Текст книги "Скандинавские мифы и легенды"

Мария Томарёва
Скандинавские мифы и легенды

© Мария Томарёва, текст, 2018

© Янис Шульц, иллюстрации, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Сотворение мира

Сначала нашего мира не существовало. Вместо него была бездна под названием Гиннунгагап – ни дна, ни конца, ни края.

На севере от Гиннунгагапа простиралась ледяная страна Нифльхейм, а на юге – Муспельсхейм, огненное царство.

И целую вечность ничего не случалось.

Но однажды в холодном Нифльхейме забил родник и реки из него потекли на юг, неся с собой ледяные глыбы. Искры, вылетавшие из Муспельсхейма, растапливали лёд.

И вот из подтаявшего льда появились два самых первых существа.

Одним из них был гигант по имени Имир. А другим была… нет, не женщина, а корова. Звали её Аутумла.

Лёг Имир спать – и под левой мышкой у него выступили капли пота, которые превратились в великана и великаншу. Скрестил Имир во сне ноги – и из-под колен его вылез ещё один великан, причём с шестью головами.

Еды Имиру и всем произошедшим от него великанам хватало – они питались молоком коровы Аутумлы.

Но где уж было Имиру догадаться, что корове тоже нужен корм. Ведь он не умел думать. Да и никакой травы в Гиннунгагапе не росло.

Поняла это терпеливая Аутумла, горестно закатила глаза и принялась, за неимением лучшего, слизывать соль с камня.

Вот стоит корова и лижет камень. Лижет первый день – из камня проступили волосы, лижет второй день – показались голова и плечи. Ну а к вечеру третьего дня из камня вышел красавец по имени Бури.

Красавец Бури женился на красавице великанше, и у них родился ещё один красавец по имени Бор.

Сыновей Бора звали Один, Вили и Вё. Они и стали первыми богами – асами.

Троим молодым асам в пустынном мире было скучновато.

Сидели как-то Один, Вили и Вё на краю ледника. Один и говорит:

– О, братья мои! Раз уж мы боги, так давайте создадим в бескрайнем, бесконечном и бездонном Гиннунгагапе новый мир.

Только из чего его сделать?

– А мы его сделаем… из Имира! – придумал Один.

– Нехорошо как-то, – засомневались Вили и Вё, – он же наш прародитель.

– Во-первых, наша прародительница – это корова Аутумла, – возразил Один. – Ведь именно она вылизала из камня нашего дедушку Бури. А во-вторых… братцы, мы же все знаем, что думать Имир не умеет. Он, наверное, даже и не заметит ничего.

И убили они Имира. А и из него вытекло столько крови, что в ней утонули почти все великаны – а их к тому времени было уже немало. Спаслись только великан Бергельмир с женой.

– М-да, – сказал Один, – что-то мне подсказывает, что потомки этой парочки будут нас, асов, сильно недолюбливать…

И он не ошибся. От Бергельмира произошли те самые великаны-ётуны, которые враждуют с асами с начала и до конца времён.

Тело Имира братья-асы бросили в Гиннунгагап и сделали из него землю.

Громадный череп великана стал небесным сводом. Из его крови получились реки и моря, из костей – горы и скалы, из зубов – камни и песок, из волос – леса. Мозг Имира (который у него всё-таки был) боги подбросили в небо – и он стал облаками и тучами.

Череп Имира оказался квадратным. Чтобы придать небосводу округлую форму, асы свернули углы в виде рогов. В каждый из рогов – северный, южный, западный и восточный – они посадили по ветру.

Голый череп Имира братья украсили искрами из Муспельсхейма. Так на небе появились бесчисленные звезды.

Землю боги окружили океаном, а узкую полоску суши вдоль него отвели великанам-ётунам – надо же было этому народу где-то жить. Так появился суровый край Ётунхейм – царство великанов.

Итак, новый мир был создан. Но кем его заселять?

– Давайте-ка создадим людей! – предложил Один.

Вили и Вё были не против, только из чего бы их создать?

– А мы сделаем их… из дерева! – придумал Один.

Сказано – сделано: нашли они на морском берегу два бревна и вытесали две фигуры – мужскую и женскую. И братья одарили их волшебной силой. Один дал им жизнь и дыхание, Вили – возможность думать и двигаться, а Вё подарил им чувства и речь.

Первого мужчину назвали Аск, а первую женщину – Эмбла. Вскоре люди заселили всю землю, которой асы дали название Мидгард.

И всё бы хорошо… да только через какое-то время в Мидгарде стало отвратительно пахнуть.

– Фу! – поморщился Один. – И как это люди умудрились испакостить землю за такой короткий срок?

– Люди здесь ни при чём, – вступился за них Вили. – Пройдут тысячелетия, прежде чем они научатся загрязнять мир самостоятельно.

– А смердит, братец, сама земля, – объяснил Вё. – Ведь она сделана из чего? Из мяса гиганта Имира. А мясо со временем что делает? Протухает.

Заглянули братья в недра земли – вся бывшая Имирова плоть кишела отвратительными червями.

И снова взялись асы за дело. На испорченное мясо были наложены чары – и оно превратилось в обыкновенную землю.

Но что же делать с червями?

– А давайте превратим их в маленьких человечков вот что, – предложил Один. – В тёмных гномов и светлых эльфов.

– Ну, Один, ты и скажешь, – засомневались братья. – Ладно ещё в гномов. Но в светлых, прекрасных эльфов? Таких отвратительных червяков?

– А пусть светлые, прекрасные эльфы помнят о своём происхождении и не будут считать себя равными нам, асам, – объяснил Один.

Так в мире появились тёмные альвы – гномы и светлые альвы – эльфы.

Девять миров и ясень Игдрассиль

Если говорить точно, мир получился не один, а целых девять.

Во-первых, человеческий мир – Мидгард.

Во-вторых, Асгард – страна асов в небесах над Мидгардом.

В-третьих, Ванахейм. Живут в нём так называемые ваны – ещё один клан богов. Ваны – божества природы, поэтому их край Ванахейм сплошь зарос лесами.

В начале времен асы с ванами воевали. Но потом решили, что делить им нечего, поладили, породнились и теперь мирно соседствуют.

В-четвёртых, Ётунхейм, где живут великаны-ётуны.

В-пятых, Свартальфахейм, подземное царство гномов. Коротышки гномы в своих кузницах создают волшебное оружие и украшения, о которых мечтает каждый бог. Кроме того, среди маленьких гномов встречаются большие умники.

Наверное, тёмные альвы добились бы лучшей доли, чем только сидеть в норах и выполнять заказы асов. Да вот беда – беднягам не выйти на поверхность: первый же луч солнца превратит неосторожного гнома в камень.

В-шестых, Льесальфхейм, воздушные чертоги эльфов. Этот мир парит где-то между Мидгардом и Асгардом.

Светлые альвы – кузнецы не хуже гномов. Кроме того, они божественно поют и играют прекрасную музыку. Впрочем, всегда помнят о своём небожественном происхождении (из червей в протухшем мясе Имира) и держатся скромно.

В-седьмых, Муспельсхейм, огненное царство – оно существует ещё со времен Гиннунгагапа. Всё в этом мире состоит из пламени.

У ворот Муспельсхейма стоит на страже его правитель Сурт с огненным мечом наперевес. И никто никогда там не бывал, кроме коренных жителей – страшных огненных великанов.

В-восьмых, ледяной край Нифльхейм, такой же древний, как и царство огня.

И там только снег да лёд, иней да мгла. Да ещё ледяные великаны – злобный народ, и в гостях у них делать нечего.

И, в-девятых, Хельхейм, царство мёртвых.

Через все девять миров произрастает могучий ясень Иггдрасиль.

Крона его простирается выше небес. По ней гуляют четыре оленя, объедая свежие листочки.

На верхушке Иггдрасиля сидит орёл. Когда он машет крыльями – в Асгарде, Миргарде, Ётунхейме и других мирах поднимается ветер. А между глаз у орла устроился ястреб.

По стволу Иггдрасиля бегает белка по имени Рататоск.

Корни ясеня уходят глубоко под землю.

Первый из них находится в Ётунхейме.

Возле него в полутемном гроте бьёт источник мудрости, который охраняет великан Мимир – точнее, не весь Мимир, а лишь его отрубленная и оживлённая голова.

Пришёл как-то к Мимиру молодой Один.

– Дай мне попить из источника, – попросил он великана.

– Попей, – ответил Мимир. – Но мудрость нельзя обрести без лишений. Чего бы такого тебя лишить? Ладно, отделаешься малым – давай-ка сюда свой правый глаз.

– Глаз? – расстроился Один. – А нельзя, например, палец? Ну, ухо в конце концов…

– Не торгуйся, юноша, – сказал Мимир.

– Что ж, – вздохнул Один, – став мудрым, я одним глазом увижу больше, чем сейчас двумя.

И теперь на каждого, кто попадает в грот к Мимиру и наклоняется над его источником, из-под воды смотрит пожертвованный ради мудрости глаз Одина.

Второй корень Иггдрасиля – в царстве мёртвых, Хельхейме.

Рядом с ним развалился обросший перьями дракон Нидхёгг и грызёт его. Несладко приходится этому корню! Зато дракону – очень даже сладко. Ведь даже роса на священном дереве такая вкусная, что пчёлы – там, в верхних мирах, – собирают её вместо мёда.

Кроме сока Иггдрасиля, в меню дракона входит кровь, которую он высасывает из мертвецов. Мимо Нидхёгга-кровопийцы проходит каждый свеженький покойник на пути в царство мёртвых. Потому-то жители Хельхейма и выглядят такими иссохшими.

Иссохло бы стараниями Нидхёгга и мировое дерево, если б не его третий корень.

Третий корень тянется в Асгард.

Около него бьёт священный источник и живут три норны – богини судьбы.

Старшая норна зовется Урд, что значит «прошлое», средняя – Вернанди, «настоящее», а младшая – Скульд, «будущее».

Урд выглядит дряхлой старухой, Вернанди – женщиной средних лет, а Скульд – юной девушкой.

Норны знают судьбы всех миров и судьбу каждого существа – будь то ётун или альв, человек или ас.

При этом определённую заранее судьбу не могут изменить даже боги.

Правда, в отличие от людей, асы могут прийти к норнам и спросить, что их ждёт впереди. Естественно, они давно уже пришли и спросили. Например, каждому асу известно, в какой час и как именно он погибнет.

Впрочем, норны не всегда отвечают на вопросы, не всегда дают советы.

– Нет, – частенько говорят вещуньи самому Одину, – даже тебе не стоит знать, что из этого выйдет.

Чувствительная юная Скульд, отвечающая за будущее, в таких случаях обычно заливается горькими слезами…

Каждую долю секунды в каком-то из миров кто-нибудь рождается, и Урд, Вернанди и Скульд должны прийти к его изголовью и наделить младенца судьбой.

Они же ухаживают за Иггдрасилем – каждый день они черпают из источника воду вместе с грязью и поливают ею корень ясеня. Это помогает дереву пережить ненасытность Нидхёгга. Вода в источнике настолько священна, что грязь в ней – белого цвета.

У этого источника (зовётся он, как и старшая норна, Урд – это слово означает ещё и «судьба») асы частенько собираются на совет.

Асгард и асы

Асгард, край богов, расположен высоко в небесах.

Въехать на него можно по мосту, который называется Биврёст. Люди из своего Миргарда отлично видят Биврёст – это всем знакомая радуга.

Но горе самонадеянному человеку, великану или альву, сунувшемуся на Биврёст без аса-сопровождающего! Красная полоска на радуге – огонь, который немедленно сожжёт дерзкого наглеца.

Сторожит ворота Асгарда сын Одина, ас по имени Хеймдаль – у него золотые зубы, а родился он от девяти матерей, причём все они были сёстрами. Зато и стража породили надёжного.

В Асгарде располагаются чертоги богов и богинь. Самый прославленный из них – дворец Вальгалла.

В Вальгалле на своём троне Хлидскьявле восседает Один.

Трон устроен так, что, сидя на нём, можно видеть всё, что творится в девяти мирах. Поэтому от единственного зоркого ока верховного аса никому не укрыться.

А если что и укроется – у Одина есть расторопные осведомители: два ворона, которые время от времени облетают землю и возвращаются с новостями. Зовут воронов Хугин – «думающий» и Мунин – «помнящий».

У ног Одина лежат два волка – Гери и Фреки. Их имена значат «жадный» и «прожорливый». На пирах Один вкушает только мёд, а всю еду бросает под стол Гери и Фреки. Работа волков – подъедать за владыкой.

В компании Хугина, Мунина, Гери и Фреки Один частенько бродит по Мидгарду.

Превращаясь то в дряхлого старика, то в карлика, он стучится в дома людей. Если с ним обойтись негостеприимно – обязательно покарает.

Один – мудрейший из асов.

Вальгалла – не просто дворец Одина.

Это ещё и священное место, куда попадают воины, павшие в бою с оружием в руках. Каждый викинг мечтает о Вальгалле и, умирая на поле брани, просит товарищей вложить в его слабеющую руку меч или боевой топор.

Воины, населяющие Вальгаллу, зовутся эйнхериями.

Время эйнхерии проводят так – дни напролёт с наслаждением рубят друг дружку мечами на лугу возле Вальгаллы, а ночи напролёт – пируют. К ночному застолью все раны успевают затянуться, и воины – как новенькие.

Любо-дорого смотреть, как после заката солнца идут эйнхерии с поля брани – один несёт под мышкой собственную голову, другой – руку, третий весело прыгает на одной ноге.

Тем, кто сам идти не может, подсобляют валькирии – девы-воительницы, дочери Одина. Своими прекрасными ручками собирают они с обагрённой кровью травы изрубленных в куски воинов – тех, что нынче особо отличились. И несут в Вальгаллу – врачевать.

Затем – пир: аппетит у эйнхериев превосходный.

Мёд на эти пиры поставляет коза Хейдрун. Она разгуливает по устланной золотыми щитами крыше Вальгаллы, щиплет зелёные листочки Иггдрасиля и вместо молока дает сладкое хмельное питьё.

Едят эйнхерии мясо кабана по имени Сехримнир. Каждый вечер его забивают и варят в огромном котле, и каждое утро он опять оказывается живёхонький.

Прислуживают рубакам на пирах те же валькирии.

Впрочем, не все погибшие на поле брани воины попадают к Одину в Вальгаллу. Половину из них забирает богиня любви и красоты Фрейя в свой чертог Фольквангр.

В Фольквангре воины тоже сражаются и веселятся, но есть одно отличие. Во дворце Фрейи с павшими бойцами могут жить рядом их земные жёны и возлюбленные – если сохранят верность павшему супругу.

Поэтому многие женщины викингов, потеряв в бою любимого, стараются погибнуть так же героически, как и он, чтобы потом оказаться с ним вместе у Фрейи в Фольквангре.

Главный защитник Асгарда – ещё один сын Одина, рыжебородый Тор, бог-громовержец.

Ох, и боятся великаны его гнева, его силы (которую он увеличивает, потуже затягивая свой волшебный пояс), а в особенности – его молота Мёльнира.

Молот у Тора такой тяжёлый, что поднять его может только он сам. А если кинуть Мёльнир, допустим, в лоб какому-нибудь ётуну – оружие вернётся к Тору в руку. А вот ётун из сражения уже не вернётся.

Поэтому как-то обезвредить Тора или стащить Мёльнир – давняя мечта великанов из Ётунхейма.

Ещё один из заметных обитателей Асгарда – бог огня Локи.

У Локи только мать из асов. Он хитёр, ловок и умён. Ие асы, наблюдая за проделками Локи, частенько качают головой и приговаривают:

– Ай, Локи, плохо ты кончишь!

Но до конца ещё далеко, и пока Локи живёт себе в Асгарде, принося богам то пользу, то проблемы.

Стена вокруг Асгарда

Когда Тор бывал дома, ни одному ётуну не могло прийти в голову сунуться в Асгард.

Беда в том, что дома Тор почти не бывал.

– Надо мне, братцы, напомнить о себе великанам. Съезжу-ка я в Ётунхейм, давненько там не бродил, – объявлял Тор асам, усаживался в свою запряжённую двумя козлами колесницу и уезжал по Биврёсту.

А асы в своих чертогах начинали крепче запираться на ночь и вздрагивать от каждого шороха. По ночам им снились полчища ётунов.

И вот однажды у самого Асгарда действительно появился ётун. Правда, всего один.

Асы вышли ему навстречу и спросили, зачем это он пришел.

– Я каменщик, – сказал незнакомец, – лучший каменщик девяти миров. Желаете, чтоб вокруг Асгарда выросла стена, которая превратит его в неприступную крепость?

– Сколько возьмёшь? – заинтересовался Один.

– Не сколько, а кого, – великан обнажил в улыбке с полсотни жёлтых зубов. – Фрейю в жёны.

Притихли асы. Прогнать наглеца в три шеи? Но сделать Асгард неприступной крепостью – это так заманчиво!

– Погодите, ребята, – прошептал Локи, – я сейчас всё устрою. Дурень-ётун на нас забесплатно поработает.

Асы знали, что Локи – большой хитрец.

– Устраивай, – дал добро Один.

Локи выступил вперёд и объявил, что асы согласны, но при одном условии – стена должна быть закончена за год, день в день. Иначе награды не будет.

– И чтоб без помощников! – объявил бог огня.

– Ясное дело, – с готовностью закивал великан, – коняшку своего запрягу и за работу. Вы же не против коняшки?

И на следующий день ётун приступил к строительству. На пару со своим коняжкой. И когда асы этого коняшку увидели, то поняли – дело плохо… Конь был громадный, как гора. Звался он Свадильфари.

– Локи, – спросил Один, – ты уверен, что за год он точно не построит?

– Не должен… – буркнул Локи. – Эти большие толстые кони – самые тупые и ленивые.

Увы. Свадильфари оказался умён и усерден, как пещерный альв.

Он подвозил к Асгарду огромные обломки скал, а потом самостоятельно укладывал их друг на друга. Его хозяину оставалось только хлыстиком пощёлкивать.

А ночью, когда лучший каменщик девяти миров храпел так, что трясся весь Асгард, неутомимый конь работал в два раза быстрее…

Стена росла, и росла, и росла.

И вот стало понятно, что назавтра великан завершит работу, а до срока оставалась ещё целая неделя…

– …Ло-оки!

– Да, владыка? – склонился пред Одином притихший бог огня.

– Фрейя заперлась в Фольквангре и заявила, что тамошнее войско её без боя не отдаст. И все валькирии на её стороне. У нас тут по твоей милости вот-вот война начнётся. Выпутывайся!

И вот на следующий день, когда торжествующий ётун покрикивал на своего коня, чтоб тот поживее тащил последние камни для стены, из лесу к ним выбежала дивной красоты кобылица и приветственно заржала.

– Йи-иго-га! – взбрыкнулся он на дыбы, сбросил со спины ношу и погнался за кобылой.

Напрасно звал его ётун. Напрасно искал по лесам всю следующую неделю.

– В срок ты не уложился, – обратился к нему Один. – И, согласно договору, твои услуги мы не оплачиваем.

От ярости великан затрясся, схватил камень и метнул во владыку богов.

Стоявшие возле Одина асы выхватили оружие…

Но тут по Бивресту разнёсся цокот козлиных копыт – это возвращался Тор.

Увидев скандалящего у ворот Асгарда великана, он не стал выяснять, что случилось, а просто бросил ему в лоб свой молот Мёльнир.

И Свадильфари тут же умер.

Но на этом история не закончилась.

Через пару месяцев сидел Один в Вальгалле и выслушивал доклады своих воронов, и они накаркали ему, что Локи беременный. Кобылицей, соблазнившей коняшку Свадильфари, был сам бог огня.

– Пусть рожает, – позволил Один. – Вырастим.

И через несколько месяцев у Локи родился жеребёнок. У жеребёнка было восемь ног, а когда он вырос, то стал самым быстрым конём на свете.

Так у Одина появился его верный товарищ – волшебный конь Слейпнир.

Похищение Идунн

Однажды Один, Локи и ещё один ас – молчаливый Хёнир, бродили по Ётунхейму. Шли они много дней – через леса, пески, горы…

– О, мудрейший, – сварливо сказал Локи бодро шагавшему впереди Одину, – мы в восторге от твоего умения обходиться без еды и отдыха. Но нам-то в этом отношении похвастаться нечем!

Молчаливый Хёнир ничего не добавил, но голодное урчание его живота было красноречивее ста слов.

Один согласился сделать привал и перекусить.

– Сейчас бы целого быка съел! – сказал Локи.

В ответ Хёнир молча показал пальцем на стадо диких быков, пасшееся на опушке.

Скоро один бык уже висел, освежёванный, на вертеле над костром, и асы с нетерпением ждали, когда же он наконец поджарится.

Но не тут-то было. Прошёл час, другой, асы раздували костёр мехами, подкидывали дров, а мясо все ещё оставалось сырым.

И вдруг они сверху услышали злорадный смех. А подняв головы, увидели огромного орла, который, размахивая крыльями, остужал быка.

– Это я колдую, это я колдую! – радостно повторял орёл.

– Птичка, ты молодец, что умеешь колдовать, – мирно сказал не нуждающийся в еде Один, – но мои асы голодны, а сырую говядину они не любят. Чего ты хочешь?

– Хочу с вами пообедать!

Один утвердительно кивнул, и после этого бык приготовился очень быстро.

Орёл слетел на землю, сразу отклевал самые лучшие куски туши и принялся пожирать их.

– Ах ты жадина! – возмущённо закричал Локи, схватил валявшуюся рядом палку, да как треснет орла по спине.

В тот же миг орёл ухватился когтями за палку и взлетел, а Локи с ужасом почувствовал, что пальцы его приросли к палке и что его тащит наверх.

Меж тем орёл поднимался всё выше, внизу остались горы, реки и леса Ётунхейма, и Локи чувствовал, что у него вот-вот лопнут жилы.

– Отпусти! – орал бог огня.

– За это ты должен привести мне Идунн вместе с её яблоками!

– Не-ет! – простонал Локи.

Дело в том, что Идунн, жена бога поэзии Браги, была не простым асом. Она была хранительницей молодости всего населения Асгарда.

У Идунн была корзина золотых яблок, и каждый раз, когда кто-то из асов замечал, что стареет, он шёл к Идунн и брал у неё волшебный плод (на месте которого в корзине тут же возникал новый). Ас съедал яблоко и вновь делался юным.

Если Асгард лишится Идунн, то боги вскоре одряхлеют, превратятся в старичков и старушек и станут лёгкой добычей для врага.

– Может, не Идунн? – взмолился Локи. – Может быть, Фрейю? Фрейя гораздо красивее!

Но тут орёл так тряхнул палку, что у Локи чуть не оторвались руки.

– Ой-ой-ой, – заверещал Локи. – Приведу!

– Поклянись страшной клятвой! – велел орёл.

Локи поклялся, и орёл спустил его на землю недалеко от Асгарда. Обессиленный бог огня упал на землю. Мучитель сказал, что зовут его Тьяцци, он великан из Нифльхейма и будет ждать Локи с Идунн в этом лесу.

Делать нечего, пришлось Локи пойти к богине молодости – выманивать её из Асгарда.

– Идунн, – сказал Локи, – что-то у меня морщины. Дашь яблочка?

Добрая богиня протянула золотой плод. Локи надкусил его и скривился:

– С каждым разом всё кислее!

– Кислые? – расстроилась доверчивая Идунн.

– Скулы сводит! – заверил её Локи. – Скоро все начнут от них плеваться. Но я знаю, как помочь беде. Пошли, там в лесу я видел яблоньку, плоды на ней сладкие-сладкие, а омолаживают гораздо лучше твоих.

Идунн была добра, но не очень сообразительна. Она послушно пошла вместе с Локи в лес.

– Вот, – показал Локи на кривенькую яблоню-дичок с мелкими червивыми плодами.

– Ну, не знаю… – засомневалась Идунн, рассматривая дрянные опадыши. – А они точно омолаживают?

И тут налетел орёл Тьяцци, подхватил Идунн когтями и унёс.

А загрустивший Локи пошел обратно в Асгард и вскоре встретил по дороге Одина и Хёнира, которые возвращались из путешествия. Он сказал им, что проклятый орёл отнёс его в дальние горы, откуда ему еле удалось найти дорогу домой.

И как ни в чём не бывало вернулся со своими спутниками в Асгард.

Вышло так, что исчезновения Идунн поначалу никто не заметил.

Богиня молодости была скромна, на пиры не ходила, в советах не участвовала, а тихо сидела себе дома.

Но шло время.

И вот однажды говорит Фрейя жене Одина, царственной Фригг:

– Послушай, Фригг, тебе не кажется, что я ужасно выгляжу?

– Не наговаривай на себя, Фрейя, – начала любезная Фригг, – ты выглядишь как прекрасная женщина… средних лет, – с изумлением закончила она, понимая, что богиня любви права.

– Вот и я о том же!

– Возможно, тебе надо выспаться. Или, что проще всего, сходить к Идунн.

– Я высыпалась. И к Идунн ходила – сто раз! Но там никто не открывает – только слышны из окон грустные песни её мужа, бога поэзии.

Тут и Фригг припомнила, что и в самом деле Идунн давным-давно никто не видел. А ещё заметила, что все асы вокруг жутко постарели.

Видят асы – нет Идунн, дело плохо. Собрались на совет, стали судить и рядить, и в конце концов вспомнили, что в последний раз Идунн встречал Хеймдаль – когда она шла вместе с Локи в лес.

– Ло-оки!

Тот предстал перед Одином, всё рассказал, каялся, умолял о прощении, клялся, что и сам бы уже вытащил Идунн из крепости ётуна Тьяццы, да не знает, как туда попасть.

– Вот, – выступила вперед Фрейя, – бери моё хорошенькое соколиное оперение и живо лети выручать нашу любимую, нашу славную Идунн, мою лучшую подружку!

Надел Локи волшебное соколиное оперение, обернулся соколом и полетел в Нифльхейм. Нашёл замок Тьяцци – Трюмхейм.

Видит – Тьяцци с дочерью чинят во дворе лодку, а в высокой башне грустит у окна пленница Идунн.

Как же обрадовалась она Локи! Злопамятностью кроткая богиня не отличалась.

– Забирай свои яблочки и летим в Асгард! – велел Локи, подлетев к её окну. – Но только как я тебя понесу? Сокол – птица маленькая.

– А я умею превращаться в орешек, – робко сказала Идунн.

Превратилась она вместе со своей корзинкой в орех, Локи взял его в клюв и, выпорхнув в окно Трюмхейма, быстренько полетел в сторону Асгарда.

А дочь Тьяцци, зоркая Сканди, и говорит отцу:

– Пап, только что из нашей башни вылетел сокол, а в клюве у него орех!

– Ты давай топором колоти, – огрызнулся Тьяцци. – Лодка сама себя не починит. Эка невидаль – птица нашла себе поесть.

– Пап, ты чего? – говорит Скандии. – Соколы-то не едят орехов!

Тут и Тьяцци сообразил, что дело неладно. Смотрит – и верно: нет в башне Идунн.

Понял великан, что в облике птицы прилетал один из асов. Разозлился Тьяцци, превратился в орла и погнался за Локи.

И как ни махал Локи своими соколиными крыльями, но видит – сейчас орёл его догонит. Но они уже почти к самому Асгарду подлетели. Увидели асы, что Локи в беде и развели костер на крепостной стене. Влетели обе птицы в пламя. Огонь пощадил своего бога Локи, а Тьяцци в миг сгорел, как мешок соломы.

Выплюнул Локи орех у ног владыки, и они с Идунн вернули свои обличия.

Все асы скорей похватали себе по золотому яблоку, все снова стали юными, а Локи на радостях простили.

Но история на этом не закончилась.

На следующее утро разбудил асов боевой клич под стеной Асгарда. Встревоженные, они поднялись на нее.

Но это оказались не полчища уродливых великанов, а всего лишь одна-единственная девушка. Правда, она восседала на боевом коне, облачённая в кольчугу, размахивала мечом и громко ругалась.

Это была Сканди, дочь убитого Тьяцци.

– Эй вы, асы, выходите на бой! За своего отца я сейчас порублю вас на куски, а ваши головы засолю в бочке с тмином и базиликом!

– Ну и уродины эти великанши! – красавчик Бальдр, бог весны, с отвращением заткнул уши.

– Ты чего? – не согласился стоящий рядом с ним бог моря Ньёрд. – Красивая и отважная девушка. И, видимо, умеет готовить. Один, мы же не будем её убивать?

– Не будем, – согласился Один.

Перевесившись через стену, он крикнул пришелице:

– Послушай, прекрасная Сканди, мы уважаем твои дочерние чувства, но Тьяцци начал первым. Его не вернуть, но мы дадим тебе нового защитника – выходи замуж за кого-нибудь из асов!

– Ох, я не знаю, что делать, мне так грустно, – ответила Сканди и залилась слезами.

– Сейчас я её развеселю, – пообещал Локи.

Он схватил за рога козу Хейдрун, вытащил её за стену и, привязав себе соломенную бороду, начал плясать с козой шутовской танец.

Забыв обо всём, молодая великанша залилась смехом.

– Она ещё и хохочет, – возмутился Бальдр. – Вот что значит грубые нравы!

– Ха-ха-ха! – смеялся стоявший возле него Ньёрд. – Надо признать, что Локи, хоть и порядочный шельмец, но бывает весьма остроумным!

Навесилившись вдоволь, Сканди сказала:

– Ладно. Вы правы – папу не воскресить. Я выйду замуж за одного из вас. Вот что, по всему свету ходят слухе о красоте бога весны Бальдра. Подавайте-ка мне в мужья этого самого Бальдра!

– А?.. Чего?!. – испугался Бальдр.

– Теперь хоть кто-то меня понимает! – обрадовалась Фрейя. – Ну как, Бальдр, приятно, когда под стену Асгарда припирается ётунское страшилище и требует брака с тобой?

– Страшилище? – возмутился Ньёрд. – У вас что, глаз нету? Да это самая восхитительная дева на свете! Я лично был бы счастлив жениться на ней, но…

– Что – но? – спросил Один.

– Но она никогда меня не заметит, – грустно сказал бог моря. – Я не слишком речист с женщинами. Вряд ли красавице интересно слушать, как строят лодки.

А надо сказать, что Ньёрд по рождению не был асом. Происходил он из Ванахейма, страны богов-ванов. Ванахейм – край дикий, его жители – ваны гораздо ближе к природе, чем асы. Городов и дворцов они не строят, на колесницах не ездят, живут просто и сурово, поэтому телесной силой и крепостью сложения нередко превосходят жителей Асгарда.

– Не дрожи, Бальдр. Не печалься, Ньёрд. Сейчас что-нибудь придумаем, – сказал Один и внимательно посмотрел на бога моря, а именно на его красивые ноги.

– Эй, дева Сканди, – крикнул он, – заходи-ка в ворота и выбирай себе мужа. Только с одним условием…

Велел Один всем асам встать в ряд, сверху их прикрыла занавеска. Сканди должна была пройти вдоль занавески и выбрать себе в мужья того, чьи ноги она сочтет самыми красивыми.

И совсем не обязательно было Бальдру нарочно косолапить! Сканди даже не взглянула в его сторону. С первого же взгляда она определила самые красивые ноги в Асгарде.

– Вот за этого я хочу замуж!

– Хвала Одину! – воскликнул счастливый Ньёрд.

– Хвала Одину! – воскликнул счастливый Бальдр.

– Хвала принимается, – сказал Один. Он тоже был доволен.

Увидев, кто достался ей в суженые, довольна осталась и Сканди. Но попросила:

– Только покажите уж мне вашего писаного красавца Бальдра.

Сжал Ньёрд зубы – вдруг дева пожалеет о выборе?

Показали.

– Фу, – скривилась Сканди. – Это что вообще такое? Тощ, как кузнечик, и смазлив, как девица. Разве это воин? То ли дело мой жених Ньёрд!

Крепко обнял радостный бог моря свою невесту, и тут же сыграли свадьбу.

И зажили они душа в душу.

Впрочем, были и в этой семье свои трудности.

Сканди, северная дева, обожала снег, лыжи, зимнюю охоту и рыбалку. Вечное лето Асгарда быстро ей надоело, и она начала упрашивать мужа пожить в её замке Трюмхейм.

Ньёрд, конечно, очень любил своё море, но жену он любил всё-таки больше, поэтому согласился. И с тех пор супруги шесть месяцев в году живут в Ноатуне, а другие шесть месяцев – в Трюмхейме.

Поэтому зимой море так бушует – ведь его повелитель далеко, и некому с ним совладать.