Текст книги "Град разбитых надежд. Охотник"

– Проклятье Хаосу, и я ничего об этом не знал? – посетовал Джоэл. Гнев то накатывал на него мрачной волной, то улетучивался. Воля сковывала душу холодной заинтересованностью профессионала.

– Ты же еще жив. И ноги у тебя на месте. Поэтому и не знал, – безразлично пожал плечами Грэм, но в его нарочитой отстраненности сквозили зависть и ехидство. Он точно пророчил, что скоро к ним с Бимом присоединится еще один не в меру любопытный ночной страж.

– Это всего лишь теория, – сухо добавил Бим, которому явно не понравился тон друга, но Грэм не унимался. Он даже отодвинулся от стола, демонстрируя набухшие пунцовые шрамы. Оторванные ноги отрезали выше линии рваных ран, но это не помогло: неведомая зараза постепенно отравляла мастера. Бим смутно понимал обреченность друга. Появление чужаков из внешнего мира, из-за стен их мрачной каморки, вносило дисбаланс, отвлекало от молчаливого коротания времени в ожидании неизбежности. Поэтому Грэм, сперва обманчиво радушный, теперь уже откровенно издевался над Джоэлом.

– Если все будут знать, что их в любой момент может искромсать неуловимый сомн, то никто не пойдет в охотники, – посмеивался он. – А так гибель на дежурстве всегда можно списать на сотню невыясненных причин. Да хотя бы на войну банд. Ты же знаешь, как в трущобах «соблюдают» комендантский час. Так что, Джоэл, верховный охотник решил все-таки заняться этим делом?

Грэм совершенно не верил, что кому-то есть дело до участи двух калек и вообще города. Все безмолвно расписывались в обреченности Вермело. Джоэл наблюдал повсюду эти тайные знаки общего круга сдавшихся.

– Говорят, прошлый ушел, когда узнал, какая тварь завелась в городе… Услышал, как Уман Тенеб разделался с одним гигантским сомном, и решил, что и со вторым также сумеет, – заметил Бим, выходя из темного угла. По пути он наткнулся на спавший комок пледа, осторожно поднял его и вытянул руку в поисках друга, чтобы укрыть обрубки ног.

– Но пока что-то не торопится, – небрежно поморщился Грэм, порывисто натягивая плед до груди, точно специально, чтобы Джоэл по-прежнему смотрел на шрамы.

– Мне думается, этот сомн хитрее. Я не знаю ни одного места в Вермело, которое способно скрыть столь гигантскую тварь, – задумчиво ответил Джоэл, не поддаваясь на провокацию.

– Гигантскую? – осекся Грэм, улыбка сползла с его лица. – Странно. Мы видели просто неоформленную тень. И… сначала решили, что это слабый сомн. А потом эта тень вдруг разрослась.

– Боюсь, он эволюционирует, копит силу, становится еще опаснее, – предположил Джоэл. Он слишком хорошо помнил то жуткое создание с лицами у основания щупалец. Когти оставляли царапины на стенах и брусчатке. Разрушения и пепельный след наверняка не исчезли к утру. Для едва уловимой тени существо выглядело слишком материальным.

– Тогда я вообще не понимаю, чего ждет верховный, – задумчиво вздохнул Бим.

– Доказательств, – безнадежно отозвался Джоэл. Он сам хотел бы найти ключ к этой загадке, получить ответы на вопросы, которые не знал, как сформулировать.

– Ну, вот тебе мы, вот тебе первые доказательства! – Грэм внезапно зашелся каркающим смехом, от его раззявленного рта во все стороны полетели капли слюны, как пена из пасти бешеного пса. Он смеялся долго и беспричинно, запрокидывая голову и размахивая руками. Плед с тихим шелестом спал и запутался в колесах.

– Спасибо! – оборвал Джоэл, не поблагодарил, а прорычал. Грэм мгновенно примолк, весь как-то съежился. Он сполз вдоль своего печального «трона» и едва не упал, отрешенный и измученный. Бим, неведомо уловивший перемену, должно быть, не первый приступ, заботливо укрыл друга и помог не свалиться. Грэм тяжело дышал, хрипло, точно после долгих физических нагрузок.

– Ничего. Это ничего, скоро пройдет, – шептал он, затем медленно допил заваренный цикорий и с неуловимой надеждой воззрился на Джоэла. – Эй, Джо, мы рады, что именно ты занялся этим делом. Ты-то точно докопаешься до истины.

Джоэл успел отойти к двери, но замедлился, схватившись за косяк, и обернулся: посреди мастерской застыли два охотника, которые некогда считались лучшими. Теперь – лишь тени прошлого, ведь не осталось даже прежних оболочек. Хотелось бы отомстить за них и сразиться с тварью ради тех, кто был рядом, кто еще сражался каждую ночь.

– Докопаюсь, обещаю, – кивнул Джоэл и покинул склад.

Он осознал, что теперь каждое дежурство обречен присматриваться к любым мелочам в два раза более настороженно, чем раньше. Больше не существовало классов опасности для сомнов, ведь в каждом из них мог скрываться Вестник Змея, сам Хаос, ворвавшийся в Вермело семь лет назад. Теперь Джоэл подозревал, что появление колоссального сомна, благодаря которому возвысился Уман, возможно, связано с вторжением более опасной твари. На этот раз враг не скрывался за стеной, он оставался в городе. Но где? И как?

Джоэл покидал мастерскую, мучаясь от головокружения и предельной усталости. На сутки его освободили от дежурств, предписав еще неделю сон на карантинном уровне. Да было не до отдыха!

Он озирался по сторонам, точно в ожидании погони, присматривался к едва уловимым теням от предметов, вглядывался слишком внимательно в лица прохожих. Холодным рассудком он не надеялся отыскать скрытную тварь по одной зыбкой наводке полубезумных калек. Возможно, они ошибались, возможно, враг не менял форму. Но чутье охотника скребло и дребезжало от предчувствий, как рассохшееся окно в ненастную пору.

Вихрь мыслей снежинками кружился в темных пределах изъязвленного сознания. И заслон привычной реальности рушился, оставляя один на один с темной непроницаемой мглой чего-то нового, необъяснимого.

«Опять сплю наяву?!» – выругался Джоэл, когда обнаружил себя посреди тротуара. Он стоял, обвив кривой фонарный столб, точно шатающийся пьяница.

– Что, приятель, тяжелая ночка? – усмехнулся случайный рикша, поправляя соломенную шляпу.

– Всегда я знал, что вы там не по крышам носитесь, а за воротник закладываете, – гаденько загоготал его пассажир, дебелый господин в вычищенном костюме, едва помещающийся на бархатном красном сиденье коричневой лакированной повозки.

– Поговори мне тут днем. Ночью вы почему-то все не такие смелые, – пробормотал Джоэл, не рассчитывая, что его услышат. Да и хорошо, если бы слова поглотил гомон улиц: пассажир, судя по одеянию и белым манжетам, прикатил из района Судей и направлялся к кованым воротам Цитадели. Вероятно, прямиком к верховному охотнику. Но Джоэла не интересовали дела Умана Тенеба, если они не касались нового монстра.

Еще с прошлого вечера, едва узрев Вестника Змея, Джоэл понял, что эта тварь превратится в расследование всей его жизни: он не успокоится, пока не докопается до истины. Конечно, кошмары на Королевской улице занимали не меньше, но все же они не шли в сравнение с такой опасностью, отчего уходили на второй план. Джолин же осталась единственным свидетелем, кроме Грэма и Бима.

Джоэл возвращался к ней не по распоряжению верховного охотника и не из непреодолимого азарта охотника, напавшего на след. Если бы она сказала, что не желает возвращаться в пекарню, он бы не возражал. На Королевской улице происходило что-то непонятное и недоброе, даже зловещее. Или это нечто охватывало весь город?

Теперь существовало подтверждение мучивших догадок: в Вермело наставали темные дни. Джоэл уже предчувствовал новую эпидемию превращений, бесконечные дежурства без сна и непрекращающийся карантин на подвальном уровне. Но цена не занимала, если бы после надвигающегося кошмара настал долгий период затишья и спокойствия. Впрочем, грядущее скрывала зыбкая пелена, а в настоящем беспокойным зверем ворочалась под сердцем тревога.

Он доверял Энн и Джолин, но ведь никто не ведал, каковы побочные эффекты от столкновения с королями сомнов, с этими проводниками и темными светочами чудовищ. Прошедшая ночь отзывалась дрожью по всему телу, воспоминания наслаивались, как пласты оползня. Глаза не верили, что вокруг дневные лучи рассыпчатыми нитями ложатся на мостовую и дома.

Город выглядел иным при мерцании дня, еще более убогим и старым. Ярко прочерчивались рассохшиеся деревянные балки, выступающие над облупленной штукатуркой каменных домов. Узоры гризайли, что в ночи рисовали мистические линии, выглядели стертым неряшливым пятном, старинные деревянные дома-матия[7]7
  Традиционный японский дом, тип городского здания, обычно дом простолюдинов с магазином на первом этаже и небольшим жилым помещением на втором.


[Закрыть] смотрелись убогими развалинами с замшелой черепицей. Квартал Охотников нуждался в ремонте, но многие из ночных стражей так редко появлялись в тесных комнатенках, что не замечали подобных мелочей. Если бы на город напала очередная эпидемия, об уютных выходных в мансарде и вовсе пришлось бы забыть.

«Нет, здесь не превращения, здесь что-то другое. И оно повсюду», – думал Джоэл и вновь одергивал себя, чтобы не задремать на ходу. Путь от Цитадели до дома занимал не больше двадцати минут, но казался бесконечным. Сменялись очертания прохожих, гиканье рикш, собачий лай. Бродили без дела дневные стражи, выглядывая подозрительных типов.

Лица вились сумасшедшей каруселью – странной забавой из богатых районов. Джоэл не находил ничего веселого в головокружении от вращения на раскрашенной штуковине, но несколько раз видел, как разряженные дамы и кавалеры радостно вставали на деревянный настил, берясь за поручни. Они громко смеялись, рассматривая особняки и фонтаны района знати, утопающего в зелени садов. Там тоже оставляло следы общее запустение, но мрамор и камень снашивались медленнее, чем посеревшее дерево и иссохшая известь. Карусель… Всё вокруг карусель уродства и разложения. Возможно, и он уродец, которому уже нечего защищать. Возможно, Джолин уже обратилась, а Энн по долгу службы убила ее. Навязчивый образ преследовал до самого порога мансарды. На первом этаже престарелый сосед из команды чистильщиков едва не столкнулся с влетевшим вихрем Джоэлом.

– Что? Где? Горим? – то ли всерьез, то ли в шутку встрепенулся он, поправляя пенсне на мясистом носу, и чинно вышел на улицу. Джоэл не замечал старика, скрип лестницы отзывался натянутыми нервами. Каждая ступенька задевала новую струну. «Ничего, сосед спокоен. Значит, шума не было. Грэм и Бим тоже живут, не обратились до сих пор. Так почему же с Джолин должно быть иначе?» – успокаивал себя Джоэл. Тугой узел ожидания распался, когда он отворил дверь и переступил порог, оставляя грязные сапоги в гэнкан. Хотя в случае мансарды эта граница между комнаткой и внешним миром представляла собой крошечную зону у двери. Но все равно Джоэл каждый раз ощущал, что вернулся именно домой. И если ничего не менялось, то сердце успокаивалось и пело. Мансарда всегда сулила отдых и покой, а гэнкан предвещал этот переход. И теперь все тревоги тоже резко улеглись, стоило лишь снять сапоги.

Энн и Джолин спокойно сидели за столом, медленно добирая остатки скудной трапезы. Похоже, они о чем-то оживленно болтали, намеренно отвлекая друг друга от потрясений и впечатлений.

– Вы здесь? Всё в порядке? – выдохнул Джоэл, устало прислоняясь к некрашеной деревянной стене.

– Да, – буднично ответила Энн и пожала плечами. – Ты же просил не уходить. Мы и не уходили, хотя в такой погожий день полезно подышать свежим воздухом.

– Важнее, что вы вернулись, – прошелестела Джолин, словно виновато втягивая голову в плечи. Она неопределенно положила руки на столешницу ладонями кверху, точно молилась или показывала свою безоружность.

– Вы нашли что поесть? – поинтересовался Джоэл. Дома он хранил на черный день только немного муки и соли. Да и те в свое время навязала запасливая Энн, утверждая, что в голодные годы даже на пайке охотника не выжить. Но в муке уже завелись долгоносики. Да и вряд ли из нее успели что-то напечь, хотя в комнате витал уютный аромат свежего хлеба.

– Батлер приносил. Спасибо ему. Тебе тоже немного осталось. Моченые яблоки и лепешки, – сказала Энн, указывая на круг покрытой полотном тарелки. – С мясом сейчас непросто, ты же знаешь.

– Спасибо, Энн. Ты, наверное, можешь идти, отдохни. Вы обе ужасно бледные, – заботливо улыбнулся Джоэл, кладя подруге руку на плечо. Энн кивнула и встала из-за стола, отвечая:

– Немудрено. Тебе бы тоже отдохнуть, Джо, на тебе лица нет. Что сказал верховный?

– Расскажу, когда мы соберемся вчетвером, – нахмурился Джоэл, искоса глянув на притихшую, напряженно выпрямившуюся Джолин. Представлялось кощунственным еще больше пугать ее известиями о том, что монстр бродит по Вермело уже семь лет.

– Это секрет охотников? – поджав тонкие губы, с нотками обиды спросила она.

– Да, пожалуй, – признался Джоэл. – Вам не нужны сейчас лишние волнения.

– Вот как. Хорошо, в таком случае… проводите меня домой.

Джолин выпрямилась и с нескрываемым беспричинным высокомерием направилась к двери следом за Энн, которая уже обулась и спустилась на первый этаж.

– Постойте, Джолин! Полагаю, вы устали, поспите, – остановил Джоэл, растерянно вскинув руку, как дерево, тянущее ветви к свету и теплу. Он не знал, в чем его вина, не понимал, что так влечет гостью обратно в пекарню. Теперь он ощущал себя вдвойне ответственным за ее судьбу, уже почти на официальном уровне.

– Я вернусь домой и лягу спать после отбоя. Как все, – сухо заметила Джолин, с прежним упорством подбирая корзину.

– Нет, вы не понимаете. У меня будет безопаснее. Я ведь обещал, что вы сможете отдохнуть, – твердил Джоэл, но слова вязли на языке горькой патокой.

– Понимаю… Теперь я подопытная зверушка? И вы приставлены, чтобы следить за мной. Это сказал верховный охотник? – поразила жестокой проницательностью Джолин. Ее узкие маленькие ноздри воинственно затрепетали, дыхание рвано срывалось с чуть приоткрытых губ. Она сжала кулаки.

– Нет! Конечно нет. Просто я смогу охранять ваш сон. Джолин, я каждую ночь сторожу ваш дом. Думаю, вы уже заметили это. Я понял сразу, что должен защищать вас от кошмаров. И сейчас как никогда! Это мой долг, моя работа. И… я занимаюсь этим по зову сердца.

Она остановилась и прекратила сборы, решительно поставив корзину на трехногий табурет. Джоэл не ведал, насколько ему удалось спонтанное красноречие, насколько понятно он выразил чувства, которые и сам еще никак не называл. Зов сердца, призвание – вернее всего. А еще искупление, жизнь и благополучие гостьи за все те сломанные не без его участия судьбы случайных жертв и их родственников.

Переполнилась чаша его равнодушия, сквозь трещины каменного сосуда стекала кровь, талой водой сочилась душа. И в ней свилось из всех возможных стремлений одно желание: задержать Джолин, не позволить ей обратиться где-то там, в одиночестве на Королевской улице.

– Как скажете, – тихо произнесла она и в тот миг будто убрала нависший над головой Джоэла топор. Она согласилась, она позволила хранить ее сон. Джоэл даже не помышлял ни о чем другом, ни о каком ином проявлении близости и зарождавшегося доверия.

– Может быть, сначала вы поспите? Вы ведь устали больше меня, – заметила Джолин, но устало пошатнулась и нервно растерла виски неуверенным детским жестом.

– Не больше. Я даже не сражался.– Джоэл запнулся на полуслове: перед сном напоминать о дурных впечатлениях вВермело считалось истинным вредительством,– поэтому он с отстраненным дружелюбием продолжил:– Ложитесь. Прямо так. Если будет холодно, есть еще одеяло и футон[8]8
  Традиционный японский хлопчатобумажный матрас, который обычно стелется на пол на ночь и убирается утром.


[Закрыть]. Можно положить его прямо на кровать для тепла и мягкости.

Джолин несколько мгновений колебалась, но прошла к застеленной жесткой кровати Джоэла и легла поверх одеяла, лишь слегка прикрыв ноги. Она ощутимо робела в незнакомом доме: на округлых щеках рдел румянец смущения.

– Джоэл, а я точно… не подопытная зверушка? – неуверенно протянула она, глядя в потолок и сцепляя руки на животе.

– Точно, Джолин. Для меня уж наверняка. Да и для Энн, Ли и Батлера. Отныне мы ваши друзья. Доверьтесь нам, – утешал ее Джоэл, садясь на табурет у стола. Меч он прислонил к стене, по старой привычке так, чтобы немедленно выхватить его в случае опасности. Он молил все силы, в которые обычно не верил, чтобы острый клинок простоял безмятежной железякой.

Джолин прикрыла глаза, но не заснула сразу; Джоэл встрепенулся, когда услышал ее размеренный голос, как у лунатика:

– Джо, а какой у вас любимый цвет?

– Я не знаю. Точно не красный, – смутился он. – Наверное, зеленый или каштановый – цвета весны. А у вас?

– Фиолетовый.

– Почему?

– Цвет, уводящий от жизни. Цвет снов, – уже едва шевеля губами, ответила Джолин и умиротворенно затихла.

Многие горожане перед сном стремились включить на патефоне тихую музыку, заняться медитативной каллиграфией, почитать веселую книгу или поговорить с близкими по душам. Считалось, что это принесет избавление от кошмаров и снизит риск превращения. Но помогало не всем, поэтому Джоэл скептически относился к подобным теориям, но ныне принимал правила суеверной игры. Почти нараспев он отвечал уже задремавшей Джолин:

– Да, прекрасных ярких снов. Фиолетовый… Все фиолетовое. Яркие лиловые бабочки над лиловыми розами.

Он словно пел колыбельную. Порой он так же убаюкивал Ли, тихим шепотом навевая хорошие сны. Но другу никогда не помогало: он неизбежно вздрагивал и извивался, обычно ближе к пробуждению.

Джоэл всегда держал наготове меч, чтобы рубить и кромсать омерзительных химер. Теперь он молча выжидал, что появится из снов Джолин.

На ее кукольном точеном лице отпечаталось невыразимое спокойствие человека, который нашел свой приют после долгих лет скитаний. Возможно, ей и впрямь снились чудесные фиолетовые бабочки. Уголки ее губ тронула легкая улыбка. Джоэл завороженно глядел на гостью.

– Фиолетовые бабочки… Фиолетовые… – беззвучно шептал он, а вскоре и сам узрел целое бесконечное поле ярких цветов, над которыми порхали странные бабочки с шестью крыльями. Над ними огромной розой сияло пурпурно-лиловое солнце, а вдали маячили горы, где на вершинах громоздились шапки снега кремово-персикового оттенка.

– Это мир за стеной. Мир без Змея, – шептал незнакомый странный голос, в котором сливались смутно знакомые хрипловатые интонации. – Видишь, этот мир тоже жив. Живее вашего.

Джоэл странствовал по цветущим равнинам, пробуя диковинные фрукты со сладкой начинкой, которые внешне напоминали зубчики чеснока. На деревьях с причудливо закрученными ветвями пели не то птицы, не то звери. Их покрывал густой полосатый мех, они то щебетали, то гулко мурлыкали, а вскоре и вовсе переходили на осмысленную беззаботную болтовню. Создания взмахивали роскошными крыльями и обнимались. Джоэл застал чье-то нежное свидание… Он проходил мимо, ничему не удивляясь. Образы приносили непривычный покой и умиротворение, хотя напоминали видения после вдыхания опиума.

– Да нет же! Не опиум! – упрямо убеждал незнакомый-знакомый голос. – Это мир за стеной. Не видение.

– Какой еще мир? Я в своей мансарде! Сторожу сон Джолин! – резко спохватился Джоэл и рывком пробудился, выкидывая себя из дремы.

Он сидел, прислонившись боком к стене; меч в ножнах небрежно сполз и упал на пол. На деревянном столе лежали остатки недоеденного завтрака. Надкушенное моченое яблоко рассеянно перекатывалось по тарелке, рядом с которой ветер перебирал страницы открытой книги. Да, все верно. Вот он сидел, смотрел на Джолин, вскоре взял что-то почитать, а потом явилось лиловое марево.

– Хаос змеиный! Я заснул! – встрепенулся Джоэл, подхватывая меч и едва не падая с табурета. Но его тут же вернули на место и похлопали по плечам знакомые, почти родные руки.

– Тс! Разбудишь нашу очаровашку. Все хорошо, друг, – замаячила радушная улыбка Ли. – Я сторожил вас обоих. Вы так мило спали.

– Ты откуда? – спросил Джоэл, потирая слипшиеся веки. От неправильной изогнутой позы привычно затекла шея, голова гудела. Из нее не желал выветриваться сон, яркий, цветной и впервые за долгое время совершенно счастливый.

– Уман нам всем выдал выходной. Энн попросила прийти, да я и сам собирался, – объяснил Ли. – Так как ты сторожишь теперь Джолин, я по долгу напарника сторожу тебя.

– Энн попросила тебя? – поразился Джоэл, но тут же вскочил, озираясь по комнате, увитой Ловцами Снов, точно на чердаке обосновался гигантский паук. Но нигде не шипели монстры и не барахтались в сетях омерзительные химеры. Ни копоть, ни капли крови не стекали с веревок.

– Да тихо ты, – прошептал Ли. – Красавицу свою разбудишь.

Джолин и правда до сих пор безмятежно спала. Ли накрыл ее сверху вторым одеялом из сундука, своим любимым. И она вытянулась, перевернувшись на бок, сладко отдыхая в тепле, как разнежившийся котенок.

«Поразительно! После всего случившегося мы оба не видели кошмаров!» – удивился Джоэл.

– Она просыпается. Ну… я пойду, наверное. Теперь нам все равно придется еще неведомо сколько просидеть в карантине, – невесело заметил Ли. Джоэл поймал его за руку и шепотом горячо заверил:

– У нас будут нормальные выходные. Мы посидим в таверне, пойдем смотреть на поединки сумо или останемся в мансарде, поиграем в карты… Что хочешь. А потом ты обязательно выспишься под этим же одеялом на твоем любимом футоне. И не будешь видеть кошмары.

Но Ли с грустной радостью тихонько кивнул на Джолин, которая медленно потянулась, еще не раскрывая глаз, – вот, мол, с кем у тебя выходные теперь будут проходить. Джоэл решительно добавил:

– Нет, Ли. От друзей не отрекаются.

– Но друзья не должны привязывать к себе в ущерб другим… интересам, – ответил ему Ли и ушел, махнув треуголкой возле двери. Он жил всего-то на соседней улице, но прощался всегда с таким скрытым драматизмом, будто уходил навсегда. Странная обида отвергнутого ребенка давно проскальзывала в тоне друга, но Джоэл ощущал, что ему хватило бы внимания и заботы на всех. Хотя Джолин он пока знал слишком мало. Кто она? Девушка из пекарни, девушка, которую он спас. Девушка, у которой любимый цвет фиолетовый. И ведь это уже немало. Да, девушка, к которой его тянула необъяснимая сила.

– Ох, уже вечереет! – спохватилась Джолин, откидывая одеяло. Она пошатнулась, слишком резко сорвавшись с места. Джоэл кинулся к ней и осторожно усадил обратно на кровать, опустившись рядом. На короткий миг ее руки оказались в его ладонях, она сонно моргала и мотала головой. Высохшие золотые волосы рассыпались в беспорядке по плечам.

– Все хорошо?

– Да, – кивнула она. – Я прекрасно выспалась, господин охотник. Только мне непременно нужно домой.

– Вы точно хотите вернуться в пекарню? – с тайной надеждой спросил Джоэл. Джолин нахмурила узкие темные брови, отчего они стали похожи на сдвинутые к переносице стрелы.

– Конечно. Там моя работа, надо же мне на что-то жить, – деловито ответила она и почти враждебно добавила: – Содержанкой я точно не останусь.

– Ох, вы неправильно меня поняли. Никто не предлагает вам жизнь содержанки.

– Точно? – Она недоверчиво опустила голову. – А то я слышала про охотников. Вот хотя бы про верховного и примадонну городского театра.

– Это всё слухи! К тому же охотники разные, – возмутился Джоэл, впервые узнав о каких-то сплетнях про Умана Тенеба.

– Возможно, – успокоилась Джолин и приветливо улыбнулась.

– Что вас вообще держит в этом районе? – наконец высказал свое недоумение Джоэл. – Хорошие пекарни в квартале Пекарей, а не в квартале Ткачей…

– А что? Район как район. Район Ткачей сам по себе неплох, – бесцветно отозвалась Джолин, вновь вставая.

– Почему вы работаете на пекаря? – не унимался Джоэл. Ему без личного знакомства уже не нравился пекарь, который эксплуатировал служанку с раннего утра до позднего вечера. Да еще не давал ей ни собачьих тележек, ни денег на рикшу. Это ведь из-за него с ней чуть не случилось несчастье.

– А отчего не работать? – пикировала Джолин, нервно пожимая плечами.

– Не отвечайте вопросом на вопрос, – раздраженно бросил Джоэл. Он ненавидел, когда его обманывали. Джолин обратила к нему горящее непонятным гневом лицо.

– Ладно, хотите четкий ответ? Пожалуйста! Потому что он приютил меня, когда умерли родители. Дал работу, – выпалила она. – Что еще нужно девчонке из трущоб?

– Извините. Я не…

– Что?

– Я не хотел! Право же, совсем не хотел. Я понимаю, что вы чувствуете себя обязанной ему. Но если причина только в этом, возможно, все-таки стоит попросить смягчения вашего графика.

– Это уж мое дело. Так вы провожаете или нет? – небрежным жестом убрав волосы со лба, отозвалась Джолин. И Джоэл понял, что в очередной раз все испортил. Их знакомство, их трогательный разговор о любимых цветах перед сном перекрывала желчная практичность и присущая всем жителям Вермело неприязнь к тем, кто советовал, кому и как надлежит поступать.

– Да, разумеется.

В Джолин играла гордость отнюдь не служанки. Хотя, верно, в трущобах изворотливость и жесткий характер позволяли выжить. Только Джоэл смотрел на нее, на ее выточенный профиль и маленькие ручки, пусть и покрытые мозолями да ожогами, и не верил, что она девчонка из трущоб. Возможно, и там рождались красивые девушки. И все-таки что-то не сходилось. Джоэл отмахнулся от сомнений. Пристыженный и сбитый с толку, он смел со стола остатки трапезы, застелил кровать, свернул наспех Ловцы Снов и отворил дверь, готовый уходить.

– Если вы желаете проводить меня, то… идемте же? – сухо и невероятно властно поторопила Джолин, подхватывая крупную корзину. В ней все еще лежали раздавленные булки, на прутиках внутри и снаружи виднелись брызги крови. Джоэл не представлял, зачем возвращать хозяину заведомо испорченную вещь, разве только чтобы он поверил рассказу о нападении.

– Да, разумеется, разумеется, – ответил Джоэл, и они покинули тесную квартирку.

Дверь закрылась, дом снова остался опустелой формой скульптора, полой и бесполезной без живого тепла. Вновь среди лабиринта балок заскребли мыши и вступила в свои права нежилая сырость, ведь верховный охотник предписывал снова спать в подземельях. А лучше бы выписал постановление о том, что важный свидетель должен оставаться возле опытного охотника. Но нет, их снова разлучали предписания, уставы и неведомые причины, которые сковывали Джолин.

Они отправились в пекарню через сумерки вечернего Вермело. Красный Глаз еще не взошел, еще оставалось время. Но время на что? Джоэлу чудилось, будто он лично ведет прекрасное хрупкое создание на бойню или в темницу. И он не понимал ее упорного желания вернуться.

«Чего же ты боишься? Что скрываешь, Джолин?» – подумал Джоэл, когда они свернули на Королевскую улицу.