Текст книги "Небо № 7"

Женька подула на чай.

– А сейчас тебе что, нравится вот так проводить время, слоняясь хвостиком за Сашкой по клубам?

– Не могу сказать, что мне нравится. Но иначе я его потеряю. Мне приходится вести… – она замялась… – если бы мы были на пару лет постарше, то назвали бы это «светский образ жизни».

– А я не хочу вести светский образ жизни, я хочу жить!

На этой фразе я забежала в комнату, быстро нацепила первое попавшееся платье, убрала волосы в хвост, надела босоножки и практически выпорхнула за дверь.

– Я не хочу думать, за кого меня примут, что подумают. Я хочу жить! – на самом деле я говорила это вовсе не Жене, а сама себе. – Ты меня прости, я тебя оставлю, ключи на тумбочке, когда Сашка тебя заберет, оставите у консьержки! Я убежала. Прости, если что не так…

Кстати, запомните, НИКОГДА не дружите с девушками своих лучших друзей!

Уже выбегая из подъезда, я встретила Эмиля, который, разругавшись с мамой, возвращался домой злой как черт. От тех же Брушевских.

– Эй, у меня дома приятельница сидит! Не выгоняй ее, ладно? Ее Сашка заберет минут через тридцать.

– Проститутка? – испуганно спросил Эмиль.

– Нет, пока просто Женя.

– Ну тогда ладно!

Он вошел в подъезд, я подняла руку. Остановилась вполне хорошая машина, я, не испытывая никакого смущения или стыда, сказала:

– Гостиница «Космос» – двести пятьдесят!

Облако № 5
На седьмое небо глядя…

Я, как Юрий Гагарин, в твоем микрокосмосе,

Все что до было, знаю и знаю, что после…

© Радио в такси

Оказалось, за въезд на территорию гостиницы нужно заплатить. Мне было жалко денег, однако идти по территории на каблуках, как проститутка, не хотелось. Есть у меня юношеские комплексы на заданную тему.

Когда я почти подошла к дверям, то набрала номер Макса. Он очень долго брал трубку. Гудок. Еще один. Снова гудок. Еще два. Автоответчик. Спрос. Снова. Гудки. Так дважды до полного самоистязания. И когда гиря надежды оборвала трос, ее страхующий, в паре сантиметров от земли, я услышала:

– Прости, в туалете был. Ты где?

– Я у входа, куда дальше?

– Поднимайся в номер восемьсот двенадцать.

– А меня пустят?

– С чего бы им тебя не пустить?

– Ну не знаю, может, нужен какой-то специальный пропуск.

Я зашла в холл и поняла, что тут без не то что пол-литра, тут и с целым центнером не разберешься, куда идти.

– Давай я спущусь и встречу тебя, – он снова смеялся надо мной.

И мне это нравилось.

Он встретил меня немного взъерошенный и уставший. Как будто он уже несколько суток не вылезает из этого номера.

Мы подошли к лифту странными окольными путями.

Я чувствовала себя еще хуже будучи ведомой по коридорам, может, я и не выглядела, как проститутка, снятая на ночь, но внутренне у меня было как раз обратное ощущение.

Из окон его номера было видно Останкинскую телебашню. Я вспомнила про Сашку, который повез деньги за ротацию рекламного ролика (я, конечно, знала, что деньги он повез не в саму башню, но мысль навевало), про Женьку, сидящую на моей кухне и уже, наверное, сто раз прочитавшую хистори в аське и все содержимое моего компьютера, Эмиля, который уже наверняка снова напился и храпит в ванне, маму, рассказывающую Нонне Брушевской про то, что я переспала с Максом, и тут я поняла, как же мне классно… И какая отличная вещь – гостиницы. Теперь я понимаю, куда сбегают люди, когда весь мир надоедает.

– Мне бабушка в детстве рассказывала, что в Останкино есть ресторан «Седьмое небо», что он даже крутится. Интересно, он существует? И сколько там стоит поужинать?

– Не знаю, есть он или нет, но мы можем сводить туда твою бабушку, пройти-то туда все равно возможно, а еду возьмем с собой.

– Нет, бабушке не до «Седьмого неба» в Останкино, она и так на Небе № 7!

– Прости!

– Ненавижу, когда извиняются в таких случаях. Как и все нормы приличия.

– Я заметил!

Макс улыбнулся.

– Тут хорошо! Мне нравится! – сказала я ему, осматривая номер.

– А мне нет. Но это не важно!

– Зачем ты тогда тут проводишь выходные, если тебе так не нравится?

– Да вчера в жуткую пробку попал, когда загород ехал, решил заехать и выспаться под кондиционерами, у меня же в доме пока не поставили их, а квартиру я… девушке оставил. Поэтому, чтобы не спать в машине, решил снять первый попавшийся номер.

– А ты не мог к друзьям поехать? Или по скорому поставить кондиционеры?

– По скорому это как? Минимум десять дней ждать. А к друзьям… а что у друзей?

– У тебя же сто пудов много крутых друзей, у которых дома есть кондиционеры. Почему бы тебе не поехать к ним?

– А почему бы мне не снять номер и не отдохнуть в выходные?

– Почему у тебя нет детей? – спросила я его напрямую.

– А у тебя?

– Так нечестно. Я первая задала вопрос, и потом мне двадцать, а тебе тридцать три…

Макс опешил, чуть взболтнул головой и спросил:

– Я тебе не говорил, сколько мне лет! Откуда ты знаешь?

Чтобы не сдать маму (потому что тогда мне и просто секса не светит), а также чтобы он не подумал, что я молодая разводчица мужиков на деньги, нужно было срочно придумать что-то поправдоподобнее:

– Ты будешь смеяться! Мне нагадали постель с мужчиной, которому тридцать три года… Правда, я во все это не верю.

– Мне тридцать три!

Не могу сказать, что Макс мне не поверил. Удивился – да, но отчетливой лжи не отследил. Но Друг из Бронкса прав – Москва и правда располагает к вранью. Тотальному.

– Что еще сказала твоя гадалка?

– Чтобы я избегала сквозняков и черных кошек! Да ничего особенного – как и всем, слезы, любовь и неприятности.

– Судя по тебе, последние два слова ты считаешь синонимами.

– Откуда мне знать – я никогда ничего не любила. Кроме как залить моцареллу оливковым маслом, посыпать базиликом и макать туда черный хлеб.

– А ты забавная.

– Да я на полставки в цирке подрабатываю и в труппе Регины Дубовицкой. Кстати, почему ты трезв?

– Ну не знаю. А ты думала, что если гостиница, то обязательно шлюхи, шампанское и горы кокаина!

– Что-то вроде того.

– Проститутки были вчера. Две.

Я молчала. Старалась не смотреть на него косо.

Он мне ничего не должен.

Тем более верности.

– Я к ним, если честно, очень уважительно отношусь, ну по крайней мере не испытываю ни чувства брезгливости, ни отвращения. Они ведут честную игру, – он продолжал свой монолог.

Я молчала. Старалась держать свои шары, чтобы те не вылетели из орбит.

– Знаешь, как состоялось мое первое знакомство с проститутками? Кстати, здесь же, лет двадцать назад. Тут проходила какая-то конференция, на которую нас с классом отправили. Денег было мало – в классе девятом учились, мы с Серегой, – сказал он, подразумевая, что я просто обязана знать, кто такой Серега. – Купили пачку сигарет, и все, денег у нас не осталось. После первых же слов выступающих мы свинтили в бар. Тогда тут все было по-другому, не было ни официантов, ни меню… Мы сели за один из столиков, закурили, смотрели вокруг – за соседним столом сидели две проститутки и пили коктейли какие-то в стаканах, не помню уже – ну может, водка с газировкой, может, амаретто с соком – тогда других не было. Они ушли, не допив коктейли. Мы сели и допили их коктейли – нам было безумно интересно.

– Фу! – я поморщилась от мысли, что буду допивать за кем-то незнакомым коктейль.

– Что ты морщишься – скажи еще, что никогда не докуривала бычок.

– Нет.

– Ты должна обязательно попробовать.

– И это мне говорит человек, у которого часы стоят больше, чем полгода моего обучения в Лондоне?

Он улыбнулся, как будто знал, что я начну рассказывать что-то про себя.

– Ну так вот, дослушай мою историю… Мы сидели пили эти коктейли, и это увидели те девушки, не люблю называть их проститутками, для меня они все равно девушки, я их уважаю. Вернулись и подсели к нам, начали болтать. Так мы с ними просидели и проговорили почти час, они показались нам абсолютно адекватными. А мне было так интересно – я до этого их только в фильмах видел, что не выдержал и говорю: «Можно я вас потрогаю»…

– Ужас…

– Ну да…

– А дальше что было?

– А дальше вышла классная руководительница и был страшнейший скандал. Все по сценарию.

– Зачем ты мне рассказываешь все это?

– Да не обращай внимания, просто давлю на твои больные точки, чтобы ты призналась, кто ты.

– Я Маша.

– Ты же говорила, что Света. – Он улыбался.

– Да, но потом же я тебе сказала правду. И потом, что зависит от имени?

– Ровным счетом ничего.

– Я недавно вернулась из Лондона – училась там в Королевской академии Изящных искусств на сценаристку.

– У меня у подруги соседки по даче дочка тоже в Лондоне училась. А ты уже закончила?

– Нет, просто вернулась по семейным обстоятельствам.

– А молодой человек у тебя живет там или здесь?

– У меня нет ни молодого, ни человека.

– Да врешь ты все.

– Стала бы я сбегать к малознакомому мужчине посреди ночи, если бы у меня был молодой человек.

– Ко мне бы стала.

Я улыбнулась.

– Еще скажи, что я не прав! – Макс не мог не добавить нечто подобное.

– Ладно, я, наверное, поеду!

Надо сматывать удочки, пока я не влюбилась.

– Ты же не хочешь уезжать! Но заметь, я тебя не держу.

Макс встал проводить меня до двери, я уже взяла с кресла сумку, как застыла на минутку. Ощутила объятия позади.

И осталась до утра понедельника.

* * *

В целом мы ничего не делали, первую ночь мы вообще просмотрели national geographic – действительно человеческий фильм о шимпанзе. А вам известно, что если они до семи лет не научатся колоть орехи, то уже никогда не смогут освоить этот навык? В фильме были удивительные кадры, как попала одна шимпанзе-умеха в племя – и вокруг нее собрались мелкие шимпанзята и с восторгом наблюдали за происходящим. Они научатся.

И я обязательно научусь.

– Из-за чего вы с Никой расстались?

– А с чего ты взяла, что мы расстались?

– Оставить квартиру, проводить выходные в гостинице – разве это не расстались?

– Нет, мы всегда вместе. Мы очень близкие люди! Просто мы не живем вместе, и все это также не значит, что мы не можем любить кого-то еще. Просто мы дали друг другу то, что должны.

– А кто от кого ушел?

– Мы не уходили друг от друга, просто перешли на другую стадию отношений. И более того, если у нас с тобой завяжется роман и она позвонит с просьбой о помощи, я всегда помчусь к ней. Во многих вопросах она всегда будет на первом плане.

– А у нас с тобой может завязаться роман? – все, что было сказано после слова «роман», я прослушала.

– Да он у нас с тобой и так завязывается. Вопрос, надолго ли, но это жизнь покажет. И угораздило же тебя сесть тогда ко мне в машину.

– В смысле?

– Да сволочь я, и радостных от появления меня в их жизни девушек я еще не видел.

– Ну я рада!

– Это ты пока так говоришь. Мы с Никой через такое прошли – ты представляешь, у меня первые месяцы на нее не вставал. Это кошмар был, я по врачам бегал, здоров как бык, любую выебать мог, но только не ее. Синдром Мадонны. Не мог и все. Потом все наладилось, но это кошмар был, а она ждала. Любила меня.

Меня всю передернуло.

– Ты ей изменял?

– Изменял, конечно, очень много изменял.

– Она знала?

– Но чувствами же я ей не изменял, а тешить себя иллюзиями, что есть верные мужчины, достаточно глупо.

– Эй, мне двадцать лет! Сделай скидку на возраст!

– Скидки делают только на уцененный товар, а ты себя, надеюсь, таковым не должна считать!

– Иногда мне кажется, что тебе не нужен никто рядом!

– Иногда мне и не нужен! Но это не значит, что я не испытываю к людям теплых чувств. Мне уже нужен не иногда, а на полное время.

Мне все время казалось, что он не воспринимает меня всерьез. И я прекрасно понимала, что для него я – времяпрепровождение, а он – быть может, первая любовь. Знаю, что это чувство должно случаться с человеком лет в шестнадцать и по идее должно вести к смерти, как Ромео и Джульетту, но в Москве все вечно не как у людей.

И это был первый день, когда моя мечта не носила характер билета на первый же рейс до Туманного Альбиона.

– Тебе понравился секс со мной? – спросил он меня в лоб.

– Да, конечно.

– Ладно, сформулирую вопрос иначе, ты кончила?

– Нет, но это не значит, что мне было плохо. Мне было очень хорошо.

– Тебе было хорошо просто от факта того, что ты совершала нечто такое, чего раньше не делала – отдаться первому встречному, это уже кайф. А я имею в виду сам процесс – ты получила оргазм? Нет, ты его не получила! Почему?

Мне этот вопрос напоминал объяснение теоремы по физике. Тебе рисуют стрелками силы, которых ты не ощущаешь, но по правилам ты обязана понять.

– Ты намекаешь, что я дурна в сексе или что ты никакой любовник?

МММ захохотал.

– Ты умеешь идеально выкручиваться из поставленных вопросов, но не умеешь честно на них отвечать. Почему ты не разрешила себе кончить? У тебя когда-нибудь башню сносило во время секса так, что ты себя не помнила, когда мозг перекрывает и тебе реально круто?

Офигенно, я еще и фригидная.

– Нет, до такой степени нет – но я испытывала оргазмы.

– Или ты думаешь, что испытывала оргазмы?

Я замялась – он продолжал свое учение, как восточный аватар, что в переводе значит «учитель», а вовсе не интернет-картинка пользователя.

– Мозг, такая штука – что он вечно придумывает всему оправдание. Устанавливает границы и барьеры, так, вот тут у нас максимально круто, будем считать это оргазмом. А ты никогда не пробовала сместить эти границы?

– Как?

– Довериться.

Я задумалась.

Подумала.

Думки думала.

Он сидел, закуривая сигарету, опуская ее кончиком в огнедышащее пламя, вдруг прервал мой мыслительный процесс почти юмористической просьбой:

– На всякий случай, если у нас вдруг закрутиться роман и спустя время я решусь познакомить тебя со своей мамой, пообещай ей не говорить, что я курю!

Моральный нокаут.

– Знаешь, если бы я была мужиком – у меня бы со страху точно в ближайшие пару недель не вставал.

– Теперь ты понимаешь, какого мне было… – Он заржал. – Я шучу, раздевайся.

Раздевайся?

Я всегда думала, что мужчинам нравится раздевать девушек. Судя по фильмам, произведениям искусства и моему небольшому личному опыту.

– Только раздевайся не так, как ты обычно делаешь после тренировки и перед душем, мечтая поскорее скинуть с себя потные вещи, а так – чтобы это было красиво.

– Ты намекаешь на стриптиз?

– Ну я же тебе тут душевный стриптиз устраиваю. Почему бы тебе просто красиво не раздеться, тебя же никто не просит танцевать с шестом? Полюби свое тело. Такое, какое оно есть – с его изъянами и достоинствами.

– А чего больше: изъянов или достоинств?

– Тебе никогда не говорили, что красота – это совокупность недостатков?

Я стояла и комплексовала.

Ну вот вам слабо по команде красиво раздеться?

Не знала с чего начать – ждала, когда будет располагать момент. Он все никак и никак.

– Я не могу!

– Не могу – это не ответ!

Я со злостью сняла с себя платье, одним рывком лифчик, резинка с волос слетала, сделав меня лохматой и живой.

– Доволен? – закричала я на Макса.

– Глупенькая, ты же это для себя, а не для меня делаешь!

– Выключи свет! Хотя ладно… – я пошла и выключила его сама, лишь из ванной доносились лучи призрачных ламп, – я сама.

Я подошла к Максу и начала снимать с него рубашку – без всяких эротичных примочек, так как будто я продавщица и раздеваю манекен.

Когда я дошла до нижних пуговиц, пальцы рук нервно похолодели. До уха доходил шелест его дыхания, а сама я перетекала в атмосферу его тела. В его плазму отсутствия мыслей. В него.

Я теряла себя. Становясь на ночь той, которую он хотел видеть.

Надеть на себя его рубашку.

Вытащить ремень из его брюк.

Повязать его на талию, спустить плечо и корчить из рубашки платье.

Распустить волосы и движения.

Отойти на десять шагов.

И расстегивать пуговицы рубашки.

Обнажая привычный ход ночи.

С ее недостатками разговоров.

С ее отчаянными попытками влезть в чужое сердце.

Я прислонилась к стене в ожидании реакции Макса.

Он включил какой-то музыкальный канал, затушил сигарету, медленно встал и еще полминуты раздевал меня глазами, хотя согласно моим ощупам самой себя снимать с меня уже было нечего.

Кроме комплексов и усталости что снимать и вынимать из недр этой «самой себя»?

МММ развел мои руки в разные стороны. Стало непривычно и странно. Мне кажется, что страх живет в подмышечных впадинах – МММ отчаянно пытался его выгнать. Проводя пальцами по кромке загара, трогая и водя руками, как проводят пальцами по приятному материалу чужой шубы, только долго… и очень приятно.

Испуганный зверек во мне мертв. Отныне только я.

МММ запрещал мне двигаться. Запрещал молча, просто сковывая мои движения. В голове было столько мыслей, я старалась осознать процесс, пока в какую-то секунду не решила раз в жизни насладиться. Не думать и анализировать, а прожить.

Прожить просто одну ночь по-человечески.

Не могу сказать, что мой мозг отключали действия Макса, иногда так и хотелось схватить его за руку – расставить пограничные зоны, до какого момента можно, а что нельзя, но не было сил сопротивляться.

– Я же никогда не причиню тебе физической боли, чего ты тогда боишься? – спросил он меня почти посреди самого секса, уже не рукоблудия, а тотального проникновения сущностей.

– Боль душевную?

– Так это будет после. Чего ты сейчас боишься?

Он прав.

Откинуться, положить голову удобно, дать крови притечь к нужным органам, остановить время страха. А дальше танец накрахмаленных простыней.

Я не помню, как толком все это было.

Было хорошо, главное, что все в тумане. Прогресс на лицо.

– Научишь меня, как засыпать рядом с мужчинами?

– Ты никогда не спала рядом с мужчинами? – Он удивился, принес нам по банке тоника из холодильника. – Больше ничего нет, прости!

– Ничего страшного, – я поджала ноги под себя. – Нет, ну я спала с мужчинами, но не высыпалась. Ворочалась всю ночь.

– Нет, ты правда идеальная героиня для Вуди Аллена. Давай договоримся сразу, если я буду храпеть – разбуди меня!

Я проснулась одна в номере.

Без записок, завтраков в постель и даже сопения в спину.

Судя по тому, сколько я спала, он и вправду не храпел.

Я набрала ему.

Телефон зазвонил где-то на территории номера и моего трясущегося как осиновый листок сердца.

И где мне теперь его искать? Представляете, сейчас окажется, что он сбежал, мне придется с позором объяснять, что нечем платить за номер.

Я резко подскочила с кровати, все вокруг закружилось, я придумала себе рак мозга и снова легла под одеяло ждать реанимацию в виде открывающегося номера.

Прошло минут сорок. Я досконально изучила потолок. И зачем малярам теперь так много платят? Даже поковыряться взглядом не в чем.

Макс вернулся, когда я снова уснула. Мне снился чудодейственный сон, что я каталась на слонах от театра Станиславского до Ленинской библиотеки.

МММ приехал в другой одежде, прямо в которой он лег на кровать и обнял меня.

Самое эротичное для моей души – когда шея касается шеи. Это самые нервно-откровенные дружеские объятия.

Я получила их от любовника.

Вот что странно.

– Безумно хочется почистить зубы. К подобным номерам вряд ли предлагают зубные щетки?

– Могу дать тебе свою.

Направившись в ванную, я чистила зубы и принимала душ одновременно, стараясь не намочить волосы.

Так хотелось спросить: «А куда ты ездил?» Но еще больше мне хотелось быть не похожей на мою мать, кстати, которой не мешало бы сообщить, что все нормально.

Я набрала ей sms, сидя на унитазе: «Вряд ли ты поверишь, что тебе пишет труп из моргальной ячейки номер 1253, поэтому все нормально. Я у Сашки. Скоро буду».

Как я уже говорила, это скоро растянулось до понедельника.

– Там не похолодало?

– Нет, обещают сегодня ночью грозу!

– Снова только обещают?

– Ага! Я как раз сейчас в машине слышал. Ездил переодеться. А то ходить три дня в одном и том же безмерно неприятно. Не в армии уже.

– Ты служил?

– А ты как думала!

Мое поколение росло иначе, и в моем представлении, особенно среди сверстников, в армию шли либо гопники, либо неудачники.

Все мало-мальски адекватные персонажи поступают в институты или отмазываются. Уже прошло то время, когда люди шли служить, потому что так положено – ибо отец служил, дед воевал, даже бабушка участвовала в сражениях, ну как после такой истории не пойти служить.

Макс так и сделал. Потом поступил в МГИМО на МО.[8]8
  МО – международных отношений.


[Закрыть] Доучился там до конца или нет, не знаю. Макса страшно спрашивать – любой заданный ему вопрос боязлив с моей стороны. Я боюсь!

На улице собирались тучи. В могучие кучки. Творили дождь. Точнее планировали выпустить его к середине ночи, если никаких накладок не произойдет.

– Поехали узнаем, все ли закрыто дома, у меня рабочие вечно оставляют окна открытыми, воров-то я не боюсь – там и охрана, и пока уносить нечего, а вот если дождь зальет…

– Все лучше, чем номера гостиницы.

– Вчера тебе тут нравилось.

– Это было вчера, – я уже стояла в дверях.

Мы забыли зубную щетку и зарядку для телефона, а еще одну их тех ночей, которые приятно вспомнить в этом номере. Ведь если мыслить логически, то для того чтобы вспомнить какое-то событие, о нем необходимо забыть – хотя бы на некоторое время. Значит, эту ночь я уже не вспомню!

У Макса в машине играл последний диск Паффа Дэдди – до сих пор не могу привыкнуть называть его Пи Дидди. Пошло как-то звучит.

– Как вы познакомились с Никой? – спросила я, когда мы уже свернули в его поселок.

Макс замялся. Подумал какое-то время, стоит ли отвечать на этот мой вопрос, потом выключил музыку и произнес:

– Я ее изнасиловал. Даже не зная ее имени.

– И потом прожил с ней семь лет?

Меня чуть не стошнило, стало дурно и душно. Закружилась голова.

– Вот видишь, ты сразу наделала выводов. Уже осуждаешь, собираешься бежать и писать предъяву, а она меня любила. Да все очень по-дурацки вышло. Рассказывать?

Я на секунду задумалась, как быстро мы успеваем осудить людей и как редко выслушиваем до конца, прежде чем вынести вердикт «виновен» или «любим».

Кивнула головой.

– Когда я в семнадцать лет поступил в Военный университет – первое время жил в Хамовнической казарме, что на Парке культуры – знаешь наверняка такое желтое здание, воинская часть на Комсомольском проспекте. С нами еще жили курсанты училища – дирижеры фиговы. Как-то дали нам увольнительную, мы выпили штучки по три коктейлей мерзких, вроде джин-тоника – они только появились… В общем пошли мы слоняться, ветрило, холодрыга, мы давай дальше квасить – я, старший по роте, Серега Филимонов и командир взвода, непонятно как затесавшийся в наших кругах старшина, Олег, фамилию не помню, Митяев… Или не Митяев??? Около метро есть школа с достаточно большой территорией, и в те времена туда можно было без особого труда попасть, никакой охраны тогда и в помине не было, что ни место, то трансформаторная будка, хозздания, площадка, закоулки – одним словом хоть оборись, хоть обосрись. Мы там стояли и выпивали. Подошла девчонка лет тринадцати, симпатичная, но совсем еще девчонка, может, у нее и месячных-то не было. Кого-то ждала. Тут один Олег Митяев, который старшина, и был старше нас лет на пять, раз и ее схватил, в шутку, рот заткнул рукой. Мы со вторым пареньком стояли в ступоре безумном, а Митяев раз и начни ее трахать. Ну и потом нас заставил. Не хотелось ему одному нести вину – у меня не получилось, я физически не мог. В ту ночь меня страсть как избили… Ваще сипец был. В общем, спустя все доносы и обсуждения, нас с Серегой Филимоновым исключили – разбираться детально никто не стал. Он попал в Камчатские ключи,[9]9
  Особо неблагополучная дивизия «Ключи».


[Закрыть] я – в Татищево.

Макс говорил о Камчатских ключах и Татищево так, как будто я знала, о чем идет речь. А еще у него сильно отросли волосы – ему пора стричься.

Я сидела, забравшись с ногами на пассажирское сиденье. Мы давно уже приехали, но забыли выйти из машины.

– Теперь ты понимаешь, почему я тебе сказал, что редкая девушка радуется встрече со мной. Хотя зря я тебе все это рассказал. – Но ты же ее не насиловал? – Зато смотрел и ничего не сделал. Ты сейчас можешь начать говорить: «Ну а с другой стороны, что ты мог сделать?» – а мог многое, просто не стал. Эти два дятла еще знаешь, что сделали: портфель – не портфель, а сумку такую через плечо сперли. Думали, что там деньги. Проездной себе забрали – одним словом, караул, тебе повезло, что ты в те времена под стол ходила пешкодралом. Там тетрадки были, дневник – я и запомнил имя и фамилию. Столько лет я пережевывал всю эту историю.

– А как ты потом ее нашел?

– Приятель принес на работу диск с базой данных МГТС, ну и сидели, делать было нечего – мы тогда первый проект по градостроительству и преображению облика Москвы делали, и бывали у нас свободные минутки, пока ждешь подписания очередного разрешения. Ну вводили всех кого не лень, ввел ее имя и фамилию, узнал, где живет.

– И что? Просто приехал и познакомился? Позвонил в дверь и сказал «Привет»?

– Да нет, устроил розыгрыш тот еще. Попросил всех друзей звонить в течение недели и спрашивать меня. Она, ну или тот, кто подходил, все время говорил, что тут такой не живет. Потом курьером отправили документы. И был повод позвонить со стенаниями «Простите великодушно, секретарша случайно перепутала номер, а документы к утру нужны», ну и все как по маслу.

– А если бы ты приехал и тебя на пороге встретила бы ее мама с этими документами, а не она?

– Я же тебе говорил, что мне фартит по жизни. Потому что я знаю, чего хотеть.

Меня не покидало ощущение, что я вламываюсь в чужую жизнь, наставила везде «жучков» и камер наблюдения, и мне это ничего не дало. Так я и блуждаю по собственным заблуждениям.

Залил дождь. Тучи собрались с силами к полуночи и выжимали себя как губки.

– Конец жаре!

Мы не включали «дворники».

Потом разом вылетели из машины, проверять, закрыты ли окна, бегали по разным этажам.

– Слушай, а раз мы дома, может, откроем все окна, чтобы продуло, ну зальет и зальет, я вытру! Главное ведь, чтобы не коротнуло!

Коротнуть тут могло только меня. От незнания, как противостоять этой влюбленности и стоит ли это делать.

Все-таки Небо № 7 – прекрасная точка для обсерватории, все просматривается как на ладони. Но нам туда, простым смертным, пока рановато.