Текст книги "Арабелла"

– Для стенда нужно много бумаги. Газеты и всё такое. Соберёте сами, хранить будем у Кайлы.

– А чё сразу я? – девочка с разноцветными волосами снова отрывается от феньки. – Спасибо, что спросила!

– Ты ближе всех живёшь к Экспе! – повышает голос Лиз. – Трудно, что ли?

Кайла шумно вздыхает, пожимает плечами и продолжает плести. Мне кажется, что в полном народа торговом центре наши сдвинутые столы затянуло в кокон тяжёлой тишины. Такой же умеет создавать вокруг себя Мэгги. Но там приятно находиться, а здесь – нет.

– Блин, народ, вы издеваетесь? – взрывает тишину Лиз. – До конвента всего два месяца, а у нас конь не валялся. Просто давайте сделаем всё как договаривались! Я что, так много прошу? Вот ты, кстати, что будешь делать?

Я? Да-да, «ты, новенькая». Так вот бывает, когда на тебя в классе смотрят, а ты впервые узнаёшь про домашнее задание, которое все остальные сделали. Что за конвент? Я должна была что-то подготовить? Уши горят алым пламенем, и почему-то стыдно. Бормочу извинения и что-то про «тайную комнату», выбираясь из-за стола, и изо всех сил пытаюсь не бежать!

Углубление коридора фуд-корта ведёт в туалет. Я сворачиваю, чувствуя, как взгляды впиваются в спину, захожу в самую дальнюю кабинку, закрываюсь внутри. Интересно, сколько они там будут ещё сидеть? Получится незаметно пробежать мимо?

Ну, как?

Ты стоишь, такая невозмутимая, прислонившись к двери кабинки. На тебе форма Академии, как на той карточке. Ты меня напугала. Я хочу тебе соврать, но не могу – ты ведь читаешь мысли. Чувствуешь мою обиду, моё разочарование.

Они говорили о чём-то своём, как будто меня нет больше!

И решила убежать, когда начали говорить с тобой, потому что…

А смысл?

Смысл в том, чтобы общаться. Спрашивать, если что-то непонятно. Делиться опытом. Это называется социализация.

Не помню, чтобы ты этим занималась!

Я смотрю на тебя дерзко, с вызовом, как могу только с тобой, и вдруг слышу – кто-то громко произносит моё новое имя.

– Арабелла, ты здесь?

«Не пали!» – молю я. Знаю, на тебя можно положиться… обычно. Но я тебя поддела, раззадорила и разозлила немного. Ты хочешь поквитаться, я это чувствую. И ты остороооожно, легооооонечко толкаешь дверь моей кабинки. Она тонкая, как картонка, со стуком ударяется, приоткрывшись чуточку, и хлопает обратно. Как если бы ветерок дунул в полную силу. Словно привидение рванулось сквозь дверь. И вот тебя уже нет рядом.

Где все эти подружки с их звонким смехом, перекрывающим музыку торгового центра? Где мамаши с вопящими детьми? Вой автоматических сушилок где? Шаги. Стучат, приближаются, встают рядом с дверью моей кабинки так близко, что видно носы ботинок… В кино я бы забралась на унитаз с ногами, а потом потянулась наверх, отодвинула решётку вентиляции и влезла бы туда. Но я не в кино.

– Арабелла… Прости за Лиз… – голос Сирил из-за перегородки звучит печально. – Она нормальная вообще-то. Просто… она так разговаривает. Со всеми. Лиз каждый год организует наш стенд на конвенте. Фабрик Кон. Она немного повёрнута на этом… Мы обсуждали, что будем делать в этом году, в группе. И я прислала тебе ссылку… ну, на оргсобрание…

Может быть, я бы успела узнать об этом, если бы вылезла в интернет ещё раз уточнить, проверить, но телефона у меня уже не было… И что тогда? Не пришла бы? Наверное.

– Возвращайся. Мы будем ждать. Я буду.

Тупоносые ботинки исчезают, гулко топают обратно. А потом будто снова включили звук. Хлопки двери, разговоры по телефону, шипение воды и сушилок, смех.

Вот и всё, думаю. Я одна. Ещё больше одна, чем раньше, когда узнала и увидела тех, кто знает, о чём думаю целыми днями. Поговорить о том, как ты стояла на вершине горы и отпускала Мэгги, с людьми, которые понимают! Совсем не то же, что мысленно общаться с тобой. Когда мы рядом, нам не нужны слова. Это сложно объяснить… Как одно на двоих чувство! Но, чтобы разделить это… сама не подозревала, как мне не хватало собеседников! Неужели, найдя, я тут же их оттолкну? Только потому, что испугалась? Как поступила бы на моём месте ты? Знаю, знаю. Ты бы не оказалась в такой ситуации, потому что не стала бы прятаться.

✎

В детстве мне представлялось, что, если захочу, всегда могу начать сначала. Закрыть глаза, обнулить свои фейлы, и другие про них забудут. В английском языке есть слово undo – оно означает отмену уже совершённого действия. Как бы хотелось иметь такую кнопку в реальной жизни! Чтобы бац – и можно попробовать заново! Теперь я знаю, что у меня всего один шанс на первое впечатление. Я оставляю страх и стыд там, в туалетной кабинке, и молюсь, чтобы мой побег не расценили как окончательный, чтобы я не оказалась «странной» и для этой компании…

– Что такое конвент? Что такое Фабрик Кон?

Я прерываю Лиз, которая говорила что-то очень серьёзным тоном, но мне необходимо понять всё сразу, с самого начала, и я обезоруживаю себя, сдаюсь. Глаза Сирил округляются, как её очки. Джей-Джей таращится на меня, неестественно выпрямившись. Кайла бросает свои феньки. Этти застывает с открытым ртом, не донеся до него чипсы.

– Как? Ты никогда… Никогда не была на Фабрик Коне?

– Ни разу. Понятия не имею, что это такое.

Мне страшно признаваться. Ты стоишь неподалёку и киваешь мне: всё так, молодец. Я тебе улыбаюсь. Они думают, что им.

– Это самая крутая вещь на свете! – выпаливает Лиз, из сурового взрослого превращаясь вдруг в ребёнка, и это преображение так ей идёт!

Народ снова раздвигается, пропуская меня в центр. Они наперебой объясняют про сборище фанатов фантастических миров, которое в нашем зачуханном городе проходит, оказывается, уже пять лет! Они не высмеивают моё незнание, они хотят, чтобы я поняла, потому что знают, что мне это должно понравиться так же, как им самим. Так объясняют, когда горят тем, что больше скрывать не в силах. Так я сегодня говорила о тебе.

– На Фабрик Коне каждая вселенная показывает себя! – Сирил загибает пальцы: – «Властелин колец», «Майнкрафт», «Игра престолов»…

– У «Игры престолов» в прошлом году был крутой трон! – Джей-Джей показывает с телефона фотку, где у него точно такой же лук, как сейчас, только волосы фиолетовые, сидит на сооружении из мечей, как будто настоящих. Я не сдерживаю восхищённый вздох.

– Всё равно мы были лучше! – напоминает Лиз. – Просто среди судей были сплошь фанаты «Игры»! Это было нечестно!

– В этот раз утрём нос этим Ланнистерам. Построим Мэгги! – почти кричит Сирил.

– Да! – кричат все и одновременно дают пять друг другу. И мне тоже!

За соседними столиками на нас оборачиваются. Узнаю семью с близняшками из лифта. На лицах недовольство и волнение: им помешали есть пиццу. Но охрана не может нас выгнать, потому что Джей-Джей купил в «Макдоналдсе» картошки на всех, и мы уже не нарушители спокойствия, мы – клиенты.

– Поможешь со стендом? – спрашивает меня Лиз, и это уже не приказ, не угроза, не ультиматум, а предложение.

– Арабелла так клёво серии анализирует! – вдруг заявляет Сирил. – Может, викторину проведёшь? Придумаешь вопросы?

Тёплая рука Сирил на моём плече. Меня сто лет уже никто не трогал так по-приятельски, даже нежно. Это неловко и приятно одновременно, хотя моё плечо твёрдое, как камень. Я киваю на предложение, мол, конечно, придумаю викторину. Неужели мои знания, всё то, что я записываю в своей мысленной книжечке, теперь пригодится не только мне? До смерти хочется быть с ними на этом Фабрик Коне – частью чего-то большого!

Я сую в рот горсть жёлтых палочек, скроллю на чьём-то телефоне фотки прошлогоднего стенда, и мне хочется быть с ними тогда – как жаль, что это невозможно! Лиз показывает эскизы нового стенда, распределяет наши роли, и мне находится место. А ещё я буду строить Мэгги вместе со всеми. Сегодня прекрасный день.

Когда спустя несколько часов мы расстаёмся, я обнимаю каждого, даже Лиз.

– Народ, правда, в следующий раз регайтесь во встрече вконтакте! – бурчит она. – Я должна знать, на кого рассчитывать со стендом!

Я киваю. Они же простят меня в следующий раз, если… когда я не зарегаюсь? Мои друзья (как непривычно!) разбегаются и сразу теряются в толпе. Вот было здорово – не только думать о тебе, но и говорить о тебе с теми, кто понимает! Не хочется, чтобы это чувство проходило, и я решаю продлить его в «Сорок два». Карта торгового центра показывает магазин комиксов на втором этаже. Робот C-3PO из «Звёздных войн», всегда напоминавший мне Буратино, приветствует с плаката. Внутри полно народу, и все выглядят так, словно им не приходится, как и мне, жить в этом городе, адрес которого никогда не появится в списках Хогвартса, над которым никогда не зависнет летающая тарелка. Девочка, у которой одна половина волос выкрашена в зелёный цвет, а вторая – в алый, присматривается к фигуркам аниме. Группа малявок-школьников, белый-верх-чёрный-низ, но рюкзаки утыканы значками с героями аниме, восторженным ворохом роятся у полок с «Гарри Поттером». За прилавком бородач в футболке с хоббитом – точной копией его самого – листает комиксы «Марвел», похмыкивая. Ты возвышаешься над ними всеми, как Дороти среди маленького народца страны Оз, хотя тебя и спрятали куда-то в угол. Приближаюсь к тебе, раскинувшей руки на плакате, приветствующей меня – заблудшую душу… Я даже рада, что тебя сразу не найти. Ты не мейнстрим, не для каждого, а только для тех, кто понимает! Сколько же тут всего про тебя и твой мир! Плакаты – как тот, что наверху, но ещё с Мэгги, и снова ты, и ты с другими персонажами сериала… пятьсот рублей. Дороговато за кусок бумажки, который она всё равно не разрешит повесить в комнате («Обои испортишь!» Анька и та с боем вырвала право на Юнион Джек над кроватью). Футболка с эмблемой сериала. Полторы тысячи?! А вот и конверты с карточками. Запечатаны: сначала купи – потом любуйся на здоровье. Двести пятьдесят за упаковку! Настроение портится. Любить тебя можно бесплатно. Фанатство требует расходов. Карточки надо будет покупать для обмена, иначе мои новые друзья решат, что жадничаю. А если в следующий раз я должна буду угостить всех чипсами?

Лучше бы я сюда не ходила. Ещё неделю лучилась бы счастьем. А теперь… Путь в фандом мне заказан. Лучше продолжать общаться с тобой, как мы всегда делали, чем случайно унизиться перед людьми, которым я показалась немного интересной. Собираясь покинуть это печальное место, сталкиваюсь с Сирил лицом к лицу. Удивление и радость у неё – настоящие, и моё сердце сильнее сжимается от тоски, которая ещё предстоит.

– Клёво, что мы не успели разбежаться! Я не записала твой номер! Ты до сих пор не проверила личку?

Наверное, у меня и правда всё всегда написано на лице.

– Наказали? Надолго? – участливо спрашивает Сирил.

– До скончания времён.

– За что?

– За учёбу, конечно.

– И карманных, стопудово, лишили?

Я киваю. Щёки наливаются теплом. У меня в жизни «карманных» не было.

– Отстой!

Сирил замолкает, отводя взгляд. Самое время попрощаться и свалить, пока ещё чего-нибудь не выдала про себя.

– Хорошо, не домашний арест, а то бы не встретились!

Я киваю. Вот-вот начну поглядывать на часы, как бы намекая. Но Сирил вдруг так улыбается…

– Идея! Наверное, я смогу тебе помочь. Только нужно будет зайти ко мне, тут недалеко.

✎

Считаю про себя чудеса. Фандом существует, есть с кем про тебя поговорить – раз. Меня в него приняли – два. Я понравилась такому человеку, как Сирил, – три. Она живёт в соседнем квартале. Четыре, пять, шесть. Как ты говорила в той серии? Однажды – удача, дважды – совпадение, трижды – закономерность. Я иду в гости к Сирил, но на самом деле это тонкая ниточка закономерностей ведёт меня к тебе.

Да, я пошла в гости к девочке, с которой познакомилась в интернете и которую вижу первый раз в жизни. Не ходи никуда с незнакомым – первое правило, которое тебе вдалбливают в этой жизни. Никогда раньше не нарушала правила. Как бы ни было противно, скучно, обидно, я всегда делала так, как она скажет. Доедала ненавистный рассольник с обрубленными щупальцами огурцов. Долбила гаммы до мозолей на пальцах. После школы без напоминания садилась за уроки, начиная с неподдающейся математики. «Сначала – самое трудное!» Верила, она хочет, как мне лучше, даже когда орёт, даже когда заставляет. Но как она может знать, что мне на самом деле нужно, если не знает меня? За столько лет, что мы живём вместе, – а это, между прочим, вся моя жизнь, – у меня так и не получилось ей хотя бы понравиться. Когда в началке у меня ещё были друзья и все ходили на дни рожденья друг к другу, она смотрела, как я играю с другими детьми, и в её взгляде не скрывалось разочарования: «Почему я не мать одного из них?» Я старалась хотя бы стать похожей на них, я правда старалась. Долбила гаммы, жрала её гадские супы… А ты помогла мне освободиться. Тебе я нравлюсь какая есть: полноватой троечницей, так и не сыгравшей на пианино «Лунную сонату». Она никогда не поймёт то, что понимаешь ты. То, что с первого взгляда поняла Сирил.

Мы, может быть, проходили мимо друг друга, не зная, что судьба уже связала нас. К счастью, не в школе. Сирил, оказывается, учится в гимназии на другом конце города. Мне сложно заставить себя доковылять до школы через дорогу, а она каждое утро, в любую погоду, ездит в центр на автобусе! Я рада, что мы не учимся вместе. Моя новая знакомая не видела меня слабой и осмеянной, с вывернутой наизнанку сумкой или тупящей у доски. Для неё я Арабелла, а не та, чью фамилию, имя и личность я отбрасываю за пределами школы.

Подъеденные временем обои в коридоре, обитая кожзамом дверь и странный запах – вроде как лекарств и переваренного лукового супа. Если эта семья богаче нашей (любая богаче нашей), то ненамного. Родители Сирил на глаза не попадаются, и я не спрашиваю. Представляю, что они уехали в гости к друзьям, или в театр, или в ресторан. Так бы я делала по выходным, будь я взрослой. Она никогда не ходит в гости, друзей у неё нет, не считая тёти Иры с третьего этажа, которая иногда даёт в долг, но это другое. Не могу представить её в кино или в театре – в любом месте, где с её лица сошло бы выражение напряжённой готовности к худшему.

Сирил знакомит меня с бабушкой. Милая старушка, как из рекламы молока, в фартуке поверх домашнего халата и в круглых очках, похожих на внучкины, на моё рассеянное «здрасьте» вручает тарелку печенья. Я узнаю́, что Сирил в реале зовут Леной. Я смотрю на неё через призму настоящего имени, оно ей идёт так же, как ник. Не то что моё. Поэтому, когда бабушка Лены спрашивает, я называю имя, которое по праву считаю своим настоящим.

– Надо же! Арабелла! – восхищается она. – Как в кино!

Она возвращается к булькающим на плите кастрюлькам, напевая «Мария, Мирабелла», но я не понимаю, к чему это. Сирил смотрит на меня с таким же недоумением. Мы прыскаем от смеха и ныряем в её комнату.

Это рай, а не комната. Собственные стол, кровать и компьютер. Неужели я вечно буду испытывать стыдную зависть к единственным детям в семье? Не могу удержаться от сравнения: Сирил могла делить пространство с бабушкой за неимением сестры или брата, но взрослые поступились своим местом ради неё. На стене – постер из тех, что продаются в «Сорок два». Мэгги. Чёрная на фоне голубой стены, она сразу бросается в глаза. Явно никто не запрещает Сирил «портить обои». На вешалке за дверью висит бордовая гимназическая форма, как из кино про частные школы. Из окна комнаты видно двор, заставленный машинами, а если присмотреться, между домами будет виден краешек моего. Надо не забыть сказать Сирил. Представляю, как по вечерам мы перемигиваемся светом, и у меня теплеет в животе.

Не сговариваясь, двигаем экран компьютера к бортику кровати, а сами ложимся на животы – тарелка печенья между нами – и через минуту забываем обо всём. Сирил, словно угадав мои мысли, запускает последнюю серию третьего сезона, где ты, стоя на вершине горы, отпускаешь Мэгги на волю. Всё вроде бы знакомое, но не совсем. Не врубаюсь, что непривычно, пока по экрану не пробегает строка текста.

– Ты всегда смотришь с субтитрами?

– Нет нормального дубляжа, – вздыхает Сирил.

Не знала, что есть неправильные способы смотреть любимый сериал. Что голос, которым ты говоришь со мной, – это голос актрисы дубляжа. Субтитры мне вообще не нужны, потому что я и так всё помню. Когда смотрю на ноуте, не до выбора качества: у пиратских стримов дрожит картинка, в звуке самое главное – чтобы он был. Ты появлялась на экране, и я не обращала внимания, что от твоего лица расходится аура пикселей, забывала, что ты говоришь не по-русски.

– Вот! – толкает меня в плечо Сирил.

На экране Мэгги расправляет крылья, выходя в космос, словно гигантская птица с длинной шеей и без головы. Внизу расстилается земной город, на вершине холма стоишь ты. Волосы распущены, развеваются, захваченные порывом ветра от крыльев улетающей подруги. Это момент, который я прокручиваю в голове снова и снова. Не удерживаюсь и сейчас, даже зная, чем всё закончится. Я представляю, что можно всё переиграть.

Вот так. Мэгги разворачивается в стратосфере Земли, летит обратно, несмотря на приказ, сбивает крыльями людей, готовых разорвать тебя на части. Вот она обхватывает тебя и навсегда уносит с этой планеты, а внизу армия тройки диктаторов, против которой ты стояла в одиночку, бежит уничтожать граждан собственной планеты. Но зато ты спасена. Никто тебя не обидит. Ты, конечно, против такого спасения, не можешь бросить этих неблагодарных людей, поэтому я прошу Мэгги спуститься и взорвать тот резервуар, с помощью которого разум людей контролировали невидимые силы. В той серии ты узнала об этом стратегическом объекте слишком поздно. Взрыв освобождает людей-марионеток, и они идут сами свергать несправедливое правительство, и тебе не надо жертвовать собой! Ты… мы… летим во все стороны Вселенной на поиски новых приключений!

В мечтах я всегда прилетаю за тобой на Мэгги, я просто уже в ней по умолчанию, потому что должна быть. Мне там самое место, разве непонятно? Прямо как сегодня, когда я возвращалась на сходку. Ощущение неизбежной правильности происходящего. Свобода. Но в сериале всё происходит в точности как я помню: Мэгги улетает, и ты стоишь одна на вершине горы, готовясь встретить смерть.

– Как же это круто! – выдыхает Сирил, и только тогда я вспоминаю, что не одна.

– Нет, – не удерживаюсь я. – Было бы круто по-другому.

Поддавшись порыву, пересказываю Сирил альтернативную концовку, которую только что представила. Не упоминая своего личного участия, разумеется. Будто вернуться за тобой Мэгги решила самостоятельно.

В глазах Сирил пляшут огоньки восторга, когда я объясняю, как взрывается резервуар и «огненные брызги спасения» (так и сказала!) распыляются в атмосферу, возвращая людям силу воли, и они видят истинное положение вещей. Тираны на троне, разруха в мире и всё такое… Но ты пролетаешь над ними, салютуя спасённой Земле, и устремляешься в космос навстречу приключениям.

– Суперская концовка! – шепчет Сирил.

Я тоже выдыхаю, потому что никогда ещё не рассказывала ничего так долго и подробно, да ещё и сочиняя на ходу.

– Где ты прочла этот фанфик? Ссылку кинешь?

Фанфик? Сирил даже не ждёт, что я спрошу, – сразу открывает готовую вкладку и показывает сайт.

– Я вот здесь читаю. Мне больше всего нравятся альтернативки второго сезона, типа, как дополнительные серии. Ты читала? Твоя история оттуда?

Нет, не читала. Одного взгляда хватает, чтобы почувствовать лёгкое разочарование. Впрочем, что я о себе возомнила? Что я одна-единственная мечтаю о тебе? Тысячи людей, оказывается, пишут про тебя истории. Я ревную…

– Нет, это… Это я придумала. Сама.

– Серьёзно? Ты фанфикерша?

– Ну, типа… Я только пару историй придумала. Пока.

– Напиши им! Вот, тут есть контакты, куда тексты присылать!

– Нет! – выпаливаю я слишком резко. – Может, позже. Я не готова.

Это надо обдумать. До сих пор я не писала ничего больше заметок в своей мысленной книжечке. Может быть, мне стоит… Но сперва надо прочитать других, что они там пишут. Врага надо знать в лицо.

Серия остановлена там, где Мэгги расправляет крылья. Сирил интересуют всякие эффекты и закадровые штуки. Как и что сделано, а не почему. Слушаю из вежливости, мне вот совсем не интересны подробности того, как на съёмочной площадке строили твой волшебный мир. От этого он теряет свою волшебность. Сирил открывает какую-то программу, отчего компьютер гудит, показывает 3D-модель Мэгги, которую нарисовала сама. Кораблик здесь совсем как в кино – вытянутая чёрная капля с хвостом рыбки. Если мы его построим, приз за стенд точно будет наш!

– Какая же ты умная, – говорю я, не скрывая зависти.

– Да ладно, – лицо моей подруги пунцовеет. – Там есть ошибки. Видишь, тут и тут. Летать она никогда не сможет. В реале. Вообще, препод по информатике считает, что я трачу время на ерунду, проектируя это.

– Никто не понимает! – я даже не скрываю злость. – Подумать только, у людей столько возможностей, а они таращатся в смартфоны на смешных кошек, срутся друг с другом в интернете! В то время как будущее… простаивает!

– Думаешь, у нас будут летать такие корабли?

– Не вижу смысла жить по другой причине.

Сирил вдруг обнимает меня. Крепко, как никто никогда раньше. Я так скучала по этой нужности кому-то, что физически чувствую пустоту, когда подруга отнимает руки. Минуту мы просто сидим и смотрим друг на друга. Я краснею, но не от смущения, а оттого, что нам даже не нужно говорить «как классно, что ты меня понимаешь». Глядя на экран с застывшей картинкой, спрашиваю, как она успевает читать субтитры (я не успевала), но оказывается, сабы ей не нужны, потому что по-английски она говорит свободно. Не выпендривается знаниями, они у неё просто есть – как у меня есть две руки и две ноги. Я стыжусь своей дремучести, но не как в детстве, когда она сводила меня с теми детьми, у которых я должна была перенимать хорошее, а подхватывала только простуду или вшей. Оттого, что мы с Сирил похожи во всём остальном, интересуемся одним и тем же, в голову прокрадывается странная новая мысль: а что, если и я так могу? Что, если для этого не нужно быть суперумной и приносить одни пятёрки, как Анька? Надо будет расспросить подругу, как начать учить язык – не как в школе, а по-настоящему. Достаточно ли смотреть сериал на английском? Мне не очень зашло, но я готова ещё попробовать! Почему-то это кажется важным, я должна научиться понимать тебя на инглише. Твой родной – инопланетный – конечно, мне не по силам, но английский уместнее русского.

Мы ещё болтаем про наши школы, интересных преподов и предметы. То есть Сирил говорит, а я слушаю и ем печенье. Оно тает во рту. Мы стряхиваем крошки с кровати, на которой лежим в уличной одежде, говорим с набитыми ртами. Экран компьютера с очередной серией, которую мы не смотрим, в паре сантиметров от наших голов. Как всё это не похоже на то, как было бы у меня! Она бы уже сто раз зашла и сделала сто замечаний.

Запахи из кухни становятся невыносимыми, отзываются бульканьем в животе, и бабушка Сирил не желает ничего слышать о моём уходе без ужина. Тёплое картофельное пюре пахнет молоком, куриная котлета – праздник во рту. Я уже и забыла, что еда может быть на вкус не как картон. Мне ужасно стыдно, но от добавки не отказываюсь. Сирил возит в тарелке вилкой, как человек, привыкший к магии, что творится у него под носом. Сама она целиком поглощена чем-то в телефоне. С каждой её улыбкой невидимому собеседнику у меня такое чувство, что я упускаю что-то важное. Что меня не должно здесь быть.

– Лена, что я говорила! За столом никаких телефонов!

– Прости, бабуль!

– Перед Арабеллой извиняйся. И пример с неё бери! Она как-то может выжить без того, чтобы тыкать в экран каждую секунду!

– Ой, прости! – краснеет Сирил. – Джей-Джей фотки со сходки выложил.

Мы помогаем вымыть и вытереть посуду, и подруга показывает фотки. Вот и я, почти по центру, даже получилась ничего.

– Жаль, отметку не поставить… – проговариваюсь я.

Отметки – вершина айсберга. Сейчас я уйду и пропаду на неделю, а они будут переписываться, разговаривать про стенд, спорить, ругаться и мириться и обсуждать сериал. А я даже не узнаю об этом! Всё это опять отражается на моём лице.