Текст книги "Испытание ядом"

Я читала до тех пор, пока глаза не заболели от усталости. Потом надела новую ночную рубашку, погасила свет и забралась в постель.

Я внезапно проснулась в тот момент, когда поняла, что в комнате кто-то есть. И тут же липкий страх сжал меня своими щупальцами. Надо мной нависал чей-то темный силуэт. Этот кто-то вытащил меня из кровати и прижал к стене. Дыхание вырывалось из моей груди с хрипом, но ничего не происходило.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и я узнала лицо нападавшего.

– Валекс?

Глава 11

Его холодное, спокойное, безразличное лицо, находившееся в нескольких сантиметрах от моего, казалось высеченным из камня. Дверь в мою комнату была приоткрыта, но слабый свет сочившийся сквозь щель, не мог придать тепла его голубым глазам.

– В чем дело, Валекс?

Он молча отпустил меня. И я, слишком поздно сообразив, что все это время висела в воздухе, рухнула к его ногам. Валекс, не говоря ни слова, развернулся и вышел из комнаты. Я поднялась и, спотыкаясь, побрела за ним в гостиную. Он остановился у своего стола.

– Если это из-за книг… – начала, было, я, подозревая, что он может сердиться на то, что я воспользовалась его справочниками.

– Из-за книг? – обернулся он. – Ты думаешь, дело в книгах? – С мгновение в его голосе звучало изумление, которое тут же сменилось резкостью. – Я вел себя как болван. Все это время я восхищался твоим умом и инстинктом самосохранения. Но теперь… – Он умолк и огляделся, словно в поисках подходящих слов. – Я слышал, как слуги обсуждали твое участие в испытаниях. Они делали ставки на тебя. Как можно было проявить такую глупость и неосторожность? Проще прямо сейчас убить тебя, чтобы потом не разыскивать твой труп.

– Я никому не говорила ни слова. – Я не могла утаить нотки гнева. – Неужто ты мог подумать, что я стану так по-дурацки подвергать опасности собственную жизнь?

– А почему я должен тебе верить? Об этом знали лишь трое – ты, я и командор.

– Валекс, ты же мастер шпионажа. Разве не мог кто-нибудь подслушать наш разговор? Кто еще имеет доступ в эту комнату? Ты ведь оставляешь свои записи на виду. – И пока он не сделал ошибочного вывода, я поспешно продолжила: – Они слишком бросались в глаза. И если уж я заметила их при беглом взгляде, то, наверняка, они попались на глаза, человеку заинтересованному.

– Что ты хочешь сказать? Ты кого-то подозреваешь?

Валекс нахмурил брови и сморщил нос. На его лице промелькнуло тревожное выражение, затем лицо вновь окаменело.

Однако эта мимолетная тревога о многом мне успела сказать. Либо Валекс был настолько уверен в том, что я проболталась слугам, что даже не допускал других вариантов, либо он даже представить себе не мог, что в его охранной системе могут существовать прорехи. И теперь мне, хоть и ненадолго, удалось вывести его из равновесия. Так что я уже предвидела тот день, когда он окажется у моих ног.

– Да, у меня есть подозрения, – ответила я. – Но я никого не стану обвинять, пока у меня не будет доказательств. Это несправедливо. К тому же мне никто не поверит.

– Это верно – никто, – Валекс схватил со стола серый камень и запустил им в меня.

Я замерла от изумления, когда камень просвистел мимо и, врезавшись в стену, разлетелся на мелкие кусочки. Его серые осколки, отскочив, попали мне в спину и рассыпались по полу.

– Кроме меня. – Он рухнул в кресло. – Либо я ищу приключений на свою голову, либо ты права, и у нас действительно существует утечка информации. То есть среди нас есть крот, информатор. И кем бы он ни был, его надо найти.

– Или ее.

Валекс снова нахмурился.

– Может, следует принять меры предосторожности и найти другого беглеца? Или отложить это испытание? Или оставить все как есть, но сделать из тебя не только беглянку, но и наживку, и разоблачить нашего шпиона? – Он скорчил гримасу. – Или шпионку.

– Ты думаешь, Брэзелл не попытается достать меня?

– Думаю, нет. Он не станет этого делать, пока не выстроит свой завод. А вот когда завод заработает, тогда он вернется сюда ради разнообразия.

– Хорошо. А то так скучно, что меня все время в сон тянет. – Мой голос сочился сарказмом.

Только Валекс мог счесть покушение на мою жизнь приятным развлечением. Он пропустил это замечание мимо ушей.

– Ты сама выбрала, Элена.

То, чего я хотела на самом деле, не было учтено ни в одном сценарии Валекса. Потому что я хотела оказаться там, где моей жизни ничто не будет угрожать. И я не желала иметь в начальниках убийцу, который позволял какому-то неизвестному еще больше осложнять мою и без того непростую жизнь. Короче, я хотела стать свободной.

Я вздохнула.

Конечно, меня привлекала безопасность, но спокойный образ жизни не мог к чему-либо привести. Я уже усвоила, что уклонение от решения проблем их не устраняет. Потребность бежать и скрываться была отличительной чертой моего характера, но это приводило лишь к тому, что меня загоняли в угол, откуда все равно надо было выбираться.

А результаты не всегда оказывались утешительными. Меня путала потеря контроля. Казалось, мой инстинкт самосохранения может действовать независимо от меня. Какое-то волшебство – именно это слово балансировало на грани моего сознания. Но нет. Кто-нибудь уже заметил бы и донес на меня. А если это был Брэзелл или Рейяд?

Я встряхнула головой, отгоняя от себя мрачные мысли. Все это было в прошлом. А сейчас следовало заняться насущными проблемами.

– Ладно. Я готова стать приманкой, чтобы посмотреть, какая рыба на нее клюнет. Только вот в чьих руках будет сеть?

– В моих.

Я выдохнула, почувствовав облегчение.

– Только не передумай, а я позабочусь об остальном. – Валекс взял бумагу, на которой было написано мое имя, поднес ее к огню и поджег. – Думаю, завтра вечером я пойду на праздник вместе с тобой. Если ты еще не надумала отказаться от приглашения Ранда и остаться в замке. – Он выпустил догорающий лист бумаги из рук, и тот опустился на пол.

– Откуда ты… – Я умолкла.

Мне не следовало спрашивать его об этом. Я ведь знала, что он не доверяет Ранду, а следовательно, у него на кухне был свой информатор.

Однако Валекс не запретил мне пойти. И я приняла решение.

– Я пойду. Конечно, это рискованно. Ну и что? Я рискую каждый раз, когда пробую чай командора. По крайней мере на этот раз я хоть получу удовольствие.

– Трудно развлечься, не имея денег. – Валекс наступил на догоравший лист.

– Что-нибудь придумаю.

– Может, хочешь получить аванс за свою работу в качестве беглянки?

– Нет. Я заработаю эти деньги.

Я не хотела, чтобы Валекс делал мне одолжения. Я не была готова к тому, чтобы принимать его заботу. Даже малейшая уступчивость с его стороны могла смягчить наши напряженные отношения, а мне этого не хотелось. К тому же дружелюбное отношение к такому человеку, как Валекс, было чревато опасностью. Я могла восхищаться его способностями и радоваться тому, что мы с ним союзники. Но разве крыса способна полюбить кота? Конец этого сюжета известен – еще одна задушенная крыса.

– Как хочешь, – пожал плечами Валекс. – Только сообщи, если передумаешь. И не волнуйся из-за книг – читай все, что вздумается.

Я уже дошла до двери в свою комнату, но, взявшись за ручку, сказала, не оборачиваясь:

– Спасибо, – смотреть на Валекса мне не хотелось.

– За книги?

– Нет. За предложение. – Я продолжала тщательно изучать структуру дерева, из которого была сделана дверь.

– Не за что.

Весь, замок был охвачен оживленной суматохой. Улыбающаяся прислуга носилась по коридорам, смех эхом отдавался от каменных стен. Это был первый день праздника огня, и все спешили пораньше закончить свои дела, чтобы успеть на церемонию открытия. Всеобщее возбуждение было настолько заразительным, что даже после бессонной ночи я снова ощущала себя ребенком. Я решительно отогнала все пугающие картины и позволила себе с радостью предвкушать события приближающегося вечера.

Во время дневного занятия с Валексом я вертелась как на иголках и не могла сосредоточиться. Он пытался научить меня распознавать за собой слежку. В основном его поучения сводились к общим представлениям здравого смысла, а те немногочисленные методики, о которых он рассказывал, уже были мне известны из прочитанных книг, оттого я была рассеянна и невнимательна. К тому же я не собиралась весь вечер оглядываться. И Валекс, почувствовав мое настроение, быстро свернул свою лекцию.

Оставшись одна, я схватила чистую униформу, разноцветные ленты, которые мне подарила Дилана, и отправилась со всем этим в купальню. Дымящиеся бассейны были пусты в это время дня. Я вымылась под душем и погрузилась в одну из купален. И делала это медленно, то и дело задерживая дыхание, чувствуя, как горячая вода поднимается все выше, пока она не достигла подбородка. Я вылезла лишь тогда, когда увидела, что кожа пальцев стала похожа на моченое яблоко. Целый месяц я намеренно не подходила к зеркалу. И теперь с любопытством разглядывала собственное отражение. Теперь я не выглядела такой тощей, но пара дополнительных килограммов мне бы не помешала. Щеки все еще были впалыми, а ребра и бедренные кости выступали вперед. Но еще недавно тусклые и, спутанные волосы уже блестели. Ярко-красный шрам на моем правом локте потемнел.

Я сглотнула слюну и постаралась заглянуть в глубь зеркала. А вернулась ли домой моя душа? Похоже, что нет. Зато я увидела за своей спиной ухмыляющийся призрак Рейяда, но, когда обернулась, его уже не было. Интересно, чего он хотел? Наверное, отомстить, ибо как живой человек может противостоять призраку? И я решила, что больше не буду об этом думать.

Я переоделась в чистую униформу и вплела в косы разноцветные ленты, оставив длинные концы, чтобы, они ниспадали мне на спину.

Явившись к командору дегустировать его обед, я была готова к его ехидным замечаниям относительно моей внешности, но он при виде меня лишь поднял одну бровь.

После обеда я бросилась на кухню, и Ранд приветственно расплылся в улыбке. Кухонная прислуга еще занималась уборкой, поэтому я помогла оттирать столы и пол; чтобы не сидеть сложа руки. Ранд не выносил грязи и отпускал прислугу лишь после того, как кухня становилась безупречно чистой.

Пока Ранд переодевался, я наблюдала за стайкой слуг, которые болтали в ожидании повара. Я уже всех их видела и кое-что о них знала, но еще никогда с ними не разговаривала. Порой кто-нибудь из них бросал в мою сторону настороженный взгляд, и я с трудом удерживала вздох, не позволяя их предубеждению повлиять на свое настроение. Я не могла их осуждать. Всем было известно, что я убила Рейяда.

Самым старшим в этой компании был Портер. Сейчас он отвечал за псарни командора, а раньше работал на короля – такого ценного работника, как он, заменить было невозможно. Он был единственным другом Ранда, а его улыбка скорее походила на ухмылку. Ранд обычно рассказывал о Портере с интонацией: «Вряд ли кто-нибудь может поверить в такую ерунду» – и, тем не менее, слухи о том, что Портер умеет мысленно разговаривать с собаками, пугали окружающих – его старались избегать.

То как собаки понимали и слушались, Портера, казалось, по меньшей мере, странным. А подозрение в том что, Портер может владеть какой-то магией, вообще делало его изгоем. Однако никто не мог ничего доказать, а, его навыки обращения с собаками были настолько совершенными, что их высоко ценил сам командор.

Сэмми, худой мальчишка лет двенадцати, помогал Ранду на кухне, и в его обязанности входило приносить все, что тому могло понадобиться. Я уже видела, как, Ранд может накричать на него и тут же приголубить.

Была здесь и тихая женщина Лиза, ненамного старше меня. Она считалась кладовщицей и отвечала за запасы провизии в замке. Сейчас, беседуя с Портером, она нервно комкала рукав своей униформы, но я догадывалась, что даже его общество ее устраивает больше, чем мое.

А потом Ранд вышел из своей комнаты, и мы все отправились на улицу. Впереди бежал Сэмми, который не мог сдержать своего возбуждения. Портер продолжал о чем-то беседовать с Лизой, а мы с Рандом замыкали шествие.

Свежий вечерний воздух был пропитан ароматами сырой земли и легким запахом дыма. Я впервые за целый, год оказалась на улице, поэтому, когда мы вышли за ворота и оказались рядом с огромными каменными укреплениями, окружавшими замок, я оглянулась назад. Луну затянуло облаками, слабо светилось лишь несколько окон, и рассмотреть что-либо в темноте было невозможно. Замок казался обезлюдевшим. Если Валекс и следил за мной, то обнаружить его мне не удавалось.

Когда мы миновали ворота, в лицо нам ударил свежий ветерок, разогнавший остатки дневной жары. Я шла, слегка разведя руки и подставляя грудь его нежным прикосновениям. Он забирался под мою униформу и раздувал волосы. Я глубоко вдохнула, наслаждаясь вечерними ароматами. Мы шли по полю, окружавшему сторожевые башни. Строительство в пределах трехсот метров от замка было запрещено. А город, когда-то называвшийся Королевским Бриллиантом, был переименован после переворота в Замкоград. Бриллиантовый город был построен королем в дар королеве, в долине, располагавшейся к югу от замкового комплекса.

И теперь праздничные шатры были установлены прямо в поле к западу от Замкограда.

– А Дилана не пойдет? – спросила я Ранда.

– Она уже там. Ее вызвали днем. Когда танцоры открыли коробки со своими костюмами, то обнаружили, что какое-то животное прогрызло в них дыры. Поэтому они обратились к Дилане, чтобы она помогла им починить наряды до начала церемонии. – Ранд рассмеялся. – Хотел бы я посмотреть на их лица, когда они открыли свои коробки!

– Ты лучше представь, что было с бедной костюмершей.

– Действительно. – Он умолк. Из-за того, что он сильно хромал, мы уже сильно отстали от остальных.

– А где твой пирог? – Я надеялась, что не испортила ему настроение.

– Сэмми отнес его еще утром. Состязание пекарей устраивают в первый день, чтобы все представленные блюда можно было попробовать и продать, пока они свежие. Так что сейчас я узнаю результаты конкурса. А почему ты не участвуешь ни в каких испытаниях?

Казалось бы простой вопрос, но я предпочла не отвечать на него, как и на многие другие вопросы Ранда. Вначале мне казалось, что он задает их для получения преимущества при заключении следующего пари. Но теперь поняла, что он был движим искренним интересом.

– Нет денег, чтобы заплатить за участие, – ответила я.

Это была правда, но не полная. Для того чтобы рассказать Ранду все, что у меня было связано с этим праздником, я должна была ему всецело доверять.

Ранд неодобрительно щелкнул языком.

– Глупо не платить дегустатору. Это облегчает возможность его подкупа. – Он помолчал, а затем повернулся ко мне с серьезным видом: – Ты бы продала сведения за деньги?

Глава 12

Я вздрогнула. Что стояло за этим вопросом?

И не хотел ли он сам купить у меня какую-нибудь информацию? Я представила себе реакцию Валекса, если он узнает о том, что меня подкупили, и решила предпочесть отсутствие денег его гневу.

– Нет, не продала бы, – ответила я.

Ранд хмыкнул, и некоторое время мы шли в напряженном молчании. А я гадала, не продавал ли информацию Осков, бывший дегустатор. Если – да, то это объясняло, почему Валекс недолюбливал его, а Ранд подозревал Валекса в убийстве своего друга.

– Если хочешь, я заплачу за тебя. Ты мне оказала неоценимую помощь, и я выиграл благодаря тебе достаточно денег, чтобы поделиться с любой, – промолвил Ранд.

– Спасибо, но я не готова. И это будет пустой тратой денег. – К тому же я собиралась доказать Валексу, что можно получить удовольствие от праздника и не имея при себе ни гроша.

Я снова обернулась, хотя и пообещала себе, что больше не стану этого делать. Никого. И я попыталась убедить себя в том, что отсутствие Валекса является хорошим признаком. Потому что, если бы его заметила я, значит, его могли бы заметить и остальные. И все же не отступало навязчивое ощущение, что он решил бросить меня на произвол судьбы. «Прекрати дергаться», – сказала я себе. Но, с другой стороны, не могла же я беззаботно разгуливать, не обращая внимания на грозящую мне опасность?

Мне казалось, что я балансирую на высоко натянутом канате, стараясь не свалиться вниз. Разве можно было развлекаться, одновременно ожидая удара из-за угла? Вряд ли, но я намеревалась это проверить.

– В каком состязании ты бы хотела принять участие?

Я не успела ответит, как он замахал руками:

– Нет-нет! Ничего не говори! Я сам догадаюсь.

– Ну, давай, – улыбнулась я.

– Та-ак… Маленькая, хрупкая, изящная… Танцы?

– Попытайся еще раз.

– Хорошо. Ты мне напоминаешь прелестную птичку, которая опустилась на подоконник и готова вспорхнуть в любой момент, как только к ней кто-нибудь приблизится. Певчую птичку. Может, ты поешь?

– Думаю, ты никогда не слышал, кат я пою. А что все твои догадки будут сопровождаться комментариями на мой счет? – спросила я.

– Нет. Помолчи, пожалуйста, я думаю.

Праздничные огни становились все ярче. Я уже различала звуки музыки и смутные голоса людей и животных.

– Длинные тонкие пальцы. Может, ты – член команды прядильщиков? Обычно такая команда состоит из стригальщика, чесальщика, прядильщика и ткача. И команды соревнуются, кто быстрее превратит овечью шерсть в теплую шаль. Наблюдать за этим очень интересно.

Некоторое время Ранд смотрел на меня молча, и я начала подозревать, что он исчерпал свою фантазию.

– Наездница?

– Ты всерьез считаешь, что я была настолько состоятельна, чтобы позволить себе скаковую лошадь? – изумленно осведомилась я.

Только очень богатые горожане содержали скаковых лошадей. А в армии лошадьми владели лишь советники и офицеры высшего ранга. Все остальные ходили пешком.

– Владельцы скаковых лошадей не ездят на них сами. Они нанимают жокеев. А твои физические данные вполне подходят для этого, поэтому нечего смотреть на меня как на дурачка.

Дойдя до первых разноцветных шатров, мы умолкли, ибо нас закружила праздничная суета. Когда я была маленькой, любила стоять посередине людской круговерти, впитывая в себя энергию праздника.

Вокруг горели костры и полыхали факелы, от огня которых было настолько светло, словно время потекло вспять и вновь наступил день. Повсюду виднелись шатры для состязаний и представлений, окруженные открытыми прилавками, теснившимися как маленькие дети вокруг материнских юбок. Здесь торговали всем – от экзотических драгоценностей до дешевых мухобоек. От, запахов угощений у меня начала кружиться голова, и я пожалела, что даже не пообедала, спеша попасть на праздник.

Нас окружали толпы актеров, зрителей, смеющихся детей и участников состязании. То нахлынувшая волна толпы несла нас вперед, то нам с трудом удавалось преодолеть ее сопротивление. Остальные слуги давно уже скрылись из виду. И если бы Ранд отпустил мою руку, мы бы с ним тоже потерялись, ибо повсюду таились непреодолимые соблазны. Я могла бы отстать, привлеченная звуками музыки или разыгрываемой сценкой, но Ранду не терпелось узнать результаты конкурса пекарей.

По дороге я рассматривала лица людей, следя, не появятся ли черно-зеленые униформы, хотя Валекс и пытался убедить меня в том, что я могу не опасаться Брэзелла. И все же мне не хотелось сталкиваться ни с ним, ни с его стражей. И я убеждала себя в том, что просто наблюдаю за необычными лицами. Хотя этот способ не годился для выявления «хвоста». Валекс уже говорил мне, что у хороших агентов внешность всегда незаметна, и они не привлекают к себе внимания. Поэтому я понимала, что если меня будет преследовать опытный «топтун», то шансов распознать его у меня ничтожно мало.

С Портером и Лизой мы встретились в маленьком шатре, заполненном такими сладкими ароматами, что в животе у меня забурчало от голода. Они беседовали с крупным мужчиной в униформе повара, однако при виде нас тут же умолкли и бросились поздравлять Ранда с тем, что он завоевал первое место. Мужчина объявил, что Ранд побил рекорд праздника, завоевав первое место в пятый раз подряд.

Пока Ранд разглядывал изделия, выставленные на полках, я подошла к человеку, облаченному в униформу Пятого военного округа, и поинтересовалась, не получил ли какую-нибудь награду повар Брэзелла за свой рецепт «Криолло». Тот нахмурился, так что его густые черные брови соединились в одну.

– Бронда получил награду за свой божественный лимонный пирог. А что?

– А я думала, что победит шеф-повар генерала Брэзелла Винг. Я когда-то работала в особняке.

– Винг победил два года тому назад со своим сливочным тортом и с тех пор выставляет его снова и снова, надеясь, что он еще раз принесет ему награду.

Я сочла странным то, что он не выставил свое «Криолло», но, прежде чем успела задуматься о причинах, торжествующий Ранд повлек нас дальше. Он хотел купить всем по стакану вина, чтобы отпраздновать свою победу.

Мы потягивали вино и бродили среди шатров. То и дело из толпы возникал Сэмми, чтобы сообщить о какой-нибудь небылице, и тут же исчезал снова.

Пару раз я замечала женщину с стянутыми на затылке черными волосами и серьезным выражением лица. На ней была униформа сокольничего, и она двигалась с проворством человека, привыкшего к физическим нагрузкам. Когда я снова с ней столкнулась, мы оказались на таком близком расстоянии, что посмотрели друг на друга в упор. Ее зеленые миндалевидные глаза сузились, и я была вынуждена отвести взгляд. В ее облике было что-то знакомое, но мне не сразу удалось определить, что именно.

Она напоминала мне сирот Брэзелла, а цвет ее лица был таким же смуглым, как у меня, в отличие от бледнолицых обитателей Иксии. Но бронзовый оттенок ее кожи был естественным и не являлся результатом загара.

А потом вместе с толпой зрителей мы втекли в огромный красно-белый полосатый шатер акробатов, где были расположены трамплины и туго натянутые канаты, а пол устлан матами, на которых топтались мужчины и женщины в ярких костюмах. Все они пытались пройти квалификационный раунд. Я видела, как один из соискателей совершил целый ряд потрясающих сальто на натянутом канате, а потом был дисквалифицирован за ошибку, допущенную во время акробатического упражнения.

Краем глаза я отметила, что за мной наблюдает Ранд. Вид у него был торжествующий.

– Что? – спросила я.

– Ты – акробатка!

– Да, когда-то я была ею…

Ранд махнул рукой.

– Какая разница? Я прав.

Разговор этот был мне неприятен. Рейяд ненавидел акробатику. И дни, когда я получала от нее удовольствие, давно ушли в прошлое.

Мы устроились на скамейках и стали наблюдать за соревнующимися. Возгласы, прыжки, запах пропитанных потом костюмов заставили меня вспомнить о том времени, когда все проблемы разрешались на занятиях акробатикой.

…В сиротском приюте Брэзелла акробатикой занимались четверо. Мы собрали все необходимое материалы и организовали за конюшнями тренировочную площадку. Поскольку на тренировках мы постоянно падали, конюший, наконец, сжалился над нами, и в один прекрасный день мы обнаружили, что весь глинобитный пол застлан пропахшей навозом соломой.

Преподаватели Брэзелла поощряли в нас стремление к совершенствованию в тех областях, к которым мы испытывали склонность. Одни чувствовали, что их призванием являются пение или танцы, я же с самого первого праздника огня была заворожена выступлениями акробатов.

Несмотря на многочасовые тренировки на дебютных состязаниях, мне не удалось пройти квалификационный раунд. Неудача повергла меня в уныние, однако я взяла себя в руки. Весь год я ходила, покрытая фиолетовыми и желтыми синяками, а количество растяжений даже невозможно было сосчитать. На следующем празднике я успешно прошла квалификацию и первый тур и свалилась с каната лишь во втором. Но продолжала работать и с каждым годом достигала все более высоких результатов. За год до того, как Брэзелл и Рейяд сделали меня своей лабораторной крысой, я дошла до последнего тура.

Брэзелл и Рейяд запретили мне заниматься акробатикой, но всякий раз, когда Брэзелл отправлял сына по делам, мне удавалось вернуться к тренировкам. Однажды, за неделю до праздника Рейяд вернулся раньше положенного времени и застал меня за этим занятием. Я была так сосредоточенна, что заметила, как он слезает с лошади, только закончив свое упражнение. Выражение его лица, отражавшее смесь гнева и восхищения, превратило капли пота на моем теле в ледяные кристаллы.

И в тот год мне запретили посещение праздника за то, что я нарушила приказ. Более того, на все его время меня наказали за непослушание. В течение пяти дней Рейяд заставлял меня раздеваться у него на глазах. С отвратительной ухмылкой на лице он наблюдал за тем, как я стою, дрожа от озноба, невзирая на теплую погоду. Тяжелые цепи соединяли мой металлический ошейник с наручниками и кандалами. Я готова была кричать и сопротивляться, но боялась разозлить его еще больше.

Потом он брал в руки кнут и заставлял меня выполнять упражнения собственного изобретения, при этом лицо его начинало алеть от удовольствия. А если я двигалась недостаточно проворно, мою кожу обжигал удар кнута. При каждом движении в тело с размаху впивались наручники, и из-за их груза каждое упражнение превращалось в тяжелое испытание. Наручники и кандалы натирали запястья и лодыжки, и по моим рукам и ногам струилась кровь.

Когда приходил Брэзелл, Рейяд послушно выполнял все его указания, но, оставаясь со мной наедине, он умудрялся превращать в пытку самые безобидные упражнения. Иногда он приглашал своего приятеля Могкана, и, они принимались соревноваться, кто выдумает наилучший способ испытания моей выносливости.

Я постоянно боялась вывести Рейяда из себя и заставить его перейти последнюю черту. Несмотря на все пытки и причиняемую мне боль, он ни разу не попытался меня изнасиловать. Поэтому я послушно совершала, сальто и делала колесо, только чтобы не дать переполниться чаше его терпения…

Тяжелая рука Ранда, обхватила меня за плечи, возвращая к реальности.

– Элена, что с тобой? – встревожено заглядывая мне в глаза, спросил он. – У тебя такой вид, словно ты видела кошмар наяву.

– Прости меня.

– Не надо извиняться. Держи… – И, он протянул мне дымящийся пирог с мясом. – Это Сэмми принес.

Я поблагодарила Сэмми. Но когда я повернулась к нему, глаза у него расширились, лицо побледнело, и он поспешил отвести взгляд в сторону. Я откусила кусочек и машинально принялась смаковать его на наличие яда. Ничего не обнаружив, продолжила с аппетитом поглощать пирог, размышляя, что могло так напугать Сэмми. Дети в этом возрасте обычно любят пугать друг друга страшными рассказами. По крайней мере в приюте мы часто этим занимались, когда нас укладывали в постели и гасили свет. Рассказанные шепотом истории о разъяренных чудовищах и проклятиях колдунов заставляли нас вздрагивать и нервно хихикать. Не менее жуткие вещи рассказывались и о выпускниках приюта, которые исчезали без следа. Никто не говорил нам, где они работают, и никто никогда не встречал их ни в городе, ни в особняке. А потому мы сочиняли страшные истории об их дальнейшей жизни.

Как я скучала по этим вечерам в компании других детей, когда, наконец, возвращалась к ним после целого дня, проведенного с Рейядом. Однако он умудрился лишить меня и этого, переселив в отдельную комнату рядом со своими покоями. И тогда по ночам, изнемогая от боли, я лежала с открытыми глазами, вспоминая эти истории, пока не засыпала.

– Элена, если хочешь, мы можем уйти.

– Что? – Я посмотрела на Ранда.

– Если тебе все это неприятно, мы можем уйти. Там будут показывать очень живописный огненный танец.

– Нет, останемся. Просто я… вспомнила. Пойдем, посмотрим, как там танцуют.

– Вспомнила? Наверное, тебе очень не нравилось заниматься акробатикой.

– Вовсе нет, наоборот. Мне очень нравилось летать по воздуху, владеть своим телом. Еще не приземлившись, я уже знала, что безупречно выполню соскок.

Я умолкла. На лице Ранда была написана такая растерянность, что мне захотелось смеяться и плакать одновременно. Как я могла ему объяснить, что дело не в самой акробатике, а в том, что с ней было связано? В жестоких наказаниях Рейяда за то, что я ею занималась. В моем бегстве на праздник через год, которое, собственно, и привело к смерти этого мерзавца.

Я вздрогнула. Воспоминания о Рейяде были точно ловушка в темных закоулках моей памяти, и пока мне не удавалось ее обойти.

– Когда-нибудь я все расскажу, Ранд. А сейчас давай пойдем смотреть огненный танец.

Он взял меня под руку, и мы, выйдя из шатра, влились в потоки праздничной толпы. Сэмми ринулся вперед, крича, что он займет для нас хорошие места. В меня врезался какой-то пьяница, и я, споткнувшись, остановилась. Он пробормотал извинения, отсалютовал мне кружкой эля и попытался поклониться, однако вместо этого просто рухнул на землю у моих ног. Я уже готова была наклониться, чтобы помочь ему подняться, но меня отвлек блеск факелов. Я почувствовала, что не могу устоять на ногах при виде танцоров, вращающих их над головами. И, завороженная их изящными движениями, я просто переступила через пьяного. Толпа увлекала меня за собой.

У входа в шатер давка оказалась настолько сильной, что нас с Рандом разъединили, и я даже не обратила на это внимания, пока не заметила рядом четырех высоких мужчин. На двоих из них была униформа кузнецов, а двое других были облачены в одежду фермеров, Я извинилась и попыталась проскользнуть мимо, но они стиснули меня со всех сторон, не давая пошевельнуться.