Текст книги "Ласточки в темноте"

Глава четвертая

Глеб уже оделся в костюм Вяйнемяйнена и взял под мышку бутафорские гусли. Его окладистая борода идеально вписывалась в образ старца из карело-финского эпоса. В вышитой рубахе и кожаных сапогах из тисненой кожи Глеб будто сошел со страниц книги Элиаса Леннрота.

Юля настраивала фотоаппарат, крутила какое-то маленькое колесико, смотрела в объектив, затем снова что-то регулировала. Паша стоял в тени на веранде, обвешанный сумками с техникой. Вероника попросила всех совсем немного подождать, пообещала, что инцидент с платьем не сорвет задуманную фотосессию.

– Где же моя благоверная? – нетерпеливо постучал Глеб по корпусу массивных часов.

– Лучше это снять, – холодно заметила Юля. – Не вписывается в концепцию.

– Ах, да. Художнику виднее. – Глеб поспешно снял часы и убрал в карман. На запястье под браслетом у него оказалась татуировка. Простые угловатые символы. Паша невольно задержал на них взгляд.

– Нравится? – спросил Глеб хвастливо. – Хочешь себе такое?

– Нет. Вернее, никогда не думал об этом, – замешкался Паша. – Просто не видел такой ни у кого.

– Это руны. Я их еще в молодости набил.

– Наутиз, Кеназ, Манназ, Уруз, Вуньо, – отчеканила Юля.

Лицо Глеба вытянулось от удивления:

– Какая осведомленность! Юленька, ты увлекаешься чтением рун?

– Нет. – Она отвела взгляд. – Просто видела у кого-то раньше. Все вместе, кажется, означает приворот женского пола или что-то в этом роде.

На секунду на лице Глеба застыло растерянное выражение, но он тут же взял себя в руки и расплылся в благостной улыбке:

– Да, молодость, одним словом. У парней в таком возрасте только об одном мысли. Ага? – Он подмигнул Паше. – А ты, Юленька, очень умная девочка. – Он посмотрел на девушку заинтересованным взглядом, от которого Паше стало не по себе. – И волосы у тебя такие… роскошные, рыжие. – Глеб легко коснулся огненной пряди, выбившейся из прически девушки.

Паша заметил, как Юля сжалась, отодвинувшись, и почувствовал, что должен как-то вмешаться в ситуацию. Конечно, этот обаятельный мужчина умеет расположить к себе, и Паше он сначала понравился, но сейчас Глеб позволил себе несколько больше, чем можно. Паша разжал руки, и тяжелая сумка с грохотом упала на дощатый пол.

– Что ты делаешь!? – подскочила Юля. – Там же оборудование! Как можно быть таким неаккуратным?! – Она переключилась на Пашу и опять выплеснула на него свое раздражение. – Всегда такой? Или только в отпуске мозги вырубаешь?

– А вот и я, – пропела Лора, выплывая из дома, словно лебедь. На голове у нее красовалась тонкая серебристая тесьма, орнамент на платье сверкал на солнце тысячами хрусталиков.

– Смотрите, как Вероничка модернизировала мой наряд. Мне кажется, так даже лучше. – Лора закружилась по веранде в короткой юбке с рваным подолом, открывающей бесконечные стройные ноги в стилизованных сандалиях-гладиаторах с высокой шнуровкой до колена. – Мы просто отрезали все лишнее.

Первым местом, где должны были позировать молодожены, выбрали курган, откуда, как сказала Юля, открывалась удачная перспектива. Глеб и Лора резвились, как дети, бегая среди ровных высоких сосен.

– Лови меня… как там тебя, Вяйне… Я твоя Айна. – Лора грациозно прыгала по валунам и кокетливо выглядывала из-за оранжевых стволов деревьев.

– Айно, дорогая. Ее звали Айно. Теперь мы с тобой муж и жена, и никуда ты от меня не денешься, – театрально рычал Глеб.

Потом они подустали скакать по скалам и принялись обниматься на фоне голубого простора. Лора изгибалась то в одну сторону, то в другую, тянула носки, томно смотрела на своего супруга. Глеб же принимал статичные позы и глядел на горизонт.

– Да, вот так. – Юля неустанно щелкала затвором и отдавала короткие команды Паше. Пришла очередь снимать крупный портрет современной Айно. Паша держал круглый отражатель, а Юля постоянно дергала его за локоть, поправляла и приговаривала: «не спи», «засмотрелся, что ли?», «смотри, какая тень на щеке».

– Закончим портретную съемку и спускаемся к озеру, – скомандовала Юля. – Глеб, вы пока подойдите к воде и встаньте вон у того расколотого камня.

Мужчина послушно пошел к указанному месту.

Паша протянул руку Юле, чтобы помочь спуститься по крутому склону, но она отмахнулась, мол, сама справлюсь, и пошла вперед.

– Дайте мне руку, джентльмен, – капризно приказала Лора.

– Осторожно, здесь выступ скалы. Не запнитесь, – подоспел Паша, помогая ей сойти с вершины холма. – Тут черт ногу сломит. Ну и местечко вы выбрали для фотосессии.

Ремни футляров больно впивались ему в шею, сумка оттягивала левую руку, и, когда Лора оперлась на него всем весом, Паша чуть не повалился на землю.

– Почему это «мы» выбрали? – подняла соболиную бровь Лора. – Это твоя фотографиня настояла. Убедила Глеба, что снимки будут бомбические. Грех не воспользоваться собственным островом. К тому же отснятый материал можно использовать в рекламной кампании, когда комплекс будет окончательно готов.

– Я думал, что это была идея вашего мужа.

– Нет, он загорелся после встречи с девчонкой, когда мы обговаривали детали будущей съемки. Она все так грамотно расписала, что даже мне захотелось ненадолго перевоплотиться. – Лора кокетливо поправила тесьму на лбу.

Паша задумался: по сути, не так важно, кто подал идею. Да и Лора могла что-то перепутать. Умом и сообразительностью она, похоже, не отличается.

– А на свадьбе вас тоже Юля снимала?

– Нет, пока мы просто расписались. Знаете, это было так спонтанно. Решили, что устроим пышный праздник позже. Но Глеб захотел устроить фотосессию, чтобы запечатлеть нас такими, какими мы поженились. Вот он и написал этой… – сделала паузу, – этой твоей Юленьке в Сети.

– Вам не нравится Юля? – ляпнул Паша.

– Мне не нравится, как она пялится на моего мужа, – огрызнулась Лора.

– Возможно, просто ищет удачный ракурс, – попытался отшутиться Паша, хотя и сам порой замечал, как Юля иногда исподтишка следила за Глебом и, задумавшись, задерживала взгляд на мужчине.

У озера было куда прохладнее. Паша поежился. За время, что они провели на Валосаари, погода переменилась: небо заволокло плотными тучами, задул пронизывающий, совсем не летний ветер.

– Глеб, смотри в кадр, – капризно протянула Лора. – Что ты там в руках теребишь?

– Да вот. На камне нашел, – в крупных ладонях Глеба лежала небольшая тряпичная куколка в платке, в фартуке, но без глаз, рта и носа. – Интересно, откуда она здесь? Наверное, кто-то из рыбаков с дочкой заплывал. Она и оставила, – задумчиво произнес он и положил куколку на камень. – Вернется – найдет.

– Замрите, – резко бросила Юля и защелкала затвором. – Так. Теперь Лора. Вы должны зайти в озеро. Неглубоко, по щиколотку. Будто вы Айно, которая превращается в лебедя.

Лора нехотя подошла к воде и подставила ладонь набегающей волне.

– Да она ледяная! – Резко отдернула руку, будто обожглась.

– Отличная! Бодрит. – Глеб зачерпнул в ладони воду и умылся. – Полезай в озеро, милая! Смотри, совсем не холодно. – Он снова опустил руки в воду, а потом быстро выпрямился и обдал молодую жену брызгами.

– Что ты творишь? – заверещала Лора.

– Показываю тебе, что ты многое теряешь, отказываясь. – И снова в Лору полетела тысяча капель.

– Хватит уже! Наряд мне испортишь. Тут камни на клей посажены. Швея сказала не мочить, а то отпадут.

– Это та, которая твое платье кетчупом приправила? – насмешливо заметил Глеб.

– Ничего подобного, это не Анжела. Не могла она так свое творение испоганить. Вот узнаю, кто испортил мне наряд, тому мало не покажется!

– Пошли купаться… – Глеб не обратил внимания на тираду жены и, схватив ее в охапку, потащил в озеро.

– Ты что? Не слышал меня? Отпусти! – изворачивалась Лора и чуть не плюхнулась в воду.

– Неси меня на берег, – угрожающе прорычала она. Глеб со смехом подчинился.

Почувствовав под ногами землю, Лора, не оборачиваясь, побежала к домику, бросив раздраженно через плечо:

– Фотосессия окончена. Расходимся.

– Вот такая она несговорчивая. – Глеб шумно втянул ноздрями вечерний прохладный воздух и повернулся к Юле. – Надеюсь, мы наснимали уже достаточно?

– На всю оставшуюся жизнь хватит, – без улыбки ответила Юля.

Глава пятая

Пока они возвращались к пирсу, погода окончательно испортилась. Небо заволокло грузными тучами. Ели потемнели, озеро стало серым, отражая нависший небосвод. Неспокойные волны шумели и бросались на берег. Куда-то исчезли все птицы, звуки леса смолкли, уступив место завыванию ветра. Такое резкое изменение погоды было характерно для этих мест, но его обещали только через сутки.

Паша шел за Юлей, стараясь наступать на ее следы, оставленные на влажном песке.

– Нагулялся? Еще немного – и пришлось бы отменять съемку. – Она обернулась и укоризненно посмотрела на Пашу. – Еле успели.

– Извини, я просто потерял счет времени.

Юля резко выдохнула, опустила плечи и зашагала дальше, бросив на ходу:

– Ладно, проехали. Что-то да отсняли.

Паша не мог понять, почему Юля так враждебно к нему относится? Неужели его компания ей так неприятна? Не этого он ждал от поездки. Какая уж тут романтика, если вредная девчонка постоянно огрызается и вечно им недовольна. Может, у нее какие-то личные счеты с полицейским? После возвращения надо сказать Илье, что его сестрица – чокнутая трудоголичка, для которой работа важнее людей.

Ветер неприятно задувал под футболку, по плечам побежали мурашки. Паша прибавил шагу, чтобы окончательно не замерзнуть, и с радостью заметил, что кроме окоченевших пальцев его больше ничего не беспокоит. Живот не крутило, голова не болела, сердце билось ровно.

Наверное, зря нагнал на себя страху из-за этих чертовых ягод. Да и дед хорош… Птица! Эльви! Яд! Нашелся любитель пугать приезжих.

Решено было остаться на острове на ночь. Озеро было неспокойным. К тому же пока молодожены позировали на фоне лазурного простора, Артур приготовил новую партию шашлыка из завезенных полуфабрикатов. Стол накрыли в самом большом гостевом доме, рассчитанном на восемь семей, комнаты для которых располагались на втором этаже. Внизу же были столовая, кухня и комнаты для персонала.

– Все готово к открытию. – Глеб погладил голову вепря, висящую на стене у стойки регистрации. – Осталась лишь пара штрихов. Повара и горничные будут работать по сменам. Я пока отправил их домой до понедельника. Думаю, для удобства в будущем организуем паром до материка.

Он деловито прошелся по устланной пестрой дорожке коридора и открыл массивную двустворчатую дверь:

– Проходите-проходите. Не стойте как бедные родственники.

Внутри заманчиво пахло жареным мясом и специями. На этот раз Паша отказываться не стал. Для начала он примостился в кресле с чашкой ароматного чая из лесного сбора и наслаждался ощущением, как приятное тепло согревает его изнутри.

– А где Игорь? – спросил Глеб, подцепив вилкой маринованный огурчик.

– Помог нам накрыть на стол и ушел. Сказал, что у него болит голова. Решил лечь пораньше, – ответила Вероника.

– Наш меланхолик любит уединение, – ухмыльнулся Артур.

– Так интересно, вы – братья, а такие разные, – заметила Юля. – Ой, спасибо, мне больше не надо. – Она прикрыла рукой свой бокал, когда Глеб попытался налить в него новую порцию вина. То ли от горячительного напитка, то ли от чувства выполненной работы, она вела себя более раскованно. На ее раскрасневшемся лице время от времени мелькала легкая улыбка.

– Артур весь в папу, а Игорь, видимо, копия мамы, – продолжала Юля.

– Не знаю, на кого похож Игорь, но я – вылитая мать, – громко ответил Артур, после чего в комнате воцарилось неловкое молчание. Юля непонимающе перевела взгляд на Глеба.

Паша хотел заполнить неудобную паузу и неуклюже предположил:

– Игорь – приемный ребенок?

Артур усмехнулся.

– Мы, конечно, с ним не очень близки, но не настолько.

– Они оба мои сыновья. Просто у них разные матери, – спокойно пояснил Глеб.

– Значит, это уже ваш третий брак? – Юля взвесила в руке свой бокал.

Глеб медлил с ответом. Юля заерзала на стуле, понимая, что опять не угадала.

– Второй, – не обращая внимания на ее смущение, ответил Глеб.

– Кому еще салата? – неестественно громко спросила Вероника.

– Давай мне, Никусик, – подхватил Артур. – Короче, теперь ждем сестренку. Да, Лора? Нам с Игорьком нужна младшая сестра. Вы уж там постарайтесь. – И, откусив большой кусок сочной свинины, подмигнул.

Лора лениво посмотрела в его сторону и натянуто улыбнулась. Было видно, что перспектива становиться матерью в ближайшее время не вызывала у нее энтузиазма. Удостоив Артура кивком, она погрузилась в созерцание журнала с фотографиями интерьеров, который взяла с журнального столика на ресепшен. Она до сих пор не переоделась и, подогнув под себя ноги, сидела белым лебедем в платье, усыпанном стеклярусом и стразами. Под светом лампочек, растянутых гирляндой над ее головой, Лора сверкала и переливалась, будто усыпанная бриллиантами. Вот только лицо оставалось надутым и недовольным. Всем своим видом она показывала: «Смотрите, какая красивая, но не трогайте. Вы меня не достойны».

– Подаришь мне наследницу? – лукаво скосил на нее глаза Глеб.

Лора снова медленно оторвала взгляд от журнала и процедила:

– Я подумаю.

– Вот они – современные женщины… – развел руками Глеб. – Как ведь хорошо было раньше. Сидели дома, рожали детей… Я считаю, что домострой, который сейчас ругают все, кому не лень, сплачивал семьи, скреплял.

– Точнее, сковывал женщин по рукам и ногам, – неожиданно резко выпалила Вероника.

– И что? Что в этом было плохого? – Глеб поглядел на нее невинными глазами.

– Тирания, насилие… – Девушка с вызовом выставила вперед подбородок. Артур перестал жевать и с удивлением покосился на обычно тихую жену.

– Но ведь в этом тоже можно найти приятные моменты, – понизил голос Глеб. – Женщина могла не ходить на работу, ее всем обеспечивали. Живи, радуйся. Как говорится, ни в чем себе не отказывай. И детишки присмотрены, и мужьям хорошо. Эх, а сейчас…

Вероника виновато сдвинула брови и, опустив глаза, уставилась в пустую тарелку.

– А на Валосаари до восемнадцатого века царил матриархат, – вклинился дед Леня, который до этого был увлечен лишь бутылкой с наливкой из морошки. Видимо, ее содержимое начинало заканчиваться, и моряк решил поучаствовать в разговоре. – Тут мужчин не жаловали. Вернее, как… Они на острове, конечно, жили. Участвовали, в основном, в постройке домов и ловле рыбы. Причем жилища для женщин и их детей находились в глубине острова, а мужчины селились у берега в халупах попроще. Заходил мужик в деревню, только когда женщина приглашала его к себе на ночь.

– Неплохо, – присвистнула Юля. Она заметно поднабралась, и хмельная ухмылка не сходила с ее лица.

– Да, – продолжал Леонид. – И браки приветствовались только по любви. Отдавать дочерей замуж по расчету тут было не принято, потому что в таких семьях лжи и обмана – хоть ковшом черпай. А Эльви такого не терпела.

– По-моему, это какой-то бред, – расхохотался Глеб. – Леня, не рассказывай никому этих сказок. А то возьмет и найдется какая-нибудь ярая феминистка, развернет тут агиткампанию. А мне потом благоверных мирить. Я все-таки за старую добрую семью. Традиционную.

– Поддерживаю, – поднял вилку Артур. – Паша, ты с нами? Муж – глава семьи. Ты «за»?

– Я? Наверное, за равноправие, – неуверенно ответил Паша.

– В браке всегда один подчиняется. И правильно, когда это не мужик, – продекламировал Глеб и встал, обозначая, что на этом обсуждение закончено.

– Любимая, пойдем, покажем нашим фотографам гостевой домик?

Лора вяло отложила журнал и промяукала:

– Может, ты без меня их проводишь?

– Пойдем, – продолжал уговаривать Глеб. – Сделаем еще кадр на фоне бушующего озера. Можно ведь еще снимать? – Он повернулся к Юле, чтобы заручиться ее согласием. – Аппаратура позволяет?

Юля не успела ответить.

– Нет. Не хочу, – отрезала Лора и, вскочив, побежала вверх по лестнице. Хлопнула дверь.

– Просто сама покорность, – хихикнул Артур. – Ты что-то говорил про подчинение, папа.

Глеб задрал голову и хрипло ответил:

– Дрессировать диких волчиц куда интереснее, чем покорных собачек.

Он снял с вешалки куртку, сунул в карман бутылку и направился к выходу.

– Идите-идите, – начал торопить всех Леонид, обводя глазами стол с остатками закуски и выпивки. – А я еще немного тут посижу.

Глава шестая

Паша провозился со шнурками на кроссовках и появился на веранде, когда остальные уже были там. Артур и Вероника, обнявшись, смотрели на присмиревшее озеро. Ветер немного стих, волны накатывали на берег с гулким урчанием, но уже не выглядели враждебными.

На остров опускался туман. Силуэты деревьев на фоне грязноватого неба выглядели так, будто были присыпаны белой пудрой. Все вокруг, казалось, потеряло четкие очертания, как на старых выцветших снимках.

– Я думала, мы все вместе будем ночевать в главном доме. – Юля озиралась, аккуратно ступая по вымощенной плиточным камнем дорожке. Похоже, свежий воздух подействовал отрезвляюще, и ее лицо снова приобрело прежнее настороженное выражение.

– Зачем тесниться, когда есть возможность уединиться? – растянул рот в игривой улыбке Глеб. – В вашем домике есть огромная кровать. Кинг-сайз…

– Нам не нужен кинг-сайз! – Юля остановилась как вкопанная. – Мы с Павлом не пара. Он просто мой ассистент.

«Павлом, – повторил про себя Паша. – Могла бы так нарочито не открещиваться».

– Тем не менее, в доме есть все необходимое, халаты, полотенца…

Юля нахохлилась, как маленький воробышек, понимая, к чему он снова клонит.

– Наш социопат выбрал себе вон тот. – Артур указал на домик, стоявший особняком от всех. На вершине скалы выделялись темные очертания коттеджа, затесавшегося среди сосен, упиравшихся в мутное небо.

– Это для тех, кто хочет почувствовать абсолютное уединение. – Глеб окинул дом хозяйским взглядом.

– Для таких шизиков, как Игорян, – закатил глаза Артур.

– Хватит к нему цепляться, – осекла его Вероника.

Вальяжная улыбка мгновенно сползла с лица Артура.

– А ты теперь его адвокат?

– Нет. Просто все люди разные. У него есть право не любить большие шумные компании.

– Значит, ему нравятся маленькие компании? Может быть, с тобой? Раз ты такая участливая?

– Не говори глупости. – Вероника с досадой покачала головой. – Когда выпьешь, ведешь себя как идиот!

– Получается, я теперь еще и идиот, – продолжал ерничать и заводиться Артур. – А этот упырь – не идиот. У него права… – Голос его взлетел до высоких нот. – И сколько раз вы уединялись? От таких шумных идиотов, как я?

Не дожидаясь ответа, Артур повернулся к отцу:

– Батя, дай ключ вот от этого.

Артур почти втолкнул притихшую Веронику внутрь двухэтажного домика и захлопнул за собой дверь.

– Вам тогда сюда. В пятый. – Глеб отпер дверь соседнего коттеджа. – Они идентичны с четвертым. Кухня, две спальни, два туалета… – заметив встревоженные лица Паши и Юли, успокоил: – Не волнуйтесь. Шумоизоляция здесь качественная. Чтобы закрыть дверь, поднимите ручку и проверните ключ.

Оставшись наедине с Юлей, Паша внезапно почувствовал прилив уверенности. И чего он робеет? Она всего лишь девчонка.

– Неплохой интерьер, – решил он с чего-то начать разговор. – Огоньки такие веселые вдоль стены.

– Да, симпатичные. – Девушка встала у окна и обхватила себя руками, спрятав подбородок в воротник толстовки, как будто по-прежнему была снаружи дома, а не внутри.

– И чайник есть. Можно согреть воду. Будешь чай? – предложил Паша. На круглом столике стояла белая сервизная пара, рядом аккуратной стопкой лежали пакетики чая «Гринфилд», ждавшие будущих постояльцев.

– Давай, – на автомате ответила Юля, погруженная в собственные мысли.

Протянув ей чашку, Паша тоже стал всматриваться в тени за окном. Свет постепенно угасал. Приближались темные часы, которые все удлинялись с окончанием летнего сезона. Короткие белые ночи остались позади.

– Надеюсь, они помирились, – сказал Паша, заметив, что свет в соседнем доме тоже еще горит.

– Да, этот Артур с виду такой увалень, но в гневе, оказывается, страшен.

– Ты тоже с виду лапочка, а весь день на меня крысишься… – Паша удивился, как легко у него получилось это произнести.

– Извини. Просто…

Юля выглядела потерянной. Она больше не морщила лоб, не кусала губы, не сжимала от напряжения кулаки. Ее колкие зеленые глаза сейчас выглядели печальными, даже отрешенными.

– Ты нормально справился сегодня. Для новичка даже хорошо. Спасибо.

– Ну, благодарствую, барышня. Оценили. Значит, теперь у меня есть новая профессия. Могу бросить службу в полиции и стать подмастерьем фотографа, – Паша издал короткий смешок, но Юля не улыбнулась его шутке.

– Кстати, почему ты сказала, что от меня не стоило ждать ничего толкового, от того, что я из полиции? Ты не любишь полицейских?

Юля резко повернулась, как будто он ущипнул ее, и выпалила:

– Да потому что все вы… Все – равнодушные. Полиции вообще на всех наплевать!

Ну вот, опять. Паша почувствовал, как в нем начало расти и клокотать негодование. Так всегда бывало, когда кто-то при нем начинал ругать полицию. В дежурной части, отвечая на звонки граждан, он часто слышал упреки, что его коллеги «долго едут на выезд», что «они лентяи и зря получают свою зарплату». Редко люди звонили, чтобы поблагодарить или поздравить с профессиональным праздником, недовольных замечаний и угроз пожаловаться в прокуратуру было в разы больше. Каждому не объяснишь, что на город не хватает патрулей. Ребята работают по изматывающему графику, видят своих детей чаще спящими, чем играющими. А в итоге все равно остаются виноватыми во всех бедах. Ведь никто не задумывается, что если его не убили, не обокрали, не изнасиловали, не взорвали, то это результат чьей-то работы. Принимают как должное. Все только требуют, и никто не хочет услышать друг друга.

– Дай угадаю. Ты звонила по «02» и не дозвонилась, – размеренно и сдержанно стал объяснять Паша. – Ну, вот смотри, как бывает. К примеру, нам мужик звонил, добивался, чтобы полицейские приехали к зданию правительства и расправили флаг, который завернулся от ветра. Негоже, видите ли, символу страны быть на флагшток намотанным. Даже слушать не хотел, что наша служба этим не занимается, и есть дела поважнее. Долбал нас весь день, а другие граждане потом заявляли, что они не могут дозвониться. Линия занята. Так они бы хоть подумали из-за кого? Обычно из-за таких вот «сознательных» зануд.

– Я дозвонилась, – ответила Юля, не ожидавшая такой пылкой тирады.

– И что? Не приехали?

– Приехали, – процедила сквозь зубы Юля.

– А вызывала зачем? Соседи громко музыку слушали?

Юля сверкнула глазами.

– Мою маму побили.

Паша будто уксуса глотнул. Сразу потерялись все слова.

– Ну-у-у, – только и смог промычать он, ища подходящий ответ.

– У нее были разбита губа и рассечена бровь. Кровью куртка испачкана.

– Неужели полиция не приняла заявление? – удивился Паша.

– Она отказалась писать заявление.

– Мама отказалась писать? Тогда полиция не могла ничего сделать… – Паша с сочувствием посмотрел на девушку.

– Вот и они так сказали! – с обидой выкрикнула Юля. – Но разве они не должны были разобраться? Выяснить?! Человек пострадал, а полиция только руками развела – не хочет писать заявление, значит, никого искать не будут. Ты понимаешь?! Это же несправедливо! А он… этот человек так и остался безнаказанным!

– Такие у нас законы, это не вина полиции, – попытался объяснить Паша. – Без заявления разбираться не будут.

– Да к черту такие законы! Если…

Юля метнулась к двери со словами: «Мне надо подышать».

Паша прошелся по комнате, чтобы успокоиться. Поправил висевшую на стене картину с изображением гор, присел на диван, поднял упавший на пол плед из ярких лоскутов ткани. И чего он так завелся? Пыхтел, возмущался, а у девчонки случилось несчастье. И ей никто не помог. Интересно, что произошло с ее матерью, и почему она отказалась писать заявление? Испугалась? Или покрывала кого-то? Скорее всего…

Юля все не возвращалась. Лечь спать как ни в чем не бывало Паша не мог. Даже если бы он оказался в кровати, то все равно сомкнуть глаза не получилось бы. За окном было темно и, вглядываясь в окно, Паша видел лишь свое встревоженное лицо в отражении. Он отбросил идею бежать следом за девушкой. Если он начнет ее преследовать, то сделает только хуже. Хочет подышать – пусть подышит. Возможно, Юля стоит за дверью и просто приходит в себя.

Решив скоротать время, Паша открыл сумку и достал фотоаппарат, чтобы посмотреть, что получилось из их общих стараний. Конечно, профессиональным фотографом он не был, но кнопку power нашел быстро и включил зеркалку. Дисплей ожил, но вместо позирующих Вяйнемейнена и Айно на экране была лишь чернота. Он попробовал выключить и включить заново. Но ничего не изменилось. Паша проверил карту памяти. Она была на месте, но абсолютно пустая.