентка умолкла.

«Ну, давай, расскажи мне, что произошло дальше», – попробовала подтолкнуть ее я.

…Руки ослабли от долгого висения на цепях. Липкие пальцы онемели, мышцы дрожали от усталости. Ей было страшно. И когда она начала скользить вниз, из ее груди вырвался нечеловеческий вопль. Через мгновение этот звук словно бы видоизменился, превратился в некую неопределенную сущность, которая разрасталась и обволакивала тело девушки со всех сторон. Прошло совсем немного времени, и ей начало казаться, что она покоится в теплом водоеме.

Следующим воспоминанием было то, что она сидит на земле. Пациентка посмотрела на окно, в раме которого торчал раскрасневшийся Рейяд. «Его обычно идеально причесанные светлые волосы были всклокочены. Он казался настолько довольным, что даже послал ей воздушный поцелуй.

После такого падения она могла выжить только чудом. Хотя сама продолжала утверждать, что ей помогли воздушные течения и правильное приземление. Но чудес не существовало.

С тех пор как командор Амброз пришел к власти, слово чудо было запрещено в Иксии. С колдунами поступали так же, как с малярийными комарами. Их преследовали, отлавливали и уничтожали. Любой намек на то, что человек занимался магией, становился для него смертным приговором. Единственной возможностью остаться в живых было бегство в Ситию.

…Больная начинала себя вести все более возбужденно, и остальные пациенты, проснувшись, не спускали с нее… с меня глаз. «Надо уменьшить дозу», – напомнила я себе. Я могла выносить воспоминания лишь в небольших количествах. В конце концов, я не получила травм после падения, и Рейяд в течение некоторого времени вел себя со мной вполне прилично. Однако это продолжалось лишь до того момента, пока мне удавалось выполнять его тесты…

Чтобы отвлечься от воспоминаний, я начала считать трещины на потолке и досчитала уже до пятидесяти шести, когда в палату вошел Валекс.

В одной руке у него был поднос, а в другой – папка. Яс подозрительным видом уставилась на дымящийся омлет.

– Что в нем? – с решительным видом спросила я. – Опять снотворное? Или новый яд? – Все мое тело напряглось, когда я безуспешно попыталась подняться. – Как насчет того, чтобы дать мне что-нибудь съедобное для разнообразия?

– А как насчет того, чтобы продлить тебе жизнь? – осведомился Валекс, усаживая меня на кровати, вручая пипетку с противоядием и устанавливая у меня на коленях поднос.

– Никаких снотворных. Врач сказала, что ты вчера ощутила их вкус, – с явным одобрением заметил он. – Попробуй омлет и скажи, позволила бы ты съесть его командору?

Валекс не преувеличивал, когда говорил, что у меня не будет выходных. Я вздохнула и понюхала омлет. Никаких необычных запахов не почувствовала. Я разрезала омлет на четыре части и принялась их рассматривать в поисках каких-нибудь посторонних предметов. Затем я отломила по кусочку от каждой части и по очереди положила их в рот, тщательно пережевывая. Проглотив кусок, я еще выжидала некоторое время, не появится ли у меня во рту послевкусие. Затем понюхала чай и, прежде чем сделать глоток, размешала его ложкой. Поболтав жидкость во рту, я проглотила ее и тут же ощутила сладкий привкус.

– Я бы не стада отвергать этот завтрак, если, конечно, командор не испытывает отвращения к меду.

– Тогда ешь.

Я помедлила. Возможно, Валекс пытается меня провести? Но я ничего не почувствовала, если только он не приправил пищу каким-нибудь новым, неизвестным мне ядом. Я съела омлет до последней крошки и запила его чаем. А Валекс все это время не сводил с меня глаз.

– Неплохо, – промолвил он. – Сегодня без ядов.

В этот момент в комнату вошел врач и подал Валексу еще один поднос, на котором стояли четыре чашки с оливкового цвета жидкостью, пахнувшей мятой. Валекс забрал у меня пустой поднос и поставил передо мной новый.

– Теперь я хочу научить тебя некоторым методам дегустации, – произнес он. – Во всех этих чашках находится мятный чай. Попробуй.

Я взяла ближайшую к себе чашку и отхлебнула из нее. Всеподавляющий вкус мяты заполнил мой рот, и я поперхнулась.

– Ощущаешь что-нибудь еще? – ухмыльнулся Валекс.

Я сделала еще один глоток. Но вкус мяты перебивал все.

– Нет.

– Правильно. А теперь зажми, нос и попробуй еще раз.

С трудом управляя забинтованной рукой, я, наконец, умудрилась, зажать нос и одновременно сделать глоток – и была несказанно изумлена.

– Сладко. И никакой мяты, – с глупым, видом промолвила я, отпуская свой нос, и тут же вкус мяты забил всю сладость.

– Верно. Теперь попробуй чай из других чашек.

В следующей чашке чаи имел кисловатый привкус, в третьей – привкус горечи, а в четвертой – соли.

– Этот метод действует при дегустации любых напитков и любой пищи. Блокировка органа обоняния одновременно блокирует все вкусовые ощущения за исключением кислого, сладкого, горького и соленого. А некоторые яды как раз и можно распознать по одному из этих четырех вкусов. – Валекс открыл свою папку. – Вот полный список ядов, действующих на человека, с описанием их вкусовых особенностей. Выучи наизусть. Всего их пятьдесят два.

Я бросила взгляд на реестр ядов. Некоторые из них я уже нюхала. Список начинался с «Любимого». Это описание могло бы уберечь меня от головокружения, тошноты, головной боли и галлюцинаций. Я отшвырнула список в сторону.

– Почему ты сразу не дал мне этот список и заставил пробовать яд «Любимый»?

Валекс перестал копаться в своей папке.

– И чему бы ты научилась? Например, у «Кэтсгута» сладкий вкус. Но какая эта сладость? Сладость меда или сладость яблока? Существуют разные уровни сладости, и узнать это можно лишь одним способам – попробовав. Я даю тебе этот список лишь потому, что командор хочет, чтобы ты как можно быстрее приступила к своим обязанностям. – Валекс захлопнул папку. – А то, что ты еще не пробовала эти яды, не означает, что тебе не доведется это делать в будущем. Выучи наизусть список. И как только врач тебя отпустит, я проверю твои познания. И если ты выдержишь экзамен, то сможешь приступить к работе.

– А если нет?

– Тогда я начну готовить нового дегустатора.

Он произнес это спокойным невозмутимым голосом, но в нем звучала такая сила, что сердце у меня дрогнуло.

– Брэзелл пробудет в замке две недели, – продолжил Валекс. – У, него, еще остались здесь дела. Я не могу приставить к тебе круглосуточную охрану, поэтому Мардж, приготовит тебе комнату в моих покоях. Я еще зайду, чтобы узнать, когда тебя отпустят.

Он двинулся к двери изящной спортивной походкой. Я, качая головой, проводила его взглядом.

Трудно было представить себе что-нибудь глупее, чем размышления о Валексе, поэтому я сосредоточилась на списке ядов, Я разгладила список, надеясь, что чернила не расплылись, от прикосновения моих потных рук. К счастью, текст не пострадал, и я принялась за его изучение.

Я так увлеклась, что едва заметила, когда вошла врач, чтобы проверить мою руку. Вероятно, она же забрала поднос, потому что он исчез с моих коленей. Я настолько отключилась от происходящего вокруг, что чуть не подпрыгнула, когда перед моим носом возникла тарелка с печеньем.

Державшая ее ладонь принадлежала жизнерадостно улыбавшемуся Ранду.

– Смотри, что мне удалось пронести мимо медицинской мамы. Ешь скорей, пока она не вернулась.

От еще не остывшего печенья исходил запах корицы. Подтаявшая глазурь стекала сбоку, так что стоило мне взять лакомство в руки, как мои пальцы тут же к нему прилипли. Я поднесла печенье к глазам и принялась рассматривать, вдыхая его аромат и пытаясь различить в нем инородные примеси. Откусив маленький кусочек, почувствовала вкус корицы, которой были пропитаны многочисленные слои теста.

– О Господи, Элена, ты что, считаешь, я отравил его? – Лицо у Ранда исказилось, словно его пронзила острая боль.

Именно так я и думала, но сказать об этом Ранду не могла, потому что это оскорбило бы его. Цель его прихода была мне неясна. Он производил впечатление милого и добродушного человека, но вполне возможно, просто хотел отомстить за своего друга Оскова, который был дегустатором до меня. С другой стороны, он мог оказаться и союзником. Кого было лучше иметь рядом? Повара Ранда, чьи блюда я буду есть каждый день, или убийцу Валекса, который с отвратительной регулярностью подсыпал мне отраву?

– Профессиональная привычка, – увернулась я.

Он обиженно закряхтел, и я напоказ откусила большой кусок.

– Потрясающе, – промолвила я, желая ему польстить.

– Правда? – Лицо у Ранда смягчилось. – Мое последнее изобретение. Берешь длинную полоску теста, посыпаешь ее корицей, скатываешь в шарик, засовываешь в печь, а потом покрываешь глазурью. Не знаю только, как это назвать. Коричным печеньем? Шариками? Рулетиками? – Ранд перестал топтаться на месте и сел, предварительно поерзав, чтобы поудобнее устроить свою негнущуюся левую ногу.

– Только не говори медицинской маме, что я приносил тебе это, – продолжил Ранд, когда я доела печенье. – Она считает, что ее больные должны питаться одной овсяной кашей. Говорит, что жидкая овсянка способствует выздоровлению. Еще бы! – Он поднял руки, и я увидела шрамы от ожогов на его запястьях. – Вкус у нее настолько отвратительный, что любой выздоровеет, лишь бы получить приличную пищу.

Его резкий жест привлек к нам внимание других пациентов. Ранд наклонился ко мне ближе и шепотом спросил:

– Ну так что, Элена, как ты себя чувствуешь? – Он смотрел на меня с таким видом, словно выбирал кусок мяса для жаркого.

Я насторожилась. С чего бы это он?

– Опять собираешься сделать ставку? – поинтересовалась я.

– Мы постоянно делаем ставки, – откидываясь назад, ответил Ранд. – Слуги только этим и занимаются – сплетничают и заключают пари. А что еще остается? Ты же видела, какая суета поднялась, когда за тобой гнались головорезы Брэзелла.

– И никто мне не помогу, – возмущенно ответила я. – В коридорах никого не было.

– Если бы мы начали тебе помогать, это стало бы вмешательством в ситуацию, которая не имела к нам непосредственного отношения. Слуги никогда так не делают. Мы как тараканы, бегающие в темноте. А стоит включить свет и… бах! Мы исчезаем, – он щелкнул своими длинными пальцами.

И я почувствовала себя бедным тараканом, оказавшимся на свету и пытающимся сбежать от надвигающегося сапога.

– В основном, конечно, ставили на них. Так что многие крупно проиграли, а некоторые… – Ранд выдержал театральную паузу, – крупно выиграли.

– Ну, поскольку ты здесь, думаю, ты относишься к последним.

Ранд улыбнулся.

– Элена, я буду всегда ставить на тебя. Ты похожа на терьеров командора. Маленькие собачки – не на что посмотреть, но как вцепятся тебе в ногу – ни за что не оттащишь.

– Подсыпь яда в их корм, и они перестанут тебе докучать.

От моего кислого тона улыбка на лице Ранда померкла.

– Неприятности?

Странно было, что дворцовая разведывательная сеть пока не пронюхала о проверке, которую собирался устроить мне Валекс, и слуги еще не начали заключать новые пари. Я медлила с ответом. Ранд был любителем поговорить и сам мог навлечь на меня неприятности.

– Нет. Просто эта должность дегустатора… – Я надеялась, что подобный ответ удовлетворит его.

Ранд кивнул. Оставшееся время он то вспоминал Оскова, то разглагольствовал о рецептуре новых блюд. Когда вошел Валекс, Ранд умолк, побледнел и пробормотал что-то насчет обеда. Он вскочил и с такой скоростью бросился вон из палаты, что чуть не упал. Валекс проводил его взглядом.

– Что он здесь делал?

Валекс был спокоен, но лицевые мышцы у него напряглись, и я начала гадать, не является ли это свидетельством его недовольства. Аккуратно подбирая слова, я ответила, что Ранд просто зашел навестить меня.

– А когда вы успели познакомиться?

Казалось бы, вполне естественный вопрос, и все же я вновь почувствовала, что за ним что-то скрывается.

– Когда я пришла в себя после отравления «Любимым», я отправилась на кухню, чтобы что-нибудь съесть, и встретила там Ранда.

– Будь осторожна с ним. Ему не следует доверять. Я бы давно его уволил, но командору он нравится. На кухне он – гений. Настоящий самородок. Еще в детстве начал готовить для короля.

Валекс уставился на меня своими холодными голубыми глазами. Может, именно из-за Ранда он и не любил Оскова. Да и на меня дружба с человеком, когда-то преданным королю, могла бросить тень подозрения. И, тем не менее, я ответила Валексу, как я надеялась, равнодушным взглядом.

Валекс отвел глаза в сторону, а я ощутила внутреннее торжество: наконец-то этот раунд остался за мной.

– Тебя выпишут завтра утром, – сухо сообщил мне Валекс. – Приведи себя в порядок и приходи ко мне в кабинет. Не думаю, что ты уже выучила все, даже если тебе удастся пройти тест, но командор приказал, чтобы к обеду ты была готова. – Он раздраженно покачал головой. – Совершенно неоправданная спешка. А я не люблю спешки.

– Почему? Ты же больше не хочешь рисковать собственной жизнью. – Еще не договорив, я уже пожалела о сказанном.

Валекс наградил меня убийственным взглядом.

– Мой опыт подсказывает, что спешка всегда приводит к смерти.

– Эта и погубило моего предшественника? – спросила я, не в силах справиться с любопытством. Интересно, подтвердит Валекс гипотезу Ранда или опровергнет ее?

– Оскова? – Валекс задумался. – Нет, он просто был слабаком.

Глава 8

Я так и проснулась на следующее утро – сжимая в руке список Валекса, и, пока меня не выпустили из лечебницы, еще раз пробежала его глазами.

Напряженные мышцы противились каждому движению. Я и рада была уйти из лечебницы, но чувствовала себя неважно – в животе словно скреблась живая мышь.

Я умудрилась испугаться даже охранников, стоявших у дверей. Однако на мундирах не было цветов Брэзелла, и я запоздало вспомнила о том, что это Валекс приставил их для моей охраны.

Я огляделась по сторонам, пытаясь сориентироваться, но так и не поняла, в какой стороне располагается моя комната. Я жила в замке уже восемнадцать дней, но до сих пор не знала, где что находится. Поскольку я никогда не видела замок со стороны, мне сложно было разобраться в его внутреннем устройстве.

Тюремный фургон, в котором меня доставили в замок, был похож на квадратный ящик с просверленными в нем дырками для воздуха. И я запретила себе выглядывать наружу, чтобы не походить на загнанного зверя, посаженного в клетку. А когда меня вытащили, я и вовсе закрыла глаза, чтобы не видеть оков и того, как меня будут волочь в темницу. Возможно, мне удалось бы высмотреть какие-нибудь лазейки, но после убийства Рейяда я смирилась с тем, что буду наказана.

Мне ужасно не хотелось спрашивать охранников, как найти собственную комнату, но другого выхода не было. И они, не говоря ни слова, повели меня через замок. Один шел спереди, другой сзади. Когда мы добрались до места, тот, что шел впереди, вошел внутрь, осмотрел ее и лишь после этого позволил мне войти.

Униформа по-прежнему висела в шкафу. Зато мой дневник, который я обычно убирала в ящик, лежал раскрытым на столе. Кто-то читал мои записи о ядах и прочем. Сосущее чувство под ложечкой сменилось холодной расчетливой яростью. Грызшая меня мышь сдохла, что в полной мере отражало мое подавленное состояние.

Я подозревала, что это был Валекс. Его бы ничто не остановило от просматривания чужих личных записей. Он даже мог оправдать себя тем, что это входит в его обязанности – быть в курсе, не замышляю ли я чего-нибудь. В конце концов, я была всего лишь дегустатором и не имела права на личную жизнь.

Я схватила дневник, униформу и, выйдя из комнаты, направилась в сторону душевых. Пока я наслаждалась горячей ванной, охранники ждали меня у входа. Валекс и его тест могли подождать – я не собиралась выполнять его приказы как бездумное животное.

Еще ничто из происшедшего со мной за последнее время не шокировало меня настолько, насколько потрясло то, что Валекс читал мой дневник.

Войдя в его кабинет, я не позволила ему и слова вымолвить и тут же осведомилась:

– Ну и где ваш тест?

Валекс чуть не расплылся от удовольствия. Он встал из-за стола и широким жестом указал на два ряда блюд и напитков, стоявших на большом столе.

– Лишь одно блюдо не отравлено! Найди его. А потом съешь.

Я начала снимать пробы. Нюхала. Полоскала напитками горло. Зажимала нос. Откусывала маленькие кусочки и выплевывала их. Некоторые блюда уже остыли, другие были чуть теплыми, что способствовало определению яда. Зато вкус фруктовых напитков запутывал и мешал определению вкусовых оттенков.

Закончив с последним блюдом, я повернулась к Валексу.

– Ты – негодяй. Они все отравлены. – Какая мерзкая шутка! – Мне следовало бы догадаться, что он может такое выкинуть.

– Ты уверена?

– Естественно. Я ни к чему не притронусь.

В глазах Валекса появился холодный блеск.

– Мне жаль, Элена, но ты не выдержала испытания.

Сердце у меня ушло в пятки. Скончавшаяся мышь воскресла и вновь принялась грызть мои внутренности. Я окинула взглядом стол. Что же я пропустила?

Ничего. Я была права. И пусть он попробует доказать, что я ошиблась.

– Здесь нет яда, – поднимая одну из чашек, промолвил он.

– Что ж, тогда выпей. – Я помнила эту чашку. В ней была ядовитая горечь.

Валекс с мгновение помедлил и сделал глоток. Я закусила губу. Может, я ошибалась? Может эта горечь была в соседней чашке? Не отводя от меня глаз, Валекс покатал во рту жидкость и выплюнул.

Я готова была подпрыгнуть и пуститься в пляс. Однако сдержалась и вместо этого спокойно произнесла:

– Ежевичный яд.

– Да, – кивнул Валекс, переводя взгляд с чашки на ряды тарелок с остывшей пищей.

– Я выдержала испытание?

Он кивнул с рассеянным видом, отнес чашку к своему столу, покачивая головой, взял какие-то бумаги и снова положил их на место.

– Мне бы следовало догадаться, что ты попытаешься обмануть меня.

Мой раздраженный тон заставил его снова посмотреть на меня, и я пожалела о том, что открыла рот.

– Ты так возбуждена. И это не связано с тестом. Объясни, в чем дело.

– Объяснить? А что тут еще объяснять? Может, ты можешь объяснить, зачем читал мой дневник! – не выдержала я.

– Твой дневник? – удивленно переспросил Валекс. – Я ничего не читал. А даже если бы и прочитал, то я имею на это право.

– С какой стати? – возмутилась я.

На лице Валекса появилось недоуменное выражение, он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, прежде чем обрел дар речи.

– Элена, ты призналась в убийстве. Тебя застали с окровавленным ножом над распростертым телом Рейяда. Я изучил твою биографию, пытаясь найти мотив, но мне так и не удалось это сделать. В твоих бумагах отмечено, лишь то, что ты отказалась отвечать на вопросы.

Валекс подошел ближе и понизил голос:

– А поскольку я не знаю, что заставило тебя убить Рейяда, я вполне могу ожидать, что ты снова совершишь убийство, и даже не могу догадаться, что тебя может подвигнуть к этому, Я предложил тебе должность дегустатора лишь потому, что обязан выполнять установления Кодекса поведения. – Он перевел дух и продолжил: – Ты будешь находиться в постоянной близости от командора. И я буду следить за тобой до тех пор, пока не смогу доверять тебе.

Весь мой гнев испарился. Почему я считала, что Валекс должен доверять мне, если я сама ему не доверяла?

– А как мне завоевать твое доверие? – взяв себя в руки, осведомилась я.

– Расскажи мне, зачем ты убила Рейяда?

– Ты еще не готов к тому, чтобы поверить мне.

Валекс отвел взгляд в сторону. А я прижала руку ко рту. Как это у меня вырвалось? Эта фраза предполагала, что когда-нибудь он станет готов к этому. Как я могла рассчитывать на такое?

– Ты права, – ответил Валекс.

Казалось, мы зашли в тупик.

– Я выдержала испытание и теперь хочу получить свое противоядие.

Валекс отмерил необходимую дозу и передал мне пипетку.

– Что теперь? – спросила я.

– Обед. И мы уже опаздываем. – Он повлек меня к двери, и я проглотила беловатую жидкость уже по дороге.

Когда мы приблизились к тронному залу, до нас донесся гул голосов, который эхом отдавался от сводов коридора. Оказалось, что шум был поднят двумя спорившими советниками командора, вокруг которых собралась целая толпа солдат и офицеров. Сам командор сидел, облокотившись на ближайший стол, и внимательно их слушал.

Спор шел о том, как наилучшим способом найти и поймать беглеца. Сидевшие справа утверждали, что для этого, необходимы крупные силы и поисковые собаки, а левая партия настаивала, что можно ограничиться несколькими смышлеными солдатами. Грубая сила против сообразительности.

Спору, хотя и велся он на повышенных тонах, недоставало страсти. И стражники, стоявшие по периметру зала, были спокойны. Догадываясь, что подобные распри были обычным делом, я задумалась, шла ли речь о реальном беглеце, или все это не более чем праздные предположения.

Валекс подошел к командору, а я остановилась за их спинами. Этот спор заставил меня поежиться, ибо, конечно же, я на миг вообразила себя тем самым преследуемым беглецом.

Я представила, как, задыхаясь, бегу по лесу, то и дело прислушиваясь к звукам погони, ибо вернуться в город у меня нет возможности, так как появление нового лица сразу насторожит патрульных, которые наперечет знают всех обитателей.

Дело в том, что все граждане Иксии занимались какой-то определенной деятельностью. После переворота появилась работа. Человек мог переехать в другой город или военный округ, но для этого были нужны особые документы. Для переезда требовалось одобрение надзирателя и подтверждение того, что на новом месте человеку будет предоставлена соответствующая должность. В отсутствие этих документов постороннего человека арестовывали. Временное пребывание в других округах допускалось, но опять-таки при наличии определенных документов, которые следовало предъявлять стражникам по приезде.

Работая в полной изоляции с Брэзеллом и Рейядом, я постоянно думала о побеге. Мысли о свободе помогали мне сохранить хоть какое-то самоуважение. Однако в отсутствие друзей и родственников за пределами особняка я могла надеяться лишь на то, что мне удастся пробраться к южным территориям, границы, которые неусыпно охранялись.

Я сочиняла изощренные истории о том, как пробираюсь в Ситию, где меня удочеряет бездетная семья и я влюбляюсь. Дешевая, сентиментальная ерунда, но это было единственным, что помогало мне держаться. Каждый день, когда начинались эксперименты, я сосредотачивала все свои помыслы на Ситии, представляя себе тепло и любовь, которые будут меня там окружать. И эти фантазии помогали вытерпеть все испытания Рейяда.

Но даже если бы мне тогда представилась возможность сбежать, не уверена, что я бы ею воспользовалась. Хотя я и не помнила своих настоящих родителей, в особняке у меня была своя семья – другие сироты, мои братья и сестры. Я вместе с ними училась и играла. Как я могла их бросить? Невозможно было себе представить, что Мей или Карра займут мое место.

Чтобы вернуться к действительности, вцепилась зубами в свой палец, сжимая до тех пор, пока не почувствовала во рту вкус крови. И, тем не менее, мне удалось улизнуть от Брэзелла. Он собирался уехать и вернуться через две недели с новой подопытной крысой. Кем бы она ни была, мне уже было ее жалко. Брэзелл был настоящим зверем. И ей были уготовлены ужасные страдания. Но, по крайней мере, я избавила ее от Рейяда. Я разжала зубы и взглянула на след укуса. Не слишком глубокий, значит, шрама не останется. И я осмотрела сеть полукруглых шрамов, которыми были покрыты мои пальцы и костяшки, а когда подняла голову, то поймала взгляд Валекса, устремленный на мои пальцы, так что мне пришлось смущенно убрать их за спину.

Наконец командор поднял руку, и в зале воцарилась тишина.

– Обе стороны, высказали вполне убедительные доводы, так что нам придется проверить их на практике. Составим из вас два отряда. А вы будете капитанами, – указывая на советников, добавил командор. – Наберите себе команды и составьте план операции. А Валекс предоставит вам беглеца из своих людей. У вас две недели на подготовку.

Командор встал и направился в свой кабинет. Мы с Валексом поспешили за ним, а шум в зале вновь усилился. Валекс закрыл за собой дверь.

– Тебя до сих пор тревожит бегство Маррока в Ситию? – осведомился он.

Командор нахмурился.

– Да. Грязное это дело – ловля беглецов. Маррок наверняка знал, что ты находишься в Восьмом округе. Тебе следует подготовить пару специалистов, которые могли бы тебя заменять.

Валекс взглянул на него, изобразив на лице неподдельный ужас.

– Но тогда я перестану быть незаменимым.

Легкая улыбка промелькнула на лице командора, прежде чем он заметил меня.

– Ну что ж, Валекс, ты не ошибся насчет этой особы. Она выдержала твое испытание. Иди сюда, – поворачиваясь ко мне, добавил он.

Несмотря на бешеное сердцебиение, я повиновалась.

– Будучи моим официальным дегустатором, ты должна появляться к моему завтраку. Я дам тебе свое ежедневное расписание, с тем чтобы ты присутствовала при каждой моей трапезе. И я не потерплю опозданий. Понятно?

– Да, господин.

Командор посмотрел на Валекса.

– Она выглядит слабенькой. Ты уверен, что у нее хватит сил?

– Да, господин.

Однако командора это явно не убедило. Он переводил взгляд своих золотистых глаз с Валекса на меня и обратно. И мне оставалось лишь надеяться, что он не пытается найти повод, чтобы отказаться от моих услуг.

– Ладно. И поскольку я пропустил обед, Валекс, надеюсь, ты присоединишься ко мне за ужином. А ты, Элена, приступишь к своим обязанностям дегустатора завтра утром.

– Да, господин, – ответили мы хором с Валексом, и командор сделал жест рукой, чтобы мы удалились.

Мы вернулись в кабинет Валекса, чтобы я могла забрать свой дневник и сменную униформу, и Валекс повел меня в свои жилые покои, которые располагались в центре замка.

Когда мы шли по главным коридорам, я заметила, что светлых участков на каменных стенах было больше, чем темных. Значит, отсюда было убрано огромное количество картин. Кроме того, с обеих сторон виднелись просторные безликие залы, которые были переоборудованы под казармы и служебные кабинеты.

И я подумала о том, что страсть к функциональности и отсутствию каких-либо украшений, присущая командору, лишила его замок души. Остались только мертвые камни, которые использовались в чисто утилитарных целях.

Я была слишком молода, чтобы помнить, на что была похожа жизнь до переворота, но в приюте Брэзелла нас учили, что при монархии процветала коррупция, и все были несчастны. Поэтому смена власти и называлась переворотом, а не восстанием, так как большинство королевских войск сразу присягнуло на верность командору. Военные были возмущены тем, что продвижение по службе основывалось на взяточничестве и знакомствах, а не на таланте и трудолюбии. А казни за мелкие проступки по приказу высокопоставленных лиц вызывали всеобщее недовольство.